Еще не Принцесса Твайлайт Спаркл и сказка о Темной Императрице Чаепития
3. Право
Сансет Шиммер оказалась в неизвестном месте, которое было совсем не тем, где ей нужно было быть. Поезд остановился здесь, и теперь его готовили к возвращению в Талл Тейл в обратном направлении. Раздраженная, рассерженная и сытая по горло всем, что жизнь сделала с ней, Сансет обратила свой гнев на начальника станции, единственного, одинокого пони, работавшего на этой жалкой остановке, которая даже не была настоящей железнодорожной станцией.
— Мне нужно быть в Слипи Крик, — сказала она, почти крича.
— Не могу, — ответил начальник станции, его голос был усталым и измученным.
— А почему бы и нет? — потребовала Сансет. — И еще, где я нахожусь? Что это за место?
— Это Уиллоу Крик. Осторожно, ивы, мисс. Вы не можете пойти в Слипи Крик, потому что какая-то пони разрушила рельсы. Город отрезан. Какой-то единорог в той стороне сошел с ума. Я бы на вашем месте туда не ходила. Чокнутые единороги опасны. Без обид.
Несмотря на его слова, Сансет почувствовала себя оскорбленной.
Находясь на грани взрыва, она еще раз попыталась передать тот факт, что ей нужно куда-то попасть, и постаралась сдержать свой голос до разумного уровня:
— Ну, мне нужно туда. Мне нужно, чтобы кто-то отвез меня туда. У меня был билет туда, и я не получаю того, за что заплачено. Поэтому, как начальник станции, вы должны организовать для меня способ попасть туда.
— Мисс, — ответил начальник станции в усталой манере служебных пони, которым приходится терпеть необоснованные требования, — Валите уже отсюда.
— Что? — Почти вскрикнув, Сансет недоверчиво уставилась на пони, который ей отказал. Прошло несколько секунд, но потом она вспомнила, что неузнаваема. Она не была Сансет Шиммер, ученицей принцессы Селестии… она была Сибриз, или Сифоам, или что-то еще, имя, которое она никак не могла вспомнить.
Начальник станции, пегас, вздрогнул от ее дерзкой, гневной вспышки. Его губы были сжаты, перья тщательно взъерошены, и он поднял голову:
— Меня уже тошнит от вас, единороги, которые приходят сюда и думают, что вы здесь хозяева, или что вы главные только потому, что у вас есть рог. Одна кобыла, та, что называет себя Императрицей, однажды пришла сюда и устроила настоящий беспорядок в нашем городе. Увела всех наших единорогов красивыми словами и ушла. Что-то о вечном чаепитии. Теперь у нас тяжелые времена. Доброго дня, мисс.
Прежде чем Сансет успела ответить, начальник станции развернулся, зашагал прочь, проскользнул в дверь крошечного домика, служившего ему кабинетом, и захлопнул за собой дверь. Она подумала о том, чтобы сорвать дверь прямо с петель; она могла бы это сделать, это было бы легко, а затем заставить наглого начальника станции подчиниться. Как он смеет разговаривать с ней в таком тоне! Кем он себя возомнил?
Затем, более аналитическая часть ее мозга обратила ее внимание на важный факт: Надир пришла в это место, где бы оно ни находилось, и переманила местных единорогов. Это… это настораживало. Неужели она имеет дело с превосходством единорогов? Бросив взгляд на дверь начальника станции, она взяла паузу, чтобы переварить эту новую информацию. В ее миссии ничего об этом не говорилось, и она задалась вопросом, знает ли ее наставница, принцесса Селестия, об этом событии.
Совершенно без предупреждения ярость покинула ее, сменившись странным, жутким спокойствием.
Возможно, если бы она была немного дипломатичнее, она могла бы узнать немного больше. Но теперь было уже слишком поздно. Ей нужно было куда-то идти, и чем скорее она закончит это дело, тем скорее сможет вернуться домой и продолжить изучение мета-харизматической магии. Чтобы выполнить задание, ей нужно было попасть в Слипи Крик, и, похоже, единственным логичным способом добраться туда было идти по путям.
А может, там была дорога.
В любом случае ей предстоял долгий путь, и лучше всего было начать его сейчас.
— Спайк! Нет! Не ешь чайную чашку!
Выйдя из задумчивости, Селестия быстро переключила внимание на Спайка, который действительно ел чашку. Он откусил край и теперь задумчиво хрустел, пока бедная Твайлайт махала копытами, чтобы он остановился. Махание копытами не произвело особого эффекта, и Селестия ждала, что будет дальше. Выйдет ли Твайлайт из себя, как она иногда делала? Станет ли это временем для импровизированного урока?
— У тебя были драгоценные камни, Спайк. Много. Зачем было есть чайную чашку?
Нет. Никаких признаков вспыльчивости Твайлайт, только терпеливая покорность. Это было хорошо. Спайк уже многому научил Твайлайт, возможно, в первую очередь терпению. Твайлайт опустила копыта, поджала тонкие губы и посмотрела на Спайка своим лучшим взглядом старшей сестры — выражение, которое было хорошо знакомо Селестии.
Ей было больно это видеть, хотя она никак не показала этого.
— Твайлайт, дорогая, Спайк всеяден. Ты понимаешь, что это значит?
— Он ест все, — ответила кобылка, выдохнув эти слова, как бы смиряясь с покорностью. — Игрушки, драгоценные камни, мое любимое одеяло, а теперь еще и чайные чашки.
— Ты сердишься? — спросила Селестия.
Твайлайт замешкалась и не ответила сразу. Казалось, она размышляла, возможно, прикидывая, удастся ли ей схитрить или даже откровенно солгать. Такое случалось нечасто, но случалось, и Селестия это прекрасно понимала. Настоящая хитрость заключалась в том, чтобы выяснить, почему это происходит, что побуждает к таким редким случаям, а затем исправить это.
— Немного, — сказала Твайлайт тоненьким голоском.
— Это всего лишь чашка, Твайлайт.
— Он съел мое любимое одеяло.
— Твайлайт, ты когда-нибудь задумывалась о том, почему он так поступает? Как ты думаешь, что движет дорогим Спайком?
— Голод? — быстро сказала Твайлайт, не тратя много времени на размышления.
— Ты сама сказала, он только что съел несколько драгоценных камней.
— Ох. — Надув губы, Твайлайт опустилась на стул, и, почти спрятав лицо под краем стола, с озадаченным выражением смотрела на своего дракона-компаньона.
Тем временем Спайк снова осторожно откусил от чашки с чаем и сидел, похрустывая.
Потягивая чай, Селестия задумчиво наблюдала, как ее ученица размышляет. Твайлайт была явным мыслителем, и если смотреть внимательно, то можно было увидеть, как в ее голове вращаются шестеренки. Спайк, каким бы детенышем дракона он ни был, был лучшим учителем Твайлайт, и Селестия не возражала, чтобы он был вторым. Детеныш дракона мог многому научить, и прямо сейчас урок шел полным ходом.
С сожалением она подумала о другом ученике, которому этот урок мог бы пригодиться.
Пока Твайлайт боролась со своими мыслями, Селестия, никогда не страдавшая от скуки, думала о каламбурах. Ей не особенно нравилось думать о каламбурах, но время от времени они случались, и, несмотря на свой возраст, она могла быть довольно умной, когда дело касалось наказания. Пока Твайлайт размышляла, Селестия придумала умный каламбур: ученик, который только и делает, что сидит на диване и целыми днями размышляет о больших мыслях.
Мыслителя можно было бы назвать… замыслятор.
Она старалась скрыть ухмылку, чтобы не выдать своего внутреннего веселья.
— Мне ничего cказать.
— Ты ничего не понимаешь. — Мягкая поправка Селестии была быстрой и не содержала ни следа разочарования. Маленькая Твайлайт не всегда добивалась успеха в своих глубокомысленных начинаниях, но она старалась, и это было важно.
Не потребовалось много времени, чтобы придумать подходящий пример:
— Твайлайт, моя любимая ученица, понравилась ли тебе брокколи, когда ты попробовала ее в первый раз?
В ответ Твайлайт пожала плечами, а ее взгляд остался на Спайке:
— Я не знаю. Я не помню.
— Твайлайт, иногда нужно что-то съесть, чтобы понять, нравится ли тебе это. Для Спайка все съедобно. — Селестия взяла паузу, чтобы обдумать, что сказать дальше. — Возможно, если бы ты взяла на себя более активную роль в помощи ему. Дай ему что-нибудь попробовать. Поговори с ним. Проводи время со Спайком и учи, что можно есть, а что нет. Так же, как твоя мама делает это с тобой.
— Папа заставляет меня пробовать новые вещи, — ответила Твайлайт.
— Ну, Твайлайт… ты и твой отец должны сесть со Спайком и дать ему то, что он может попробовать. Вещи, которые он может есть. Постарайся посмотреть на мир глазами Спайка, Твайлайт. Если возникает проблема, постарайся увидеть ее так, как видит Спайк, а затем предприми шаги, чтобы все исправить. Если ты будешь решать проблемы только так, как ты их видишь, Спайк может остаться недовольным или просто обиженным.
При этих словах маленькая голова Твайлайт повернулась, ее глаза расширились, и она подняла голову с выражением, которое, казалось, было на грани слез:
— Я не хочу, чтобы Спайк пострадал.
— Хорошо. — Селестия облегченно выдохнула, и сразу же напряжение в ее бочке исчезло. То, что Твайлайт явно была так эмоциональна, было хорошим знаком — многообещающим знаком.
Твайлайт была существом с огромной, почти непостижимой силой, да еще и с талантом к магии. Такая мощь могла легко развратить и привести к моральной лени, а то и к откровенной моральной испорченности. Худшие страхи Селестии преследовали ее, по ночам ее посещали призраки прошлого, которые мучили ее яркими кинокадрами всех ее неудач, и она отчаянно не хотела, чтобы Твайлайт стала одной из тех неудач, которые она видела каждый вечер, пока пыталась заснуть в постели.
Пока, по крайней мере, Твайлайт подавала надежды, и Спайк держал её в тонусе.
Если это не сработает, Селестия не была уверена, что вообще что-то сработает.
После столетий учеников она так и не нашла способа умерить абсолютную власть доброжелательностью, но чувствовала, что приближается к этому. Твайлайт станет Той Самой. В этом она была уверена. После стольких неудач она должна была быть близка к тому, чтобы увидеть результаты — или если не результаты, то прогресс. Спайк, хоть и был невольным подопытным, оказался отличной управляемой переменной, способной изменить результат. Твайлайт обожала своего дракона, даже если у нее и были с ним некоторые проблемные моменты.
— Санни Саншайн, ей было трудно думать о чувствах других пони.
— Да, Твайлайт, это правда.
— Это трудно, иногда.
— Тоже верно, Твайлайт. Иногда я сама не могу этого сделать.
— Ты? — Маленькая Твайлайт выглядела совершенно ошарашенной этим откровением.
— Тебя это удивляет, Твайлайт?
— Немного.
Селестия нашла честность своей ученицы освежающей.
— Да, Твайлайт. Иногда я не задумываюсь о чувствах других…
Дорога шла в гору. Вся эта дурацкая прогулка была в гору, и Сансет Шиммер ненавидела каждую минуту. Рюкзак натирал её спину, она была вся в пыли, ее мучила жажда, а в животе ужасно урчало. Как оказалось, здесь была… ну, не столько дорога, сколько колея для телег, узкая, неровная тропа, проложенная вдоль железнодорожного полотна. Возможно, фарватер для крепких, потных земных пони, чтобы тянуть телегу вдоль путей, когда нет поезда.
Кто-то должен был заплатить за это унижение, и это вполне могла быть принцесса Селестия.
Птицы пели насмешливую песню, дразня ее при каждом шаге, и Сансет была уверена, что ее наставница заставила солнце светить особенно жарко. Все покрывала густая пыльца желтого цвета, она покрывала каждую поверхность, и грунтовая дорожка пожелтела от нее. Несомненно, здесь были клещи и блохи, и ее уже атаковали всевозможные кусачие насекомые. Возможно, мошки, Сансет не знала, что это такое, но она их сжигала и при этом чуть не подожгла лес.
У нее не было припасов. Припасов не было. Она должна была прибыть на поезде, а не на копытах, поэтому припасы так и не были доставлены. Принцесса Селестия должна была предусмотреть такой исход и обеспечить припасы. Сансет даже не знала, как далеко ей придется идти. Как долго ей придется пробираться через эти ужасные леса? Дни? Недели?
— Я НЕНАВИЖУ ВСЕ! — кричала она, и только природа была свидетелем ее ярости.
И тут же пожалела, что сделала это, потому что теперь у нее запершило в горле и захотелось пить. О, это было просто ужасно, абсолютно ужасно. Вызвать огонь было легко, но воду? Не очень. Она никогда не видела смысла в том, чтобы пытаться преодолеть свое отвращение к магии воды. Всегда были фонтаны, краны и источники питьевой воды.
Кроме как сейчас.
И она ненавидела это.
Она ненавидела все.
И не без причины.
Пока что рельсы казались нормальными. Поезд мог, по крайней мере, доставить ее так далеко. Она была ученицей принцессы Селестии и выполняла миссию на благо Эквестрии. Машинист мог потерпеть немного неудобств ради общего блага. Да, поезд мог доставить ее так далеко. Рельсы здесь были в полном порядке, да и впереди, насколько она могла видеть, тоже. Глупо было идти пешком, когда можно было ехать на поезде.
Все казалось таким бессмысленным.
Если бы только у нее был воздушный корабль.
Но нет, дружба.
Глупая принцесса Селестия хотела, чтобы она путешествовала на поезде, чтобы завести друзей и познакомиться с пони. В поезде невозможно было завести друзей, потому что от качания и тряски ее слегка тошнило, и трудно было быть дружелюбным, когда находишься на грани того, чтобы расстаться со своим печеньем. Поезда были хуже всего, и Сансет не могла дождаться, когда им на смену придет что-то получше.
Сансет пришло в голову, что на этом пути нет туалетов, нет современных санитарных сооружений. Она остановилась, испытывая отвращение, и хлестнула себя хвостом за неимением лучшего занятия. Изгнание в глушь без комнаты для маленьких кобылок — это уже слишком; ее учительница получит по ушам, когда она вернется домой. Если она вернется домой. Она знала, что может умереть здесь, попав в засаду какого-нибудь ужасного прожорливого зверя или зубастого тарраска, притаившегося в кустах.
Если она умрет, во всем будет виновата принцесса Селестия.
Это научит ее посылать цивилизованных единорогов Кантерлота в забытые аликорнами внутренние районы.
Принцесса Селестия заслуживала того, чтобы ее ученица была загрызена за такое унижение.
Бормоча, ворча, проклиная, ругаясь, Сансет продолжила свой поход в гору.