Теперь ты Флаттершай

Рассвело, и сквозь тонкие кремовые занавески на окне её спальни пробились первые солнечные лучи. Солнце поднималось выше и выше, и они, подползая всё ближе к кровати, потихоньку заполнили комнату, словно вода, льющаяся в пустой бассейн. Просыпаясь, Анастасия подумала, что это утро — самое яркое изо всех, что ей довелось видеть в этом году: тёплый ослепительный свет сиял на стенах комнаты и покрытой лаком поверхности письменного стола. На нём стояло зеркало, отражающее всё тот же свет и заодно царящий на столе беспорядок: в основном завалы косметики в придачу к тетрадям и учебникам.

В настольном зеркале была видна расположившаяся напротив окна дверь, освещаемая утренней зарёй. На полу у кровати лежал пушистый розовый коврик, а на нём — пара милых уютных тапочек, которые мирно дремали, ожидая, когда хозяйка соизволит засунуть в них свои ноги. Рядом с кроватью были сложены в аккуратную стопку несколько запасных тёмно-синих шёлковых пижам, украшенных звёздочками и полумесяцами, а поверх них на боку лежала жёлтая плюшевая пони.

Это была пегаска с яркими янтарными крыльями и мягкой пушистой шёрсткой. У неё был длинный, свободно раскинувшийся розовый хвост и роскошная грива, закрывающая половину её милой мордочки с огромными зелёными глазами. На её губах играла ласковая улыбка, а симпатичные настороженные ушки были направлены прямо вверх. Каждый бочок плюшевой пони был украшен искусно вышитыми фигурками трёх бабочек с розовыми крыльями и голубым тельцем. Кобылка была прекрасна: у неё было такое невинное выражение лица, она выглядела такой застенчивой, но доброй, словно вся её красота и обаяние таились глубоко внутри, а не снаружи.

Это лошадку купил Анастасии её парень на семнадцатилетие, и она никогда не забывала об этом подарке. Он прекрасно знал, что она была давней поклонницей детского мультсериала “Дружба — это чудо” и почти всю свою жизнь увлекалась пони. Иногда этот день ей даже снился: вот она, сидя рядом с ним, вновь открывает коробку и, не в силах сдержать радостную улыбку, достаёт оттуда игрушку; такая счастливая оттого, что ей подарили её самую любимую пони. Чтобы ещё больше порадовать Анастасию, её друг повязал на шею Флаттершай красивый зелёный бант. Он помнил, что его девушка обожала этот цвет. Как-то он подарил ей и другую плюшевую пегаску — Рэйнбоу Дэш, но он знал, что изо всех героев мультсериала больше всего она всегда любила Флаттершай.

У Анастасии было много общего с её любимой пони: они обе были стеснительными, милыми, обожали животных и любили петь… даже несмотря на то, что она ещё ни разу не осмелилась спеть в чьём-либо присутствии. Если их что-то беспокоило, они обе предпочитали не подавать и вида. Почти все её любимые серии были посвящены Флаттершай. Когда её симпатичная мордашка появлялась на экране, Анастасия была не в силах удержаться от улыбки, даже в самые нелёгкие дни. Ничто не могло сравниться с радостью, которую она испытывала каждое субботнее утро, когда по телевизору шла новая серия о шести разноцветных поющих пони, Спайке и Старлайт Глиммер.

Наконец, вкрадчивый солнечный лучик коснулся её глаз и разбудил девушку окончательно. Недовольно застонав, она сладко потянулась и села в постели, бросив привычный взгляд в сторону окна. Ей в глаза бил ослепительный свет, и хоть она не могла этого видеть, она прекрасно знала, как красив мир по ту сторону занавесок. Почти каждое утро она слышала пение птиц, рассевшихся на широкой ветке прямо за окном; одни из них щебетали громче, другие тише, но их общая симфония звуков, льющихся из крохотных клювиков, неизменно достигала прекрасного крещендо. В ожидании этого Анастасия решила понежиться в постели ещё несколько минут.

Однако это утро чем-то отличалось от остальных. С самого пробуждения ей чудилось, что она слышит чей-то тихий разговор, совсем рядом, неподалёку. Это было странно; она понимала, что это не могут быть её родители: в то время когда их дочь только просыпалась, они обычно уже завтракали.

— Что это вообще такое? Ни разу не видала ничего подобного. Что скажешь, Анвин?

Слегка шокированная этими словами, Анастасия вновь уселась в постели. Этот голос не мог принадлежать кому-то с улицы, и уж конечно, кто бы это ни был, они не смогли бы увидеть её снаружи. Кто-то пытается снять её на камеру, может быть даже используя квадрокоптер? Она взглянула в окно, но вместо дрона увидела лишь пару малиновок, сидящих на ветке. Лишь прищурившись, она заметила, что их клювики открываются и закрываются, словно птицы разговаривают.

— Не знаю, Белла. Оно такое странное… и большое. Совсем не похоже на людей, которых мы привыкли видеть.

Анастасия ахнула от изумления. Птицы разговаривали! Не просто повторяли услышанные где-то слова, как попугаи, нет, они вели настоящую осмысленную беседу! Она знала, что малиновки не умеют говорить, это было просто немыслимо! Она с любопытством уставилась на птиц, не сводя широко распахнутых глаз с их клювов.

— Эм, Анвин? По-моему, оно нас заметило. Что… что нам делать?

Анастасия зевнула и потёрла глаза. Сбросив одеяло, она соскользнула с кровати, нащупала ногами тапочки, а затем вновь взглянула в окно; малиновки никуда не делись, но теперь они сидели на карнизе и не сводили с неё глаз, словно следя за каждым движением. Девушка попыталась убедить себя, что всё это ей просто почудилось, но, оглядываясь на окно, она всякий раз видела двух птиц, по-прежнему сидящих на карнизе. Они словно хотели, чтобы она впустила их в комнату или хотя бы поговорила с ними.

Внезапно, когда волосы упали ей на лицо... она заметила, что они изменили цвет. Они стали светло-розовыми. Анастасия как раз недавно выкрасила их (из натуральной брюнетки она стала рыжей) и теперь обеспокоенно подумала, что зря сэкономила на краске для волос; подобный цвет её не слишком устраивал. Как бы то ни было, она упёрлась ступнями в пол и попыталась засунуть их в тапочки. Тут же выяснилось, что цвет волос был не единственной её проблемой.

Было очевидно, что её ступни не помещаются в тапочки. Она раз за разом опускала ноги на задники тапок и пыталась продвинуть их вперёд, но что-то мешало, словно эта обувь была вовсе не предназначена для её конечностей. Нахмурившись, Анастасия подумала, не попало ли в тапки что-нибудь постороннее, и опустила взгляд, после чего в ужасе ахнула, когда ей открылась настоящая причина.

Там, где должны были быть её ступни и пальцы ног, на полу стояла пара жёлтых копыт. Ярко-жёлтая шёрстка буквально сияла в льющемся из окна солнечном свете. Огромной неожиданностью для Анастасии стало то, что теперь у неё на ступнях было лишь по одному твёрдому гладкому пальцу, причём сами ступни превратились в копытца. Убедившись в том, что она не спит и ей ничего не мерещится, девушка попробовала пошевелить ногой. Куда бы она её не направляла, копытце следовало за ней; то же самое касалось и второй не-совсем-уже ступни. Эти странные конечности и правда принадлежали ей.

Она до сих пор не была уверена в том, что всё это происходит на самом деле. Анастасия попыталась убрать волосы с лица, оставив единственную прядь; даже с такого близкого расстояния было прекрасно видно, что она и вправду розовая! Как её волосы смогли стать розовыми всего за одну ночь? Это была какая-то бессмыслица!

Анастасия попыталась осторожно встать с кровати. И вот когда она опёрлась о неё руками, она обнаружила… что у неё больше нет рук, зато есть ещё одна пара копыт. Она попыталась пошевелить пальцами, но вместо этого зашевелились передние копытца. Каждое из них было похоже на большущий твёрдый палец, причём они двигались так, словно были у неё с самого рождения. Внезапно она поняла, что у неё больше нет пальцев; должно быть, пользоваться мобильником теперь будет непросто.

— Это всё понарошку! Это не взаправду!

Будто живя собственной жизнью, копытца немедленно заткнули ей рот. Что случилось с её голосом? Он стал таким тихим, что его едва было слышно; стал таким нежным и спокойным. И хотя в нём ещё слышался её привычный южный акцент, почти как у Эпплджек, это был совсем не её голос. Она что, заболела? Простудила горло? Девушка не чувствовала себя больной, и горло было в полном порядке; её пугало то, что этот голос, казалось, прекрасно подходил ей, словно он навсегда стал её неотъемлемой частью. Всё страньше и страньше…

Взглянув на прикроватный столик, Анастасия обнаружила на нём наручные часы (она стала носить их, когда поступила в колледж) и выключенный мобильный телефон. В том, что касалось мобильников, её родители не отличались особой строгостью: они лишь не разрешали переписываться с друзьями во время еды и ложиться с телефоном в постель. Она попыталась включить его своими копытцами, но безуспешно; тогда она попробовала взять со столика часы. Перевернув их циферблатом кверху, она увидела, что уже пятнадцать минут десятого.

К счастью, была суббота, и ей не надо было срочно одеваться, спускаться к завтраку и собираться в колледж. Тем не менее это таинственное превращение сильно её беспокоило, и Анастасия собиралась выяснить, что случилось, и чем скорее, тем лучше. Отложив часы, она попыталась включить телефон снова, для чего ей пришлось приложить немало усилий. Но даже справившись с задачей, она обнаружила, что её копыта слишком большие, и она не может выбрать нужную иконку на экране. В итоге она сдалась и попыталась встать на задние ноги… лишь для того, чтобы немедленно плюхнуться на живот.

Она застонала от удара и от осознания того, что больше не может ходить на двух ногах. Это настолько разозлило Анастасию, что единственным её желанием осталось выяснить, что же с ней происходит. Было так, словно задние ноги больше не могут выдерживать её вес, будто она никогда не умела передвигаться по-человечески. Единственный способ добраться до зеркала — упереться передними копытцами в ковёр и ползти к столу на животе. Это было нелегко, но она справилась, и наступил черёд самой трудной части.

Анастасия опёрлась копытом о стул и попыталась встать. Стул протестующе заскрипел, и она вновь застонала: неужели она стала такой тяжёлой? Напрягая свои новые мышцы, она продолжила двигаться, пока её задние ноги накрепко не утвердились на полу. И вот тогда она наконец поняла, что же случилось этой ночью.

Она ожидала увидеть в зеркале прекрасно знакомое лицо красивой семнадцатилетней студентки, которая любит потусить с подругами, а по пятницам встречается со своим парнем. Но вместо этого она обнаружила в нём нечто похожее на жёлтую пони-пегаску с длинной волнистой розовой гривой; несколько прядей почти закрывали один из её бирюзово-голубых глаз. Её лицо было покрыто шёрсткой цвета сливочного масла, а там, где раньше были ноздри, красовался симпатичный поняшный носик. Вместо мочек ушей виднелись какие-то два меховых клочка, но зато из гривы гордо торчали лошадиные ушки, тоже жёлтые, с лёгким серовато-золотистым отливом.

Анастасия потеряла дар речи: из зеркала на неё смотрела Флаттершай. Она открыла рот; отражение сделало то же самое. Склонив голову набок, она высунула язык; пони в зеркале в точности повторила её движения. Она и правда превратилась за ночь во Флаттершай.

— Я… я по… по… пони, — с трудом выговорила она дрожащим голосом.

Об её прежнем человеческом облике напоминала разве что тесно обтягивающая тело разорванная пижама, трещавшая при каждом движении. Посмотрев вниз, Анастасия увидела торчащие во все стороны нитки и поняла, что в своём нынешнем состоянии она мало что сможет исправить. При этом она обнаружила, что стала намного крупнее, чем раньше, причём части её тела выросли пропорционально. Оглянувшись назад, девушка увидела длинный розовый хвост, торчавший из пижамных штанов; он беспечно помахивал из стороны в сторону, словно жил своей собственной жизнью. Анастасия попыталась поймать его копытцами, но это оказалось непросто. Наконец ей это удалось, и она почувствовала, какой он гладкий на ощупь.

— Это что… хвост?! У меня настоящий хвост?!

Отпустив его, она попробовала махнуть им самостоятельно и к своему ужасу увидела, что он движется в нужном направлении. Она помахала им из стороны в сторону, поражаясь, как легко он подчиняется её воле. Всякий раз, стоило ей только попытаться пошевелить им или даже просто захотеть этого, он тут же исполнял её желание. Хвост подчинялся ей так, словно всегда был частью её тела. Взмахнув им ещё пару-тройку раз, Анастасия вновь попыталась подняться на ноги, но свалилась на пол. Помотав головой, а затем передними копытцами, она вдруг ощутила странное желание встать, но не на две ноги, а на четыре.

Опустившись на четвереньки, она поняла, что, как ни странно, это гораздо удобнее, чем стоять на двух ногах. Походив с места на место, чтобы привыкнуть к новым ощущениям, она попыталась рысью пересечь комнату из конца в конец, но вновь упала, чуть не уткнувшись носом в пол.  Лишь после нескольких попыток ей удалось добраться до гардероба в другом конце спальни. Не весть какое достижение, но этого оказалось достаточно, чтобы она улыбнулась.

Вернувшись к столу, она вновь посмотрела в зеркало и долго не могла отвести взгляд от своих понячьих ушей, торчащих из гривы. Её поджидало ещё одно ошеломляющее открытие: они могли двигаться! Всякий раз, когда раздавался какой-нибудь звук, она замечала, что её ушки разворачиваются в его направлении. Это было так легко, словно они действовали сами по себе, без малейшего участия с её стороны.

Пижама на её боку порвалась, и Анастасия заметила у себя на теле рисунок в виде трёх розовых бабочек, точь-в-точь такой же, как у её плюшевой Флаттершай. Они были довольно большими, но аккуратными и милыми, каждая с хорошо знакомыми ей розовыми крыльями. Ей всегда было интересно, каково это — иметь татуировку, и вот она получила её, причём совершенно безболезненно. И хотя это было не единственное изменение, произошедшее с ней за эту ночь, тем не менее оно было значимым.

Попытавшись усесться за стол, Анастасия ещё раз взглянула в зеркало и медленно прижала копытце к лицу, всё ещё не до конца уверенная, что это не сон. Когда она ткнула себя в нос, неожиданно раздался звук, похожий на “Буп!”, что ненадолго отвлекло её от этого удивительного превращения. Она вновь и вновь нажимала на кончик носа, радуясь своему новому таланту. Немного успокоившись, она захихикала и ещё несколько раз коснулась лица.

— Ну, хоть в чём-то есть светлая сторона. Мой нос… ладно, моя мордочка издаёт забавные звуки.

Наконец, оставив нос в покое, Анастасия решила, что может, пожалуй, снять пижаму. Не ходить же в ней весь день, нужно было переодеться, хотя она и знала, что это будет ещё одна нелёгкая задача для её копыт. Она подумала, не увидят ли её через окно, затем о распахнутых занавесках и ярких солнечных лучах, готовых озарить её обнажённое тело. Впрочем, двух птиц, сидящих на карнизе, она не стеснялась.

— Ничего себе, какая большая пони! — сказала одна из них.

Анастасия быстро обернулась и увидела, что это те же самые малиновки, что и раньше. Они по-прежнему с любопытством наблюдали за ней, но их поведение разительно изменилось, да и двигались они теперь иначе. Она всё ещё не могла прийти в себя оттого, что понимала их речь, хотя и помнила, что в сериале Флаттершай умела разговаривать с животными.

— Просто большущая! — ответила вторая.

Почему-то это поразило Анастасию сильнее всего: она не только превратилась во Флаттершай, но и получила её способности! Отныне она могла понимать, о чём говорят птицы. Их чириканье стало для неё беглым потоком коротких слов, каждое из которых было прекрасно различимо и понятно.

— Ого… Похоже, я начала вас понимать.

Поражённая до глубины души, самочка малиновки широко раскрыла клюв и начала отчаянно трясти своего спутника, словно ребёнок — копилку с монетами.

— Она понимает нас, Анвин! Она слышит нас! Для меня это уже слишком! Я задыхаюсь от волнения! Что тут творится? Анвин! Анвин! Пожалуйста, скажи! Эта пони нас слышит! Анвин! Анвин!

Анвин ничего не отвечал: его головка моталась из стороны в сторону. Наконец, взмахнув крыльями, он попытался оттолкнуть подругу и освободиться. Малиновка по имени Белла не умолкала ни на секунду, пока он не обнял её крылом, пытаясь успокоить.

— Пожалуйста, Белла. Всё хорошо. Это же просто пони, а не человек, который хочет нас поймать. Кроме того, она заперта в этой большой клетке и не сможет нам навредить. Обычно пони очень дружелюбны. Остынь, ладно?

Наблюдая за птицами из окна спальни, Анастасия не переставала удивляться, что понимает каждое их слово. Она подумала, как здорово — вот так просто стоять и слушать их разговор; это было так легко. Она чувствовала, как у неё на макушке, прислушиваясь к малиновкам, шевелятся её новые уши.

— Эй, простите, что испугала вас. Я всё ещё никак не привыкну. Видите ли… — Она собиралась закончить фразу, но птичка по имени Белла опередила её.

— А что ты за пони? Я ещё никогда не встречала жёлтых пони с розовой гривой, не говоря уж о крыльях.

Оглядев свои бока, Анастасия увидела пару крыльев, рвущихся на волю из-под останков пижамы. Она попыталась освободить их и услышала громкий треск расходящихся швов. Похоже, пижама окончательно пришла в негодность, зато крылья обрели свободу и вытянулись во всю свою длину. Расправив их, Анастасия взглянула в зеркало и увидела, как прекрасна Флаттершай — как прекрасна она сама.

— Ого! Так ты крылатая пони? — вставил Анвин.

Пытаясь освоиться с парой дополнительных конечностей, она захлопала крыльями. Это было как учиться ходить на четырёх копытах: всё получилось, но не с первого раза. Внезапно ей захотелось полетать на своих новых крыльях, но, к сожалению, она всё ещё была в спальне, и тут явно не хватало места для тренировки. К тому же если бы её услышали родители, они бросились бы наверх и обнаружили вместо своей дочери жёлтую пони. Вот тут и сказке конец.

— Похоже на то. В конце концов, я превратилась в пони из мультфильма, которая умеет летать. Я всегда мечтала о крыльях и о полётах. Всё это так странно. Вы умеете говорить… Или это я научилась вас понимать?

Анвин и Белла переглянулись и вновь уставились на жёлтую пони.

— Ну конечно мы умеем говорить. Просто люди, и вообще все кроме птиц, не могут нас понять. А вот ты почему-то можешь. Я ещё никогда не встречала не-птиц, которые понимали бы, что я хочу сказать.

Анвин кивнул подруге и добавил:

— А знаешь, она права. Ты и правда очень необычная пони, и, с твоего позволения, мы ещё никогда не видали такой, как ты: крылатой и способной нас понимать. И, без обид, но эта твоя ослепительная пушистая шёрстка, эта розовая грива и странные отметины на попе… Все пони, с которыми нам доводилось встречаться, выглядели совсем иначе.

Немного пошевелив своими крыльями, Анастасия ещё раз взглянула на них. Сложенные по бокам, они были удивительно удобными: как будто она всё время куталась в пушистое одеяло. Пегаска чувствовала каждое пёрышко, касающееся тела, каждую встопорщенную пушинку. Она вновь распахнула крылья одним быстрым движением, словно распрямила пальцы рук, сжатых в кулаки.

— Выходит, что ты — полупони-полуптица? — спросила Белла. Оглянувшись на неё, Анастасия сложила крылья и покачала головой.

— Я не птица и не пони, во всяком случае не из тех, что существуют на самом деле. Я пегас. Считается, что пегасы — вымышленные существа. Я не такая, как настоящие пони. Я даже не знаю, как это произошло.

Белла и Анвин вновь переглянулись, а затем, повернув головы в одну сторону, внимательно уставились на неё, словно размышляя о чём-то.

— Вообще-то, ты всё равно похожа на пони.

— Потому что я и есть пони, — Анастасия закатила глаза. — Но… этого не должно быть. Я проснулась, подошла к зеркалу и увидела, что что-то превратило меня в… это. Я даже не знаю как и почему. Это просто случилось. Одно можно сказать наверняка: я больше никогда не смогу влезть в эту пижаму.

Малиновки уставились на её одежду, изодранную и порванную. Было нетрудно догадаться, что именно нанесло ей наибольший урон, когда произошло превращение. Крылья пегаски были сложены по бокам, а сзади ниспадал роскошный хвост, весьма удачно прикрывая недвусмысленную дыру в паху пижамных штанов. При каждом движении она слышала, как пижама продолжает рваться. Отдельные обрывки ткани почти отвалились и болтались свободно, но большая часть ещё держалась на своих местах.

— Мне нужно придумать, как помешать родителям узнать об этом, но я даже и представить не могу как… Рано или поздно они появятся. Не стоит и пытаться скрыть от них что-то, вроде этого.

Внезапно со стороны стола послышался резкий жужжащий звук, заставивший Анастасию подпрыгнуть от неожиданности: звонил мобильник. Пегаска подумала было, что если подойти и просто отклонить звонок, то всё обойдётся, но увидев, от кого он, она чуть не упала в обморок.

На экране мигало слово “Джейк”, а рядом номер его телефона. Звонил её парень.

У неё совершенно вылетело из головы, что она сама назначила ему свидание на эту субботу и что большую часть дня они собирались провести вместе. Без сомнения, номер был его, как и фотография рядом с ним; было как раз то время (и он знал это), когда она обычно вставала с постели. Анастасия почувствовала, что начинает паниковать.

Она снова воспользовалась копытцем, на этот раз другим, попытавшись смахнуть красный значок в сторону, чтобы отклонить вызов, но по-прежнему безуспешно: мобильник словно не замечал её усилий. Застонав от разочарования, она поднесла мордочку к экрану и коснулась значка носом, невольно сдвинув его вправо и ответив на звонок. Телефон перестал вибрировать, и из него послышался мягкий знакомый голос:

— Привет, малыш. Как ты там?

Попадая в неловкую ситуацию, Анастасия всегда чувствовала себя хуже некуда. Вот и сейчас кровь отхлынула от сердца и устремилась куда-то вниз; голова закружилась, заставив пегаску пошатнуться и чуть не потерять равновесие. Как ей объяснить Джейку, что она не сможет пойти на их еженедельное свидание, потому что она теперь разноцветная мультяшная пони с забавным голосом? Он решит, что она совсем спятила! Но теперь, уже взяв трубку, она не могла сбросить звонок. Что бы он на это подумал? То и дело запинаясь, она нерешительно попыталась ответить:

— Привет, Джейк, я… эм… я в порядке, спасибо.

Возникла небольшая пауза, затем голос Джейка послышался вновь:

— Ага, э, малыш, рад это слышать. Но ты уверена, что у тебя всё хорошо? Что случилось с твоим голосом? Он какой-то нездоровый.

Анастасия сглотнула. Да, сейчас она говорила невинным голоском Флаттершай. Всё её естество, начиная от внешности и кончая внутренней сутью — это всё была теперь Флаттершай. Нужно было придумывать оправдание, и побыстрее.

— Я… приболела, Джейк. Не очень хорошо себя чувствую. Наверное, это как-то связано с погодой. Не думаю, что смогу сегодня пойти на наше свидание. Прости, милый.

Последовала новая пауза, во время которой Анастасия умоляла, чтобы её уловка сработала. Она знала, что, как правило, Джейк был хорошим парнем, готовым ради неё почти на всё. Для пущего драматизма она даже несколько раз кашлянула и старательно шмыгнула носом.

— О, малыш, жаль это слышать. Что поделаешь. Я собирался пригласить тебя в твой любимый ресторан, но я понимаю.

Анастасия облегчённо вздохнула. Наконец у неё была хоть какая-то надежда, впервые после того, как она проснулась в этом красивом, но таком неудобном теле. Теперь, когда ей не грозило свидание, у неё появилось время, чтобы найти способ превратиться обратно в человека… может быть. Хотя вряд ли. Она понятия не имела, как это сделать.

— Спасибо, Джейк. Я знала, что ты меня поймёшь.

Они вновь ненадолго замолчали, а затем Джейк продолжил:

— Так, э, если не считать того, что ты, к сожалению, больна, как дела у тебя дома?

Анастасия почувствовала, что с её стороны будет не очень вежливо просто взять и прервать разговор, поставив Джейка в неловкое положение, так что она продолжила болтать с ним, хотя в глубине души ей больше всего хотелось бросить трубку и попытаться найти способ всё исправить. Но она не могла сделать этого, тем более в разговоре с ним.

— Да всё хорошо, спасибо. Мама и папа внизу. Они не знают, что я уже встала, но, возможно, скоро начнут беспокоиться, почему я не спускаюсь к завтраку. Хотя, может, и не скоро. А у тебя как дела?

— С нашей последней встречи не было ничего удивительного или интересного, — почти сразу ответил Джейк. — Работа, колледж и прочие развлечения, только и всего.

— То есть, как всегда.

Захихикав одновременно, они немного помолчали. Анастасия старалась, чтобы её голос звучал как можно уверенней; ей ужасно не хотелось, чтобы он понял, насколько серьёзно её положение. По-правде говоря, она не хотела, чтобы об этом вообще узнал хоть кто-нибудь ещё. Так или иначе, она собиралась найти способ всё исправить, но это было невозможно, пока они болтали по телефону.

— Да, жаль, что ты заболела… — сказал Джейк и ненадолго умолк. — …Я… я так надеялся помочь тебе хоть немного отвлечься от колледжа. Меня учёба уже достала. Жду не дождусь пасхальных каникул. Эй, а ведь ты всегда можешь заскочить ко мне, поиграем в игры или посмотрим кино. У меня куча свободного времени.

По крайней мере, этот разговор отвлёк Анастасию от мыслей об утреннем происшествии. Обычно, общаясь с Джейком, она легко забывала о большей части своих проблем, и нынешняя не стала исключением. Увы, она не могла даже покинуть свою спальню, не говоря уже о том, чтобы выйти из дома. Что сделают люди, увидев жёлтую пегаску, разгуливающую по городу? Скорее всего, они вызовут полицию, и её схватят. Это было не совсем то, чего бы ей хотелось.

— Спасибо, Джейк. Извини, что так получилось. — Анастасия вздохнула и ещё раз притворилась, что сморкается. Они вновь ненадолго умолкли.

— Ничего, малыш. Ради тебя — что угодно.

Радуясь достигнутому успеху, она аккуратно взяла телефон в зубы и отнесла его к кровати, а затем плюхнулась на неё, развалилась на спине и снова вздохнула. Её крылья были раскинуты в стороны, хвост и грива свешивались на пол, а передние копытца прижимали к груди мобильный телефон. «Вот и славненько! — подумала она. — Это могло кончиться настоящей катастрофой.» Теперь у неё было время найти способ вновь стать Анастасией и не дать никому узнать о том, что случилось этой ночью.

—  Эй, а что, если я забегу к тебе, чтобы немного подбодрить? Не волнуйся, для меня это не проблема.

Анастасия еле слышно сглотнула. Такого она никак не ожидала.

— Что?! Нет! Я… я в порядке, спасибо! Это не нужно! Тебе не надо приходить ко мне, Дж…

— Нет уж, я приду и навещу тебя, — перебил её Джейк. — Будет нечестно, если я даже не попытаюсь тебе помочь, не так ли? У меня есть для тебя подарок.

Анастасия начала потеть, её шёрстка стала горячей и липкой. С каждым глотком воздуха её дыхание учащалось; она уже едва могла дышать. Джейку нельзя приходить сюда и видеть её. Что он подумает, придя к ней домой, поднявшись по лестнице и найдя вместо своей подруги жёлтую пегаску с розовой гривой? Их отношениям навсегда настанет конец.

— Но… я… я не хочу, чтобы ты тоже заболел! Я могу тебя заразить! И я правда очень больна, понимаешь? Пожалуйста, лучше бы тебе не приходить.

— Анастасия, прошу тебя! Я очень хочу тебя порадовать. Я принесу тебе цветы, ладно? Ведь ты моя девушка. Ты заслуживаешь, чтобы тебя поддержали во время болезни. Кем бы я был, если бы не пришёл тебя навестить?! Я знаю, что ты больна, но попробуй лечь в постель и успокоиться. Раз ты не можешь прийти сегодня на свидание, будет справедливо, если это сделаю я. Оно будет ничуть не хуже, будь уверена.

— Но… Джейк!

— Ну пожалуйста!

Разочарованно вздохнув, Анастасия прикрыла динамик телефона копытцем, сжала зубы и застонала. Она знала, что пожалеет об этом, как, впрочем, и Джейк. Закрыв глаза, пони нехотя приняла поражение и озвучила окончательное решение.

— Уф, ладно! Но как только придёшь, пожалуйста, послушай, что я тебе скажу, хорошо?

Поджав губы и тревожно прищурившись, Анастасия ждала ответа Джейка. Она чувствовала вину за то, что сорвалась на него, но, к счастью, его молчание было недолгим.

— Отлично! Не волнуйся, малыш, обещаю: ты не разочаруешься! До скорого! Люблю тебя.

Несмотря на то, что Джейк уже начал её раздражать, Анастасия почувствовала себя намного лучше, когда он сказал, что заглянет к ней позже. Она покраснела, её жёлтые пушистые щёчки пылали, словно розы в солнечный день. Несколько секунд она даже не знала, что ответить, но в конце концов сумела подобрать слова:

— Я… я тоже люблю тебя, Джейк.

Наконец, разговор закончился. Опустив копытца, Анастасия вздохнула и аккуратно положила телефон на столик рядом с кроватью. Теперь ей нужно было беспокоиться не только о том, как предстать перед своими родителями в виде жёлтой пегаски; то же самое касалось и Джейка. Она подумала, что всё только ещё больше запуталось.

У неё возникло ощущение, словно в животе резвятся бабочки, точь-в-точь такие, как на её кьютимарке. Несмотря на внезапный приступ головокружения, Анастасия не чувствовала себя больной. Что она только что сделала? Пригласить Джейка было худшей идеей из всех, какие только могли прийти в её голову. Она знала, что ничем хорошим это не кончится.

Застонав от разочарования, она уселась на пол, взглянула на свою пижаму и всхлипнула. Внезапно ей нестерпимо захотелось разрыдаться, и лишь с большим трудом она удержала подступающие слёзы. Лишь несколько капель скатились по её щекам, и пегаска смахнула их кончиком крыла. Подсветка телефона погасла, и в тёмной поверхности экрана вместо привычного, такого родного лица проступило отражение Флаттершай. На миг её охватило отчаяние, но Анастасия, преодолев его, шмыгнула носом и попыталась снять пижаму. Она давно собиралась это сделать.

Было непросто снять пижамную рубашку через голову. Стараясь изо всех сил, Анастасия недовольно фыркнула и с лёгким раздражением подумала, что теперь, когда она стала пони, копыта вместо пальцев превратили почти любое привычное действие в настоящее испытание. В порыве разочарования её крылья внезапно распахнулись во всю ширь, разрывая остатки одежды.

— О… что я наделала?! Зачем я пригласила Джейка? Как мне вообще объяснить ему всё это?

Но у неё были проблемы посерьёзнее: из-за двери спальни послышались приближающиеся шаги. Анастасия с ужасом вспомнила, что примерно в это время родители будят её, если она почему-то не сумела проснуться самостоятельно. Она опять начала потеть; так или иначе, её секрет сейчас будет раскрыт. Запаниковав, пегаска заметалась по комнате, судорожно пытаясь найти что-нибудь, что могло бы скрыть её новое тело от взгляда родителей.

— ЙИП! Я не могу допустить, чтобы родители видели меня такой! Нужно где-то спрятаться! Где-то должен быть…

Анастасия принялась лихорадочно рыться в вещах, пытаясь отыскать что-нибудь, чем можно было бы прикрыться. Наконец, заглянув под кровать, она заметила аккуратно сложенную стопку простыней. Неуклюже выхватив их из-под кровати, она сбросила на пол ту, на которой спала; прекрасный план — притвориться, что она перестилает постель и скрыться за одной из простыней. То, что её роскошный хвост невозможно спрятать целиком, она поняла слишком поздно…

В спальню вошла коротко остриженная немолодая женщина, одетая по-домашнему; в руках она несла стопку свежевыглаженного белья. Она что-то напевала себе под нос, совершенно не обращая внимание на окружающих, и, похоже, даже не замечала, что происходит за пределами её маленького мирка.

Это была её мама.

Она успела сделать целых три шага, прежде чем замереть на месте. Затем, опустив глаза и взглянув вниз поверх стопки белья, она увидела уставившуюся на неё жёлтую пегаску с розовой гривой. Это казалось невозможным, словно это был просто сон, но её мать прекрасно понимала: то, что она видит, происходит на самом деле. Перед ней на полу и правда сидит ярко-жёлтая пони с крыльями, одетая в рваную пижаму её дочери; в этом не было никаких сомнений.

Густо покраснев, Анастасия безуспешно попыталась спрятать своё новое тело, завернувшись в одеяло, но она понимала, что её тайна раскрыта. На несколько минут они лишились дара речи. Наконец, после долгого молчания девушка нервно рассмеялась и, тихонько пискнув, прижала передние копытца к груди.

— Доброе утро, мам. Это… эм… довольно сложно объяснить.