Звездная пыль

Звездная пыль

Отдельная благодарность выражается Бладвину Дюфо и DrSchmallhausen за вычитку и множество полезных советов.

В тексте использованы стихи за авторством Mailz’a.

UPD

Иллюстрация за авторством kas

Когда ночь укутывает землю темнотой и покоем, наступает прохлада. Если ночь длится недели, приходят мороз и снег, даже если на календаре — разгар весны.

Погода взбесилась.

Будто вернулась Великая Зима из темных веков, когда народы Эквестрии были на грани открытой вражды…

Впрочем, вражда сейчас была. Ссора божественных сестер обернулась взаимной ненавистью народов дня и ночи.

По заснеженной равнине, старательно кутаясь в поношенные плащи, шли двое. Пешком, копытами топча пушистый снег и даже не думая расправить спрятанные под одеждой кожистые крылья. Лететь в такой ветер было безумием, потеряться в черно-белой круговерти — проще простого.

А ведь когда-то здесь раскидывались бескрайние поля трудолюбивых земнопони, выращивающих еду для всех народов Эквестрии…

Да, из их поселка путникам еле удалось унести ноги накануне. Толпа жеребцов и кобыл, похватав оставленный было не у дел сельхозинвентарь, проявила желание выместить накопившийся гнев на двух незваных гостях…

Что ж, жеребец, носящий имя Даймонд Стар, прекрасно их понимал. Он и не надеялся на теплый прием, правда, уступил спутнице, настоявшей на визите в деревню. Тем более, что и без того скудный запас еды подходил к концу, да и огнекристалл остался последний. Кончится заряд — даже нельзя будет разжечь костер…

Если бы местные хотя бы выслушали двух ночных пегасов, пробившихся сквозь пургу на свет очагов…

Но нет, дневные пони почти сразу набросились на тех, кого винили в новой Зиме бескрайней ночи.

«Холодно, как в стратосфере», — подумалось Даймонду.

Он оглянулся в очередной раз проверить спутницу. Ария Миднайт, Поющая-в-Ночи. Прекраснейшая из дочерей ночного народа, шла следом, не отставая. Хотя ясно как звездная ночь, что даже такая сильная кобылица уже на пределе.

Она вымученно улыбнулась ему. Скорее умрет, чем покажет слабость.

Даймонд еще раз повел головой, стараясь рассмотреть в пурге хоть что-то. Темнота для глаз фестрала — не помеха, но проклятый снег затмевал все белой завесой не хуже, чем слепящий день.

— Видишь что-нибудь? — Спросила подошедшая Ария.

Жеребец покачал головой.

Сейчас он в очередной раз спросил себя, а правильно ли они поступили тогда, последовав за чувствами в ущерб долгу? К чему это приведет?

— …Остановитесь! — Разносится над облаком голос легата Бейн Блейда, — Вы принесли присягу!

Двое фестралов, кобылица и жеребец, останавливаются лишь на миг.

— Мы принесли присягу принцессе Луне, — говорит легионер, — а не Найтмер Мун.

— Я не стану петь Песнь Смерти! — Восклицает Поющая-в-Ночи, — Не стану убивать!..

— Мы лучше станем изгнанниками, — добавляет легионер, — чем будем в этом участвовать. Какую красоту, какое волшебство ночи смогут познать мертвые пони?

— Взять их!

Несколько легионеров бросаются к двум фестралам, но Даймонд Стар с легкостью раскидывает всех мощными ударами копыт. Кобылиц в легионах, как и везде, куда больше, но ни одна даже близко не сравнится с мощным жеребцом по силе. А в случае с Даймондом Старом — и по умению.

Из Седьмого Подлунного же не дернулся ни один жеребец.

— Как вы смеете вот так уходить! — хлещет возмущенный крик легата.

Взгляды пересекаются.

— А кто нас остановит?

Фестралы расправляют крылья и взмывают к звездам. Никто больше не пытается им препятствовать...

Даймонд поймал взгляд любимой и нашел в себе силы ободряюще улыбнуться, хотя никакой бодрости не испытывал.

— Смотри! — Вдруг указала вперед Ария, — Огонь!

Хотелось сказать, что там наверняка очередные земнопони с вилами, но язык не повернулся. В конце концов, не замерзать же…

Даймонд Стар решил было про себя, что если их не пустят к огню по-хорошему, он поступит так, как настоящий Подлунный легионер: возьмет силой. Потому что позволить любимой замерзнуть превыше любых понячьих сил…

Мысль оборвалась на середине.

Даймонд с тревогой подумал, что сейчас он мыслит именно так, как хотели бы командиры. Тот же Бейн Блейд. Брать и требовать. По приказу, не думая.

«А если там просто мирные земные пони? — спросил внутренний голос, — Выгонишь их на мороз? Стоило тогда уходить вслед за Арией?»

Испытав жгучий укол стыда, Даймонд Стар все же двинулся в указанном спутницей направлении. Возможно, одинокий дом на отшибе принадлежит более склонному к диалогу пони?

Опасения оказались напрасны. Привлекший Арию свет лился из пещерки в склоне высокого холма на речной излучине. То, что здесь протекает река, Даймонд помнил только благодаря старой карте: сейчас все занесло снегом.

Пригнувшись в низком своде пещерки, фестралы, наконец, смогли отбросить капюшоны. Сейчас, когда стих пронизывающий до костей ветер, морозец каменной норы казался мягким теплом…

Отблески огня доносились из-за поворота. Неудивительно, что Ария не сразу его заметила.

— Кто здесь? — Раздался под сводами тихий, но все равно слышный голос, — Назовитесь!

Прежде, чем Даймонд Стар открыл рот, голос подала Ария:

— Простите за вторжение! Мы просто путники и хотим переждать вьюгу.

— Тогда проходите к огню, — гостеприимно пригласил голос, — и отогрейтесь. Чувствую, эта круговерть еще надолго.

Фестралы переглянулись и завернули за каменный уступ, отгораживающий внутренние помещения пещеры от продуваемых внешних.

Перед взором предстало настоящее жилище, пусть и весьма скромное: окруженный крупными камнями очаг, аккуратно заправленная кровать, несколько шкафов и кухонный стол у стены. Из дальнего угла слышалось журчание воды — очевидно, там находился источник.

Возле огня же, встав с низкой кушетки, стояла белоснежная единорожка приятной наружности. Падающая на самые глаза светло-лиловая грива делала выражение мордочки абсолютно мирным и домашним. Непонятно было, правда, как такая длинная челка не мешает обзору.

— Проходите к огню, — сказала хозяйка пещеры, почему-то смотря на вход, но мимо гостей, — и обогрейтесь. Не знаю, что вас выгнало в такую погоду из дома, но сейчас лучше находиться в тепле и покое.

Словно подтверждая эти слова, из пещеры донеслось завывание ветра, будто скорбящего об ускользнувшей добыче…

— Мое имя Даймонд Стар, — представился жеребец, — а это моя подруга Ария Миднайт.

— Кристал Шайн. Зовите меня Айси.

— Наш дом остался далеко в небе, — подала голос Ария, — а в такую погоду не взлететь.

Единорожка кивнула.

— Так вот в чем дело. Да, в такую погоду пегасам лучше не летать.

Фестралы переглянулись. Спутать их с пегасами? Не заметить ни перепончатых крыльев, ни ушей с кисточками, ни хищных золотых глаз? Ни даже характерной темно-серой масти? Впрочем, в пещере царил полумрак, деталей могли ускользнуть: дневные пони не видят в темноте.

Окутанный сиянием телекинетического поля, по пещере пролетел закопченный чайник и утвердился на ржавой решетке над огнем.

— Я заварю чай, — сказала единорожка, поворачиваясь к кухонному шкафу, — и погрею вчерашний суп. Будете?

В ответ раздалось отчетливое в наступившей паузе бурчание живота бывшего легионера Луны, что вызвало серию хихикающих смешков от Арии.

— Полагаю, это означает «Да, и еще добавки попросим», — улыбнулась Айси, утверждая рядом с чайником еще и кастрюлю.

— Нам нечего дать взамен, — заметил Даймонд.

— Пустое, — последовал ответ, — У меня редко бывают гости в последнее время. Кроме того, как это будет выглядеть, если я не накормлю двух уставших и продрогших до костей путников?

Когда миски с овощным супом опустели по второму разу, а по телам фестралов разлилось приятное тепло, им обоим, наконец, удалось почувствовать себя расслабленно и хорошо. Как никогда прежде за последнюю неделю.

Даймонд, глядя на умиротворенную мордочку подруги, ощутил теплую волну благодарности, наполнившую сердце. С тех пор, как они покинули армию Найтмер Мун, это был первый раз, когда им удалось поесть досыта.

— Айси, почему ты живешь в пещере, а не в деревне? — Спросила Ария, отпивая глоток чая.

Она на секунду оторвалась от бодрящего напитка, чтобы отбросить от лица мешающую прядку. В отличие от жеребцов, кобылицы фестралов обладают обычной гривой, а не кожистым гребнем.

Единорожка улыбнулась в ответ:

— Меня считают… странной. Не такой как все. Да и мое занятие готовы разве что терпеть. Вернее, были готовы, пока поля не сковал лед.

— Какое занятие?

Единорожка показала копытом на свою кьютимарку в виде снежинки и произнесла:

— Я люблю делать зиму. Странное занятие для единорога, но что поделать. И летом мне даже удавалось приносить пользу, колдуя лед для погребов, снег для мороженного и прохладу в жару... Да. Хорошее было время, спокойное и сытное. Пока не пришла эта глупая война…

Даймонд Стар почувствовал укол совести одновременно с горьким понимаем, что гостеприимная хозяйка пещеры слепа. И волосы вперед зачесывает, наверное, чтобы другие не пугались невидящего взгляда в пустоту.

— Прости, если злоупотребили твоим гостеприимством, — в голосе Арии послышалась неподдельная скорбь, поскольку она подумала о том же, — но я должна сказать… Мы — ночные пегасы, фестралы. Легионеры Найтмер Мун… бывшие.

Она ждала плача, криков, холодных интонаций в голосе, требований уйти. Оба беглеца поняли бы это, хотя Даймонд Стар мысленно приготовился дать единорожке резкую отповедь или даже бой. Недостойно воина драться с калекой, но завывающие снаружи вьюги не оставляют выбора.

— Неужели вы думаете, что я не догадалась? — Улыбнулась Айси и покачала головой, спокойствием и искренней добротой вновь вызвав в душе Даймонда угрызения совести за недостойные мысли, — Мои глаза, может, и не видят, но то как вы двигаетесь, говорите… пахнете, наконец. Все это куда красноречивей рассказывает о вас, чем слова.

— Тогда почему ты пустила нас в пещеру и даже накормила?

— Не знаю, почему вы сейчас не со своими. Я хоть и знаю, что ночной народ принес всем немало горестей, но не думаю, что именно вы двое замешаны в этом. Поэтому для меня вы в первую очередь — голодные, замерзшие пони, которым нужна помощь. Кроме того, лично я считаю, что Найтмер Мун бессовестно пользуется любовью фестралов к прежней принцессе Луне. Несчастный, обманутый народ, слепо верящий той, кого любит…

Ария отвела взгляд. Айси не могла этого видеть, но Даймонд знал, что Поющая-в-Ночи считает слезы слабостью. И самого легионера больно резанула по сердцу правота белой единорожки…

Тем временем Айси подошла к кобылице-фестралу и неожиданно обняла ее.

— Ария, — произнесла единорожка более мягким тоном, — поверь, совсем не стыдно лить слезы над несчастьем родины и тех, кого любишь.

Даймонд, хоть и растроганный до глубины души, отметил про себя, насколько уверенно слепая пони воспринимает окружающий мир. И зрячему-то не всегда удается различить чувства других, но Айси, похоже, совсем не смущала вековечная тьма перед взором.

А еще бывший легионер доселе ни разу не видел Арию, настолько давшую волю чувствам. Как будто все, что навалилось за последнюю неделю, наконец, прорвало несокрушимую стену уверенности и спокойствия. И так непривычно было видеть отважную Поющую-в-Ночи, захлебывающуюся горькими слезами на плече едва знакомой единорожки.

Даймонд отвел взгляд от обнимающихся кобылиц, одну из которых любил всем сердцем. С той самой ночи…

…Яркие лучи света устремляются с земли навстречу летящим фестралам и начинают шарить по небу. В глаза словно бросают горсть песка: даже темные очки не могут защитить от магических вспышек. И барьер, словно полупрозрачная стена, встает на пути, накрывая город надежной защитой.

Рядом кричит Клауд Файтер. Скосив глаза на товарища, Даймонд Стар видит, как тот начинает бестолково метаться в воздухе, прикрыв передними ногами глаза. Прямое попадание. Вряд ли Клауд Файтер еще когда-нибудь увидит свет звезд.

В груди закипает ненависть, но магический барьер не позволяет спикировать на выстроившихся на холме магов и отлягать до полусмерти.

Проклятые единороги!

Неожиданно по телу проходит волна бодрости и сладостного томления. И, мгновением позже, доносится до слуха пронзительная Песнь.

Поющие-в-Ночи, прекраснейшие кобылицы, пришли на помощь, паря на недосягаемой для вражеской магии высоте…

Фестрал задирает голову и видит на фоне луны три стройных силуэта. Как обычно, Солистка и две Вторы.

Вспышки света гаснут, раздаются крики. Да, Песнь Ночи для дневных пони звучит как жуткий крик, ужасом и болью выворачивающий сознание наизнанку. А для единорогов — особенно, когда в магическое поле вторгается резкий диссонанс, нарушающий концентрацию…

«Так вам!» — усмехается фестрал.

Центурия устремляется вперед, когда созданная единорогами завеса падает, будто и впрямь сделанная из хрупкого стекла…

Песнь продолжает звучать.

…Они тогда не знали, но та ночь вошла в историю как «Черное безумие Филлидельфии».

Жеребец мотнул головой, выныривая из воспоминаний.

Они с Арией тогда познакомились после боя, и в сладостном безумии от победы раскрыли друг другу сердцá. Волшебство ночи увлекло их в такую круговерть, что влюбленные едва замечали хоть что-то, пока приказ на выдвижение не сдернул обоих со счастливых небес.

До слуха донесся голос Арии:

— …Я пела Песнь Ночи в звездном небе, прославляя нашу Принцессу, и даже в кошмарном сне мне не могло присниться, что внизу нас давно прозвали Воющим Ужасом Тьмы, — рассказ на мгновение прервался судорожным всхлипом, — А потом... Потом Принцесса приказала петь другую Песнь. Песнь Смерти. Чтобы те, кто услышат ее, никогда уже не вставали на пути Найтмер Мун. Я не… смогла. Это разбило мне сердце, и я поклялась, что никогда больше не принесу горя своим пением.

Слезы снова хлынули. Айси крепче прижала к себе Поющую-в-Ночи и что-то зашептала на ухо.

— Да, я знаю… — проговорила та, — и я люблю петь! Но это совсем другое! Я хочу, чтобы пони радовались, когда слышали меня. Чтобы они не кричали в ужасе, не убегали… О, Луна, как же единороги всегда кричали! Это было невыносимо. Но необходимо — так нам говорили.

— Это ужасно, Ария, — сказала Айси, — И я так рада, что ты нашла в сердце силу отречься от тьмы, что пыталась поглотить тебя.

— Я больше никогда не буду петь…

— Нет! Не говори так. То, что тебя заставляли делать, ничего не значит! Ты можешь спеть что-то другое и исполнить мечту о том, чтобы принести радость, Ария. На твоей кьютимарке ноты и звездное небо, как же ты можешь не петь? Подумай об этом, прошу. Возможно, ты найдешь себя гораздо раньше, чем думаешь…

Единорожка отпустила Поющую-в-Ночи. Та еще всхлипывала, но это уже были не отчаянные рыдания метущейся души, а только лишь затихающее эхо накрывших чувств.

— А ты что, суровый воин ночи? — спросила вдруг единорожка, — Почему ты покинул своих?

— Я не хотел бы говорить об этом, — машинально отозвался фестрал.

— Очевидно, что ты последовал за той, кого любишь, — сказала Айси, чем вызвала еще один судорожный вздох со стороны Арии, — но это ведь не все? Прости, что лезу в душу, но мне кажется, что вам обоим нужно кому-то выговориться. Поверь, станет легче.

— Я похож на любителя поплакаться на шее? — несколько резко спросил фестрал.

— Даймонд, — вдруг тихо проговорила Ария, не дав единорожке ответить, — я хочу, чтобы ты рассказал… нам обеим. Прошу. Считай это благодарностью за ночлег, тепло и пищу…

— Мне достаточно того, что попросила ты, Ария, — сказал Даймонд, затем повернулся к Айси, — Я даже не знаю, с чего начать…

— Начни с начала, если хочешь.

Фестрал вздохнул. По ощущениям это походило на зашивание раны: боль от иглы, которая впоследствии должна перейти в облегчение.

— Я никогда не хотел быть воином, — сказал он, наконец, — В моей семье все занимались тем, что придавали форму звездным и лунным кристаллам, что в изобилии встречаются в парящих скалах нашего города, Старспайра. Прекрасные, наполненные магией, они используются в повседневной жизни и вообще много где… Не суть. В общем, я хотел идти по стопам отца и деда. У меня даже получалось, и ни у кого не вызвала удивления кьютимарка в виде сияющего звездного кристалла. А потом принцесса объявила о формировании десяти Подлунных легионов… Два из них состояли из жеребцов, и я без раздумий записался. Даже не посоветовался ни с кем. Как же можно отказать принцессе, которая смотрит на тебя с плаката и говорит: «Я нуждаюсь в тебе»? В общем, так я впервые оказался на поверхности…

Рассказ продолжался долго. Даймонд, к вящему удивлению, убедился, что с сердца и впрямь постепенно спадает груз воспоминаний.

— …Когда мы спускались, мы даже не думали, что будем прибегать к насилию. Ну может, придется кого-то вытащить из дома ночью, чтобы показать волшебство нашей принцессы. Или там подраться с королевскими стражами, которые попытаются нас остановить. Мы не боялись. Но потом…

Огромный фестрал в полной броне гарцует перед строем Седьмого Лунного Легиона.

— Во имя принцессы Луны! Все кто ее любит! Сметите их! Вытащите из домов! Пусть они узрят величие ночи! Красоту звезд!

— За принцессу Луну!!! — Разносится в ночи голос луженых глоток, и воздух стонет, разрезаемый сотнями кожистых крыльев…

…Ночной воздух наполняется свистом крыльев ночных пегасов, пикирующих на замерший городок. Тут нет стражников, нет боевых единорогов — только перепуганные двухнедельной ночью земные пони.

— Выходите! — Кричит Даймонд Стар, пинком распахивая дверь, — Это приказ принцессы Луны!

В углу домика, сбившись в кучу, сидит семья земных пони. Отец, мать, двое пустобоких жеребят. Старик, отец кого-то из родителей.

— Не возись, просто вытаскивай их! — Рычит пробегающий мимо центурион, — Шевелись!

Даймонд Стар взвивается на дыбы и указывает на дверь.

— Выметайтесь под свет звезд! — Кричит он, — Быстро!

Недостаточно проворных членов семейства фестрал выталкивает из домика пинками, а одного из жеребят, маленькую кобылку, выносит во рту и выплевывает под ноги насмерть перепуганным родителям. Та тихо пищит: острые зубы вырвали клок волос.

Легионер захлопывает дверь и бросает через плечо:

— Принцесса Луна велит узреть красоту ночи!

Но глаза случайно ловят взгляд желтой малышки с огненно-рыжей гривой.

Затравленный, полный ужаса и слез…

— …Я видел и делал ужасные вещи по приказу той, кому верил. И у меня не возникало сомнений, что я борюсь за правое дело, за красоту и волшебство. Но потом я увидел страх в глазах тех, кому нес чудеса ночи. Как раз перед тем, как Найтмер Мун отдала приказ не щадить тех, кто сопротивляется, и велела раздать острые клинки, напитанные магией. Чтобы убивать.

— Так что же, легионеры Ночи пролили кровь пони? — Спросила Айси, когда фестрал остановился передохнуть.

— Не знаю. Мы с Арией ушли раньше. На следующий день должна была состояться битва с войсками Селестии, что выступили из Кантерлота накануне. Многим это было не по душе, но насколько я знаю, только мы с Арией выразили открытое неповиновение.

— Я надеюсь, битва не состоялась, — сказала Айси, — Селестия не допустила бы возвращения древних времен, когда пони убивали пони.

— Может быть, принцессы все же договорятся? — спросила Ария, — Они же сестры, в конце концов!

Айси улыбнулась обоим фестралам и произнесла:

— У нас, дневных пони, есть поговорка. Самая темная ночь — перед рассветом. Уверен, у вас такая тоже есть.

— Самое слепящее солнце — на закате, — хором сказали фестралы и тоже улыбнулись, хотя единорожка и не могла видеть этого.

Они еще какое-то время сидели у догорающего очага, рассказывали истории о своих народах, и Даймонд с горечью понял, что общего у дневных и ночных пони куда больше, чем различий. Что все народы любят и ненавидят примерно одно и то же, так же смеются и плачут, и все хотят жить спокойно и счастливо.

На земле или в небе, при свете солнца или луны — какая, в сущности, разница?..

Переглянувшись с Арией и вновь заметив слезы в глазах любимой, бывший легионер обнял ее и притянул к себе.

На сердце в кои-то веки не лежал груз сомнения в том, доживут ли они оба до следующего заката. В сочетании с полным желудком и теплой подстилкой это вызывало желание лечь и не открывать глаз как минимум до следующей полуночи.

Даймонд был вынужден полностью сосредоточиться на том, чтобы не начать душераздирающе зевать во время повествования Айси о летних играх.

— …Видели бы вы, как жеребята радовались снегу среди жаркого лета! Я как будто купалась в их веселье… — Айси вдруг прервала рассказ и снизила тон, — Кажется, нам всем не помешает отдохнуть, Даймонд. Твоя подруга уже в стране грез.

Фестрал покосился на любимую и увидел, что золотистые глаза уже плотно закрыты, а размеренное дыхание выдает глубокий и спокойный сон.

— Позволь, я помогу, — сказала единорожка еще до того, как Даймонд Стар успевает придумать, как безопасно перенести на кушетку спящую Арию.

Мягкий свет телекинеза окутал Поющую-в-Ночи и аккуратно перенес из объятий Даймонда прямо на кровать, которая, повинуясь тому же волшебству, расстелилась сама собой.

— Постой, мы лучше тут… — попытался запротестовать фестрал, но Айси перебила:

— На кровати места для двоих хватит, а на кушетке поместится только один. Очевидно, что лучше вам спать вместе, а не мне с кем-то из вас.

Даймонд проглотил рвущиеся с языка возражения. Единорожка была права, хотя фестралу и не по душе была идея сгонять гостеприимную хозяйку с кровати.

Додумывал он эту мысль, устраиваясь рядом с Арией.

— Сладких снов, Айси, — сказал он, — спасибо тебе за все.

— Спокойной ночи, Даймонд, — улыбнулась единорожка, зная, что фестрал видит ее в темноте.

Даймонд Стар проснулся и не сразу понял, от чего.

Через несколько немыслимо долгих мгновений он понял, что послужило причиной тревоги. Тишина. Вся или почти вся ночь прошла под заунывное завывание вьюги, но сейчас в пещере царила благословенная тишина, прерываемая разве что едва слышным сопением двух кобылиц да журчанием источника где-то недалеко.

Фестрал осторожно поднялся и, крадучись, направился к выходу. Завернув за угол, он чуть не отпрянул назад от неожиданности: со стороны выхода в пещеру бил ослепительно-яркий свет дня…

Взошло солнце!

После нескольких недель тьмы и холода дневное светило все же озарило Эквестрию жаркими лучами весны!

Даймонд спешно натянул на глаза черные очки и осторожно высунулся из пещеры.

Пронзительно-голубое небо раскинулось над все еще заснеженным полем, но кругом уже раздавался веселый перезвон капели…

Это могло означать только одно: Найтмер Мун проиграла последнюю битву за Эквестрию.

Даймонд с удивлением заметил, что чувствует по этому поводу не горечь, а облегчение. Может быть, и не было кровавой битвы со стражей Кантерлота? Или была, но быстро кончилась?..

Не хотелось думать о том, в какую кашу могли перемолоть друг друга несколько тысяч вооруженных до зубов пони.

Фестрал опустил веки. Даже сквозь затененное стекло свет солнца резал глаза, но уходить от теплых лучей не хотелось.

Ему вспомнился их с Арией разговор после бешеной гонки прочь от войны. Они тогда остановились на похожем скальном уступе…

— …Теперь у нас есть свобода. Свобода и крылья, чтобы лететь вслед за желаниями, — говорит Ария.

— Верно, — отвечает Даймонд, — но я понятия не имею, что нам с ней делать. Теперь никто не говорит, что хорошо, а что плохо. Куда нам лететь? У нас никогда не было собственных желаний, только желания Принцессы.

— Я не знаю. Лететь, куда глаза глядят. Прочь от всего этого…

— Даже на самых быстрых крыльях нельзя улететь от себя, любимая…

— С добрым утром, Даймонд Стар, — вырвал фестрала из воспоминаний голос белой единорожки, — наслаждаешься солнечной ванной?

— Никогда бы не подумал, что буду так радоваться слепящим лучам дневного светила, — ответил Даймонд, не открывая глаз, — Что там Ария?

— Спит. Как жеребенок. Сколько времени вы скитались?

— Где-то с неделю. Затрудняюсь точно сказать. Но в кровати спали первый раз за все это время… Еще раз спасибо, Айси.

— Пожалуйста. Я и вправду соскучилась по живому общению. Деревенские — отличные, добрые пони, они помогли мне тут обустроиться. Просто их напугала вечная ночь и мороз посреди весны. Не сердитесь на них.

— Я не сержусь. На их месте я поступил бы так же, пожалуй.

— Что думаешь делать теперь?

Фестрал сделал неопределенный жест.

— Улетим в Старспайр, наверное. Если пустят.

— Если вдруг нет, вы всегда можете вернуться сюда. Построите домик, поможете деревенским с погодой. А то пегасов у них нет. Вы же можете двигать облака?

— Можем. Спасибо, Айси.

— Не устанешь благодарить? — захихикала единорожка, — Не волнуйся. Как я уже сказала, они добрые.

— Я верю, — фестрал посмотрел на единорожку и отметил, что в свете дня ее грива блестит, будто покрытая инеем, — Скажи все же, почему ты нам так просто помогла? Мы ведь могли оказаться… не очень хорошими пони.

Айси помедлила с ответом, но все же сказала:

— Мои глаза не видят, но магию у меня никто не отбирал. Тот, кто блуждает во тьме почти всю жизнь, может видеть свет сердцем. И ваш свет я сразу увидела. Иначе вас встретила бы не теплая пещера, а магический барьер и иллюзия каменной стены. Даже не заметили бы, как прошли мимо. Да и деревенские ни за что не отпустили бы меня жить одну, если доподлинно не знали, что я могу за себя постоять.

— Прости, но я даже допускал мысль, что нам… мне придется драться за место у очага.

— Но ты все же решил для себя поступить по-другому, не так ли? Твой поединок с тьмой состоялся гораздо позже, чем у Арии. Буквально вчера.

Даймонд не ответил.

Действительно, кто сказал, что хоть и слепая, но взрослая и самостоятельная единорожка будет беззащитна перед опасностями внешнего мира?

…Они улетели за полдень. Ария проснулась поздно и тоже порадовалась солнцу, пусть и слепящему чувствительные глаза ночных пегасов. Без завтрака Айси никуда их не пустила, и пришлось задержаться еще.

В благодарность Даймонд все же настоял, чтобы единорожка взяла огневой кристалл: последнюю драгоценность, машинально прихваченную с собой.

Фестралов же ждал не слишком длинный перелет к Замку Сестер, рядом с которым возвышалось основание Звездного моста. Циклопическое строение, единственный путь к висящему в неимоверной вышине городу фестралов.

Потому что долететь туда, где небо темно даже днем, а солнце светит одновременно со звездами, могут только единицы из лучших летунов.

Большинству приходится либо идти ногами по волшебному мосту, либо пользоваться телепортацией.

Правда, потоки магии двигают мост в обе стороны сразу, и перемещение происходит очень быстро.

Впереди уже показалась возвышающаяся над лесом темно-синяя мерцающая дуга, когда чудовищный грохот неожиданно потряс все вокруг. Казалось, само небо раскололось на миллион кусков и свалилось на головы.

Фестралов чуть не снесло воздушной волной, налетевшей со стороны Замка Сестер.

Даймонд Стар никогда раньше не думал, что слово «вспышка» можно применить касательно темноты. Но набежавшее мгновение абсолютной тьмы и обжигающего жара чуть не заставили легионера запаниковать. В частности, одна мысль о том, что вот сейчас они с Арией потеряют друг друга…

Фестралы не сразу поняли, что за круговерть их вдруг окружила. Серая мгла, грохот и почему-то — духота, как в пыльной буре…

— Садимся! Скорее! — Крикнул Даймонд, и, ухватив начавшую падать в приступе кашля любимую, сам рванул к земле…

Как фестрал умудрился сесть среди деревьев при практически нулевой видимости, он и сам не взялся бы сказать. Но когда ветер и грохот стихли, вокруг по-прежнему висела серебристо-серая мгла, от которой першит в носу и слезятся глаза…

Даймонд вдруг почувствовал, как сердце ухнуло куда-то вниз. Он понял, что только что произошло, и как же им двоим повезло, что они не успели ступить на волшебный путь домой.

Потому что окружающая их мгла оказалась звездной пылью.

Материалом, из которого сделан Звездный мост.

БЫЛ СДЕЛАН.

— Луна, нет, — прошептал фестрал и поднялся на ноги, — они не могли… Как же… Только не Старспайр!

Рядом закашлялась Ария и тоже поднялась с земли. Звездная пыль покрывала обоих фестралов ровным слоем, но сейчас это совсем не казалось забавным.

— Даймонд, — прошептала Поющая-в-Ночи, — это же не… то что я думаю?

— Звездный мост рухнул, — прошептал в ответ фестрал и посмотрел в глаза любимой, хоть и скрытые темными очками, — они разрушили его, чтобы… чтобы…

Горло перехватил спазм.

Старспайр теперь был практически недоступен. Ни спуститься, ни подняться. Да, народ ночи не пропадет в одиночестве, есть у фестралов и еда, и бытовая магия, и звездный огонь для обогрева…

Но какая жестокость, попросту оттолкнуть, изолировать народ ночи за то, что он любил свою принцессу больше, чем кого бы то ни было!

— Мы летим в замок, — процедил сквозь зубы Даймонд Стар, — и потребуем ответа, даже если придется спрашивать саму Селестию! Они не имели права так поступить с нашим народом, ни малейшего!

— Да, — согласилась Ария, и в голосе ее снова звучал металл Поющей-в-Ночи, — мы потребуем ответа от Селестии или погибнем, пытаясь добиться этого.

Замок Сестер встретил их лежащим в руинах. Несколько башен не устояло при взрыве, и стены тоже местами обрушились. От чудесного парка остался один искореженный бурелом, а вместо рва — безводный овраг, заполненный грязно-серым туманом.

От хрустальных же галерей, ведущих на Звездный мост, не осталось ничего, кроме висящей в воздухе звездной пыли и усеявших окрестности стеклянных обломков.

Фестралы, сделав круг, убедились, что, похоже, здесь никого и не было на момент катастрофы. Логично. Эвакуироваться перед тем, как осуществить жестокое наказание народа ночи…

— Смотри! — Вдруг крикнула Ария, — Это же…

Даймонд проследил, куда указывала любимая, и чуть не сбился с летного темпа. Среди усыпанного мерцающей пылью бурелома шевелились две исполинские фигуры. Меньшая, с трехэтажный дом размером, неподвижно лежала на земле, другая же…

Мерцающий фиолетовый медведь высотой с замковую башню оглушительно ревел, стоя над неподвижным детенышем. Случайный удар когтистой лапы попросту смел чудом уцелевший кусок стены, раскрошив волшебный камень в мелкую щебенку.

Взгляд налитых кровью глаз поднялся к летящим фестралам, и новый яростный рев сотряс окрестности.

Даймонд подумал, что неплохо было бы подняться выше, но тут внимание чудовища привлекло движение на земле: детеныш зашевелился и заплакал, что в его исполнении означало рев, подобный родительскому, но несколько тоньше и тише.

— Созвездия, — сказала Ария еле слышным шепотом, — Большая и Малая Медведицы. Они что… упали с неба?

— Похоже на то, — отозвался Даймонд, — Видимо, это все из-за обрушения Звездного Моста. Столько магической энергии никогда еще не высвобождалось сразу.

— Они же теперь не смогут вернуться! — Поющая-в-Ночи.

— Не они одни, — мрачно заметил Даймонд и тут же пожалел о своих словах: на ночную кобылицу становится жалко смотреть. Глаза закрывали темные очки, но фестрал был готов поспорить, что золотые глаза любимой наполнились влагой.

— Летим в Кантерлот, в Королевский Замок, — сказал он, когда пауза затянулась, — Кто-то ответит за это.

— Я с тобой, любимый, — ответила Ария, в полете коснувшись своим копытом его.

Покои принцессы Селестии считались особенным местом, даже не считая самого факта обитания там царственной особы.

Любой в кантерлотском замке знал: если принцесса запирается у себя, ее ни в коем случае нельзя беспокоить. Тем не менее, у узорчатых дверей стояла стража, а сейчас еще и с десяток пони, жаждущих «срочной аудиенции».

Селестия третий день не выходила из покоев. Не принимала еды и не отвечала на запросы, и уже многие высказывали мысль о том, что с последним аликорном что-то не так и пора ломать дверь…

На самом же деле причина была проста и сложна одновременно.

Принцесса была измотана поединком с Найтмер Мун и чудовищно подавлена тем, что пришлось сделать для того, чтобы обезопасить Эквестрию от вечной ночи и кровопролития.

Теперь предстояла целая гора работы, но принцесса все никак не могла прийти в себя.

Единственное, до чего Селестия снисходила, это поднятие солнца, а теперь еще и луны. Выходила на балкон, озаряла окрестности вспышкой магии и возвращалась к мрачным мыслям…

Но в этот день внимание принцессы привлекла возня за дверью покоев. Какие-то крики, беготня… больше, чем обычно.

Когда узорчатые двери распахнулись, взору Селестии предстала драматичная картина: двое фестралов, жеребец и кобылица, в форме Подлунного легиона, явно готовящиеся дать последний бой дюжине королевских гвардейцев. Несколько слуг и посетителей жалось к стенам в панике, чей-то дрожащий хвост торчал из-за портьеры.

— Что здесь происходит? — Спросила Селестия недовольным тоном, после чего всех гражданских как ветром сдуло. Гнев правительницы — это было уже слишком для сегодняшнего дня.

— Ваше Высочество! — Начал докладывать старший офицер стражи, — Эти двое заявились во дворец и требуют Вашей аудиенции! Нагло, без промедлений и…

— Понятно, — прервала принцесса и на мгновение прикрыла глаза.

Всё.

Время жалеть о содеянном закончилось.

Начиналась новая жизнь, надолго или нет — время покажет.

Наверняка сейчас скопилось столько дел…

— Проводите их в малый зал для приемов, — велела Селестия, — Я уделю им время… через полчаса.

— Слушаюсь, Ваше Высочество, — склонился страж в поклоне, и направленные на фестралов копья поднялись.

— Поверить не могу, — вымолвил тем временем легионер, — так просто?

Офицер стражи ничего не стал отвечать.

Он вообще был уверен, что принцесса зря вмешалась.

— …и когда мы подлетели к Звездному мосту, тот рухнул чуть ли не нам на головы! — захлебываясь рыданиями, рассказывала Ария Миднайт, — Селес… Ваше Высочество, как Вы могли так поступить с нами? Неужели мы стали настолько чужими в Эквестрии, что…

— Я не делала этого, — тихо проговорила аликорн, — и никогда бы не поступила подобным образом, даже если бы ночные пегасы пролили кровь в ту ночь.

— Что?! — Хором воскликнули фестралы.

Рассказ о скитаниях двух беглецов Селестия выслушала, не говоря ни слова, только иногда прикрывая глаза. Фестралы не могли этого знать, но принцесса изо всех сил старалась не расплакаться. И без того прорыдав почти весь день после битвы с Найтмер Мун, сейчас аликорн еле сдерживалась.

Принцесса вздохнула, собираясь с силами, и начала рассказ:

— В ту ночь, перед которой вы покинули ряды легионов, войска сошлись на огромном заснеженном поле… Готовые подняться в небо Подлунные легионы и моя стража. Но ни я, ни Найтмер Мун не собирались отсиживаться за спинами подданных. Это был поединок…

— Что случилось с принцессой Луной? — Перебила Ария, — Вы же… нет, Вы же не могли?..

Селестия молча перевела взгляд на окно, за которым медленно плыло по небу ночное светило.

Фестралы проследили ее взгляд. Ария ахнула, а Даймонд, до которого лишь мгновением позже дошел смысл нового лунного пятна, даже не нашел, чем выразить охвативший его трепет…

— Крови не пролилось в ту ночь, — сказала принцесса дня. И хотя голова ее опустилась, фестралы заметили, как по мордочке аликорна прокатились две дорожки слез, — но цена все равно оказалась высока. Я повергла Найтмер Мун при помощи могущественной магии Элементов Гармонии, но все фестралы после этого… ушли. Никто им не препятствовал пройти по Звездному мосту. А потом регент Старспайра прислал письмо. В нем говорилось, что Звездный мост рухнет через три дня, которые нам отводятся, чтобы эвакуировать Замок Сестер. Полагаю, остальное вы знаете.

— Отец бы не одобрил капитуляции Подлунных легионов, — сказала Ария, — а также то, что я радуюсь этому. Но на то он и капитан Лунной Гвардии. И я счастлива, что фестралы так и не стали убийцами пони. Даже во имя любви к принцессе Луне.

По лицу Селестии вновь пробежала тень, когда она вспомнила поединок с Найтмер Мун, наделенной древним могуществом совершенно неясной, но, несомненно, враждебной всему живому природы.

«Если бы ты только знала…» — с горечью подумала принцесса, припоминая минувшие всего четыре дня назад события.

— Но почему понадобилось разрушать Звездный мост? Зачем? — спросил Даймонд Стар, — Какой в этом смысл?

— Многие фестралы винят себя в изгнании Луны. Одни — в том, что не смогли обеспечить победы, другие, более мудрые, в том, что позволили безумию Найтмер Мун овладеть разумом любимой всеми принцессы. В том письме говорилось о том, что они «запирают Старспайр для всех, пока Принцесса Ночи не вернется».

— А она вернется? — хором спросили фестралы и переглянулись.
«В самую длинную ночь через тысячу лет после заключения звезды помогут ей сбежать…»

— Вернется, — тихо проговорила принцесса вслух, стараясь не думать о тысячелетии без сестры. И о новой битве, к которой еще только предстояло подготовиться.

— Простите нас, Ваше Высочество, — сказала вдруг Ария и поклонилась, — за бесцеремонное вторжение.

— Нет-нет, все хорошо, — ответила Селестия, — вы имели полное право знать, что случилось.

— Что ж, нам остается только ждать. Сколько бы это ни заняло времени.

Тут же захотелось сказать пророчество вслух, но увидев огонек надежды в глазах ночных пегасов, Селестия поняла, что у нее не хватит духу. Только не сейчас.

— Ваше Высочество, но если принцессы Луны теперь нет, — начала Ария Миднайт, — кто же зажигает звезды, кто двигает ночное светило по небосклону?

— Я.

— А как же сны? Луна хранила сны тоже!..

— Боюсь, что некоторые вещи придется пустить на самотек, — с горечью в голосе проговорила Селестия, — пока сестра не сможет вернуться.

Подал голос Даймонд Стар:

— Сейчас, когда ночь у многих пони будет ассоциироваться со страхом и болью, зимой и голодом, сколько кошмаров вторгнется в сновидения! И никто не встанет у них на пути, как раньше…

Селестия кивнула:

— Ты прав. А еще остатки злых чар, что разлетелись по миру, только усугубят ситуацию.

Ария вздохнула.

— Если бы мы только могли что-то сделать с этим, — сказала она.

Принцесса помолчала несколько долгих мгновений, после чего вымученно улыбнулась и сказала:

— Кажется, у меня есть одна идея…

…Кристал Шайн проснулась. По ощущениям выходило, что еще ночь, но сон как рукой сняло.

Единорожка поднялась с постели и уверенным шагом направилась к выходу из пещеры. Внутренний, магический взор позволял ей чувствовать предметы, будто дотрагиваясь до них слабым телекинетическим полем. То, чему носящая сейчас прозвище Айси научилась еще в детстве, не желая замыкаться в себе после неудачного заклинания, обморозившего голову. Лицо тогда спасли, но глазные яблоки непоправимо пострадали, и маленькая Кристал тогда проплакала почти сутки, пока слезы жалости к себе не иссякли навсегда.

Ночь встретила единорожку прохладой и тишиной. Сейчас, когда снегá по большей части сошли, начали просыпаться насекомые и животные. А земные пони из деревни уже предвкушали долгую работу и обильный урожай с пропитавшейся живительной влагой земли.

Айси вздохнула полной грудью аромат оттаявшей природы.

Жизнь продолжается, несмотря ни на что.

Через любые горести и трудности могут пройти пони, если останутся верными идеалам дружбы и доброты.

Чуткий слух слепой единорожки уловил доносящуюся словно издалека музыку.

Улыбка скользнула по мордочке Айси. Красивый голос молодой кобылицы, полнящийся радостной надеждой, медленно выводил слова:

— Пусть в небе меньше звёзд, а дом далёк;

И путь на небеса развеян пылью;

В сердцах горит надежды огонёк:

Когда-нибудь легенды станут былью.

Кобылице ответил жеребец. Мужественный и будто бы знакомый голос:

— Мы одиноко кружим под луной

Порой ночной в пустом огромном мире,

Но верь любимая, навеки я с тобой.

И в небесах и в чудном сна эфире.

Любой пони когда-либо слышал звучание магии, и зачастую сам мог присоединится к песне вне зависимости от вида, пола, возраста и профессии. Поговаривали, что даже принцессы иногда поют под музыку мира, но Айси, конечно, ни разу не слышала царственных особ...

Голоса постепенно приближались. Теперь они звучали дуэтом, и Айси почувствовала, как в сердце отражается то, что чувствуют поющие в небесах:

— Нам места нет на солнечной земле:

Поры ночной поют вам песни дети.

Пусть наше место в непроглядной тьме,

Мы звёздами во снах прекрасных светим.

Возникало естественное желание подпеть, но припева не было, и, не зная слов, приходилось только слушать, выбросив из головы любые мысли:

Отринув долг и новую вражду,

Навстречу ветру, тучам, звёздной пыли,

Промедлив миг, в счастливую мечту

Мы окунувшись, прошлое забыли.

Когда песня кончилась, магическая музыка еще какое-то время звучала на самом краю слуха.

— Привет, Айси, — вдруг сказали два голоса хором, и единорожка подпрыгнула от неожиданности.

Давно уже никому не удавалось подкрасться незаметно! Поле рассеянной магии всегда сообщало о приближающихся существах легким колебанием воздуха...

— Вы меня напугали! — Вырвался возглас, вызвавший приступ беззлобного смеха.

Одновременно пришло понимание и образ внутреннего зрения.

— Даймонд, Ария!..

В следующую секунду фестралы обнимали белую единорожку, радостно бросившуюся к друзьям…

— …и принцесса предложила вам часть работы Луны? — Айси покачала головой, — О, это, наверное, безумно сложное, изматывающее занятие!

— Да, — ответила Ария Миднайт, — но больше все равно некому, кто лучше знает сны, чем фестралы, подданные Луны? Кто знает толк в борьбе со страхами ночи лучше нас? Принцесса Селестия велела изготовить талисманы, способные перемещать нас в мир снов. Мы не сможем сравниться с принцессой, но мы вносим, по крайней мере, посильную лепту.

— Я очень рада за вас, — улыбнулась единорожка, — и сочувствую, что вы не можете вернуться домой.

— Брось, Айси, — сказал Даймонд, положа копыто ей на плечо, — Селестия сказала, что Луна вернется, так что если нам повезет, мы еще увидим дом. А даже если нет, то мы сможем сохранить хотя бы часть доброй памяти о принцессе Ночи. О той, которую наш народ так любит до сих пор.

— А пока будете заниматься тем, что вам поручила Селестия?

— Не только, — сказал Даймонд и, обняв Арию, притянул ее к себе вплотную, — Мы хотели бы… воспользоваться твоим предложением о домике. Погоде мы тоже сумеем уделить несколько часов в день.

Айси улыбнулась.

— Я уже говорила со старостой. Деревенские не против. Даже помогут, если хотите. И еще они извиняются за свое поведение. Я же говорила, они это от страха.

— Тогда мы вернемся, как только взойдет солнце, — сказала Ария, потеревшись мордочкой о шею любимого, — а пока у нас еще есть работа на сегодняшнюю ночь.

— Счастливого пути сквозь сны, друзья…

…После сердечного прощания фестралы вышли из пещеры и еще какое-то время постояли, глядя на звезды. Там, в недосягаемой теперь вышине, парит Старспайр. Хрустальный город тысячи мостов на сотне парящих островов, скрытых перламутровым туманом.

Так высоко, что даже в ясную погоду его вряд ли можно разглядеть с поверхности.

Но частички сердец двух фестралов навсегда останутся там, где даже днем такие близкие звезды нависают над хрустальными шпилями…

Даймонд и Ария переглядываются, и талисманы на груди начинают синхронно мерцать. Рядом вспыхивают два портала, за которыми видна лишь радужная круговерть границы между мирами яви и сновидений.

— Удачи, — говорит Поющая-в-Ночи, — пусть твой путь будет легок.

— И тебе. Увидимся утром.

Они шагают в порталы. Тоже одновременно.

Мерцающая золотым светом магии книга закрывается.

— Подождите, принцесса Селестия! — восклицает маленькая единорожка лавандового цвета, — А что же было потом с Арией и Даймондом?

Белая аликорн улыбается любознательности новой протеже и отвечает:

— Это же сказка. Дальше они жили долго и счастливо.

«…и я до сих пор скучаю по ним», — добавляет про себя принцесса, и улыбка ее становится чуть грустной.

Повинуясь магии принцессы, книга отправляется на полку, а одеяло плотнее укрывает лежащую в кровати единорожку. Это ее первая ночь в замковых покоях и самостоятельной жизни, и Селестия про себя решила, что давно ставшая легендой история в виде сказки на ночь не повредит.

— Они будут защищать мои сны тоже?

— Твайлайт Спаркл, — говорит аликорн и приглушает свет ночника, — твоим снам ничего не угрожает в эту ночь, поверь. А теперь пора спать.

— Спокойной ночи, принцесса Селестия, — тихо произносит новая ученица и дисциплинированно закрывает глазки.

В сегодняшнем расписании, написанном трогательно-корявым жеребячьим почерком, уже отмечен последний пункт: «Заснуть после сказки на ночь».

— Спокойной ночи, — эхом отзывается Селестия и выходит из покоев.

«Уже скоро, сестра. Совсем скоро в сравнении с тысячей лет…»