Трон проклят!

То, что осталось от двери, упало на землю, и все в неловкой тишине смотрели друг на друга. С одной стороны стояли Рарити и Спайк, сломавшие дверь, а с другой — бывшая принцесса Селестия, держащая в магической хватке кружку настолько огромную, что та больше походила на сценический реквизит, чем на настоящий сосуд для напитков.

Через секунду нежданные гости Селестии с обеспокоенными выражениями лиц вошли в комнату. Та вздохнула, отхлебнула из кружки и одарила посетителей невозмутимым взглядом.

— Знаете, входная дверь была не заперта, — произнесла Селестия.

— Извините. Мы слишком торопились, — ответил Спайк.

— Мы оплатим ремонт. Но прямо сейчас дорога каждая секунда, и нам немедленно нужна ваша помощь, — объявила Рарити.

— Дай угадаю — Твайлайт Спаркл в последнее время ведет себя странно, и ты надеешься, что у меня есть объяснение или, может быть, решение? — раздраженно ответила бывшая принцесса.

— То, что вы сразу угадали подсказывает, что у вас найдется и то, и другое. Я очень уважаю вас, Селестия, но, звезды в небе, мне надоело разбираться с вашими половинчатыми решениями. Если вы знали об этих проблемах, то почему, скажите на милость, не сочли нужным сообщить нам раньше? — потребовала Рарити.

— И да, ты больше не принцесса. Так что на этот раз «это послужит вам уроком» за ответ не сойдет, — добавил Спайк, скрестив лапы на груди.

— О нет, не в этот раз. Поверьте, я была бы рада предупредить ее. И прежде чем вы спросите, причина, по которой мне пришлось молчать — так же и ответ на то, что происходит с Твайлайт. Титул Правителя Эквестрии проклят, — объяснила Селестия.

Рарити и Спайк моргнули и недоверчиво посмотрели на белого аликорна. Та лишь еще раз отхлебнула из кружки.

— О да… вот оно. Темные бобы жизни и счастья, как я по вам скучала… — пробормотала Селестия.

Может, то, что она только что услышала и было абсурдным, но Рарити не могла не заметить странностей в бывшей принцессе. Дело было не только в растрёпанной гриве, мешках под глазами или почти нехарактерной язвительности, но и совершенно неправильном запахе, исходившем из ее кружки.

— Подождите… вы пьете кофе? С каких это пор вам нравится что-то, кроме чая? — спросила единорожка.

— Прямо со всех. Просто до сегодняшнего утра я не могла пить любимый напиток из-за проклятия. И должна вам сказать — раз уж у меня есть теперь выбор, больше я в жизни эту листовую настойку хлебать не стану. Тысяча лет терпения не превратятся, как по волшебству, в предпочтение. Только не в вопросе кофе.

И снова Рарити и Спайк с недоверием смотрели, как Селестия вновь глотнула кофе. Все шло не так, как они ожидали. Тем не менее, у Твайлайт были проблемы, поэтому Спайк потряс головой и вернулся к теме.

— Ладно — Твайлайт проклята. Уверен, она будет спорить, являются ли проклятия настоящей магией, но дело не в этом. Откуда взялось это проклятие и что с ним делать? — спросил Спайк.

— Ха. Если бы мы могли с ним что-то поделать, я бы давно от него избавилась, — усмехнулась Селестия.

Большая белая пони последним глотком опустошила кружку. Затем пролевитировала столь же огромный кофейник и снова ее наполнила. Рарити не могла не задаться вопросом, сколько этих огромных кружек Селестия уже успела осушить за сегодня.

— Проклятие было наложено на титул в тот момент, когда мы с Луной его приняли. Видите ли, прямо перед нашей коронацией произошел небольшой инцидент. Принцесса Платина не хотела видеть нас правителями Эквестрии, и настаивала, что титул должна получить именно она. И мы с Луной, маленькие хулиганки, решили, что лучше всего будет ее разыграть, — объяснила Селестия.

— Разыграть ее? Эм… у меня есть несколько вопросов, — заметил Спайк.

— Они могут подождать завершения истории, Спайк. Итак, после публичного унижения Платине удалось выбраться из реки и вернуться в тронный зал. Она неохотно решила сотрудничать и позволила нам занять трон. Но она же заявила, что раз уж мы станем принцессами, то и вести нам себя придется соответствующе. А потом наложила проклятие — чтобы так и случилось.

— То есть… проклятие заставляет пони вести себя более царственно? — в замешательстве спросила Рарити.

— О, нет. Мы же о принцессе Платине говорим. Даже узнав о ценности дружбы, она осталась избалованной аристократкой с эго большим, чем у Рейнбоу Дэш. А жизнь принцессы, по ее мнению, заключалась в том, чтобы пить дорогой чай, есть дорогую еду, носить дорогие одежды — и чтобы всю работу делало простонародье. Она и не думала о вежливости, уважении или хоть какой-то обходительности в адрес других, — сухо ответила Селестия.

Наступил еще один момент неловкой тишины, когда Селестия снова мощно приложилась к кружке, а Рарити и Спайк обменялись неуверенными взглядами.

— Ну и конечно, она также считала политику величайшим видом спорта, изобретенным пони (Тартар знает почему), а работу с документами — своим любимым хобби, поэтому проклятие ничего с ними не сделало. Жаль — можно было бы хоть какое-то удовольствие получать, столько лет сидючи за столом… — проворчала Селестия.

— Секунду, позвольте уточнить. Значит, все эти годы вы пили чай только потому, что принцесса Платина считала, что это и значит быть принцессой? — спросил Спайк.

— Ага. Неважно, как сильно я его ненавидела — у меня появлялись позывы, которые мог утолить только чай. А если не чай — то горы сладостей, потому что сахар в любом виде тогда считался дорогим. Честно говоря, я всегда была сладкоежкой, но мне постоянно приходилось бороться с лишними килограммами — столько тортов приходилось поглощать. А бедной Луне пришлось еще хуже. Первое, что могло ей понравиться, появилось лишь лет через двести после ее изгнания, — покачала головой Селестия.

— У меня… еще несколько вопросов, — вмешался Спайк.

— Эти ответы носят личный характер, и я отказываюсь их давать. Необходимость носить дорогие одежды была еще хуже. Корона постоянно запутывалась в гриве, я всегда ненавидела эту тяжеленную хреновину на шее, и не могла даже спать или мыться, не будучи полностью одетой, потому что чувствовала себя обнаженной. Вы хоть представляете, как тяжело мыть копыта в обуви?

— Да, вообще-то, — не раздумывая, ответила Рарити.

Селестия и Спайк удивленно на нее посмотрели. Единорожка быстро поняла, что проговорилась, неловко кашлянула и отвернулась, чтобы скрыть румянец.

— В общем, с одеждой было плохо, но хуже всего то, что как принцессе, мне полагалось сидеть, сложа копыта, и позволять остальным разбираться со всем важным. Не имело значения — вторжение, нападение монстров или безумие моей собственной сестры, если проблему нельзя было решить с помощью улыбки и выспренной речи, то разобраться с ней я не могла. А если я все равно пробовала, то все делала лишь наполовину. Думаю, вы двое прекрасно понимаете, как меня это бесило, — продолжила Селестия.

Рарити и Спайк кивнули. Да, они были в курсе. Знали они и о дюжине гневных писем, которые они из-за этой половинчатости послали принцессам. Румянец Рарити стал еще сильнее, а у Спайка стал показываться его собственный.

— О, и, конечно, мы не могли никому рассказать о проклятии. Хотя, думаю, некоторые из наших наиболее доверенных слуг догадались сами. Теперь, когда я думаю об этом, наверное, будет хорошей идеей оставить памятку будущим поколениям дворцового персонала, раз уж теперь могу. Если предположить, что Рейвен еще этого не сделала… — пробормотала Селестия.

— Погодите, это все? Это все, что делает проклятие? — уточнила Рарити.

— Да, так и есть. Я бы не передала титул Твайлайт, если бы не считала, что она с этим справится. Понимаю — внезапное изменение диеты и гардероба Твайлайт может показаться странным, но уверяю вас, беспокоиться не о чем. В остальном она та самая книжная пони, которую мы все знаем и любим. Она даже уже подготовила новое поколение героев, чтобы компенсировать свою слабость теперь, когда она практически бесполезна для спасения мира. Нужно будет кое-что подкорректировать, но я совершенно уверена, все будет в порядке, — ободряюще улыбнулась Селестия.

— А как насчет оранжевой гривы? Или доспехов в шипах? Или законов о куроводстве? — спросил Спайк.

Селестия в замешательстве моргнула, но затем на ее лице появился ужас.

— Куроводстве… Ох. О, нет. Скажи, она же носит браслет, похожий на наблеванную отраженную радугу? — нервно спросила Селестия.

— Ну да, вообще-то. Я не знаю, что, во имя Эквестрии, должно означать это… необычное выражение, но оно определенно достаточно хорошо описывает эту отвратительную вещь, — признала Рарити.

Селестия сделала двойной фейсхуф и издала долгий, протяжный стон. Затем допила свой кофе, встала и помчалась к, должно быть, двери в комнату Луны.

— Мать-перемать… Так и знала, что чего-то забыла! Луна! Вставай! Мы забыли предупредить Твайлайт о хранилище слегка проклятых предметов! — закричала белый аликорн, стуча в дверь.

С другой стороны двери послышался громкий грохот, после чего Луна открыла дверь, выглядя еще более растрепанной, чем ее сестра.

— Тьфу… не говори мне… она приняла его за твой платяной шкаф и сейчас носит полдюжины проклятых вещей? — сухо осведомилась бывшая принцесса ночи.

— Она уже издала закон о куроводстве. Нам нужно добраться до Кантерлота и освободить ее, прежде чем она сделает униформой Гвардии плавки! — воскликнула Селестия.

Не говоря больше ни слова, она выскочила за дверь. Луна зевнула, схватила кофейник, и начала пить прямо из него. А затем бросила его и помчалась за сестрой.

— Я же говорила, что его нужно перенести, — проворчала она, пробегая мимо Рарити и Спайка.

Дракон и единорожка могли только стоять и осмысливать услышанное.

— Слегка проклятых предметов? — пробормотал Спайк.

— Плавки? — пробормотала Рарити.

Рарити и Спайк обменялись еще одним неловким взглядом.

— У меня… много вопросов, но я не уверен, что хочу услышать ответы, — признался дракон.

— Согласна. И несмотря на нездоровое любопытство, я считаю, нам следует последовать за ними и помочь… что бы они там ни собирались сделать, — поддержала единорожка.

— Но есть еще кое-что, о чем хочется знать — как насчет Кейденс? Проклятие влияет и на нее? — поинтересовался Спайк, когда они выбегали за дверь.

Кейденс смиренно вздохнула, вытягивая в ванне копыта в туфлях. Это так несправедливо — она увернулась от одного проклятого титула только, чтобы нарваться на другой. И единственная разница заключалась в том, что Кристальная Императрица должна пить кофе, а не чай. Кейденс ненавидела кофе.