Властелин Колец: Содружество - это магия
Глава XVI. Быть деревом
На Мглистые Горы опустилась ночь, хрустящий снег стал бледно-синим в свете звезд и отвечал на их сияние мерцанием льдинок. В небо взвивались рыжие искры разведенного Гэндальфом костра: вокруг огня грелись он и двое пегасов.
– Ну и где же этот Гваигир Ветробой? – нетерпеливо вопросила Рейнбоу Дэш, сделав саркастическое ударение на имени орла. – Я сейчас вдобавок к ожогам получу обморожение!
– Имей терпение, маленькая пони, – спокойно ответил маг. – Орлы появляются тогда, когда положено.
Флаттершай молча следила за танцем пламени: рассказав Гэндальфу и Рейнбоу о своем путешествии со Смеаголом, она почувствовала опустошенность, и никак не могла от нее избавиться. Даже предвкушение встречи с диковинным животным мало ее занимало. «Как там без меня Смеагол? – думала пегаска. – Снова он, бедняжка, совсем один. Но Гэндальф верит, что у Смеагола важная роль во всем, что происходит, значит, буду надеяться, что он не пострадает».
Рейнбоу Дэш улеглась рядом с Флаттершай, маг накрыл их своим плащом, а сам встал на краю обрыва и поднял глаза к небу. Вскоре пони заснули.
Когда Гэндальф разбудил их, рассвет уже окрасил снег в розовые и алые цвета. В небе на севере показалась темная точка, которая росла на глазах, приближаясь к вершине.
– Приветствую тебя, Великий Орел, – поклонился маг, когда Гваигир Ветробой тяжело опустился и впился когтями в утоптанный снег.
Рейнбоу Дэш одобрительно присвистнула, оценив размах крыльев орла, а Флаттершай, начавшая было говорить: «Привет, милая птичка…» – сжалась в комок и еле слышно запищала.
– Я помогал тебе, Гэндальф, ибо так повелел мне мой создатель, Владыка Ветров, – проклекотал Гваигир, окинув взглядом собравшихся. – Но теперь мне кажется, что ты злоупотребляешь доброй волей Орлов, желая, чтобы я один тащил на себе и тебя, и двух пони.
– Ты поистине друг в беде, а я твое вечное бремя, – ответил маг, – но я не тот, что прежде: я сгорел в багровом пламени и захлебнулся ледяных подземных водах, и плоти во мне ныне меньше, чем духа…
– Ого, как заливает, – шепнула Рейнбоу дрожащей подруге, – прямо как в «Дэринг Ду и Повелители Пафоса».
– А пони эти тоже куда легче, чем кажутся, – закончил Гэндальф и выжидательно посмотрел на Орла.
Гваигир в сомнении покачал головой, но все же наклонился, чтобы маг и пегасы забрались ему на спину, а потом, сильно оттолкнувшись от земли, взмыл в рассветное небо.
– Воистину, ты больше не бремя, – сказал Орел Гэндальфу, – ты не тяжелее лебединого перышка, и лучи солнца пронизывают тебя. Чего не скажешь о твоих пони.
Флаттершай распласталась на широкой спине Гваигира и зажмурилась, жалея, что у нее нет таких же цепких пальцев, как у Смеагола, чтобы можно было крепко ухватиться за перья. В ее ушах гудел ветер, периодически заглушаемый криками Рейнбоу Дэш:
– Вуу-ху! Вау, вот это мощь! Потрясно! Будь у меня такие крылья, я бы делала Сверхзвуковой Радужный Удар как утреннюю зарядку…
Сказав это, пегаска резко замолчала: видимо, сообразила, что именно ее стремление повысить собственную крутость навлекло на подруг все последние напасти.
Несколько часов Гваигир Ветробой летел на юг и, наконец, приземлился в холмистой местности у восточного отрога Мглистых Гор. Гэндальф и пони поблагодарили Орла, и тот вновь поднялся ввысь и быстро скрылся за облаками.
Путники огляделись: невдалеке вздымалась темно-зеленая стена леса, а за ней в голубом небе виднелись тучи черного смога.
– Что это там? – спросила Рейнбоу Дэш.
– Дым поднимается над Изенгардом, – мрачно ответил маг.
– Мы идем к Саруману? – радостно воскликнула пегаска, и Гэндальф нахмурился:
– Как бы он не пришел к нам раньше. А пока что нам в тот лес, надо потолковать там кое с кем.
Гэндальф и пони вступили под сень вековых деревьев. Тропок тут не было и в помине: по земле стелились мхи, да вились узловатые корни, порой такие толстые, что магу и пони стоило немалых трудов через них перебраться. Воздух в Фангорне (так, по словам волшебника, назывался лес) был затхлым и настолько густым, что приходилось прикладывать усилие, чтобы его вдохнуть, и Флаттершай начала мучить одышка.
– Да здесь хуже, чем в Вечнодиком Лесу, – прошептала пегаска.
– Я уже один такой лес видела, тоже думала, хуже Вечнодикого, а оказалось – довольно круто. Гэндальф, тут тоже живет кто-то вроде Тома Бомбадила?
Маг только усмехнулся.
Через час они вышли к извилистой речке с прозрачной студеной водой и напились.
– Освежает! – воскликнула Рейнбоу Дэш. – Аж зубы сводит, зато дышать легче стало.
– Йэй, – подтвердила Флаттершай и пошевелила крыльями: похоже, надорванные мышцы понемногу приходили в норму. – Ой, а где Гэндальф?
Пони начали беспокойно озираться, но маг оказался недалеко: стоял у высокого дерева с маленькой кроной и что-то говорил на непонятном языке.
– Э…, Гэндальф, – позвала Рейнбоу Дэш, – ты зачем разговариваешь с деревом?
– Хрум-хуум, дерево? – раздался вдруг низкий голос из-под кроны. – Я не дерево, я – энт!
Энт шевельнулся и, словно пелена спала с глаз пони, они увидели, что перед ними стоит высокий человек, то ли покрытый корой, то ли носящий коричнево-зеленое одеяние. Голова его заросла зелеными волосами и бородой, которые Рейнбоу Дэш и Флаттершай поначалу приняли за крону, у него были длинные тонкие руки и ноги о семи похожих на корни пальцах. Но удивительнее всего – глаза, золотые с искристой прозеленью, оглядывающие пегасок степенно и проницательно. «Они – как бездонные колодцы, наполненные долгим, медленным, спокойным раздумьем, – пришло в голову Флаттершай, – и смотрят так… тихо…»
Она приблизилась к энту и мягко сказала:
– Простите, если мы вас обидели. На самом деле, я люблю деревья…, эм…, вообще-то, мне иногда хочется побыть деревом.
– Я тоже люблю деревья, маленькая пони, – довольно прошелестел энт. – Я – Фангорн, или попросту Древень, Страж Леса. Как раз говорил юному господину Гэндальфу, что его приятель Саруман повадился насылать в Фангорн орков с топорами и факелами.
– А я отвечал, что Саруман мне более не приятель, – заметил Гэндальф, – и что он угрожает не только Фангорну, но и людям.
– Люди – тоже те еще лесорубы, – сказал Древень. – Пусть враги леса разбираются между собой, бурарум.
Гэндальф устало покачал головой:
– Тогда хотя бы присмотри за этими пони, пока я разведываю, чем занимается Саруман.
– Это можно, – Древень наклонился над пегасками и почесал бороду, призадумавшись: – Помню, что пони описаны в Изначальном Перечне Сущих, который я заучил наизусть молодым, однако, не такими я их себе представлял.
– У тебя будет много времени, чтобы расспросить их обо всем, – сказал Гэндальф.
– Это хорошо, – прошелестел энт, – не люблю спешки.
Маг обратился к Рейнбоу Дэш и Флаттершай:
– Оставайтесь покуда здесь, отдыхайте и набирайтесь сил. Древень вас не обидит. А мне нужно отлучиться по своим…, – он подмигнул Рейнбоу, – яйцеголовым делам.
– Возьми меня с собой! – воскликнула она. – Если что, я смогу договориться с Саруманом.
– Боюсь, что нет, – покачал головой Гэндальф. – Он мог быть добр к тебе, пока его устраивало твое поведение, но после того, как ты помогла мне сбежать (за что я не устаю благодарить тебя), приязнь Сарумана к тебе быстро испарилась.
Провожаемый взглядами энта и пегасов, маг углубился в лес, и его белая мантия еще долго мелькала между деревьями. Когда Гэндальфа не стало видно, Древень, скрипуче крякнув, нагнулся, подхватил пони с земли и усадил себе на плечи.
– Куда мы? – спросила Рейнбоу Дэш.
– Ко мне домой.
Древень широко шагал вдоль реки, все выше по лесистому склону. Он почти не сгибал колен, погружал в землю длинные пальцы-корни, а потом уже опускался на всю ступню. Флаттершай казалось, что некоторые деревья при его приближении радостно трепетали ветвями и изгибали стволы в изящном поклоне, – и причиной тому не мог быть ветер.
– Что это? – подала голос Флаттершай. – Это тоже энты?
– Давным-давно, до Солнца и Луны, когда Срезиземье освещали лишь звезды, эльфы бродили по лесам, и их звонкие голоса разбудили некоторые деревья, – ответствовал Фангорн. – Так появились мы, энты, Пастыри Деревьев. Да, когда-то все Средиземье было покрыто лесами, и эльфы просили у нас разрешения, чтобы срубить кое-где деревья для костров или строительства. А потом пришли орки, и уж они не просили разрешений… Деревья в этом лесу – из тех времен, очень старые, всё помнят и гневаются. У некоторых от прошлых горестей сердцевина гнилая: вот стоит, к примеру, вяз, вроде и крепкий, и спящий, не разбуженный, как энты, а на деле-то только и ждет, чтобы погубить всех, кто к нему приблизится, без разбора: лесоруб то, или просто усталый путник, присевший отдохнуть под его кроной.
– Ой, мамочки, – Флаттершай вжала голову в плечи, боясь снова взглянуть на окружающие деревья.
– Не бойся, моя маленькая пони, вас я им в обиду не дам. А вот с орками у меня, как и у них, разговор короткий. Да и вовсе нет разговора.
В зеленой тени Фангорна невозможно было определить время по небу, но, должно быть, настал вечер, когда Древень донес пони до своего жилища. Гора расступилась, и меж гладких гранитных склонов расщелины, стали видны устланная мхом каменная плита и небольшой водоем, в который с вершины горы спадал звонким серебристым занавесом ручеек. Над расщелиной, как крыша, нависали ветви растущих на горе деревьев.
– Хруум, вот и пришли, – сказал Древень, аккуратно опуская пони на землю. – Теперь устраивайтесь поудобнее да рассказывайте, откуда вы взялись такие чудные и говорящие. Только вы, наверное, пить хотите, а может, чего доброго, и устали? В домах у энтов сидений не бывает, так что садитесь на стол, а я вам водицы принесу.
Пегасы взобрались на каменную плиту и наблюдали, как Древень снял массивную крышку с высокого глиняного горшка и наполнил из него три кубка: один огромный и два маленьких. Меньшие чаши энт протянул пони, и они осторожно пригубили. Вода на вкус была такой же, как в речке, из которой они пили днем, но пахла иначе – сладковатым воздухом фруктового сада, сочной травой и мятной свежестью. От копыт пони по всему телу пробежала свежая бодрящая струя, и усталость мгновенно улетучилась. Грива Рейнбоу Дэш на миг стала прозрачной, как настоящая радуга, а волосы Флаттершай обрели утраченную в скитаниях легкость и мягкость.
Пегаски принялись восторженно описывать Древню Эквестрию: взбодрившаяся Флаттершай чаще обычного перебивала подругу и вставляла свое слово.
Дни в Фангорне потекли медленно и размеренно, словно речь энта. Хотя пони и хотелось иногда чего-нибудь пожевать (Страж Леса только пил), чудодейственная вода полностью заменяла им пищу. Крылья Рейнбоу Дэш зажили, и она заново училась летать под чутким наблюдением Флаттершай.
– Как в старые времена, – усмехалась Рейнбоу, – когда ты тренировалась для участия в создании торнадо, только теперь все наоборот.
Древень каждый день обходил дозором лес и иногда брал пони с собой, знакомя их с другими энтами: Дубом, Терновником, Ясенем. Но больше всего Флаттершай понравилось на южной опушке, где жило семейство полевых мышей: заслышав тяжелые шаги Древня, они вылезали из своих норок и с радостным писком забирались на энта, а тот хохотал от щекотки:
– Хуум, хрум, хуу-рум!
Несколько раз их проведывал Гэндальф: маг где-то раздобыл серый плащ и широкополую шляпу, почти такие же, какие носил раньше, и бродил инкогнито по окрестностям, разузнавая, какова обстановка в Рохане. Пони он, впрочем, ничего не рассказывал, а только справлялся о самочувствии, и скупо отвечал на расспросы Рейнбоу Дэш о Сарумане.
Однажды вечером, когда пони уже укладывались спать на поросшей мхом каменной плите, Древень вдруг трубно взвыл:
– Ууурум! Огонь, бурарум! – и с неожиданной прытью устремился в чащу.
– Что случилось? – в один голос спросили поспешившие за ним пегасы.
– Вы не слышите криков? – пророкотал Древень. – Стоны, боль! Кто-то ожог деревья на краю леса. Кто же, как не орки?
Энт быстро шагал к опушке, пони летели за ним. На полпути Древень замедлил ход:
– Все кончилось. Лес шепчется о том, что орки убиты: гнилые деревья радуются, добрые скорбят о сородичах, павших под ударами топора. И все же пойдем дальше, посмотрим, сколькие пострадали, и можно и им помочь… Чу! Кто-то бежит к нам.
Энт застыл, как вкопанный, став точь-в-точь деревом, а пегаски спрятались за его широкой спиной и стали опасливо выглядывать из-под рук-ветвей.
Из чащи выбежали четверо: двое спотыкающихся хоббитов и розовая пони, несущая на спине бездыханную фиолетовую.
– Пинки! – первой выскочила им навстречу Рейнбоу Дэш. – Пин, Мерри! Что с Твайлайт?
Хоббиты лишь слабо улыбнулись вновь обретенной спутнице:
– Рейнбоу, ты жива, – и, тяжело дыша, повалились наземь.
– Пинки! – метнулась пегаска к подруге и потрясла ее за плечи. – Что с Твайлайт?
– Она…, – дрожащим голосом проговорила пони и всхлипнула, – она…