Необычное нововведение

Не пытайтесь проделать это в вашем боулинге

Знаете ли вы, что такое величайший пример позитивного мышления?

В моём случае это означает взять на себя ночные дежурства в больнице и при этом надеяться на то, что за это время ничего не случится, и я смогу спокойно поспать, никем не потревоженная.

Всё началось, когда я повстречала сестру Свитхарт в раздевалке. Счастливая, она как раз собиралась уходить, чтобы продолжить наедать бока где-нибудь ещё. Когда я зашла в комнату, она как раз разглядывала в зеркале свои фланки. Ну, по крайней мере, я не застала её за рассматриванием какого-нибудь журнальчика, заполненного фотографиями пегасок, вооружённых огромными разнокалиберными пушками. Если верить Нёрсори Райм, Свитхарт имела привычку делать это где угодно и когда угодно.

— Привет! — сказала она мне. — Ночная смена?

— Ага. Я и Нёрсори. Сегодня было что-нибудь необычное?

Захлопнув дверцу своего шкафчика, она покачала головой:

— Неа. Берри Панч случайно съела таблетки, прописанные её дочери от СДВГ ^[1], но как только ей смогли померить давление, не используя паровозный манометр, её сразу же выписали.

— С каких это пор у её дочери СДВГ? У неё много проблем, но СДВГ к ним явно не относится. А вот у дочери Дёрпи Хувз…

— Угу, знаю, — буркнула Свитхарт. — Та кобылка с картофелиной?

Она фыркнула:

— Как бы то ни было, нескучной тебе ночи. Моя-то определённо такой и будет.

Подмигнув, она, наконец, ушла.

Отмахнувшись от неё, я открыла шкафчик и достала медицинскую шапочку. Спустя пару секунд дверь распахнулась и появилась Нёрсори Райм. Она прошла на середину комнаты и свалила свои седельные сумки прямо на пол.

— Привет! — сказала она. — Мне сейчас попалась Свитхарт, она выглядела просто безумно счастливой.

— Берри Панч, — ответила я. — Она снова приняла не те таблетки.

— Ну, возможно, это означает, что ничего более чудного сегодня не случится, — сказала Нёрсори. — Я займу кушетку.

Знаете, ночи, когда в больнице буквально ничего не происходит, и в самом деле случаются. Тогда мы просто обходим её несколько раз, проверяя, все ли наши пациенты ещё дышат. Но это обычная психология: запоминаются лишь бессонные ночи, когда, например, некий пони неожиданно воскресает прямо в морге, успешно преодолев последствия неудачной попытки частичной декапитации, или же мы пытаемся отыскать способ помочь целой куче жеребят, одновременно страдающих диареей.

— Рэдхарт?

— Что?

— Ты спишь?

Я вздохнула:

— Пытаюсь. Ты моложе меня и привыкла полуночничать, так что тебе меня и будить.

— Помнишь пациента, который оказался чейнджлингом? — спросила Нёрсори, приподнявшись на кушетке.

— Конечно, — ответила я, зевнув. — Не каждый день выдаётся возможность залезть в вентиляционную систему, чтобы пальнуть транквилизатором.

— Вообще-то, это я тогда лазила в вентиляцию, — буркнула Нёрсори. — Не говоря уж о том, что Свитхарт нарочно меня подстрелила. Я до сих пор так считаю.

— Я почти уверена, что она просто промахнулась…

— Когда первый дротик застрял в моей гриве, она выстрелила ещё раз, — вздохнула Нёрсори Райм. — Не могу сказать наверняка, но это могло быть сделано нарочно.

— Может быть.

Неожиданно мне в голову пришла настолько дурацкая мысль, что я просто не могла не поделиться ей с коллегой:

— Знаешь что? Ты единственная на свете колыбельная, спасающая пони от сна.^[2]

— О, заткнись, — Нёрсори отвернулась к стене.

Внезапно снаружи послышался какой-то шум и голоса предположительно нескольких пони, о чём-то яростно спорящих. Ночь перестала быть томной.

Я встала и покинула комнату, готовясь встретить всё, что припасла для нас жизнь. В данном случае, это были трое жеребцов, сопровождавших высокую кобылку, на вид совсем ещё подростка. Все четверо что-то обсуждали, бурно, но довольно невнятно. По тону их голосов и запаху я поняла, что все они пьяны, и это было особенно удивительно, учитывая, что кобылка была, похоже, беременна.

Жаль, что со мной нет Нёрсори, она бы не дала мне сорвать на них свою злость за столь безответственное поведение. С другой стороны, она вполне могла взять и оттяпать кобылке ноги, просто чтобы добраться до её сонной артерии.

— Прошу прощения! — сказала я, откашлявшись.

Прошло некоторое время, прежде чем они перестали пререкаться и посмотрели на меня. Кобылка пошатнулась и, задыхаясь, уселась прямо на пол. Я сразу же сделала себе мысленную заметку вызвать акушеров, на случай, если её дитя решит, что мамочка слишком тупа, чтобы остаться с ней ещё хоть на минуту.

— Так, полагаю, вы хотите знать, кто из вас отец, но вы что, не могли прийти с этим в течение дня? И трезвыми, раз уж на то пошло.

Жеребцы неуверенно переглянулись, и один из них, светло-коричневой масти и бородатый, выступил вперёд:

— Уверяю, это, типа, просто недоразумение, чел.

— Я не чел, и я не уверена, что это можно назвать недоразумением.

Внезапно мне пришло в голову, что кобылка могла быть просто толстой. Тогда прощай моя репутация опытной медсестры.

— У нас была, типа, вечеринка после победы в турнире по боулингу.

Турнир по боулингу, да? Нёрсори наверняка назвала бы более точные цифры, но и так понятно, что в среднем, в каждом боулинг-клубе есть около четырёхсот различных объектов, о которые можно пораниться, особенно если ты пьян. И, конечно же, с момента вечеринки могло пройти некоторое время, достаточное, чтобы жеребёнок подрос.

— Ну, так что за проблема, чел? — спросила я его.

— Я объясню лучше, — быстро сказала кобылка. — Эти парни — идиоты.

— Это мы идиоты? — наклонившись к ней, сказал жеребец в солнцезащитных очках. — Если бы ты не была такой упрямой, мы бы тут не оказались.

— Это я была упрямой? — кобылка закатила глаза. — А кто сказал: “Держу пари, он у тебя там не поместится”?

— Так кто, в конце концов, это сделал?

— Ты подбил меня на это! — закричала кобылка. — Кроме того, ты до сих пор должен мне десять бит, сволочь.

— А если я предложу тебе засунуть в задницу кеглю для боулинга, ты это тоже сделаешь? — спросил жеребец, приподняв очки.

— Я уже это делала, — поморщилась кобылка, поглаживая живот. — Мой личный рекорд — три штуки, но я ещё над этим поработаю.

Так, думаю, я услышала достаточно.

— Ты, — я указала на жеребца в стильном костюме. — Все остальные заткнулись. Расскажи мне, что случилось, чел.

Пижон откашлялся:

— Ну, типа, Донни спросил Элли, а что если она засунет шар для боулинга себе в…

— Бутончик? — спросила я, вспомнив, когда здесь в последний раз звучало это слово. Я имею в виду кобылку, которую заклинило, когда она попыталась лизнуть себе… Ну, сами догадаетесь, что. Кроме того, мне и правда стоит начать собирать коллекцию всевозможных предметов, выуживаемых нами из различных полостей и отверстий. Картофелина положила бы ей отличное начало, но её слопала Рэйнбоу Дэш. Впрочем, думаю, с этой ролью прекрасно справится шар для боулинга.

— Так что же, он всё ещё там? — спросила я, подойдя к Элли и задрав голову, чтобы её осмотреть. — Ты не можешь его вытащить?

— Если бы могла, меня бы тут не было. Мы сумеем сделать это быстро и, эмм, потихоньку? — спросила она, покраснев. — Не хочу, чтобы об этом кто-нибудь узнал.

— Ну, твои друзья уже перебудили всех пони в больнице, — пробурчала я. — Но не волнуйся, мы постараемся сделать всё незаметно.

Я развернулась к выходу:

— Нёрсори, иди сюда! У нас проблема!

Она вошла в кабинет, но увидев Элли, замерла на полпути:

— Твою ж мать… — буркнула она, растягивая гласные. — С каких это пор ты беременна, дылда?

— Не твоё дело, коротышка, — Элли свысока посмотрела на Нёрсори. Учитывая, что будь они лесбиянками, той понадобилась бы лестница, чтобы приласкать подругу, это было отнюдь не фигуральное выражение.

— Что ты тут делаешь?

— Работаю.

Элли внезапно побледнела:

— Эмм, парни, может, типа, пойдём в другую больницу? Я почти уверена, что мы ещё можем отправиться в Мэйнхеттен и…

Трое жеребцов переглянулись:

— Я почти уверен, что у тебя всё будет в порядке, Элли, — сказал худощавый соловый жеребец. Мы подождём тебя здесь.

— Тогда отправляйся в процедурный кабинет, — сказала я. — Думаю, третий свободен?

— Конечно, — ответила Нёрсори Райм и ринулась открывать нам двери.

Чтобы добраться до процедурной, потребовалось некоторое время. Думаю, это потому, что ходить с шаром для боулинга между задних ног охренительно тяжело, не говоря уж о том, что Нёрсори, страстно желающая помочь — это не то, что хотелось бы видеть когда-либо в жизни.

— Ну так, — сказала я, чтобы Элли немного расслабилась, — вы двое знаете друг друга?

—  Мы, типа, одноклассники, — ответила Нёрсори, вытаскивая из ящика несколько шприцев. — Конечно, это уже не имеет никакого значения, поскольку я провожу большую часть своего времени здесь, а она растрачивает жизнь на вечеринки, боулинг и безответственные сексуальные похождения.

Она потыкала Элли в живот копытцем:

— Какой у неё месяц?

— Никакой, — буркнула я и начала вводную. — Девятнадцать лет, кобыла, шар для боулинга в вагинальном канале,  ПМ, ОНП.^[3]

— Я умру?  - уставившись на меня, спросила Элли.

— Только не от ПМ, — ответила я. — Просто завтра у тебя будет похмелье. Что же насчёт ОНП…

— Это означает “Охуительно Неловкий Пациент”, — перебила меня Нёрсори, — вот прямо такой, как ты, ведь ты всегда попадаешь в неловкие ситуации. Помнишь, как тогда, когда наш класс отправился на вечеринку и…

— Нёрсори! — воскликнула я. — Ей совершенно ни к чему это знать. Да и твой лексикон…

Эта девчонка и правда прошла долгий путь, работая со мной.

— Она засунула в свою киску шар для боулинга, — парировала Нёрсори. — Думаю, если она услышит пару ругательств тут или там, это её не шокирует.

— Может быть, но теперь мы должны вытащить его обратно. Есть идеи?

— Даже несколько, — взяв скальпель, сказала Нёрсори и предвкушающе ухмыльнулась.

— Я подумывала о том, чтобы вызвать кого-нибудь из Отдела Кройки и Шитья,^[4] сказала я, убирая скальпель подальше от Нёрсори. — Они обычно помогают кобылкам избавляться от жеребят, так что думаю, у них не будет проблем с жизнеспособным шаром для боулинга.

Нёрсори кивнула:

— Тоже думала об этом... По крайней мере, шар не будет так вонять.

— Останься с ней, — сказала я. — Схожу за помощью.

— Хорошо.

Я отправилась наверх, размышляя, кто сможет нам помочь. Пони из родильного отделения, как правило, просто милашки, пока ты не разбудишь их посреди ночи. Интересно, кто из ночной смены сейчас на первом этаже... Доктор Стэйбл? Да, кажется он. Ну-ка, посмотрим, чем он занят.

— Стэйбл? — спросила я, постучав в дверь его кабинета. — Вы спите?

— Нет! — раздался из-за двери слегка раздражённый голос. — Несколько минут назад припёрся пьяный игрок в боулинг и спросил меня, знаю ли я какой-нибудь хороший бордель.

— Я тут насчёт извлечения шара для боулинга из кое-чьей вагины. Не хотите помочь?

Дверь мгновенно распахнулась.

— Ведите.

Когда мы вернулись в процедурный кабинет, Элли подпрыгивала на месте, а Нёрсори наблюдала за ней, сидя на медицинской каталке. Не знаю, за чем я их застукала, и не уверена, что хочу это знать.

— Что тут происходит? — сходу спросил доктор Стэйбл. Похоже, он лучше ориентируется в подобных ситуациях, чем я.

— Мы надеялись, что заставим его выпасть, — ответила Нёрсори. — По крайней мере, думаю, он сместился ближе ко входу.

— Точняк, я аж два раза кончила, — отдуваясь, пробормотала Элли.

— А вот без таких подробностей можно было и обойтись, спасибо, — со стоном сказала Нёрсори. — Ты никогда не могла удержаться от обсуждения своей половой жизни с пони, которым на неё наплевать.

— В отличие от некоторых, у меня есть шар для боулинга, застрявший в манде, и здоровые потребности! — воскликнула Элли.

Нёрсори закатила глаза:

— Скорострел!

— Мелкая фригидная сучка!

— Пулемётный оргазм!

— Пещерный тролль с Крайнего Севера!

— Довольно! — прервал их доктор Стэйбл. — Нёрсори иди на… в смысле, найди себе пациента. Ты… Ложись, а мы что-нибудь придумаем.

— Что это с ней? — спросила я, когда Нёрсори ушла. — Она никогда себя так не вела. Я имею в виду, мы, конечно, немного её испортили, но с пациентами она всегда была любезна.

— Ну, было у нас однажды кое-что во время школьной поездки, когда мы напились, но ничего хорошего из этого не вышло… Что вы собираетесь делать, доктор? — спросила Элли, повернув голову и увидев Стэйбла, левитирующего пару резиновых перчаток.

— Попытаюсь выудить его, — ответил он. — Или стоит поручить это Рэдхарт? Её копыта меньше моих.

— А вы не могли бы, типа, использовать магию или ещё чего? — спросила Элли. — Мне было бы более комфортно.

Доктор Стэйбл смутился:

— Мне очень трудно левитировать объекты, которые я не вижу.

В поисках влагалищного зеркала, я открыла стеклянный шкафчик. Нашлось сразу несколько, все простерилизованные и упакованные по отдельности.

— Ну, вы можете взглянуть на него, док…

— За что вы меня так ненавидите? — всхлипнула Элли.

— Тебе не стоило засовывать туда шар для боулинга, — ответила я. — Тогда нам не пришлось бы мучаться, пытаясь на него посмотреть.

— А как насчёт рентгена? — спросила Элли.

Мы с доктором Стэйблом переглянулись:

— Может сработать, — сказал он.

Но не успели мы покинуть процедурный кабинет, как снаружи послышался какой-то шум. Я открыла дверь, чтобы посмотреть, что происходит.

Лучше бы я этого не делала.

Встречаются пациенты, которые не хотят, чтобы мы реанимировали их, если возникнет такая необходимость. Но есть одна пегаска, которая, случись с ней чего, будет задушена подушкой на месте. И, к сожалению, она была здесь.

Нетвёрдой походкой по коридору шествовала Клауд Кикер. На её шёрстке виднелись большие проплешины. Кожа на них была ярко красного цвета. Не похоже, что это её хоть как-то волновало.

— Брохуф! — заорала она парням из боулинга. — Всем чмоки! Еее! Брохуф!

Встав посреди коридора, она гордо улыбнулась:

— Кобылки и джентелькольты, я оттрахала осьминога!

Парни заулюлюкали и захлопали в копыта. Ну, есть много вещей, которыми можно гордиться, и стандарты Клауд Кикер в этом плане не особенно высоки. Раз, а то и два в месяц она попадает в больницу с алкогольной интоксикацией, а иногда просто заходит к нам попросить что-нибудь из сильных обезболивающих, если ей захочется кайфануть.

Ладно, признаю, я переборщила. Мы вовсе не хотим её задушить. Но я слыхала, что хирурги сговорились “случайно” стерилизовать её, попадись она им в копыта.

— Что, чёрт возьми, здесь происходит? — поинтересовался доктор Стэйбл.

— Я нашла себе пациента, — запыхавшись, сказала, подбежавшая к нам, Нёрсори Райм.

— Это не пациент, а тупиковая ветвь эволюции, — ответил доктор. — Что с ней произошло?

— Я трахнула осьминога! — крикнула пегаска.

— Она помогала Флаттершай с транспортировкой контейнера с больным осьминогом, — проигнорировав Клауд Кикер, сказала Нёрсори. — Флаттершай не уверена точно, что именно та попыталась сделать, но, что характерно, осьминогу это явно не понравилось. О, и похоже, он был ядовитым.

— Ядовитым? — переспросила я. — Это смертельно?

— К сожалению, нет, — ответила Нёрсори. — Как правило, пострадавший начинает чувствовать головокружение, что мы сейчас и наблюдаем.

— И что с того? — пегаска покачнулась. — Оно того стоило.

Внезапно она содрогнулась и её вырвало на пол.

— Рвота — это следующий симптом, — сказала Нёрсори. — А за ней будет кровавый понос…

Она умолкла и посмотрела на Клауд Кикер:

— Пожалуй, стоит отвести её в туалет.

— Этот пол переживал и худшие времена, — буркнула я, наблюдая, как Нёрсори утаскивает пегаску прочь. — Как думаете, ей понадобится после этого переливание крови?

— Скорее всего. Какая у неё группа?

— Полагаю, C₂H₅OH,^[5] — я пожала плечами. — Понятия не имею. Когда вернётся Нёрсори Райм, мы просто попросим её отвести Клауд Кикер в палату и дать ей воду, кровь и новые мозги, в общем, всё, что необходимо, и хватит на сегодня. Между прочим, нас всё ещё дожидается шар для боулинга.

Когда мы вернулись в процедурный кабинет, Элли, расставив ноги, сидела на стуле. Она что-то бормотала про себя с закрытыми глазами.

— Что это ты делаешь? — спросила я.

— Медитирую. Это должно достаточно расслабить мои мускулы, чтобы я смогла выперднуть его наружу.

Ну… Это что-то необычное. Пациент, чья идея может сработать.

— Ну и как, получается?

— Я едва не описалась. Кстати, ничего, что я, эмм... облегчилась в красное ведёрко?

— Мудрый выбор, — буркнула я. — Это ведро для биомедицинских отходов.

Нда, учитывая, что утилизаторы, отвечающие за него, были у нас только вчера, нам придется убрать его в холодильник и подождать две недели, прежде чем они снова зайдут, чтобы вынести наш мусор.

По крайней мере, Нёрсори теперь знает, что для этого существует отдельный холодильник. Когда она только присоединилась к нашей команде, мы как-то обнаружили в общем холодильнике красное ведро, полное использованных игл и носовых платков, покрытых соплями парня, только что вернувшегося из Зебрики, прямо рядом с каким-то диетическим дерьмом, на котором в те дни сидела Колдхарт. В итоге чтобы всё продезинфицировать, нам пришлось вызвать несколько пони с огнемётами.

— Ну ладно, — буркнул доктор Стэйбл, включая рентген. — Давай-ка посмотрим, что у тебя там.

Элли стояла прямо за аппаратом. В её тазовой области явно просматривался большой сферический объект. Я ничем не могла помочь, но отметила про себя, что у неё симпатичные длинные бедренные кости. Вот, значит, в чём основная причина её высокого роста.

— Так, я его вижу, — сказал доктор Стэйбл и его рог засветился. — Посмотрим, смогу ли я вытащить его наружу.

— Вы дотронулись магией до моей матки, — мурлыкнула Элли. — Я собираюсь найти кольтфренда-единорога только потому, что он сможет так делать. Или, может быть, вы свободны?

— Обычно я не завожу отношений с пациентками, — усмехнулся доктор Стэйбл. — Кроме тех, кто в моём вкусе.

— А какие в вашем вкусе?

— Высокие, голубоглазые, с голубыми гривой и хвостом… — ответил доктор, повнимательней присмотревшись к Элли.

Я откашлялась:

— Прошу прощения, но лучше бы вам сосредоточиться на шаре. Не хотелось бы вместо него нечаянно вытащить почку или ещё что-нибудь.

— Да вы издеваетесь! Это возможно? Тогда давайте внимательно и аккуратно поставим в этом деле точку.

— Ага, и закончим, наконец, эту ночку, — пробормотала я, — как ты вообще растягиваешься на такую ширину? Видела бы твоя мама, чем мы тут занимаемся. Чтобы такое провернуть, наверняка ее дочка сделала бочку.

— Тсс, думаю, я его подцепил, — прошептал Стэйбл, нацелившись рогом на её задницу. — Ещё немного…

— Ай! — Элли вздрогнула, и на её глазах показались слёзы. — Больно!

— Постарайся продолжить медитацию, — сказала я. — Ты так зажала его, что доктор ничего не может сделать.

Сказав это, я сразу вспомнила, как мы с Нёрсори пытались помочь скрюченной Блоссомфорт. Как вы можете видеть, способность расслабляться спасает пони от кучи проблем.

— Если я помедитирую ещё немного, я кончу! — повысила голос Элли. — И тогда я всё тут уделаю, если не верите, спросите Нёрсори.

Магия доктора Стэйбла дала сбой. Похоже, он представил себе, как это будет.

Элли покраснела и смущённо улыбнулась:

— Знаете, как трудно было отчистить её гриву после этого?

— Не знаем и знать не хотим, — вздохнула я, закатив глаза. Ну вот, теперь при виде Нёрсори, я всякий раз буду представлять себе эту картину, а видимся мы часто, ведь, как правило, мы дежурим вместе.

— Ладно, неважно, — сказал доктор Стэйбл, снова зажигая рог. — На этот раз я его вытащу.

— Кстати, неплохо будет, если от этих воспоминаний ты возбудишься. — сказала я. — Немного смазки не повредит.

— Ага… Ааа! — Элли вскрикнула, когда Стэйбл потянул шар своей магией. Однако ничего не вышло. Он был совсем близко, но тут у неё случилась серия мышечных спазмов, которые не только затруднили Стэйблу работу, но и загнали шар обратно на ту же глубину. Но доктор не сдавался.

Внезапно послышался звук открываемой двери. Я обернулась и увидела ковыляющую к нам Клауд Кикер. Её глаза налились кровью, а шёрстка насквозь пропиталась потом и рвотными массами.

— Привет! — крикнула она. — Тут что, снимают порно? Как видите, слухи о моём кровавом поносе были сильно пре…

Её речь была прервана диким криком Элли и чем-то похожим на звук пробки, вылетающей из бутылки с шампанским. Я обернулась к ней и увидела влажный блестящий шар для боулинга, вылетевший из-под её хвоста. Стэйбл пригнулся, а шар, пролетев над его головой, отскочил от стены и врезался Клауд Кикер прямо в лицо, отчего ту просто вынесло из комнаты.

— Блин, — буркнула Элли, услышав, как пегаска приземлилась на пол где-то на другом конце коридора.

— Ты была права, — сказала я. — Ты и правда её уделала.

Я покинула процедурную, предоставив Стэйблу заботиться о пациентке. Он в этом весьма неплох, знаете ли. Когда я подошла к Клауд Кикер, около неё уже стояли Нёрсори Райм и приятели Элли.

— Чувак, а она, типа, в коме, — сказал один из жеребцов, потыкав пегаску копытом. Та выглядела довольно пугающе: на её лице застыла сардоническая ухмылка, в которой не хватало двух передних зубов. Думаю, что после этого каждый её миньет будет просто незабываемым.

— Что вы с ней сделали? — спросила Нёрсори Райм, подняв копыто Клауд Кикер и отпустив его, чтобы увидеть, как оно бессильно падает на пол.  - И что это за запах?

Она вздрогнула, и её передёрнуло от отвращения:

— Он напоминает мне о… Фууу!

— Шар для боулинга выбрал свободу, — ответила я. — И это именно то, о чём ты подумала. Так что держи свою гриву подальше.

— Так и сделаю.

Нёрсори неистово покраснела.

— Так что, мне забрать Клауд Кикер в отделение, или стоит вызвать катафалк?

Пегаска застонала и открыла один глаз, отчего окружающие с облегчением вздохнули. Она неуверенно огляделась вокруг, и её взгляд остановился на шаре для боулинга, мирно лежащем в уголке. Клауд Кикер подползла ближе и обнюхала его, а затем обняла, свернувшись рядом с ним калачиком.

— Ничто больше не разлучит нас, дорогая, — сказала она и нежно поцеловала шар.

Больничный коридор погрузился в тишину. Друзья Элли наблюдали за этой сценой со смесью неверия и отвращения.

Думаю, пора вмешаться в ситуацию.

— В отделение.

Я порысила к лестнице.

— Определённо в отделение. В конце концов, психиатрическое — это ведь тоже отделение.

Я посмотрела на любителей боулинга, Нёрсори и доктора Стэйбла, который только что вышел с Элли из процедурной:

— Все, кто здесь не работает — марш отсюда! Тут вам не цирк.

Я развернулась и направилась к лестнице, чтобы сообщить пони из психиатрического, что у них появился новый пациент. Или, может быть, сразу два? Я могла бы воспользоваться удобной кроватью, знаете ли.

Не говоря уже о том, что у них лучшие на свете цветные карандаши.

Примечание автора:

Нет, она остаётся в отделении. По крайней мере, до выхода продолжения, надеюсь, в 2018-м году.