Продолжение стэйблриджских хроник
Глава 22. Встреча для принцессы
Во время дипломатического визита в Грифонью Республику на принцессу Селестию совершается покушение...
Рэдфилд умудрился попасть в то крохотное число трудоустроенных, кто в первый же месяц работы получает отпуск. Отпуск, по всем бумагам проходивший как «деловая командировка». Когда секретарь посольства объяснил начальству, куда и зачем ему нужно отправиться, Инцитат практически сразу ответил: «Приятного полёта». Учитывая многолетний опыт конторы-перевозчика «Лонгфлайт», полёт действительно получился приятным. И вскоре после его завершения Рэдфилд стучался в дверь одной из кафедр Мэйнхеттанского Инженерно-Технического Института.
Дверь открыл светло-красный земнопони с густо припорошёнными сединой усами-щёточками. Где-то полминуты он изучал единорога, о прибытии которого, несомненно, узнал заранее: Рэдфилд, остановившись, чтобы полюбоваться институтской доской почёта, лично видел, как с вахты по пневмопочте отправили уведомление.
— Надо же! Зятёк объявился. Ну, заходи, что ль… – произнёс земнопони. И, пропуская единорога в кабинет, заботливо протёр табличку «Доцент Хейммерсмит, зав. каф. металломагии».
Рэдфилд окинул кабинет заинтересованным взглядом. Последний раз он был здесь несколько лет назад, когда робко испрашивал благословения у отца своей невесты. С тех пор переделанная из кладового помещения комната изменилась мало. Лишь над диваном появились новые рамки с дипломами, а в застеклённом шкафу – новоизданные «труды всей жизни». И стало отчётливее скрипеть кресло под хозяином кабинета, которого руководство института желало видеть как можно реже, для чего разместило всю кафедру металломагии в дальнем краю корпуса.
— Я тебя ругать сейчас буду, зять, – сообщил Хейммерсмит. По его ухмылке можно было понять, что ругать и ругаться начальник кафедры любил. – Ты чего дочь мою в Балтимэйре бросил? Она пишет, плачется, что от тебя неделями никаких вестей, а она одна с жеребёнком.
— То есть отправка денег уже вестями не считается? – сыронизировал Рэдфилд, исправно перечислявший большую часть жалования временно покинутой части семейства.
— Погодь! – поднял копыто Хейммерсмит. – Ещё не всё сказал. Ты зачем её пугаешь? Рассказами, как в Грифонляндии опасно. Знаешь же, какая дочка у меня впечатлительная. Воображает, что тебя заклевали там уже. Ты вот зачем в такую опасную даль поехал?
— Не такая уж она и опасная, – последовательно оправдывался Рэдфилд. – Грифоны тоже разные встречаются. Наглых много, но и пугливых с избытком. Кроме того, не такая уж это и даль. До вас добрался всего за семь часов лёта. Если бы не облетали Грифонстоун, вообще было бы пять часов. А понесло меня туда потому, что очень хороший оклад. Мне в Эквестрии нигде такой не предложат.
Хозяин кабинета, не оборачиваясь, копытом нащупал шнур от жалюзи. Потянул, подумал, потянул ещё. С сухим шорохом жалюзи раскрылись полностью. В кабинете стало ощутимо светлее.
— Брось, ты хвалился, что в научном своём центре барыши огромные зашибаешь. Это что, получается, там уже не барыши?
— Деньги, они и тут и там хорошие, – печально заметил Рэдфилд, прикидывая, как лучше всего обойти неприятную тему. – Но вышел конфликт с главным начальником. Краулинг Шейдом. В общем, в пределах Эквестрии мне теперь платить не будут. Нигде. Нисколько. Я, так сказать, в кадровом чёрном списке.
— Тыть! – хохотнул Хейммерсмит. – Аликорн дворцовый! Проблему мне, тож, нашёл! Зять, ты явился бы сразу ко мне. Поставил бы я тебя на должность. Что я, своим родным вакансий не найду? Тем более что ты, вроде, не лентяище, работать умеешь.
— Ну, вы бы взяли, – развил гипотетическую ситуацию собеседник. – Только чуть позже руководству МэйнИТИ пришла бы рекомендация меня рассчитать. Подписанная советником по науке Шейдом. Причём, не сомневаюсь, в конце рекомендации он написал бы «а иначе». И многоточие поставил бы.
— Да кто такой этот твой Шейд?! – жахнул копытом по столу доцент кафедры. Сразу несколько важных для образовательной деятельности листов упорхнуло в разные стороны. Магия Рэдфилда собрала их обратно.
Хейммерсмит тем временем снял со стены увесистую металлическую трубу, судя по надписи на ленте, презентованную коллективу кафедры в честь её двадцатипятилетия.
— Да я твоего Шейда вот этим остатком магического рафинирования… – Земнопони показал на воображаемом противнике несколько вариантов обращения с арматурой, после чего, убедившись, что гость внимательно рассмотрел экспонат, бережно вернул дарёную вещицу на место.
Рэдфилд решил, что самый простой и надёжный способ перейти к цели своего визита – это обратиться к собеседнику непривычным способом.
— Папа, я не с целью мести повидать вас приехал, – сообщил единорог. – Меня по работе одна вещь очень интересует. Читал в начале года в «Технике и магии». У вас тут устройство придумали, которое может очень быстро скопировать книжку. Прям полностью.
Хейммерсмит недолгое время пребывал в задумчивости, потом морщины на его лбу чуть разгладились.
— А, да! Разработали такое дело. Копирка, копировалка… Как-то её там назвали. Ну, это не моя кафедра занималась. Это кафедра прикладной магии профессора Вишастера трудилась по гранту.
— Сведёте с ним?
— Пф-ф… Па-па-па, – невразумительно ответил усатый пони. – Сведу, если надо. Я с Вишастером не в лучших отношениях, он моему коллеге подписывать рецензию не хотел. Главное, монография есть, рецензию за него составили, одну закорючку поставь! Нет, упёрся. – Седые брови поднялись, выражая полное непонимание чужого поведения. – Редкой гадственности личность этот Вишастер. Но если тебе надо…
— Это всей Эквестрии надо, – моментально ответил Рэдфилд. – Дело государственной важности.
— Ему объяснять будешь, что там за государственная важность. Но хоть чаю попей сперва, – почти попросил Хейммерсмит. И, не дожидаясь ответа, полез в ящик стола за чашками из разных дарёных сервизов, заваркой, коробкой с сахаром. – А то прилетел-улетел, прилетел-улетел… Семья ты или кто? А, зять?
— Семья, семья, – охотно кивнул Рэдфилд, выбирая из чашек ту, где меньше всего была заметна коричневая линия от завариваемого напитка.
* * *
— Итак, ты всем доволен, мой гарцующий друг? – наклонил украшенную шрамами морду Гиир Трёхпалый. Спрашивал он потому, что посол Эквестрии уже десять минут сверял свои заметки в блокноте с документацией контрабандиста.
— До конца дойду – и буду доволен, – ответил пегас. – Я тебя слишком хорошо знаю, Гиир. Небось, ты чего-нибудь приписал от себя, чтобы денег стрясти.
— Инцитат, с тобой я честен, как грач по весне. Никаких приписок, никакой «случайной» ошибки в математике. Ты не дурак, и я знаю, что ты не дурак. И ты знаешь, что я знаю, что ты не дурак. И даже этот твой книжный червь, – грифон когтём здоровой лапы показал на Рэдфилда, тихо читавшего в углу книгу, – знает всё перечисленное.
— Ладно, павлин, хвост собери, – отмахнулся Инцитат. – Меня лестью не купишь. А вот разрыхлитель для теста из Грифонстоуна…
— Всё тут, – постучал по списку товаров Гиир.
— Вижу, – кивнул фиолетовый пегас. – Всё вижу.
Инцитат закрыл блокнот. Секундой позже Гиир скатал исписанные мелким почерком листы в рулончик, чтобы спрятать рулончик в шкатулку. Куда грифон собирался спрятать шкатулку, он не рассказал, но Рэдфилд прекрасно помнил, что иногда она стояла на столике, а иногда там были лишь следы от её ножек.
— Гиир, слушай, ты сейчас сильно занят? Я ж знаю, что у тебя плотный график… Минут десять выкроишь?
— А что надо?
Инцитат поводил нижней челюстью, словно готовясь к раскрытию жизненно важной тайны, но последовавшая просьба случайному слушателю показалась бы по меньшей мере странной.
— Поучи меня ещё немного, как плоские камни швырять. Я сколько ни тренируюсь, не могу заставить их по воде прыгать. И копыто, вроде, правильно выгибаю, и стойка правильная. А они всё равно моментально тонут.
Самый разыскиваемый в государстве преступник расхохотался так, что пара колец, украшавших его оперение, лязгнула как столкнувшиеся клинки.
— Ты просто неподражаем, дружище, – ответил грифон, отсмеявшись. – Пойдём, покажу, как надо, чего бы не показать-то?
Грифон и пегас поднялись из-за стола, чтобы повторить забаву, которую устроили однажды, будучи под влиянием некоторого количества тостов за сотрудничество. Далеко идти им не требовалось – озеро с усеянными плоской галькой берегами плескалось фактически у порога.
— Простите, не присоединюсь, – сказал Рэдфилд, не поднимая глаз от книги. – Очень интересный сюжетный поворот, не могу оторваться.
— Чего он у тебя читает? – спросил Гиир.
— Чего-то из серии о Дэринг Ду, – ответил Инцитат.
— А, эта лабуда тупая! Как-то отгружал пару ящиков. Один чуть во время шторма не смыло. Лучше б смыло, честное слово.
Гиир посмотрел на обложку книги, на голову единорога, вчитывавшегося в строчки печатного текста, потом на уют собственного жилища. Не увидел ничего, с чем побоялся бы оставить копытного без присмотра, поэтому прикрыл за собой дверцу и за пару взмахов крыльями догнал Инцитата.
Рэдфилд тоже не был особым поклонником книг про Дэринг Ду. Настолько не был, что в экземпляре, который держал в копытах, почти у двух третей страниц вырезал середину, оставив тонкий ободок, и положил в пустое пространство тайника коробочку с несколькими кнопками и одним индикатором.
Как только секретарь посольства остался в помещении один, он вытащил коробочку и прошёл в ту часть лачуги, где лежала тетрадь, полная зашифрованных записей. Открыл её на самой первой странице, положил коробку в центр листа, нажал большую кнопку в левой части. По всей странице документа промчалась чуть всколыхнувшая воздух белая волна. Индикатор сместил красную полоску чуть вправо по шкале. Рэдфилд кивнул и повторил процедуру с «портативной копировальной установкой Вишастера-Датаргета», как официально обзывалось это устройство, положив её на следующую страницу. Краем уха секретарь ловил доносящийся снаружи разговор.
— Я тут от сороки на хвосте узнал, – сказал Гиир, – что ваша принцесса в гости в Ивсфилд собралась. Неужто правда?
— Нитпик вторую неделю в газетах об этом пишет, – подал голос Инцитат. – Событие года, века, не знаю, десятилетия. То есть… век – это больше десятилетия… Оговорился я что-то.
— Ну, так прилетит к нам белая госпожа или нет?
— Да.
«Плюх», – внёс свой вклад в беседу упавший в воду булыжник.
— Предыдущий визит на государственном уровне, – продолжил Инцитат, – сорвался по независящим от сторон причинам. В Кантерлоте возникли некоторые проблемы. Посол Гардиан вынужден был срочно прервать визит.
«Плюх-плюх-плюх-плоп», – показал мастер-класс в метании камней Гиир.
— Кстати, у вас очень мало по этой теме пишут. Никаких официальных заявлений, никаких интервью с очевидцами… Да нет, не под таким углом! Вот, чуть ниже пусти. Теперь замахиваешься и кидаешь.
«Плюх-плюх».
— О, уже неплохо, – отметил Гиир. – Так что у вас там, в Кантерлоте, стряслось? Насколько верны байки про гигантских невидимых змей?
— Я ещё потренируюсь. А про достоверность россказней… Понимаешь, если бы это меня как-то касалось, мне бы сообщили подробности. Но я только знаю, что дипломатический визит вашей делегации был досрочно прерван ввиду чрезвычайных обстоятельств. Так что для развития и закрепления договорённостей принцесса Селестия прибудет через три дня в Ивсфилд. Меня, бедного, на всех не хватает, поэтому правительница бросает свой дипломатический опыт на чашу весов примирения.
«Плюх-плюх-плюх», – продолжились метательные упражнения. Рэдфилд тряхнул головой, сообразив, что немного отвлёкся на подслушивание, а прибор ждёт, пока ему предложат следующие заполненные страницы. Благо, их оставалось всего десятка три.
— Нет, все ещё слегка криво делаешь… – советовал Гиир. – Так ты как считаешь, верха войны не допустят?.. Вот, смотри, показываю!
«Плюх-плюх-плюх-плюх-плюх-буль», – последовал рекордный бросок.
— А, кажется, понял… Вот так надо попробовать… Очень надеюсь, что войны не будет. Потому что для меня это профессиональная катастрофа.
«Плюх-плюх»
— Вижу, принцип ты уловил. Для меня война – тоже большая беда. Любая стычка возле Ураганов или около Грифонстоуна – это уже строгий контроль на границах и финансовые потери. А война моему бизнесу вообще хребет сломает. С кем и чем мне торговать, если все поссорились и друг на друга кидаются?
Рэдфилд перелистнул тетрадь на предпоследнюю исписанную страницу, когда внезапно краем глаза заметил какое-то движение. Единорог с ужасом увидел, что на край дверной створки легли три птичьих когтя, намеревающиеся открыть их обладателю путь внутрь дома.
— Гиир, – позвал посол Эквестрии. Зазор между косяком и дверью прекратил увеличиваться. – Скажи, а почему такой интерес к визиту её высочества? Торговые контракты заключить хочешь?
— Смешная шутка, – громко ответил грифон. – Но нет. Просто Нитпик в своей публицистике брешет время от времени. Хотел от надёжных грифонов… То есть, я хотел сказать, от надёжных пони узнать. Видишь, как у нас много общего. И войны мы не хотим. И оговорками сыпем так, будто язык отваливается.
С последней фразой Гиир переступил порог дома, все ещё счищая с когтей мелкую грязь, оставшуюся от прибрежных булыжников. Взгляд грифона первым делом упёрся в Рэдфилда, который сидел на вырезанной в кости лавочке и с упоением читал цветастый фолиант, рассказывающий о похождениях Дэринг Ду.
* * *
— Её высочество принцесса Селестия Эквестрийская!
Громкий голос, объявивший о появлении высокой особы, заставил прервать разговоры и повернуться к дверям всех грифонов. И не только грифонов. Инцитат и Рэдфилд, одинаково склонившись в церемониальном поклоне, первыми приветствовали ступившего в зал в сопровождении почётного караула белого аликорна с вечно развеваемой эфирными ветрами многоцветной магической гривой.
Осознание важности момента временно заглушило досаду Рэдфилда, причина которой крылась в том, что за расшифровку записей Гиира он пока так и не сел. По возвращении в посольство единорог взял схожую по формату тетрадку и положил на неё копировальное устройство. Нажатие правой кнопки вызвало появление чёрных волн, которые воспроизвели на листах записанные в память коробочки записи. Но, едва единорог закончил воссоздавать тетрадь, Инцитат велел ему выдвигаться к столичной резиденции претора Гардиана для проверки апартаментов, готовившихся к визиту её высочества. Потом были согласования меню, планировки маршрутов, встречи с Верховным командующим и его заместителем. Вставить в плотный график подготовки визита белого аликорна ещё и время для корпения над шифрами оказалось решительно невозможно. И, как полагал Рэдфилд, ближайшую пару суток, пока длится визит Селестии, ему будет не до тетради со списком контрабанды.
Правительница Эквестрии лёгким шагом двинулась по двухэтажному, слегка изогнутому залу. Принцесса прекрасно знала быт и нравы орлольвов, причём в разные исторические эпохи, а вот гвардейцам пришлось растолковывать, почему местные балконы, где грифоны могли сидеть по одному-двое, больше напоминают насесты в курятнике. Инцитат заранее дал краткий комментарий, что интерьер дворцов и поместий грифонов устраивается таким образом, чтобы не ограничивать гостей ни в одном из способов перемещения, включая полёты.
Гардиану, гордившемуся до кончика хвоста фактом, что его личный особняк превратился в место проведения мероприятия международного значения, пришлось докупить изрядное количество предметов мебели, не сочетавшихся с представлениями грифонов о красоте. Так, многим в новинку были навешанные на окна шторы, наличие диванов в углах и отсутствие второго этажа у сервировочного столика – чтобы никому не пришлось подниматься в воздух и тянуться к еде. Попутно уменьшилось количество фамильных алебард, копий, луков, мечей и прочей милитаристической атрибутики, которыми ранее был увешан каждый простенок между окнами. Не нашлось место и учебным мишеням, которые Гардиан любил привешивать к потолку и ставить на треноги. Сегодня их заменили люстры в форме распростёртых крыльев и пара статуй Грифна Великого.
— Добро пожаловать, ваше высочество, – на правах представителя принимающей стороны первым обратился к принцессе Инцитат. Хотя он-то относился к числу тех немногих, кто виделся с Селестией, когда та посещала посольство. Гораздо больше народу – преторы, помощники преторов, военные командиры, состоятельные граждане Республики – впервые видели настоящего аликорна вблизи.
— Ваше высочество, – щёлкнул клювом один из немногих давних знакомых Селестии, – до чего же я рад вашему визиту!
— Командующий Фэрриер, – улыбнулась принцесса. – Как же я могла не прийти? Кому-то ведь надо было отобрать у вас звание самого старого гостя.
— Ох-хо-хо, как это верно, – пыхтел девяностолетний грифон. – Меня времечко не особо щадит, разве что юношеская забывчивость как была, так и сохранилась. Только теперь она склерозом зовётся.
Верховный командующий, опасавшийся, что вряд ли доживёт до следующей встречи с высокопоставленной особой, надолго увлёк Селестию беседой. Посол Инцитат продолжал держаться неподалёку на случай, если его советы и подсказки будут востребованы. Рэдфилду же предоставлялась возможность найти развлечение самостоятельно. Очень скоро секретарь высмотрел в толпе личность, с которой не против был перекинуться парой слов. Он подошёл к грифону в белом балахоне с серебряными полосами, которого выделял несимметричный узор из тёмных перьев на морде.
— Вы ведь один из менторов Церкви Великого Неба, не так ли? – поинтересовался единорог. Грифон отогнул ворот балахона, поддел цепочку, показывая недешёвый на вид символ веры – горизонтальную палку с тремя отходившими вниз вертикальными.
— Чуть ли не единственный, кто вообще считает нужным выходить за церковные стены, – сообщил грифон.
— И, насколько я знаю, вы ради веры отказались от собственного имени.
— Не совсем так. К менторам церкви не принято обращаться по именам, поскольку имена в момент начала службы переходят к Великому Небу, записываются на особую небесную скрижаль. Но преступления в том, чтобы упомянуть имя ментора, нет. Меня звали Икталигар, если вам интересно. – Грифон протянул лапу, чтобы взять со стола кубок. Понял, что ему по сану такое питьё не полагается. Поспешно взял другой, плеснув в него чуток из первого.
— Ага. А меня зовут Рэдфилд, – представился единорог.
— Буду помнить. Насколько мне ведомо, вы в столице Республики недавно. Могу предположить, что вы подошли с вопросами о Великом Небе и служении ему.
Секретарь посольства и ментор церкви несколько секунд смотрели, как уставшего говорить Фэрриера, с его благословляющей отмашки, сменил хозяин особняка. Теперь претор Гардиан вёл с эквестрийской принцессой увлекательные беседы и не подпускал близко прочих лизоблюдов.
— В каком-то смысле да, – вернулся к беседе Рэдфилд. – Во что конкретно верит Церковь Великого Неба?
Секретаря крайне интересовала точка зрения церковного служителя, потому что доступ к архивам, который обеспечил Нитпик, позволил ознакомиться с одной точкой зрения. Выходящая с позволения самого Нитпика пресса искажала содержание древних скрижалей. А мнение посла Инцитата, прозвучавшее во время распития более-менее удачно заваренного чая, умудрялось противоречить обеим печатным версиям.
— Церковь не верит, – резко ответил Икталигар. – И не должна. Церковь – это просто выстроенное на облаках здание. Верят грифоны. Те, кто постоянно живёт под сводами церкви. И те, кто приходит в неё изредка. Они верят. Верят в то, что неизбежная смерть не является чем-то плохим. Потому что она даст доблестным грифонам силы, чтобы подняться на Великое Небо. В чертогах которого жизнь прекраснее, чем представляется в самых смелых мечтах.
— Это очень сложно понять тому, кто привык к научной картине мира, – признался Рэдфилд.
— Это сложно понять вообще кому бы то ни было, – усмехнулся ментор церкви. – Но Великое Небо есть. Его чудеса спасали народ грифонов в прошлом. И вера позволяет удерживать самые буйные головы от печальных поступков. Потому что лишённых доблести грифонов преступления утянут вниз, в Подземье. Так что суть в том, чтобы быть хорошим. А в случае, если оступился по глупости, вернуться на тропу к Великому Небу. Обратившись к постулатам Церкви и способствуя её процветанию.
После этого монолога Рэдфилду пришла в голову мысль, каким образом ментор церкви получил столь роскошное украшение на цепочке. Но единорог благоразумно смолчал.
— А вот некоторые в Эквестрии считают, что принцесса Селестия является божеством, воплощением добра и света, – сказал Рэдфилд, уставившись на разноцветную, находящуюся в постоянном движении гриву. – Потому что она поднимает солнце и ей уже больше трёх тысяч лет. Считать ли её, своего рода, Великим Небом, но для эквестрийского народа?
— Хм-м. – Грифон, явно не готовившийся отвечать на такие вопросы, поправил балахон. – Здесь следует обратиться к решению конкордата церкви от четыреста пятидесятого года Республики. Данный конкордат предотвратил раскол в рядах менторов, поскольку постановил, что принцесса Селестия должна считаться дочерью Великого Неба, следовательно, тоже божеством. Просто на ступеньку ниже в божественной иерархии.
— А как быть с её сестрой, принцессой Луной?
— На эту тему у нас конкордат ещё не собирался, – пожал плечами Икталигар.
— Вот чем мне нравятся церковники, – как бы между делом произнёс Нитпик, подошедший к столу за заварными пирожными, – так это своей фантазией. Стоит их уличить в какой-то двусмысленности, так они сразу найдут пяток недоказуемых отговорок. А когда в моих газетах что-то противоречит фактам, то я должен чуть ли не в слезах извиняться.
Рядом с Рэдфилдом начал разгораться спор, касающийся высших материй истинности и честности, который, судя по настроению Икталигара и Нитпика, был не первым и не случайным. Пока два грифона, не забывая набивать желудки, обменивались аргументами, секретарь посольства перебрался ближе к окружённой представителями высшей знати принцессе, которая объясняла, что приграничные инциденты никак не влияют на торговые отношения. Слушавшие политики и торговцы кивали, чувствуя приток радостных ощущений сейчас и приток денег в перспективе. Только одного орлольва из толпы больше интересовали инциденты, нежели их последствия.
— Перевозки, покупки, продажи, – хмыкнул белопёрый грифон в синем мундире. – А вот, интересно, с Грифонстоуном вы торговлю так же ведёте?
Перед тем как ответить, Селестия бросила мимолётный взгляд на посла Инцитата, который несколько минут назад успел шепнуть, кто сей молодчик и чего от него ждать.
— Я не понимаю, чем вызвано ваше недовольство, вице-командующий, – мягко произнесла Селестия, – Эквестрия поддерживает с Грифонстоуном торговые отношения по документам, которые согласованы Эквестрией и Грифонстоуном.
— А почему эти документы не согласованы с Грифоньей Республикой? – гордо задрал клюв Флоуик.
Рядом с ним постепенно образовывалось пустое пространство, так как все опасались, что их сочтут поддерживающими точку зрения вице-командующего. Пусть даже некоторые её поддерживали, но лишний раз это показывать не стремились – слишком громким был звон монет от дружеских отношений с соседней державой.
— Почему они должны быть согласованы с Грифоньей Республикой? Грифонстоун – отдельное и независимое государство.
— Очень даже зависимое, – упорствовал Флоуик. – От вас.
Чувствуя нарастающее напряжение, а также вняв призывным жестам посла Инцитата, гвардейцы эскорта перестали праздно слоняться по помещению и выстроились позади принцессы. У противоположного края помещения с дивана устало поднялся Фэрриер.
— Я искренне не понимаю, что вы хотите сказать, – произнесла кобыла-аликорн. Грифона эти слова чуть ли не оскорбили.
— Только то, что вы давно видите в Грифонстоуне свою провинцию. На саммит народов Эквестрии позвать? Пожалуйста! На Эквестрийские игры сборную пригласить? Всенепременно. Я так полагаю, скоро посадите там свою принцессу, и будет как с Кристальной Империей.
— Вы несведущи в вопросах, касающихся Кристальной Империи, – медленнее обычного произнесла Селестия.
Это и посуровевший взгляд остановили бы заговорившуюся личность, если бы всё происходило в Кантерлотском дворце. Флоуика же поддерживала вещь, называемая в простонародье «родные стены», которая пьянила его сильнее алкоголя, от употребления которого вице-командующий по долгу службы отказывался. И он продолжал сыпать обвинениями:
— Тут нет никаких вопросов. Жило-было государство. Отдельное, независимое, как вы говорите. В вас не особо нуждалось. Только вам хотелось пройтись по нему копытом. Где теперь Кристальная Империя? Нет там никакой империи! Теперь там вотчина, подотчётная Кантерлоту…
Когтистая лапа со светлыми чешуйками легла на плечо молодого грифона.
— Боец, – очень тихим голосом произнёс Фэрриер. – Тебе необходимо пойти и проверить наружный периметр. Прямо сейчас.
По выражению морды Флоуика читалось, что он находится на грани неповиновения. Но старый командир подарил юнцу взгляд грифона, который некогда шёл в бой и убивал, так что следующие слова Флоуика остались непроизнесёнными, а сам он развернулся и резкими шагами вышел вон.
— Ваше высочество, я прошу прощения за поведение своего найдёныша, – понуро произнёс Фэрриер. – Я многому его научил. Но умение думать перед тем, как открывать клюв, даётся ему труднее всего.
— Вы уверены, что Флоуик может стать вашим преемником на посту командующего? – без тени прежней весёлости произнесла принцесса.
— Он неплохо справляется с наведением порядка на улицах. Ещё не добрался до подпольного лидера Гиира, но нескольких его видных сподвижников за решётку отправил. А что до внешней политики, где другой подход… Думаю, пара годков у меня в запасе ещё есть. Я его поднатаскаю, – пообещал Фэрриер.
* * *
Для Флоуика обход периметра двухэтажного особняка, кое-как втиснувшего своё величие в застроенный плотнее некуда Ивсфилд, почти сразу же превратился в «подойти-поболтать». Как раз у каменной стены нашлась пара солдат, временами поглядывающих на шумный, ярко освещённый дом. На общий праздник грифонью охрану не пустили – чтобы не поцапались с пегасами из гвардии принцессы, которых, напротив, всех загнали внутрь. Теперь вице-командующий, нашедший таки, с кем поцапаться, присоединился к изгнанию сослуживцев, сразу для себя решив, что подышит свежим ночным воздухом до конца приёма.
— Чего хвосты морозим? – встряхнул грифон двух рядовых бойцов, которые моментально притворились, что оружие секунду назад не валялось просто так рядом.
— Никаких происшествий, ваше благородие! – отчитался грифон с нашивками старшего в двойке.
— Да уж понятно, – фыркнул вице-командующий. – Если бы чего случилось, ваш девчачий визг услышал бы весь дом. Расслабились они тут мне. На какой границе дозорными желаете быть? – максимально сурово спросил Флоуик.
Понятное дело, бойцы мялись с ответом. Жизнь в пограничных бастионах и продолжительное патрулирование на любом из направлений вызывали дрожь. Будь то холодный север или изнуряющий жарой юг, запад с его вечной нервотрёпкой с пегасами, или восток, откуда ждали возвращения драконьих стай – нигде новобранцам служить не хотелось.
— Ладно, вши казарменные, – сменил настрой вице-командующий, – считайте, что вам повезло. Я сегодня злость свою сорвал, мне хватит.
Рядовые грифоны немного успокоились и размякли. Даже рискнули оторвать взгляды от каменной мостовой. И в этих взглядах вице-командующего кое-что сильно смутило. Настолько, что он ухватил старшего из двойки за ворот и притянул ближе к себе.
— Ну-ка-сь, ну-ка-сь, – приговаривал Флоуик, изучая при свете вечерних фонарей нервно бегающие зрачки. – Живинкой баловались? Мозги свои в яйце оставили, когда вылуплялись, не так ли?
— Так точно! – на всякий случай ответил схваченный грифон. Результатом стало то, что вице-командующий стальной воротник отпустил.
— Ох, я найду, кто эту дрянь по казармам разносит! – пригрозил Флоуик. – У кого мазь брал?
— Вот у него, – сразу признался виновный боец, кивая на товарища. Товарищ не стал дожидаться, пока вице-командующий проверит его воротник на прочность.
— У Гвиосана в Нижних Гротах купил.
Ответ Флоуика не особо обрадовал. Второго рядового, которого ещё не касалась его лапа, он впечатал спиной и тыльной частью шлема в камень стены.
— Ты ведь знаешь, что Гвиосан – один из помощников Гиира Трёхпалого?
— Так точно.
— Ты знаешь, что я люто ненавижу Гиира Трёхпалого?
— Так точно.
— Тогда скажи мне, почему я прямо сейчас не должен оторвать тебе, кречету, крылья?
— Я… Не имею знать, ваше…
Флоуик гневно рыкнул и просто отвесил рядовому оплеуху.
— Завтра за добавкой придёшь, червя обрубок! Оба придёте! – приказал вице-командующий. – А теперь быстро пошли и в ближайшее корыто головы окунули. Если кто узнает, что вы под мазью во время дежурства, будет позор всему гнезду вашему!
Грифоны вприпрыжку помчались искать любой подходящий для выполнения приказа источник воды. Флоуик, не особо интересуясь их дальнейшими действиями, направился к другому углу поместья. Там стражу несли порядочные солдаты, ни поведением, ни внешним видом не вызывавшие желания дать острастку. С такими вице-командующий не прочь был просто постоять, распустив язык.
— Никаких происшествий, ваше благородие! – предваряя вопрос, выпалил старший в этой двойке.
— Оно и к лучшему, – ответил Флоуик. – Такого нашествия копытных Ивсфилд ещё не видел.
— Ваше благородие, а чего ради эти эквестрийцы прилетели? – наивно, но с нескрываемым интересом спросил второй солдат, по виду совсем недавно взявший в лапы копьё.
— А как ты думаешь, боец, зачем лисица приходит в курятник? – вопросом ответил Флоуик, изучая созвездия ночного неба. – Чтобы заверить всех куриц, что она их не тронет. Во всяком случае, эта здоровенная белая лиса именно такие речи и ведёт.
— Разве ж пони могут что-то против нашей Республики? – искренне удивился молодой солдат. – Вся наша рота их гвардию разметает только так. Вы ж, ваше благородие, видели этих пегасов? Сытые и беспечные, еле в доспехи помещаются.
— Во-первых, в Эквестрии и другие пегасы имеются, посерьёзнее этих, – ответил Флоуик. – Эти так, для параду лощёные. Во-вторых, завоёвывать нас будут не сейчас и не напрямую. Белой кляче уже не одна тысяча лет. Она ещё двести-триста подождёт, пока наши внуки перестанут влезать в доспехи, как те пегасы. Вот тогда её копыто нашу республиканскую гордость в камень и втопчет. А в-третьих, боец, не твоего ума это дело. Сие есть высшая политика. Вам, торчащим на улице, не по плечу в неё лезть. Ясно-понятно?
— Так точно, ваше благородие! – синхронно отрапортовали оба солдата.
Будучи спокойным за этот фланг внешней охраны, Флоуик двинулся дальше. Но его уши разобрали кроме собственных шагов и шума из особняка хлопанье крыльев. Подняв голову к небу, грифон непонимающе нахмурился: часть звёзд исчезла, а кое-где начали разгораться очень яркие новые.
Прежде чем вице-командующий понял, что витает высоко над ним, с небес в окна виллы Гардиана полетели булыжники. Раздался звон стекла и треск дерева, к ним добавились крики. Камни продолжали лететь. К ним добавился ещё один вид метательных снарядов – ярко-красные огоньки, которые вспыхивали и расплёскивали вокруг волны огня. Стало ясно, что особняк закидывают сосудами с воспламеняющейся смесью, причём стараются попасть внутрь дома. Или хотя бы подпалить крышу.
— Драть меня под хвост... – выдохнул Флоуик, чувствуя, как к горлу подступает жгучая волна бешенства. И заметив, что два воина поблизости схватились за обязательные к ношению алебарды, рявкнул: – Тревога по всем постам! Всех на взлёт! Отогнать этих уродов немедленно! Брось сюда лук! – Флоуик указал на второстепенное оружие, которое имел при себе старший в двойке.
Лук со стрелами вице-командующему понадобился для непосредственного применения. Собственное оружие – короткий клинок с узорами кислотного травления на лезвии – не подходил, потому что юрких нападающих, накинувших на себя тёмную ткань, сложно было перехватить, выйдя на дистанцию прямой атаки. Выпущенная стрела в этом плане давала больше гарантий. Хотя, чтобы ею куда-то попасть, требовалось предугадать, какие из звёзд загородят непрошеные гости.
С третьей попытки вице-командующий доказал, что не зря продолжает тренировки с оружием, даже находясь на должности, где владеть им по факту не требуется. Кто-то в небе тихо всхлипнул и, не удержавшись на одном крыле, плюхнулся на крышу дома напротив. Остальные участники штурма этой потери не заметили: они по сигнальному свисту понеслись прочь, преследуемые взлетевшими стражниками. И растворились в ночной тьме, позволяя грифонам, спасавшимся из горящего особняка, заполнить небо.
— Отставить преследование! Вывести всех из поместья! – распорядился Флоуик, направляясь к крыше дома, куда упала его подстреленная добыча. Там вице-командующий обнаружил юного грифона с обломком стрелы, торчащим из крыла, и чёрной материей, повязанной по всему телу. Парень пытался сбежать пешком, но мешкал слишком долго – Флоуик успел перехватить его на краю крыши, спикировал и оглушил, врезав по голове. Приводить добычу в сознание и устраивать допрос вице-командующий предпочитал в специально приспособленных для этого помещениях.
Внизу, неподалёку от этого места, конвой из пегасов сопровождал принцессу к спешно поданной карете с намерением незамедлительно отправиться в путь. Скорее всего, без остановки, до границ Эквестрии. Напоследок, уже на ступеньках кареты, Селестия повернулась к Гардиану, чьё левое крыло слегка дымилось.
— Благодарю вас, что закрыли меня от осколков того огненного снаряда, – сердечно сказала белая пони. – Это было необязательно, ведь я могла защитить себя магией. Но вы поступили благородно. И, кажется, остались без поместья.
Глаза принцессы и претора одновременно обратились на пожираемый огнём особняк, на который уже начали лить вёдра воды. Воду черпали прямо из примыкавшего к дому бассейна.
— Не за дом обидно, – признался грифон. – За то, что в обсуждение судьбоносных вопросов постоянно лезут какие-то обстоятельства.
— Подготовим следующий раунд переговоров в самые короткие сроки, – пообещала Селестия. – Да, да, отправляемся! – Она крылом подтвердила нетерпеливым гвардейцам, что те не напрасно нарезают круги вокруг кареты.
Пегасы одновременно с каретой поднялись в воздух, оставив в толпе на мостовой фиолетового сородича в компании серого единорога. Сотрудники посольства, без проблем покинувшие пылающее здание, теперь переминались с ноги на ногу, прикидывая, на сколько баллов можно оценить вечер по шкале кошмарности. Единорог первым бросил это занятие и магией поднял с земли округлый булыжник.
На камень кто-то постарался тщательно наклеить бумажку с уведомлением. Успешно: бумажка осталась на булыжнике, хотя тот промахнулся мимо окна, отскочил от стены и некоторое время валялся у всех под ногами. Рэдфилд прочитал лозунги «Смерть эквестрийцам!», «Грифонстоун принадлежит Республике!», а чуть ниже увидел символ в виде пары разведённых в стороны чёрных крыльев, принадлежавший движению «Свободный полёт».
Единорог показал находку послу. Инцитат пристально всмотрелся в надписи, благо, пожар по соседству давал достаточно света. Злобно фыркнул и до возвращения в посольство больше никаких эмоций не проявлял.