Иные

Внешне - похожи, внутри - совсем разные. Просто они какие-то другие, не такие как все. На жизнь смотрят по-другому, отношения строят по-другому...

Принцесса Селестия Принцесса Луна ОС - пони

Школа принцессы Твайлайт Спаркл для фантастических жеребят: Похититель душ

Эта история является продолжением рассказа "Школа принцессы Твайлайт Спаркл для фантастических жеребят: Зимние каникулы". Это был день, похожий на любой другой. Весна была в полном расцвете сил, а вместе с весной наступал шестой день рождения Сумака Эппл. Увы, день, который он запомнит на всю жизнь, превратится в ночь, которую он не сможет забыть. Когда наступает ночь, в тихий и спокойный город Понивилль приходят захватчики. Когда агенты тьмы Грогара приходят, чтобы похитить колдуна, начинается борьба за будущее Эквестрии. В течение одной ужасной ночи судьба страны и многих живущих в ней существ будет навсегда изменена. Как и всегда, предстоит извлечь урок.

Рэйнбоу Дэш Флаттершай Твайлайт Спаркл Рэрити Пинки Пай Трикси, Великая и Могучая Другие пони ОС - пони Октавия Мундансер Старлайт Глиммер

Перья небесных пони

Восьмилетняя кантерлотская аристократка Флёр Де Лис и представить себе не могла, чем обернется ее «ссылка» в Понивилль накануне Дня Согревающего Очага…

ОС - пони Флёр де Лис

Fall in Love

Что способна сделать дружба, когда случаются неприятности в жизни? Насколько могут быть верными друзья и к чему приводят некоторые жертвы и неожиданные поступки.

ОС - пони

Одна среди звезд

Любое разумное существо хотя бы иногда задается вопросом своего происхождения. Как мы появились? Есть ли в нашем существовании цель? Какое место нам уготовано в мире? Ответов на эти вопросы не существовало в мире Эквестрии. И, может быть, без них было проще. Когда Дэринг Ду отправлялась в очередное приключение, она не знала, что неожиданно найдет ответы на эти вопросы. И, уж конечно, она и представить не могла, как ее находка повлияет на историю народов Эквестрии.

Рэйнбоу Дэш Твайлайт Спаркл Рэрити Принцесса Селестия Принцесса Луна ОС - пони Дэринг Ду

Твайлайт Спаркл и упражнения

Став принцессой, Твайлайт решила на практике воплотить поговорку "В здоровом теле - здоровый ум". Здоровый ум (преимущественно) у нее есть, но из-за многих лет сидения в окружении книг над "Здоровым телом" надо поработать. К счастью, у нее есть спортивная подруга.

Рэйнбоу Дэш Твайлайт Спаркл

Град автономный

Принцесса Луна слышит мысли экипажа терпящего бедствие космического корабля. Следуя третьему Закону, она приходит на помощь.

Принцесса Луна Человеки

Провалившаяся месть Трикси или Что скрывает под хвостом Твайлайт

После того как Твайлайт победила Урсу, Трикси была вынуждена с позором покинуть Понивилль и спрятаться на окраине Вечнодикого леса, где она скрывалась от других пони вместе со своим ручным кокатрисом, ведя незаметный образ жизни и мечтая отомстить Твайлайт за нанесенное ею оскорбление. И такая возможность вскоре появилась, когда Твайлайт решила сходить в гости к Зекоре за своим любимым чаем.

Твайлайт Спаркл Спайк Трикси, Великая и Могучая Другие пони

Лучшая богиня принцессы

О том, что иногда случается с лучшими ученицами принцесс

Твайлайт Спаркл Принцесса Селестия

Класс Черили

Уиллоу - фестрал. Пегас с крыльями летучей мыши, которых редко видят за пределами королевской гвардии принцессы Луны, да и в Эквестрии их не особо жалуют. Его родители переехали из Кантерлота, чтобы попытаться начать новую жизнь... но сможет ли молодой бэтпони вписаться в крошечное, изолированное сообщество, известное как Понивилль?

Эплблум Скуталу Свити Белл Другие пони ОС - пони

Автор рисунка: BonesWolbach

Метка Судьбы

Часть 6.

26.

Мне давно так хорошо не спалось. Я чувствовала себя настолько уютно, что, вопреки привычкам, и несмотря на светившее в глаза Солнце, хотелось натянуть на голову одеяло и понежиться ещё часок. Но, протянув копыто, я нашарила не край одеяла, а чьё-то ухо.

Глаза мгновенно открылись сами собой. Прямо передо мной стоял Патти и улыбался так широко, что на него было страшно смотреть. Через секунду я с ужасом осознала, что лежу, прижавшись боком к Капитану, а его крыло под одеялом укрывает меня сверху. Сам пегас сладко храпел и пустил слюну.

Улыбка жеребёнка растянулась ещё сильнее. Я аккуратно встала, укрыла Капитана одеялом и поправила свою гриву, упавшую на глаза. Потом пошла на скамейку и залезла на неё, жеребенок последовал за мной. Дул приятный морской ветерок, за штурвалом стоял растрёпанный Лейн и угрюмо глядел вперёд, то и дело зевая.

Патти встал передо мной и сверкал всеми зубами одновременно.

— Говори.

— Мисс Зекора, мисс Зекора, а вы теперь с Капитаном… — выпалил он на одном дыхании.

— Нет.

— Но вы же…

— Было холодно, и мы замёрзли, а потом меня, видимо, не вовремя сморил сон.

Жеребёнок перестал улыбаться и понуро взобрался на скамейку рядом со мной.

— А я-то думал… Ведь Капитану так одиноко, наверное.

— Капитана где-то ждёт любящая семья, и даже, может быть, жеребята. Ему просто нужно их найти, — промолвила я и потрепала Патти за гриву.

— Они его уже забыли, наверное…

— Шутишь? А ты бы забыл такого дурня?

Патти повернулся и с грустной улыбкой посмотрел на спящего Капитана, к которому неотвратимо приближался Лейн, тянущий за собой по воздуху ведро воды. Через мгновение над морем понёсся такой поток отборной брани, что из каюты выглянула заспанная, испуганная Вэл. Увидев в чем дело, она скрылась за дверью, и через минуту появилась с большим полотенцем. Которым Капитан, после галантного поклона, начал усиленно растираться.

Это было последнее интересное событие перед пятью днями полёта через океан. Самые спокойные, и, наверняка, самые скучные пять дней в моей осознанной жизни, если не считать нескольких подколок и подмигиваний от Капитана. Он всё это время почти не отходил от штурвала, умудряясь спать и есть тогда, когда его никто не видел. Только изредка, на пару часов, его подменял угрюмый Лейн, при котором дирижабль, постоянно трясло и качало из стороны в сторону.

Патти недолго пришлось скакать и играть с пегасом. На второй же день Вэл принялась заниматься с жеребёнком какими-то точными науками, не выпуская его из каюты. Я, поначалу, даже проявляла интерес, отчего пони вела свои лекции с двойным энтузиазмом. Однако, этот интерес пропал также быстро, как и появился. Все эти абстрактные геометрические фигуры, наборы цифр и уравнений ничего для меня не значили. Без сомнения, они были полезны для Патти, который скрипел зубами и бился головой о стол, но всё равно прилежно учился, ибо даже развесёлый Капитан два раза в день с серьёзной миной склонялся над картой, рассчитывая наш курс. Вид его с карандашом в зубах и вычурными металлическими линейками в копытах был для жеребёнка лучшей мотивацией.

Мне же это было ни к чему, я могла сориентироваться на местности, и уж тем более высчитать нужную дозировку для микстуры, а большее только затуманивало мозги ненужной информацией. Я и так уже беспокоилась о том, что начинаю понемногу забывать некоторые главы из старых книг.

Суша показалась на рассвете шестого дня путешествия. Капитан с Вэл и Патти плясали на носовой части палубы какие-то бешеные танцы, и даже Лейн позволил себе улыбнуться, глядя на жену. Я смотрела в сторону прозрачной дымки на горизонте с возвышающимися из неё невысокими чёрными скалами. Это была чужая земля, чужой мир. Мир, где я никому не нужна. Мир, полный этих цветастых пышногривых пони с такими разными характерами. Слишком разными для глупой зебры.

То, что я приняла за берег, оказалось лишь скалистым островом, отделённым от материка узким проливом. Вся местность внизу была покрыта плотным туманом, из которого торчали угрожающего вида острые скалы. Через час полёта скалы сменились верхушками деревьев, верхушками огромных сосен и елей. О, Солнце, там внизу был северный лес! Там растут настоящие деревья, не чета моим голым баобабам, да худосочным акациям, как же я мечтала попасть в такое место когда-то. Хотя, если припомнить, это «когда-то» было меньше месяца назад.

Исполинские хвойные деревья торчали из тумана подобно шипам, но кроме них разглядеть ничего не получалось, белая рассветная пелена покрывала землю сплошным ковром, уходящим до горизонта. Ближе к полудню туман постепенно рассеялся. Точнее, это мы миновали береговую линию и, к моему сожалению, лес остался далеко позади. Теперь наш путь пролегал над бескрайними зелёными полями и холмами. Кое-где на полях паслись стада, то тут, то там, попадались отдельные фермы с двухэтажными деревянными домами, стоящими в окружении нескольких амбаров. Рядом с одной из ферм два жеребца вспахивали поле, таща за собой здоровенный плуг. Почему для этих целей не используют быков? Скорее всего, это тоже рабы.

Из верхушки очередного пологого холма вздымалось здоровенное раскидистое дерево, я даже не могла определить его название, никогда не думала, что эти растения бывают такими огромными. Под деревом, ярко выделяясь на зеленой траве, стояли два маленьких разноцветных жеребёнка и глазели на наш дирижабль. Я зачем-то помахала им копытом, а Капитан, увидев, что жеребята смотрят, крутанул штурвал и заложил какой-то сумасшедший вираж, заставив «Дэйлайт» некоторое время лететь то боком, то вообще задом наперёд. Жеребята начали прыгать от восторга и что-то кричать.

Вскоре мы полетели над широкой мощёной дорогой, петлявшей между холмами. По дороге кое-где двигались разнообразные телеги и экипажи, повозки с сеном или просто каким-то скарбом. Я внимательно искала взглядом и в небе, и на дороге знакомые большие фургоны с решётками, но не увидела ни одного подобного транспорта. Иногда встречались и пешие пони, идущие по одному или группами, но на наш дирижабль внимания больше не обращали, видимо здесь такие летающие штуки были обыденностью.

Дорога извивалась всё меньше, и, в конце концов, превратилась в прямой как стрела тракт, упирающийся в город на горизонте. Предместья его, по сути, мало отличались от Дромедора, те же отдельные дома, постепенно собирающиеся кучками и сливающиеся в сплошные улицы и кварталы. Но если Дромедор ещё издалека очаровывал блеском позолоты на куполах огромного дворца, белоснежными выбеленными стенами домов, сияющих на солнце, безумным количеством жителей, наполнявших узкие улицы, и общей атмосферой бурлящей жизни, то этот город производил прямо противоположное впечатление.

Он был серым. Сырые улицы, серые дома безо всяких украшений, серое небо на котором я так и не нашла Солнца, серый дым из многочисленных труб на крышах. Даже населявшие его пони, несмотря на своё цветовое разнообразие, казались какими-то блеклыми.

Рядом со мной появился Лейн Холдер, угрюмо рассматривая панораму города, медленно проплывающую внизу. Я непроизвольно напряглась и отошла от него на шаг, он ни разу не заговорил со мной после вылета из Дромедора, и даже не посмотрел в мою сторону. Не стоило забывать, что я все еще его пленница, и он не просто так привёз меня сюда.

— Старый добрый Хуффингтон, — выдал Лейн, вобрал полную грудь воздуха и с шумом выдохнул. — По-прежнему воняет мочой и гарью.

Я промолчала.

— А ведь я здесь вырос, в Старом Городе. Тамошние улочки уже тогда были не в лучшем виде, а сейчас, наверное, всё и вовсе разваливается. Интересно, жив ли еще тот старик, что постоянно околачивался у моей лавки… Такие истории рассказывал, хоть книгу пиши.

Мое молчание говорило само за себя. Единорог простоял еще минуту, неловко переступая с ноги на ногу, и, наконец, не выдержал:

— О, Селестия, дай мне терпения! Зекора, ну хочешь, я перед тобой на колени встану, а? Уж извини меня за то, что купил и вывез тебя, испортив твоё замечательное будущее в виде пожизненного заключения в гареме Нгамии! Хотя ты бы там долго не продержалась, характер не тот. Ставлю свой рог что ты бы в один солнечный денёк просто взяла и сбежала, но тебя бы, конечно же, поймали, они это умеют, это их работа. Не ты первая, и не ты последняя. А знаешь, что там делают с беглыми рабами? Жеребцам просто ломают все кости и оставляют в пустыне на корм грифам. То же самое ждет и кобылок, но только после горяч…

Я посмотрела на Лейна с таким выражением, что тот сглотнул и заткнулся.

— Ладно, ты это наверняка и так знаешь. Послушай, я не рассчитываю на прощение, или что-то в этом роде. Но моя жена права, я совсем потерял голову в погоне за лёгкими деньгами, и поплатился за это. Ты же – моё последнее вложение, и моя единственная надежда сейчас. Я ведь не имею против тебя ничего личного, просто ты оказалась той, кого я искал добрый десяток лет, зеброй с глазами яркого цвета. Будь я бессердечным ублюдком из тех, кто разоряет мирные деревни, я бы просто посадил тебя в большой ящик и доставил по назначению. Но я не такой!

Я скептически подняла одну бровь. Лейн скривился и ожесточённо почесал затылок.

— Ну нет у меня таланта к дипломатии, нету! Короче, здесь живёт мой очень влиятельный в определенных кругах дядюшка, он внезапно отошёл от дел и ударился во всякую оккультную чушь. Ждёт конца света, или что-то там в этом роде, но, хоть он и заперся в своем доме, его слово всё еще очень многое значит. Загвоздка в том, что он никого не хочет видеть, и ни с кем не общается, только однажды он собрал почти всю нашу семью, и объявил, что завещает состояние тому, кто найдет зебру с глазами яркого цвета, фиолетового, голубого, не важно. Мы его, конечно же, на смех подняли, у него состояния-то не осталось, кроме самого дома. Но, через пару лет, когда я обмолвился об этом Нгамии, тот сказал, что такие как ты существуют, и он обязательно сообщит, если найдёт подобную. И тут у меня созрел план. Какой – ты уже знаешь. «Дэйлайт» здесь только для того, чтобы высадить тебя одну, потом мы сразу двинемся дальше в Мейнхеттен. Тебе нужно будет просто прийти к Грею Холдеру, самостоятельно прийти. Отдай ему вот это письмо, и всё. Слушай, я не имею права приказывать тебе, и ты можешь просто двинуться туда, куда захочешь, считай, что я тебя отпускаю. Но, вынужден предупредить, здесь не Дромедор, здесь к зебрам не привыкли. Тебя вряд ли будут ловить только за твою внешность, но и нормально прожить ты здесь не сможешь, как и в любом городе Эквестрии. В твоих интересах идти сразу к дядюшке Грею, он не сделает тебе ничего плохого, даю слово.

Закончив свою длинную речь, единорог протянул на копыте конверт, запечатанный сургучной печатью. Я долго раздумывала, глядя на этот клочок бумаги. Конечно же, мне хватало здравомыслия чтобы понять: Холдер не был причиной всех моих злоключений. Если бы не он, я бы действительно осталась у Нгамии и меня бы рано или поздно клеймили, а если бы клеймили поздно, то я могла не суметь избежать расправы. Но, во имя Солнца, как он смеет просить меня о чём-то? Сам единорог стоял, ссутулясь и опустив глаза в пол. Прямо как нашкодивший жеребенок.

— Почему ты не мог рассказать мне всё это сразу, еще там, у себя дома? – спокойно произнесла я, даже немного не узнав свой голос, — Зачем нужно было сажать меня в тот подвал? Там было очень, очень паршиво, я страдала от голода и жажды. А если бы Батлер с Бризом не успели?

— Да не знаю я! – выпалил единорог и в сердцах бросил письмо на палубу, — Не знаю! Мне что-то в голову ударило, хотел почувствовать себя хозяином, как Нгамиа! Да, мне не стоило сажать тебя в тот подвал, и я уже много раз об этом пожалел. Я ведь этот подвал даже не хотел, верблюды любой дом строят сразу с подвалами для рабов!

— Надеюсь, больше ты не совершишь таких ошибок, — сказала я, поднимая конверт, — и будешь думать о семье и тех, кто тебя любит. Слушаться свою мудрую жену, заботиться о Патти и Капитане. Вытащишь оттуда Бриза и Батлера, и всех остальных, кого я не знаю, но кто рискует там своей головой, чтобы «завершить твои дела». Я делаю это не ради тебя, заруби на носу. Я делаю это ради тех, кто в тебя верит, если уж у тебя на свете так много друзей, то что-то в тебе есть. Или было. Надеюсь, на этой своей высокой должности ты будешь заниматься хорошими делами, потому что если опять возьмёшься за старое… Тогда твоя совесть сделает всё что нужно.

Я надела свой плащ и сунула письмо в карман.

— Ты действительно особенная, — послышался тихий голос Лейна Холдера, — так молода, а рассуждаешь лучше многих взрослых.

— «Hekima haitolewi na miaka, bali na maisha», — ответила я, закрывая голову капюшоном, — «Мудрость даётся не годами, а жизнью».

27.

Мы, конечно же, не могли просто приземлиться посреди улицы как пегасья повозка, для больших летающих машин существовала специальная высокая башня с широкой деревянной площадкой наверху. На площадке нас уже ждали два рослых рабочих пони.

— Приготовиться к швартовке! Подать носовой шпринг! Юнга, кормовой прижимной подавать товсь! – заорал Капитан и зубами кинул за борт конец каната, который один из пони ловко поймал и начал привязывать. Патти схватил второй канат и тоже попытался бросить, но, конечно же, не докинул, падающий трос успел подхватить с помощью телекинеза Лейн. Когда все канаты были надёжно закреплены, дирижабль с глухим стоном ударился бортом о край деревянной площадки и остановился. Капитан оглушительно проорал ещё несколько команд и спустил трап, который надежно вошёл в специально предназначенные для него выемки в площадке.

Настала пора снова ступить на чужую землю.

— Ах, Лейни, тысячу лет здесь не была, — вздохнула Вэл, оглядывая город. На голову она нацепила какую-то огромную вычурную шляпу, и сейчас придерживала её копытом от любого ветерка.

— Да, было бы интересно поглядеть на мою старую бакалею, — отозвался Лейн, опуская взгляд в тот момент, когда я проходила мимо.

— А почему бы не остаться здесь на денёк, а? Покажем город Зекоре.

— Если мы задержимся тут ещё хотя бы на полчаса, «Дэйлайт» арестуют, а меня бросят за решётку.

— Ах, ну да, как я могла забыть о твоих делишках… — вздохнула пони и помахала мне копытом, — Удачи вам, мисс Зекора. Дядя Грей хороший пони, хоть и со странностями. Передавайте ему привет от нас.

Патти подбежал и кинулся обниматься.

— Когда у меня будет свой дирижабль, я назову его в твою честь! — выговорил он, еле сдерживая слёзы. Я же, в свою очередь, просто потрепала его за гриву. Жеребенок отошел и уткнулся в бок матери.

— Держи ухо востро там, на суше — сказал Капитан, когда я приблизилась, — внизу много плохих пони, и иногда их трудно отличить от хороших.

— Постараюсь, — ответила я.

— Но, если подумать, там много плохих пони, но много и хороших. Уверен, ты найдешь себе местечко, которое будет тебе по душе.

— Найди свой старый дом.

— А ты найди себе новый. И если когда-нибудь увидишь в небе мою посудину, то помаши мне своей изящной ножкой, мне будет приятно.

Я фыркнула и ступила на деревянную площадку, венчающую башню. Сразу за мной трап поднялся, под громогласное «Юнга! Превратиться тебе в морского понька, отставить реветь, живо выбирай концы! ». Дирижабль тяжеловесно развернулся и, скрипя плавниками, медленно улетел. Мой взгляд провожал «Дэйлайт», пока тот не превратился в еле заметную точку на горизонте.

Очередная страница моей книги перевернулась.

— С шиком путешествуете, — заметил один из пони, дежуривших на башне, — а по вам и не скажешь.

Я сняла капюшон, намереваясь ответить, но, увидев моё лицо, пони присвистнул, надвинул мешковатую кепку на лоб, и принялся озадаченно чесать затылок. Да, здесь определённо будет лучше не светить физиономией.

С башни город выглядел таким же унылым, как и с борта дирижабля, вдобавок сейчас я начала еще и мерзнуть, определенно стоило попросить у Вэл то шерстяное одеяло, оно бы очень пригодилось.

Вниз вела лестница, спиралью опоясывающая башню, так что за время спуска мне удалось получше разглядеть город. Впрочем, ничего примечательного увидеть все равно не пришлось. Одинаковые каменные дома, не выше трёх-четырёх этажей, одинаковые улицы, лучами расходящиеся от небольшой площади, посреди которой стояла башня. И дым из десятков и сотен труб на крышах, он бросался в глаза, куда ни глянь. Хотя, учитывая, как здесь прохладно, такое обилие каминов и печей совсем неудивительно.

Через несколько минут мои копыта жалобно цокнули о тёмную каменную мостовую, по которой ветер гонял какой-то мусор и обрывки бумаги. Что за расточительство, на моей родине драгоценной бумагой не разбрасываются просто так. Пони в коричневом переднике, который должен был этот мусор убирать, стоял в сторонке, опираясь на метлу, и деловито разговаривал с продавщицей капусты, которая смущённо прикрывала рот копытом и краснела. Здешние пони носили много одежды, хотя она и не выглядела такой уж тёплой, скорее они думали, что эти серые невзрачные куски ткани их украшают. Я подняла ногу и посмотрела на золотые кольца, доставшиеся от верблюдов. Да, в каждой стране свои представления о красоте, я бы, не раздумывая, отдала всё это золото за полчаса в копытах какой-нибудь зебры, которая умеет обращаться с ножницами и воском, потому что падающая на глаза грива уже порядком бесила.

У пони-уборщика при виде моих украшений хищно блеснули глаза. Надо запомнить, что здесь лучше вообще не высовываться из-под плаща.

Неподалеку на перевёрнутом деревянном ящике стоял жеребёнок, продающий газеты и хорошо поставленным голосом кричал заголовки: «Последние новости! Последние новости! », «Революция в Зебрике! », «Разрыв дипломатических отношений с Халифатом Камелу! », «Множество пони в ловушке за океаном! », «Обвал цен на акции фруктовых компаний! », «Паника на Мейнхеттенской бирже! », «Что предпримет совет министров? », «Новые слухи о таинственных культистах! ».

Интересно, как они узнали обо всех этих новостях? Даже если дирижабль – самое быстрое средство передвижения между континентами, мы явно не первые кто прибыл в Эквестрию таким путём. Значит Холдер не единственный горе-торговец, сбежавший, как только запахло жареным.

— Эй, смотри куда прёшь, деревенщина! – раздалось под ухом, и меня обдало ветром от громко стучащего колёсами о мостовую экипажа, под который я только что чуть не попала. Нет, мне здесь не нравится. Очень не нравится. Лучше бы высадили там, в лесу.

Хотя чего это я? Я же свободна. За прошедший месяц я так привыкла к повиновению чужой воле, что сейчас стою и словно жду чьего-то позволения отойти от башни больше чем на десять шагов. Я весь этот месяц готовилась бежать, прогрызать себе зубами путь на волю, а меня просто отпустили, пусть и посреди незнакомого города.

Я нащупала в кармане письмо. На нём четким почерком было выведено «Хуффингтон, Олд Клаудс Лайн, дом 142Б». Как только покончу с этим, то отправлюсь прочь, к тому лесу с большими деревьями, пешком не так уж и далеко, а если пробежаться, то совсем близко. О, Солнце, как же давно я не бегала. Осталось только найти нужный дом.

— Извините, вы не подскажете, где это? – спросила я у проходящего мимо пони в сером костюме и цилиндрической шляпе. Тот даже не обратил на меня внимания. Хорошо, ещё одна попытка.

— Подскажите, пожалуйста, где находится это место? – вежливо поинтересовалась я у пони-продавщицы жареных каштанов, стоящей неподалёку.

— Уйди от моего прилавка, всех клиентов распугаешь! – зашипела она, отмахиваясь копытом, а затем лучезарно улыбнулась жеребёнку-газетчику, который подошел покупать каштаны.

Отлично. Я и сама найду, город не такой уж и большой. Выбрав первую попавшуюся улицу, я направилась к ней, стараясь не попасть под какой-нибудь транспорт. На первом перекрёстке меня догнал жеребёнок с каштанами, посмотрел на письмо и уверенно махнул копытом в сторону противоположной улицы.

— Спасибо тебе, — поблагодарила я его и протянула копыто, чтобы привычно потрепать жеребёнка за гриву, но тот отшатнулся как ошпаренный.

28.

Эта улица казалась бесконечной. Одинаковые каменные дома с тёмными занавешенными окнами, одинаковые жители в узких костюмах и с постными лицами, чахлые деревца, кое-как выживающие в тени зданий. Улочки Дромедора тоже не отличались каким-то разнообразием, но там светило Солнце, и по ним мне, хотя бы, не приходилось бродить на своих копытах, да и ступать по тамошнему плотному песку было куда приятнее чем по мостовой. Небо незаметно заволокло тучами и пошёл противный холодный дождик.

— Дискорд бы побрал этих пегасов, опять морось затеяли, — выругался какой-то единорог, разворачивая над собой телекинезом газету, и ускоряя шаг.

Дождь прекратился так же внезапно, как и начался, но плотный ковёр серых облаков с неба никуда не делся. Если пегасы могут управлять погодой, как им вздумается, почему бы им тогда не разогнать все эти облака? Чтобы Солнце посветило сюда и высушило всю эту грязь и плесень. Чтобы стало теплее, наконец. Наверное, им просто нет дела до тех, кто здесь живёт, если припомнить, я не замечала ни одного пегаса в этом городе.

Пошарив взглядом по стене ближайшего дома, я прочла «Олд Клаудс Лайн 22».

Впереди улица немного расширялась, образуя маленькую площадь. Здесь расположилось несколько продуктовых лотков и киосков с книгами, газетами, и еще всякой мелочью, жалкая тень Дромедорского Великого рынка. Я поймала себя на мысли что с теплом вспоминаю этот мерзкий верблюжий город, как так могло получиться? Ведь за внешней привлекательностью там скрывались ужасающие порядки и нравы. Наверное, всё дело в том что здесь ужасающие порядки и нравы тоже наверняка есть, только внешней привлекательности уже не хватало.

Посреди площади торчала невысокая колонна с часами, под которой собралась толпа. Причиной такого сборища оказались два странных единорога-подростка с рыжими гривами, в полосатых жакетах и жёлтых шляпах, больше похожих на перевёрнутые тарелки. Единороги, ловко пританцовывая, носились туда-сюда перед толпой. За ними стоял какой-то бочкообразный предмет, укрытый белым полотном.

Когда я подошла ближе, единороги как раз прекратили носиться перед зрителями, встали в эффектные позы и телекинезом сдёрнули белое полотно. Под ним оказалась обыкновенная деревянная бочка на колёсиках, сверху к ней было приделано странное устройство, похожее на слоновий хобот, расширяющийся на конце. Рядом со мной послышался голос: «О, ты смотри, нам сегодня повезло, эти придурки опять что-то изобрели. Да не хлопай глазами, эти двое сейчас такой шум поднимут что нас никто и не заметит». Повернув голову на источник голоса, я уже никого не увидела.

— …но! Как этот странный аппарат поможет нам в наших повседневных делах? – нараспев сказал первый единорог.

— А ответ прост как половинка яблока! Это совсем не странный аппарат, как вам могло показаться на первый взгляд. Это последнее слово в науке и технике! – продолжил второй. Речь они явно репетировали.

— Итак, мы, всемирно известные братья Флим и Флэм, представляем вам Супер Скоростной Грязеустранитель Три Тысячи!

— И пусть достопочтенную публику не вводит в заблуждение его странный…

— Я бы сказал «НОВАТОРСКИЙ»! …

— Именно, Флэм! «Новаторский» вид!

— Но, при всех его внешних достоинствах, ВНУТРЕННИХ достоинств у него куда больше!

— «А как же он работает? », спросите вы. И мы вам это прямо сейчас продемонстрируем!

С этими словами один из этой парочки, не церемонясь, телекинезом стащил с головы какой-то пони огромную пёструю шляпу. Спустя секунду шляпа оказалась в луже, а единорог два раза прыгнул на ней сверху. Из толпы вырвался вздох возмущения. Тем временем грязная и помятая шляпа была отлевитирована на заранее подготовленный столик, а оба пони заняли позиции возле своей машины.

— Готов, Флим? Готов, Флэм! Покажем им всем! – пропели они, и их рога засветились.

Бочка на колёсиках вздрогнула, и подъехала к столику. Длинный хобот на её верхушке вытянулся и, извиваясь подобно змее, навис над шляпой. Послышался свистящий звук, и грязь странным образом стала пропадать со шляпы, а складки на ней начали разглаживаться. В толпе послышались вздохи, и кто-то зааплодировал, стуча копытами по мостовой. По мере очищения шляпы, к аплодирующим присоединялось все больше и больше пони.

Но, внезапно, бочка подпрыгнула, и хобот мгновенно всосал всю шляпу целиком. Толпа замерла, а единороги нервно переглянулись, их рога засветились ещё сильнее. Бочка несколько раз дёрнулась, хобот как-то совсем уж непропорционально удлинился, и повернулся прямо к толпе. С пони в толпе начали слетать предметы одежды, с громким шипением исчезая внутри машины. Поднялась паника, к хоботу присосало целую пони, которая пыталась зубами удержать край своего платья, уже наполовину исчезнувшего в чреве прожорливой машины.

— Бежим, Флим? Бежим, Флэм! – крикнули виновники всего этого хаоса и пустились наутёк.

— Держи их! – послышалось из толпы, и вся эта масса пони пустилась в погоню за единорогами.

А моё внимание привлекло другое: двое каких-то проходимцев, воспользовавшись начавшимся хаосом, стянули с прилавков несколько булок и спокойно пошли прочь. Мне, конечно, не было дела до всех этих пони, и поначалу я не собиралась играть в блюстителя правосудия, однако, вместе со мной эту кражу заметили ещё несколько местных, и никто из них не обратил на происходящее никакого внимания. Значит вот как здесь дела делаются… Ну хорошо.

— Эй, а ну стоять! – громко скомандовала я, и бросилась за ними.

Воры подскочили на месте и рванули вперёд, правда, бегуны из них были так себе. Через несколько мгновений мои ноги, наконец, вспомнили как надо двигаться, в ушах засвистел ветер, сердце заколотилось, и я даже почувствовала что-то вроде радости. Преследование продолжалось пару кварталов, затем воры резко свернули в какой-то узкий переулок так, что я по инерции пронеслась мимо, скользя копытами по гладким камням мостовой.

В переулке оказалось темно, сыро и грязно. Сделав несколько шагов, я остановилась и обратилась в слух. Один из них притаился за металлическим мусорным баком, а второй прятался за кучей битых кирпичей чуть дальше. Я выросла в саванне, где за каждым пучком травы мог оказаться обладатель зубов и когтей, так что такой примитивной засадой меня не обмануть.

— Эй, выходите, я вас вижу! – крикнула я.

Из-за мусорного бака показался первый из них. Уже не жеребёнок, но и подростком его назвать можно было с натяжкой, хотя ростом он был даже чуть выше меня. Его приятель обладал уже гораздо более внушительными данными, в темноте его можно было бы принять за взрослого, если бы не отчётливо детское выражение лица и глаз.

— Это же не легавые, это какая-то оборванка. А ну проваливай отсюда подобру-поздорову! — выдал первый, чересчур стараясь придать голосу побольше угрожающей выразительности.

— Да, уходите, пожалуйста… — промямлил второй, не покидая своего укрытия.

— Тихо, Спун, я с ней разберусь, — прервал его друг и, выпятив грудь, пошел на меня.

— Просто верните то, что украли, и я уйду, — громко заявила я. Так, чтобы услышали все в этом переулке, я явно чувствовала, что кроме этих двоих здесь прятался ещё кто-то.

— А, типа, если не вернём?

— Тогда я заберу это сама. Еще и вам накостыляю, чтобы впредь не воровали.

— А, ну, типа, попробуй! – выдал жеребец, бросил сумку с краденым посреди переулка, а сам попытался меня толкнуть.

До Имары ему было очень далеко… Бесконечно далеко. Через секунду, которая ушла на простейшее интуитивное движение, он уже валялся в грязи, а я сидела сверху с занесённым копытом. Но моя нога замерла, так и не ударив этого бедолагу, потому что откуда-то из-за этого же мусорного бака выполз совсем маленький жеребёнок, достал из сумки большую булку, и принялся грызть её беззубым ртом. О, Солнце, да он же ещё слишком маленький для такой еды.

Кроме первых двоих, в переулке оказалось еще трое жеребят. Один младенец, и две единорожки постарше, возрастом примерно, как Патти.

— Что за... ? – вырвалось у меня, — Что здесь происходит?

Миленькая кобылка с пышной кучерявой гривой, подошла ко мне и, старательно выговаривая слова, пролепетала:

— Тётенька, не бейте, пожалуйста, Рустера. Мы вам всё отдадим, только Харпи одну булочку пожевал, но мы можем за нее заплатить.

С этими словами она достала откуда-то узелок, положила на землю передо мной и раскрыла. Внутри оказалось три грязных монетки. Жеребец, на котором я всё ещё сидела, закатил глаза и шлёпнул себя копытом по лбу. Я ещё раз двинула ему в бок, чтобы не дёргался, встала и оглядела всю эту странную компанию, все они выглядели голодными и грязными.

— Это не самое лучшее место для игр, — сказала я как можно более взрослым тоном, всё еще не веря в то, что вижу.

— А мы типа и не играем, — ответил Рустер, пытаясь отползти от меня подальше к стене.

— Где ваши родители?

— Тебе, типа, какое дело? Забирай сумку, забирай монеты, и проваливай.

— Я сейчас у тебя пару зубов заберу, если не прекратишь дерзить, — зло процедила я. Не ожидала от себя такого, но здесь творилось что-то неправильное. Совсем, совсем неправильное.

— В данный момент мы находимся в состоянии движения из нашего прошлого места пребывания. Оно не устраивало нас по ряду причин, поэтому мы вынуждены были покинуть его и направиться в новое, — выговорила вторая единорожка, поправив на носу сломанные квадратные очки, и махнув заплетённым в косу хвостом.

— Флэт, не раздражай тётеньку своими непонятностями, — подала голос кучерявая единорожка, вытаскивая изо рта младенца уже порядком послюнявленную булку.

— Это не непонятности, Кёрли, это умные слова. Я не виновата, что вы со своим скудным мозгом не в состоянии их понимать.

Рослый пони по имени Спун, выбравшись, наконец, из своего укрытия, поднял с земли сумку, положил внутрь кулёк с деньгами, и протянул мне.

— Не выдавайте нас, пожалуйста. Мы больше не будем воровать. Мы скоро уйдём. Извините. — произнес он полушепотом, старательно пряча глаза.

Он пролепетал еще что-то, но я не расслышала. Моё внимание привлекла единорожка с косичкой, которая сильно закашлялась и с хрипом втянула воздух, вымученно улыбнувшись младенцу.

Та-ак.

— Вы в курсе, что она серьезно больна? – спросила я у Рустера, пригвоздив его взглядом к стене.

— Да, типа того. Это она еще в приюте… — начал он, но спохватился и вытаращил глаза. Сболтнул лишнего, ага.

— Почему она здесь, а не у старейш… Не у доктора?

— Её, типа, показывали доктору. Он только копытами развёл, а в хорошую больницу нам нельзя, — оправдывался жеребец, — у нас, типа, свои причины.

— Я еще спрошу с тебя, что это за причины, — процедила я, размышляя над ситуацией.

— Короче, мы, типа, правда извиняемся и все такое… — начал было Рустер, пытаясь подняться на ноги, но я заткнула ему рот копытом и спросила у кучерявой пони, где они живут.

— Мы? Мы здесь живём, в соседнем переулке.

— Там есть очаг, или место, где можно развести огонь?

— Да, есть, а зачем...

Я выхватила у Спуна сумку, вытряхнула её содержимое на землю, и сунула сумку в морду Рустера.

— Сейчас ты пойдёшь и наберёшь полную сумку цветков и корней ромашек. Меня не волнует, где ты их возьмёшь, дерись за них, укради их, мне всё равно, но они здесь растут, я видела. Полную сумку, ты понял меня?

— Это, типа...

— Пошел! – рявкнула я и отвесила ему пинка.

Рустер подпрыгнул и ускакал из переулка. Следующей моей жертвой был Спун.

— Ты! – выдохнула я и ткнула в него копытом. Пухленький жеребец икнул и вжался задом в мусорный бак. Я нащупала в складке плаща небольшой кошелёк, заботливо оставленный Лейном Холдером, и сунула Спуну, – Беги на рынок, или как это у вас называется. Там, на прилавке с правой стороны, мёд, тёртый олений корень и сушёная мята. Чуть дальше продают цветы, мне нужны оттуда букеты из маленьких красных соцветий с желтыми точками посередине. Ещё купи свежего молока для жеребёнка. Если сбежишь с деньгами, то я тебя найду, и тогда тебе будет очень плохо. Пошёл.

Жеребец всхлипнул и унёсся вслед за своим другом.

— А вы, юные антилопы, — обратилась я к оторопевшим единорожкам, — показывайте ваше логово. И лучше бы оно меня устроило.

Ну вот, Зекора. Не прошло и дня, а ты опять во что-то вляпалась.

29.

Убежищем этой компании оказался забитый ломаной мебелью полуподвал в соседнем переулке. Посреди помещения на подложке из кирпичей стояла сделанная из бочки печь с трубой, уходящей на улицу через маленькое световое окошко. Щели на печи были замазаны глиной, а труба надёжно держалась с помощью множества разных перекрученных проволочек. Судя по всему, эти жеребята явно не первые, кому когда-то приходилось здесь ночевать. В печи всё ещё тлело несколько горячих углей, разломав пару стульев, я сунула дрова в топку и раздула огонь. Рядом валялся закопчённый чугунный котелок, который я вручила кучерявой единорожке с наказом вычистить изнутри до блеска песком, или хотя бы кирпичной крошкой. Когда та, озабоченно оглядываясь, вышла из подвала, я занялась Флэт.

— Мисс зебра, вы намереваетесь приготовить из меня суп? – спросила пони совершенно обыденным тоном.

— С чего ты так решила? – удивилась я, прикладывая ухо к её груди, — Мне просто нужно тебя посмотреть. А ну-ка вдохни глубоко.

— В книгах про Дэринг Ду зебры всегда варят суп из пони, — изрекла единорожка и глубоко вдохнула, издав ужасный хрип. Я услышала то, чего боялась. Наружная форма.

— Любишь читать, да? – ласково спросила я, заглядывая ей в уши. Сыпь на месте. О, Солнце…

— Да, весьма-весьма люблю. Нахожу общество книг несравненно лучшим, чем общество некоторых представителей социума, — выдала она и вздёрнула носик.

— Я тоже люблю книги, только не художественные. Кстати, меня зовут Зекора.

— А моё имя Флэт Плайт. А это мой брат Харпи, — добавила она, указывая на лежащего в комодном ящике младенца.

— Очень приятно, Флэт. А теперь скажи, пожалуйста, у тебя изо рта когда-нибудь шла кровь, когда ты кашляла? Или, может быть, был непонятный металлический привкус?

— Нет! – вздрогнула единорожка, — С чего бы со мной бывать чему-то подобному? Я нахожу это отвратительным!

— Скажи честно, это очень важно, — постаралась выговорить я как можно более ласково, но мой голос дрожал, слишком многое сейчас зависело от её ответа. Вылечить слепого крокодила было легко, и не только потому, что он был полудиким и проще относился к боли. Микстура для его лечения и близко не требовала такой точности дозировок и операций, огромная телесная масса ящера сильно сглаживала любые побочные эффекты от ошибок. В случае жеребёнка всё было строго наоборот, малейшая неточность могла привести к внутреннему увечью или даже чему-то похуже. У нас больными жеребятами всегда занималась бабушка, используя только собственные зелья, даже то, что я готовила под её присмотром не шло в ход.

Всё по-настоящему. А что, если я что-то забыла? Нет, я всё помню. Я обязана все помнить. Единорожка зажмурилась и изо всех сил постаралась не заплакать, а я сидела перед ней пытаясь сообразить, как следует успокаивать жеребят. Я неловко погладила её по голове, стараясь не задеть рог, эта штука, торчащая на лбу у некоторых пони, всё еще казалась мне чем-то инородным.

— За два дня до того, как мы сбежали, — всхлипывая, проговорила Флэт, — у меня во сне пошла кровь изо рта, не сильно. Я так испугалась, сказала миссис Нэнни, но миссис Нэнни не любит, когда ей жалуются, и она просто накричала на меня за то что я испачкала подушку.

— Как давно это было?

— Пять или шесть дней, я не помню…

У меня с сердца упал такой здоровенный камень, что им можно было бы пробить землю насквозь. Ещё не поздно, о, Солнце, ещё не поздно.

— Я нашла большое количество разного рода справочного материала и книг о таких болезнях, — проговорила единорожка, вытирая глаза тыльной стороной копыт, — но они написаны исключительно сложным для моего понимания слогом. Так что я решила сначала подготовиться и повысить свой словарный запас за счет чтения более простой литературы. А следующий день озна-имено-вался для меня получением кьютимарки. Как вы уже заметили, кьютимарка у меня сугубо библиотечная, и я нахожу это превосх… Превос… А потом все устроили мне праздник кьютимарки, Кёрли приготовила мой любимый бутерброд с фиалкой, а Спун даже достал где-то настоящее пирожное, а потом…

Флэт прикусила губу, чтобы снова не заплакать, затем сверкнула на меня своими очками и спросила: «Мисс Зекора, я, наиболее вероятно, умру, да? Не говорите ничего Кёрли и остальным, они так расстроятся. Я лучше убегу от них и…».

— Никто не умрёт, пока я рядом, малышка. — прервала её я, стараясь, чтобы голос звучал как можно более спокойно. Это давалось с большим, очень большим трудом. — Зебры умеют варить не только суп из пони. А я не просто зебра, я особенная зебра.

— Чем же вы, позвольте осведомиться, являетесь особенной?

— Кроме того, что за меня хотели пятнадцать тысяч? — хитро улыбнулась я. Флэт, видимо, совершенно не поняла, что я имела ввиду. Но я и не настаивала.

Через несколько минут дверь со скрипом отворилась, и в подвал гуськом спустилась остальная троица. Рустер выглядел порядочно помятым, но сумка оказалась туго набитой свежими ромашками, выдранными с корнем в чьём-то саду. Ничего страшного, ещё вырастят. Поручив единорожкам аккуратно отделить лепестки от стеблей, я схватила Рустера за ухо и выволокла наружу. Он не слишком сопротивлялся.

На главной улице уже горели неровным светом газовые фонари, в тёмно-синем небе, немного прояснившемся к ночи, слабо проглядывали первые звёзды. Где-то недалеко выла собака, а на крыше яростно дрались домашние кошки. Рядом с переулком остановилась повозка, и усталый пони с натугой выбросил в мусорный бак большой вонючий мешок, даже не обратив на нас внимания. Идеальное место для жеребят, просто идеальное. Я повернулась к Рустеру, который вздрогнул и попятился от меня, но я не собиралась его бить, хотя копыта и чесались.

— Теперь ты мне всё расскажешь, от начала до конца. И не вздумай себя выгораживать, иначе получишь.

— Чего, типа, рассказывать-то…

— Какого слоновьего поноса эти жеребята оказались на улице! – топнула я копытом. Мой крик спугнул огромную жирную крысу, которая, намеревалась поживиться в вонючем мешке оставленном пони. Крысе явно жилось вольготно, она отбежала от нас к противоположной стене и замерла даже не пытаясь скрываться, ожидая пока мы не соизволим уйти. Видимо, местные кошки занимаются только выяснением отношений между собой.

Рустер скривился и вымученно посмотрел на небо, он явно не любил отчитываться перед кем-то за свои действия. Если бы ему было известно, что я его ровесница – точно задохнулся бы от обиды за потерянную гордость.

— Там, на окраине города, есть, типа, приют. Мы с Кёрли туда попали месяц назад. У нас, типа ферма была. Большая. Морковку растили. А потом однажды морковку пожрал этот, как его… жучок какой-то. Чего мы только не пытались, и заклинателей звали, и пегас нам все поля отравой посыпал. Без толку, всё сдохло. А папаша наш, взял с горя и, того… Ну, на следующее утро после похорон прикатывает миссис Нэнни со своими амбалами и забирает нас. Но ей-то Кёрли нужна была, видела бы ты, как она на неё смотрела. Типа как на мешок с монетами. А я так, в нагрузку. Там, в приюте, вообще Дискорд знает, что творится. Все по струнке ходят, из еды только дрянная овсянка. А еще… — жеребец тряхнул головой, — слушай, тебе правда интересно? Мне, типа, неприятно такое рассказывать.

— Давай-давай – сказала я, не сводя с него взгляда. Хотя, я уже примерно представляла, к чему он ведёт, всего лишь месяца общения с этими существами мне хватило, чтобы ничему не удивляться.

— Короче, иногда приезжают какие-то мутные типы, миссис Нэнни выстраивает всех, а эти типы нас рассматривают. Выбирают, типа, на будущее. Если кто-то понравится, они деньги потом платят немалые, чтобы этого кого-то ни в какую семью не отдавали, чтобы до самого нужного возраста он в приюте мариновался, типа, для того чтобы…

— Я поняла.

— Круто… На Флэт уже много кто глаз положил к тому времени тогда, когда мы, Кёрли с ней сразу сдружилась, а потом подслушала что Флэт хотят прям скоро забрать в другой город, но нам повезло что она так заболела. Из-за болезни её оставили ещё на год. А она придумала, как нам сси… Ух, постоянно она вычурные слова говорит… Ссимулировать, во. Короче, мы, типа, притворились, что тоже все заболели. Нас отселили в закрытое крыло, Флэт стырила у охранника ключи, типа по воздуху. Такая маленькая, а уже всякие, типа, магические штуки творит, молодец она... Ну мы и смылись… Флэт ещё своего братца прихватила, а я Спуна.

— Вы пробовали кому-нибудь рассказать? — задала я очередной вопрос, ответ на который был и так очевиден.

— Хах... Да у миссис Нэнни везде, типа, связи. Думаешь, чего Спун такой? Он, типа, драпал как-то раз. Пошёл сразу к городовым, а у тамошнего начальника уже сидит миссис Нэнни, и чаи гоняет. Притащили Спуна назад и надавали ему по башке. Вот он и стал типа немного...

— Ты ведь старший тут, так? — спросила я, после недолгой паузы.

— Спун старше меня, но, типа…

— Скажи-ка мне, на что ты рассчитывал? Куда ты собирался деться с двумя жеребятами и одним младенцем? Ты понимаешь, какая это ответственность? Ты собирался жить с ними в этой дыре и добывать себе пропитание воровством?

Всё это я произнесла удивительно спокойным голосом. В моих мыслях сейчас была только пустота. Этот город… Да что там, эта их Эквестрия… Это просто огромный котёл с нечистотами, в который мне пришлось погрузиться с головой. А ведь ещё взывают к этой своей Селестии. Да ей, должно быть, стыдно даже слышать их голоса.

Рустер поплотнее прикрыл дверь, заодно проверив, не подслушивает ли кто из жеребят, и вернулся ко мне.

— Ты не наезжай на меня зря, у нас план, типа, есть. За городом есть ферма нашей тётушки. Она очень добрая, а ферма у нее очень большая. Она типа даже хотела забрать нас, когда папаня того… Но ей не разрешили, потому что у неё у самой жеребят целых девять. Но места у неё там завались, даже если бы мы туда пришли все впятером. Мы со Спуном помогали бы, типа, по хозяйству, я это умею, а Спун, он не смотри что толстый. Он может камни дробить копытами, я сам видел… Но из города выбраться не получается, днём в нас все копытами тычут, а ночью легавых на каждом пятачке ещё больше, чем днём.

— Иди внутрь, — указала я копытом на дверь. Пони хотел что-то спросить, но передумал и скрылся за дверью.

30.

Зачем эти существа строят такие высокие дома? Зачем они мостят улицы, освещают их фонарями, шьют себе вычурную одежду? Зачем они летают по воздуху на этих удивительных и дорогих машинах? Зачем всё это нужно, когда у них же под носом происходят такие вещи? Они путешествуют на другие континенты, а сами не видят то, что творится на их родине. Или не хотят видеть. Мерзкие, эгоистичные создания. А ведь наверняка считают остальных дикарями, раз остальные не носят такую одежду и не разговаривают красивыми словами. Только вот в Камелу я не видела ни одного нищего, даже на окраинах Надиры. Даже те двое рыбаков на утлой лодочке, они выглядели сытыми и счастливыми. Про наши племена и говорить нечего. Хотя, в городах Зебрики я не была, но, судя по новостям, там тоже скоро будет порядок. А здесь?.. Здесь перевороты не помогут

Этому месту нужно одно. Чтобы кто-нибудь всемогущий просто пришёл и показал этим опустившимся тварям, что же они делают. Всем сразу. Чтобы хорошие — увидели, а плохие — осознали. Но боги не спускаются на землю. Солнце дает нам души, а Луна их забирает. А как мы будем распоряжаться своими жизнями – это наша забота, и наш выбор. Если я сейчас убью всех этих жеребят и съем их тела – Солнце не станет светить по-другому. Оно просто примет мой поступок, а Луна осудит его после моей смерти. Вряд ли эта их богиня Селестия поступает как-то иначе.

Когда я спустилась обратно в подвал, его обитатели разом притихли. Перед печью на двух расстеленных тряпочках находились аккуратно отсортированные ромашки и лепестки от них, рядом стояла сумка с покупками Спуна. Единорожки лежали на половинке разломанного дивана и блестели на ромашковые лепестки глазами. В сумке кроме мёда, молока и нужных трав оказались кое-какие овощи и несколько яблок, этот Спун не такой дурак, каким кажется. Мой взгляд упал на барахтающегося в комодном ящике жеребенка, а я понятия не имела, как обращаться с младенцами, поэтому подогреть молоко и покормить малыша поручила единорожкам.

Затем, я приступила к тому, что планировала.

Котёл оказался вычищен до блеска, буквально. Я достала из сумки продукты и принялась готовить, благо удобных ровных поверхностей кругом было предостаточно, ведь подвал был наполовину забит сломанной мебелью, которую, видимо, натащили сюда на растопку. Поначалу копыта плохо слушались, в последний раз я держала нож ещё дома, да и ножом здесь служил обломок дверной задвижки, заточенный, с одной стороны, обо что-то типа кирпича. Но вскоре опыт дал о себе знать, и простенькая похлёбка из ромашковых лепестков и овощей весело забурлила на печке. По подвалу витал аппетитный запах, заставляя единорожек елозить на месте, а глаз Спуна нервно дёргаться.

Когда суп был готов, я разлила его по мискам и раздала всем присутствующим, в довесок приложив по яблоку.

— Отдай остальным, — скривился Рустер, когда я приблизилась к нему с его порцией.

— Я тебе сейчас его прямо в глотку вылью, если не прекратишь строить из себя невесть что и не начнёшь есть!

Почему-то этот Рустер меня бесил. Нет, не просто бесил, он выводил меня из себя, я непрерывно боролась с настойчивым желанием от души ему врезать. Будь мы в иной, более спокойной ситуации, я бы решила, что просто втрескалась в него, ведь с виду он был вполне неплох, к тому же примерно моего возраста. Но, сейчас дело явно было в другом. Скорее всего, я подсознательно винила его за то, что он оказался недостаточно хорош в качестве единственного пони, на кого можно было бы опереться в случае чего-то серьёзного или даже опасного. Спун был для меня загадкой, а единорожки сами требовали защиты.

Когда с едой было покончено, я тщательно вымыла котёл, ещё раз осмотрела все собранные ингредиенты и приступила к работе. Если я ошибусь эта маленькая кобылка умрёт в мучениях. Всё просто и невероятно сложно одновременно. Но, в таком я не ошибаюсь, «Третья книга Солнца», синяя закладка, глава пятнадцатая, вся страница всплыла в памяти целиком, я вспомнила даже пометки на полях, оставленные каким-то предыдущим владельцем книги несколько поколений назад.

Для того чтобы приготовить лекарство пришлось собрать по подвалу все сосуды, что хоть как-то могли выдержать кипячение на печке. Процесс приготовления занял часа полтора, которые пролетели как пара мгновений, настолько я была сосредоточена на удержании в памяти нужных отрывков книги, а копыта действовали будто бы сами по себе. Микстуру я с помощью найденной в мусоре эмалированной лейки декантировала в стерилизованную стеклянную банку из-под мёда, а затем оставила остывать на пороге. К тому времени Кёрли снова вымыла котел, и я начала готовить из ромашек отвар для ингаляции. Жеребята заворожённо следили за моими манипуляциями над котлом, судя по выражению лица Флэт, она ещё не до конца поверила, что я не собираюсь готовить из неё суп.

Когда отвар был готов, я закрыла котёл крышкой и поставила его на пол перед сломанным диваном, на котором лежала единорожка.

— У вас есть какое-нибудь плотное покрывало, или что-нибудь в этом роде? – спросила я жеребят. Те в ответ отрицательно покачали головами. И снова в дело пойдет плащ… Хорошо, что я не успела слишком сильно его запачкать.

Я сняла плащ, поправила гриву, золото на шее, наконец-то свободно взмахнула хвостом. И поймала на себе ошарашенные взгляды всех, кроме Флэт, та сидела и ехидно улыбалась, наблюдая за реакцией присутствующих на мой внешний вид.

— Ни фига себе… — выдал Рустер и раскрыл рот, пожирая меня глазами, — ты кто ж, типа, такая?

— Позволю себе заметить, что она является зеброй, — явно гордясь своими знаниями, изрекла Флэт. И добавила, толкнув в бок Кёрли, — гляди, как уставился.

Рустер бросил на хихикающих единорожек раздражённый взгляд, но всё же покраснел и отвернулся. Ох уж эти жеребцы…

Флэт хотела сказать что-то ещё, но закашлялась и уткнулась носом в диван. Я протянула ей плащ, села рядом и постаралась доходчиво показать, как правильно укрыть плащом голову и дышать лечебным паром от горячего котелка. Заодно я отпустила пару шуточек на тему того, что этот пар здорово помогает шерсти на мордочке сохранять блеск и шелковистость, отчего единорожка с косичкой снова захихикала. Это отвлекло её от неприятных симптомов, а заодно и разбавило атмосферу уныния в комнате. Когда Флэт достаточно надышалась, я дала ей выпить уже остывшее лекарство, предварительно добавив в него немного мёда. После этого каждый в комнате получил по столовой ложке того же лекарства, даже младенец. Остатки микстуры выпила уже я. Болезнь Флэт в наружной форме была очень заразной, и «ссимулирование» которое они использовали для побега, скорее всего, к этому времени уже перестало быть выдумкой.

— Ну, как себя чувствуешь? – спросила я её через час, когда всё должно было уже подействовать.

— Вы обращаетесь ко мне? Я нахожу своё состояние… Странным, — ответила единорожка и приложила копыто к груди, — Так легко дышать… А еще, кажется, мои глаза начали хуже воспринимать окружающий мир. Всё как будто расплывается.

— Сними очки.

— Но без них я буду видеть ещё более плохо!

— Сними.

Флэт, нехотя, стянула свои поломанные очки, и уставилась на печку так, как будто видела её в первый раз. Затем обвела взглядом всех присутствующих, и с каждой секундой на ее лице всё шире расплывалась улыбка. Втянув полные лёгкие воздуха, она подскочила и бросилась обниматься с Кёрли.

— Зекора, вы… Ты… Я нахожу это лекарство весьма-весьма пригодным! Так хорошо я себя не чувствовала уже очень длительное время! И видно всё вокруг очень-очень отчетливо! Это магия, да? Ты умеешь колдовать?

— Нет, я колдовать не умею. — заскромничала я, сделав неопределённое движение копытом, — Но я умею готовить микстуры, которые работают лучше любого колдовства.

— Я смею тебя просить, чтобы ты приготовила много такого лекарства!

— Много не нужно, завтра с утра ещё раз выпьешь, и всё пройдет навсегда. Я же говорила, я особенная зебра.

— Тогда я нахожу… Я…

Кобылка заплакала и бросилась ко мне.

Я вообще-то не любительница вот этого всего. Имара, в своё время, под предлогом обнимашек постоянно пытался меня облапать. Но сейчас, когда я прижимала к себе плачущую навзрыд маленькую единорожку, где-то в сознании зашевелилось что-то новое. Что-то, что должно было появиться через много лет после того, как я стала бы cтарейшиной нашего племени, когда в моих копытах оказалась бы забота о множестве жизней.

И вместе с этим, в моем сознании всплыла другая мысль. Что было бы, не окажись я здесь? Эта маленькая кобылка умерла бы в страшных муках, а потом, скорее всего, умерли бы все её друзья, успевшие заразиться. Разве не этому меня учила старуха? Мои знания должны помогать всем, кто в них нуждается, а чем больная пони отличается от больной зебры? Ничем, боль и страдания одни и те же.

Но здесь, где доктора разводят копытами над жеребятами, вылечить которых я могу одним не самым сложным зельем. Может быть…

... Здесь я нужнее?