Шкатулка Скрю
Глава 15
Прошло еще немного времени. Зима уступила место весне. Снег постепенно таял, а клиника Понивилля переживала капитальный ремонт. Второй этаж и территорию, прилегающую к больнице, заняли земные пони в строительных касках. Вроде бы всё по честному — они не мешают врачам, а врачи не мешают им.
В первый понедельник апреля доктор Брэйнс собрал всех пони в своем кабинете — его, кстати, ремонт тоже задел, так что его легкую ругань заглушали скрежет пилы и извинения жеребца-прораба. Стэйбл, сестры Редхарт, Тендерхарт, Свитхарт… не было только Хорса. Сегодня он должен был прийти на работу, у него совсем недавно закончился отпуск и он вернулся из Лас-Пегасуса, где, по словам Редхарт, «неплохо оторвался» — то есть промотал все деньги на игральных автоматах в первый же день, а оставшееся время сокрушался по этому поводу, потягивая бесплатный алкоголь в гостинице.
-Мне бы стоило пройтись по каждому из вас за все то, во что вы превратили мою больницу, но… смысл? Мы все получили хороший нагоняй, и я надеюсь, что двадцать процентов премии, которые вы не получите, послужит вам прекрасным стимулом для лучшей работы в следующем месяце.
-Премия, — шепнула Стэйблу Редхарт, — теперь на двадцать процентов ниже.
-Ну, и раз уж речь пошла о нагоняях, — продолжал Брэйнс, — то завтра вас ожидает день, полный сюрпризов. Особенно за твоё неумение кататься на роликах, Редхарт, — заметил он. Старшая медсестра скривилась.
-Ой да ладно, ну покаталась разок… — начала она.
-Не ладно, Редхарт. Не ладно! Больница превратилась в цирк на выезде, а нас в городе считают главными клоунами, и это надо исправить. Чем скорее, тем лучше. Завтрашний день у нас объявлен «Днем открытых дверей», а это значит…
-Конский блинчик, — сестра Свитхарт сложила мордочку на столе, смешно вытащила язык и зажмурила глаза: — только не это опять.
-…Что завтра вас ждёт много работы. Весь Понивилль придет сюда, чтобы пройти плановый осмотр. Редхарт!
-Ну?
-В мае начинается призыв в Кантерлотскую военную академию. А еще в академию Вандерболтов, так что… Редхарт, успокойся, — не без удивления произнес главный врач. Редхарт отбивала какой-то невыразимо животный ритм правым копытом по столу на манер зебранских ритуальных барабанов. К общему стуку присоединились все остальные медсестры.
-Что происходит? – Брэйнс хлопал глазами и смотрел то на одну медпони, то на другую. Стэйбл с трудом сдерживал улыбку. А когда страсти немного поулеглись, кобылки как ни в чем не бывало прекратили это безумие и с абсолютно серьезным видом посмотрели в сторону Брэйнса. Старый пони мотнул головой и продолжил:
-Так, ладно. Редхарт возглавит медицинскую комиссию. Хорс… кстати, где он?
Хлопнула дверь. Перед ним предстал рыжий единорог. И… Мать-Селестия — даже воздух вокруг него был пропитан такой непомерной крутостью, что принюхавшись, сестру Тендерхарт невольно передернуло.
Хорс не надел халат – может, торопился, но скорее всего просто хотел шокировать всех своим появлением. На нем была брутальная черная косуха с кучей разноцветных нашивок, из-под которой выглядывала черная майка с довольно провокационным рисунком. Он же использовался на обложке альбома одной знаменитой музыкальной группы, известной не столько музыкой, сколько своими выходками на сцене и множеством скандалов. Излишнего бунтарства и инфернальности Хорсу придавала бородка, которую он долгое время (весь отпуск, видимо) не сбривал.
Воцарилось неловкое молчание. Стэйбл и все остальные молча буравили рыжего взглядом. Он держался, как мог. Это было тяжело, потому что истинная сущность доктора Хорса была совершенно отличной от его нового образа. И эта сущность испуганно сжималась при виде Редхарт, которая с неимоверным трудом сдерживалась от безудержного хохота, и доктора Брэйнса, который смотрел на него с явным осуждением.
-Простите, я опоздал, — промямлил он. От образа плохого жеребца не осталось и следа. Впрочем, его и не было: рыжий, веснушчатый и в очках с толстой оправой, он смотрелся в этой грозной одежке как минимум нелепо.
-Хорс. Что у тебя с лицом? – спросил доктор Брэйнс. Хорс что-то промямлил, и старый земной пони, поморщившись, пояснил: — Я про бороду. Ты хочешь, чтобы я, главный врач больницы Понивилля, чувствовал себя неполноценным? Я свою сбриваю, между прочим.
-Нет, то есть… — было видно, что Хорс еще пытался сохранить в себе хоть немного мужества, потому невзирая на смешки медпони добавил: — она делает меня, ну…
-Ну…? – подстегнул его Брэйнс.
-Свободным. Точно! Ну, и другим пони нравятся плохие жеребцы…
-Ути-пути, какие мы плохие, — раздался издевательский шепот. Нельзя было определить, от какой медпони он исходил, потому что Тендерхарт, Свитхарт и Редхарт в совершенстве овладели искусством чревовещания. Единорога всего затрясло, а доктор Брэйнс не обратил на это внимания, строго заключив:
-Значит, так, Хорс. К завтрашнему дню ты должен сбрить своё мужество. Ты и доктор Колгейт проведете день открытых дверей в детской комнате. Будете рассказывать жеребятам о нашей прекрасной больнице и как правильно чистить зубы. И упаси Селестия, если хоть один жеребенок в школьном сочинении напишет, что не хочет быть врачом, потому что у них маленькие зарплаты. А теперь садись.
-Понятно, — разбитый и опустошенный Хорс присел м Стэйблом и Редхарт. Оба единорога обменялись вялым брохуфом. Брэйнс еще долго распределял роли других пони в предстоящем безумии, а Стэйбл уже подумывал о том, чтобы уйти – тем более, что его роль Брэйнс уже давным-давно озвучил. Он должен был проводить осмотр больных вместе с Редхарт, прежде чем та уйдет на неделю в состав комиссии по отбору самых крепких и красивых пегасов Понивилля в Кантерлот и Клаудсдейл. Хорс тоже скучал, поэтому оба жеребца шепотом обменивались новостями далеко не первой свежести.
-Как Скрю поживает?
-Неплохо, — ответил Стэйбл. И правда – очень даже неплохо. Скрю в строю, ни на кого не нападает, даже изредка разговаривает с ним, и…
-Да, доктор Брэйнс? – спросил он, заметил укоризненный взгляд главного врача. Он ничего не ответил. Он рассказывал свежие новости из других больниц – в основном про то, что все остальные больницы получили серьезный нагоняй за какие-то незначительные ошибки, и что вскоре проверка может нагрянуть к ним… а может и не нагрянуть. В любом случае, Стэйбл продолжал вместе с Хорсом точить лясы, пока доктор Брэйнс распинался перед своим коллективом.
Это продолжалось минут двадцать, а потом Брэйнс милостиво согласился всех отпустить по своим рабочим местам, и два единорога в сопровождении Редхарт покинули кабинет главврача.
-Так, — старшая медсестра задумчиво толкнула копытом огромный горшок с геранью, что стоял возле входа, — мне надо привести себя в порядок. Жеребцы, я не слишком разъелась за последнее время?
-Нет-нет, всё прекрасно, — дружно ответили оба. Редхарт подозрительно сузила глаза:
-Точно?
-Точно, точно! – заверили они её. А Стэйбл прибавил: «ты еще красивее, чем раньше!». Редхарт порозовела от такого комплимента, но тут же привела себя в форму и сказала обоим:
-Ладно. Мне ваша помощь нужна. Но давайте сначала зайдем за Скрю.
-Да, конечно, — кивнули оба. И тут Хорс воскликнул:
-Точно! Вот я думал насчет Скрю. А что, если я знаю, чем она больна?
Редхарт и Стэйбл переглянулись:
-Шизофрения? – предложила медпони.
-Нет. Всё еще проще, — доктора так и пробивало на смех, — я всю неделю над этим думал, и вы не поверите: решение лежало у нас под самым носом! В самом названии болезни, а мы так и не поняли!
У Стэйбла невольно подкосились копыта. Болезнь?
-Ты серьезно? Хорс, говори давай!
-Всё очень просто! Даже гениально. У Скрю… — он выдержал драматическую паузу в двадцать секунд, пока Стэйбл не крикнул:
-Ну?!
-…Волчанка!
Редхарт наморщила лоб. Стэйбл лихорадочно соображал, вспоминая медицинский справочник.
-Поражения почек нет, — первой спустя три минуты подала голос Редхарт.
-Сыпи тоже нет, — добавил единорог.
-И с сердцем у неё всё отлично. Носится как угорелая.
-Можно списать её состояние на психоз, но судорог у неё я не заметил.
-И с анализами у неё всё в порядке…
-Стойте! – остановил их Хорс, — я пошутил! Вы что не поняли? Скрю… волчанка! Ну вы понимаете, да? Скрю и волчанка!
Его глупая улыбка была встречена парой хмурых взглядов. Подытожила общее со Стэйблом мнение сестра Редхарт, спросившая на полном серьезе:
-Хорс, что за бред ты несешь? – она и Стэйбл пошли себе дальше, невзирая на слабые попытки рыжего оправдаться, что это смешно.
-Ой да ладно вам! Ну смешно ведь! – они только ускорили свой шаг, и Хорс, понуро опустив голову, пошел по своим делам.
Скрю нашлась быстро. Неизвестно, решила ли она поиграть в «прятки» с докторами, но её выдал писк резиновой уточки.
-А вот и наша красавица! Подойди сюда, — Редхарт поманила её к себе, и пони послушно сдала назад.
-Редхарт, пожалуйста, — попросил Стэйбл. Она вздохнула, вытащила кусочек печенья из своего халата и помахала им перед носом игривой кобылки. Сработало. Игрушку она бросила и последовала за ней, виляя хвостиком и пытаясь её поймать. Редхарт прихватила уточку с собой и подождала, пока кобылка не получит желанное лакомство. А потом они втроем пошли на первый этаж.
С того самого дня, когда Стэйбл принял первые роды, прошло не так уже и много времени, но скука всё больше и больше одолевала доктора. Единственное, что его тревожило все эти месяцы – это шкатулка Скрю. Но к ней никак нельзя было подобраться. Никаких надписей. Никакой истории. Стэйбл посетил местную антикварную лавку, но ответа там не нашел. Продавец просто развел копытами, и на этом поиски были завершены. Вернее, отложены, до лучших времен – например, до отпуска, который будет еще ой как нескоро. Хотя и там Стэйбл не знал, с чего ему стоит начать.
А еще он заметил – с немалым для себя удивлением – что у него выработался некоторый иммунитет к чудачествам своей подопечной. То есть, он стал заботиться о ней всё больше, и при этом она не была той пони, которая бы заставила его краснеть, соверши он что-нибудь глупое, или если что-то глупое совершит она, что случалось гораздо чаще. И вполне возможно, что Скрю единственная кобылка в своем роде, которая могла позволить себе бесцеремонное отношение к нему. Что неудивительно – она же больная, ей можно обхватить ноги доктора передними копытами и не давать ему пройти. Можно заставить его захрипеть от восторга, прыгнув на него всем своим весом. Она могла не пускать к нему других пони, рыча на них… в общем, жизнь предоставляла уникальную возможность поизмываться над лечащим врачом без риска для собственного здоровья. Всё же она делала это не со зла. Просто чтобы разбавить его скучные деньки.
И этот день он целиком и полностью мог бы посвятить Скрю. Прогулка по территории больницы, подвижные игры и немного занимательного обучения простейшим и важнейшим для каждого пони вещам – что может быть интереснее? Редхарт пошла готовиться к «очень важному событию», так что им никто не мешал. Стэйбл выложил перед ней кучу карандашей, лист бумаги и терпеливо ждал, пока она что-нибудь нарисует. Получалось у неё не очень – что-то на уровне детской наскальной живописи. Палочки вместо деревьев, козявки вместо пони и желтый солнечный кружок.
-Оу, — Стэйбл посмотрел на рисунок. На нем была козявка, похожая на Скрю, рядом с кучей козявок с треугольными ртами (наверное, это волки) на фоне лесных палочек Вечнодикого леса.
-Наверное, ты скучаешь? – Скрю в ответ кивнула и взяла в зубы оранжевый карандаш. Так рядом с голубой козявкой появилась еще одна.
-И кого ты нарисовала, Скрю? – доктор присмотрелся, — это я, да?
Кобылка закивала. Стэйбл ей улыбнулся в ответ и обратил внимание на еще одну странную конструкцию из кривых палочек. Похоже на домик. Только что он делает в лесу?
-Эй, Стэйбл, — из-за двери показалась мордочка Хорса, — пойдем обедать? О, привет, Скрю.
Кобылка звонко гавкнула в ответ. Доктор кивнул и потрепал по голове кобылку
-Умница. Порисуй еще что-нибудь, я скоро приду.
Двери клиники широко распахнулись, из неё вышла пара единорогов. Перебросившись парой фраз, они всё же решили не идти в «Сладкий уголок». Вместо этого они зашли в кафе под открытым небом и заказали по бутерброду с ромашковым чаем. Хорс рассказывал Стэйблу про Лас-Пегасус, город греха, игральных автоматов и дешевого пойла по пять битов за бутылку, и только потом начал расспрашивать про дела в Понивилле. Но ответить ему было нечего: всё хорошо, Скрю в порядке, Редхарт веселится, а…
-А как там Фырцше? – спросил Хорс, отложив на минутку свой обед.
-Плохо, — коротко ответил Стэйбл.
На этом разговоры о Фырцше прекратились, потому что Хорс бросал подозрительные взгляды на проходящих мимо пони.
-Что такое? – спросил его коллега.
-Стэйбл, не оборачивайся. Они смотрят.
-Кто?
-Молодые и красивые. За столиком. Сок пьют. И смеются.
-А почему они на нас смотрят? – Стэйбл решил всё-таки мельком глянуть на них. -Я не знаю, честно, — Хорс поежился, — тебя это не пугает?
-Пугает? Хорс, это цветочницы. Ты их знаешь лучше меня.
-Ну, Лили нормальная, — сказал единорог, — а остальными я как-то не интересовался. Но что им нужно от нас? Они смеются и смотрят. Они обсуждают нас?
-Хорс, — Стэйбл тяжело вздохнул, — я не думаю, что они смеются над тобой. Над тобой точно нет. Другое дело – это твоя борода и твоя куртка.
Хорс умоляюще поднял на него глаза.
-Без тебя они выглядят гораздо лучше, — признал Стэйбл.
-Добрый день, — Хорс чуть не подавился бутербродом. Земная красногривая кобылка с меткой в виде розы подошла к ним и поздоровалась. Стэйбл промямлил «здрасьте», а Хорс некоторое время буравил её ошарашенным взглядом. Так что кобылка взяла инициативу на себя:
-Меня зовут Роузлак, — с нежной улыбкой она махнула копытцем в сторону своих подруг, — а там Дейзи и Лили. Они мои подруги. А вы доктор Стэйбл?
-Ага, — вырвалось у Хорса. Кобылка выразительно посмотрела на него. Хорс еще сильнее сжался и ткнул копытом в сторону коллеги, — он.
Стэйбл закивал. Что-то ему подсказывало, что эта пони – со всей своей притягательностью и ангельским голоском хочет задавить его самооценку до состояния полного нуля. Или не хочет, и единорог сделает это самостоятельно
-Вы знаете, у меня очень серьезные проблемы, — проворковала она, не обращая внимания на пораженного до глубины души Хорса, — со здоровьем. Я простая пони, которая очень любит цветочки. Но в последнее время я себя так странно чувствую…
-Это плохо, – вырвалось у доктора. Рыжий единорог быстро закивал в подтверждение его слов. Но цветочница Хорса проигнорировала и продолжила перечислять свои болячки.
-Оу, — Стэйбл почесал голову, — симптомы довольно неоднозначные. Роузлак…
-Ой, да можно просто «Роза», — заулыбалась кобылка.
-Ну да. Роза. Я не смогу так сразу определить, что с вами. Но если вы зайдете к нам завтра, то…
Стэйбл не закончил. С немалым для себя удивлением смотрел, как к его копыту на круглом столе прикоснулось маленькое и хрупкое копыто цветочной пони. Челюсть Хорса медленно опускалась на стол. Дальше речь доктора превратилась в бессвязное эканье и аканье, но Роузлак свое копыто так и не убрала. Более того:
-Я даже не знаю. У меня такой плотный график. Может, зайдешь ко мне? Здесь недалеко.
Единорог хлопнул глазами. Когда она успела перейти на «ты»?
-И ко мне, — что-то тут было не так. Еще одна пони-цветочница схватила его за переднее копыто. И третья пони обхватила обоими копытами заднюю ногу.
-И про меня не забудьте доктор. Я так больна!
-Хорс, на помощь!!! – заголосил Стэйбл. Если он надеялся, что его коллега поведет себя куда адекватнее, чем эти три кобылы, то он ошибался. Хорс с воплем перевернул стол и набросился на розовую кобылку с цветочком, прижав её к земле и врезав копытом по морде. Даже толком не успев этому удивиться, Стэйбл освободился от цепких копыт цветочных пони и сорвался на галоп. Хорс ускакал в обратную сторону – зря, и ему предоставлен уникальный шанс подумать о собственной ничтожности. В одиночку.
За ним никто не гнался.
А вот Стэйблу пришлось изрядно побегать по городу. И к ужасу для себя он осознал, что количество бегущих за ним кобыл увеличивается в арифметической прогрессии. Разноцветные кобылки, молодые и не очень – они все невольно участвовали в забеге за ним, даже не зная, для чего это было собственно нужно. Или…?
«О нет. Нет-нет-нет», — мысленно повторял про себя единорог, прячась в соседних кустах. Шумная толпа кобылок пронеслась совсем рядом. Пытаясь успокоить расшалившееся от веселой пробежки сердце, он не сразу заметил черного пегаса. Тот с ужасно забитым и запуганным видом, потрепанный и взъерошенный, прятался рядом с ним.
-Они все сошли с ума, — прошептал он, бросив взгляд на товарища по несчастью.
-Ты хоть улететь можешь, — буркнул Стэйбл. Он еще прислушивался к крикам разгоряченных кобыл. Судя по всему, город погружался в бездну хаоса и разврата. Из окон вылетали стулья и столы, а из дома далеко за площадью уже вовсю темнел густой дым с отблесками пламени.
-Ага, щас. Небо простреливают Флиттер и Клаудчейзер. Безумные кобылы повсюду.
Стэйбл в панике выглянул из-за кустов. Вроде всё было в порядке.
-Я попробую пробиться к больнице.
-Удачи, чувак, — без всякого энтузиазма ответил пегас. Судя по всему, он надеялся отсидеться здесь.
Стэйбл резко рванул в сторону парка. Он не оглядывался, слыша за собой топот десятка кобыл. За его спиной свистели крылья, и копыта алчных фурий жадно тянулись к нему в порыве страсти.
-Нет! – ему оставалось метров сто или сто пятьдесят до больницы, как его подхватили копыта и подняли вверх, невзирая на его яростные попытки освободиться. Он видел перед собой множество разноцветных кобылок, что смотрели на него с поистине животным интересом. Настолько животным, что дружно свесили языки, оскалив зубы.
И тут Стэйбл понял, что копыта отпустили его, а он летел всё дальше и дальше, в темноту…
-Стэйбл, — его пихнули в бок. Стэйбл открыл глаза. Увидев перед собой раздосадованную мордочку Розы, он невольно попятился.
-А…
-Ты что, спал? – Хорс нахмурился, стоило карамельному единорогу поправить опавшие очки.
-Я? Нет! Ну то есть…
-Он уснул, — недовольно всхрапнула Роузлак.
-Я задумался, — буркнул он в ответ. Странно это. Он не чувствовал себя особенно уставшим или заспанным. Кажется, он слышал, как пони-цветочница рассказывает ему о симптомах своей предполагаемой болезни, а потом… потом… хрр…
-Ну вот, ты опять уснул! – воскликнула она.
-Нет! Я вас слушаю, мисс Роузлак!
-Нет, вы издеваетесь над больной! Всего хорошего, — кобылка махнула хвостом напоследок, чуть не сбив им чашку Хорса, и ушла, возмущенная и разгневанная, к своим подругам. Рыжий единорог умоляюще посмотрел на своего товарища.
-Стэйбл, ну зачем? – только и спросил он.
-Что «зачем»?
-Ну… ладно, неважно, — Хорс шмыгнул носом, — наверное, это мой вечный облом. В конце концов, Роза к тебе обратилась, а не ко мне.
А Стэйбл выразительно посмотрел на него. Ну да, небритое рыжее нечто в черной косухе. Идеальный диагност.
Еще один идеальный рабочий день в Понивилльской клинике пролетел быстро и почти незаметно.
-…Перелом серьезный. Придется вам пару дней полежать у нас, пока кости не срастутся. Никаких полетов, да.
-…Эээ, миссис Смит, пройдите в кабинет доктора Хорса, он с удовольствием сделает вам клизму. А если спросит, где я, то я ушел на важный разговор с доктором Брэйнсом. Хорошо?
-…Умница. Но запомни, что много таблеток есть нельзя. Даже если это аскорбинки.
-…Хорс, не смотри на меня так.
-…Скрю, фас!
И так далее. Самое интересное началось, когда Стэйбл услышал странный шум в коридоре. Складывалось такое ощущение, будто сестра Редхарт снова забила на все предписания главврача и решила прокатиться на роликах по строительным лесам. Но нет. Кажется, она решила приготовиться ко «Дню больших дверей» в клинике Понивилля со всей возможной серьезностью. Так что две медпони, Свити и Тенди, тащили на своих спинах носилки, на которых вальяжно развалилась старшая медсестра. Кажется, на её передних копытах было что-то написано.
Стэйбл даже не стал ничего спрашивать. Кавалькада медпони прошла себе дальше, и позади неё он заметил черного единорога.
Последние два месяца пролетели для профессора Фырцше… мягко говоря, нева. За это время здоровье старого жеребца заметно ослабло из-за опухоли. Если раньше он более-менее хорошо двигался, то теперь он не мог пройти пять-десять шагов, не испытывая при этом мучительную боль. И несмотря на свое состояние, профессор еще больше истязал его своими ночными работами (судя по всему, что-то писал во время отбоя) и чрезмерным использованием магии в силу своего нежелания что-то трогать копытами.
-Профессор? – Стэйбл подошел к нему. Фырцше покачивался от усталости. Его осунувшийся взгляд смотрел на доктора снизу-вверх, и усатый жеребец тряс головой, словно пытаясь привести себя в порядок. Доктор вздохнул:
-Вы сегодня спали?
-Сон – это бессмысленная трата времени, — ответил он, — а у меня его осталось не очень много.
-И будет еще меньше, если вы не будете спать, — Стэйбл вздохнул. Фырцше выдавил на своей мордочке что-то, похожее на ухмылку.
-Вообще-то ко мне пришло очень интересное письмо. От моего старого знакомого.
-Что-то случилось?
-Ну… — Фырцше задумался, — сложно сказать… то есть, ничего особенного не случилось, но я вспомнил про Скрю. Может, вам это будет интересно, но мой старый знакомый – очень толковый музыкант.
-Хорошо, — Стэйбл заинтересовался, — давайте я вас провожу в палату, и вы всё о нем расскажете.
-Орлейф Моро Готчок, — почти торжественно произнес его полное имя Фырцше, и сразу же уточнил: — грифон. Слышали о нем?
-Нет, — честно признался Стэйбл. Он сидел у кровати профессора и поправлял под ним подушку.
-И зря. Он виртуоз. Частенько колесит по Эквестрии, после того как его выгнали из Грифонии.
-А за что?
-Продался, — вздохнул профессор, — точнее, так говорят. Играет не то, что нужно его стране. Он пианист, а этот инструмент в Грифонии не в почете. Слишком новомодный, боевые марши на нем не сыграешь и в атаку с ним не пойдешь. К тому же, грифоны уважают железную дисциплину и точные лейтмотивы, а у него с этим проблемы. Он не хотел играть военные марши, отбивать такт на барабанах или играть на волынке в строю. Собственно, он и в армию даже не попал – по здоровью. Таких грифоны презирают. Так что Орлейф уехал в Эквестрию.
-А что со Скрю?
-У Орлейфа хорошая память на музыкальные произведения, — заметил Фырцше, — думаю, он сможет рассказать, что за мелодия играет в её шкатулке.
-Хм… но разве её играли не один только раз?
-Да. Только там был я. И Готчок тоже был. Я как сейчас помню, — Фырцше наморщил лоб, то ли от размышлений, то ли от вспышки боли, — он еще внимательно так слушал. И знаешь, что сказал?
-Что же?
-«Я никогда не видел, чтобы пони так играл на моем фортепиано», — произнес он, прикрыв глаза, — оно у него было особенным, не для пони. Клавиши слишком тонкие, для грифоньих коготков… Стэйбл? – он открыл глаза. Доктор смотрел в окно.
-Что-то случилось?
-Я не знаю, — Стэйбл вздохнул: — мне кажется, что мы приближаемся к разгадке вплотную.
-И это ведь хорошо? Ну правда же, хорошо?
-Да, хорошо. Но я не знаю, что с ней случится потом.
-С разгадкой?
-Со Скрю, — пояснил молодой единорог: — если её выпишут, то куда она пойдет?
Фырцше промолчал. Хотя спустя пару секунд он все же заметил, что любая пони найдет свое призвание.
-Я тоже так думаю. Хотя у неё нет никакого образования. Она нигде не училась, а всё, что она умеет… мнда.
-Может, ей от родителя достался музыкальный талант? – предположил профессор: — Брэйнс никогда не думал посадить её за какой-нибудь инструмент? Что-нибудь попроще? Барабаны, гармошка, треугольник?
Стэйбл покачал головой. Нет уж. Фортепиано бы неплохо смотрелось в комнате отдыха, но Брэйнс бы этого точно не допустил.
-Я вот думаю, может её родители живы? – вслух озвучил свою мысль Стэйбл, — может, она и правда случайно потерялась, а они бы… хотя, нет. Или живы? Может, они бы смогли её забрать? Хотя, наверное, плохая идея. Фырцше?
Но профессор уже заснул. Редкая удача. Боль ненадолго его оставила, чтобы дать полчаса или даже час нездорового тревожного сна. Лучше его не беспокоить. Стэйбл тихо вышел из палаты и, осмотревшись, пошел в первый этаж, в приемную. До конца рабочего дня осталось не больше получаса, поэтому доктор резко развернулся и потопал в свой кабинет. Им овладевали странные, непонятные мысли. Наверное, он сходит с ума. Или что-то в этом роде.