Пинки Пай хочет убить себя

Пинки Пай хочет убить себя

— Ну вот, Рэйнбоудэш меня больше не любит, пришло время убить себя! — громко объявила Пинки Пай и обвела взглядом пустую комнату. — Так, теперь посмотрим, как бы нам это сделать…

Она пробежала взглядом по своим вещам, пока одна из них не привлекла её внимание — верёвка!

— Точно! — осенило её. — Возьму и повешусь! Скоро буду мёртвой как миленькая!

Она подхватила верёвку и огляделась, прикидывая, куда бы её привязать. Решив повеситься на балке, она отмерила побольше, потому что слышала, что тогда верёвка точно сломает ей шею, а ей хотелось уйти из жизни быстро и безболезненно. Она уже затянула на шее петлю, когда вдруг вспомнила, что забыла о самом главном: оставить предсмертную записку!

— Упси! — сказала она и резво спрыгнула со стула, как будто не вешаться собралась, а играла в какую-то весёлую игру. Прискакав к столу, она взяла ручку и бумагу и стала писать:

Дорогие пони,

Рэйнбоу Дэш меня больше не любит, так что я решила убить себя. Пожалуйста, позаботьтесь о Гамми, пока меня нет. Всем пока!

Подпись,

Пинки Пай! <3 <3 <3 OXOXOXOXOXOXO

Она аккуратно выводила каждую “X” и “О” в мультивселенском знаке “чмоков-обнимашек”, думая о том, что это будет последняя вещь, которую она напишет в жизни. Пинки хихикнула, улыбаясь своим стереотипным мыслям, но тут же одёрнула себя: “Соберись, Пинки! Письмо уже готово, пришло время вешаться”! Она снова запрыгнула на стул и приготовилась убить себя. Исполняя роль одновременно палача и осуждённого, она стала зачитывать себе приговор:

— Пинкамена Диана Пай, — сказала она глубоким голосом, — ты приговариваешься к смерти через повешенье. Приготовься к встрече с создательницей!

Сказав это, она закрыла глаза, выбила стул из-под своих ног и упала…

...И обнаружила, что твёрдо стоит копытами на деревянном полу спальни. Она удивлённо подняла глаза вверх и уставилась на верёвку.

— О нет! — воскликнула Пинки Пай. — Я всё напутала! Мне хотелось повеситься на верёвке подлиннее, чтобы шея сделала “хрусь”, но тут слишком мало места!

Она вздохнула, грустно глядя вокруг себя, и тут её осенило:

— Точно! В главном зале “Сахарного Уголка” очень высокие потолки!

И с этой мыслью она смотала верёвку и направилась к выходу из спальни.

Пинки спустилась по лестнице в главный зал “Сахарного Уголка”. Оглядевшись, она удовлетворённо кивнула:

— Да, в этой комнате потолки гораздо выше! Здесь моя шея точно сделает “хрусь”!

С этими словами она закинула верёвку на потолочную балку и тщательно отмерила длину, чтобы её копыта точно не достали до земли, даже когда её тело вытянется и повиснет. Другой конец верёвки она крепко привязала к перилам лестницы и поскакала вверх по ступеням, держа петлю в зубах. Забравшись достаточно высоко, она снова накинула петлю на шею, затянула её как следует и залезла на перила. Взглянув на видневшийся далеко внизу пол, она вздохнула, и её грива чуть-чуть распрямилась. Вот и конец. Вот так она и умрёт. Она закрыла глаза, позволяя себе немного подумать о вещах, которых лишится мир с её уходом. О вечеринках, о радости, которую они всем приносили… И кто теперь будет печь кексики? Перед её внутренним взором проплыла череда радостных событий, пережитых вместе с друзьями… ах, как же им будет её нехватать… И Рэйнбоу Дэш… она уже по ней скучала… но мир без неё станет холодным и мрачным, прямо как тогда на каменной ферме: ни смеха, ни улыбок, одни только камни. Пинки знала, что должна это сделать. Это был единственный путь. Лучше уйти, пока в тебе ещё теплится жизнь, чем медленно умирать от страданий, правда? А скоро Кейки найдут её здесь, безжизненно свисающую с потолка, и тогда они скажут: “Ах эта Пинки Пай, похоже, она таки себя укокошила. Вот так так!” — и будут жить дальше. То же и с её друзьями: будут похороны с цветочками и всем, что полагается, будет очень скорбная вечеринка, чтобы помянуть её и оплакать, но и они тоже поплачут и станут жить дальше.

Конечно, Кейки могли и просто оставить её тут висеть, если им будет лень или они не смогут её снять, и тогда она будет болтаться тут как мрачное украшение. Она поразмышляла над этим и решила, что да, так, скорее всего, и будет. Они оставят её здесь словно новое украшение, а если покупатели спросят, то они им скажут: “О, это просто Пинки Пай, наша старая помощница. Однажды ей в голову взбрело убить себя, и тогда ХРУСЬ! тут-то и настал ей конец!” Да, так оно, скорее всего, и будет. Она занесла копыто, готовясь совершить свой судьбоносный прыжок, последний решающий шаг, который отправит её в полёт навстречу скорой смерти. И жизнь её оборвётся с громким “хрусь” её шеи от мощного рывка верёвки…

— ПИНКАМЕНА ДИАНА ПАЙ! ЧТО ЭТО ТЫ УДУМАЛА?!

Пинки Пай встрепенулась от резкого выкрика Миссис Кейк.

— Ой, здрасьте, Миссис Кейк! — крикнула она с улыбкой. — Рэйнбоу Дэш меня бросила, так что я решила убить себя!

— Только не в моей пекарне! Это вредно для бизнеса!

— Но Миссис Кейк, — заныла Пинки Пай со своего насеста. — Мне нужно много места, чтобы верёвка сделала моей шее “хрусь”, а потолки в моей комнате слишком низкие!

— Никаких “хрусь”! Я тут выпечку продавать пытаюсь и не могу позволить, чтобы твоё мёртвое тело здесь болталось! Только подумай, что станет с ним через пару недель: оно же начнёт гнить и вонять. Мы здесь подаём еду, а это будет просто антисанитарно! Иди совершать свой детский суицид где-нибудь в другом месте, глупая кобылка!

— Ну ладно… — горестно вздохнула Пинки. Она нехотя слезла с перил и сняла петлю с шеи. Надо было найти другой способ откинуть копыта.

Пинки вышла за двери в яркий солнечный день. Шёрстку розовой пони ласкал тёплый ветерок. Это немедля напомнило Пинки, до чего же мрачной и холодной станет её жизнь без тёплых Дэшиных объятий, чтобы её согреть. Она была просто обязана убить себя, она не хотела прожить остаток жизни в этом холоде! Но что же ей делать?.. Ей нужен был совет, и она знала как раз ту пони, к которой можно обратиться…

— Твайлайт! — сказала Пинки Пай расстроенным тоном, стоя на пороге библиотеки. — Рэйнбоу Дэш меня бросила и больше не хочет быть со мной поняшками-лесбияшками, и теперь я грустная, потому что я совсем одна, так что я решила убить себя, но я не смогла убить себя сама, так что мне нужно, чтобы кто-то мне с этим помог!

— Что ж, это довольно грустно, но ты точно хочешь убить себя, Пинки Пай? Есть же много других вещей, ради которых стоит жить. Например, книги! Ну, а книги есть на самые разные темы: о кексах, о погоде, о…

— Твайлайт! — сказала Пинки, хватая подругу за плечи и глядя ей прямо в глаза. — Помоги мне убить себя!

— Ну ладно… — согласилась Твайлайт, прижав к голове уши. — Пошли тогда… — сказала она и повела подругу внутрь.

— ЙЕЙ! — взвизгнула Пинки Пай. Скоро она будет мёртвой, и ей больше не придётся быть одинокой и бесподружечной. И всё благодаря Твайлайт! Она поцокала вместе копытцами и поскакала за Твайлайт.

Твайлайт плюхнулась на диван и жестом пригласила Пинки садиться в ближайшее кресло.

— Итак… ты хочешь убить себя. Тогда вопрос в том, как это сделать.  У тебя уже есть какие-нибудь идеи?

— Ну, я пыталась повеситься, но получилось не очень… — сказала Пинки с сожалением. — Я надеялась, что ты мне подскажешь. Уверена, одинокая зубрила вроде тебя всё время выдумывает способы, как бы себя убить…

Твайлайт удивлённо выпучила глаза.

— Что? Пинки, нет, я… Да как же…? — Она замолчала и тряхнула головой. — Неважно, неважно. Слушай, у меня идея: почему бы нам не позвать Спайка, чтобы он сжёг тебя своим дыханием?

Спайк, тут как тут, высунулся из дверей спальни наверху, улыбаясь до ушей. Пинки поёжилась.

— Эм, я что-то боюсь… По-моему, огонь недостаточно эффективен, а Спайк не сможет вложить в него достаточно силы, так что это наверняка будет долго и мучительно…

— Да, ты права. — Твайлайт смущённо кивнула. — Спайк даже обложку от книги сжечь не может, куда уж ему жечь пони…

Улыбка Спайка увяла, и он, нахмурившись, скрылся в спальне.

Твайлайт подумала ещё немного, а потом  внезапно воскликнула, как будто в голове у неё зажглась лампочка:

— О, у меня идея!

Она спрыгнула с дивана и подбежала к книжной полке в конце раздела “С”.

— “С” — суицид! — победно провозгласила она, немного поискала и наконец выбрала книгу по теме. — О! Вот эта должна помочь!

Она поднялась, опираясь копытами на полку, и выудила книгу телекинезом.

— “Как убить себя”... справочное руководство! — торжественно прочитала она. — Это точно решит все наши проблемы! Мы просто возьмём и сделаем всё по книге!

— Книга про суицид? — Пинки уже радовалась, что зашла сюда. — О, Твайлайт, это наверняка сработает! Я даже не думала, что понибудь напишет такую книгу. Чья она, кстати?

Твайлайт поглядела на имя автора на обложке.

— Это… Фото Финиш?.. — недоверчиво прочитала она.

— Фото Финиш??? — изумилась Пинки. — Но зачем ей писать книгу про…

— Давай… Давай не будем спрашивать… — перебила её Твайлайт, открывая книгу и стараясь не замечать заметку, требовавшую, чтобы тот, кто решит воспользоваться книгой, разрешил Фото Финиш сделать документальную запись всего действа для какого-то из её менее конформистских проектов.

Примерно двадцать минут спустя они оказались в подвале. Пинки Пай лежала на железном столе, подвешенном к потолку, и все её четыре ноги были прихвачены к нему ремнями в очень компрометирующей позе. Рядом с ней Твайлайт заканчивала раскладывать несколько шприцев с адреналином, мачете, ножовку и кухонный нож.

— Окей! — сказала она. — Кажется, мы всё собрали.

Она отметила последний пункт в своём списке.

— Как хорошо, что я такая организованная: не успеешь оглянуться, как будешь мёртвой как миленькая! — сказала она и заглянула в книгу. — Окей… так… ой, эм… — Она виновато поглядела на Пинки: — Похоже, я должна была сначала усыпить тебя, чтобы ты не видела, как я прикручиваю тебя к столу… Это ведь не страшно, да?

— О, не волнуйся об этом, просто переходи к самому интересному! — радостно заверила её Пинки. — Ну, знаешь, к той, где ты начнёшь меня убивать!

— Точно! — кивнула Твайлайт, снова заглянула в книгу и взяла со столика ножовку. — Хорошо. Теперь я должна сказать: “Интересно, почему все зовут эту штуку ножовкой? Разве она похожа на нож? С ножом я до этого ковырялась, а это ведь пила!”

— Нож? — удивлённо повторила Пинки. — Твайлайт, но ты ведь ещё не пользовалась никаким ножом!

Твайлайт снова заглянула в книгу.

— А, тут говорится, что я должна была попытаться отрезать им твои крылья или рог, если бы ты была пегасом или единорогом, соответственно, но к тебе этот пункт, видимо, не относится… Эм…

Она перевернула ещё пару страниц, затем взяла кухонный нож.

— Так, теперь я должна выпотрошить тебя и… и поддерживать тебя в сознании с помощью адреналина... Что? Но это же бессмыслица какая-то…

— Да уж, Твайлайт, это звучит просто глупо! Ты что, какой-то дурацкий снафф-фик^[1] нашла? Как он называется хоть?

— По-видимому, это популярная методика под названием… “Кексики”? — Твайлайт удивлённо подняла брови. — Причём здесь кексики?

Пинки Пай с лёгкостью выскочила из ремней (у пони копыта, так что их нельзя как следует привязать ремнями) и, подойдя ближе, заглянула на страницу.

— Твайлайт, это же сборник сценариев для снафф-порно! А снафф-порно — это, типа, мой самый нелюбимый вид порно! Тебе стоило найти книгу про любительские потрахушки на камеру или про смену пола, например, а ещё лучше что-нибудь о том, как побыстрее убить меня!

— Эм… — Твайлайт уже не знала, что и делать. — Может быть, мне проткнуть тебя рогом?

— Ну всё! — крикнула Пинки. — Ты просто недостаточно сочувствуешь мне и моей отчаянной нужде в смерти! Видимо, мне нужен кто-то настолько чувствительный, что он думает о том, как бы убить себя, буквально каждую секунду!

И с этим она ускакала из библиотеки…

— Флаттершай! — снова сказала Пинки Пай расстроенным тоном, стоя на мостике перед домиком своей подруги. — Рэйнбоу Дэш меня бросила и больше не хочет быть со мной поняшками-лесбияшками, и теперь я грустная, потому что я совсем одна, и хочу себя убить, но я не смогла этого сделать сама, и Твайлайт тоже не смогла, и вот я пришла к тебе, чтобы ты помогла мне убить себя!

— О нет, я не могу этого сделать! Боюсь, я просто не создана, чтобы убивать других пони…

— Флаттершай! — воскликнула Пинки, хватая её за плечи и глядя прямо в глаза. — Помоги мне убить себя!

— Оу… пожалуй, я могу кое-что сделать… — сдалась Флаттершай.

Пегасочка отвела её к пещере на краю Вечнодикого леса и позвала:

— Ву-уху-у, Лохматик? Я тебе кое-кого привела-а…

Из глубины пещеры послышалось ворчание, затем медленно, но неотвратимо на свет вышел огромный медведь-гризли и внимательно посмотрел на Флаттершай.

— Это Лохматик, — пояснила она. — Он медведь.

— Ухты-бубухты! А он поможет мне убить себя?

— Ну… да, — сказала Флаттершай. — Понимаешь, Лохматик — плотоядный, то есть он ест других животных, включая... пони… — Она нежно потёрлась о медведя мордочкой. — Я думаю, если его очень вежливо попросить, он с радостью тебя проглотит…

Пинки поразмыслила немного над такой перспективой, потирая копытцем подбородок.

— Хмм… Как-то тут много “если”, но ладно! — и она возбуждённо запрыгала на месте. — Не забудь его потом спросить, какая я на вкус!

— Ну ладно, — сказала Флаттершай, хихикнув, и повернулась к медведю. — Ну что, Лохматик, ты помнишь, как я просила тебя съесть других пони? Вот Пинки Пай здесь больше не хочет жить и пришла ко мне за помощью. Я подумала и решила, что ты будешь для этого самым лучшим маленьким помощником! Ну, как насчёт съесть Пинки Пай? Ты не против?

Пинки Пай улыбнулась до ушей и помахала, радостная, что её сейчас съедят.

Медведь посмотрел на Флаттершай, потом на Пинки Пай, потом опять на Флаттершай и помотал головой.

— Что? Почему нет? — удивилась Флаттершай. — Другие пони тебе очень нравились!

Лохматик попытался жестами показать, почему он не хочет есть эту пони. Флаттершай внимательно слушала и временами кивала.

Тем временем Пинки Пай смотрела куда-то в пространство и думала, что было бы, если бы пони жили не на полу, а на потолке, и что, если бы в каждой комнате были Картинки на Стене? И как она вчера разговаривала с сестрой, которая собиралась работать учителем, который учит пони, чтобы они показывали своим жеребятам, куда идти. Это была какая-то очень странная мысль, и она заставила Пинки задуматься, не Уронили ли её В Детстве, пока её родители Ждали Свой Кофе. (А ещё это заставило её задуматься, поймёт ли кто-нибудь из читателей туманную отсылку к панк-культуре девяностых, которую автор пытался сделать через её мысли, да ещё после того, как над  текстом поработал переводчик, который сам ничего не понял… У-у-у, туманные отсылки… В какой же ужасный фанфик она, оказывается, попала! Хорошо, что она решила убить себя...)

Флаттершай удивлённо моргнула, наконец сумев понять то, что пытался объяснить медведь.

— Ты говоришь, что не можешь её съесть, потому что решил стать вегетарианцем и теперь больше не ешь пони?

Медведь кивнул.

— Что ж, Лохматик, — вздохнула Флаттершай, — я очень рада за тебя и уважаю твоё решение, но Пинки Пай очень рассчитывает на тебя, чтобы ты порвал её на кусочки и сожрал. Ты не мог бы съесть одну последнюю порцию мяска? Ради меня?

Медведь скрестил лапы на груди и помотал головой.

— Ну же, мишка! Я даже кетчупом шашлычным для тебя обольюсь! — сказала Пинки, выливая на голову бутылку шашлычного кетчупа.

Медведь моргнул, удивляясь, откуда вообще у травоядной пони мог взяться шашлычный кетчуп, но всё равно помотал головой: он был твёрд в своё решении, и даже Флаттершай не могла заставить его нарушить обет буддистского пацифизма, который он дал.

— Ну хоть один маленький кусочечек?

— Да! Давай, мишка! Смотри, какая я вкусная!!

Лохматик только крепче скрестил лапы на груди и решительно помотал головой.

— Ох, мамочки…

— Ну же, Флаттершай! Ты же сказала, что он меня мигом слопает!

— Оу… Но я не могу заставить его тебя съесть, если он не хочет… Может быть, привести стаю крыс, чтобы они тебя сгрызли?

— Может быть, мне просто спросить кого-нибудь ещё, чтобы он помог мне убить себя?

И с этими словами Пинки попрыгала прочь к своему следующему потенциальному помощнику…

— Рарити! — снова завела Пинки Пай тем же расстроенным тоном, стоя посреди Бутика “Карусель”. — Рэйнбоу Дэш меня бросила и больше не хочет быть со мной поняшками-лесбияшками, так что я…

— Ах, Пинки Пай, молчи! Я в точности знаю, что тебе пришлось пережить, но ты просто не можешь совершать суицид в таком виде! — воскликнула Рарити, не дав ей договорить.

— Что? Но я же… — начала было Пинки, но тут модельерша схватила её за шею и увлекла за собой…

Не успела Пинки и глазом моргнуть, как оказалась в комнате наверху, и Рарити стала всовывать её в различные траурные платья, которые как нельзя лучше подходили, чтобы в них убить себя.

— Дорогая, как я рада, что ты пришла ко мне! — воскликнула Рарити. — Ты просто не поверишь, как мало пони способны оценить драму хорошего суицида! О! Вот! Примерь эту тиару! — отвлеклась она, помещая чёрную тиару на макушку своей розовой подруги. — Шикарно! Так, о чём это я? Ах да! Драма! Трагедия! Юная жизнь оборвалась до срока от горя несчастной любви… Ах, что за мир! — провозгласила она, драматически прикладывая копыто ко лбу.

— Но Рарити, можно это подождёт до похорон? Я хочу умереть СЕЙЧАС! — сказала Пинки, капризно потопав копытцами.

— Терпение, Пинки Пай! В этих вещах следует проявлять определённую элегантность: нельзя просто взять и повеситься так, будто ты только что встала с постели. К этому нужно готовиться! Нужно постараться умереть красиво!

— Но пока ты будешь меня наряжать да прихорашивать, я уже умру от старости! А я не хочу умирать от старости, я хочу УБИТЬ СЕБЯ!

— Ну что ж, — сказала Рарити с нескрываемым раздражением, — если тебе так угодно, то почему бы тебе просто не спросить Эплджек. Уверена, её-то уж точно не заботит собственный внешний вид в любой день недели, не говоря уже о том дне, когда она умрёт…

— Эй, а ты права! — сказала Пинки, приняв это за добрый совет. — И как я раньше об этом не подумала?

Она выпрыгнула из платья (как-то) и решительно поскакала к двери.

— Если хочешь чтоб что-то было сделано, иди к пони, которая знает в этом толк!

Рарити накрыла лицо копытом ей вслед.

— А ну кыш атседа, паразиты паскудные! — кричала Эплджек, пытаясь отогнать кроликов от своей морковной грядки, но без особых успехов — они просто уворачивались от неё, когда она пыталась кого-нибудь их них поймать или ударить.

— Эплджек! — крикнула Пинки Пай. — Мне надо убить себя! Ты поможешь?

— Убить себя? — Эплджек удивлённо замерла на секунду, но потом ответила своим обычным добродушным тоном: — А, да раз плюнуть! Возьми да повесся!

— Но Эплджек, — сказала Пинки, — я уже пыталась повеситься, и ничего не получилось… А ещё я ходила к Твайлайт, и к Флаттершай, и к Рарити, но сегодня почему-то ничего не получается! Мы как будто попали в дурацкий фанфик на всю голову больного панк-рокера, который не может наконец взять и убить меня, но мне очень надо убить себя, Эплджек! Рэйнбоу Дэш меня бросила, а я не смогу жить без её секси-пони-полизушек!

— Ну ладно, — сказала Эплджек, — как самая верная и отзывчивая пони во всём Понивиле, я просто обязана помочь твоей беде! Пшли. — С этими словами она развернулась и пошла за сарай. — Давай-ка я покажу тебе кое-что, что вычитала когда-то в одной книжке. “Старый Брехун”, кажется, называлась… не помню, я редко читаю… но вот эта штука точно убьёт тебя как миленькую!

— Ух ты! — взволнованно воскликнула Пинки, прыгая вслед за ней. — Надеюсь, ты права. Мне нужно что-то очень серьёзное, чтобы точно убиться!

Вскоре Эплджек привязала Пинки Пай к колышку позади амбара и достала чёрную блестящую трубку с чем-то вроде деревянной ручки на конце.

— Ну вот, Пинки Пай, это моё ружжо. Я его чтобы зверьё шмалять купила, только всё никак не соберусь попробовать…

Глаза Пинки стали круглыми, и она прямо запищала от восторга:

— УХ ТЫ! Вот эта штука точно убьёт меня как миленькую!

— А-агась! Я тож так думаю! — согласно кивнула Эплджек. — Так, теперь осталось понять, как из него стрелять… Я точно помню, что надо положить туда один из этих патронов... — Она вытащила из шляпы патрон, засунула его в ствол и взвела курок. — Потом, как я поняла, надо направить его на цель… — Она поднялась на задние ноги, держа ружжо в передних копытах, и направила его на Пинки. — А потом, наверное, надо просто нажать на курок…

С этими словами Эплджек нажала курок и выстрелила в Пинки Пай…

...И  совершенно промазала, так как никогда не стреляла…

...И попала в одного из кроликов, которые воровали её морковки. И он взорвался. А потом взорвался ещё раз.

Другие кролики замерли, глядя на останки собрата, тонким слоем размазанные по морковной грядке и всему, что на ней, включая их самих. Не сговариваясь, они побросали морковки и дали дёру так быстро, как Эплджек за ними ещё не видела.

— Ух ты! Так вот зачем эта штука! — просияла Эплджек, с довольным видом глядя на ружьё. — Полезная!

— Крутотенечки! — крикнула Пинки Пай. — А теперь быстрее, прострели мне башку, чтобы мне не надо было больше жить!

— Ну ладно, сахарная! — сказала Эплджек, снова заряжая ружьё и поднимая его в копытах. — Помолись, чтоле, и готовься умирать!

— Оки-доки-локи!

Пинки Пай сложила на груди копытца и стала молиться:

Дорогая Принцесса Селестия,

Это Я! ПИНКИ ПАЙ! Лучшая праздничная пони в округе! Вы ведь меня помните, да? Это я была той пони, которая испортила танцы и музыку на Гала, а ещё я съела кексик прямо у вас из-под носа, когда вы приезжали к нам в Понивиль с визитом! Вообще-то, если подумать… вы меня, наверное, ненавидите… ДАВАЙТЕ ЗАНОВО!

Дорогая Принцесса ЛУНА,

Я сейчас молилась вашей сестре, но потом поняла, что она меня, наверное, ненавидит, так что теперь я молюсь вам. Приветик! Итак, Рэйнбоу Дэш меня больше не любит, но я её всё равно люблю, а раз я её люблю, а она меня не любит, то я буду несчастной, а я не хочу быть несчастной! Вот поэтому я решила убить себя. Я пыталась повеситься, но это оказалось слишком сложно, тогда я пошла к Твайлайт и попросила её убить меня, но она всё никак не могла найти нужную книгу, тогда я пошла к Флаттершай, и она пыталась скормить меня медведю, но он теперь буддист и не может меня есть, тогда я пошла к Рарити, но ей бы всё только в куколки играть, тогда я пошла к Эплджек, и вот теперь я сижу здесь, а Эплджек стоит с ружжом, так что скоро я буду мёртвой как миленькая! Правда здорово? Короче, я знаю, что убивать себя нехорошо, но я была хорошей пони и всегда ела всю свою люцерну, так что пожалуйста, не отправляйте меня в ад! Не отправите? Вот спасибочки!

Аминь!

— Ну вот! Обо всём помолилась! — весело крикнула Пинки Пай и помахала Эплджек копытцем на прощанье: — Ты была отличной подругой!

— Ты тож, сахарная! Прощай!

Эплджек подняла ружжо, готовясь в самом деле пристрелить свою подругу…

— Эплджек! Какого сена вы тут творите? — послышался сверху недовольный голос. — Я тут вздремнуть пытаюсь, а вы с Пинки Пай фейерверки взрываете средь бела дня!

— Рэйнбоудэш! — крикнула Пинки. — Эплджек согласилась помочь мне убить себя, и сейчас она прострелит мне голову ружжом!

Рэйнбоу Дэш уставилась перед собой, переваривая услышанное.

— Стоп, стоп, ЧТО? Пинки Пай, ты серьёзно?! Вы что, обе умом тронулись?! С какой стати ты решила УБИТЬ СЕБЯ, и какого сена Эплджек будет даже думать о том, чтобы помогать тебе в чём-то таком… таком… УЖАСНОМ?! КАКОГО ХРЕНА?! МЫ ЧТО, В ДУРАЦКОМ ФАНФИКЕ НА ВСЮ ГОЛОВУ БОЛЬНОГО ПАНК-РОКЕРА???

— Но Рэйнбоудэш! — заныла Пинки. — Ты же сказала, что со мной у тебя всё кончено, и оставила меня одну.

Рэйнбоу накрыла лицо копытом.

— “С тобой у меня всё кончено”?? Да нет же, Пинки! Я имела в виду, что закончила пока грызть твою киску. Я не говорила, что не хочу больше быть с тобой поняшками-лесбияшками! — Пегаска спланировала к своей подруге и взяла её копыто в своё. — Пинки Пай, я по-прежнему люблю тебя и всегда буду любить! Даже не думай, что я когда-нибудь тебя брошу! Даже ради Эплджек. — Пегаска виновато поглядела в сторону рыжей пони. — Не то чтобы мне не нравились наши регулярные поваляшки в сене.

— Не! Пустяки, Рэйнбоу! — улыбнулась Эплджек и махнула копытом, закинув ружжо на плечо. — Я ради тебя тоже Рарити не брошу!

— Короче, — сменила тему Рэйнбоу. — Почему ты вдруг решила убить себя только потому, что думала, будто я тебя бросила? И почему это другие всерьёз взялись тебе помогать?

— Не знаю, но в городе под названием Понивиль всякое случается! — заметила Пинки Пай, пожимая плечами.

Рэйнбоу Дэш закатила глаза.

— Ох, Пинки Пай, ты такая дурёха!

— Э-э-э-то я! — воскликнула Пинки.

А потом они стали лизаться. И занимались жарким лесбияшным сексом. И Дэшина пися была на вкус как скиттлс.

Счастливо и во веки веков.

ПОНЕЦ