Послание в бутылке. Том 2
Глава 7: Око водоворота
Как оказалось, Джеймс соврал. Сильно. Сара чувствовала себя так, словно одновременно задыхалась и растворялась, но не могла подавить инстинкт, перестать дышать и позволить себе умереть. Каждый “глоток” ужасной жидкости лишь заставлял изменения ускоряться и становиться глубже. Она пребывала на грани потери сознания от почти, но не совсем боли.
В конце концов, трансформация завершилась, и она снова смогла думать. Сара знала, чего ожидать, но все равно приятнее от этого произошедшее не стало. Штаны теперь висели на ней клочьями, а верхняя часть униформы обтянула ноги словно плавники дельфина на водном шоу. На которых она могла бы побывать, будь она достаточно богата, чтобы посещать тематические парки, чего никогда не случалось.
Она все еще дышала, хотя с легким отвращением осознала, что использует для этого прорези на шее. По телу было разбросано несколько ребристых гребней, включая то место, где раньше были крылья.
“Лучшая часть этого инопланетного кошмара исчезла. Лучше бы крылья вернулись обратно, иначе я за себя не отвечаю, Дискорд”.
Джеймс снова уставился на нее, так пристально, что Саре стало некомфортно.
“Я знаю этот гребаный взгляд. Отвали”.
Хотя была и другая ее часть, которая была бы не прочь побыть с кем-то, чье самомнение находится ниже плинтуса.
“Быть может, был бы ты чуть больше похож на Мелоди...”
– Мозги не выкипели? – спросил Джеймс. Его голос звучал немного сдавленно, гораздо глубже и протяжнее, чем обычно, но почему-то здесь это казалось естественным. Это было именно то, чего ожидали уши Сары.
“По крайней мере, мы можем говорить”.
И ее дополнительное чувство тоже все еще работало. Слова жеребца были подобны самым резким, пронзительным звукам на воздухе, на мгновение заполнив пространство вокруг и высветив сужающийся цилиндр этого бассейна с невообразимой пропастью жидкости под ними.
– Нет, – Сара отплыла от Джеймса и обнаружила, что ее пока еще человеческие представления о том, как надо плавать, более-менее актуальны. Несмотря на то, что все ее конечности были другими, оставаться неподвижной в воде можно было, основываясь на тех же принципах.
“Вот только это не вода. Боже, я даже знать не хочу, что это”.
– Я просто осматриваюсь. Разбираюсь, что тут и где, – она бросила взгляд на свои бывшие шорты и покраснела. Теперь все было выставлено напоказ, вместо того, чтобы скрываться там, где об этом можно было не думать.
“На этот рыбий хвост не помешала бы одежда”.
Сара отвернулась от спутника прежде, чем тот успел отвесить челюсть, и поплыла вниз.
– Хотя особого выбора у нас нет. Вниз и только вниз.
– Думаю, мне не стоит указывать, каким идиотизмом мы тут занимаемся, – заявил Джеймс, но, судя по звуку, за ней он все же последовал. – Вполне возможно, эта дыра – прямой путь до сортира главного смотрителя Санктуария, и теперь мы плывем туда. А может, прямо в очистные сооружения отправимся.
– Не думаю, что мы дышим нечистотами, – возразила Сара, не оборачиваясь. Она была не единственной, чья биология перестроилась. Чем меньше она увидит, тем лучше. – Что бы это ни было, оно тут не случайно. Существует целая система тоннелей, позволяющая таким бионосителям, как наши, попасть сюда. Подумай о том, насколько сложной должна быть эта трансформация. На кой ляд прикладывать столько усилий, чтобы все это создать, а затем отправить нас на убой? Пустая трата ресурсов.
– Ну, звучит, конечно, логично, – согласился Джеймс, хотя по его тону было не сильно похоже, что он в это верит. – Но зачем нам союзники, которые живут в зеленой жиже? Даже если предположить, что Отар не был только что разрушен до основания... мы что, собираемся пригласить их слизне-посла в гости? Как мы можем что-то делать без поддержки Предвестника?
Сара остановилась. Забыв о скромности, она вернулась назад несколькими быстрыми взмахами голубого хвоста, врезавшись в Джеймса и прижав того копытами к стене. Жеребец обмяк, не сопротивляясь, хотя был длиннее и крепче.
– Эй, как насчет того, чтобы заткнуться на секунду? Тебе не обязательно было идти со мной. Ты мог бы оставаться там, наверху, в своей чертовой маленькой спальне, и впустую тратить время. Каким бы охрененным образом ты там ни увиливал от переработчика, для меня это был не вариант, да и для тебя теперь тоже. Ты здесь, а не там, так что сожми свои сраные яйца, или что там теперь у тебя вместо них, в кулак и перестань ныть!
Джеймс не нашелся с ответом, лишь испуганно потупился. Хвост жеребец поджал под себя, словно собирался бежать, но никак не мог решиться. Да и куда он тут сбежит?
– Я знаю ненамного больше тебя, – продолжила Сара, отпуская единорога. – Ты хочешь знать, что знаю я? Там внизу назревает что-то вроде гражданской войны. Если мы остановим ее, то сохраним им жизнь, и они смогут присоединиться к Отару. Может быть, им надоело жить в гребаной канализации Санктуария, и они хотели бы просто посмотреть на солнце. Может быть, они не хотят жить с туземцами. Как бы то ни было, мы станем их друзьями. Санктуарий просто огромен, так что... Я полагаю, что когда нам понадобится помощь Предвестника, все образуется само собой. У нас же есть аликорны. Разве они не должны быть могучими как пипец?
– Если они такие сильные, то что, черт возьми, случилось с Отаром?
– Понятия не имею, – Сара тянула жеребца за копыто, пока он не оказался лицом вниз. – Еще немного, и там будет что-то вроде... входа. Я чувствую сильное течение. Велика вероятность, что именно туда нам и надо. Познакомиться с новыми инопланетянами, предотвратить гражданскую войну... Разве не за этим ты вступал в Общество первопроходцев?
Джеймс не смог сдержать смех, хотя веселья в голосе было мало. Больше походило на смирение. Но он не сопротивлялся, и это было хорошим началом.
– Думаю, ты могла бы поделиться со мной тем, что знаешь. Кто такие эти чейнджлинги?
Оливия очнулась.
Какая-то часть ее разума не предполагала, что это вообще произойдет – по крайней мере, в мире живых, таким, каким она его понимала. Быть мертвой – это состояние, значение которого сильно изменилось за последние несколько месяцев. Но как ни крути, привлекательным оно все равно не становилось. За исключением того, что смерть означала, что Оливии не придется и дальше сражаться с теми существами, кем бы они ни были. Больше никакой охоты на работорговцев, никакой борьбы за выживание. Она могла бы уйти в отставку, и на этот раз окончательно.
Возможно, другая версия Оливии так бы и поступила. Версия, которая не отважилась отправиться в пустоту, чтобы патрулировать окраины цивилизации. Однако в конце концов то же самое желание вернуло ее обратно. У нее были друзья, которых нужно было защищать, цивилизация, которую нужно было спасти.
“Мы выиграли последнюю войну с Гармонией. Может, сейчас она решила забрать назад то, на что мы претендовали”.
Легкие горели огнем, а когда Оливия села, то болезненная пульсация быстро распространилась по всем мягким тканям. Результат использования химического коктейля из разжижителей крови и усилителей мышления, позволяющего оставаться в строю при больших перегрузках. Не болела только передняя нога.
Глаза пегаски распахнулись, и она окинула помещение вокруг себя одним быстрым взглядом. Крошечный, тесный медицинский отсек с единственным манипулятором на потолке, под которым едва хватало места для двух коек.
“Все еще на “Крыле Полуночи”.
Но кое-чего не хватало, а именно ее правой ноги.
Конечность была уже не оливково-зеленой, а просто белой, с сочленениями примерно в тех же местах, что и на другой ноге. Пересадка была осуществлена быстро и грубо, одна из тех, от которых оставались бы ужасные шрамы, не прикрывай их отросшая шерсть. Очарованная, Оливия повернула копыто к себе и коснулась его своей все еще настоящей ногой. Та была плотно забинтована, но не более того.
“По крайней мере, я лишилась лишь одной конечности”.
– У меня не было для вас ничего лучшего, – донесся со стены голос Предвестника. – Здесь были протезы только на экстренный случай. Мы сможем вырастить подходящую замену, когда все это закончится. Заменим всю ногу целиком.
– Дайте мне немного гребаного морфия, – прохрипела Оливия, падая обратно на койку и закрывая глаза. – И что-нибудь от головы.
Свет снова погас, сменившись на тускло-красный, за исключением кнопки “открыть дверь”. Пульсация в голове пегаски немного утихла, особенно когда она перекатилась на спину.
– Морфий нельзя. Вы перенесли небольшой инсульт во время ускорения. Я устранил повреждения как смог, но в течение следующих трех дней у вас будет строгий режим приема лекарств и ежечасное сканирование.
“Это объясняет головную боль”.
Были причины, по которым серьезно травмированные пилоты отстранялись от полетов. Тело часто плохо реагировало на попытки его раздавить.
– Как я вижу, мы все еще живы, – прохрипела Оливия после минутного молчания. – Где мы находимся? На “Душе Императора”?
– Нет. Я нашел место, где мы могли бы спрятаться на некоторое время. В данный момент опасность нам не грозит.
“Пиздец как расплывчато”.
– И каков же наш план? – проворчала пегаска. – Когда мы вернем наших людей?
Голос Предвестника звучал слегка разочарованно.
– Сложно сказать. Я предложил несколько вариантов, но губернатор их все отвергла. Она ждала, пока вы придете в себя, чтобы принять решение.
“Теперь, когда она прыгнула выше головы, моя замена хочет услышать совет. Хочет, чтобы кто-то другой чувствовал себя виноватым, когда что-то пойдет не так”.
– Скажи ей, чтобы сама все решала. Я больше не главная.
– Очень хорошо, – ответил Предвестник и замолчал.
Оливия уже почти решила, что это все сойдет ей с копыт, когда дверь распахнулась под шипение сжатого газа. В проеме стояла Лаки Брейк.
Она выглядела почти так же, как Оливия себя чувствовала. На аликорне был расстегнутый противоперегрузочный костюм, а грива с хвостом пребывали в полном беспорядке. Запах пота и отчаяния заполнил медицинский отсек настолько плотно, что Оливию чуть не стошнило.
– Привет, майор, – Лаки стояла прямо в дверном проеме, дневной свет лился вокруг нее. Казалось, губернатор практически светилась. – Рада видеть, что ты цела.
Оливия хмыкнула, поднимая свой дешевый военный протез.
– Ты имеешь в виду то, что от меня осталось.
Лаки мрачно кивнула.
– Я сожалею об этом, Оливия, – произнесла Лаки. Она даже говорила искренне.
Но пегаска не собиралась идти навстречу.
– Нет.
Она уставилась на свои копыта – одно искусственное, другое обмотано бинтами. Оливия почти могла видеть там свои руки. Снова обагренные кровью.
Аликорн перед ней исчезла. Воздух хлопнул, и туман сгустился всего в нескольких сантиметрах от койки. Раздался треск, достаточно громкий, чтобы у Оливии снова разболелась голова, и Лаки Брейк возникла рядом с ней.
– Я пришла сюда не для того, чтобы спрашивать, майор Фишер, – рог светился таким же фиолетовым оттенком, как и глаза. – Я губернатор колонии. Ты знаешь, какие права дает мне этот пост.
Рог вспыхнул ярче, и сразу же заработали все экраны в комнате. Изначально предназначенные для отображения медицинских показаний, теперь все они показывали Отар сверху, под несколькими разными углами. И на всех картина была одинаковой.
Создавалось впечатление, что весь остров был вырван из океана, а на его месте образовался идеально круглый участок чего-то нового. Странный пейзаж из волокнистых деревьев со светящимися голубыми листьями, маленьких гейзеров, в которых пузырилось что-то холодное, и воды, замерзающей там, где она касалась берега.
Лаки наклонилась ближе к экрану, постучав по нему копытом. Изображение определенного участка поля увеличилось. Оливия могла безошибочно различить очертания модульного коридора Отара, выходящего из почвы, с кусками металла и кабелями, оборванными словно дланью Господней.
– Вот с чем мы столкнулись, майор. Отар полностью уничтожен.
Оливия попыталась отвести взгляд, но каждая стена лишь показывала разрушение под другим углом. Все, над чем они трудились и защищали – война, в которой они сражались против Селестии и выиграли, – было потеряно за один день из-за угрозы, о которой они даже не подозревали.
Пегаска закрыла глаза, откидываясь на спинку койки.
– Мы здесь чужие, – сказала она. – Кто бы это ни устроил, пусть с этим разбираются эквестрийцы. Это их мир.
– У них был кое-кто на такой случай. Мы ее убили. Теперь их флагман продолжает движение на восток, в сторону Эквестрии. Там живет пятьдесят миллионов пони.
Лаки положила что-то на колени Оливии. Это был пистолет Циньчжи, с парой новых царапин, полученных во время сражения. Но в остальном он выглядел целым.
Оливия с сердитым видом вернула пистолет Лаки.
– Я не буду этого делать, губернатор. Я пролила достаточно крови, – она шмыгнула носом – это что, слезы? Почему она плачет? – Я убила двоих, чтобы вернуть твою ляганую мать целой и невредимой. И, наверное, вдвое больше этих чертовых драконов, я не считала. Я не могу и дальше этим заниматься! Так что ты можешь не распинаться тут и делать то, что можешь как губернатор. Хочешь наказывай, хочешь изгоняй, все что душе угодно. Убей меня, в конце-то концов. Я и так пару раз себе пулю в голову пустить собиралась, так что не особо буду переживать, если кто-то другой нажмет на спусковой крючок.
Лаки несколько секунд молчала. Она все еще была моложе Оливии, но как аликорн имела гораздо более зрелый вид. Более длинный рог, более тонкие черты лица. Как будто она всегда знала что-то, чем никогда не считала нужным делиться с окружающими. Не то что Мелоди, чья беременность придавала ей скорее материнский и добрый вид, чем суровый и требовательный.
– Я уже знаю, каково будет твое наказание, – произнесла Лаки, как только дыхание Оливии успокоилось. – Я расскажу тебе все. И если ты откажешься помогать, то я сделаю так, чтобы ты продолжала узнавать обо всем.
Она наклонилась ближе, взгляд стал более пристальным. На мгновение Оливии показалось, что в этих фиалковых глазах она увидела принцессу Луну, такую, какой та была, когда заглянула в душу Оливии.
– Вы не монстр, майор.
– Да? – Оливия схватила пистолет с колен движением, занявшим меньше секунды, зажала его между ногой и стеной и направила прямо на Лаки. – Может, и так! А может быть, сейчас я спущу курок!
Лаки пожала плечами.
– Сомневаюсь. Ты убиваешь не потому, что тебе этого хочется. Не потому, что тебе это нравится. Посмотри на себя, Оливия. Ты плачешь. Ты меня не убьешь.
Пистолет соскользнул с копыта и с грохотом упал на пол. Оливия искоса посмотрела на ногу, ощущение было, словно она обожглась, но Лаки не творила никакой магии.
– Броня Лайтнинг Даст вся утыкана камерами, – продолжила аликорн. – Я видела, что ты не хотела драться. Я видела, как ты сделала что должно, когда других вариантов не осталось.
Изображение на экранах сменилось на обычные медицинские показатели. Лаки осторожно левитировала пистолет обратно на койку между ними, направив его в стену.
– Ты хочешь спасать людей. Что ж, у меня есть корабль, полный людей, которые ждут спасения. Планы Предвестника кажутся мне шикарными, но что, черт возьми, я в этом понимаю? Из-за меня погибла практически вся команда, когда мы убили Селестию. Я не хочу, чтобы это повторилось, – аликорн протянула копыто в сторону Оливии. – Да ладно тебе, майор. Я не прошу снова стрелять, если ты этого так не хочешь. Просто помоги мне разобраться во всем этом. Если не ты, то я останусь наедине с планами Предвестника. Он, конечно, крут, но в то же время это абсолютно нечеловеческий интеллект, который на фундаментальном уровне не способен нас понять. Он отправлял целые поколения в переработчик, поскольку считал, что это приведет его к более быстрой победе. И повторил бы еще тысячу раз, если бы пришлось.
Лаки наклонилась ближе, в ее голосе слышалось отчаяние.
– Большая часть Предвестника была в Отаре. 92%, если быть точным. Может быть, оставшиеся 8% все еще стоят добрых 200% от нас, но у меня нет такой уверенности. Ему потребуется много времени на восстановление. Мне нужен кто-то целый. Кто-то, кто раньше участвовал в подобных войнах.
Оливия вздохнула. Она снова посмотрела на пистолет, на три пустых каморы. Три заряда все еще оставалось. У нее их было еще много – в Отаре. И, как и все остальное – они стали пеплом. Пегаска подняла протез.
– Я тоже не целая.
Лаки не удержалась от смеха. Не сильно продолжительного.
– Почему бы тебе не присоединиться к нам на мостике? Сможешь наверстать упущенное и принять решение о том, куда нам следует отправиться.
– Не знаю, зачем я тебе понадобилась, – проворчала Оливия, чувствуя, как ее нежелание рассыпается в пыль. – Я не… Я не генерал. Дело пахнет настоящей войной. В самой крупной операции, которой я руководила, участвовало два корабля и полсотни пехотинцев. Зачем тебе понадобилась я, когда у тебя есть Циньчжи?
– У меня и правда есть Циньчжи, – согласилась Лаки. – Но все, что он знает об Эквестрии, почерпнуто из видео и отчетов. Ты была с нами на миссии. Ты умерла вместе с нами. Я просто хочу, чтобы ты сидела с нами за столом, Оливия, вот и все. Неужели я так многого прошу?
Пегаска забрала пистолет обратно.
Саре даже не хотелось думать о том, с какой скоростью они двигались. Кости Санктуария неслись мимо с такой невероятной прытью, что она едва могла их разглядеть – и все же их небольшой шар жидкости казался почти неподвижным. Фестрал видела, как внешний мир расплывается, но ее собственный пузырь был спокоен и неподвижен.
И это тоже было хорошо. Сара не сомневалась, что если бы их просто засунули в трубу и разогнали, то рано или поздно она бы врезалась в стену. А с учетом скорости движения, первый же удар превратил бы ее в красноватую взвесь.
Однако Джеймс, судя по всему, решил испытать свою удачу. Он то плавал кругами, то замирал, уставившись на Сару, то снова начинал возбужденно плавать.
– Как ты думаешь, далеко нас унесет?
– Не знаю. Мы находимся в миллиарде световых лет от Земли. Так что какая разница?
– Не миллиард. Пятьдесят тысяч. И это не то, что я имею в виду. Нам туда не попасть. Даже если Земля все еще существует, если предположим, что Мартин не ошибся, кого это волнует? Прошла целая вечность. Я более чем уверен, что нам потребовалось более пятидесяти тысяч лет, чтобы забраться так далеко. По крайней мере, столько же времени уйдет на то, чтобы вернуться. Наш дом тут, – Джеймс опустил взгляд на свой хвост, которым в волнении помахивал. – Мир, в котором мы, похоже, стремимся к максимальному количеству мифических существ. Я уже шесть видел, а ты в этом бинго сколько клеточек закрыла?
Сара хмыкнула.
– Сейчас проверю... ой, ты только глянь. Там написано: Джеймсу следует заткнуться на хрен. Забавно.
Фестрал надеялась, что шум при транспортировке лишит их возможности общаться. Не повезло.
“Мы замедляемся?”
Сара подплыла к краю пузыря, где поток жидкости вокруг настолько ускорялся, что выбраться наружу не представлялось возможным. Она все еще могла прекрасно видеть сквозь поток, хотя эхолокация была полностью бесполезна из-за движения жидкости сразу в куче направлений.
Да, и правда замедлялись. Стены, казалось, теперь двигались медленнее, по крайней мере, если судить по отблескам от светового заклинания Джеймса, что сумели пробиться сквозь мутный поток.
“Мы пробыли здесь по меньшей мере час. Наверное, все кольцо уже пересекли”.
Прошло несколько секунд, и Сара почувствовала изменение давления, хотя она не могла с уверенностью сказать, было ли это связано с торможением или просто изменением давления жидкости вокруг. Их невидимый пузырь немного сжался, и на короткое время дернулся в сторону. Несколько секунд стены были пугающе близко, пока они внезапно не остановились.
Помещение было крошечным по сравнению с широченными коридорами, по которым они плыли раньше, может быть, метров двадцать в поперечнике и пять в высоту. Они прибыли “сверху”, хотя из-за отсутствия четкого ощущения гравитации Сара не могла быть уверена в том, какие коридоры сейчас ведут вверх, а какие вниз.
По крайней мере, до тех пор, пока жидкость не начала сливаться. Фестрал услышала шум внизу и бросилась туда к тонкой сетчатой стене.
– Не хорошо, – пробормотал Джеймс, быстро выплывая наверх. Но недостаточно быстро, чтобы успеть добраться до шахты прежде чем она была запечатана у них над головами.
– Сара, там воздух! – заявил жеребец дрожащим голосом. Возле слива его было едва слышно. – Мы больше не можем им дышать, Сара! Что нам делать?
Цилиндр был уже наполовину пуст.
– Э-э... – фестрал устроилась на дне, пытаясь расслабиться. – Полагаю, нам стоит верить, что мы не задохнемся. Мы изменились, когда прыгнули в бассейн, возможно, сейчас самое время меняться обратно.
Джеймс плыл вниз головой, как будто, отталкиваясь от поверхности, он мог каким-то образом замедлить скорость слива. Но теперь жидкости было достаточно мало, чтобы она начала закручиваться, увлекая Сару за собой по плавному кругу вдоль края круглой комнаты. Она не сопротивлялась, просто двигала плавниками каждые несколько секунд, чтобы ее не стукнуло о стену.
Когда уровень жидкости совсем спал, Джеймс врезался в нее сверху. Сара почувствовала, как один из ее плавников вынырнул на воздух, который словно опалил его своим прикосновением. Джеймс плюхнулся рядом с ней и запаниковал, выставив себя полным идиотом и по крайней мере один раз ударив фестрала своим дурацким хвостом.
Затем жидкость полностью исчезла, и жабры Сары перестали работать. Она ничего не могла с собой поделать – тоже билась, задыхаясь и кашляя. Что-то зеленое выплескивалось изо рта при каждом резком приступе кашля, распространяя боль по горлу и голове.
Время остановилось.
Потом Сара очнулась.
Она тут же взглянула на себя, испугавшись, что могла превратиться в какой-нибудь очередной ужас. Может быть, на этот раз она будет парить в атмосфере этана в виде отвратительной медузы.
Но нет, как выяснилось. Она снова стала собой, серо-голубым фестралом, с наполовину разодранной одеждой и туго набитыми седельными сумками. Дурацкая метка на заднице вернулась, как и крылья. Все было так, как и должно было быть.
Сара тихонько пискнула под нос, освещая пространство вокруг. Та же цилиндрическая комната, за исключением того, что в боковой стене открылся проход. Она чувствовала тепло, исходящее оттуда, и какой-то острый запах. Аромат подобный шалфею, смешанному с растительным маслом. И какие-то звуки. Не совсем голоса, но похожие.
“Очень надеюсь, что Дискорд тоже поставил тебе имплантат, Джеймс. Или для тебя приключение закончится раньше времени”.
Жеребец валялся рядом с ней на полу, слабо постанывая от дискомфорта после обратного преображения.
– Да уж, не кисло тебя так помотало, – произнесла Сара, поднимаясь на ноги и отряхиваясь.
Это был не вопрос.
– Не кисло... я понятия не имею, о чем ты говоришь, – Джеймс перевернулся на спину, демонстрируя слишком много всего, по мнению кобылы.
– Забудь, – произнесла она, отворачиваясь. – Мы выжили. Это первый шаг. Теперь мы готовы ко второму шагу. Предотвратить гражданскую войну и/или пережить ее. Подружиться с местными жителями. Найти помощь для Отара.
– Для дымящихся руин Отара, – пробормотал Джеймс, прежде чем перекатиться обратно на копыта и неуверенно встать.
Пусть ментально до Сары он и не дотягивал, но тело было таким же выносливым, как и у нее.
– Здесь так темно, – пробормотал жеребец, и фестрал уловила в его голосе легкие нотки страха. – Думаю, что перенапрягся, освещая путь до сюда...
Его рог пару раз вспыхнул фиолетовыми искрами, прежде чем снова погаснуть.
– Ага. Кажись, потянул роговую мышцу. Так... сейчас достану терминал...
Сара пискнула еще несколько раз, уже менее осознанно. Она “видела”, как Джеймс потянулся вбок, чтобы расстегнуть седельную сумку и начать рыться в ней. Этот шум помогал выделить все, что не получалось рассмотреть благодаря собственному зрению.
Затем жеребец замер, повернувшись и уставившись на Сару.
– Что это за шум? Что ты делаешь?
Фестрал покраснела, прижав уши. Потом сообразила, что Джеймс буквально слеп в этой темноте.
– Ну, я наполовину летучая мышь. Думаю, это что-то вроде... эхолокации?
– Черт возьми, ты и так умеешь? – в голосе звучала зависть. – Может быть, я не сильно и выиграл, вытянув в генетической лотерее магию.
Сара продолжала попискивать. Звук был пронзительным и едва громче шепота. Если только ей не захочется, чтобы его было слышно дальше.
– Что ж, возможно, мне придется вести тебя, пока рог снова не заработает. Но поскольку мы должны встретиться с местным контактным лицом, мне кажется, отсутствие аномального освещения было бы хорошей идеей.
– Терминал я почти достал, еще секунду...
Седельные сумки были сухими, включая все содержимое. Хотя, присмотревшись, Сара заметила, что вычислительный терминал вряд ли заработает. Экран был вдавлен, его плоская поверхность представляла собой паутину обесцвеченных линий. Когда Джеймс нажал на кнопку включения, она даже не мигнула.
– Вот дерьмо, – произнес жеребец, роняя сломанный компьютер на пол. – Теперь мы в заднице.
– Пофиг. Мы все равно не смогли бы использовать наше оборудование, чтобы связаться с домом, даже если бы он работал. Мы находимся внутри чего-то, сделанного из металла и камня, в тыщах километров от дома. Ни один спутник не пробьется до нас тут, внизу.
Джеймс проворчал что-то в знак протеста, но вслух ничего говорить не стал. По крайней мере, до тех пор, пока он снова не начал возиться с седельными сумками.
– Думаю что... что мне требуется помощь, чтобы надеть их, – наконец сказал жеребец. – Ремешки и так достаточно маленькие, чтобы я едва мог ухватить их копытами. Но теперь я даже не вижу, за что хвататься. Твоя эхолокация позволяет видеть такие мелкие вещи?
Сара поборола искушение пошутить по поводу его анатомии, но совсем подавить смешок не смогла.
– Конечно, я всё сделаю. Стой спокойно.
Она подошла поближе, а затем закинула седельные сумки на место. Эхолокация была почти так же хороша, как способность видеть. Возможно, информация, которую Сара получала, была немного устаревшей. Когда Джеймс двигался, его конечности всегда казались ушам немного не там, где были на самом деле. Но к зрению это было достаточно близко. Достаточно близко, чтобы фестрал могла почти не обращать внимания на тьму перед глазами.
“Я так глубоко, что если потерплю неудачу или заплутаю, то, возможно, никогда больше не увижу света”.
Но Сара не могла позволить себе думать об этом. Неудача не бралась в расчет – как, собственно, и всегда. Ошибки карались смертью – смерть в тюремной одиночке, смерть от разъяренного подельника, смерть от голода, смерть, когда ее нейрослепок удалят навсегда.
“Идти по краю совсем нетрудно. Я смогу продержаться еще немного”.
– Думаю, тебе следует держаться поближе ко мне, – заметила Сара, хотя ее недовольство было очевидным. – Там могут быть уступы, о которых стоит побеспокоиться, опасные машины или бог знает что еще.
Она протянула крыло так, чтобы коснуться плеча жеребца.
– Вот. Ты следуешь за моим крылом. Если я остановлюсь, остановишься и ты. Понял?
– Да, – проворчал Джеймс с явным раздражением. – Понял.
Сразу за дверью начинался крутой склон, и Сара сразу же ощутила что-то растущее на металле. Если бы она могла видеть, оно могло бы показаться занавесом из мха и ползучих щупалец, тянущихся к открытому дверному проему. Видеть их фестрал не могла, но чувствовала, как они слегка пульсируют в такт ее писку. Как будто стены были живыми и знали, что она делает.
“Тут я бессильна. Пожалуйста, не убивайте нас”.
Коридор впереди сужался, так что его ширины едва хватало для пони. Саре было вполне комфортно, а вот Джеймсу снова пришлось наклониться. У более крупных пони, таких как Мелоди, не было бы ни единого шанса тут пролезть.
– Такого хрена тут творится? – спросил Джеймс после того, как они прошагали минут пять. – Идем по чему-то мягкому. Мы что, взбираемся на холм в невидимом лесу?
– Нет, – Сара нахмурилась, думая, как бы ответить. – Это... похоже на какой-то служебный тоннель. Может быть, что-то типа коридора технического обслуживания Санктуария.
Джеймс отвел взгляд. Фестрал снова увидела несколько слабых искр от его рога, настолько ярких на фоне окружающей их тьмы, что они почти ослепили ее.
– Предупреждай заранее! – прошипела Сара. А затем добавила немного тише: – А лучше вообще так не делай, пока мы не выясним, что происходит. Я знаю, что чейнджлинги не пользуются светом – может быть, они настолько чувствительны к нему, что всей толпой прилетят и убьют нас.
– Понял, – по крайней мере, у жеребца хватило такта изобразить смущение. – Извини. Я думал... хотя, может, и не думал.
– Именно, – фестрал не дала шанса продолжить.
Казалось, их бесконечное блуждание по коридорам должно было вот-вот закончиться – впереди было пустое пространство, достаточно большое, чтобы их голоса не отражались обратно. Оттуда доносилось множество других звуков, хотя идентифицировать их у Сары не получалось.
– Я не понимаю, зачем кому-то понадобился вид, который живет в темноте, – продолжал Джеймс. – Ведь дело не в необходимости. Они могли бы сделать тут свет, если бы захотели. Тут же нет какой-то сверхплотной атмосферы или… я даже не знаю. Не могу придумать условия, которые потребовались для существования вида, который не должен ничего видеть. Уверен, что таковые где-то могут существовать, но техническое обслуживание их собственного кольца не в счет.
Сара несколько секунд пристально смотрела на жеребца, но это ничего не дало. Он просто её не видел и поэтому продолжал говорить.
– Экономия энергии – тоже не вариант. У них ее достаточно, чтобы запустить искусственное солнце. Горсть светодиодов развешанных здесь, внизу, – сущая мелочь. Предполагаю, что это может быть поведенческая манипуляция. Может быть, они не хотели, чтобы здесь кто-то жил, и поэтому просто усложняют среду настолько, насколько это возможно. Хотя… здесь есть атмосфера. Следовательно, все не настолько плохо.
Сара остановилась в проеме, прошипев еле слышно:
– Помолчи секунду. Я пытаюсь осмотреться.
Фестрал снова пискнула, так громко, как только осмелилась. Земля простиралась настолько далеко, насколько вернулось эхо, почти идеально ровная. Огромные колонны разделяли пространство почти как стволы гигантских деревьев, за исключением того, что у них были мясистые стволы и листьев не было слышно.
Сара не услышала отражения от потолка или каких-то стен. Насколько она могла судить, это помещение раскинулось в бесконечность.
Но был один отзвук, которого она не ожидала. Фигура размером с пони, прячущаяся за одним из ближайших стволов. Что бы это ни было, Сара “видела” ее, поскольку существо двигалось. Низко пригнувшись к колонне, хотя и не совсем прячась. Ствол скрывал фигуру не полностью.
“Они все здесь, внизу, слепые. Вероятно, все тут работает по-другому”.
– Привет? – крикнула Сара, удивив даже саму себя. – Нас послал Д-Дискорд. Мы те, кого ты ждешь.
Это подействовало. Фигура выскочила из своего укрытия и ринулась прямо к ним. Сара вскрикнула от удивления, и ей удалось получше разглядеть существо. Оно была примерно такой же комплекции, как пони, за исключением отсутствия шерсти, которая размывала очертания для эхолокации. Шкура создания была чем-то твердым с какими-то плавниками на голове и спине. Форма в целом была женственной, или, по крайней мере, считалась таковой у пони.
Не один в один как пони, но и не сильно другие.
“Дискорд беспокоился по пустякам. Если мы поладили с пони, то и с этими инопланетянами не должно быть сильно сложнее. У них просто окраска другая и морды другой формы, вот и все”.
Фигура неслась прямо к ней, и внезапно Сара почувствовала какой-то запах. Сложное сочетание ароматов, ни один из которых она не смогла бы описать. Фестрал почувствовала что-то в районе хвоста – совершенно не задумываясь, она создала свой собственный запах. Немного похожий на тот, который ощутила, но с некоторыми едва уловимыми отличиями.
Фигура остановилась, очевидно, удовлетворенная.
– Это невероятно, – произнес чей-то голос – голос, который был странно сдавленным, с тонким вибрато. – Он сказал, что сможет привести пони в помощь. Я знала, что вы говорите о нем на поверхности, но я не верила... вы на самом деле здесь. И в безопасности. Вы не собираетесь натравливать на нас улей.
Существо слегка повернулось, теперь лицом к Джеймсу. Инопланетный запах снова усилился. Каким-то образом Сара поняла, что это был вопрос не к ней, и поэтому не стала повторять то странное действие, что сотворила раньше. Ее хвост все еще казался немного влажным у основания и словно выжатым. Похожее ощущение возникает во рту, если зараз съесть много кислых конфет.
Запах Джеймса не изменился. Просто едва уловимый фон, который сообщал “здоровый жеребец” каждый раз, когда Сара его вдыхала. Смешанный с запахом застоявшейся аккумуляторной кислоты от жидкости, через которую они плыли.
– Мы здесь... с дипломатическим визитом или типа того? – произнес Джеймс. – Может быть, ты сможешь... отвести нас к своему лидеру? Думаю, это именно то, что мы должны сказать.
Их странный спутник издал жужжащий звук, похожий на тот, который мог бы издать пчелиный улей, если бросить его в реку.
– Ты все еще пахнешь... неправильно, кем бы ты ни был. Он тебя не исправил. Только одного из вас – это... это плохо.
Для Сары это прозвучало так, словно она решала, перегрызть Джеймсу горло или сбежать.
Но ни один из вариантов не реализовался, и она просто снова издала тот же раздраженный звук.
– Следуйте за мной, гости. Я была... – она выпрямилась. – ...готова к подобному. Мы создадим ту форму, что нам потребна.
– Что она сказала? – в голосе Джеймса звучала боль и замешательство. – Это не... Я думал, что знаю эквестрийский.
У Сары не было возможности ответить. Их проводник бросилась бежать. Так внезапно, что Сара чуть было не потеряла ее из виду.
– Бежим! – крикнула она Джеймсу. – Следуй за мной так близко, как только сможешь! Пол ровный, камней, о которые можно споткнуться, нет... но ты можешь наткнуться на странное... дерево… если отойдешь слишком далеко.
– Хорошо, – обеспокоено ответил жеребец. – Так о чем она говорила?
– Поспешите! – снова раздался голос откуда-то спереди. – У нас не так много времени! Если они его еще не учуяли, то скоро почуют...
Сара с Джеймсом очевидно не могли двигаться так быстро, как хотела бы их встречающая, но фестрал делала все возможное, чтобы не отставать и при этом не потерять единорога.
“В какую игру ты играешь, Дискорд? Ты же не просто послал его на смерть. Мы бессмертны, ты сам нам об этом говорил. Все это кажется слишком сложным, чтобы просто позлить его или меня...”
По крайней мере, далеко идти не пришлось. Причудливый безлистный лес оказался не таким одинаковым, каким казался у входа. Еще немного, и Сара различила впереди гигантские, покрытые слизью очертания – такие большие, что она почти не могла их “увидеть”. Горы чего-то склизкого и студенистого, намертво удерживаемые на месте силой этих древовидных штук. И сбоку одной из них находился вход.
– Сюда, быстрее! – подгоняла их спутница, придерживая люк открытым одним копытом. На удивление замысловатый кусок стали для мира, лишенного света.
За исключением того, что свет все же был. Из прохода струилось слабое свечение, нежно-голубое, такое рассеянное, что Сара не могла разглядеть его источник. Но, учитывая, на какой глубине они находились, это уже было что-то.
– Мы даже не знаем твоего имени! – пытаясь отдышаться, произнесла Сара, останавливаясь у двери и ожидая, пока Джеймс догонит ее. Судя по всему, жеребец не один раз успел споткнуться, или, возможно, стукнулся о что-то головой. Но тем не менее он добежал и первым поспешил в дверной проем.
Сара последовала за ним, испытывая растущее чувство страха. Вообще-то на данный момент она не замечала никаких признаков того, что их кто-то преследует. Может, эта надвигающаяся угроза была какой-то уловкой? Это существо вроде бы не старалось их обмануть, но с другой стороны Сара никогда раньше ни с кем подобным не общалась. Вполне возможно, что этот инопланетных голос мог скрывать вещи, которые человеческий язык скрыть не мог.
И, Боже милостивый, местный запах. Почему бы именно тут ни было вырыто это укрытие, не составляло труда понять, почему больше на него никто не претендовал. Запах даже не гниения. Больше похоже на старую свалку, где горели шины, старое масло и сера. Сара нервно ткнула копытом в одну из стен и обнаружила, что та совсем не липкая. Больше похоже на гору давно высохшего асфальта, лишь слегка податливого.
– Мы даже не знаем твоего имени, – повторила фестрал, останавливаясь с другой стороны двери. Тоннель был низким, и бедному Джеймсу приходилось ползти, чтобы не царапать рогом потолок. Их спутница принадлежала к виду более мелкому, чем пони, хотя, вероятно, и ненамного.
Существо захлопнуло дверь и повернуло сложный запирающий механизм, который выдвинул толстые засовы из центра двери так, что они погрузились в слизь. Затем она повернулась к Саре.
– Внутри. Лучше видно, особенно для пони. Я знаю, ты нервничаешь из-за всего этого.
– Конечно.
Фестрал отодвинулась в сторону, места тут едва хватало для них двоих.
– Показывай дорогу.
На самом деле это не имело смысла. Джеймс полз впереди. Но, по крайней мере, таким образом чейнджлинг не смогла бы сбежать, если вдруг там ждет какая-то опасность.
Возражать она не стала, проскользнув мимо Сары, не обращая внимания на личное пространство. Уши фестрала не обманули – существо было гладким на ощупь, с суставами в неожиданных местах и сегментированным телом, как у насекомого. Но не успела Сара дернуться, как чейнджлинг уже прошла мимо, и они поползли вниз, в глубину.
Долгим путешествие не оказалось. Может быть, метров двадцать вниз, и коридор вывел их в жилое пространство с одной комнатой – больше похоже на убежище, чем на дом. В одном углу валялась куча постельного белья, в другом самодельный стол и низкие сиденья, очевидно, вырезанные прямо из того же материала, что и стены. У стены стоял по-настоящему древний металлический ящик, покрытый ржавчиной и с несколькими вывалившимися заклепками.
В центре комнаты стоял горшок, полный земли, и с несколькими слабо светящимися грибами.
– Мы сделали это, – произнесла чейнджлинг, садясь с явным облегчением. – Они ни за что тебя здесь не найдут. После того как мы уйдем...
Но завершение фразы осталось невысказанным.
Чейнджлинг была на удивление хорошенькой. Она не была похожа на какого-нибудь черного жука-паразита, – как рисовало воображение Сары – а скорее на стрекозу. Нежные, прозрачные крылышки, которые переливались разными оттенками синего. Глаза, похожие на жучиные, и хитин мягкого пастельного цвета, в истинном оттенке которого уверенности не было из-за голубоватого свечения грибов.
– Я Оцеллус, – представилась она. – Добро пожаловать в королевство моей семьи.