Fallout : New Canterlot

Глава 28

Глава 28

Проснулась Панацея от боли. Как оказалось — это посапывающая рядышком Фенита положила копыто ей на рану на животе. Боль быстро утихала, но адреналин продолжал будоражить, так что дальше оставаться в постели уже не хотелось. Пони осторожно спустилась, стараясь не разбудить спящую пегасиху, и вышла из комнаты, плотно закрыв дверь. Снаружи было относительно тихо, если не считать различных механических звуков, наполняющих их здание, таких, как гудение лампочек, щелчки в различных приборах и прочее остальное. Панацея почувствовала сильный голод и поспешила на кухню, где и проводилось торжество по поводу то ли её возвращения, то ли сбора всех ключей, а то и обоих пунктов сразу. Празднование уже прекратилось. По столу были расставлены миски с ещё свежей, но изрядно пощипанной пищей. Пони не привыкла привередничать и, взяв глубокую супницу, нацедила себе бульона. Она ещё не решалась переходить на твёрдые рационы, боясь за состояние своего желудка, так что последнее время питалась исключительно тем, что можно употребить через соломинку. Естественно, если это что-то было не острым, кислым или невкусным. Усевшись поудобней, Панацея слегка наклонила тарелку и стала мелкими глотками осушать её от жидкости капустного супа. Завершив с этим несложным делом, она почувствовала мимолётное чувство удовлетворения, которое, впрочем, быстро улетучилось, когда пони вспомнила о перевязке. Панацея пошла в единственную комнату, где ещё осталось не разбившееся зеркало, способное отобразить её в полный рост, прихватив с собой моток бинтов и пачку ватных тампонов. Комната была на втором этаже, такая же, как и остальные, ничем не примечательная, кроме, собственно, наличия высокого овального зеркала, треснувшего по диагонали, и готового вот-вот выпасть из стальной оправы. Панацея впервые взглянула на себя за долгое время. Выглядела она, скажем прямо, неважно. Взлохмаченная, побитая, израненная, перебинтованная, и, ко всему прочему, с половиной запротезированного тела. И это только то, что было видно снаружи. Синяя пони, вдоволь "налюбовавшись" собой, стала осторожно разматывать старые, взбуровившиеся после этой ночи, бинты, пока на свет не обнажились две серьёзные раны, прижатые ватными тампонами. Отклеив тампон от первой раны, находящейся в области сердца, той самой, где до сих пор находился сточенный наконечник копья Расти Армора, Панацея с удивлением обнаружила, что весь тампон пропитан липкой чёрной субстанцией, медленно сочившейся из раны. Пони вздохнула. Она знала, что жидкость не перестанет выделяться, пока она не вытащит из себя инородное тело в лице отломка наконечника, но вся сложность заключалась в том, что тот самый сплав, из которого были сделаны её новые части тела, было невозможно распилить или просверлить без плачевных последствий для будущего здоровья Панацеи, всё же это не плоть и зажить так просто не получится, о чём красноречиво говорили сколы и царапины на этом странном сплаве. Пони только и оставалось, что впитать ватой остатки яда, наложить новый тампон и надеяться, что она проживёт достаточно долго, чтобы успеть добраться до доктора Персеваля, который обязан что-нибудь придумать. Следующая рана, находившаяся в районе живота, была сквозная, но, тем не менее, имела тенденцию к быстрому заживлению. Она уже почти не болела и совсем не беспокоила бы пони, если не одно но. Рана затянулась не тёмно-красной коростой или, на худой конец, сразу соединительной тканью, образуя рубец. Нет, она затянулась металлом! Тем самым, из которого состояла сейчас половина тела синей пони. Этот металл имел голубованый оттенок, на нём уже начинала прорастать шерсть, а главное, что серьёзно пугало Панацею, он уже успел стать, как минимум, частью её крови. Ещё немного, и он полностью смешается с гемоглобином, придав её крови фиолетовый цвет, соединив синий и красные оттенки. Но страшило Панацею совсем не изменение химического состава её жизненных соков, а то, что чем больше ран она получает — тем больше становится металлическим болванчиком, из чего выходил довольно простой вывод. Хватит играть в бессмертную, пора начать заботиться о собственном благополучии — подумала она. Но это говорила лишь одна её часть. Другая, старательно игнорируемая самой Панацеей, наоборот, горела от любопытства узнать, во что же оно под конец выльется...

Её размышления прервал внезапно появившийся в комнате Курьер, который с интересом посмотрел на её отражённые шрамы в зеркале и присвистнул.

— Да твоих ран хватит на десяток обычных пони, одно копьё в сердце чего только стоит.

Панацея в смущении закрылась кучей размотанных бинтов, ей было неприятно, что её застали за этим занятием, она считала это чем-то интимным, а тут вдруг вваливается какой-то тип. Согласитесь, вам тоже было бы неприятно, зайди к вам знакомые в тот момент, когда вы ещё не надели половину одежды и не подковали копыта. Курьер в ответ на подобные действия рассмеялся беззвучным смехом, из которого лишь изредка вылетал на свет глухой звук "хе", как бы показывая, что владелец совсем не притворяется.

— Вот уж не ожидал, так не ожидал! — весело заявил он.

— Что ты не ожидал?! — оскалилась уязвлённая Панацея, сбрасывая бинты на пол.

— Что наша железная леди способна вести себя как девчонка при некоторых ситуациях — продолжал посмеиваться Курьер. — Может, ты и мышей боишься?

— Не смешно — категорично заявила синя пони и подняла упавшие медикаменты, чтобы довершить свою перевязку.

— Да ладно, не злись — примирительно произнёс жеребец в длиннополой шляпе.

— Я и не злюсь — буркнула Панацея, всё ещё сердитая на себя, что так подставилась.

— Тебя вообще возможно убить? — вдруг спросил Курьер, продолжая рассматривать свою собеседницу, сосредоточив свой взгляд на полоске синей шерсти, идущей вдоль позвоночника, с обоих сторон огороженной неизвестным сплавом, захватывающим её лопатки и спускавшимся до половины поясницы, каким-то образом изгибающимся при движении вместе с живым покровом пони.

— Не знаю — честно ответила Панацея. Может, если горло только перерезать, либо шею свернуть попробовать, других идей, кроме как стереть в порошок, я не вижу. А тебе это зачем?

— Просто странно видеть чт... кого-то, наподобие тебя. Мне кажется, что любой военный отдал бы ногу, лишь бы иметь хоть половину того, чего напихали в тебя, ведь я так думаю, у тебя куча всего и внутри.

— Знаешь, мне уже осточертел этот разговор, можно подумать, что я сама хотела стать монстром.

— Никто и не говорит, что ты монстр, ты-то сама себя кем ощущаешь?

— Особенной.

— Хм. И ведь не поспоришь — ухмыльнулся курьер, задорно блеснув брелком на шляпе. На этой ноте он ушёл, оставив Панацею одну.

— А я ведь так и не спросила его имени — рассеяно подумала особенная пони, наматывая уже двадцатый круг бинтов по одному и тому же маршруту.

За столом чувствовалось ещё не ушедшее до конца веселье. Легко можно было заметить, что если не всем, то многим хотелось продолжить праздновать, особенно сейчас, когда виновница торжества находилась перед ними. Панацея сидела за накрытым всем, чем только можно, столом и набивала щёки различными деликатесами. Тут были и жареный хлеб и варёная морковь, и даже луковая запеканка. Было видно, что ко множеству блюд приложила своё копыто именно Фреш-Де-Лайт, которая сейчас сидела рядом с синей пони, не сводя с неё глаз. По другую сторону от неё восседала Фенита, мерно пережёвывая яблочные шкурки в расплавленном шоколаде. Она пыталась изо всех сил строить из себя вид, будто ничего не знает, да и вообще спустилась только потому, что наверху ей надоело, тем не менее её взгляд то и дело соскальзывал на Панацею. Иногда она даже встречалась взглядом с единорожкой, но в такой ситуации обе тут же отводили глаза, будто им было неудобно смотреть друг на друга. Панацея так же заметила, что в последнее время Куххи взяла в привычку проводить весь день в воздухе, очень неохотно возвращаясь на землю, для этого она даже облегчила свою ненаглядную броню, срезав большинство бронированных пластин, оставив их лишь в тех местах, где находились жизненно важные органы. Дитзи, чей перелом уже активно срастался, о чём-то разговаривала с Курьером, одновременно с этим пытаясь пить суп из глубокой миски, от чего он булькал и шёл пузырями. Курьер же смотрел на это дело снисходительно, иногда вставляя в разговор свои реплики. Вслушиваться в их болтовню пони совсем не хотелось, так как она была уверена, что эта парочка болтает о своём, о пегасьем, и посторонним там не место. Вот только Кримми так совсем не считала. Она уже порядком насытилась и сейчас бегала вокруг стола, пытаясь подслушать всё, что только можно. Иногда она подбегала к Панацее, но так как синяя пони постоянно молчала, убегала вон. Тано восседал на противоположной стороне стола и, о Селестия! Угощал Фестиваля из своей фляжки. Панацея уже представила, как последний падает без чувств под стол, но гуль оказался стойким выпивохой. Он лишь сморщил лицо под маской и, пробормотав что-то, вернул флягу владельцу. За столом отсутствовали лишь капитан и Скрап, которые, как заподозрила синяя пони, опять придумывают очередной план, а потому совсем не удивилась, когда они зашли в столовую, неся с собой штатив и свёрток бумаги.

Говоря вкратце, план состоял лишь из того, что пони и паладины дружной компанией доберутся до замка, а дальше будут действовать по обстоятельствам. Вот только донесено это было с таким количеством ненужных деталей, что первоначальный смысл под конец извратился на то, что общий отряд содержит столько-то групп, в которых столько-то единиц, которыми командует такой-то, такой-то. Ничего удивительного в том, что когда капитан поинтересовался по поводу вопросов — все молчали, никто не хотел выслушивать очередной поток информации от возбуждённого грифона. Позже Фенита поинтересовалась у Куххи, что за муха ораторства того укусила, на что она лишь заметила — Бывает, иногда братишку нехило так накрывает, особенно, когда тот волнуется. Остаётся лишь переждать, пока его страсти утихнут.

Сборы в так называемый “последний поход” проходили достаточно бодро. Фреши умчалась прощаться с Пинки и малышнёй, Паладины заряжали свои доспехи до предела, Скрап наблюдал за всем этим, а Кримми, как и всегда, болталась у всех под ногами, создавая суету ради неё самой. Панацея уже давно была готова отправляться. Она успела всё собрать ещё в доме Фестиваля, который, как и она, сейчас нуждался лишь в одной вещи — оружие. Посему они и направились в оружейную, в которой уже практически ничего не осталось, помимо рухляди и несерьёзных типов вооружения. Начались поиски, а точнее скреботня по сусекам. То немногое, за что можно было схватиться без риска получить пулю из другой стороны ствола, как правило, либо не имело в наличии подходящего типа патронов, либо было с подвохом. Так, у одного карабина отсутствовал спусковой крючок, а у какого-то, на вид грозного помповика, в дуле застряло такое количество мусора, что достать его не было никакой возможности. Тем не менее, кто ищет — тот всегда найдёт, и в этот раз первым повезло Фестевалю. Он отыскал под кучей наваленных на пол спецовок рабочий пистолет-пулемёт “Скорпион”. Было, правда, одно “но”. Единственный заряженный магазин находился внутри оружия, в то время как остальные валялись пустыми обоймами по полу оружейной. Видимо, по этой причине такой добротный ствол и проигнорировали, никто не хотел сидеть и собственноножно заряжать каждый магазин. А вот Фестиваль был не из гордых. Он спокойно уселся рядом с коробкой из-под патронов нужного калибра и начал своё неспешное дело. Панацее в этом плане повезло куда меньше. Единственное, что удалось найти ей — это допотопный ППШ. Естественно, во всём убежище вряд ли найдётся хоть один патрон нужного калибра, но утешало то, что в единственный круглый магазин оружия вмещалось около семи десятков пуль, готовых вылететь из потрёпанного, но не сломленного временем ствола. Что ж, это было явно лучше, чем ничего, да и сам внешний вид оружия очень походил на то, как сейчас пони себя ощущала. Такой же пожомканной жизнью, но тем не менее — смертельно опасной. Выбор был сделан, и парочка, худо-бедно вооружившись оставшимися крохами огнестрела, закрыла за собой дверь и направилась к выходу. Там уже все, скорее всего, собрались и ждут лишь их появления.

По итогу получилось выйти лишь ещё через час. Оказалось ,что Скрап разбросал все свои жизненно необходимые, как он сам говорил, инструменты по всей базе, и теперь бегал, искал, что и куда положено, а его помощница ничуть в этом не помогала, большее время лишь бестолково мотаясь у него под ногами. Наконец, когда были привлечены все остальные пони, большую часть инструментов удалось обнаружить, в то время как другую Скрап смилостивился и объявил без вести пропавшей. Правда, теперь все успели проголодаться, а выходить на пустой желудок никто не хотел. Потом пошли забеги по туалетам, затем многие вспомнили про забытые вещи, ну а затем…

— Так, хватит! — не выдержал капитан. — Все, кто не выйдет через две минуты — будут оставлены тут, так как дольше я ждать никого не намерен — заявил грифон, демонстративно поправив связку из трёх ключей на поясе, напомнив окружающим, зачем они вообще затеяли этот поход. Заявление подействовало, и уже через пять минут, всё же пришлось дождаться, пока Фенита докрасится, все шагали во тьму, где дорогу уже не освещал ни один фонарь.

Шли не таясь. Вокруг если и проскальзывали белые глазки реплеев, то они были единичными и быстро исчезали, но само их присутствие заставляло задуматься. Считалось, что со смертью Расти Армора они совсем сгинули, но как видно — нет. Похоже, были в их компании и такие, кто умел самостоятельно если уж не мыслить, то хотя бы существовать без командира. Дойдя до арены, группа заметно сбавила темп, а затем и вовсе остановилась, чтобы послать пегасов, способных летать, заодно заручив их поддержкой Куххи, которая до сих пор болталась исключительно в воздухе, стараясь не опираться на три конечности, разведать территорию. Все вздохнули спокойней, когда разведчики вернулись и сообщили, что вокруг чисто. Никому не хотелось вновь встречаться с тем резким ужасом, которого они непонятно какими силами одолели. Вернулись разведчики довольно быстро и без шокирующих новостей, сказав лишь, что вокруг на пару километров нет никого, кроме разрозненных реплеев, бестолково шныряющих по округе. Получив информацию, капитан уже было направил пони к выходу в Древний Кантерлот, так они решили назвать старую зону Старого Кантерлота, но ворота, через которые прошли Панацея и Фестиваль, с грохотом закрылись, глубоко впившись в землю металлической решёткой. Куххи от удивления даже чирикнула, полностью передав общее потрясение от этой сценки.

— Чувство, будто призраки путь загораживают — пробормотал Скрап, рефлекторно осиняя свой лоб знаком солнца.

— Глупости, привидений не существует — произнёс паладин, чем вызвал скептические улыбки почти у половины отряда.

— Плевать на приведения — вставила Фенита. — Как проходить будем?

Ответ нашёлся сам собой. Рядом с воротам была распахнута дверь, через которую на них вышел Расти Армор. Проём как будто приглашал их углубиться в длинный коридор, освещаемый лишь одним единственным факелом, который непонятным им образом умудрился не погаснуть. Но даже его хватало лишь на то, чтобы продемонстрировать, как из пятнышка света кирпичная кадка стен уходит в темноту на неопределённое расстояние, полностью исчезая во мраке. Посовещавшись некоторое время, капитан расставил группу в шеренгу, послав вперёд остальных Панацею, так как только она и Куххи могли ориентироваться в темноте. Первая за счёт своих глазных заменителей, а другая с помощью шлема. Выбор пал на модифицированную пони ещё и потому, что капитан не хотел оставлять конец колонны без присмотра, так что поставил гиппоргифку в конец, приказав ей смотреть назад, чтобы в случае нападения они были предупреждены об опасности. Панацее, как видно, он в этом плане доверял намного меньше. В середине колонны поставили Фреши, Скрапа, Кримми и Тано. Так зебр мог не только защищать самый лакомый кусочек для нападающих, но и постреливать из своей высокомощной винтовки, обеспечивая надёжное прикрытие.

Панацею пустили вперёд, снабдив её лазерным указателем, которым она должна была подавать сигналы остальным, показывая, что дорога чистая, ну, либо отмечая то, что впереди поворот. Пони отовралась от остальных примерно на минуту ходьбы, полностью превратившись в наблюдательность, однако всё, что ей встречалось на пути — были лишь голые стены, изредка разбавляемые каким-либо переплетением труб. Выныривающие то тут, то там, они сильно напоминали ей кольчатых грязеедов, коих пони-фермеры используют для очистки земли от вредных веществ. Правда, сама Панацея никогда их не встречала, да и до недавнего времени вообще сомневалась в их существовании, пока один из посетителей бара Скрапа не продемонстрировал ей живого детёныша, недавно вылупившегося из яйца. Даже в таком возрасте он был длиной в треть взрослого жеребца. Этот червячок имел бурый окрас, беззубый мягкий рот, больше похожий на веко, и совершенно не обладал органами зрения. Тогда, помнится, фермер заметил, что через год этот малыш вырастет до полутора метров в диаметре, на что у Панацеи возник естественный вопрос — а не съест ли он тогда своих хозяев? На что фермер ответил, что обязательно съест, но, увидев, как у синей пони потекла выпивка из носа — добавил, что через пару минут они просто выйдут через задний проход, а червяк станет считать их кем-то вроде своей родни. Дальше расспрашивать тогда пони не стала, так как намеревалась сохранить в себе недавний обет, потому просто вышла из заведения и не появлялась там до следующего утра.

Эти воспоминания в некоторой мере успокаивали Панацею, как будто давая понять, что за стенами этого города есть нормальная жизнь, к которой она ещё может попробовать вернуться. Правда, ещё оставался вопрос — как примут её жители при таком экстравагантном облике? Хотя привыкли же все к её бывшим когтям из копыт, так привыкнут и к такому. Немного приободрившись, пони зашагала бодрее и, в конце концов,по левую стену показалось одни из ответвлений этой кирпичной кишки.

Увидев в темноте точку лазерной указки, отряд прибавил ходу. Всем было интересно узнать, на тоже такое наткнулась Панацея, особенно старались торопиться Фреши и Кримми, вот только их попыткам всегда мешал круп непоколебимого Тано, который не то, что в данный момент, по жизни — вообще спешить не любил.

Капитан, подойдя на расстояние, когда в белом глазу Панацеи можно было различить зрачок, достал флуоресцентную палочку и осветил местность. Завидев ответвление, он нахмурился и попытался отыскать хоть какой-нибудь распознавательный указатель, но всё было тщетно. По сложившейся ситуации паладин не придумал ничего лучше, чем выслать в этом направление малый разведотряд, пока остальные будут ждать его возвращения, но перед таким делом решено было устроить перекус. Естественно, разводить огонь никто не стал, ибо можно было запросто сжечь весь воздух в подземелье, вместо этого еду просто подогрели на самодельной плитке Скрапа, работающей от аккумулятора. Прикончив нехитрый обед, состоящий в основном из консервов и самых скоропортящихся продуктов, капитан назначил добровольцев в разведывательную операцию. Грифон не стал мудрить и просто назначил четвёрку из Панацеи, Фениты, Тано и Фреши, так как они уже коллектив сплочённый, который доказал, что может за себя постоять. Возражений почти не было, если не считать протестов синей пони по поводу Фреши, которой, как она считала, лучше остаться в лагере, да и повар она ко всему прочему неплохой. Однако, к радости Фреш-Де-Лайт, Капитан быстро урезонил её, доступно объяснив, что вообще-то он тут главный, да ещё и непонятно, сколько времени они будут в пути, так что повар им самим не помешает, если возникнут какие-либо сложности. Наконец, после ещё пары минут препирательств, было решено, что идут все четверо, плюс Дитзи, которая расстанется с ними на половине пути, чтобы вернуться в лагерь и доложить о продвижении. Также было оговорено, что в случае, если спустя десять часов группа не выйдет к выходу на поверхность — пусть тут же поворачивает назад. Их будут ждать ровно сутки, после чего просто направятся вперёд, не дожидаясь их. Если останутся живы, то нагонят. План, понятное дело, особого энтузиазма не вызвал, особенно у пятёрки, которая собирала пожитки для отправки в путь, но делать было нечего. Через проход они, вероятно, могли отыскать путь на поверхность, где их, конечно, тоже не ждёт ничего хорошего, но всё-таки...

Панацея вновь шагала впереди всех, хоть и без отрыва от основной группы. За ней сразу же порхала в нескольких сантиметрах над землёй Дитзи, причём двигалась она так плотно к синей пони, что казалось, будто голова серой пегасихи лежит на круглом плече Панацеи. Следом шагала Фреш-Де-Лайт, вновь поставленная в центр колонны. Её задачей было держать лампу, которую они позаимствовали у Скрапа. Конечно, освещать себя всем неприятностям впереди — не самая лучшая идея, но группа порядком устала переться в темноте, натыкаясь на каждую выбоину в полу, так что решили рискнуть, к тому же эта лампа легко гасилась щелчком рычажка. Следом брёл Тано, чья роль ни капли не изменилась, ну а замыкала шествие — Фенита. Её задачей было в случае чего — подсвечивать цели для снайпера, а в неблагоприятном случае — обеспечить отступление. Всё время смотреть назад было уже не нужно, хватало лишь беглых взглядов время от времени, так как группа двигалась по узкому коридору, в который с трудом протиснутся бок к боку два средних жеребца. Поворотов ещё не встречалось, лишь стены и двухметровый потолок, с которого в некоторых местах капала вода, отдаваясь маслянистым эхом по коридору.

— Понять не могу, зачем Расти Армор вообще тут бродил — подивился Тано, когда группа вышла на очередную прямую.

— С чего ты это взял — не поняла Дитзи, которой приходилось обращаться через голову Фреш-Де-Лайт, державшей в зубах лампу. Благодаря этому светильнику лицо зебра пропадало за бликом яркого света, что немного затрудняло общение, как с той, так и с другой стороны, но тут уж ничего не поделаешь.

— На это есть две причины — ответил Тано, — первая — перед нашей схваткой он вышел именно из этой двери, так что сто процентов, бродил он где-то тут.

— Ну а вторая?

— А вторая — это то, что я вижу его следы на полу.

— И ты всё это время помалкивал?! — возмутилась Панацея, которая в отличие от зебра ничего подобного не заметила, да, если быть честной, даже не стремилась что-либо разглядеть.

— Я думал, что все и так их видят — начал оправдываться зебр, кивая своим чёрным носом в пол, где вперемешку с отпечатками гладких механических копыт Панацеи встречались беспорядочные пятна в пыле, которые Тано и определил как следы Расти. Причина, по которой следы видели все сзади идущие, начиная с Фреши, была проста — фонарь как раз освещал дорогу именно перед ними, не бросая вперёд жирную тень, как в случае с Панацеей и Дитзи, которые своими собственными телами глушили его распространение.

Поприперавшись для приличия с хвостом колонны, Панацея и Дитзи наконец успокоились. Теперь, пристально глядя в пол, они тоже могли разглядеть эти самые следы, идущие за очередной поворот, но для этого надо было так сильно напрягать зрение, что вскоре они оставили эту задачу тем, кто её изначально затеял. Именно так и прошёл ещё один час странствия по тоннелю, который, судя по нарастающему гулу в ушах, уходил всё глубже и глубже под город. Однако, всему спокойному и размеренному на пустоши свойственно быстро заканчиваться, иногда — не самым приятным образом. Тем не менее в этот раз судьба решила поднести путникам особый сюрприз, чтобы немного развлечь их "серые" будни.

— Эй, пони, да это же дверь в убежище! — удивлённо вскликнула Панацея, первой оказавшейся за очередным углом тоннеля.