Я! Обязательно! Вернусь!

Глава 4

Кантерлот спал. Наверное, тишина и этот город — понятия совершенно разные, но в предрассветные часы, когда солнечные лучи только начинают сверкать на самых высоких шпилях замка принцесс, покой и тишина правят городом. Как будто бы все жители в немом восторге смотрят, как Принцесса Селестия поднимает солнце.
Солнце только-только показалось из-за горизонта, но профессор уже проснулся. Выпив крепкого чая, он взял со стола написанное вчера письмо и тихо, чтобы не разбудить Шайниспринг, вышел из дома. Аккуратно прикрыв за собой дверь, Грейхув вышел через калитку и отправился по пустынной утренней улице в сторону почты.
— Как же я люблю эту утреннюю свежесть... — сказал он чуть шепотом, чтобы случайно не разбудить пока что спящих жителей города.
Длинная тень от восходящего солнца бежала впереди него по мощеной камнем дорожке, и Грейхув, как маленький жеребенок, наступал на нее в надежде, что она останется под копытом.
«Ох, если бы меня сейчас видели мои коллеги или студенты то, наверное, засмеяли до конца моих дней.»
Дойдя до отделения почты, он бросил письмо в почтовый ящик и направился к замку. Вспомнив тему разговора, профессор опять погрустнел и вся утренняя радость куда-то пропала. Он надеялся что все его предположения останутся только глупыми догадками.
Город начинал потихоньку просыпаться. На улицах появлялись лавочники, торгующие всевозможными овощами и фруктами, кое-где открывались ставни на окнах, в воздухе появился приятный запах свежей выпечки. Но вся эта утренняя суета в один миг могла исчезнуть. Сейчас это беспокоило Грейхува больше всего на свете, он даже стал быстрее идти: ему казалось, что, если он придет на пять минут раньше, это может что-нибудь изменить.
— Я сейчас же сообщу, что вы пришли, — сказал один из многочисленных служащих замка.
Ждать пришлось недолго. Пони-служащий прибежал и сообщил, что Селестия ожидает профессора в саду. Грейхув, в очередной раз вздохнув, направился к месту аудиенции. Сад замка был также светел и приветлив, как в тот злополучный день, когда все началось. Принцесса находилась в беседке. Перед ней на столике стоял изящный фарфоровый чайник, угощения в вазочке и пара чашек (вторую чашку моментально подали, как только узнали, что в замок пришел гость).
— Доброе утро, профессор.
— Здравствуйте, Принцесса Селестия! — преклонив колени, ответил Грейхув.
— Как продвигаются исследования по поиску «пришельца»?
— Мы провели расчеты и выяснили, куда он приземлился, с небольшой погрешностью, конечно же, — немного замявшись на последней фразе, сказал Грейхув. — Я уже отправил письмо моему знакомому в Понивиль, чтобы он навел справки и помог нам с поиском.
— Это хорошо. Я бы очень хотела увидеть то, что к нам прибыло. Это все что вы хотели мне рассказать? — спросила Принцесса.
— Эмм. Боюсь, что нет. У меня появилась одна, как бы это сказать, теория, — запинаясь на каждом слове, говорил профессор.
И Грейхув начал рассказывать о том, что его так беспокоило последние несколько дней. Селестия слушала его внимательно и не перебивала, но ее лицо становилось все более мрачным. Грейхув говорил на одном дыхании и старался не поднимать взгляд на принцессу. Закончив говорить уже совершенно сухим голосом, он одним махом осушил чашку с чаем. Селестия, не говоря ни слова, сама наполнила его пустую чашку и поставила чайник. Вид у ней был очень задумчивый. Грейхув только было собирался сказать, что это всего лишь его бредни, но не успел.
— Боюсь, что вы можете быть правы — опустив взгляд, сказала она.
От этих слов он чуть чашку не выронил.
— Вы должны как можно скорее найти то, что к нам попало. — мелкая дрожь била все тело Грейхува, но властный взгляд Селестии вывел его из ступора мгновенно. — Поторопитесь, ради Эквестрии!

Я так и летел, разрубая собой потоки воздуха, время как будто замедлилось и текло со скоростью сосновой смолы. Бесконечные потоки образов, слов, воспоминаний, ощущений всплывали в темноте моего сознания. Новое тело сопротивлялось тому, что возвращалось в меня. Старая сущность хотела занять свое законное место, но оно уже было занято и хозяйка моего сознания не очень деликатно просило другую уйти. Новая сущность тоже не уступала. Казалось, что тело борется с вирусом. Но, наконец, поддалось. Они слились, образуя собой нечто новое из того, что было в прошлой жизни и того, что я до конца не познал. Резкий удар в бок прервал это представление и я открыл глаза. Я лежал на чём-то белом и мягком. Передо мной стояла обеспокоенная Рейнбоу Дэш.
— Ты чего задумал? — спросила она запыхавшимся голосом. — Совсем с ума сошёл? Пикировать с закрытыми глазами. Ты же мог расшибиться. Хорошо, что я тебя подхватила, а то бы твое лечение продлилось еще на неделю.
Но ее слова были как в тумане, колени тряслись, во рту было сухо. В голове царил хаос от всего того, что я вспомнил. Я вспомнил все, надеюсь, что все, потому что если будет ещё хоть что-то, наверное, меня стошнит. Просто, наверное, людям свойственно помнить плохое.
— А еще, говорил, летать не умеет! — продолжала она.
Лишь только я посмотрел в ее глаза, и она оборвала фразу на полуслове. После секундной заминки она сказала:
— Ты вроде бы изменился. Твой взгляд, он стал другим. — сказала она.
«Да, не зря говорят, что глаза — это зеркало души.»
— Да нет, все в порядке, — сказал я пересохшим голосом, — просто летать — это...
— Шикарно! — с довольной улыбкой договорила она за меня фразу.
— Да. — подтвердил я.
Она посмотрела с облака вниз и сказала:
— Эмм, думаю, нам нужно возвращаться.
Я подошёл к краю облака (несколько необычное и страшное ощущение было в груди, всё-таки не каждый день удается ходить по облакам) и увидел доктора, который что-то кричал нам, но от сюда ничего не было слышно, и вид у него был не очень дружелюбный.
— Да пожалуй, не стоит злить дока, — окончательно придя в себя, ответил я.
Сидя на койке в палате я долго выслушивал лекцию доктора о моем поведении. Всю вину я принял на себя и сказал, что идея полета была только моей. Все пони стояли в дверях у палаты и ждали когда нравоучения закончатся. Когда док закончил отчитывать меня и вышел, зашли пони, мы обнялись на прощание, я обещал зайти к ним, когда меня выпишут. Уже выходя из палаты, Рейнбоу Дэш подмигнула мне, а я ответил улыбкой. В таком странном настроении я начал готовится ко сну.

Профессор несся по улицам Кантерлота со всей возможно скоростью и совершенно не обращал внимания на удивленные взгляды прохожих.
— Это же Грейхув. Куда он так торопится? — сказал кто-то из горожан.
— Опаздывает, наверное, — ответили ему.
Добежав до отделения почты, он вихрем влетел внутрь и прямо с порога спросил у очень удивленной таким посетителем почтальонши.
— Утренняя почта уже ушла в Понивиль?
— Н-нет еще.
— Мне нужно чтобы мое письмо отправилось немедленно магической пересылкой.
— Хорошо, — все с таким же удивлением сказала она.
— И попрошу вас, чтобы ответ пришел в таком же порядке. Все расходы я оплачу.
Когда все операции по пересылке были выполнены, Грейхув вышел из почтового отделения и медленно пошел домой: торопиться уже не имело смысла, оставалось только ждать.

На небо поднялась луна и озарила всю палату своим бледным светом сквозь закрытое окно. Сон никак не хотел приходить ко мне. Слишком много мыслей было в голове.
Ах да, простите, я совсем забыл о приличиях и забыл представиться, меня зовут Сергей Чкалов. Я с планеты Земля, ноль тринадцать в тентуре, семь по спирали, шучу шучу. А если серьезно, то я родом из города Москвы. Мой отец, который и передал мне фамилию, военный летчик, а значит и мне была уготована с рождения такая судьба, с такой говорящей фамилией и семейно-военными традициями. Но я никогда не был против этого, даже наоборот. Небо манило меня, как манит наркомана очередная порция дури. Наверное я все вспомнил именно тогда, когда почувствовал, как прекрасен полет. Четыре года назад поступил в КВВАУЛ, то есть в Краснодарское высшее военное авиационное училище летчиков, и по сей день там состою. Ну, вот, наверное, и все что могу интересного рассказать про себя.
Перевернувшись на другой бок (в какой уже раз не помню), я снова постарался уснуть. На грани дремы мне почудилось легкое шевеление тени в углу палаты. «Веток за окнами не было, шторы тоже сами по себе не двигаются!» — в один момент пронеслось в моей голове и это пробудило сознание, готовое уже отойти ко сну. Я быстро зажег настольную лампу, но тень не пропала; пришлось проморгаться: исчезла, остался только след какой-то то ли грязи, то ли пыли на полу. Дурь какая-то, что может привидется в такой поздний час. Уже давно пора спать. Я выключил лампу и улегся поудобнее. Завтрашний день был последним днем моего лечения: меня должны были выписать.
— Вот выпишусь и первым делом пойду к новым друзьям. Расскажу им всю правду. Они поймут меня — и с этими позитивными мыслями, наконец-то заснул.