Школа принцессы Твайлайт Спаркл для фантастических жеребят

Глава 60

— Ну, в то время, — ответила Селестия, — Найт Лайт вел себя как дурачок. — Принцесса улыбнулась, и это было похоже на то, как солнце сияет в полночь. Ее рог на мгновение сверкнул, и вокруг нее и Сумака возник барьер. Все еще сияя, она кивнула Сумаку и подмигнула.

— Ты… ты дразнишь меня.

— Возможно.

Сумак, следуя совету Трикси, приготовился к новым вопросам. Всегда начинай с чего-нибудь глупого или бессмысленного, чтобы обезоружить пони, а потом переходи к сложному. Пони, особенно пятилетний, может вывести другого пони из душевного равновесия правильными вопросами. Сумак хотел получить ответы. Все пони, включая его маму, смотрели на Гослинга, когда он плескался в пруду.

— Мы молились тебе, и я почувствовал себя странно. Почему? — Сумак уставился на своего монарха снизу вверх, его глаза моргали за грязными очками. Прижавшись к рогу, Бумер зевнула. Сумак заставил свой мозг успокоиться и собраться с мыслями, чтобы задать правильные вопросы и не выглядеть глупо. Он ненавидел выглядеть глупо.

— О дорогой… — Принцесса Селестия покачала головой. — В последнее время это происходит все чаще и чаще, и, кажется, это связано с Гослингом. Приношу свои самые искренние извинения, Сумак, но боюсь, что у меня нет ответа на вопрос, что происходит. Для меня это загадка.

Прищурившись, Сумак попытался понять, не солгала ли ему принцесса. Она казалась честной, но судить было трудно. Он не хотел сразу обвинять ее во лжи, но ему отчаянно хотелось узнать правду. Момент молитвы изменил его жизнь, и он хотел разобраться в этом.

— Честное слово Эпплов? — спросил Сумак, прибегая к самой священной клятве, которую он знал.

— О! — Селестия выглядела испуганной. Она сдернула с головы шлем, и он упал рядом с ней, возле молота. — О, ты зашел туда, да? — Фыркнув, она опустила голову вниз, пока ее губы не коснулись уха Сумака, которое дернулось и затрепетало, когда она дышала на него. Сделав глубокий вдох, она прошептала: — Я тоже Эппл. Честное слово Эпплов.

У Сумака открылся рот, ноги подкосились, когда он посмотрел на свою принцессу. Она не лгала. Его мозг заработал в режиме тревоги, пытаясь понять, как это работает и что делать с этим новым знанием:

— Ты… ты моя бабушка?

Подняв голову, Селестия встала во весь рост. Она посмотрела налево, потом направо, словно проверяя, кто мог быть рядом, а затем вернула свое внимание к Сумаку. Она снова опустила голову и продолжала движение, вплоть до того момента, когда ее нос столкнулся с носом Сумака.

— Буп! — Шепот Селестии был немного театральным. — Я обожаю тискать своих далеких праправнучат.

— Ты что, опять дразнишь меня? — спросил Сумак благоговейным, шепчущим голосом.

— О, много-много раз я вносила свой вклад в родословную Эпплов, — ответила Селестия, ее мордочка была всего в нескольких сантиметрах от мордочки Сумака. — Их связь с солнцем позволяет им выращивать самые лучшие яблоки, и они тоже получают немного моей силы. — Селестия издала почти жеребячье хихиканье и покачала головой. — Но это не те вопросы, которые ты хотел мне задать, Сумак Эппл. Мне кажется, ты пытаешься меня обезоружить. Трикси хорошо тебя научила.

Покраснев, Сумак отвернулся и посмотрел на землю, так как его очки снова запотевали. Он чувствовал себя немного обманутым, но сдаваться не собирался. У него был один очень важный вопрос, который он должен был задать. Набравшись смелости, он поднял голову и посмотрел принцессе Селестии прямо в глаза.

— Что ты знаешь о судьбе?

— Тебя разбудил фонарь.

— Откуда ты знаешь? — Сбитый с толку, Сумак пытался разобраться в происходящем, и у него появился проблеск понимания, что он влип по уши. Вопрос оставался открытым, и он не знал, будет ли Селестия дразнить его и уходить от ответа, или же она скажет ему, но так, что он ничего не поймет.

— Я почувствовала пульсацию в астральных сферах, и она была направлена на тебя. На какое-то время ты обрел второе зрение. Ты видел мир так, как вижу его я. — Протянув крыло, Селестия коснулась щеки Сумака. — То, что ты увидел, обеспокоило тебя, да? Наполнило тебя вопросами?

— Да, — признал Сумак.

— Ты увидел слишком маленькую картинку, — Селестия снова коснулась своим носом щеки Сумака, — … не понимая, что именно ты видишь. Это опасно, Сумак Эппл. Оно может исказить и извратить взгляды того, кто не готов воспринять увиденное. Ты поранился, даже не осознавая, и я полагаю, что мне придется попытаться залатать твою рану.

— Я поранился? — Сумак не понимал, совсем не понимал.

— Твое восприятие навсегда изменилось, и не в лучшую сторону. Со временем это может замедлить твое развитие. — Голос Селестии был любящим, нежным и добрым. — Ты увидел то, что не был готов увидеть, не зная контекста. Теперь твои представления об обычном и необычном изменились навсегда.

— Я увидел Пеббл как аликорна.

— Я знаю.

— Ты знаешь?

— Конечно, знаю.

— Так что же это значит? Что такое судьба?

— Судьба — это семя… яблочное семечко. При правильных условиях оно вырастает и превращается в нечто великолепное. Не каждое посаженное семечко вырастает, но некоторые вырастают. Многие. Но некоторые вырастают и становятся чем-то особенным.

— Как вольт-яблоня? — спросил Сумак, пытаясь понять. — Они отличаются от яблонь.

— Для наших целей это подходит, — ответила Селестия, нахмурив брови. — Может быть.

— Продолжай, — взмолился Сумак.

— Судьба — забавная и сложная штука, но все сводится к тому, чтобы реализовать свой потенциал. Весь. Позволь мне показать тебе кое-что, Сумак Эппл, но ты никогда не должен говорить об этом.

— Честное слово Эпплов!

— Да, Сумак, Честное слово Эпплов. Обратись к древней магии, которую я привила твоему роду, ибо эта магия исходит от меня… Когда-то я была Элементом Честности, ты знаешь. А теперь сделай глубокий вдох…

Сделав то, что ему было велено, он втянул воздух, подождал и моргнул глазами. Рог Селестии коснулся его рога, при этом Бумер приподняла ногу, чтобы Селестия могла соприкоснуться с ним. Он почувствовал искру, и Бумер вздрогнула, так как тоже ощутила магию. За его глазами на мгновение вспыхнула боль, почти как от мороженого. Он пришел в себя и снова моргнул…

И мир стал совсем другим. Он почувствовал, что его голову поворачивает какая-то посторонняя сила, и обнаружил, что смотрит на Пеббл. И снова он увидел Пеббл аликорна, а также обычную Пеббл, но еще он увидел Мод. У нее тоже был аспект аликорна. У Октавии тоже был двойник-аликорн.

Мир приобрел четкие очертания, и Сумак увидел вокруг себя множество пони, которые были скрытыми аликорнами. У Гослинга был аспект аликорна. Они были и у незнакомых Сумаку пони, и у пегасов, и у земных пони, и у единорогов. У Мистера Кэйка, который тянул за собой повозку, тоже был такой аспект. Мир был полон скрытых аликорнов, возможно, только и ждущих своего часа. Сумак ничего этого не понимал. Его глаза нашли Твайлайт Вельвет, и, конечно, она тоже была аликорном.

Самой необычной из всех была Трикси, у которой не было крыльев, когда он смотрел на нее в этот день. Он уставился на мать, чувствуя себя ошеломленным и растерянным. Что происходит? Почему она изменилась? Что изменило ее? Почему она стала другой? Миллион вопросов роился в его голове и грозил захлестнуть его.

— В поезде у Трикси случилось пробуждение. Она начала верить. Она знала, что у нее есть потенциал, но во время поездки на поезде домой она начала верить всерьез. — Селестия прикоснулась губами к уху Сумака, и оно затрепетало от ее прикосновения.

Сумак впитывал все, пытаясь понять, как он теперь видит мир. Его мать изменилась, а это значит, что… он мог измениться. У него еще не было собственного аспекта аликорна, но позже он сможет. Эта мысль ошеломила его.

Пока он пытался осмыслить увиденное, его взгляд упал на Тарниша. Сумак не слишком хорошо знал Тарниша, но он знал, что Тарниш — герой. Тарниш был храбрым, Сумак слышал рассказы. Конечно, Тарниш попадал в неприятности, но ведь неприятности не мешают пони иметь потенциал, не так ли?

— Твои мысли очень тревожны, — прошептала Селестия. — Они меня беспокоят. Для столь юного возраста у тебя такое глубокое понимание окружающего мира. Нет, Тарниша не сдерживает то что он попал в беду. Нет… Беда Тарниша в его самоуверенности, которая сделана из стекла. Она сдерживает его больше, чем что-либо другое. Мистер Чайничек может быть очень, очень храбрым для других, но когда дело доходит до него самого, он легко поддается страху.

— Октавия… что делает ее такой особенной? — спросил Сумак, меняя тему и чувствуя себя так, словно вторгся во что-то очень личное, касающееся Тарниша.

— Вдохновение. — Селестия выдохнула это слово. — Она не уклоняется ни от чего. Хорошее, плохое, удовольствие, страдание — она принимает все это и позволяет каждой фиброй своего существа испытать это. Она принимает эти переживания, переваривает их и делает их прекрасными. Именно из этого и рождается ее музыка. Более того, она вдохновляет других. Многие находят себя и свой потенциал благодаря ее музыке. Многие приходят к пониманию того, кто и что они есть, слушая музыку, которую она создает. Кроме того, вдохновение Октавии спасло жизни очень многим.

— Спасло их жизни? — Сумак моргнул и наклонил голову, глядя на Октавию, которая, похоже, в данный момент утешала Пеббл.

— Многие, многие самоубийства были предотвращены благодаря ее музыке. Она даже не подозревает. Но многие нашли в ней вдохновение, чтобы продолжать жить после трагических, болезненных событий. Октавия приняла свое вдохновение и тем самым изменила жизнь окружающих. Недостаточно просто принять то, что делает тебя особенным, ради себя.

— А что Пеббл? — спросил Сумак.

— Сумак, хотя я знаю, что ты никогда бы не нарушил своего обещания молчать об этом, она — твой друг. А среди друзей секреты имеют обыкновение ускользать. Мне жаль, малыш, но Пеббл должна остаться для тебя тайной. — Взмахнув крылом, Селестия погладила Сумака по щеке. — Но я скажу тебе одно: она раскрыла свой потенциал в тот день, когда встретила тебя. Ты пробудил в ней все самое лучшее, Сумак Эппл, а это, пожалуй, самый лучший поступок, который может совершить лучший друг для другого.

У Сумака заслезились глаза, и он не был уверен, что ему снова хочется плакать. Он и так уже слишком много плакал и сегодня, и вчера:

— А как же Мод?

— Мод — это Скала. — Селестия кивнула головой. — Она — скала для многих, в первую очередь для Тарниша, а также для ее друзей, семьи и близких ей пони. Она осознала свой потенциал и приняла его. Он определяет ее существование, и она знает, кто и что она такое. И если ты позволишь ей, она станет Скалой и для тебя. Твоя жизнь значительно улучшится, если ты дашь ей шанс стать твоим другом.

— Их так много. — Сумак чувствовал себя очень маленьким и крошечным, глядя на мир вокруг себя теперь уже открытыми глазами. — Их так много. Мистер Кэйк… он… Я даже не могу представить, что это может быть, но это должно быть что-то замечательное. В каждом из нас есть… в каждом из нас есть это величие… и… и… я думаю… мы просто… должны… верить в себя?

— Отчасти так оно и есть, Сумак Эппл. Думаю, ты уже достаточно насмотрелся. Готова поспорить, что ты очень устал и тебе уже давно пора спать…

— Нет, я не хочу спать! — Настроение Сумака изменилось, и он впал в истерику. — Плохие сны… падение… нет… нет… я не хочу спать!

Грустно вздохнув, Селестия прижалась губами к уху Сумака и поцеловала его:

— Маленький Сумак, пока ты цепляешься за этот страх, ты будешь сдерживаться. Он затормозит твой рост и не даст тебе стать тем, кем ты должен быть.

— Но я упал! Я не виноват! Земля устремилась на встречу, и все было просто… — Слова Сумака оборвались. Он покачал головой. — Я не хочу больше об этом сновидеть.

— Сумак Эппл… Я задам тебе один вопрос… Что толку в крыльях для тех, кто боится летать?

— Но Пеббл реализовала свой потенциал, и она боится оторваться от земли! — Эмоции Сумака снова захлестнули его, и на этот раз вместо печали он почувствовал ярость. — Это несправедливо! Это несправедливо! — Он зажмурил глаза и попытался сдержать поток слез, которые, как он знал, вот-вот хлынут.

Стыдясь, с горящей шеей и бурлящими внутренностями, Сумак не мог сдержаться. Все выплеснулось наружу, и он издал жеребячий вопль агонии. Когда он рухнул внутрь себя и зарыдал, то почувствовал, что его поднимает магия, которая, словно теплый солнечный свет, прилила к его телу. Переполненный горечью, кипящий от ярости, Сумак зарыдал и выпустил все наружу.