Rock Around the Clock?

Глава VI. Уходящий поезд

«Runaway train, never going back
Wrong way on a one-way track
Seems like I should be getting somewhere
Somehow I’m neither here nor there»
Soul Asylum — Runaway Train



Вот я и подошел к повествованию одного из самых печальных периодов моей насыщенной событиями жизни. На самом деле, таких жизненных моментов, которые заставляли впадать в депрессию не только меня, но и моих друзей, было всего три штуки. Но только два из них были связаны со смертью. В первый раз я потерял одного из своих лучших друзей, а во второй... свою жену Кэрри. Кэрри... почему именно ты? Лучше бы погиб я, а не ты. Так, спокойно, Малькольм, главное не вспоминать о ней. Сейчас мне надо описывать не её... смерть, а первую действительно серьезную трагедию для нашей группы. Позже я напишу и про Кэрри, но... не сейчас.

Собственно, трагедия, о которой я собираюсь рассказать, произошла за день до пятнадцатилетия группы Kantar. Черт, я даже не знаю, как буду обо всем этом писать. Тот день до сих пор жив в моей памяти во всем подробностях, но... очень тяжело писать о смерти своего друга. А уж каждый раз переживать в уме ту боль, тот ужас, который я видел... это слишком сложно. Но... я должен, я просто должен это написать.

Итак, как я уже сказал, до пятнадцатилетия нашей группы оставался один день. Мы решили отметить данный юбилей грандиозным шестичасовым концертом в Филлидельфии. Черт побери, лучше бы мы просто остались в Понивиле и отметили это событие там! Но вместо этого, мы отправились в это совершенно ненужное путешествие, из-за чего и погиб один из участников группы, а все остальные не могли выступать чуть больше года из-за физических и психологических травм! Надо успокоиться. Это все уже в прошлом и ничего изменить нельзя. Остается только писать про это.

Постараюсь больше не отвлекаться. Путь до Филлидельфии из Понивиля на поезде занимал почти весь день. По нашим расчетам, выехав утром из Понивиля, мы должны были прибыть в Филлидельфию где-то ближе к десяти часам вечера. Таким образом, оставалось вполне достаточное количество времени для подготовки к концерту, который должен был начаться в полночь.
Мы проехали на поезде большую часть пути. Строго говоря, до города оставалось ехать какой-то жалкий час. Всего один час... к сожалению, судьбе наплевать сколько тогда было времени. Ехали мы, понятное дело, долго и поэтому все только и желали, что поскорее оказаться в городе. Ну, почти все. Гилт как обычно спал, мирно похрапывая на своей угловой полке. Дэйс, напротив, ходил из одного конца вагона в другой, прямо таки сгорая от нетерпения. Я лежал на своей полке и пытался придумать слова для новой песни, совершенно не обращая внимания на наматывающего круги Дэйса. Ну а Джер и Грэван сидели каждый на своем месте, и, от нечего делать, наблюдали за гитаристом.

— Эта штука может ехать хоть чуточку быстрее? — спросил Дэйс, внезапно остановившись.

— Мы и так едем чуть ли не на максимальной скорости, — ответил Грэван.

— И все таки? — еще раз спросил Дэйс, — может удастся ехать быстрее?

— Не знаю, Дэйс, — сказал я, — попробуй спросить у машиниста.

— А ведь это идея, Малькольм! — ответил гитарист, — пойду, скажу этим пони, чтобы ускорили эту железяку.

— Ага, — ответил я совершенно безразлично. В тот момент я был занят созданием песни, а Дэйс только мешал. Эх, если бы я смог тогда отвлечься буквально на секунду, и отговорить его от этой затеи... нет, я опять виню в случившемся себя. Это неправильно. Даже остановив Дэйса, я не смог бы остановить тот экипаж.

Мы ехали на специально купленном для группы частном поезде. 12 вагонов, включая два вагон-ресторана. Мы ехали в 5 вагоне от начала состава. К слову: первый ресторан находился в третьем вагоне, а второй — в девятом. Когда Дэйс направился в начало состава, чтобы поговорить с машинистом, Джер решил сходить в вагон-ресторан за едой.

— Вам что-нибудь принести? — спросил он у всех.

— Нет, спасибо, — ответил я.

— Мвм впвеневи вса, — пробурчал в подушку Гилт.

— Ладно, принесу тебе овса, — ответил Джер, — Грэван, а тебе принести чего-нибудь?

— Я бы от парочки маффинов не отказался, — сказал Грэван.

— Хорошо. Пара маффинов и овес. Сейчас принесу.

Сказав эти слова, Джер направился в ресторан, расположенный в девятом вагоне. Почему именно туда, мы до сих пор не можем понять. Меню было одинаковым в обоих вагон-ресторанах, так какого сена Джер пошел именно во второй? К сожалению, этого мы уже не узнаем.

Через две или три минуты, после того, как Джер вышел из вагона, вернулся Дэйс.

— Отлично, я заставил этих пони ехать быстрее, — сообщил радостно гитарист, — а где Джер?

— Он пошел в вагон-ресторан, — ответил Грэван, — ему поесть захотелось.

— Черт, он меня не мог подождать? Я ничего не ел уже пять часов! Так бы он принес мне что-нибудь.

— Надо было быстрее с машинистом разговаривать, — сказал я.

— Ну, я не виноват, что этот пони такой упрямый. Никак не хотел бросить еще угля в топку, говоря что-то о...

Дэйс не договорил. Его речь прервал громкий гудок, за которым последовал сильнейшей удар от которого нас всех на подкинуло вверх. Я ударился головой о что-то металлическое и поэтому через несколько секунд, приземлившись на пол, я потерял сознание.

Я точно не знаю, сколько времени я провалялся в беспамятстве. Очнувшись, первое, что я увидел, было чистое звездное небо. Когда через несколько секунд у меня перестало звенеть в ушах, до меня донеслись какие-то крики. Это были спасатели, которые вытаскивали пострадавших пони из под обломков вагонов. Я лежал в метрах в тридцати от того, что когда-то было пассажирским вагоном, а теперь представляло лишь груду металлолома. Меня уложили на какие-то тряпки, просто чтобы я не замерз, лежа на голой земле. Как только я попытался перевернуться, чтобы нормально осмотреться, мою заднюю левую ногу пронзила жуткая боль, от которой я закричал. Ко мне сразу же подбежала пони в белой одежде и небольшой шапочке с красным крестом.

— Так, лежи спокойно, — успокоила она меня, — тебе нельзя двигаться, у тебя, похоже, закрытый перелом.

— Что... что с моими друзьями? — спросил я еле слышно, говорить было очень тяжело.

— Все нормально, — сказала она, немного отведя взгляд, — мы их спасли.

— Что... вообще произошло?

— Ваш поезд сошел с рельс, — ответила доктор, — тебе нужно отдохнуть. Ты слишком ослаб.

— Но... но почему? Что случилось? — спрашивал я, постепенно теряя сознание от перенапряжения.
— Все в порядке. Отдыхай, — это были последние слова, которые я услышал от этой пони.

Я проснулся в центральной больнице Филлидельфии на следующий день. Как и сказал та пони-врач, у меня был закрытый перелом ноги. Но... не все было так хорошо. Как выяснилось, доктор соврала мне, сказав, что все мои друзья спасены. Это было не так. Осматривая обломки то ли седьмого, то ли восьмого вагона, спасатели нашли... нашли труп... Джера. Как говорят спасатели, он, скорее всего, был в переходе между двумя вагонами. Если все остальные участники группы спаслись только потому, что были в относительной безопасности, находясь в вагоне, то Джер, он... ему просто... не повезло.

Как я выяснил позже, поезд сошел с рельс, столкнувшись с почтовым экипажем, который хотел как можно быстрее пересечь пути. Но из-за того, что Дэйс заставил машиниста ускорить поезд, управляющий экипажем не правильно рассчитал скорость и... в итоге погиб Джер. Все остальные отделались более-менее легкими травмами. Я, как уже было сказано, сломал ногу, Дэйс тоже, но не так сильно. Гилту досталось больше всего. Из-за того, что он спал на крайней полке, его зажало двумя металлическими частями. В результате, у Гилта были сломаны две задние ноги и правое крыло. Грэван был единственным, кто отделался лишь огромным количеством царапин. Как — неизвестно.

Но не физические травмы причинили нам всем столько боли. Погиб наш друг, пони, которого мы любили и уважали. Он был частью нашей группы, нашей семьи... а теперь его нет. Как только мы выписались из больницы, мы сразу же устроили Джеру похороны. Пришли только самые близкие пони: его родители, сестра, ну и мы.

Эта трагедия... она очень сильно изменила нас. Прям как музыка в свое время. Только в совершенно противоположную сторону. Если раньше Дэйс был разговорчивым и веселым, то после смерти Джера, он стал молчаливым и часто пытался остаться наедине с самим собой, виня себя в случившемся. Грэван стал наоборот очень разговорчивым, мысленно пытаясь найти себе нового друга, вместо погибшего, как это объяснял психолог, к которому мы записались после похорон Джера. Гилт пострадал больше чем мы все. После этого инцидента он боялся лечь спать, т.к. в его понимании сон начал означать только смерть. Гилту пришлось дольше всех ходить к психологу. Лишь через месяц ежедневных сеансов, он начал нормально засыпать по ночам. Но никакие сеансы не вернули Гилту привычку спать при любой удачной возможности.

Что стало со мной? Как изменился я? Ну, кроме боязни поездов, которая появилась у нас всех, я опять начал бояться выйти на сцену. Да, как объяснял психолог, я мысленно связывал произошедшее с нашей карьерой музыкантов, в результате чего, сама сцена стала у меня ассоциироваться со смертью. Через год с небольшим я, конечно, избавлюсь от этого страха, но отголоски этого остались в моей голове на всю жизнь. Явный пример тому — фестиваль «April, April is here!» в Понивиле, наше выступление на котором было названо одним из лучших за всю историю группы. В своем повествовании я посвящу этому событию несколько строк, но позже. Сейчас же стоит сказать, что из-за остатков страха выхода на сцену, я чуть не загубил все выступление.

Через год после похорон, когда мы все более-менее оправились от случившегося, остро встал вопрос о будущем группы. Распускать группу или нет. Примерно месяц мы обсуждали этот вопрос. В итоге было решено, что группа должна продолжить свое существование не смотря ни на что. Все мы сошлись во мнении, что Джер... хотел бы, чтобы Kantar не распадалась.

Пусть группа и не собиралась распадаться, но у нас не было басиста, чтобы продолжить карьеру. Я точно не помню, сколько пони мы прослушали, пытаясь найти нового бас-гитариста. Сотни две точно были прослушаны. Но, к сожалению, мы так и не смогли найти постоянного басиста в свою группу. Джер был незаменим. В итоге, всю оставшуюся жизнь группы, во время записей песен нам помогали сессионные музыканты, а во время концертов — друзья из других групп.

Как только были решены все внутригрупповые вопросы, мы решили почтить память нашего друга, так, как подобает в среде рок-музыкантов. Каждый из нас придумал в память о Джере одну песню или инструментальную композицию. Мною была создана песня «Cryin». Она была выполнена в любимом жанре Джера — кантри. Грэван придумал трехминутную трогательную композицию, которую назвал «Theme From the Ocean». Дэйс, наверное, создал самый грустный инструментал за всю историю музыки как таковой. Этот шедевр называется «Contact Lost». Этот инструментал идет всего полторы минуты, но Дэйсу каким-то чудом удалось описать все чувства, которые терзали его душу, после смерти Джера, за такое короткое время. На вопрос, почему композиция такая короткая, гитарист неизменно отвечает: «Дольше играть эту мелодию я не в состоянии. Полторы минуты — это время, в течении которого я могу играть и не заплакать». Гилт, при поддержке Дэйса создал быстрый инструментал «Train of Angels».

Немного позже, записав весь этот материал, мы, собравшись вместе, и создали последнюю песню, которой окончательно увековечили память о Джере. Этой песней стал наш хит «Runaway Train». Пусть мелодия была жизнерадостная, но слова... слова передавали все горе и отчаяние, которые стали попутчиками для нашей группы.

Вскоре мы создали новый альбом. Название сразу говорило обо всех наших мыслях: «Just a Albom». В этот альбом вошли все вышеназванные композиции, а также несколько ничем не примечательных песен, которые были созданы просто чтобы заполнить пустое пространство на пластинке. Наша музыка сильно изменилась. Сами того не заметив, мы стали играть блюз. Раньше мы, конечно, играли в разных жанрах, но в основном придерживались идеалов хард-рока. А теперь... теперь мы играли только грустные песни, которые явно показывали, что происходило у нас в душе.

Признаюсь честно, мне казалось, что Kantar никогда больше не станет прежней. Но, оказалось, надо было просто подождать.