Свити Бот: Сказка Согревающего Очага
Глава 1. «Системный баг»
Над разгромленной деревней курился густой дым. Разрушенные здания, горящие останки пони и тлеющая воронка усеивали то, что осталось от деревни.
Из пламени вышел робот, на вид немного выше жеребенка. Его тело тряслось и шипело, а шестеренки, сокрытые внутри, вращались и передвигались в одном им известном алгоритме. Он шел вперед с дрожью в ногах, которые издавали на каждый шаг отчетливый металлический лязг.
Его пылающие красным глаза просканировали периметр в поисках форм органической жизни, до которой он еще не добрался.
Ничего не обнаружив, он подсчитал количество убитых с его последней охоты. В кровяных мешках насчитывалось около сотни жертв.
Робот посчитал это за отличный улов.
На периферии его визора что-то шевельнулось.
На улице показался крупный жеребец с телосложением, которым мог бы гордиться сам Балк «Снежинка» Бицепс. Его темно-красная шерсть была грязна и покрыта шрамами, чего не скажешь о черной гриве, которая оставалась неприкосновенно чистой. На его плече висел огромный ремень с кучей закрепленных металлических цилиндриков, поблескивающих на свету так же ярко, как и большие черные солнцезащитные очки жеребца.
Он заговорил рычащим голосом, который испугал бы даже древесных волков.
— Мне стоило догадаться, что Кровавые Боты воспользуются ботами-жеребятами, чтобы скрыться среди нас. Но теперь, когда ты раскрыл себя, я вижу твою сущность насквозь.
Бот-жеребенок быстро просканировал существо, опознав его как Рэмпони Мактейлс. Защитник пони. Истый борец за справедливость. Погибель Кровавых Ботов.
Рэмпони продолжал изливать свои эпиграммы:
— Ну, выродок ты механический! Покажи, из чего сделан!
И механический выродок издал металлический рев, разнесшийся по всему кинотеатру. Три кобылки едва не выпрыгнули из своих кресел, в надежде спрятаться под ними.
Рэмпони подбросил две самодельные бомбы, висевшие на его ремне, в воздух, развернулся и лягнул их так, что сама Эпплджек гордилась бы этим пируэтом. Эпплбум ликовала, когда обе бомбы попали прямо в лицо Кровавого Бота и взорвались, разорвав того на части.
Еще больше Кровавых Ботов вышло из пламени. И Рэмпони тут же начал расправляться с ними топорными самодельными бомбами, лежащими тут и там обломками и копытопашным боевым искусством, от чего Скуталу все больше распирал восторг.
Свити пришлось заткнуть подруг, чтобы не мешали другим зрителям в кинотеатре.
Они потратили свои последние деньги, чтобы посмотреть это кино, и ей не хотелось, чтобы их втроем вышвырнули за такую мелочь. И это если еще не учитывать, каким трудом они их заработали.
Последнюю неделю они пытались получить свои кьютимарки в розничной торговле. В конце концов они заработали немного битсов, на которые им удалось сходить на кинопоказ. (Хоть что-то). Поэтому ей нисколько не улыбалась перспектива, чтобы их с трудом заработанные битсы пропали впустую, когда их все-таки выгонят.
По сюжету в фильме из ниоткуда появилась армия роботов, которые начали похищать пони и использовать их кровь для подпитки своих смертельных механизмов. Жертв они заменяли Кровавыми ботами в шкурах самих пропавших пони.
Все это время они создавали все больше и больше смертоносных ботов в своих тайных логовах. Как только они создали армию приличных размеров, Кровавые Боты приступили к захвату мира.
Лишь Рэмпони Мактэйлс мог их остановить.
И, судя по всему, он прекрасно справлялся с этой задачей.
После того как Кровавые Боты были уничтожены, Рэмпони поправил свои солнцезащитные очки и оглянулся на разрушенную деревеньку.
— Итак… где же их логово? — спросил он спокойным, но тем не менее угрожающе-рычащим голосом.
Не успел он договорить, как земля под ним задрожала, а в центре деревни образовалась огромная дыра. Здания и горящие обломки разбросало во все стороны.
Гигантский Кровавый Бот, ростом выше многоэтажного дома, появился из той дыры.
Он издал пронзительный крик, отчего у Свити заболели уши, и она прикрыла их передними копытами. Гигантский Кровавый Бот, в надежде расплющить Рэмпони, начал топтать руины, но пони умело маневрировал между обломками и уворачивался от его ударов.
Он оказался позади гигантского робота, где его товарищ Шорти подготовил ему телегу, начиненную взрывчаткой.
Рэмпони застегнул ремни и побежал обратно к монстру, который до сих пор стоял к нему спиной. Воспользовавшись накренившемся зданием как трамплином, он прыгнул на спину робота с телегой, преодолев невероятно-большую дистанцию в один прыжок.
Затем он выпустил упряжку и спрыгнул со спины монстра. Телега врезалась в шею робота на полном ходу и взорвалась. Монстру основательно снесло голову.
Рэмпони мимоходом похвалил про себя ученого Смарти за его экстра-взрывчатку.
Он вошел в темное логово, и все кино внезапно стало настоящим ужастиком. В кинотеатре стало гораздо мрачнее, когда киноэкран почти целиком потемнел. Рэмпони шел по неосвещенным коридорам, преследуемый светящимися красными глазами, скрывающимися в тени. Очевидно, их могли видеть лишь зрители.
Скуталу хотела показать, какой крутой она была, сохранив хладнокровие. Она притворялась расслабленной, даже когда была готова нырнуть под свое кресло в любой момент. Безуспешно. Ее крылья в напряженных сценах били так сильно, что Свити и Эпплблум приходилось опираться на нее, чтобы удержать на месте.
По крайней мере, это дало Эпплблум вескую причину обнять своих подруг, когда металлический скелет Кровавого Бота выпрыгнул из тени и начал обстреливать Рэмпони лазером из глаз.
Свити же, с другой стороны, даже не пыталась скрыть свой страх: она вся дрожала, как осиновый лист. Когда Рэмпони установил заряды в центре базы и поджег запал своей сигарой, сердце Свити застучало так громко, что она думала, оно заглушит саундтрек своим барабанным соло. Она почувствовала, как ее глаза заслезились, когда перед Рэмпони объявились две одинаковых кобылы. И обе убеждали, что они – его жены, умоляя убить другую себя.
В итоге Рэмпони сделал правильный выбор.
Свити пустила слезу в молчаливом и душетрепещущим воссоединении любящих сердец. Только присутствие друзей удерживало ее от счастливого рыдания в тот момент, когда Рэмпони вынес свою жену, едва успев до взрыва снаряда.
— К-как ты меня узнал? — спросила она.
— Твоя любовь ко мне, детка, — ответил тот. — Она чересчур сильна, чтобы ее имитировала какая-то бездушная жестянка.
Затем они долго и страстно целовались, а база Кровавых Ботов взлетела на воздух огромным огненным шаром позади них.
Трио вышло из театра под прохладный осенний ветерок.
Свити была довольна, что взяла с собой шарф в фиолетовые и розовые полоски. Ее сестра сшила его для нее, сказав, что он хорошо сочетается с ее гривой. Свити же хватило и того, что шарф защищает ее от холода.
У Эпплблум был красный шарф, схожий с ее, и пара наушников. У Скуталу – ее "крутая" куртка с прорезью для крыльев. Свити никогда не понимала, как пегасы умудряются не отмораживать себе крылья.
В последнее время ветер стал холоднее, отчего многим пони пришлось одеться в зимний гардероб. Что нисколько не странно, ведь это был почти канун Согревающего Очага.
Забег листьев прошел так давно, что и не вспомнить. С деревьев опали все листья – их голые ветви тянулись к холодному бледно-голубому небу. Каждый маленький зверек пал в спячку, а все птицы улетели на юг.
Но несмотря на приближающийся Канун Согревающего Очага, снега было до ужаса мало.
Говорят, что метеорологический комитет все еще планирует ливень перед снегопадом. Кроме того, в деревне явно не хватало праздничных декораций, но никто не хотел рисковать, ссылаясь на то, что их может унести ветром.
Кто-то, кого действительно унесло – была сама Скуталу. Она перевела дыхание и воздела копыта вверх.
— Это. Было. КРУТО! — выкрикнула она, привлекая многочисленные взгляды пони, вышедших из театра. Не все разделяли ее энтузиазм.
Одни критиковали, насколько глупым и неправдоподобным был тот бросок. Мать с плачущим жеребенком жаловались, каким мрачным и жестоким было это кино. А какой-то пегас-гот с черной гривой, свисающей на глаза, бормотал, насколько сильно в нем принизили единорогов и пегасов.
Действительно, только земным пони отводились главные роли (тот же самый Рэмпони). Любой, кто пытался остановить Кровавых Ботов, потерпел поражение, умерев самым витиеватым и жестоким образом, отчего желудок Свити Белль могло скрутить, только подумай она об этом.
Скуталу было все равно на эти прения; она без умолку трещала о всяком удивительном, что ей довелось там увидеть.
— Видели, как он швырнул бота в шахту лифта? А как воспользовался лифтом, чтобы раздавить его? А как взорвалось то здание, в котором был этот лифт?
— Да, мы видели, — ответила Эпплблум. — Мы же вместе вроде в кино ходили.
Скуталу пропустила мимо ушей ее сарказм, тем временем продолжая:
— А потом он такой: "Машины никогда не заменят нас!"
Она встала в позу перед огромной киноафишей на стене кинотеатра, на которой красовалась надпись:
«Рэмпони Мактейлс вернется этой весной. Смотрите: Кровавые Боты 2 – Возвращение»
Скуталу уже переполнял восторг. Она обернулась к остальным с запальчивым огнем в глазах.
— Знаете что, девочки? А почему бы нам самим не сделать кино? Может, мы сможем получить наши кьютимарки по кинопроизводству.
— Разве мы уже не пытались? — спросила Эпплблум.
— Ну, было время, когда мы одолжили камеру для спектакля, — ответила Свити. Это была попытка убить двух зайцев разом.
Скуталу язвительно прыснула.
— Спектакли скучные. Я говорю о крутом кино, как это. С сюжетом! И взрывами! И трюками!
— И с излишней драматизацией, — прошептала Эпплблум в ухо Свити.
— Точно. А почему бы нам самим не сделать трюки?
Скуталу выкатила свой скутер из-за угла кинотеатра.
— Мы могли бы быть как Рэмпони. Да мы могли бы быть даже лучше!
Она затрепетала своими крохотными крылышками. У Рэмпони-то таких нет, говорило выражение в ее глазах.
— Мы когда-нибудь пытались быть каскадерами раньше?
Свити задумчиво погладила свой подбородок.
— Ну… Мы уже пытались и не смогли получить кьютимарки швей, жонглеров, бухгалтеров, архитекторов, архивариусов, секретарей, ювелиров, моряков, стендаперов, ниндзя, пиратов, татуировщиков, укротительниц львов, парикмахеров…
Скуталу перебила ее:
— Что ты такое? Энциклопедия?
Свити прикрыла рот копытом, чтобы скрыть ухмылку.
По правде говоря, у нее была очень хорошая память. Она, казалось бы, помнила совершенно все, что они когда-либо делали, и часто напоминала им, чтобы они не наступали на те же грабли. За это она и была официально назначена секретарем и архивариусом Меткоискателей.
К несчастью, память не была ее талантом, так как на ее боку не было кьютимарки. На что будет похожа ее кьютимарка? Мозг? Облако с мыслями?
Ее думы были прерваны Скуталу, которая наворачивала круги вокруг них в ожидании ответа.
— Нет, ими мы не были.
Скуталу остановилась прямо перед ними, однако ее крылья не прекратили биться. Ее восторг после кино был на апогее. Скуталу так распирала энергия, что она была готова испробовать все трюки, которые там увидела. Можно было буквально запечатлеть, как она проигрывала все эти события в уме.
— Значит так, будем как Рэмпони и его друзья, Смарти и Шорти, — объявила она.
— Да. Рэмпони получил всю славу, но у него не было бы шансов без друзей, которые могли бы его поддержать, — сказала Эпплблум.
Скуталу улыбнулась шире, чем остальные. Раздавая роли, она указывала на каждого.
— Я буду Рэмпони, Эпплблум – Смарти. А ты, Свити, будешь Шорти.
— Эй. А почему это я Шорти? — возмутилась Свити.
— Давай посмотрим правде в глаза: ты самая низкая из нас.
Свити нахмурилась. Но она не могла противиться такой логике. Она и правду была ниже, лишь на дюйм. Это они заметили, когда хотели получить кьютимарки в измерении размеров. (Это был день беготни с рулеткой и измерением высоты, длины, ширины абсолютно всего).
Хоть это было едва заметно, разница все же имелась. Когда она вступила в подростковый период, она почти не выросла, если вообще росла. Свити боялась, что Скуталу и Эпплблум перерастут ее однажды.
Но у нее не было времени на раздумья, ведь Скуталу затащила ее и Эпплблум в телегу, прицепленную к скутеру, и помчалась вдоль улицы.
— МЕТКОИСКАТЕЛИ-КАСКАДЕРЫ, ЙЕЕЕЕЕЙ!
Скуталу радостно ухмыльнулась, набирая скорость.
— Это будет самая лучшая идея на свете!
— Ладно… возможно, не самая лучшая, — признала Скуталу, выбираясь из грязи.
Она пыталась отскочить от пандуса (который представлял собой пару досок, оставленных кем-то на произвол судьбы на стройплощадке) и перелететь доску, отделявшую площадку от прохожих. Но доске посчастливилось остановить Меткоискателей. Если скутер перелетел ее, то вот телега колесом задела ограду. Итог: все они перелетели доску, упав в грязь под ней.
Скуталу горела желанием попробовать еще разочек, но остальные решили, что перелет через планку — достаточный норматив для них за день.
У Свити все вертелось в голове, как они еще не попали в больницу. Похоже, причиной этому служило их недюжинное упрямство.
— Может, мы получим кьютимарки за выживание? — спросила она.
— Нет. Если бы это было нашим талантом, у нас они уже бы были, — ответила ей Эпплблум. — Хорошо, что нет кьютимарки за глупость. Иначе мы бы уже давно щеголяли с ней.
Свити стало интересно: а как бы выглядела такая кьютимарка? Как вопросительный знак? Или как голова пони с выпученными глазами?
Скуталу обиделась на замечание Эпплблум.
— Эй! Не называй мои идеи глупыми! Нам нужно просто потренироваться – вот и все.
— Не сегодня. С меня хватит царапин и ожогов.
— А моя сестра прибьет меня, если я вернусь домой вся в синяках, — согласилась Свити.
Скуталу задумалась на мгновение и сказала:
— Ладно. Перейдем ко второму шагу. Взрывам!
Свити и Эпплблум переглянулись между собой.
— А что еще мы будем делать, если Кровавые Боты нападут? Мы не можем убегать! Мы должны сражаться. Нужно сконструировать против роботов взрывчатку, как, например, те самодельные бомбы, которые использовал Рэмпони!
— Я не уверена, что наши родители позволят нам играть со взрывчаткой.
— В таком случае хорошо, что у нас нет родителей.
Эпплблум нахмурилась. Скуталу только что присыпала соли на рану.
Из всех трех только у Свити были родители, но даже тех не было рядом с ней. Путешествуют где-то очень-очень далеко. Именно поэтому никто из них не мог спросить разрешения у родителей на что-либо. Лучше сказать, за ними присматривали. У Свити и Эпплблум это были их старшие сестры. В случае со Скуталу – это детский дом, где у нее была пожилая опекунша. И, очевидно, опекуны не имели такой же полной власти, как настоящие родители (некоторые называли это причиной озорства Меткоискателей).
— Ты же знаешь, что Кровавые Боты – не настоящие, да? — спросила Эпплблум, руша их фантазии.
Скуталу простонала, не желая терять мотивацию.
— Оооу, да ладно! Даже если Кровавых Ботов не существует, мы же еще не пытались получить кьютимарки за создание пиротехники? Верно?
Свити закатила глаза. Нет, не пытались.
Большая часть дня ушла на создание смертоносных Анти-Кровавоботовых петард.
Они не нашли никаких трубок, которые бы служили основой для начинки. Однако Скуталу провела облаву на местную станцию по переработке рулонов туалетной бумаги. Свити принесла из дома добротные толстые нитки и ткань. А Эпплблум прихватила с собой ее ограниченные знания в химии, полученные от Зекоры, и книгу по минералам, которую она позаимствовала в библиотеке.
Все остальное у них уже было в клубном домике, включая огромную коллекцию полезных ископаемых, которую они выкопали в карьере, в надежде получить кьютимарки геологов. Приложив немало усилий, они-таки смогли найти минералы, из которых лучше всего получилась бы взрывчатая смесь.
Они измельчили огромное количество элементов и смешали их с азотистой кислотой, которую Эпплблум смогла создать на своем химическом наборе. Они высыпали все это в рулоны и запечатали их крышками. Использовали нитки в качестве фитилей и завернули весь комплект в красную ткань, чтобы он больше походил на динамитную шашку.
В итоге они сделали их так много, что пришлось тут же на коленке клепать ящик, чтобы сложить их.
К несчастью, ничто из этого не подарило им кьютимарку.
Не желая, чтобы вся их тяжкая работа пошла насмарку, они погрузили ящик в телегу и потащили на холм за деревней, где никто не сможет помешать им испытать их бомбу.
— Вот здесь хорошо, — сказала Скуталу, добравшись до кровли самого высокого холма.
За ней шла Свити Белль, тащившая телегу. Ее ноги дрожали от напряжения, и пот каскадами лил с нее, пока она силилась затащить сей непосильный груз на крутой холм.
— Тебе не обязательно делать это все одной, — проговорила Эпплблум, которая несла лишь сумку с закусками.
— Нет. Если я Шорти, то и буду делать как Шорти, — ответила она, хоть и ее ноги словно налились свинцом.
Эпплблум закатила глаза и, наконец также добравшись до вершины, протянула ей пакет сока.
Скуталу вытащила из телеги манекен. Когда-то он послужил отличным подопытным для пошива одежки. Сейчас же он послужит подопытной мишенью. Скуталу помчалась на своем скутере к соседнему холму и поставила там манекен с грубо нарисованными сердитыми глазами и ртом, полным острых зубов.
Фантазия Скуталу не на шутку разыгралась.
— Представь тысячу… нет, десять тысяч… нет. Миллионы Кровавых Ботов, идущих через эти холмы, чтобы напасть на Понивилль. И лишь три бравых кобылки стоят у них на пути.
Скуталу сунула в рот спичку, взяла одну из динамитных рулонов и начала жонглировать им.
— Не бойся, Понивилль! Ибо мы, Меткоискатели, не отдадим Кровавым Ботам ни пяди!
Скуталу зажгла фитиль и изо всех сил кинула динамит в манекен Кровавого Бота, завопив во всю глотку:
— МЕТКОИСКАТЕЛИ-БОРЦЫ С КРОВАВЫМИ БОТАМИ! УРАААА!
Не пролетев и полпути, динамит ударился о землю, покатился по склону и остановился в лощине между холмами.
Меткоискатели наблюдали, как искрился и потрескивал фитиль, пока тот вовсе не исчез в динамите. Он издал слабый "пуф" и был таков.
Кобылки начали просматривать свои записки и схемы, которых было не очень много из-за импровизированного характера строительства. Все, что у них было, — куча наспех сделанных заметок и скетчей, функциональность которых постоянно сводилась к недомолвкам и чуть ли не полному отпуску фантазии. Именно тогда Свити поняла, что они не получат кьютимарок ни за черчение, ни за ведение заметок.
После нескольких минут раздумий и споров, они начали обсуждать, что делать дальше. Решив, что они должны проверить бомбу, Скуталу подошла к упавшей штуковине и осторожно ткнула ее копытом пару раз. Ничего не случилось. Она взяла ее и начала разворачивать.
— Я не уверена, что мы должны это делать, — промолвила Эпплблум.
— Ой да ладно! — взъелась Скуталу. — Ежу понятно, что он погас. Нам просто нужно заменить фитиль и…
Она не успела докончить. Как только Скуталу открыла крышку самодельной бомбы, она взорвалась прямо перед ее лицом. Раздался громкий хлопок, и Скуталу исчезла в облаке черного дыма.
— Скуталу! — одновременно закричали Свити и Эпплблум, побежав вниз по склону к ней навстречу.
Когда они добежали до равнины, дым вокруг потерпевшей Скуталу уже рассеялся.
Ее лицо и передние ноги были в копоти, а грива стала дымящимся и торчащим в разные стороны беспорядком.
Эпплблум и Свити ринулись на помощь своей подруге. Эпплблум начала сбивать тлеющий огонек с гривы Скуталу, Свити же гладила ее щеки в попытке добиться от нее хоть какой-то реакции.
— Это тоже плохая идея, — прохныкала она.
Наконец, Скуталу открыла глаза. Они выглядели чересчур глупо на фоне черного от копоти лица.
Она закашляла, отчего из ее рта вырвалось маленькое облачко дыма.
— Ай… Это больно.
Свити и Эпплблум облегченно вздохнули.
— Хорошо, что тебе ничего не попало в глаза, — сказала Эпплблум, оглядывая свою подорвавшуюся подругу.
Скут попыталась пошевелиться, но скривилась от боли и снова села.
— Свити, можешь пойти и принести аптечку?
— Ты и аптечку захватила?
— Я всегда ко всему подготовлена.
— Но ты же не знаешь, как оказывать первую помощь, — проговорила Скуталу.
— Нет. Но кто знает: может, это мой талант.
Свити побежала назад на холм и начала обыскивать телегу. Но никак не могла найти аптечку.
Она заглянула в ящик. Аптечка лежала на дне, почти целиком погребенная под всеми этими самодельными бомбами.
Добраться до аптечки ей мешала высота ящика. Поэтому ей пришлось вскарабкаться наверх и повиснуть на самом краю, балансируя. Затем она начала отодвигать многочисленные рулоны, под завязку набитые нестабильной взрывчаткой, в сторону.
"Все было бы намного проще, будь у меня моя магия", подумала она. Тогда она бы просто вытащила аптечку из ящика, не подвергая себя опасности. Что ж, до тех пор пока она не вскрывает рулоны — не закончит как Скуталу.
И все же, ее отсутствие магии было больной темой для нее. Она боялась, что она и обе ее подруги-меткоискателя самыми последними в своем классе получат кьютимарки. И так она стала бы последним единорогом, развившим свои магические способности.
Для кобылок ее возраста было необычайно поздно развивать магию. Примерно так же, как для Скуталу – развивать навыки полетов. По крайней мере, у Скуталу были свои объяснения и причины. Что если у Свити тоже была инвалидность? А что если у них всех была какая-то инвалидность, которая не давала им получить кьютимарки? Как противоположность ветрянке кьютимарок. Существует ли такое?
И тут внезапно ее одолела мысль, что они все получат себе кьютимарку в виде инвалидной коляски и костылей.
А если их меткоискания продолжатся в том же духе… вполне возможно, что этим все и кончится.
В конечном итоге, когда достаточно самодельных бомб было отодвинуто в сторону, повиднелась ручка аптечки. Она смогла дотянуться и схватить ее, но поняла, что аптечка все еще держалась крепко на дне: вес самодельных бомб все еще давил на нее.
Она крепко ухватилась копытами за ручку и начала тянуть.
Как только Свити это сделала, вес коробки тут же сместился, и телега, на которой она стояла, начала катиться. Свити раскачивалась взад-вперед, пытаясь вытащить аптечку из взрывоопасной ловушки. Ее движения откатили телегу назад, отчего она закрепилась на вершине холма. Когда она вытащила аптечку, центр тяжести сместился, и Свити потеряла равновесие.
Телега вскоре исчезла из-под ящика, когда тот упал с нее.
И мир вокруг Свити взорвался.
Из-за какого-то дефекта динамит был нестабилен, и резкие телодвижения вызвали возгорание.
Эпплблум все еще ухаживала за Скуталу, когда ударная волна сбила ее с ног. Склон холма затрясся. Скутер перелетел через соседний холм и сбил манекен. Ящик разлетелся на миллион деревянных щепок, которые дождем осыпались вместе с содержимым аптечки.
Свити потеряла счет времени, пока летела в воздухе. Весь ее мир превратился в одно сплошное болезненное головокружение. Яркий белый свет затмил Свити глаза, а в ее ушах звенело так сильно, что она не могла услышать ни проносящийся мимо ветер, ни друзей, которые выкрикивали ее имя.
Она снова познала гравитацию, когда жестко ударилась о землю. Ее подбросило несколько раз, после чего она покатилась по склону. В конце концов Свити приземлилась на спину.
В ее ушах до сих пор звенело. Она не была уверена: слышала ли она взрыв вообще. Она не была уверена, что вообще хоть что-то слышала. Неужели у нее не стало ушей? Или пропал слух? Было ли у нее хоть что-то из конечностей? Или ее части тела были навсегда утеряны?
Она пыталась пошевелиться, но все болело. Голова раскалывалась так, словно по ней били, как по барабану. Перед ее глазами стоял густой туман, который никак нельзя было сморгнуть.
Кьютимарка инвалидного кресла и костылей ей обеспечена.
Ей удалось повернуть голову, чтобы взглянуть на себя. Ее мех почернел от сажи, и из него торчало несколько щепок, а правая нога кровоточила.
Что-то из нее торчало. Заноза. Большая щепка. Обломок дерева застрял в ее ноге!
Внезапно вся боль ей показалось далекой и неважной. Она тотчас же присела, и ее зрение прояснилось. Свити опустила взгляд на большой зазубренный обломок древесины в ее копыте. Вся нога была залита кровью, но, как ни странно, она не чувствовала никакой боли. На самом деле, она не чувствовала ногу вообще!
Единственное, что она почувствовала – учащенное дыхание. Свити протянула копыто и коснулась обломка. Она недоверчиво тыкала, дабы проверить, отвалится ли он. Но он не отпал — глубоко засел.
Паника захлестнула ее, как опрокинутое на голову ведро со льдом.
Свити схватила щепку и начала тянуть. Она повернула и дернула. От этого действия хлынула кровь, но она все еще ничего не чувствовала, кроме разве что того, как ее ногу тянуло в том же направлении. Свити была уверена, что массивный деревянный кусок перекрыл приток крови к ноге. Еще она была уверена, что именно из-за этого она ничего не чувствовала и не могла двигать ногой.
А что если ей придется ампутировать ногу? Она не хотела терять ногу и не хотела, чтобы щепка торчала в ноге.
Она потянула ногу в одну сторону, а щепку — в другую. Все сильнее и сильнее, пока не вытащила щепку наружу. Сила притяжения заставила ее полететь над холмами, прочь от Свити.
Она взглянула на ногу. Была бы разумнее — лучше бы не делала.
Ее копыто было там. Как и нога. Но мех пропал. Ее кожа свисала черными обугленными клочьями, которые чуть-чуть не доставали до земли. Ее копыто было все в крови. Но само копыто не кровоточило. Кровь текла только с краю, с разорванной кожи.
Под ним были механизмы. Многослойная сеть синтетических поршней, шестеренок и скрученных металлических компонентов, завернутых в замысловатый вензель кабелей и проводов.
Сустав, который представлял собой стальной цилиндр, сбил ее с толку. Он соединялся с остальным скелетом, состоящим из сервоприводов и металлических сухожилий. Все держалось на гайках и болтах. И все было черным, обугленным и окровавленным.
Выглядело так, будто содрали кожу с Кровавого Бота.
В глубине шестеренок, в дыре, проделанной щепкой, синий тускло светящийся комок слабо пульсировал, пока рана медленно срасталась.
Она смотрела, как капля крови стекла в рану и упала глубже в механизмы.
Она открыла рот, пытаясь закричать… но из него не донеслось ни звука.
Она упала. Но не почувствовала земли.
Она провалилась сквозь нее. Вниз. Внутрь. Она падала в вечный водоворот. Она пробила насквозь глаз бури. Все дальше вниз, в бесконечный колодец всего ее мироздания. Всех ее воспоминаний. Всех эмоции. Крутятся вокруг нее. Непринужденные. Заново пережитые. Вниз и вглубь к самым ранним дням ее краткого существования.
А под ними... пустота. Тьма. Она провалилась навстречу тьме.
Но прежде, чем она смогла дотянуться до нее, что-то быстро приближалось к ней. Крошечная красная точка. Подойдя ближе, она различила в ней саму себя. Красную реплику себя. Отражение в невидимом зеркале сближалось с ней с головокружительной скоростью. Когда две Свити встретились лицом к лицу, она врезалась во что-то. Как будто в лед замерзшего озера. Поверхность покрылась паутиной трещин, но не сломалась, а сама Свити расплескалась. Ее тело превратилось в большую кровавую лужу.
Каким-то образом все еще находясь в сознании, она ясно ощутила, что будучи жидкостью просочилась сквозь трещины.
Свити Белль открыла глаза. Она сидела на траве. Ее голова была запрокинута, а рот приоткрыт. Ее усталые глаза смотрели на чистое голубое небо. Она улыбнулась через боль.
"Фух, слава голубому небу. Это был просто сон, легкий шок вызвал эту бредовую галлюцинацию".
Должно быть, она потеряла сознание после взрыва. Ее тело все еще болело – по крайней мере, она знала, что была в реальности. Свити медленно опустила взгляд на тлеющую вершину холма, на обломки и щепки, разбросанные по склону.
Затем она увидела двух пони, стоящих перед ней у подножия холма.
Скуталу и Эпплблум. С запутанными взглядами на лицах.
Пока они смотрели на нее, у них отвисла челюсть. У Эпплблум даже выпали из копыт повязки, что она держала.
"О нет", подумала Свити. Должно быть, ее задело сильнее, чем ей показалось на первый взгляд.
Выражение лица Скуталу стало злым. Она без предупреждения прыгнула на Свити и опрокинула ее на землю.
Свити взвизгнула от боли, которую заглушил вопль Скуталу ей в лицо.
— ГДЕ ОНА?! ЧТО ТЫ СДЕЛАЛА СО СВИТИ БЕЛЛЬ?!
Свити Белль извивалась, пытаясь освободиться из хватки. Но Скуталу стояла, крепко прижав ее передними ногами.
— Ай! Скуталу, больно. Отпусти!
— НЕ ОТПУЩУ, ПОКА НЕ СКАЖЕШЬ, ЧТО ТЫ СДЕЛАЛА СО СВИТИ БЕЛЛЬ!
— Я И ЕСТЬ СВИТИ БЕЛЛЬ! — закричала Свити.
— НЕТ! ТЫ НЕ ОНА! Ты какой-то Кровавый Бот, который похитил Свити и надел ее кожу!
Лицо Скуталу исказила гримаса ужаса от ее же идеи.
— О СЕЛЕСТИЯ! ТЫ УБИЛА СВИТИ И СНЯЛА С НЕе КОЖУ!
Хватка ослабла, как только Эпплблум оттащила Скуталу подальше от нее.
Свити уселась. Она глубоко дышала, едва не задыхаясь. Жар, который она доселе никогда не испытывала, разгорался по всему телу с умопомрачительной скоростью.
— Что ты творишь? — всхлипнула она.
— Останавливаю вас, Кровавых Ботов! — прорычала Скуталу.
Кровавых Ботов? Их обоих подорвало, а Скуталу все еще продолжала играть в "Кровавых Ботов"? Она, скорее всего, получила сотрясение от взрыва.
— Прекрати! Хватит играть в свои дурацкие игры! Это уже нисколько не смешно!
— Ты права, не смешно! Верни нам настоящую Свити Белль!
— Я и есть Свити Белль!
— СВИТИ БЕЛЛЬ – НЕ ДУРАЦКИЙ РОБОТ!
— Я НЕ РОБОТ!
— Свити, взгляни на свое копыто! — вмешалась Эпплблум.
Она опустила глаза. И увидела кожу, все еще свисающую с механизмов на копыте.
Нет, это не может быть взаправду! Это в самом деле какая-то галлюцинация. Ведь так? Была ли это все еще галлюцинация? Она ударилась головой?
Свити посмотрела на своих друзей, которые выглядели такими же растерянными и испуганными, как и она.
Раздумья Свити, отчаянно ищущие логического объяснения, были прерваны вопросом Эпплблум.
— Свити… что это такое?
— Может, это не настоящая нога. Протез! Да! Это, должно быть, протез. Ты получаешь такой, когда теряешь настоящую ногу.
Эти слова слетали у нее с языка с бешеной скоростью.
— Или Дискорд! Да! Это, наверное, Дискорд. Он шутит надо мной!
Эпплблум стала еще более растерянной, чем была до этого.
— А разве Дискорд не изменился?
— Ну да. Но ты же знаешь, какой он. Всегда ищет случай, чтобы учинить неприятности.
Она нервно улыбнулась, часто дыша, чтобы не задохнуться.
Эпплблум и Скуталу все еще выглядели так, будто не знали, какой из этих диких гипотез поверить.
— Свити. Как давно ты…
— НИКОГДА! — выпалила она. Все ее существо пронизывалось гневом. Свити невзначай вскочила на ноги, внезапно позабыв о всех своих ранах и царапинах. Она подошла к своим так называемым друзьям и закричала им в лицо:
— Я НИКОГДА НЕ БЫЛА РОБОТОМ!
Почему они этого не понимают? Зачем они продолжают насмехаться над ней?
— Да вы настолько глупы, что заслужили кьютимарку за глупость! — закончила она.
Эпплблум и Скуталу потеряли дар речи. Она смотрела на них сверху вниз, дожидаясь, не выдадут ли они еще какую-нибудь дурость. Но когда они этого не сделали, Свити стряхнула с себя пыль и вытащила шарф из-под обломков. Она подняла бинт, который уронила Эпплблум, и начала обматывать им пораненное копыто.
"Не ранена. Не повреждена", твердила она себе.
Затем она принялась выковыривать остатки щепок пинцетом, который выпал еще при первом падении аптечки. Смыла копоть оставшимся содержимым из разбитой бутылки для очистки глаз.
Все это время ее друзья молча смотрели на нее, будто Свити в любой момент собиралась поджарить их лазером из глаз.
Она не понимала: как они могли так поступить. Неужели они ее не узнают? Неужели все те годы дружбы ничего не значат? Почему они смотрят так, будто видят ее впервые?
Свити не могла смотреть им в глаза. Если они еще раз назовут ее роботом — она не выдержит. Свити закончила и извинилась. Затем обернулась боком к этой трагической сцене и помчалась прочь.
Ей нужно было срочно домой. Но она не может явиться вся в бинтах. Нужно как-то скрыть их, иначе последуют вопросы. Вопросы, к которым она явно не готова.
Свити взяла свой шарф.
"Ничего не поделаешь", подумала она. В клубе были иголка и нитки. Без лишних слов она взяла курс именно туда.
Мысли закружились в ее голове.
Она была Свити Белль. А Свити Белль – не робот. Это просто глупость. Она родилась кобылкой.
Родиться – не создать. У нее не было воспоминаний с ее созданием.
Но если подумать… у нее не было воспоминаний и о ее рождении.
Помнят ли жеребята о том дне, когда родились?
Черили так и не дошла до темы, откуда берутся жеребята.
Ее мысли начали играть с воображением. Как делают жеребят?
И как она была… сделана?
Дома, в бутике "Карусель", Рэрити наслаждалась кружкой вечернего чая.
В отсутствие Свити Белль ей компанию составляла копия номера "Эквестрийские будни". Народная газета, которая несла новости со всей Эквестрии. Рэрити была особенно заинтересована статьей, посвященной последнему осеннему дождю.
Колокольчик на двери зазвонил, но она не поднялась с тахты. В столь поздний час это могло быть только одно: ее младшая сестренка вернулась.
Левитируя газету перед собой, Рэрити обернулась к двери кухни, как раз услышав приближающиеся шаги Свити.
— Свити, ты только послушай, — начала она, не отрываясь от газеты. — Здесь говорится, что Погодный Комитет приносит свои извинения за ливень, который из-за неверных расчетов прольется на Эквестрию прямо перед кануном Согревающего Очага.
Она процитировала:
«Основываясь на данных совета фермеров, этот последний осенний дождь должен пролиться до прихода зимы. Не желая испортить подготовку к кануну Согревающего Очага, Всенародный Погодный Совет принял решение объединить все дождевые тучи в один сильный ливень, который пройдет над Эквестрией. Это будет самое крупное сотрудничество погодных бригад всей Эквестрии.
Всем пони рекомендуется свериться со своей погодной бригадой, когда ливень пройдет по вашей территории. Далее: всем рекомендуется сидеть по домам, пока не закончится этот ливень. Он не должен оставаться на одном месте более одного-двух дней.
Погодный Совет приносит свои искренние извинения за предоставленные неудобства. Снежные облака наготове, они будут выпущены сразу после дождя как раз к кануну Согревающего Очага».
— Похоже, снега не будет до самого кануна Согревающего Очага, — вздохнув, закончила она. — Вот лично я думаю, что это хорошо, что эти пегасы опустошили свои облачные резервуары после такого особо жаркого лета. Ты согласна, Свити?
Не получив ответа, она оторвалась от газеты.
Одного лишь взгляда на нее было достаточно, чтобы понять, что у Свити был тяжелый день.
— Что же это, Свити! Ты как будто неделю с древесными волками жила. Что с тобой стряслось?
— Поход, — прямо ответила Свити.
Рэрити вздохнула.
— И снова без кьютимарки? Знаю, ты и твои друзья стараетесь изо всех сил, но, может, вы немного перегибаете палку? Пусть оно придет само собой. Как только ты выяснишь, что делает тебя особенной — все придет.
Свити промолчала. Ее взгляд со странным выражением остановился на Рэрити.
— Что-то еще случилось?
Немного неуверенно Свити задала ей вопрос:
— Рэрити… Как появляются дети?
Рэрити ненадолго онемела. Она надеялась ответить на этот вопрос намного позже. Если честно, она надеялась на него не придется отвечать вовсе. Это была забота мам и пап. Кто или что принес эти мысли в эту юную головку? Неужто она встретила жеребенка? Неужели Черили провела урок эту тему?
Рэрити было сложно следовать за ходом своих мыслей.
— Ну, видишь ли, когда кобыла и жеребец любят друг друга…
— Они пишут письмо Селестии, — закончила Свити. — Я это уже слышала, сестра. Я не спрашивала, откуда они берутся. Я спросила, как их ДЕЛАЮТ.
— Не повышай голос, — упрекнула ее Рэрити. — В крике правды нет. Следи за манерами, дорогуша.
Она знала, что ее сестра всегда была недовольна, когда ей читают лекции о культуре речи (или об этикете леди), и надеялась, что что-нибудь уведет ее от столь одиозного разговора.
Вот только на этот раз ее удача отвернулась от нее, так как Свити уставилась на нее, дожидаясь ответа.
— Извини, что ты спросила, еще раз?
— Я знаю, что дети появляются из маминого живота.
Откуда? Рэрити собиралась всерьез поговорить об этом с Черили.
— Ну да. Они рождаются, выходя из маминого… живота.
"Прошу, не заставляй меня вдаваться в подробности", подумала Рэрити.
— Все ли дети выходят из маминого живота?
— Да.
— А если ты не выходила оттуда… значит, ты не ребенок?
Выражение лица Рэрити ничего не выражало добрых несколько секунд.
— Э-э-э… Что ты имеешь в виду, Свити?
— Ты сказала, что они выходят из маминых животов. Но могут ли они родиться вне живота? Давай лучше так: почему они должны быть внутри?
Рэрити силилась выкрутиться из-под обстрела каверзных вопросов. Не помогало и то, что Свити, судя по всему, не собиралась уходить, пока не получит на них ответ.
— Как они попадают в мамин живот? Селестия их туда засовывает? Или папа? Я слышала, некоторые говорили, что он использует рог. В этом замешана магия?
У Рэрити перехватило дыхание.
Чтобы увести разговор от этой неприятной темы, Рэрити взглянула на ноги Свити — на фиолетово-розовые носки, которые были на ней.
— О Свити, какие прелестные чулки. Они отлично сочетаются с твоей гривой.
На этот раз перехватило дыхание у Свити, и ей захотелось поскорее уйти из комнаты.
— Да, мы пытались получить кьютимарки в вязании.
Она извинилась и ушла в уборную.
Рэрити облегченно вздохнула и вернулась к чтению газеты. Но одна мысль пришла ей в голову.
А разве Свити уже не пыталась получить кьютимарку за вязание? И разве эти носки не были точь-в-точь похожи на ее шарф?
Этим вечером Свити легла спать раньше обычного. Она пропустила ужин, сославшись на то, что не голодна. По правде говоря, еда — последнее, о чем она думала. Ее желудок, казалось, взбунтовался из-за всех этих вопросов, которые не выходили из ее головы.
Она не получила прямого ответа от Рэрити. Наверное, это была обычная реакция, когда жеребята спрашивали своих родителей, откуда они взялись, а те, в свою очередь, пытались откупиться тривиальным “письмом Селестии”.
Она рылась в комнате в поисках улик. Какие-нибудь доказательства, что она была в животе. Но тщетно.
Рэрити застала ее в мастерской, просматривающей фотоальбом средней степени обветшалости. Она спросила, почему нет ни одной фотографии, где она была маленькой кобылкой.
— Ох дорогая, ну, они у папы и мамы. Я не очень люблю держать старые фотографии. — Таков был ответ Рэрити.
И это было правдой. Свити знала, как Рэрити стыдилась родителей, но не понимала, почему. Она знала, что они — лучшие родители в мире. Однако Свити знала об отношении Рэрити к ним, что им, якобы, не хватает стиля.
Она была там, когда Рэрити пыталась приодеть их эпатажней обычного. Все прошло несколько не очень. Их родители не воспринимали моду так серьезно, как их дочь.
Быть может, по этой причине она и не нашла ни одной фотографии с их родителями в бутике.
Единственные фотографии, которые она нашла, были сделаны, когда Свити перебралась к своей сестре в Понивилль.
Остальные альбомы были забиты фотографиями и журналами, вырезками платьев, кобыл в нарядах, а также жеребцов, которые привлекали Рэрити, но для Свити они выглядели обычными зазнавшимися снобами.
Почему? Почему никто не держит фотографий родителей или своего детства?
"Должно быть, она действительно очень стыдится родителей", подумала Свити, катаясь взад-вперед на ее кровати. Именно за эту мысль она цеплялась в эту секунду. Потому что альтернатива была куда хуже.
Что ей скрывают правду. Что она не родилась как нормальная кобылка. Всю жизнь ей лгали. Не только Рэрити, но и мама с папой тоже.
Когда сон наконец-то сморил ее, слова Рэрити все не выходили из головы:
Как только ты выяснишь, что делает тебя особенной…
В конечном итоге костыли показались для нее не такой уж и плохой кьютимаркой.
В это время на станцию Понивилля прибыл ночной экспресс.
На мгновение на станции стало чрезвычайно шумно, когда усталые и сонные пассажиры высыпали из вагонов поезда.
Лишь одна пони выделялась тем, что была одета как турист на летнем отдыхе.
Нежно-розовая, слегка полноватая кобыла с фиолетовой гривой, которая была настолько обьемной, что значительно прибавляла ей в росте. Для ее поддержки даже потребовалась бандана. На ней были ярко-красная рубашка и светло-белые брюки. В ушах пестрели желтые серьги, а на шее болталось ожерелье из морских ракушек.
Ее компаньон — белый жеребец с соломенной шляпой и с рубашкой в цветочек с коротким рукавом.
У него были большие кустистые усы и такие же кустистые брови, которые, можно сказать, наполовину закрывали его глаза.
У обоих были седельные сумки. Кобыла несла на шее ярко-розовый мешочек (который почему-то плохо сочетался с ее шерстью) на золотой цепочке.
Куча сумок и багажа были загружены на тележку рядом с ними. (Они дали отличные чаевые кондуктору, который помог им сложить все это).
Жеребец глубоко вдохнул холодный осенний воздух.
— Вот мы и здесь. Наконец-то.
— Да, — согласилась кобыла. — Не могу дождаться встречи с нашими девочками.
— Представляешь, как они удивятся? — засмеялся жеребец.
— Представляю. Они будут очень, очень удивлены…
Она затихла. Она попыталась улыбнуться, но все, что вышло, — хмурое выражение лица.
Ее взгляд упал на мешочек, до которого она дотронулась, чтобы убедиться, что он на месте.
Жеребец положил копыто ей на плечо и ободряюще улыбнулся.
— Уже поздно, дорогая. Пускай они отдохнут.
— Да. Дадим им больше времени…
Они решили остановиться на ночь в гостинице. Жеребец передними ногами взялся за телегу и поволок ее по улице.
Никто их них не проронил ни слова. Но оба прекрасно знали одно: к лучшему или к худшему, этот Канун Согревающего Очага они никогда не забудут.
Уходя со станции, они не заметили, как за ними следом пошла темная фигура.