Корзина, одеяло и пачка банкнот

Глава 2

Ветхое. Бесхозное. Обветшалое. Обреченное. Все эти слова можно было бы использовать для описания здания службы помощи жеребятам. На камне в углу здания была латунная табличка, и Копперквик задался вопросом, чем же было это здание до того, как его перепрофилировали. Впрочем, времени на размышления об этом у него не было, поскольку кобылка теперь была пронзительно кричащей сиреной страдания.

Корзина, сделанная из дешевых материалов, уже разваливалась. Ее части отслаивались во рту, оставляя горький привкус, вызывающий отвращение. Торопливо двигаясь, он добрался до большой входной двери здания. К его удивлению, к двери вела не лестница, а извилистый пандус, приподнятый над тротуаром. Состояние дверей не внушало оптимизма. Одна дверь, сорвавшаяся с петель, была закреплена с помощью подпорных планок и большого количества гвоздей. Другая дверь, петли и дерево были в таком плохом состоянии, что казалось, она может отвалиться в любой момент.

Если жеребенка оставили в пожарной части, то как он попадал сюда? Вот поэтому жеребят оставляли в пожарной части или в каком-нибудь другом общественном здании? Ведь любой пони, пришедший сюда, увидел бы, как здесь плохо. Набравшись храбрости, Копперквик пробрался к двери, которая со скрипом открылась от его прикосновения.

Потолок представлял собой запутанное, хаотичное месиво из паровых труб и латунных трубопроводов. Стены обваливались, облицовка во многих местах прогнила, покрылась пятнами от воды, а кое-где и вовсе исчезла, обнажив серый камень. В воздухе витал запах плесени. Длинный темный коридор с несколько более светлой нишей.

По коридору то и дело резонировал плач жеребенка, и Копперквику стало интересно, сколько времени пройдет, прежде чем жеребенок умрет от голода. Он начал сомневаться, есть ли здесь вообще кто-нибудь из пони, или это место заброшено. Когда он приблизился к алькову, в поле зрения попала пони. Прищурившись, он разглядел ее получше, продолжая двигаться по тусклому коридору.

Пони оказалась кобылкой или молодой кобылой. На ней был свитер-кардиган, что было очень кстати, так как здесь было прохладно, на лице — большие квадратные очки, а темно-коричневая или черная грива была собрана в большой беспорядочный пучок, который рассыпался во все стороны. Она была цвета сливочного масла, характерного желто-белого цвета.

— О, привет, — сказала пони, двигаясь по коридору, — какие мощные легкие у этого маленького жеребенка!

— Мне нужна помощь, — ответил Копперквик, поставив корзину на пол.

— Меня зовут мисс Оддбоди, и я… эй! — Пегаска, а было ясно, что это пегаска, остановилась, и ее мордочка сморщилась от отвращения. — Какой-то пони сделал каку!

— Я не знаю, как поменять подгузник. Или кормить ее. Или сделать что-нибудь. Она просто появилась перед дверью моей квартиры сегодня утром. — Чувствуя себя глупо, Копперквик просто стоял на месте. — Мне сказали поговорить с Твайлайт Вельвет.

— Хорошо! — Мисс Оддбоди улыбнулась. — Несколько вещей очень быстро! Миссис Вельвет сейчас нет на месте, но она должна вернуться. Мне нужно ваше прямое разрешение, чтобы прикоснуться к жеребенку, прежде чем я смогу вам помочь. А теперь, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, дайте мне это разрешение, потому что она пахнет ОООООООООООООООООЧЕНЬ плохо!

— У вас есть мое разрешение… — Копперквик так и не смог закончить. Мисс Оддбоди и корзина просто исчезли. Она была быстрой. Она была быстрой, как Вондерболты. Он даже не знал, куда она делась. Моргнув, он повернул голову и огляделся.

Он сделал еще несколько шагов и вошел в нишу. Потрепанный письменный стол, несколько стульев, крытый диван и испачканный пол из грубого камня, который отчаянно нуждался в полировке. На столе висела табличка с просьбой звонить в колокольчик, но колокольчика не было. Не найдя ничего другого, он сел на диван и стал ждать.

Может быть, через пятнадцать минут, а может быть, и через полчаса мисс Оддбоди вернулась. Корзины уже не было, а жеребенок лежал в подходящей переноске, которую она повесила себе на шею. Кобылка была немного влажной, но чистой и свежей на вид. Когда мисс Оддбоди вошла в комнату, она принесла с собой запах порошка и мыла для жеребят. Она сняла переноску со своей шеи и поставила ее на пол рядом с диваном. Она взяла на копыта писклявую чистую кобылку, обняла ее, а затем повернулась лицом к Копперквику, сидевшему на диване.

Напевая про себя, она толкнула Копперквика обратно на диван, а затем без предупреждения подсунула жеребенка к передним ногам Копперквика, чем вызвала у него удивление и изумление. Крылом она выдернула соску изо рта кобылки и сунула ее Копперквику. Прежде чем кобылка успела заплакать или запротестовать, соска бутылочки была просунута ей между губами, а сама бутылочка — в передние ноги. Довольная, кобылка улеглась в объятиях отца и начала есть.

— Ух ты, это было легко! — сказала мисс Оддбоди голосом, в котором было слишком много энтузиазма.

Не в силах ответить, Копперквик зажал соску во рту.

— Ладно, у нее немного опрелостей и есть некоторые признаки небрежного обращения, но мы можем это исправить! И нет, я не обвиняю тебя, так что не пойми неправильно. — Мисс Оддбоди потрепала Копперквика по носу, а затем ободряюще улыбнулась ему. — Эти признаки отсутствия заботы проявляются не сразу, а ты сказал, что ее положили перед твоей дверью сегодня утром. Не сердись, мы можем сделать ее снова здоровой. Ты можешь сделать ее здоровой, а я сделаю все возможное, чтобы помочь тебе, если миссис Вельвет поручит мне твое дело, а я уверена, что она это сделает.

Копперквик был вынужден задуматься, когда же мисс Оддбоди переведет дух.

— Большое спасибо, что обратились к нам за помощью! — Быстрым движением крыла пегаска разжала рот Копперквика, позволив ему снова заговорить. — А теперь расскажи мне о себе. Почему ты здесь?

— Мне нужна помощь, — ответил Копперквик, поняв, что пустышка была использована стратегически, чтобы заставить его замолчать на некоторое время. — Я не знаю, что мне делать, я никогда раньше не ухаживал за жеребенком, я только что потерял работу, потому что не мог выполнять доставку, у меня сегодня занятия в колледже, а без работы меня выселят через месяц.

— О боже! — Улыбка мисс Оддбоди на мгновение дрогнула, и на секунду показалось, что ее глаза сверкнули от ярости. — Боже мой! Мы не можем этого допустить! Молодой отец-одиночка, бездомный… — громкость пегаски заметно упала. — О боже… о боже… о боже, у меня нет сценария, которому я должна следовать. На самом деле, у меня никогда не было ни одного отца-одиночки, который бы пришел сюда. Может, мне использовать стандартный сценарий для кобыл? — Она почесала копытом подбородок.

— Мисс, вы не обидитесь, если я спрошу, но сколько чашек кофе вы уже выпили сегодня? — спросил Копперквик.

— Уже семнадцать чашек чая "Небесная слава"! Он очень бодрит! Ночью я пью "Лунную колыбельную", чтобы уснуть! А сон нужен мне для того, чтобы с энтузиазмом взяться за дело! Ведь Твайлайт Вельвет требует от меня всегда сто одиннадцать процентов!

В ужасе Копперквик только кивнул и обнял свою дочь.

— Быть матерью-одиночкой! Да, родитель! Быть матерью-одиночкой трудно… Я могу адаптировать сценарий, да, могу. Мы можем помочь тебе получить различные услуги, чтобы помочь пережить этот трудный период адаптации, а затем помочь перейти к родительству.

Мисс Оддбоди вскочила на кушетку рядом с Копперквиком и осмотрела кобылку, проверяя, сколько она высосала из бутылочки:

— Она пухленькая, но недостаточно пухленькая для своего возраста. Она сожгла слишком много своего жеребячьего жира. Это огорчает. Миссис Вельвет может на мгновение или даже на час стать мягко говоря непрофессиональной, когда увидит это.

Копперквик подумал о записке и о том, что в ней говорилось о постоянном плаче. Он также почувствовал искру гнева, но ничего не мог с этим поделать. Сьело дель Эсте была очень занятой кобылой. Возможно, ей просто не хватало времени. Он попытался вызвать сочувствие, но не смог, так как хорошо представлял себе, в каком она состоянии.

— Посмотри на нее, кажется, ты ей нравишься. — Мисс Оддбоди на мгновение залюбовалась кобылкой, а затем, подняв голову, посмотрела Копперквику в глаза. — Это будет трудно. Это будет самое трудное время в твоей жизни. Когда она станет годовалым жеребенком, будет немного легче в некоторых отношениях, но еще труднее в других. Но это будет того стоить, и ты знаешь, почему?

— Почему? — Копперквик отчаянно искал хоть какую-то надежду, за которую можно было бы ухватиться.

— Потому что маленькие кобылки поклоняются своим папочкам, и это здорово! — От впечатляющей громкости слов мисс Оддбоди у Копперквика задрожали и задвигались уши. — Я люблю своего милого папочку… Он работает на двух работах, чтобы я могла учиться в университете, и они с Муми пишут мне каждую неделю.

— У-Угу.

— Ух ты, она выпивоха. — Мощная бойкая пегаска выглядела впечатленной, глядя на бутылку, которая была почти пуста. — Она все еще продолжает. Думаю, она ее допьет. Столько смеси… ПУУ-БОМБА!

От неожиданности Копперквик чуть не спрыгнул с дивана.

— КА-БЛУУИ!

— Мисс Оддбоди! Пуу-бомба… правда? — В альков вошла кобыла средних лет и, улыбаясь, покачала головой. На ней было тяжелое коричневое пальто, потрепанное, помятое, с карманами. Старинная фетровая шляпа сидела на голове под задиристым углом.

— Ему нужна помощь! — Мисс Оддбоди глубоко вздохнула, а затем просто проговорила: — Миссис Вельвет, он отец-одиночка, и этот жеребенок появился перед его дверью сегодня утром, он потерял работу, он понятия не имеет, как ухаживать за жеребенком, у него нет дохода, жеребенок имеет признаки запущенности, и у него сегодня занятия в колледже.

— Ох, — спокойно вздохнула Твайлайт Вельвет. Ее глаза заблестели, а затем на губах появилась довольная улыбка. — Отец-одиночка нуждается в помощи. Я как раз думала, когда представится такая возможность. Могу я узнать ваше имя, сэр?

— Копперквик.

— Что ж, мистер Копперквик, не беспокойтесь. О, все будет непросто, будет много грязных пеленок, криков и страшных моментов, но все будет хорошо. — Твайлайт Вельвет сосредоточилась на мисс Оддбоди. — Баттермилк Оддбоди, ты назначена…

— ДА! ДА! ДА! — Вскочив с дивана, пегаска забегала по кабинету.

— О боже… она приближается к порогу в двадцать чашек чая, — проворчала Твайлайт Вельвет. Она швырнула шляпу на стол и принялась снимать пальто, выскользнув из него хорошо отработанным движением. — Дорогая, успокойся!

— ВУИИИИИИИИИИ! Мне нужна чашка чая! — Визжа, как чайник, пегаска пронеслась через дверной проем и исчезла, но ее визг остался.

— Если она не будет осторожна, то снова разобьет свои очки. — Твайлайт Вельвет несколько секунд смотрела на дверь, через которую исчезла ее помощница, а затем повернула голову и посмотрела на Копперквика. — Если бы у меня была целая армия таких же пони, как она, я бы смогла решить проблему с жеребятами, с которой сейчас столкнулась Эквестрия.

— Так плохо, да? — Копперквик сжал крошечный сверток в передних ногах и понял, что бутылка пуста.

То же поняла и Твайлайт Вельвет. Она подошла, подняла бутылку своей магией, подлетела к столу, поставила ее на место, а затем подняла кобылку с передних ног Копперквика. Она наколдовала чистое полотенце, положила его на плечо жеребцу, и тот, не успев понять, что происходит, снова взял на копыта свою дочь.

— Погладь ее по спине, пока она не срыгнет. Потом похвали ее.

— Хорошо. — Копперквик кивнул, а затем начал похлопывать крошечную кобылку по спине сгибом копыта.

— Не стесняйся, она же маленькая земная пони. Выпусти из нее газ. Но не слишком сильно, конечно. — Твайлайт Вельвет улыбнулась и принялась осматривать маленькую кобылку, которую держал ее отец. Через несколько секунд улыбка исчезла, и она стала выглядеть очень строгой. Уголок ее глаза дернулся самым тревожным образом, и тогда кобыла отстранилась.

— Мистер Копперквик, мне нужна твоя помощь, — начала Твайлайт Вельвет негромким голосом, который звучал немного раздраженно, как будто ей нужно было попить или, может быть, выпить чашку успокаивающего чая. — Вы пришли ко мне в период реформ. В Эквестрии произошел социальный переворот, и теперь мы делаем все по-новому.

— Что я могу сделать? — спросил Копперквик.

— Найди помощь для своей дочери. Держи ее и никогда не отпускай. Мне нужно, чтобы ты боролся за нее.

— Не понимаю. — Копперквик нахмурился и попытался понять, что ему говорят.

— У нас есть законы, которые защищают и помогают матерям-одиночкам, но нет таких законов для отцов-одиночек. Я хочу это изменить. Но мне нужен отец-одиночка, готовый бросить вызов системе. Не буду врать, это будет непросто. Вероятно, это будет унизительно и сопряжено со всевозможными неприятностями. Но… если ты мне поможешь…

— Ты поможешь мне? — Уши Копперквика развернулись, и он сосредоточился на кобыле, которая с ним разговаривала.

— Ну, я помогу тебе, несмотря ни на что, но у тебя есть шанс помочь другим. — Твайлайт Вельвет с надеждой посмотрела на земного пони-жеребца. — Я поручу мисс Оддбоди помогать тебе. Она будет нянчиться сегодня вечером, пока вы ходите в колледж. Она останется с вами, я полагаю, что у вас есть достаточно удобная кушетка. Она крепко спит, и если жеребенок пукнет во сне, она проснется и проверит его. Начиная с этого момента, у вас будет работа на полную ставку, но она не оплачивается. Это будет ужасная работа. Вы будете стоять в очередях и пробиваться через бюрократические препоны. Мисс Оддбоди поможет вам. Реформа должна с чего-то начинаться. Вы поможете мне, а я сделаю все возможное, чтобы помочь вам.

— Работа на полную ставку, за которую ничего не платят? — Копперквик одарил Твайлайт Вельвет добродушной улыбкой. — А название должности, что мне дадут?

— Обычно мы называем эту должность "папочка", но возможны варианты. — Улыбка кобылы средних лет вернулась.

— УИИИИИИИИИИИИИИИИ! — Мисс Оддбоди пронеслась мимо, ее крылья жужжали, как у колибри, когда она пролетала в нескольких сантиметрах над полом, а между передними копытами она держала чашку с кипящим чаем, который она почему-то не пролила. Она исчезла в другом дверном проеме со словами: — Я умею летать, это потрясающе!

Покачав головой, Твайлайт Вельвет потерла копытом шею и спросила:

— Скажите, мистер Копперквик, вы когда-нибудь видели белку, запертую в теле пегаса?