Эппл Джой
Часть вторая: Горести и Горемыки
Эппл Джек и сама не заметила, когда успела расплакаться. Она только что заглянула в лицо смерти. Она только что чуть не потеряла всё и всех, кого знала и любила, если бы в последнюю секунду не оказалась спасённой самым чудесным образом. Плотину слёз прорвало в тот самый момент, когда её разум заполонили воспоминания о последних нескольких минутах. О том, как она неслась в бездну, о шуме бурлящей где-то внизу реки, о вспышке чистейшего первобытного ужаса от одной мысли, что она потеряет родных, об острой боли в груди от схвативших её копыт, о ликовании, пришедшим с осознанием того, что она спасена. Спасена копытами и крыльями пегаски — той самой пони, которую она любила, и которая любила её.
Она не смогла унять слёз даже в объятиях пони спасшей её. Её возлюбленной пони. Поцелуй затмил всё. Всё, что их окружало; всё, что она чувствовала. В то мгновение Эппл Джек омыло счастьем и чистой любовью, и всё на свете показалось правильным, и мгновение это показалось вечностью, ровно до тех пор пока...
Рэйнбоу Дэш отпрянула. Эппл Джек взглянула в малиновые глаза радужногривой пегаски и увидела, что и они наполнились влагой. Под взглядом подруги щёчки пегаски подёрнулись румянцем. Земнопони подозревала, что и сама сейчас выглядит не лучше. Она чувствовала, за нескончаемым потоком слёз, как кровь прилила к лицу. Теперь, когда не было нужды бряцать крутостью, Рэйнбоу позволила себе прильнуть к Эппл Джек, зарыться мордочкой в её гриву, прижаться щёчкой к её щеке, впитывая мягкой шёрсткой слёзы подруги. Земнопони и подумать не могла, что пегаска способна на подобное проявление привязанности и сострадания. Омываемая волнами нежности душевной и вполне себе физического тепла, фермерша расплылась в улыбке. Именно этих чувств ей и не хватало, чтобы наконец прийти в себя.
Стройное «О-О-О-О-О-О-О-ОЙ!..», исполненное на два голоса вторглось в уютный мирок, успевший вырасти вокруг наших двух поняш. Голоса принадлежали малышкам, сидящим поодаль. Не разжимая объятий Эппл Джек и Рэйнбоу Дэш обернулись на голос, с одной только целью: узнать, кто же нарушил их идиллию. И обе они тут же раскраснелись пуще прежнего.
Мордашки Эппл Блум и Свити Бэлль прямо-таки сияли счастьем. А вот Скуталу сидела как мешком огретая, тщетно силясь высказать хоть что-нибудь:
— Р-рэйнбоу Д-дэш? Ты что… Ты это… э-э… А чё ты?..
Вопрос она так и не смогла закончить, оказавшись внезапно зажатой в дружеских объятиях Эппл Блум и Свити Бэлль.
— Они такие милые, правда?! — воскликнула взволнованная единорожка.
— Просто прелестные! — поддакнула Эппл Блум. — Так держать, сестрён!
Обе кобылки, радостно хихикая, вцепились в пегаскочку, совершенно позабыв о чуть не случившейся только что трагедии. Скуталу попыталась взбрыкнуть сперва, но затем отдалась окружавшей её беззаботной радости и ликованию.
Прижавшись к Рэйнбоу, Эппл Джек глядела на кувыркания трёх заливающихся смехом жерёбушек, вспоминая каково оно, блаженное неведение и радость детства. Она мягко вздохнула, вдохнув запах гривы Дэш. Прохладный, влажный запах. «Как ветер после грозы», подумалось ей. Она вдохнула его снова, теперь ещё глубже. Эй-Джей была рада, что не придётся ничего объяснять жеребятам: судя по их задорному смеху, они и так всё прекрасно поняли. «А вот с подругами нашими так просто не выйдет», — подумала она. — «Но время ж есть, чтоб обдумать, как им сказать. Чтоб обговорить всё с Рэйнбоу. Смелости чтоб набраться.»
Но у судьбы, похоже, были свои планы на этот счёт. Над утёсом разнёсся звонкий голос:
— Свити Бэлль! Ты не представляешь, как я за тебя переживала. Даже не думай снова так убегать!
Рэрити нагнала их.
Она вынырнула из подлеска, к всеобщему удивлению, не растрепав ни гривы, ни хвоста, и сразу же заметила, переполошённых её появлением, Эппл Джек и Рэйнбоу Дэш: земнопони сидела зарывшись мордочкой в гриву пегаски, ища в её запахе отдохновения от чуть было не случившейся только что трагедии. Пегаска же обнимала земную подругу крылом. И обе они чего-то вдруг раскраснелись.
— Дорогие мои, — пробормотала Рэрити, — а что это вы там делаете?
Эппл Джек обмерла. «Вот ток не Рэрити», — подумалось ей. — «Эта ж вся в жеребцах по уши. Ежели кто и не поймёт ни рожна, так эт она! Я и другим-то не готова сказать, а уж ей-то и подавно!» — Все эти мысли промелькнули у неё в голове в единое мгновение, она ни на йоту не успела отодвинуться от пегасочки, в объятиях которой ей было так уютно.
За неё ответила Свити Бэлль:
— Ой, сестрёнка! — воскликнула она. — Это было так ужасно, и в то же время просто восхитительно! Я, и Скуталу, и Эппл Блум чуть было не сорвались с утёса, но Эппл Джек успела схватить сестрёнку за копыта, и нам пришлось крепко-крепко держаться, чтобы не упасть всем вместе, а потом Рэйнбоу спасла Эппл Блум, но я уже выбилась из сил и отпустила Эппл Джек, а Скуталу не смогла удержать её в одиночку и тоже отпустила, и тогда она упала! А мы так перепугались!
Она остановилась перевести дыхание. Та скорость, с которой она рассказывала о случившемся подходила, скорее, Пинки Пай.
— А потом Рэйнбоу Дэш сиганула вниз, а Эппл Джек уже скрылась в тумане, и мы испугались ещё сильнее, потому что решили, что она разобьётся, но Рэйнбоу летела за ней так быстро, и вскоре мы увидели, как она тянет её обратно наверх! — Кобылка тараторила очень уж быстро, но Рэрити, похоже, прекрасно понимала суть рассказа. Ужас кольнул Эппл Джек, когда она подумала, что же будет сказано дальше. Ей не хотелось, чтобы Рэрити узнала о том, что случилось потом, но Свити было уже не остановить.
— А потом они обе расплакались, и Рэйнбоу Дэш сказала что любит её! И они приземлились и поцеловались! И они обнимались, и плакали, и это было просто очаровательно! — Свой блиц-пересказ Свити завершила радостным писком.
Рэрити обратила весьма изумлённый взгляд к двум поняшам.
— Милые мои, это правда?
Эппл Джек приготовилась к оскорблениям, которые неминуемо должны были последовать за этим вопросом. Рэрити ни за что бы не одобрила подобное. Можно было и не сомневаться.
А затем земнопони почувствовала утешительные поглаживания крыла по спине. Она обернулась к Рэйнбоу, та, с выражением полным решимости, уже успела шагнуть вперёд, навстречу белой единорожке.
— Мы любим друг друга, — сказала она, совсем просто, но очень уже решительно.
— Что ж, милая, это просто…
Эппл Джек зажмурилась, готовясь к удару.
— ...Восхитительно!
Земнопонька взглянула на единорожку, не скрывая потрясения.
— Чего? — спросила она. — Ты не против? Но как же ж опосля всех своих жеребцов ты могёшь так спокойно, принять нашу с Дэш пару?.. — Эпплджек запнулась, едва не сорвавшись в лепет.
— Ну, да, мне приятно… эм… общество… жеребцов, но всякий пони, знающий меня в достаточной мере, скажет, что я уважаю любовь во всех её проявлениях! И если вы счастливы вместе, то и я за вас более чем рада. Как вы могли подумать даже, что я настолько старомодна, что не приму вашего романа? И вообще, с вас хоть прямо сейчас книгу пиши! О, я обязательно должна узнать всё до мельчайших подробностей, чтобы отослать их своему любимому автору...
Мечтания Рэрити были грубо оборваны новым голосом, донёсшимся из зарослей:
— Рэрити, Эппл Джек, Рэйнбоу Дэш!
Из кустов, через которые на поляну прорвались все присутствующие, вдруг показалась сияющая рогом лавандового цвета единорожка, в сопровождении низколетящей жёлтой пегаски и прыгучей розовой земнопони. При виде шестерых пони, собравшихся на полянке, выражение лица Твайлайт Спаркл сменилось с тревожного на радостное.
Свити Бэлль, не без помощи Эппл Блум и Скуталу, была рада поделиться с новоприбывшими рассказом о любви и неминуемой гибели. И минуты не прошло, как троица маленьких поняш наперебой спешила высказать своё видение истории зарождения самой новой в Понивиле влюблённой парочки.
— А я знала! — воскликнула нараспев Пинки. — Знала с тех пор, как Дэши попросила ту самую роль, и с тех пор, как Джеки пришла её искать потом.
«Я зна~а~ал~ла~а!» — гомонила розовая пони, хаотичными скачками перемещаясь по округе.
— Я вам такую пирушку закачу! Прям такую-такую, чтоб была такой же восхитительной, как и вы!
— Так вы и правда теперь пара? — тихонько, но всё же радостно спросила Флаттершай. — Это так восхитительно. Знаете, а у меня ведь кое-кто из зверюшек тоже… и они теперь так… — Флаттершай прикрыла проступившую на мордашке улыбку крылом. — Словом, надеюсь, что вы тоже будете счастливы, — закончила она едва слышно, глядя в пол, силясь подавить шутку-самосмейку, понятную лишь ей.
— Это же просто кладезь! — воскликнула Твайлайт. — Вы ведь столько нового можете поведать мне о магии дружбы! Просто представьте, сколько писем я теперь смогу отправить принцессе Селестии об изучении магии больше-чем-просто-дружбы! Ой, что-то меня занесло. Я так за вас рада, девочки!
Неприятные воспоминания Эпплджек отступали на второй план под радостный гомон подруг. Все вокруг так и жаждали поздравить её и Рэйнбоу Дэш. Все вокруг твердили, как это чудесно. Все вокруг желали им счастья. Эпплджек так хотелось снова пережить этот день, минувший много месяцев назад. Это прекрасный, этот счастливый день, когда она испытала на себе любовь, когда поняла, что есть на свете пони, что жаждет её, когда обрела покой и умиротворение. В тот день весь мир показался ей прекрасным и справедливым. Тот день, когда они с Рэйнбоу Дэш начали новый путь, скреплённый любовью. Тот день, минувший много месяцев назад.
«Совсем не такой день, как сейчас», — подумала она, безмолвно наблюдая, как прямо перед нею опускают гроб в могилу. В бездонную пасть, готовую радостно пожрать всю радость и счастье, что успели обжиться в душе Эппл Джек за минувшие месяцы, оставив на их месте лишь леденящее душу отчаяние.
В голове её звучали голоса, те же, что она слышала все эти месяцы. Голоса друзей и родных, и ещё один голос. Голос, так и норовящий застрять в памяти, бесконечно повторяя себя. Голос, который ей так хотелось услышать наяву. Но взгляд её был прикован к бездне, в которой вот-вот должен был скрыться гроб с яблочным пирогом, вырезанным на крышке И когда это случится голосу тому останется место лишь в памяти её. И в тот самый последний миг, словно окликнув её из-за грани, этот голос снова прозвучал в её голове:
— Помни дидятко, следуй зову сердца. Ступай, куда оно ни позовёт, вот тогда и будешь счастлива.
Горесть захлестнула Эппл Джек.
Она обернулась к подругам, к тем, кто остался от её семьи, к пони, что пришли разделить с нею трагедию. Были среди них даже те, что приходились очень уж дальней роднёй. И всё же ближе всего стояли самые родные, многие из них не скрывали слёз, кто-то пытался не подавать виду, но в лицах их явно читалось, что все они потрясены потерей самой старшей из здешних Эпплов.
Прямо по левое копыто от Эппл Джек стояла Эппл Блум, вперившись взглядом в землю, не решаясь взглянуть ни на новёхонькое надгробие, ни на зиявшую прямо пред ним пропасть. Сразу за нею, поглаживая гриву малышки, пряча слёзы, стоял Биг Макинтош. Флаттершай, на удивление спокойная и собранная парила рядом с ним, нашёптывая на ухо здоровяку слова утешения. Позади неё, склонив головы в знак почтения, стояли Твайлайт Спаркл, Рэрити и, внезапно, Пинки Пай. Грива розовой поняши казалось совсем не такой курчавой, как обычно.
Эпплджек была признательна подругам за оказанную поддержку, пусть щёки её и промокли от слёз. Она попыталась вшмыгнуть их обратно, безуспешно, впрочем. Эта пони всегда была для неё той, кто дарил утешение, мудрый совет, слова ободрения. А теперь её не стало, теперь она навеки покинула жизни Эппл Джек, Эппл Блум и Биг Макинтоша, оставив в душе каждого из них зияющую пустоту, которую, как казалось яблочной поняшке, уже ничто не сможет заполнить.
Она посмотрела направо. Там, рядом с нею, стояла Рэйнбоу Дэш, ветер трепал её гриву и хвост, на лице её была нерушимая маска сдержанной скорби. Она стояла рядом, вся из себя собранная, решительная, сильная… Она глядела вперёд и во взгляде её была сила. И пусть сила эта была направлена только на то, чтобы не выдавать эмоций, только она сейчас и могла поддержать Эппл Джек. Ей нужна была эта сила, нужна была эта уверенность, нужен был кто-то, на кого можно опереться в столь непростой момент жизни. Рэйнбоу Дэш была её опорой.
Совершенно над тем не раздумывая, Эппл Джек склонилась к пегаске и зарылась мордочкой в её гриву. Сделала глубокий вдох, прямо как тогда, много месяцев назад, и как тогда же ощутила прохладный запах ветра после грозы. Ощутила, как дрогнула от прикосновения Рэйнбоу Дэш, прежде чем прильнуть к земнопони в ответном жесте, исполненном безмерной любви и преданности. И жест этот даровал Эппл Джек чувство безопасности. Зарывшись мордочкой в шестицветную гриву, Эппл Джек дала волю слезам. Рэйнбоу Дэш не дрогнула, когда солёная влага пропитала её гриву и шёрстку — Эппл Джек нуждалась в её поддержке, а значит, она должна была быть сильной, она должна была быть с нею рядом. Пегаска укрыла земнопони крылом, и им же прижала её к себе, позволяя подруге поглубже зарыться в свою гриву. Позволяя, не афишируя, выплеснуть рвущиеся на волю эмоции. Даруя уверенность и утешение, в которых та так нуждалась, потеряв самую главную в жизни точку опоры. Рэйнбоу Дэш будет рядом с нею, она не покинет её, не даст ей остаться наедине с потерей.
Следующим утром Рэйнбоу проснулась в своей облачной постели. Спрыгнув на пушистый пол, утирая с глаз остатки сна, она подошла к зеркалу, твёрдо намереваясь привести себя в порядок к новому дню. Она ненавидела просыпаться рано поутру, но за последние несколько месяцев это вошло в привычку. Чем раньше она раздаст разнарядку понивильской погодной бригаде, тем больше времени сможет провести с Эппл Джек.
«А сейчас», — подумала, проснувшись наконец, Рэйнбоу, спускаясь по лестнице, — «ей моя поддержка нужна сильнее всего». Похороны состоялись вчера, спустя лишь пару дней после того, как скончалась бабуля Смит. «Естественный исход. Ведь она была уже так стара», — так сказала сестра Рэд Харт. Эппл Джек была смерть как расстроена с тех самых пор, прям настолько, что и самой Рэйнбоу с трудом удавалось сохранять при всех видимость спокойствия, когда её спутница настолько убита горем. Она старалась быть с нею каждый день, чтобы утешить словом, протянуть крыло помощи — сделать всё, что в её силах. Она бы и рада была сделать нечто большее, но сколь бы ни силилась — не могла добиться желаемого результата. Эппл Джек пребывала в унынии.
Да и необходимость исполнять обязанности погодной пони ничуть не помогала сосредоточиться на цели. Не единожды её коллегам приходилось окликивать её, чтобы вывести из задумчивости и не дать запортачить пустяшную с виду работу. Пегаска же тем временем размышляла об Эппл Джек, о том, что она испытывает, о том, что нужно быть рядом с нею. До самого конца рабочего дня, что, обычно заканчивался чуть позже полудня, Рэйнбоу не могла сосредоточиться на работе.
Однако, стоило ему закончиться, как из груди её вырвался вздох облегчения. Забив на формальности, освещаемая позднеполуденным солнцем Селестии, она бросила коллег, направляясь на максимальной безопасной скорости к ферме «Сладкое Яблочко». Вскоре перед Рэйнбоу раскинулись гряды увешанных плодами деревьев, подстёгивая её прибавить скорости — ведь цель была уже столь близка. Наскоро миновав казавшиеся бесконечными ряды яблонь, она завидела вдалеке амбар семьи Эпплов. Однако стоило к нему приблизиться, как с земли прогрохотал голос, заставивший её резко сбросить и скорость и высоту:
— Мисс Рэйнбоу Дэш! — окликнул её Биг Макинтош. В голосе его слышалась тревога.
— Макинтош, я ж говорила уже, что нафиг эти формальности: зови меня просто Рэйнбоу или типа того, ага? — Она попыталась выдавить улыбку, хотя и понимала, что оба они тревожатся об одном и том же, или, если точней, — об одной и той же пони.
— Простите, но некогда расшаркиваться, мисс Дэш! — в его голосе явно слышалась тревога. — Эппл Джек в край уже зарылась, и сдаётся мне, что окромя вас её никто уже не поможет.
— Где она? — спросила Рэйнбоу, неожиданно для самой себя напрягшись всем телом.
— Да там же, где и весь день — в комнате своей, — взволнованно ответил Макинтош.
— Ну так вперёд! — заявла Рэйнбоу, и оба они кинулись к дому, пегаске пришлось изо всех сил напрячь крылья, чтобы поспеть за встревоженным фермером.
Вскоре они достигли своей цели, и Рэйбоу буквально взлетела вверх по лестнице, ведущей к комнате Эппл Джек, Макинтош при этом ни на шаг от неё не отставал. У её двери они оказались одновременно, одновременно же решили перевсти дыхание, прежде чем дать о себе знать.
Постучал Макинтош:
— Сестрён, тут к тебе пришли, — сказал он самым мягким голосом, какой могла представить себе в его исполнении Рэйнбоу Дэш.
— Макинтош, я же ж говорила уже, что никого не хочу видеть! — донёсся исполненный грусти голос из-за двери.
Рэйнбоу, самым утешительным голос, на какой была способна, ответила:
— Эппл Джек, впусти меня, пожалуйста. Мне обидно видеть тебя такой грустной, чес слово, я всё исправила бы. Пожалуйста, поверь. Я тебе помочь хочу. Я люблю тебя.
Эппл Джек замялась на минуточку, но потом ответила:
— Рэйнбоу, пожалуйста, оставь меня в покое. Я больше не хочу никого терять, и вредить никому не хочу, и видеть тоже никого не хочу.
Дэш застыла от удивления. Это была не та Эппл Джек, которую она знала. Должно быть, дело совсем плохо, раз она и от родных, и от друзей так отгораживается. «Но почему?», — задумалась Рэйнбоу. И только она собралась ответить, как её прервал Макинтош:
— Мисс Дэш. Она всё себя винит. Я пытался её образумить, да без толку. Думаю, ей надо бы для начала самой во всём разобраться. Спасибо, что отозвались, мисс Дэш. — Макинтош, понимая, что через закрытую дверь не договоришься, проводил пегаску обратно на первый этаж.
Там они устроились за большим обеденным столом Эппловской кухни. Макинтош сообразил немного яблочных закусок по случаю. И теперь оба они сидели в тишине, понимая, что нужно что-то делать, но не имея ни малейшего представления, что именно. Потом они перекусили-таки, а затем ещё несколько часов просидели молча, пока Макинтош не заговорил вдруг:
— Э-э… мисс Дэш? — Рэйнбоу не стала даже пытаться заставить его забыть про формальности. — Я кой-чего сказать хочу...
— Да? — оживилась она. — Что именно?
— Ну, это… я, это… сказать хотел… Сперва я, скеп… скепта… сомневался я про вас и Эппл Джек. Я не сильно-то принимал эти ваши… отношения... всерьёз. Я… Я думал, дичь это какая-то. — Макинтош запнулся, явно стесняясь своих слов. — Но я, я видел, как хорошо моей сестре с вами. Никогда раньше я не видел её такой счастливой. Ну вот и подумал, что так-то это нормально, если вы будете вместе. Она такая счастливая была в последнее время, и ясно же, что всё это только благодаря вам.
Рэйнбоу не стала спешить с ответом, она как следует обдумала слова Биг Мака. И только она собиралась сказать, что рада тому, что он смог принять их отношения, как его снова прорвало:
— Но теперь она загрустила как никогда. Сдаётся мне, она себя винит и за бабулю, и за всё, что случилось. — Рэйнбоу не стала его перебивать, она понимала, что он собирается высказать нечто очень важное. — Не могу я её такой больше видеть, мисс Дэш. Что хотите делайте, только пусть она снова будет счастлива. Ей счас кто-то сильно нужен, и сдаётся мне, что нет ей сейчас никого нужнее вас.
Рэйнбоу Дэш призадумалась на секундочку: Биг Мак был прав — Эппл Джек был кто-то нужен, и нужен был срочно.
— Кажется, я знаю, что нужно делать, — тихо молвила она.
— Лады. Делайте, что надо, мисс Дэш. А я, наверное… пойду я, наверное, пока прогуляюсь, — ответил он, искренне надеясь, что Эппл Джек найдёт утешение у Рэйнбоу Дэш. Любовь, которая была основой их семейства, похоже, оказалась превыше всех предрассудков, которые он испытывал к таким отношениям. А внезапное появление розовой гривы некоей жёлтой пегасочки в проёме кухонного окна, явно намекала, что и ему запросто может обломиться при таких-то раскладах. — Эппл Блум, если что, сегодня у Рэрити ночевать будет, — сказал он, удаляясь через кухонную дверь.
Рэйнбоу Дэш последовала за ним. Уже на улице он обернулся и сказал:
— Спасибо, мисс Дэш.
Флаттершай приземлилась рядом с ним и тут же одарила сочувствующим взглядом. Она раскраснелась слегка, заприметив Рэйнбоу Дэш, но та ответила понимающим кивком и проводила взглядом удалившуюся в сторону городка парочку. Рэйнбоу успеет ещё распросить, что это вдруг случилось, и к чему это ведёт. А сейчас ей срочно нужно привести в чувства одну вполне конкретную пони. Вполне возможно, что именно тем же способом, каким Флаттершай собирается привести в чувства Биг Мака — разговорами и сочувствием... Под последними лучами заходящего солнца, заполонившими лужайку перед домом тенями яблонь, она попыталась прогнать эти мысли прочь из головы. Подняв взгляд к своей цели — ко второму этажу этого дома, она сглотнула подступивший к горлу ком и поднялась в воздух.
Играя ярко-красными и оранжевыми сполохами, очередной прекрасный закат Селестии сиял перед глазами Эппл Джек. Она смотрела в распахнутое настежь окно на безоблачное небо и далёкий горизонт, подсвеченные и раскрашенные заходящим после долго путешествия по небосводу солнцем. В любой другой день она бы с радостью предалась наслаждению последними толиками теплами, посылаемыми солнцем в этот мир, прохладным ветерком, треплющим гриву и всячески старающимся это тепло украсть, буйством красок в вечернем небе — увы, сегодня был совсем не такой день.
Сегодня Эппл Джек на весь день заперлась в комнате, горе и тоска так плотно окутали её, что казалось, будто никаких других чувств она никогда и не испытывала. Она отвернулась от заката и повалилась на постель, зарылась в подушку, готовясь к бессонной ночи, и снова заплакала.
— Прости, бабуля Смит, — всхлипнула она, обращаясь к самой себе, или, как ей казалось, к самой себе. — Надо было пораньше тебя в больницу отвезти. Хоть что-то я ж должна была сделать! Я ж должна была о родне заботиться, да всё запорола! Прости!
Вдруг позади неё раздался мягкий стук, отчего Эппл Джек подскочила с кровати и развернулась на месте. У самого всё ещё распахнутого окна, сияя подсвеченной лучами заходящего солнца гривой, стояла Рэйнбоу Дэш. Стояла понурив голову, источая всем своим видом сочувствие, и всё же глядя прямо на Эппл Джек.
— Р-рэйнбоу, — пробормотала фермерша, слегка опешив. — Шла бы ты отсюда, Рэйнбоу Дэш, не могу я щас… Не хочу я...
— Нет, Эппл Джек, — оборвала её Рэйнбоу. — Нам нужно поговорить. Сейчас же.
— Да не о чем тут говорить, — заартачилась Эппл Джек. — Я потеряла того, кто был мне дорог, вот и тоскую — что ещё тут скажешь?
— Эппл Джек, — продолжала Рэйнбоу, намереваясь во что бы то ни стало помочь. — Я ведь знаю, что всё не так просто. Да, ты любила бабулю Смит, но годы-то своё берут. Макинтош признался, что видел, к чему всё идёт, что подозревал, что скоро это случится, да и ты наверняка тоже. Не нужно теперь из-за этого запираться и ото всех отбрыкиваться — нездоровая это тема. Если всё терпеть и копить в себе, лучше не станет, только хуже.
— А, можно подумать, у нас всё знаешь, про то, каково это всё в себе держать? — огрызнулась уязвлённая Эппл Джек.
— Да. Знаю, — ответила Рэйнбоу, она понимала, что вся эта агрессия вызвана страхом. — Тебе ли не помнить, какой я была до того дня, когда спасла тебя. Как не любила делиться переживаниями с окружающими, и что с тех пор я ничего от тебя не скрывала. Я полностью доверилась твоей честности и твоему желанию помогать мне разобраться с моими проблемами. А теперь я прошу тебя довериться мне. Эппл Джек, ты не справишься сама, упиваясь горем в одиночестве.
Эппл Джек понимала, что Рэйнбоу права. В один прыжок она кинулась в объятия пегаски и крепко её сжала, попыталась дать волю слезам, но слёз не осталось уже. Всё, что было, она уже выплакала, только и оставалось ей, что обнимать Рэйнбоу Дэш, искренне желая, чтобы мир не был так жесток.
— Мне просто… так… так страшно, Рэйнбоу, — наконец смогла проговорить она. — Я столько потеряла, а это стало последней каплей.
Рэйнбоу Дэш пригладила её гриву, успокаивая, утешая.
— Не бойся, Эппл Джек, я ведь с тобой, и семья твоя тоже, и подруги наши всегда готовы тебя поддержать. Ты вовсе не одинока в своём горе.
— Но всё равно мне страшно, Рэйнбоу. А что, если я тебя потеряю, или ещё кого-то из родных? А если кого-то из подруг? Я этого уже просто не выдержу, вокруг меня как будто весь мир рушится, не могу отделаться от мысли, что на месте бабули теперь любой пони оказаться может.
— Мне до смерти, как принцессе Селестии. Биг Макинтош тебя тоже не бросит. И Эппл Блум. И наши подруги тоже. Мы все за тебя горой, и всем нам грустно видеть тебя в таком состоянии.
— Но я ж почти всех своих близких уже потеряла: сперва Ма, потом Па, а потом дедулю, а теперь вот и бабули не стало. Как теперь верить, что я вдруг не лишусь ещё кого-то? Особенно теперь, когда бабули нет и мы с Маком остались старшими в семье, и всё из-за меня!
— Нет. Ты в этом совсем не виновата, — Рэйнбоу Дэш продолжала являть олицетворение утешения, сострадания и понимания. Ведь просто не могла она поступить иначе. — Всякому пони отмерено своё время, Эппл Джек. Для бабули Смит просто настал срок. Только и всего. И ты никак не могла это время отсрочить. Ты ни в чём не виновата. Ведь ты ничего не могла с этим поделать. Теперь ты должна смириться и жить дальше. Я знаю, это не просто, но я уверена, что этого хотела бы бабуля Смит. Она ни за что не пожелала бы, чтоб ты так кисла. Я ещё молода, наши подруги ещё молоды, твой брат и сестра ещё молоды. У нас ещё полно времени, мы ещё очень долго будем с тобой, Эпплджек, и я не позволю тебе терзаться глупым страхом потерять кого-то из нас.
— Но я ж могла её в больничку пораньше свезти, должна ж была заметить, как она хворает, пока ещё не поздно было, могла б сохранить свою семью!
— Эппл Джек, даже сестра Рэд Харт признала, что уже попросту настал её срок. Уже никто и ничего не смог бы с этим поделать. Просто её время настало. Нельзя за это себя винить. Лучше тебе от этого точно не станет.
— Но мне всё равно кажется, что я могла бы что-то сделать, — снова начала Эппл Джек.
— Так всегда кажется, когда что-то такое случается. Но жить с этим чувством невозможно. Прошлое прошло и изменить его мы не сможем, а убиваясь по нему ничего не исправим.
— Рэйнбоу? А я тебе не рассказывала, что с Ма и Па случилось?
— Может быть, что-то проскакивало, но я не против послушать ещё разок.
Эппл Джек подошла к кровати, взобралась на неё, устроилась поудобнее и выжидающе посмотрела на Рэйнбоу Дэш. Та поняла намёк без лишних слов, осторожно подошла к кровати и легла рядом с земной пони, укрыла ту крылом и зарылась мордочкой в её гриву, терпеливо дожидаясь начала рассказа. Собравшись с мыслями Эппл Джек заговорила:
— Ма была самой лучшей кобылкой, какую я только знала. Сколько себя помню, она всем сердцем любила и меня, и Макинтоша, и Па, и все мы её тоже любили. А потом, она угодила в больницу. Я тогда не знала, только потом поняла, что это было когда Эппл Блум родилась. Их не было несколько дней, всё это время за нами приглядывали дедуля да бабуля Смит. А потом Па вернулся с самой очаровательной на свете жерёбушкой в копытах. Я тогда подбежала к нему и спросила: «А где Ма?» — её ведь не было. А он просто ответил: «Твоей мамы больше нет». И ушёл в дом. Бабуле пришлось разъяснять мне, что он имел в виду, что Ма умерла при родах, и что больше она никогда не вернётся. На той же неделе мы её похоронили. Я грустила сперва, но рядом была семья и новорожденная сестрёнка. Словом, перетерпела я всё. А вот Па не смог, как мне кажется. Он потом ещё много недель ни с кем не разговаривал, только в кресле своём сидел, да газету нет-нет почитывал, а порой просто смотрел в никуда невидящим взглядом. А потом, однажды, он просто встал и ушёл. И с тех пор я его не видела и не слышала о нём ничего. Деда умер вскоре за тем. Бабуля сказала, что он не смог пережить горя по дочери. Но она-то осталась с нами, и всегда была рядом, мы с ней стали очень близки. Только смотавшись в Мэйнхэттан, вернувшись и получив метку, я решила, что заменю маму малышке Эппл Блум. Я хотела, чтобы она росла так, будто у неё есть любящие родители, и никогда её с тех пор не покидала. А теперь вот не стало и бабули Смит. И такое чувство, что не стало последней моей связи с родителями, что я разом лишилась большей части своей семьи. Наверное, так оно и есть, — закончила Эппл Джек и снова заплакала, всхлипывая, зарывшись мордочкой в гриву Рэйнбоу Дэш. Оплакивая свою потерю, свою семью, всё, что копилось годами.
— Эппл Джек, — сказала Рэйнбоу, не теряя ни секунды, самым нежным и утешительным голосом, на какой только была способна, — тебе сейчас так плохо только потому, что ты никогда не давала этим чувствам излиться. Всё это время они копились в тебе, а теперь рвутся наружу. Прошу, отпусти их. Я буду рядом, я буду с тобой, я помогу тебе. Просто доверься мне.
И Эппл Джек ей доверилась. Следующие несколько, как показалось, часов она рыдала на плече у Рэйнбоу Дэш, позволяя накопившимся за годы чувствам покинуть тело, вырваться в сочувственные объятия самой дорогой её сердцу пони. Время показалось вдруг безбрежным, эфемерным. Когда последние её слёзы высохли, Эппл Джек поняла, что свободна. Она смотрела в глаза радужно-гривой пегаски, лежавшей рядом — самой сильной пони, какую знала. Пони, которой оказалось под силу взвалить на себя все тяготы измученной души, чтобы вывести ту из мрака. Она смотрела в её глаза и видела в них одну лишь только любовь.
А потом Рэйнбоу Дэш подалась вперёд и поцеловала её. Эппл Джек ответила на поцелуй, и, покуда их губы касались друг друга, мир стал чуточку светлей. Эппл Джек почувствовала, как остатки её страхов, тревог, сомнений — тех эмоций, что долго тяготили её — стали улетучиваться. И вдруг, совершенно неожиданно, Эппл Джек почувствовала, как язык Рэйнбоу Дэш проскользнул в её ротик. И сразу же забылись события последних двух дней забылись, вытесненные чувством настолько всепоглощающего непередаваемого блаженства, что мир вокруг будто бы и вовсе перестал существовать...
...И обе пони долго ещё лежали, всё ещё обливаясь потом. И обе тяжело дышали, не в силах оправиться ни от безмерного блаженства, ни от столь интенсивного расхода сил. Эппл Джек перевернулась на спину и издала исполненный любви вздох, когда Рэйнбоу Дэш примостилась головой у неё на груди. Так они пролежали какое-то время, позволяя и сердцебиению, и дыханию прийти в порядок. Пролежали безмолвно, так долго, что ни одной из них не было до этого дела, ведь узы, заключённые между ними, крепли без слов. Пока, вдруг, Рэйнбоу Дэш не заговорила:
— Пойми, Эппл Джек, — начала она, когда почувствовала, что отдышалась, наконец, — я люблю тебя. Люблю так сильно, как никого не любила уже давно, с того самого дня, как лишилась родителей. И знаешь что? Кругом полно пони, которые тоже тебя любят. Биг Мак и Эппл Блум, например. Твайлайт, Пинки Пай и Флаттершай тебя любят. И даже Рэрити, пусть вы не всегда с ней ладите. Я это к тому, что ты не безразлична очень многим, и никому из нас не хочется видеть, как ты изводишь себя страданиями. Грустить не страшно, но дай мне быть рядом, дай поддержать тебя. Мы все желаем тебе только самого лучшего, Эппл Джек, и все хотим помочь, и все тебя любим.
— Я знаю, Сахарок, — ответила наконец Эппл Джек голосом исполненным счастья. — И я тебя тоже люблю.
На этих словах обеих стало неумолимо клонить в сон. Зияющая рана в сердце оранжевой земной пони, что лишь ширилась с годами, стала затягиваться, а всё благодаря безмерной любви теперь уже дремлющей голубой пегаски, что по-прежнему покоилась головой на её груди.