Неприкаянный
Глава 4.
Твайлайт отправила меня в Кантерлот первой же оказией. Как и просила принцесса, я взял с собой всё, что попало со мной в Эквестрию. Впрочем, этих вещей оказалось не так уж много: винтовка со штыком да патроны плюс одежда. Проехался я с комфортом, хотя ехал в товарняке, а не в пассажирском вагоне – в последнем все билеты в столицу были уже раскуплены, и на меня места не хватило. Ввиду срочности дела меня посадили в вагон со всевозможными сладостями, которые экспортировались в столицу из «Сахарного уголка» — местной пекарни, побывать в которой – обязанность каждого уважающего себя сладкоежки, так что в вагоне запах стоял что надо.
Вид из окна (странно, но окно было и в товарном вагоне) был тоже что надо. Сначала лес, а затем красивейшее ущелье и горы, горы. Но самый главный по красоте вид ожидал меня на вокзале – большая белая кобыла с длинным рогом и крыльями, в размахе, думаю, превышавшими два метра. Это и была Селестия. Её грива развевалась по ветру подобно гриве той тёмно-синей пони из моего сна, различались только цвета: если у пони из сна грива была тёмно-фиолетовой, как ночь, то у принцессы переливалась голубым, зелёным, бледно-синим и светло-розовым. Да и вообще, они с ней были удивительно похожи, только Селестия была несколько крупнее. Она в сопровождении двух стражников в сияющих доспехах подошла ко мне, вылезшему из товарного вагона, и чинно поздоровалась:
— Здравствуй, человек. Ты знаешь, кто я?
Я преклонил колено.
— Знаю, ваше величество.
— Хорошо, тогда обойдёмся без долгих вступлений. И пожалуйста, не надо называть меня "вашим величеством". Ты, во-первых, не мой подданный, а во-вторых, мне и пони хватает. Ты же должен знать, что я для них — живая богиня, впрочем, моя сестра Луна тоже... Вскоре ты увидишь и её. Приготовься к небольшому путешествию...
Её рог едва засветился. Картинка мира перед глазами ускорилась в тысячи, нет, в десятки, сотни тысяч раз, и вот мы с принцессой и парой стражей стоим у ворот роскошного замка. Всё продлилось не меньше, чем десятая доля секунды, а мы уже не на вокзале, а почти что в замке принцессы! Чёрт возьми, магия — это реально круто.
— Как чувствуешь себя после полёта? — учтиво спросила принцесса.
— Голова слегка кружится.
— Это нормально, пройдёт через пару минут.
Селестия выдержала паузу.
— Думаю, ты понимаешь, для чего тебя вызвали сюда.
— Вообще-то, есть множество вариантов, — подумав, сказал я, — но судя по тому, что я уже знаю о вашем мире, я здесь не иначе как для долгих повествований о жизни и быте обитателей моей планеты. Или из меня всё же будут делать подопытного кролика и отправлять на ужасные и жестокие медицинские опыты?
— Нет, нет, кроликов у нас и так хватает, — мило улыбнулась она. — Хотя на опыты тебя отправить всё равно придётся, для твоего же блага. Вдруг ты заболеешь, а мы не будем знать, что с тобой делать и как лечить?
— Если так, — я улыбнулся в ответ, — то тогда я готов отдаваться в ру... в копыта ваших учёных и медиков и буду оказывать им максимально возможное содействие с моей стороны.
— Похвально — стремиться оказать помощь науке, но если ты не против, я сначала проведу тебе небольшой экскурс по замку.
Я кивнул принцессе в знак согласия. Воистину гигантские ворота открылись перед нами, и Селестия лично провела меня по её роскошному замку. Меня ожидали необыкновенной красоты залы, коридоры с арками и высокими колоннами, подпиравшими потолок, и напоследок — тронный зал. Ковровая дорожка, вдоль которой стояли статные, красивые стражи в серебристых латах. Прекрасные витражи с изображением различных сцен наверняка исторического характера: на одном из них я узнал Рарити, Твайлайт и ту жёлтую пегаску — видимо, он изображал единство элементов Гармонии и Магию, дополняющую остальные элементы и завершающую композицию. Засмотревшись на этот витраж я, признаться, запутался в своих двух ногах и чуть не упал.
Принцесса заметила это и хихикнула:
— Я вижу, интерьер замка пришёл тебе по вкусу.
— Ещё как, принцесса, — сказал я. — Я не особый знаток людской архитектуры, но ваш замок по величию и красоте определённо может дать стоочковую фору большинству подобных людских строений.
— Можешь считать, что я польщена, — улыбнулась Селестия. — Экскурсия не была для тебя утомительной? Как насчёт небольшого чаепития?
— Нет, что вы, я вовсе не устал, а чашка чая за одним столом с вами будет честью для меня.
— Тогда, я полагаю, нам нужно пройти в чайную.
Чайная комната принцессы была не просто изысканной. Здесь было всё, что нужно для приготовления действительно идеального чая; даже аппарат для дистилляции воды стоял на одном из столов чайной. Принцесса пояснила, что для настоящего хорошего чая не подходит мягкая или жёсткая вода, и сперва её нужно максимально очистить, а затем добавить туда нужных химических элементов и примесей. Впрочем, в действии этот аппарат мне наблюдать не пришлось — кувшин заранее подготовленной воды был перелит принцессой в чайник. Чайник же, в свою очередь, был поставлен на небольшой примус.
— Какой чай ты любишь?
— Предпочитаю крепкий с мятой, принцесса.
— Что ж, в это время дня я разделяю твои предпочтения.
Она вздохнула.
— Чай... я не могу представить себя и свою жизнь без чая. И в разное время дня я пью определённый чай: утренний чай, чай для работы, для разговоров, для чтения книг. У меня его множество сортов: чёрный крупнолистовой, зелёный, жасминовый, есть даже редкие сорта чая с привкусом молока и клубники.
Принцесса открыла настенный шкафчик, достала серебряную коробочку и насыпала в заварочный чайник ровно пять ложек чая и добавила туда несколько листочков мяты. Чайник на примусе тихонько зашуршал, словно говоря, что вода вот-вот закипит. Селестия продолжила свою лекцию:
— За годы своей долгой жизни я поняла: для каждого сорта чая нужна своя технология обработки, своя температура, даже в воде должны быть строго определённые элементы, иначе разрушится или тонкий, едва заметный аромат, или же чайные листья вообще оставят себе порядочную долю вкуса.
Вода в чайнике забурлила. Принцесса выключила примус.
— Девяносто восемь и девять... девяносто семь и два... девяносто шесть и четыре, готово!
Тонкой струйкой почти кипяток был перелит принцессой из чайника в заварник.
— Теперь надо подождать пять минут сорок три секунды — чёрный чай не желает так просто отдавать вкус воде. Расскажи пока что-нибудь о себе и своём мире.
Я понурил голову и немного подумал.
— Не думаю, что можно доверять рассказам того, кто и самого себя толком не помнит, но я поведаю то, что знаю.
Внезапная мигрень заставила меня тихонько вскрикнуть.
— Алекс? Всё в порядке?
— Да, принцесса, — ответил я, морщась и потирая виски от боли. — Бывало и хуже.
— Если что, мы можем позвать врача.
— Не надо. Врач уже не поможет.
— Врача! Кто-нибудь, позовите врача!!! Люди!!!
Нечеловеческий крик захлёбывался в грохоте взрывов и перестрелки. Едва удерживая пистолет в трясущейся руке, пытаюсь остановить кровь, хлещущую из огромной рваной раны на боку мужчины лет сорока.
Он кряхтел от боли.
— Не надо... врач... уже не поможет...
Я знаю. Ему уже ничто не поможет.
— Нет у нас врача больше! Отступа...
Жалко его, мужика этого. Никогда не общался с ним, не знаю, кто он, но всё равно жалко. Жил бы и жил себе спокойно, если бы не этот проклятый осколок. Если бы не эта проклятая бесконечная война...
Глаза застилает туманная пелена слёз. Не в первый раз вижу смерть, не в первый раз каким-то чудом ухожу от смерти, но каждый раз страшно. Привыкну, если только раньше не подохну с порванной глоткой, как этот мужик.
— Какого хуя ты тут расселся, блядь? Сваливать надо!
Обернувшись, я увидел перед собой лицо Василича, искривлённое злобой.
— Да пошёл ты... — я сплюнул. — Куда сваливать? Пристрели меня, если нас не окружили!
— Пошли, я сказал! Пробьёмся. И автомат захвати, а то твоей этой пукалкой здесь много не навоюешь.
Пробьёмся... Да кто нам даст пробиться? Кто нам даст хотя бы из этого чёртова блиндажа выйти и не получить при этом несколько лишних граммов раскалённого свинца?
— Не пойду я никуда. Какая разница, пристрелят меня здесь или снаружи?
Василич взял меня за ворот и приподнял, посмотрев мне прямо в глаза.
— Кого ты сейчас жалеешь? Себя или тех ублюдков, которые собираются тебя убить?
Он отбросил меня.
— Оставайся. Все могут оставаться и ждать, пока их прирежут, как чертовых свиней! А я... я буду сражаться! Я должен сражаться!
Слова безрассудного глупца, или же слова настоящего мужчины?
Бедный Василич не успел даже выйти: снаряд, разорвавшийся в нескольких метрах от входа в блиндаж, превратил человека в ужасающее месиво из металла и плоти.
Раненый вдруг вновь заговорил:
— Досражался... старый чёрт... Подойди сюда, парень...
Я подбежал к нему.
— Я уже... не жилец. Не дотяну до больнички... Взвали меня на себя и беги... столько, сколько сможешь, пробеги. Я буду защищать тебя со спины. Может, и выживешь. Выживешь... Тебе жить нужно.
Он схватил мою руку.
— Дай клятву... что выживешь.
— Клянусь.
— Добре... Теперь дай мне морфину. Там, в рюкзаке... тройная доза. Мне пора спать... А тебе — жить. Надо жить...
Раненый перестал дышать раньше, чем я успел дать ему обезболивающее. Я не знаю, смогу ли я хотя бы метров двести пробежать с тяжёлой тушей за спиной. Но он дал мне шанс выжить. А я дал ему клятву, что выживу. Нужно смочить горло...
Под рукой не оказалось ничего, кроме его почти пустой фляги. Не став задумываться над содержимым, я, запрокинув голову, влил всё в себя. Глотку обожгло тысячей адских костров — во фляге был спирт. Хорошо, что его тут немного было, а то ведь конец бы пришёл и глотке, и пищеводу. Ну ничего, для храбрости полезно... Вздохнув, я кое-как взвалил труп на спину, выбежал из блиндажа и бросился бежать.
Смертоносный рой пуль обрушился на меня секунд через пятнадцать. Я вилял, выписывал зигзаги, прятался за деревьями, но пули всё равно частенько всаживались в защищавшее меня тело. Несколько впились в спину и бока, словно осы, и хоть и не нанесли существенного ущерба, мешали мне бежать. Ноги гудели от перенапряжения, но страх за свою жизнь гнал меня вперёд, как вор, убегающий от правосудия, гонит уставшую кобылу и нещадно стегает и пришпоривает её.
Едва расслышав глухой хлопок выстрела подствольного гранатомёта, я бросился на землю. В следующую же секунду град осколков пронёсся над моей головой — граната взорвалась правее. Скинув обезображенный труп, я встал и, вскрикнув, чуть не упал вновь — порядочное количество осколков впилось мне в ногу. Но мне надо бежать, иначе мне будет гораздо хуже, чем сейчас. Надо, надо бежать. Надо жить...
Да, я избавился от восьмидесяти килограмм ноши, но бежать не стало легче — каждый шаг был для меня подобен пытке. Куда я бегу? Смогу ли я вообще добежать докуда-нибудь? Теперь это под очень большим вопросом.
Чтобы отвлечься от боли в ноге, я закусил губу до крови и продолжил бежать. Но я не смог пробежать и полсотни метров — под ногу подвернулся камень. Утроенная боль пронзила голеностопный сустав и ударила в мозг. Рухнув в какую-то канаву, я понял, что мне уже не встать отсюда...
— Алекс? Алекс???
Белая лошадь с рогом и крыльями... Селестия. Так мягко. Так тепло.
— Да, принцесса?
— Что с тобой только что было?
Я осознал, что лежу на полу чайной.
— Так, одни воспоминания... — Я вновь принял сидячее положение. — Долго я был в отключке?
— Не больше, чем десять секунд.
Десять секунд? Чёрт возьми, полчаса жизни в деталях предстали передо мной всего за десять секунд?
— Я хотела бы послушать то, что ты вспомнил.
— Я расскажу вам. Но давайте всё же возобновим чаепитие.
Она улыбнулась и разлила чай по чашкам. Я положил в свою чашку два кубика рафинада, аккуратно размешал ложечкой и потихоньку втянул в себя немного горячей коричневой жидкости. Этот крепкий, едва терпкий вкус и тепло, льющееся по пищеводу и согревающее тебя изнутри... Я не пил такого вкусного чая никогда, определённо.
— Ваш чай превосходен, принцесса.
Я снова глотнул чаю. Мне предстоит долгий и не очень приятный рассказ...
— Сожалею, — сказала Селестия, когда я закончил. Её ожесточённо-грустный взгляд говорил о правдивости её слов. — Но зачем? Зачем людям убивать друг друга? Зачем совершенствовать орудия убийства?
Горький смех вырвался из моих уст.
— Да какая разница! Поводов можно придумать великое множество — выбирай любой. Куда интереснее изучать эти самые орудия убийства. Не хотите ли посмотреть на одно из таких в действии? Мне нужно лишь открытое пространство...
Принцесса приняла моё предложение. Мы покончили с чаепитием и вышли из чайной, где к нам снова примкнули стражи, до этого остававшиеся около входа в неё. Теперь мы пошли на открытый стадион замка, где я, попросив разрешения, снял с одного из стражей шлем и поставил его на другом конце стадиона.
— Это снайперская винтовка, — объяснил я принцессе, стянув свою боевую подругу с плеча, — огнестрельное оружие, одно из средств поражения живой силы противника на расстоянии до восьмисот метров. Сейчас будет небольшой бабах.
Я снял оружие с предохранителя, прицелился и плавно вдавил курок в винтовку. СВД толкнула меня в плечо и с шумом изрыгнула из себя сноп пламени и десять грамм свинца. Селестия и стражники инстинктивно пригнулись и прижали ушки к головам, но довольно быстро оправились и вопросительно взглянули на меня, мол, этот жалкий столбик пламени — и всё? Я усмехнулся и сходил за шлемом, в котором теперь зияла сквозная дыра, которую я всем и показал. Принцесса магией извлекла шлем из моих рук и стала удивлённо его осматривать, а владелец шлема кинул на меня обиженный взгляд.
— Эта штука может смертельно ранить существо и крупнее вас, принцесса...
Нагнувшись, я хотел было поднять гильзу, но...
...Но краем глаза заметил, что стражники готовятся прыгнуть на меня. Они что, приняли это за угрозу?
Уйти с линии прыжка первого было не такой уж сложной задачей, но второй стражник прыгнул так удачно, что копытами врезал мне прямо в солнечное сплетение. От удара такой страшной силы я упал, не удержав равновесия из-за сбитого ударом в "солнышко" дыхания, а стражник спокойно приземлился в полуметре от меня. Всё произошло так быстро, что принцесса лишь ошеломлённо стояла на месте, видимо, раздумывая, что предпринять. Я же лежал в траве, не в силах совершить вдох, где-то минуту, лишь потом смог судорожно впустить живительный газ в свои лёгкие и подняться. Однако стражам это опять-таки не понравилось, и они снова совершили прыжки. Теперь уже я не только ушёл с линии атаки первого, но ещё и додавил его мордой в землю, а второго я просто толкнул вбок, пользуясь длиной своей руки, когда он подлетал ко мне. По инерции он на своём же боку проехал по траве некоторое расстояние. Я подобрал винтовку, оброненную мной во время падения, и с недоброй улыбкой произнёс:
— Вам не следует вытворять такое ещё раз, парни.
Затем я подошёл к каждому, почесал его за ушком и помог подняться. Селестия отчитала бедолаг за нападение на гостя, прогнала их прочь, а потом высказала удивление моей реакции. Я мило улыбнулся:
— Ну что вы, принцесса. От скорости моей реакции когда-то зависела моя жизнь.
— Верю.
Принцесса выдержала довольно большую паузу, но потом снова заговорила, но что-то изменилось в её интонации. Она стала куда суровее.
— Тебе понравилось жить среди пони?
— Да, принцесса. Пони... они такие приветливые, и дружелюбные, и честные, и...
— То есть, ты хочешь остаться здесь, в Эквестрии?
— Нет, не хочу. — Я посмотрел ей в глаза. — Жажду. Я не хочу быть с людьми. Я не хочу быть как люди. Я не хочу снова возвращаться на войну. Я не хочу больше убивать.
— Ах, не хочешь убивать... Лжёшь!
Мир вокруг нас внезапно трансформировался в одну большую чёрную сферу, в которой не было никого, кроме меня и Селестии, смотрящей на меня злобным до безумия взглядом.
— Отродье! Где гарантии, что мои подданные не пострадают из-за тебя? Скольких ты убьёшь перед тем, как тебя остановят? Может, ты и на меня решил исподтишка напасть?
Она не кричала. Она говорила тем дрожащим от озлобления и желания унизить, покалечить, уничтожить собеседника голосом, от которого хочется бежать, прятаться где угодно, продавать душу сатане, лишь бы не слышать этот ужасный голос.
— Говоришь, твоя винтовка может смертельно ранить меня... Ты не лучше других, и никогда не станешь лучше! Ты взял оружие руки и стал убивать, когда — я более чем уверена в этом — у тебя были другие варианты выбора. Я не верю не единому твоему слову, ясно тебе? — Она не просто выкрикнула, она злобно рявкнула это. — Умер у него кто-то на руках, жалость-то какая! Они все заслужили смерти хотя бы потому, что убивают себе подобных!
Я старался быть спокойным. Но рука непроизвольно сжала цевьё крепче.
— Принцесса, вы перегибаете палку...
— Молчать, щенок, иначе я тебя самого согну!
Что эта чёртова кобыла о себе возомнила?
— Я никому не позволю оскорблять себя, — сказал я стальным тоном и поднял винтовку. — Будь ты хоть трижды принцессой, ты всего лишь лошадь, и я пристрелю тебя, если ты скажешь ещё одно слово, которое мне не понравится.
Однако винтовка была вырвана из моих рук, а я сам был поднят и шмякнут об грань сферы её магией. Она подошла ко мне.
— Это мой мир. Я могу расплющить тебя прямо сейчас. Или, быть может, мне будет лучше помучить тебя немного перед смертью? Или не немного?
Она снова подняла меня магией и надавила рогом на основание моей шеи, едва не проткнув кожу там. Острая боль быстро сделала из отважного и смелого меня тряпку.
— Да что вы... ко мне привязались? — судорожно выдавил из себя я, стараясь максимально отодвинуться от опасного острия рога Селестии.
Принцесса шумно и злобно, словно разъярённый бык, дышала мне в грудь и была полна решимости пронзить мою глотку своим рогом, всего лишь чуть приподняв голову. Но она повернулась ко мне крупом, а магические оковы, удерживавшие меня, исчезли, и я упал на четвереньки.
— Нет, я не стану марать свой рог об такую грязь, как ты. Я просто раздавлю тебя, как жука!
Мне стало ужасно тяжело дышать — магическое кольцо сдавило мои рёбра. Если бы я мог как-то лишить её магии, хоть на несколько секунд, чтобы добраться до винтовки, тогда ещё неизвестно, кто из нас вышел бы победителем из этой схватки. Но как только отобрать то, что закреплено в её сущности и сущности этого мира?..
Аликорн прилевитировала к меня к себе на кольце, сдавливающем меня. Я будто бы не обратил внимания на это и остался безвольно висеть, как тряпичная кукла; на самом же деле мои страдания утроились.
— Посмотри мне в глаза, человек!
Я вяло поднял голову и посмотрел в её безумные глаза взглядом, полным презрения и отчаяния. Плюнуть бы в неё ещё для полноты картины, но только в горле пересохло...
— Вы посмотрите на него! Таки-осмелился! Так знай же, что мои глаза — это послед...
Удар наотмашь по рогу заставил её прервать свою речь и закричать от боли. Магическое кольцо исчезло, дав мне свободно вдохнуть; сама Селестия стала пошатываться. Толчком средней силы я помог ей упасть, добежал до винтовки, вернулся к принцессе и приставил штык к её горлу так же, как и она недавно приставляла рог к моему.
— Ну как, нравится тебе, шлюха? — в сердцах закричал я и занёс ногу, чтобы смачно пнуть её под рёбра.
Но вся моя жажда крови, боли, мести вдруг испарилась, улетучилась в один момент. Я отбросил винтовку и сел на корточки. Из моих глаз покатились слёзы и оросили белую шёрстку Селестии. Я... я только что чуть не прикончил её. Перед тем, как она чуть не прикончила меня. А я, глупец, думал, что уж на кого-кого, а на принцессу мне точно не придётся поднимать оружия, драться с ней. Как же я ошибался... Оказалось, пони будут куда приятнее, чем их правительница. Да и сам тоже хорош — из-за чего разозлился на неё, из-за пары оскорблений...
Та, о которой шла речь, тем временем стала подниматься на ноги.
— Вы хотели убить меня? — Я отёр слёзы. — Так сделайте это. Я не стану мешать вам.
Зажмурившись, я стал ждать смертельного удара.
Однако, его не поступило. Из тьмы мы с принцессой снова вернулись на стадион замка, а Селестия заговорила со мной по-матерински ласковым тоном:
— Я не причиню тебе вреда. Ты прошёл королевскую проверку, Алекс.
Какая ещё, мать её, проверка?
— Ты преодолел себя и не отомстил мне за боль, которую я тебе причинила.. Мне стыдно и жалко, что я разыгрывала перед тобой ужасное существо, но эта мера была вынужденной — неизвестно было, как ты отреагируешь на негатив некоторых пони по отношению к тебе, судя по твоему рассказу, ты мог даже убить кого-то... А если бы ты убил меня, то погиб бы через пару недель от голода в моём личном измерении, а о пони позаботилась бы и моя сестра. Теперь же я в тебе уверена и могу позволить тебе остаться в Понивилле, а также буду помогать тебе обустроиться здесь, дабы загладить твои ужасные впечатления от нашего первого знакомства.
Ну охренеть можно. Я просто проходил проверку, тест, чёртову внеплановую контрольную! Всего-то! Я даже не знаю, на что мне обижаться больше — на то, что она чуть не убила меня или на то, что проверяла без моего ведома? Но она всё же молодец, придумано хорошо, да и она была готова принести в жертву себя, лишь бы кто-то из её подданных не пострадал. Надо отдать ей должное, это очень благородно.
— Да, и ещё... Как ты догадался ударить меня по рогу? Ты уже знал, что после этого единорог или аликорн не может использовать магию?
Я кашлянул.
— Вообще-то нет, принцесса. Я действовал, положившись на удачу и накопленные мной за время моего пребывания здесь скудные знания о магии. Я ведь буду прав, если скажу, что рог является накопителем энергии, её конденсатором?
— Несомненно. Также рог служит дополнительным органом равновесия единорогов и передающей антенной.
— Ну вот, я угадал. Остальное — дело техники, повреждённый конденсатор энергию накапливать не в состоянии, а антенна не в состоянии её передавать, — заключил я своё нехитрое рассуждение.
— Действительно, удар по рогу лишает возможности колдовать некоторое время. А ещё рог каждого пони, и меня в том числе, — большое скопление нервных окончаний, и удар по рогу по уровню доставляемой боли сопоставим с ударом по яичкам жеребца, но только удар по рогу ещё и дезориентирует...
Я сглотнул, представив, какую боль ей довелось испытать от моего удара, и извинился.
— Не стоило, ты был вынужден сделать это... Ладно, давай больше не будем о плохом.
Я с радостью согласился сменить тему, и остаток дня выдался прекрасным: я развлекал принцессу рассказами о древнем Риме, которые оставили у неё двоякие впечатления, а она сводила меня в королевскую кондитерскую.
Оказалось, что принцесса ценит выпечку не меньше, чем чай, особенно, если этой "выпечкой" является огромный клубнично-банановый торт, густо политый шоколадной глазурью. На мой удивлённый взгляд она ответила с набитым до отказа ртом:
— Вот провыви фтолько вэ, фколько и я, тогда-то я на тебя пофмотрю, — и откусила ещё один огромный кусок от торта.
— Как скажете, принцесса, — хихикнул я, — но я, как ваш верный подданный, беспокоюсь о вашем здоровье и физической форме.
— А ты ффитаеф, фто я не в форме? — Она проглотила торт и притворно надула губы. — Значит, жирной меня считаешь, да?
— Нет, что вы!
— Тогда какой же? — хитро глянула она на меня.
Моя рука коснулась темени принцессы и медленно заскользила вниз к крыльям, лаская её шею. Я наклонился к её уху и страстно прошептал:
— Привлекательной. Сексуальной.
Убрав руку, я стал наблюдать за отвисанием её нижней челюсти. Опомнилась она только через минуту.
— Это было дерзко, — подытожила она, рассмеявшись. — И очень приятно. Честно сказать, мне ещё никто из моих подданных такого не говорил. Они ведь меня считают второй матерью, богиней, а я ведь ещё и кобылка...
Она слегка воровато огляделась по сторонам.
— Ты умеешь хранить секреты?
— Да, разумеется.
— Мне приходится пользоваться книгой призыва, — она снизила голос до шёпота. — Если ты понимаешь, о чём я...
Я расхохотался.
— Ещё как понимаю, принцесса. А ещё я понимаю, что ваши секреты весьма схожи с секретами вашей ученицы!
— Да ты что? — Глаза принцессы округлились. — И кого же призывает она?
— А вот это, пожалуй, я обязан оставить в тайне...
— Н-да, умеешь ты заинтриговать, — рассмеялась Селестия. — Тебя за такое нужно однозначно отправить на леденящие душу медицинские опыты!
Последнюю фразу принцесса сказала полушутливо, и через пять минут меня уже осматривал один из лучших умов Кантерлота — тёмно-синий единорог с иссиня-чёрной роскошной гривой, носивший имя Майндвилл. Как я узнал от принцессы, он был очень молод и очень умён и талантлив, в некоторых аспектах не отставал от Твайлайт. При личном знакомстве с ним выяснилось, что он ещё и лишён всяческих комплексов, так как оставшись наедине со мной, тут же провозгласил:
— Чувак, я не знаю, кто ты и откуда, но не нужно никаких сложных вычислений, чтобы понять — легче засунуть звезду класса "белый карлик" в твою зад... прямую кишку, не убив тебя этим, чем разорвать стену из пространства и времени между мирами!
Несмотря на полную беспардонность, этот парень понравился мне с первого сказанного им предложения. Он чем-то напоминал мне Винил. В нём течёт такая же молодая и горячая кровь, он авантюрист по натуре, он пойдёт на всё ради науки — это было написано на его мордочке огненным взглядом и задорной улыбкой. Им тяготела страсть к исследованию, открытию тайн его мира, и у него был талант к этому. Видно было, что он очень рад, что именно ему доверили такое важное и ответственное поручение, как исследование пришельца, и что он выполнит его лучше, чем кто-либо ещё.
— Раздевайся, — сказал он мне.
Я быстро скинул с себя всё, кроме нижнего белья.
— И это тоже. Нечего ломаться, я тебе не кобылка в твой первый раз.
Я разделся полностью. Сложенную мной стопку вещей он положил в какой-то аппарат и откомментировал свои действия:
— Это стерилизатор. Твои вещи простерилизуются, дабы ты не принёс на них никакой заразы. Устраивайся поудобнее, — он указал копытом на кушетку.
Я последовал его указанию, а он принялся осматривать меня, записывая наблюдения на свиток и иногда сравнивая человека с пони. Я старался помогать ему, лёжа смирно (хотя порой это было очень трудно из-за того, что он случайно щекотал меня) и делясь с ним своими знаниями по анатомии. С моих рассказов он смог даже зарисовать внутреннее устройство человека. Не зря, в общем, я учил анатомию в школе.
Когда он дошёл до описания "кубовидных мышечных образований, выполняющих функцию защиты внутренних органов нижней половины туловища", то бишь, торса, я совершенно случайно вспомнил про массаж у Алоэ и Лотос, и мой член стал потихоньку подниматься. Естественно, Майндвил не мог не заметить эрекции.
— Неужели я тебе так понравился? — ехидно засмеялся он. — Либо у вас так принято, либо ты — гомосексуалист, либо я всё же чертовски хорош!
— Это у меня... непроизвольно, — оправдался я. — Бывает иногда.
— Ну конечно, конечно.
— А тебе больше нравится думать, что я — гомосексуалист, ведь ты тоже гомосексуалист, и я тебе очень понравился? — подколол я его в ответ.
Внезапно его лицо помрачнело.
— Да, и сейчас тебя ожидает изнасилование! — сказал он без всякого намёка на шутку, а меня сдавили магический оковы.
Я задёргался. Ладно, если бы он был кобылкой (всё-таки я очень даже не против секс-игр), но он — жеребец, и ему я отдаваться не собираюсь.
— Если ты меня не выпустишь сейчас, то потом тебе может не поздоровиться! — как можно более грозно произнёс я.
— Потом, — безумный огонёк блеснул в его глазах, а улыбка стала кровожадной, — потом может быть уже поздно!
Свет в лаборатории внезапно погас, но включилась хирургическая лампа над моей кроватью, почти ослепив меня ярким светом. В копыте Майндвилла блеснул скальпель. Мне сделалось по-настоящему жутко, я задёргался ещё больше и хотел было закричать, но вместо звука из моего рта вырвался лишь воздух — единорог наверняка наложил заклинание молчания или что-то в этом роде.
— Давай вместе посмотрим, что у тебя внутри! — Он засмеялся так, что по моему телу пробежали мурашки.
Вдобавок к этому я ощутил холод острия его скальпеля на своей груди. Неужели мне придётся подыхать вот так, после двух счастливейших дней в моей жизни?
Свет включился так же внезапно, как и погас, а Майндвилл, убрав скальпель и оковы, катался по полу и дико хохотал:
— Чува-а-ак, блин, ты бы себя видел! Кушетку со страху не обмочил, не? Ах-ха-ха-ха-ха!
Ну, скотина, сейчас ты у меня за это ответишь!
Я молниеносно навалился на него всем телом и дал щелбан по его рогу, чтобы он не смог использовать магию. Теперь уже безумная улыбка украшала мои уста, а в его глазах читался страх перед совсем нешуточной расплатой.
— Тебя сначала изнасиловать твоим же рогом, а потом заколоть, — процедил я сквозь зубы, — или же сначала убить тебя, а потом издеваться над твоим бездыханным телом? Всё же изнасилую сперва. Ты же не против, сладенький?
Однако, вместо обещанного изнасилования я встал, помог подняться ему и чинно изрёк:
— Не надо так шутить со мной.
Говорить это не было никакой нужды, бедный единорог понял это и без меня и сейчас сидел на своём стуле, тяжело дыша и ошалело глядя на меня.
— Ну ты... блин... даёшь... — он отдышался и продолжил. — Хотя я не лучше, наверно. Это... Я тебе на будущее говорю — что бы я ни делал, я всегда руководствуюсь разумом, даже если окружающие этого не замечают. У меня кьютимарка именно так и появилась.
— А... что такое кьютимарка?
Он ответил мне, что это такая, кхм, татуировка на крупе, появляющаяся тогда, когда жеребёнок находит своё призвание в жизни. То есть, если ты как-то раз с помощью одного лишь молотка и какой-то матери починил кран на кухне, не зная, как он устроен, то ты, скорее всего, получишь что-нибудь типа газового ключа в качестве такой татуировки. Если же нет — значит, ты можешь делать что-то лучше, чем чинить краны таким образом.
Я посмотрел на его бок, совершенно забыв о том, что он скрыт белизной докторского халата.
— Когда я ещё мелким был, возвращался домой из школы, и вдруг вижу — пожар. Толпа пони всеми доступными средствами пыталась потушить огромный трёхэтажный особняк моей учительницы, миссис... чёрт, забыл, но не суть. Её муж был очень богат, и они (одни из первых в том захолустье, где я тогда жил) недавно провели электричество в свой особняк. Видимо, проводка оказалась низкокачественной и неисправной — дом и вспыхнул, как спичка. Вход в дом уже обвалился, да и несущие балки первого этажа еле держались. И тут... из окна второго этажа послышался жалобный лай щенка дочери моей учительницы, а среди пожарных, как назло, не было ни одного единорога, чтобы достать щенка. "Эдди" — закричала вышеупомянутая девочка и стала плакать, думая, что её щенка уже не спасти. Тогда мне в голову пришла мысль будто свыше, что у меня есть ровно семнадцать с половиной секунд, чтобы спасти щенка, и я побежал в горящий дом, ловко уворачиваясь от взрослых, пытающихся меня остановить. Да, не понимал я тогда, на что иду, но мне это и не нужно было — я знал, что мне нужно спасти щенка, никто другой за меня это не сделает. Я запрыгнул в дом через какую-то маленькую щель, через которую только жеребёнок и пролезет. В самом доме из-за дыма ничего не было видно, но я не боялся и твёрдо знал, куда идти, будто меня кто-то направлял. В общем, через тринадцать секунд я выпрыгнул из окна второго этажа со щенком в зубах. Меня тогда сначала отругали за безрассудство, но потом похвалили за смелость и даже напечатали мой "подвиг" в школьной газете. Да, детство-детство...
Я вяло похлопал ему.
— Это, конечно, хорошо, но что разумного в том, чтобы связать меня и сделать вид, что хочешь расчленить?
И он ответил мне то, что я ждал меньше всего:
— Ну, было бы разумно проверить реакцию пришельца на злобу. Вдруг ты опасен для нашего общества...
Вот теперь я не сдержался от оваций и смеха.
— Ты, мой друг, мыслишь точно так же, как и сама Селестия.
В общем, день завершился вполне мажорным аккордом. Но теперь мне предстояла встреча с принцессой ночи. Селестия проводила меня к двери библиотеки, где была Луна, и оставила меня, пожелав удачи и сказав "я думаю, вы сойдётесь". Я открыл дверь и...
...И мне едва хватило самообладания, чтобы не вскрикнуть: за одним из столиков библиотеки сидела аликорн из моего сна! Впрочем, я быстро опомнился от этого лёгкого шока, подошёл к ней и мягко произнёс:
— Мы, кажется, уже знакомы?
Она оторвала взгляд от книги и испытующе посмотрела на меня:
— Исключено. Я вижу вас в первый раз, сэр, и очень удивляюсь, почему вы до сих пор не представились. Хотя, может быть, в вашем мире не принято следовать простым правилам приличия.
— Уж простите, принцесса. Я — Алекс, человек, в виду некоторых обстоятельств попавший к вам в Эквестрию. И вы, именно вы были в моём сне и предлагали мне выбрать свою судьбу!
Она хмыкнула и уставилась в книгу. Разговор явно не клеился. Хотя, может, это проверка на вежливость от Луны, кто знает. На всякий случай я решил быть с ней поаккуратнее.
— Принцесса, я сам не люблю, когда меня отрывают от чтения. Разрешите присесть?
Она коротко кивнула, и я отодвинул стул, присел и прочёл несколько строк из книги, которую она читала: "очертите на земле двенадцатиконечную звезду, сосредоточьте энергию ровно на середине рога и
направьте двенадцать лучей к каждой из двенадцати выпуклых вершин звезды. В центре её возникнет яркое свечение (ни в коем случае не смотрите на него, есть опасность ослепнуть), и появится огромный глиняный голем. Заклинание действует шесть часов, существо подпитывается энергией создателя каждый час..."
— Книга призыва? — хмыкнул я.
— Да.
— Поосторожней с ней, принцесса. Мне уже приходилось спасать... — я осёкся, поняв, что чуть не проговорился.
— Спасать кого?
— Твайлайт.
— Дай угадаю. Она неудачно призвала октомонстра, который изнасиловал её и вовсе разорвал бы бедную единорожку щупальцами, если бы не подоспел ты, да?
— Да, но... как вы обо всём этом узнали?
Луна хихикнула, отодвинула книгу и дружеским тоном сказала:
— Твайлайт доверяет мне то, чего не доверит больше никому, даже моей старшей сестре.
— Ладно. Но как вы объясните мне ваше появление в моём сне? Я никогда раньше не видел вас, но вы приснились мне. Как такое возможно?
Луна замялась.
— Вообще-то, я действительно была в твоём сне. Такая у меня работа — ходить по снам пони... иногда и не только пони. Но в том сне что-то как будто управляло мной. Я и сама не знаю, что.
— Тогда зачем нужно было отнекиваться и говорить, что мы нигде не встречались?
Она прижала ушки к голове и виновато опустила взгляд.
— Ну... я просто.. хотела проверить тебя на выдержку, терпение и вежливость...
Я мысленно закрыл лицо рукой. Проверка за проверкой, блин... Однако теперь самое время снова делать из себя рыцаря без страха и упрёка. "Усиленные тренировки" на Октавии дали свои плоды, я уже твёрдо знал, что буду делать и говорить.
Встав со стула, я подошёл к Луне, упал перед ней на одно колено и, словно заправский кавалер, произнёс:
— Надеюсь, у меня ещё будут шансы доказать вам свою вежливость и галантность на деле, а не на словах, ваше величество.
В довершение своей небольшой речи я приложил губы к её копыту. Принцесса благосклонно улыбнулась, и наш разговор пошёл на взлёт. Она с охотой прослушала мой рассказ, а под конец задала лишь один вопрос:
— И что Тия... то есть, принцесса Селестия, с тобой сделала?
Я догадался, что речь идёт о моём тесте и вздохнул, пожав плечами:
— Ничего особенного. Мы просто чуть не убили друг друга, потом она сказала, что это было просто для профилактики, а ещё позже я сказал ей, что она сексуальна, и она чуть не подавилась тортиком...
Она рассмеялась, но затем её взгляд посуровел.
— Иногда Тия перегибает палку.
Я мило улыбнулся.
— Увидев ваши прекрасные глаза, ваше величество, я понял, что все страдания, которые доставила мне ваша сестра, я вытерпел не напрасно.
— Очень тактично с твоей стороны. Кем ты вообще считаешь её после такой проверки?
— Я считаю её самым заботливым и самоотверженным правителем из всех, о которых я когда-либо слышал.
https://vk.com/public58950351 — паблик автора.