Найтмер Твайлайт
45 Завершающая подготовка
Ноубл Гид перевел взгляд с грубого деревянного интерьера повозки на далекий горизонт. Голубое небо было девственно чистым. После его маленькой ошибки каждое облако было под подозрением. Слепящее солнце Селестии смотрело вниз, предлагая утешение всем, кто поверит в ее ложь.
Ближе к земле две дюжины его охранников образовали периметр вокруг повозок. Ноубл Гид позаботился о том, чтобы у них было первоклассное снаряжение. Буквально, лучшее, что можно было купить за деньги. Как и все новое, эти силы, к сожалению, не были испытаны. Их происхождение не добавляло ему уверенности. Они представляли собой смесь наемников и тех, кто не соответствовал строгим стандартам королевской гвардии.
После того, как принцесса Твайлайт устроила буйство в Кантерлоте и осудила целую дворянскую семью, работы для тех, кто предлагал свой талант прямого и постоянного решения проблем неэтичным дворянам, стало мало. По крайней мере, это делало их цены доступными.
Повозка сдвинулась с места, его хрупкое тело подбрасывало, как игрушку, на грунтовой дороге. Амортизация сиденья мало защищала его ноющее тело от каждого удара о землю. Это была его собственная вина. Селестия реквизировала все воздушные средства в Кантерлоте на благо нации. Я должен был приказать построить дорогу. Его копыто потерло последнюю рану. Несомненно, завтра под его шерстью появится еще один синяк.
Он медленно вздохнул и оглянулся назад, чтобы посмотреть, как остальные будут преодолевать препятствие, из-за которого его повозка чуть не потеряла колесо. Девять других повозок следовали за его повозкой, каждая из них была нагружена припасами и ремесленниками.
Впереди шли бронированные земнопони. Все, что могло скрывать в себе, за собой или под собой проклятых, тщательно исследовалось, часто с многократным прощупыванием холодным оружием.
Несколько слов, произнесенных охранниками, вызвали нескольких земнопони. С доской на спине и мощными ногами, едва напрягая их, они подняли другие перегруженные повозки. За короткое время каждая из них была перенесена через яму так же легко, как если бы они были пустыми. Их физическая сила… Магия всегда была его предпочтительным решением, его излюбленным инструментом, его мастерски освоенным оружием, но, безусловно, есть что-то, что можно сказать о грубой, жестокой силе.
Он откинул голову назад. Ворчание от напряжения и скрежет доспехов о дерево не были расслабляющим сопровождением его дневных грез. То, что я сделаю со способностями других племен…
Колеса скрипели, перекатываясь по неровной земле. Его глаза снова нашли широко раскинувшееся небо. Если выступление Твайлайт о чем-то говорит, мне придется найти инструктора по полетам… Это не было непреодолимой проблемой. Вопрос был в том, кому можно было бы доверить это дело. Обучение аликорна полетам определенно было бы, по крайней мере, запоминающимся. Ничего такого, что не могла бы решить небольшая магия разума.
Небо было открытым, манящим. Оно дразнило его, подчеркивая его промах в расчетах с Твайлайт. Если бы она не сбежала, он был бы сейчас наверху, а не заперт в этой коробке. Он уже был бы аликорном, и ему никогда бы не понадобились его запасные планы. И никогда бы не было выпущено это Проклятие.
Вдалеке от Кантерлота отделялся воздушный корабль. Его задумчивые движения, медленные и грациозные, совершенно не соответствовали срочности его миссии. Несомненно, он был полон охраны и припасов. Вокруг корабля порхала небольшая стая пегасов, живой экран против любого воздушного вторжения.
Поскольку большая часть страны была заперта, скоро возникнет проблема с продовольствием. В каждом крупном поселении должен был быть дополнительный склад для экстренного использования. Он покачал головой. Большинство из них теперь существовали только на бумаге. Это был такой простой способ сэкономить деньги. По крайней мере, магазины Кантерлота находились под прямым королевским контролем, а не под жадным дворянским.
Он уселся поудобнее, найдя в грубом транспорте все, что мог. Он закрыл глаза. У меня будет долгая ночь.
Он только успел заснуть, как раздался отчетливый звук выстрела из тяжелого арбалета. Его уши дернулись, инстинкты хищника пробудили его к полной бдительности. Его разум потянулся к темной магии, но ничего не нашел.
За первым выстрелом последовал еще один и еще, когда стражники открыли огонь по угрозе.
Его повозка покачнулась. От внезапной остановки он едва не упал со скамьи. Снаружи копыта и крылья пришли в бешеное движение. Доспехи лязгали, оружие бряцало. Повторяющиеся звуки перезарядки тяжелых арбалетов дополняли шум конфликта.
Все закончилось в считанные секунды. Шум короткого боя затих, сменившись четкими приказами, призывающими всех пони вернуться на свои места и приготовиться к отходу.
Ноубл Гид выдохнул, не зная, что сдерживает дыхание. Покалывание силы в его роге отступило.
"Проверь его", — приказал хрипловатый голос. Возможно, старая птица уже не в самом расцвете сил, но его опыт делал остальных гораздо более эффективными и предотвращал, по крайней мере, некоторые глупые ошибки, такие как принятие чего-либо за мертвое только потому, что оно перестало двигаться.
Пока что они сталкивались с ними по одному и по двое. Ничего такого, с чем не могли бы справиться его платные защитники. Проблема была в том, что проклятые, похоже, учились.
Раздавшийся рев припечатал его ухо к черепу. Все его тело отпрянуло назад, укрывшись в "безопасном" месте повозки.
Сердце колотилось в груди, конечности дрожали. Неожиданно его копыто метнулось к рукояти кинжала. Быстрый порез, сильная боль, и его способности будут полностью раскрыты. Нет, я не могу.
Тревожные крики были для его измученных ушей лишь бездумными звуками. Властный голос грифона приказал что-то почти неслышимое сквозь крик монстра.
Рев пламени заставил чудовище замолчать. Пламя продолжалось еще долгую минуту. Воздух стал удушающе горячим, тошнотворная вонь горелой плоти вызвала гримасу на его морде, но он терпел. Когда его слух восстановился, раздался звук сухой рвоты, возвестивший о том, что кто-то поблизости не умер. Как бы ни тревожил он его чувства, он был ничуть не сильнее запаха крови и вырезанных у Твайлайт органов.
Он прижал копыто к своему все еще колотящемуся сердцу. Он усмехнулся про себя. Даже сейчас, когда монстр мертв, его проклятое Тартаром тело хотело убежать, спасаться бегством. Он не стал бы поддаваться простому эффекту страха, как бы хорошо он ни действовал на его инстинкты. Мысленно он выразил свое почтение Найтмер Мун, она была настоящим мастером своего дела. Все в этом бедствии было идеально приспособлено для отвлечения ресурсов и распространения ужаса.
Даже когда его разум успокоился и вернулся под контроль, его слабая смертная плоть все еще требовала, чтобы он бежал, он отказался. Вместо этого он зачерпнул из маленькой склянки несколько капель в свою флягу. Он сделал длинный глоток, слегка поморщившись. В один прекрасный день он найдет что-нибудь, что сделает это снадобье приятным на вкус.
Он высунул голову наружу. Кантерлотская красавица стояла, склонив голову к солнцу, перед неузнаваемой обугленной массой. Ее аура напоминала святую икону, копию метки Селестии, выкованную из самого чистого золота. Рот кобылы двигался в безмолвной молитве. Она делала это над каждым убитым проклятым. Это отнимало время, но просителей не выбирают, а единорог с солнечной и огненной стихией был слишком ценным активом, чтобы от него отказываться.
Она поднялась, все еще выглядя так, словно вышла из спа-салона. Ее юбка из тканого золота мерцала, когда она двигалась. Бардинг обнимал ее, подчеркивая ее привлекательность. Золотая аура заменяла ей шлем, а прямо под рогом красовалась еще одна копия знака Селестии. Ей пришлось выложить целое состояние, чтобы экипировать себя как следует, и, похоже, большая его часть была потрачена на украшения.
Этот единорог стоил той цены, которую она назначила. Даже если она была фанатиком солнца. В некотором смысле, в том, что она оказалась здесь, была вина Селестии. Кобыла была так вдохновлена речью принцессы, что должна была чем-то помочь.
Селестия "благословила" всех, кто пообещал помочь. Это было не более чем согревающее заклинание и ее обычная магия разума, но жеребятам это нравилось. Те, кто был слишком труслив или благоразумен, чтобы подвергать себя риску, откликались на ее призыв. Когда-нибудь ему придется выяснить, как это заклинание действует безотказно.
"Флейм Дэнсер, возвращай свою хорошенькую задницу на борт. У нас нет целого дня", — крикнул грифон резким тоном.
"Да, сэр". Она взобралась на крышу повозки Ноубл Гида. Мгновение спустя бронированное копыто дважды стукнуло по крыше, и повозка продолжила путь.
Несмотря на то, что его охраняла огнедышащая колдунья, копыто натерло место, где скрывался камень чейнджлингов. Она была непроверенной, необученной, и он не чувствовал, что на нее можно положиться. Неважно, насколько ты силен, но если ты не умеешь применять силу, это может стать твоей гибелью.
Он не был беззащитен. Он мог быть в безопасности. Он мог вернуть свою силу. Он покачал головой, молча осуждая себя. Нет, я веду себя как жеребенок. Он выпрямился. Даже если охранники могли лишь мельком взглянуть на него, он все равно должен был играть свою роль, и он ее сыграет.
Он выпил остатки из своей фляги. Это было отвратительно, но алхимия сделала свое дело. В желудке разлилась теплая вялость. Это успокаивало боли и замедляло сердце. Ему не о чем было беспокоиться. Любой проклятой и Флейм Дансер, направившая свою силу, и он умрет.
Подавив страх, он смог ясно увидеть факты. Отчеты были совершенно ясными: защитники Понивилля уничтожили нечисть в этом районе. Так что это должно быть более чем достаточной защитой. И все же, мог ли он доверять этому? Это забытое заклинание полностью вышло из-под контроля. Его творения были достаточно хитры, чтобы притвориться мертвыми или сладкими невинными голосами звать на помощь. Теперь, если бы я хотел максимально усилить ужас и разрушения, вызванные им, я бы заставил скрываться мощных проклятых в местах, которые должны быть безопасными.
Его разум работал над этой проблемой. Все, что могло убить всех его охранников и добраться до него прежде, чем он успеет вырвать камни, подавляющие его магию, было настолько выше его сил, что доступ к этому не спас бы его.
Решив так, он решил, что его разум должен обдумать, каким должен быть его первый указ. Я никак не могу избавиться от других принцесс, пока не разберусь с этой заразой.
Караван прогрохотал мимо вывески, на которой простой краской было написано название Колтсдейл. Надо будет выяснить, кто переименовал его в Сейф-Хейвен.
Даже недостроенный, он представлял собой не более чем смесь палаток и остовов зданий. Здесь кипела жизнь. Робкая, испуганная жизнь, которая сжимала в объятиях все, что могло послужить оружием.
На это место даже не нападали, и все же пони здесь были почти парализованы страхом. Он должен был выступить перед ними с речью, превратить боязливых в воодушевленных. Чем лучше выглядело это место, чем больше пони были уверены в своей безопасности, тем больше их приходило, тем больше они доверяли ему.
Мысленно он склонил перед ними голову. Они не знали этого, но каждый из них сыграет свою роль, каждый из них отдаст свою силу ему, самой Эквестрии. Он запомнит их имена, их жертва заслуживала хотя бы этого.
Зазвучал обученный голос Флейм Дансер. Ее слова, бодрящие и благочестивые, заворожили собравшуюся толпу. Обычно Селестия старалась не поощрять подобное поведение. Теперь же она активно распространяла его. Она манипулировала пони, заставляя их с улыбками на лицах отдавать за нее свои жизни. Это было действительно коварно, но, по крайней мере, ему не придется произносить речь.
Ноубл Гид сошел с повозки, посвятив себя “умственному” труду по разгрузке вагонов. Многие пони улыбались и почтительно кивали, но большинство ушей все еще было обращено к импровизированной проповеди Флейм Дансер.
Не нужно было быть гением, чтобы понять, какой эффект она произвела. Уши прижались, головы повернулись. Флейм Дансер шла среди них, выглядя как одна из избранных Селестией с древних иллюстраций. Грация танцовщицы делала ее зрелищем, достойным внимания. Ложная уверенность, которую внушила ей Селестия, распространилась и на других пони.
Вокруг нее солнечный свет казался немного ярче. Его тепло успокаивающе ложилось на шерсть. Только слабый намек на знакомую магию коснулся его, Ноубл не поднял глаз. Подсматриваешь? Ты просто так тщеславна, Селестия? Или Флейм Дансер — нечто большее?
Благодаря ей и припасам, надежда скоро сменит отчаяние и победит страх. Ему нужно было только убедиться, что она не будет мешать, когда придет время. А пока что пропаганда и ложь Селестии могут быть полезны.
Спустя несколько часов Ноубл Гид отдохнул, хотя бы на несколько мгновений. Не имело смысла, как работники склада могут заниматься этим весь день. Он вытер влагу со лба. Чего бы я сейчас не отдал за выносливость земных пони.
Флейм Дансер грациозно прошлась между усталыми рабочими. Положив копыто на каждого из них, она перекинулась с ними парой слов. Было смешно, как несколько простых слов могли оживить рабочих. По крайней мере, мы можем закончить до заката.
Она подошла к нему, на ее мордочке играла та же нежная улыбка, скопированная у Селестии. Она подошла к нему вплотную, так близко, что тепло, излучаемое ее телом, проникло в его плоть. "Ты хороший пони, Ноубл Гид. Твои деяния здесь станут ярким примером на века". Ее теплое копыто прижалось к нему, и его усталость отступила, смытая приятным теплом.
Он мог только смотреть. Она не зажгла свой рог, он не почувствовал никакой магии. Неожиданно вопрос вырвался у него. "Как?"
"Те, кто служит Эквестрии, получают благословение Селестии". Ее благосклонная улыбка действительно делала ее прекрасной. Кивнув, она спокойно подошла к следующему пони.
Его глаза последовали за ней. Она была артисткой, что Селестия сделала с ней.
"Я думаю, каждый пони может оценить эти фланки", — сказал ближайший к нему рабочий. Он кивнул, не отрываясь от своих мыслей.
Делать это сейчас, когда рядом Флейм Дансер, было рискованно, но это должно было произойти именно сейчас. Другой возможности побыть здесь у него не будет еще неизвестно сколько времени. К счастью, она крепко спала, и ее охраняли стражники. Защитникам было велено идти к ней и к этой старой птице Гарлу, если ночью появятся проклятые. Все же он ненавидел риск, аликорны не созданы для того, чтобы играть в кости с судьбой.
Темный туннель вел вниз, его тесные рамки были настолько узкими, что он не мог повернуть. Крыша была настолько низкой, что ему приходилось держать голову опущенной, а рог выставлен вперед, словно он был готов использовать его как оружие. Рыхлая земля измазала его шерсть, а несколько прядей гривы зацепились за наспех установленные деревянные подпорки. Бесчисленные мелкие болячки полностью заглушались зельями.
До его носа донесся знакомый запах крови. Он проследил за его источником: драгоценная жидкость стекала по его задней ноге. Вглядевшись в свое тело, он различил щепку дерева длиной почти с его рог, торчащую из его плоти и все еще прикрепленную к деревянной балке, удерживающей землю над ним.
Он вздохнул. "Все одно к одному". Простое заклинание разрезания раскололо ее пополам. Это было лучшее, что он мог сделать, пока не достигнет цели.
Это был не освещенный факелами путь к последней ритуальной камере. Все мелкие неурядицы, которых ему стоили Твайлайт и его собственная непредусмотрительность, стали для него лишь еще одной. Но это был урок, который ему нужно было усвоить, о котором нужно было напомнить. Как бы хорошо ты ни планировал, как бы ни был уверен, что все пойдет по одному сценарию, всегда будь готов к тому, что события могут развернуться в другую сторону, что все пойдет не так.
С каждым шагом, с каждым движением задних конечностей дерево скручивало и разрывало его мышцы. Это было нечто нереальное: даже когда он начал хромать, боли все еще не было. Единственным утешением была тяжесть на шее. При каждом шаге подсумок упирался ему в грудь. Внутри, надежно завернутые в двойную прокладку, лежали лекарства на несколько дней, включая два целебных зелья.
При таком уровне кровопотери у меня есть около получаса. Он зашагал дальше, его шерсть покрывала неприятная сырость.
Наконец, к счастью, пространство вокруг него расширилось. Большая подземная камера была грубо вырублена в земле. Деревянные скобы, державшие крышу, были более чем ветхими, но это не имело значения. Пол покрывала идеально гладкая плита обсидиана.
Он ввалился в камеру, едва не рухнув на бок, вывернул шею и осмотрел свою рану. Это была ужасная рана, усугубленная его путешествием сюда. Большая часть повреждений — внутренние, так что они должны быть скрыты шерстью.
Он положил мешочек на землю, аккуратно вытряхнул его и выложил флаконы и бутылочки. Выбрал два дорогих целебных зелья. Все очищающие заклинания, которые он знал, он произнес над мешочком. Он вынул пробки из обоих флаконов и сделал вдох, успокаивая дыхание. Ему нужно было действовать быстро.
Осторожно его аура извлекла инородное тело, вытащив деревянный шип в воздух. Кровь хлынула наружу, теперь она текла свободно. Его копыто подняло одну открытую склянку, а его магия извлекла половину содержимого другой. Он выпил одну, и его аура заставила сферу с целебной жидкостью проникнуть глубоко в рану.
Без боли ощущение было просто странным. Его аура стянула края раны вместе, а копыто прижало стерилизованный мешочек к ране. Он надавил с такой силой, на какую только был способен.
"Почти разорван куском дерева". Его слова и горький смех разнеслись по ритуальной камере.
Он положил голову на прохладный обсидиан. Прошло полчаса — это все время, которое он мог выделить на то, чтобы рана затянулась. Он выпил остатки лекарства, было еще рановато, но он отчаянно нуждался в жидкости, чтобы восполнить потерянную кровь. Простое заклинание будильника разбудило бы его, когда пришло время.
Его голова плыла, мысли текли медленно, а мир оставался темным, несмотря на открытые глаза. Его рог засветился, отражаясь от гладкой поверхности камня. "Подготовка к ритуалу". Он кивнул сам себе и заставил себя встать на копыта. Засохшая кровь, запекшаяся на его шерсти, тянула и дергала. Он осторожно освободил мешочек, открыв закрытую рану. Растягивая конечность, она двигалась достаточно плавно, так что этого будет достаточно.
Используя простое заклинание резьбы по камню, он принялся за работу. Его магия создала самый сложный массив заклинаний, который он пытался создать уже второй раз в жизни. С тех пор как он впервые открыл этот ритуал, он навсегда запечатлелся в его памяти. В первый раз у него были недели, а в этот раз — всего несколько часов.
Со всей сосредоточенностью, на которую он был способен, он отбросил все, кроме своей задачи. Каждая линия, каждая отметка была выполнена с предельным совершенством.
Он моргнул, возвращаясь к осознанию, и его состояние транса исчезло. Перед ним были плоды его многочасового труда. Чудесная работа магии и правильные жертвы — вот и все, что требовалось для возвышения пони до аликорна.
Скоро он вознесется. Скоро он сделает Эквестрию своей. Он уничтожит проклятых, покончит с угрозой чейнджлингов и избавится от паразитов, называющих себя дворянами. Все это будет стоить того. Улыбка исказила его украденные черты.
Пройдет совсем немного времени, и он соберет достаточно представителей всех трех племен. Земнопони у него было более чем достаточно, а вот найти пегасов оказалось более проблематично.
Как принцессе Селестии удалось скрыть сотни пони, необходимых для вознесения Твайлайт и Кейденс? Неужели она просто заставила всех пони забыть об их существовании? Забралась ли она на самую высокую башню Кантерлота и с помощью своей ментальной магии подчинила себе весь народ? Могла ли она связаться с солнцем и повлиять на весь мир?
Могла ли она просто заставить исчезнуть целую деревню или маленький городок? Может быть, поэтому в пустыне были дороги, ведущие в никуда, и давно разрушенные здания? Свидетельства тех, кто был принесен в жертву ради возвышения Селестии и Луны?
Могучий зевок вырвался из него, эхом прокатившись по камере. Вся его сила, вся его энергия улетучилась, словно вытекла из него. Шершавая стена была единственным, что остановило его падение. Было бы так заманчиво просто лечь и уснуть.
Его глаза нашли узкий проход, единственный выход из завершенной ритуальной камеры. Он застонал. Как все было бы просто, если бы я мог просто телепортироваться.
Звездный свет освещал ему путь, пока луна пряталась за облаками. Ночной воздух ласкал его еще влажную шерсть. Его тело дрожало, холод пронизывал до костей. Ведро воды не было для него предпочтительным способом смыть кровь, грязь и каменную пыль со своего тела. По крайней мере, аромат простого мыла был приятен для его носа.
Даже в это время сотни пони все еще работали. Те, кого он нанял, и те, кто недавно переехал. Единороги накладывали заклинания на наспех сложенные глинобитные стены. Пони с арбалетами вглядывались в темноту, бдительно высматривая любую угрозу.
Мимо проносились запахи жареных овощей и жареного сена. Простое желание поесть соблазнило его желудок, даже когда он двинулся дальше.
Пожилой жеребец трудился над резьбой по камню. Из необработанного камня медленно вытесывалась изящная форма аликорна. Каждый удар резца был актом любви. Даже здесь, в месте триумфа Ноубл Гида, он не мог избавиться от образа Селестии.
Он улыбнулся и кивнул, играя свою роль. Он был всего лишь верным слугой Селестии, делающим все, что в его силах, для Эквестрии и ее пони. Или так считал рабочий и, что еще важнее, Флейм Дансер.
Наконец, он добрался до места назначения. Его комнаты были почти не обставлены, а окна и дверные проемы представляли собой простые отверстия в стенах. У него была крыша и было достаточно тепло, так что сойдет.
Сундук, который он принес с собой, выделялся на фоне остального. Его тонкая работа превосходила все на многие мили вокруг.
Как только его аура коснулась его, замок щелкнул. Он быстро взял все необходимое. Выпил еще два зелья, пожевал травы, и все было готово. Ноубл Гид, пошатываясь, добрался до простого матраса на полу и рухнул на него. Это могли быть тончайшие зачарованные перья, а не простой топчан.
Пустота беспробудного сна почти поглотила его, прежде чем его голова ударилась о свернутую ткань, служившую ему одеялом.