Два слова

И так с ней каждый год…

За последние несколько десятилетий Спайк проделывал свой привычный путь сквозь тронный зал Кантерлотского Замка бессчётное количество раз. И в девятистах девяноста девяти случаях из тысячи в конце этого пути его ждала правительница Эквестрии — терпеливая, спокойная и собранная; в крайнем случае — немного уставшая, если он приходил, когда она подписывала с трудом отыскавшийся свиток или отпускала последнего просителя.

Но сегодня был как раз тот самый случай из тысячи. Перед троном выстроились сразу пять различных существ, и, судя по выражению лица принцессы Твайлайт Спаркл, она уже успела принять целую очередь подобных посетителей.

— Принцесса, я не могу уйти, пока вы не одобрите бюджет пожарной службы Кантерлота на следующий год.

— Да, да… Конечно. Держите.

— Принцесса, в общежитии Школы для одарённых единорогов закончились места. Слишком много учеников решили остаться на каникулы, и нам нужно расселить их уже сегодня.

— Я даю разрешение открыть корпус Мистмэйн в дополнение к корпусу Мидоубрук.

— Принцесса, это дело не терпит отлагательств. Количество жителей Мэйнхэттена, не являющихся пони, растёт день ото дня, а местный рыболовецкий промысел слаборазвит и почти не справляется с их потребностями. Лишь за последние два года цены выросли на сто восемьдесят процентов и, похоже, ситуация продолжает ухудшаться.

— Назначьте мне встречу с городским советом Мэйнхэттена на завтра, за час до полудня.

— Принцесса, дипломатические переговоры с Абиссинией зашли в тупик. Представьте себе, они требуют сохранить за собой право участия в конкурсе на проведение следующих Эквестрийских Игр, а сами ещё даже не решили, снижать свои таможенные пошлины или нет.

— Хорошо, хорошо… — Она вздохнула и потёрла копытом переносицу. — Будет им конкурс, но пусть имеют в виду, что больше на упреждающие уступки мы не пойдём.

— Принцесса, мы только что получили донесение из Грифонстоуна: их правительство под давлением общественности решило отозвать разрешение на открытие первых «Сельских Товаров Рича». Они утверждают, что это попытка Эквестрии повлиять на общество грифонов путём корпоративной экспансии.

— Путём корпоративной… — повторила она, и Спайк заметил, что у неё дёрнулось веко. Он не видел такого уже много-много лет. Однако принцесса быстро овладела собой. — Хорошо, я… я этим займусь.

— Корпорация Рич заявляет, что у них есть контракт и они обязаны выполнить свою часть, а правительство Эквестрии должно защищать их интересы.

— Хорошо, завтра в два часа пополудни я проведу переговоры с обеими сторонами.

— Кхм, принцесса? На два часа у вас запланирована встреча с Управлением погоды Клаудсдейла.

— Ладно, ладно! Просто… назначьте её в любое время, когда у меня будет свободное окно.

Не получив более чёткого указания, последний пони чуть поморщился, но кивнул и развернулся к выходу. Вскоре он миновал Спайка, как и четверо его предшественников. Дракон посмотрел ему вслед, но как только двери закрылись и тронный зал затих, он вновь повернулся к Твайлайт.

С годами она научилась гораздо лучше скрывать свои переживания. Спайк ещё помнил тот день, когда Твайлайт наконец поняла, что её предшественница не всегда была такой собранной и спокойной, какой казалась. Что бы с ней ни происходило, она просто не показывала виду, и Твайлайт вскоре последовала её примеру. Спайк считал это ценным навыком для правителя, но ведь нельзя же, зная кобылку почти полвека, не научиться читать её эмоции? Так что даже когда она собралась и достаточно успокоилась, чтобы вновь принять свой царственный и мудрый вид, он понял: что-то не в порядке.

— Спасибо, что снова пришёл, Спайк. Прости, что не поприветствовала тебя сразу.

Не дойдя до трона, дракон остановился; похоже, ему было немного не по себе.

— Давненько я не видал тебя в таком состоянии, Твайлайт. Знаю, тебе нелегко переживать это каждый год, но думаю, что всё становится лишь хуже и хуже.

— Правда? Ты так думаешь? — Казалось, это замечание не произвело на аликорна ни малейшего впечатления.

— Обычно ты так организована, что почти не нуждаешься в помощниках. Я лет десять не видел, чтобы ты забыла о назначенной встрече.

Склонив голову набок, Твайлайт немного смутилась, и это было единственное проявление её чувств. Те дни, когда она могла сгорбиться в кресле, уткнувшись головой в стол, заваленный заметками, предрекающими ей неизбежное поражение, или построить из подушек крепость, чтобы под защитой её уютных стен без помех предаваться жалости к себе, давно остались в прошлом. С одной стороны, это был признак взросления. С другой — Спайку стало труднее понимать, что же беспокоит её на самом деле.

Но вот широкие крылья принцессы распахнулись и сделали один единственный взмах. Легко и свободно, словно она весила не больше воздушного шарика, Твайлайт вспорхнула с трона и подлетела к дракону.

— Теперь, после твоих слов, я вспомнила, что в нынешнем году, похоже, думала об этом чаще, чем раньше.

На миг её тело обмякло, а взгляд опустился вниз. Но она тут же подняла голову, сложила крылья и выпрямилась во весь рост. Вновь царственная, вновь собранная, вновь правительница Эквестрии.

Однако принцесса старалась больше не встречаться со Спайком глазами.

— Но что должно быть сделано, — продолжила она, — да будет сделано. Я и моргнуть не успею, как всё закончится.

— А ты уверена, — робко спросил Спайк, — что это вообще необходимо?

— К чему это ты?

— Ничто не мешает нам сделать перерыв в этом году, — предложил Спайк шутливым тоном, хотя по его виду было ясно, что он серьёзен как никогда.

Обдумывая его слова, а может и нет, принцесса помолчала. Спайк вздохнул, и его плечи поникли.

— Ну же, Твайлайт, — сказал он чуть увереннее. — Ты же знаешь, что это пустая трата времени. Одно и то же, который год подряд. Почему на этот раз всё должно быть иначе?

— Как знать.

Дракон нахмурился.

— Ага… В этом году они могут разозлиться ещё сильнее, — пробормотал Спайк себе под нос. Скрестив лапы на груди, он несколько секунд молча смотрел на принцессу, а затем решил зайти с козырей:

— Ты хочешь знать моё мнение как твоего придворного советника?

— Всенепременно.

— В этом году надо всё отменить. И во все последующие — тоже.

— Это исключено, — покачала головой Твайлайт. Спайк застонал.

— Ну почему ты продолжаешь настаивать на этом год за годом? У нас ведь ни разу ничего не вышло! И хотя, похоже, им нет до этого никакого дела, я же вижу, как неспокойно тебе. Каждый раз, ещё до того, как это начнётся, и после того, как закончится, ты выглядишь страшно расстроенной. Ты научилась владеть собой лучше Селестии, но я знаю, как тяжело тебе это даётся. В том, что заставляет тебя так переживать, не может быть ничего хорошего. И…

Понимая, что собирается переступить некую грань, дракон замялся.

— И, ну…

Чуть поморщившись, он сложил лапы вместе и крепко их сжал.

— Честно говоря, мне не нравится делать то, что заставляет тебя страдать.

Этих слов оказалось достаточно, чтобы Твайлайт быстро перевела взгляд на дракона, и когда она это сделала, то не смогла сдержать беспокойства. После секундной заминки принцесса встревоженно спросила:

— Спайк, ты… ты имеешь в виду, что в этот раз хочешь отпроситься со слушания?

Он помолчал немного, а затем вздохнул и покачал головой:

— Нет. Если это и правда так тебя расстраивает, последнее, чего я хочу — это уйти и оставить тебя одну. Я просто не хочу иметь ничего общего с тем, что причиняет тебе боль.

— Я очень ценю это, — мягко улыбнулась ему Твайлайт, — но со мной всё в порядке. Я справлюсь. В конце концов, это всего лишь один час в году.

Спайк ответил принцессе слабой улыбкой, но лишь для того, чтобы успокоить и уверить, что он её не бросит. То, что он чувствовал глубоко в сердце, ничуть не изменилось.

— Знаешь, в моём совете есть смысл. Куда бы они пошли? Кто захотел бы жить рядом с ними?

— Им нет места в Эквестрии, Спайк. Сначала их поместят в Тартар.

— Но они могут сбежать оттуда. Тиреку это уже удавалось. Или их вызволит кто-нибудь вроде Дискорда.

— Мы разработали новые меры магической безопасности. Узники будут лишены возможности использовать любую магию, даже самую слабую.

— Вот, кстати. Ещё до того как началась вся эта история, мы установили в Кантерлоте новую систему безопасности, с гусями и вентиляторами, а эти трое разгуливали по Замку как у себя дома, и мы ничего не знали. И я не уверен, нужна ли Кризалис магия, чтобы питаться эмоциями пони. А Кози Глоу? Все подумают, что это просто маленькая невинная пегаска. Даже как она выглядит, почти никто уже не знает.

— Доверившись Дискорду, мы пошли на огромный риск, помнишь?

— А разве Дискорд не перешёл на сторону Тирека?

— Хорошо, доверившись Старлайт, я пошла на огромный риск, помнишь?

Дракон вздохнул и возвёл глаза к небу.

— С этим не поспоришь. Но тебе всё равно никогда не добиться общего согласия. По пути сюда я встретил Фаринкса. Скорее всего, он уже заранее вписал «нет» и сейчас просто ждёт, когда все формальности закончатся.

— Верно, но Кризалис — пленница Эквестрии и находится под охраной Кантерлота. Если потребуется, я могу отклонить предложение Королевства Чейнджлингов.

— Но ты же не собираешься сделать это, правда? — Глаза Спайка распахнулись от удивления.

— Всё зависит от того, что я услышу.

Прежде чем он успел возразить, двери зала скрипнули. Дракон и пони обернулись на звук и увидели вступившего в зал грифона в доспехах королевской гвардии Кантерлота.

— Принцесса! — Его голос был даже торжественней, чем обычно. — Мы готовы.

— Спасибо, Галлус, — кивнула она в ответ. — Мы начинаем немедленно.

Первые двадцать лет после «Войны Колокольчика» статуя, возникшая в результате её завершения, провела недалеко от входа в знаменитый лабиринт, украшая собой сады Кантерлота. Существа, не принадлежащие к народу пони, верили, что она поставлена как предупреждение всем грядущим захватчикам, но экскурсоводы, показывая её гостям, утверждали, что она символизирует то, что возникает при отсутствии Элементов Гармонии: Жадность, Эгоизм и Тщеславие. Считалось, что даже эти три антиэлемента способны принести пользу, послужив уроком для других.

Однако двадцать лет спустя принцесса Твайлайт переместила статую в дальний конец лабиринта, куда было почти невозможно добраться. Вскоре после этого она объявила о первом «слушании об условно-досрочном освобождении».

Сегодня всё было почти так же, как и в первый раз. Все кантерлотские сады были закрыты. Все необходимые представители, по крайней мере те, кто был достаточно храбр, чтобы явиться сюда, собрались на площадке, окружённой изящно подстриженными кустами, под защитой целого отряда королевской гвардии. Оружие и магия стражников были нацелены на статую, стоящую в центре. Она была заключена в шарообразную клетку, нижняя часть которой уходила под землю, а верхняя смыкалась в воздухе. Клетка была сработана из адамантиума — металла, из которого были выкованы врата Тартара. На тот невозможный случай, если её окажется недостаточно, решётка была усилена магическим полем, служившим одновременно щитом и перенастроенной пространственно-временной ловушкой, направляющей любое воздействие, как магическое, так и физическое, обратно в клетку. Поле поддерживалось не заклинаниями, которые можно было бы развеять или подавить, а магическими артефактами.

Несмотря на всё это, лица собравшихся пони и других существ выражали лишь страх перед тем, что должно было вскоре произойти, и готовность вновь обратить этих существ в камень. За прошедшие почти полвека эти чувства ничуть не ослабели.

Когда вошла Твайлайт, все взгляды были прикованы к статуе, но присутствующие, заметив свою принцессу, сразу же обернулись к ней.  Одно её появление вселило во многих уверенность и прогнало страх. С ней рядом шёл Спайк; никто не произнёс ни слова, когда они подошли к группе представителей.

Правительница остановилась, и к ней приблизилась одна из стражниц, пегаска. Отсалютовав одним крылом, она протянула ей зажатый в другом пергамент:

— Принцесса Твайлайт!

— Кивер, — она кивнула в ответ. Пергамент охватило сияние, и он взмыл в воздух. — Здесь собрались все необходимые представители?

— Так точно, принцесса. Король чейнджлингов уполномочил своего брата, Фаринкса, действовать от его имени и принимать решения в интересах Королевства Чейнджлингов.

Твайлайт посмотрела в сторону. Действительно, среди присутствующих стоял одинокий чейнджлинг. Он был немного крупней и даже выглядел злее большинства своих сородичей, но его гнев и ярость были адресованы исключительно одному из трёх окаменевших существ, стоящих в центре собрания. Спустя миг он почувствовал её взгляд, но ответил лишь коротким кивком, а затем статуя вновь поглотила всё его внимание.

— В этом году пегасов представляет Клауди Дэй из Клаудсдейла.

Недалеко от чейнджлинга стояла немолодая крылатая пони, и вот она-то была явно испугана. Она дрожала и нервно перебирала копытами и вообще выглядела так, словно ей не терпелось как можно скорее убраться отсюда.

По другую сторону от неё стоял жеребец, выглядевший гораздо старше, с седой гривой и цепким пронзительным взглядом. Он не отрывал глаз от статуи, словно ждал, что заточённые в камне вот-вот оживут сами по себе.

— И… поскольку мы снова не смогли найти никого из народа кентавров, не говоря уже о тех, кто мог бы свидетельствовать в интересах Тирека, на эту роль вновь назначается чиновник из Кантерлота. В этом году это Растик Том.

— Благодарю вас, — принцесса кивнула и свернула магией пергамент.

Отсалютовав ещё раз, стражница отошла в сторону, предоставив Твайлайт полную свободу действий. Та шагнула вперёд. Вокруг статуи, словно смехотворный последний рубеж, высилась невысокая ограда в виде перил. Зайдя за неё, Твайлайт подошла к кафедре, на которой на специальной подставке уже лежал председательский молоток; ничто больше не отделяло её от клетки. Спайк пристроился рядом. Взглянув на статую в последний раз, принцесса сделала глубокий вдох, и её рог охватило яркое пурпурное свечение.

Всем было известно, что хотя трое преступников и были обращены в камень совместным заклинанием двух аликорнов и драконикуса (и это проклятье, по мнению многих, было неразрушимо), оно было не таким сильным, как то, что могли бы наложить изначальные Элементы Гармонии. Следовательно, теоретически снять его было вполне возможно, приложив усилия всё тех же двух аликорнов и драконикуса, или того, чья мощь не уступала бы всем троим, вместе взятым.

Принцесса Твайлайт Спаркл, несомненно, обладала этой мощью. После Войны Колокольчика стало ясно, что источник её силы — магия дружбы всех жителей Эквестрии, причём не только пони. За минувшие десятилетия она лишь возросла и продолжала крепнуть с каждым днём. Предыдущие правительницы обладали поистине божественным могуществом, но принцесса Твайлайт превзошла их. Враги, с которыми ей пришлось столкнуться впоследствии, были вынуждены пытаться рассорить её с друзьями или опорочить в глазах всей Эквестрии, лишь бы получить хоть малейшую возможность выстоять против аликорна, но большинство недоброжелателей не осмеливалось об этом даже мечтать — такой ужас внушала им сила, обретённая ею за последние годы. Тот страшный день, когда Лаван восстал из глубочайших пещер, таящихся прямо под Эквестрией, а Твайлайт сумела оторвать весь Кантерлот от земли, убрав его с пути губительной магмы, вспоминали до сих пор.

Конечно же, она могла справиться с проклятьем.

Все застыли в напряжённом ожидании, а стражники взяли оружие и магию на изготовку; в следующий миг из рога аликорна вырвался золотистый луч, ударивший в статую. Эффект был мгновенным. Раздался пронзительный звон, словно от тысяч невидимых колокольчиков, а следом за ним — громкий треск. Все три фигуры растрескались одновременно, трещины, словно змеи, быстро поползли по ним сверху вниз. Растик Том изумлённо вздохнул. Клауди Дэй постаралась не съёжиться от страха. Даже Фаринкс немного приоткрыл рот. Наконец со звуком крошащегося камня статуя лишилась своей оболочки, быстро опавшей с неё и рассыпавшейся в пыль.

Пытаясь размять свои иссохшие конечности, Тирек издал глухой вздох. Затем он увидел перед собой ряды пони, сурово взирающих на него, и на лице кентавра появилась глумливая усмешка. Крылышки Кози Глоу, висящей в воздухе, бешено затрепетали, продолжая движение, прерванное год назад, но она быстро опустилась на землю.

И, разумеется, Кризалис повела себя так же, как и всегда.

Обнажив клыки, она злобно зашипела на Твайлайт и, собрав все оставшиеся силы, бросилась на магический барьер. И так же, как и каждый год подряд, он телепортировал чейнджлинга назад, обратно в клетку. Исчезнув во вспышке света, королева появилась в противоположной части магической ловушки. Двигаясь по инерции, она приземлилась туда, где и стояла мгновением раньше. Вырваться она больше не пыталась, лишь подняла голову и уставилась на принцессу с убийственной ухмылкой.

Тирек устало нахмурился.

— Если это не сработало первые двадцать раз, ты могла бы научиться признавать поражение, — еле слышно пробормотал кентавр, но в собрании царила такая тишина, что его услышали все до единого.

Но Твайлайт, несмотря ни на что, не дёрнувшая и ухом, оставалась всё такой же сдержанной и равнодушной. Её рог засветился, и молоток, взмыв в воздух, трижды стукнул о подставку.

— Слушание объявляется открытым, — произнесла она и отложила его в сторону. — Тирек… Кризалис… Кози Глоу… уже сорок восемь лет вы отбываете заключение за свои преступления против Эквестрии. Сегодня будет принято решение: продолжится ли ваше наказание, назначенное предыдущими правительницами, Селестией и Луной, или же вы заслужили смягчение приговора. В зависимости от вашего поведения и убеждений, ваш приговор может быть пересмотрен вплоть до полного снятия вины и принятия вас в сообщество Эквестрии. Как и в предыдущих случаях, я, правительница Эквестрии, и три представителя составим комиссию по вынесению окончательного решения.

Её рог засветился вновь, извлекая заранее приготовленные пергамент и перо, которые зависли в воздухе перед её лицом. Три представителя достали собственные свитки; в отличие от остальных Фаринкс даже не подумал взять перо. Спайк был прав: пергамент чейнджлинга оказался заполнен заранее.

— Вам предоставляется право говорить от своего имени и в свою защиту, свидетельствуя как о себе, так и о ваших соучастниках.

Кризалис усмехнулась:

— Мне нечего сказать вам, трусливые мерзкие пони. — Её слова словно сочились ядом и были исполнены ненависти. Она огляделась вокруг с такой бешеной злобой, что дрогнули даже несколько закалённых стражников. — Вот я стою перед вами, обессилевшая и полумёртвая от голода, а вы всё так же прячетесь за своей магией, решётками и копьями. Единственное, что бесит меня сильнее, чем ваши отвратительно невинные личики — это то, что вы устроили из меня посмешище.

— Хоть раз будь с нами честной, принцесса, — сказал Тирек, скрестив руки на груди и уставившись на Твайлайт. — Ты ведь уже подготовила свой вердикт. Истинная причина этого представления заключается в том, что тебе недостаточно держать нас в своём саду как напоминание о собственном величии, верно? Тебе хочется, хотя бы раз в год, посмеяться над нами на этом нелепом «слушании об условно-досрочном освобождении».

Кози Глоу быстро взглянула на соседей по клетке: лицо Тирека выражало смесь раздражения и скуки, а глаза Кризалис, казалось, метали молнии в тех, кто посмел лишить её свободы; поднеся копытце ко рту, пегаска деликатно откашлялась.

— Что ж, раз Тирек и Кризалис решили не отступать от прошлогодней программы, то я, пожалуй, начну.

С невинной улыбкой она выступила вперёд, взирая на аликорна своими огромными милыми глазками. Её голос был столь же безупречен, как и десятилетия назад, когда она ещё была помощницей директора Школы Дружбы.

— Принцесса Твайлайт, я знаю, что совершила несколько очень, очень серьёзных ошибок, и, превратив меня в камень, вы были совершенно правы. Я это заслужила. — Её улыбка угасла, уголки губ печально опустились, грустные глаза, казалось, распахнулись ещё больше, а голос стал кротким и жалобным. — Теперь я понимаю, что мои поступки навредили множеству существ, не только пони. Но я усвоила этот урок и готова измениться. Я с радостью приму любую альтернативу моему наказанию, если это даст мне возможность доказать, что отныне и впредь я готова идти путём дружбы, которой вы нас учили.

Спайк нахмурился и закатил глаза так сильно, что чуть не потерял равновесие. Твайлайт же оставалась совершенно бесстрастной. Увидев это, Кози слегка побледнела, но вскоре её лицо вновь расцвело в невинной улыбке:

— Кроме того, я не королева чейнджлингов и не кентавр! Я всего лишь маленькая пегаска! Во мне нет ни капли магии, какую опасность я могу представлять для других существ?

— Вот кто бы говорил, — громко фыркнул Тирек. — Не ты ли едва не заточила принцессу с друзьями в Тартар навеки и почти лишила Эквестрию всей магии, при этом сама не имея ни капли?

При этих словах на лице Кози проступил румянец, видимо у неё была и «честная» сторона. Пегаска зыркнула на кентавра.

— Конечно, доверься ей, — пожал тот плечами. — Кстати, я не рассказывал о том, как она предложила нам испытать на ней хаотичную магию Дискорда? — Он перевёл взгляд на юную кобылку. — Как ты нас тогда назвала? Глупцами?

Глаз Кози Глоу дёрнулся, и её губы скривились в злобной гримасе. Спустя миг она уже летела ему в лицо, шипя сквозь стиснутые зубы:

— Почему… бы… тебе… не заткнуться?!

— Она предаст тебя при первой же возможности, — усмехнулся Тирек, поворачиваясь к аликорну. — Если у неё будет шанс заполучить в свои копытца как можно больше власти, она не сможет удержаться. И пока она не получит её, она всегда будет говорить тебе лишь то, что ты хочешь услышать. Ты знаешь это лучше, чем кто-либо другой.

— Да что с тобой такое? — наконец не выдержала Кози, завопив во весь голос. — Ты хочешь провести ещё один год в виде статуи?

— Как я и сказал, принцесса уже всё решила, — спокойно ответил кентавр, бросив на Твайлайт ещё один мрачный взгляд, прежде чем повернуться к пегаске. — Она знает, что мы в её власти, и никогда и ни за что не откажется от этого. По крайней мере, я знаю, что она никогда не освободит меня.

Тирек сжал зубы, растущий гнев, казалось, придал ему сил.

— Она знает, что это самая мучительная пытка, какую только можно представить. Взгляни на меня… — Он прижал руки к груди. — Я окружён существами, до краёв наполненными магией полёта пегасов, силой земных пони и волшебством единорогов, я — единственный, кто может осушить их, и вот я стою, — он скрипнул зубами, — навсегда лишённый возможности сделать даже малюсенький глоток! Всё, что мне осталось — беспомощно торчать здесь, проклиная тот день, когда я впервые пришёл в эту нелепую, выводящую из себя страну и узрел этих треклятых пони!

Его губы скривились в жестокой ухмылке.

— Но в этом году я кое-что понял. Может, мне и не суждено отомстить им и обрушить на них свой гнев, но я могу приложить все силы, чтобы сделать как можно несчастней одну-единственную пони…

Когда пегаска поняла, что он только что сказал, она поражённо уставилась на Тирека, в ужасе приоткрыв рот. Кентавр лишь усмехнулся в ответ. Спустя миг её лицо исказила гримаса безудержной ярости. Но едва она набрала в грудь воздуха, чтобы что-то ответить, как тут же передумала. Ей в голову явно пришла какая-то мысль, превратившая злость в ядовитую притворную улыбку. Кози Глоу вновь повернулась к Твайлайт с невинным выражением на лице.

— Подумать только, принцесса, похоже Тирек больше не хочет участвовать в слушаниях по условно-досрочному освобождению.

— Постой, что? — тут же перестал ухмыляться кентавр.

— А если и хочет, то лишь для того, чтобы лишить меня и Кризалис шансов на помилование. Теперь, когда я думаю об этом, так ли я виновата в том, что стала причиной всех этих проблем в Школе Дружбы? Разве не он сказал мне, что́ нужно сделать, чтобы заточить вас и ваших друзей вместе с ним?

— Что ты…

— Вы ведь знаете, что перед тем, как первый раз сбежать из Тартара, он целую тысячу лет выжидал, пока почти все пони о нём забудут? Думаю, даже если сейчас он и не пытается вырваться, то это потому, что просто ждёт, пока вы передадите власть своей преемнице, чтобы затем обмануть её и освободиться. — Она улыбнулась. — На вашем месте я больше никогда не позволила бы ему присутствовать на слушаниях. Пусть остаётся статуей.

— Что? — завопил кентавр.

— Ну, ты же сам сказал, что принцесса уже всё решила, — улыбнулась пегаска в ответ. — Так в чём же дело?

— А в том, что лучше оживать хоть раз в году, чем вообще никогда, ты, пернатый комар-переросток!

— Тогда, может, не стоит пытаться лишить этого нас, — окрысилась кобылка, — ты, старый засохший козёл!

Острая хитиновая конечность врезалась в землю, заставив спорщиков умолкнуть. Оглянувшись на звук, они увидели оскалившуюся Кризалис.

— Меня от вас тошнит, и с каждым годом всё сильнее! В вас нет ни капли достоинства или гордости! — Она вновь обратила свой взор на аликорна. — Ожидаешь и от меня подобного, Твайлайт? Хочешь увидеть, как я пресмыкаюсь пред тобою? Упрашиваю? Молю о пощаде? «О, пожалуйста, справедливая и добрая принцесса Твайлайт Спаркл! Смилостивись! Отныне мы будем хорошими милыми созданиями! Мы сделаем всё, что ты скажешь!». — Кризалис зарычала. — Ты можешь заточить меня в камне на десять тысяч лет, но я всё равно буду ненавидеть тебя до последнего вздоха! Лучше погибнуть, чем встать перед тобою на колени и просить прощения! Так что, если ты собираешься и дальше подвергать меня этой пытке, лучше уж просто разбей нашу статую вдребезги!

Глаза Тирека и Кози Глоу испуганно распахнулись.

— Она говорит за себя! Говорит за себя! — закричал кентавр.

— Да-да! Быть статуей — здорово! — поддержала пегаска.

За время, прошедшее после снятия проклятья, лицо Твайлайт ничуть не изменилось. Вот и сейчас она лишь выпрямилась и посмотрела в сторону.

— Если это всё, я прошу комиссию предоставить мне сделанные выводы.

Почувствовав, что их время подходит к концу, Кози Глоу испуганно напряглась.

— П-подождите! Я поняла вас, принцесса! Отныне я буду делать всё, что вы захотите! Я снова стану хорошей! Обещаю! Просто… посмотрите на меня! Я была статуей в четыре раза дольше, чем живой пони! А ведь я всего лишь жеребёнок! Вам не кажется, что это немного… жестоко или странно? Неужели у меня не будет второй попытки? У меня не было такого детства, как у вас и ваших друзей! У меня никогда не было кого-то, кто наставил бы меня на верный путь!

Тирек брезгливо поморщился.

— Если целого года в Школе Дружбы, где тебе промывали мозги лучшие пони — любительницы вечеринок, было недостаточно, чтобы «узреть истину», — сказал он, — с чего бы сейчас всё должно быть иначе?

Пегаска яростно взглянула на него, но он и не подумал замолчать, даже когда она заплакала навзрыд.

— Вы все, наверное, думаете, что это довольно забавно? Великий Лорд Тирек собственной персоной выставлен на всеобщее обозрение в качестве жалкого иссохшего подобия того, кем он когда-то был! Когда всё закончится, вы славно посмеётесь, спрашивая друг друга, неужели это и есть тот, кого боялась вся Эквестрия? Уверен, ваша драгоценная принцесса всю неделю будет вне себя от счастья! — При этих словах Кози перевела взгляд с кентавра на Твайлайт. — Даже Селестия и Луна всего лишь засадили меня в Тартар! А ты превратила в свой личный трофей! Если ты когда-нибудь встретишь Скорпана, почему бы тебе не рассказать ему обо мне? Вот увидишь, он будет в восторге от твоей шутки! Может, он даже захочет нацарапать свои инициалы у меня на боку! В конце концов, это ведь то, о чём этот предатель мечтал с самого начала!

— Мне больше нечего сказать тебе, Твайлайт, кроме того, что я и так говорю каждый год, — прошипела Кризалис. — Ты не можешь вечно держать меня в плену. Мне наплевать, сколько пройдёт лет и какой голодной и жалкой я стану. Однажды я обрету свободу. И когда это случится… Знаешь, что я сделаю прежде, чем опустошу всю Эквестрию и высосу до последней капли всю любовь и дружбу, которые ты бережно выращивала почти полвека? Я найду твою бывшую ученицу, даже если она успеет превратиться в дряхлую клячу, и заточу вас обеих в герметичный кокон. Каждая из вас будет умирать, глядя, как подруга задыхается у неё на глазах! — Она яростно обернулась к остальным. — Я доберусь до каждого из вас, вы, мерзкие маленькие пони!

Как и прежде, Твайлайт даже не дрогнула. Не говоря ни слова, она равнодушно смотрела на пленников, в то время как занервничали не только представители, но и стражники: Кризалис источала такую неприкрытую ненависть и злобу, что выдержать было непросто. Она выглядела так, словно почти утратила рассудок, а её жестокие слова ещё долго терзали собравшихся после того, как наступила тишина.

Однако через несколько минут члены комиссии взяли себя в копыта и составили свои заключения. Рог Твайлайт засветился, и четыре пергамента, включая её собственный, выстроились перед ней в ряд. Принцесса опустила взгляд, бесстрастно изучая их несколько секунд, а затем вновь подняла голову.

— Мы оценили вас, каждого в отдельности, и все члены комиссии приняли единогласное решение.

Её рог вновь засветился, и она выпрямилась.

— Всем обвиняемым вынесен одинаковый вердикт: в условно-досрочном освобождении отказано.

В тот же миг поток яркого света, порождённый аликорном, ударил одновременно во всех троих. Несмотря на всю свою браваду и гордые слова, Тирек превратился в камень, вновь съёжившись, словно пытаясь защититься. Кози Глоу застыла в униженной и испуганной позе. И, как и почти каждый год, Кризалис успела угрожающе зашипеть, прежде чем потеряла возможность двигаться.

Заклинание сработало, трое преступников вновь стали статуей, и Твайлайт глубоко вздохнула. Встав из-за кафедры, она собрала все четыре пергамента своей магией, свернула их и передала стоящему рядом помощнику.

— Настоящим слушание объявляется закрытым. Новое слушание назначено на следующий год.

При этих словах напряжение наконец начало покидать собрание. Члены комиссии немедленно поднялись со своих мест, причём Фаринкс, не теряя времени на любезности, тут же взмыл в небо. Растик и Клауди встали позади, чтобы что-то обсудить, пока солдаты убирали оружие и гасили рога, а затем, вместе со всеми, двинулись к выходу. Несколько пони остались возле клетки, чтобы снять запирающие заклинания. Спайк глубоко вздохнул.

— Что ж… Всё прошло в точности, как и всегда. И я до сих пор думаю, что проще было бы…

Он осёкся. Принцессы Твайлайт рядом больше не было. Дракон озадаченно огляделся по сторонам, прежде чем догадался поднять голову. Всё, что он успел увидеть — лишь исчезающую в небе трепещущую лавандовую гриву.

Конечно же Спайк попытался поговорить с Твайлайт, когда вернулся во дворец, но стражник недвусмысленно дал ему понять, что принцесса возобновила приём посетителей и не сможет разговаривать, пока не закончит все дневные дела. И хотя дракон ждал до самого закрытия тронного зала, Твайлайт так и не вышла. Ему сказали, что она направилась прямиком в свою комнату.

С каждой минутой от этих изменений Спайку становилось всё неуютнее. Утром лишь он заметил перемены в поведении Твайлайт, но сейчас тревога охватила уже всех обитателей дворца. Он понял, насколько всё плохо, когда остановился перед Галлусом по пути в королевские апартаменты. Грифонам не свойственно открыто демонстрировать заботу или беспокойство о ком-либо, даже таким, как он — «почётным пони»; этот титул, кстати говоря, носил и Спайк.

Но сегодняшним вечером даже Галлус выглядел обеспокоенным.

— Как там принцесса?

— Она не только распустила почти всех слуг из вечерней смены, — вздохнул грифон, — но и отправила сообщение на кухню, что не голодна. Она даже отказалась от вечернего чаепития и проверки письменных работ своих учеников.

— А как насчёт Стриги?

Грифон отрицательно помотал головой.

— Шутишь, что ли? — удивился Спайк.

— Она выпустила её ещё до заката. Между нами говоря, я не видал принцессу такой уже лет десять. С тех пор, как она заметила, что остальные… ну… стареют быстрее, чем она.

Дракон поморщился. Он прекрасно помнил, каким был тот день. И не только для Твайлайт, но и для него тоже.

— Как думаешь, она не будет против, если я войду?

— Ты? Конечно не будет.

— Спасибо.

Глубоко вздохнув, он миновал стражника и подошёл к двери. Сделав последний маленький шажок, он деликатно постучал.

— Принцесса Твайлайт? Это я, Спайк.

Ответа не последовало, как, впрочем, и возражений. Помедлив пару секунд, Спайк взялся за дверную ручку. Дверь была не заперта, поэтому он просто толкнул её и вошёл.

Её комната была чисто прибрана и ухожена, как и всегда. Всё на своих местах, аккуратно и опрятно, как и нравилось Твайлайт. Горел камин, а коврик перед ним был вычищен и гостеприимно расстелен, словно не мог дождаться, когда на нём уютно устроится принцесса. Её книга (а если точнее, три книги) для чтения перед сном лежала там, где обычно стоял чай.

Вот только Твайлайт тут не было. Она стояла у окна и смотрела на заходящее над Кантерлотом солнце. Забытая Гелиолуна была отложена в сторону. Принцесса не обратила внимания на Спайка, когда он вошёл.

Дракон сглотнул. Он знал, что когда Твайлайт в порядке, она не заметила бы гостя, лишь уйдя с головой в книгу. Спайк шагнул вперёд и закрыл за собой дверь.

— Привет, Твайлайт. — Теперь, когда они остались одни, он мог позволить себе неофициальный тон.

Ответа нет.

— Я слыхал, ты сегодня не ужинала? Хм… — Дракон рискнул улыбнуться. — Меня ждала? Если да, то зря — я уже угостился целой тарелкой аметистов. Вот уж правда — и вкусно и полезно!

Ответа нет.

Он почесал в затылке.

— Значит, м-м-м… в этом году мы закончили? Можно забыть про них ещё на двенадцать лун. Всё было именно так, как я и думал. Правда я немного опасался, что Тирек опять попытается поглотить силу Кози и Кризалис, хех…

Ответа нет.

— Твайлайт… Ты ведь не расстроилась из-за этого слушания? Ничего страшного не случилось. Я имею в виду, кто угодно скажет, что даже само желание дать им ещё один шанс — это очень мило с твоей стороны, но лучше бы им оставаться там, где они есть.

Всё ещё нет ответа.

— Ты слышала, как они ругались. Они делают это каждый год. И они действительно слишком опасны, чтобы рисковать. Так что… — Спайк замялся. К этой минуте его лицо уже выражало нешуточное беспокойство. — Так почему же с каждым годом, когда это происходит, ты всё больше расстраиваешься?

Наконец Твайлайт склонила голову.

— Это случилось прямо здесь, Спайк.

Её голос был не похож на голос принцессы Дружбы. Правительницы Эквестрии. Это был голос Твайлайт Спаркл: растерянной юной единорожки, встревоженной чем-то до глубины души. Спайк не слышал его уже целую вечность, но узнал сразу.

— Что случилось?

— Через двадцать лет после Войны Колокольчика я стояла в этой самой комнате. Было утро, такое же, как и множество других; я примеряла платье, готовясь к какой-то дипломатической встрече, слышала пение птиц и чувствовала запахи весенних цветов. Я подошла к окну и распахнула его настежь, чтобы насладиться их ароматом, а прямо за ним, недалеко от лабиринта, был сад скульптур и одна из экскурсий. Она расположилась как раз напротив их статуи. Среди гостей были два грифона, и я до сих пор не могу забыть слова одного из них.

Принцесса сделала глубокий вдох.

— Он сказал: «Если по дружбе не встречают — в камень обращают».

Её голова опустилась ещё ниже.

— Я обдумывала его слова весь день. Когда я легла спать, я словно всё ещё слышала их. Принимая подданных, я словно видела перед собой тех грифонов. Больше всего я думала об этом, разглядывая себя в зеркале: эти «заработанные» мною крылья, корона у меня на голове… Я размышляла о Школе, о Замке, о Древе Гармонии… обо всём. И я начала задавать себе вопрос: действительно ли в тот день мы победили? Я и правда одержала тогда победу?

— Да ладно тебе, Твайлайт, — запротестовал Спайк. — Конечно, ты победила. Мы все победили. Это просто… ну… хм. — Он ненадолго задумался. — Просто некоторые существа… Я имею в виду… некоторые отдельные существа… с ними невозможно договориться. Иногда всё, что остаётся — это опустить лапы. Некоторые отдельные личности, они просто… просто… — на мгновение он замялся, но затем, пожав плечами, продолжил: — Они, ну… плохие.

— Плохие?

Спайк поразился, какая горечь прозвучала в голосе Твайлайт.

— С каждым новым слушанием я понимаю это всё лучше. В первые годы своего правления я думала, что Тирек — сверхъестественная тварь или монстр, с которым нужно обращаться так, словно даже имя его опасно произносить вслух. Теперь я знаю правду: он всего лишь задира. Ему никогда не было хорошо рядом с его отцом, и он никогда не верил в себя настолько, чтобы стать кем-то большим, чем он есть. Поэтому он украл чужую силу и использовал её, чтобы повысить свою самооценку, угнетая и мучая других и заставляя их чувствовать себя такими же слабыми и беспомощными, как и он сам.

Она подняла Гелиолуну телекинезом и поместила перед собой.

— Кризалис… Как бы странно это ни звучало, мне и правда её жаль. Я привыкла считать её ужасным извращённым чудовищем. Затем я начала понимать, что она — рабыня собственной гордости и тщеславия. Она так сильно жаждет власти над другими, что скорее сойдёт с ума от голода, чем сможет нормально сосуществовать с остальными, с теми, кто мог бы научиться заботиться о ней. Она так боится хоть однажды довериться другим или рискнуть показать «слабость», испытывая чувства к кому-то, кроме самой себя, что превратилась в это жалкое, преисполненное ненависти существо, единственное желание которого — утопить в страданиях весь мир.

Она вздохнула и положила Гелиолуну на полку.

— А Кози Глоу? Кози Глоу… Может быть, она хуже их всех. Во всём огромном мире она видит лишь саму себя. Не имеет значения, кто и что для неё делает и как к ней относятся другие существа, она видит в них лишь инструменты, которыми можно воспользоваться. Но… — Она вздохнула. — Кози всего лишь жеребёнок. Не каждому жеребёнку в Эквестрии суждено стать таким, какими были Эппл Блум, Свити Белль и Скуталу: в столь юном возрасте так научиться сопереживанию. — Её лицо скривилось. — И мне это точно не удалось.

— Твайлайт, — попытался вклиниться дракон.

— Но Тирек прав: она должна была научиться быть хорошей пони. Если мы и правда воплощали Элементы Гармонии и наставляли её как могли, почему же мы потерпели поражение? — Принцесса вздохнула. — У Селестии тоже была своя «педагогическая неудача». Четыре года спустя эта пони стала одной из моих лучших подруг. А где же моя бывшая ученица? Я поставила её в саду… навечно. Спайк, в прошлом мы встречали многих, кто был похож на этих троих. Гарбл был задирой. Трикси никак не могла обуздать собственную гордость. Физзлпоп не было дела ни до кого, кроме самой себя. Все они изменились к лучшему, а эти трое — нет… Что же пошло не так, Спайк? Мы не справились? Или не справилась дружба? — Она выдохнула и вновь опустила голову. — Честно говоря, я не знаю, что смогло бы сделать мне ещё хуже.

— Ты не виновата, — тут же вклинился Спайк, отчаянно пытаясь найти правильные слова. — И дружба тоже. Просто… просто есть некоторые вещи, над которыми должны работать обе стороны, вот и всё. Речь не о тебе, девочках и твоём прошлом, Твайлайт. Речь идёт о благе Эквестрии. Я понимаю тебя, но… дело не только в тебе и том, что ты делаешь. Прости, но это не так.

Подойдя к Твайлайт, дракон остановился. Она была так близко, что он слышал её дыхание, прерывистое и глубокое. Солнце уже почти опустилось за горизонт. На небе показалась луна.

Вскоре принцесса вновь подняла голову, хотя по-прежнему не смотрела ему в лицо. Её глаза были устремлены в небо, на восходящую луну. Они немного помолчали.

— Забавно. Я оказалась в той же ситуации, что и Селестия, когда ей пришлось лишиться сестры. А ведь не прошло ещё и пятидесяти лет…

— Твайлайт…

— Я собиралась расколдовать их насовсем, Спайк.

Дракон промолчал. Не только из-за этого признания. Он слышал, как дрожит её голос.

— Год за годом… я буду делать это. Мне просто нужно это услышать. От любого из них. Этого никогда не происходит. Сколько бы лет ни прошло. Они никогда не говорят того, что мне нужно.

Наконец она повернулась к Спайку лицом. Он вздрогнул: её щёки были мокры от слёз и ещё больше струилось из глаз.

— Почему, Спайк? Почему они этого не видят? Они стоят там, и у них нет ничего, кроме собственных мыслей, они видят и слышат всё, что происходит вокруг, но они никогда не пытаются пойти мне навстречу. Два слова. Всё, что я хочу услышать — это два слова. Почему они не понимают?

Голос Твайлайт дрожал всё сильнее, а слёзы бежали без остановки. Не раздумывая больше, Спайк шагнул вперёд и обнял старого друга. Несмотря на то, что она была выше его ростом, принцесса быстро обхватила дракона передней ногой и положила голову ему на плечо.

Чем ниже опускалось солнце, тем громче становился её плач.

— Почему никто из них не может просто сказать «Простите меня»?

Солнце опустилось за лабиринт, и последний луч, вырвавшись из-за его живой зелёной стены и коснувшись Тирека, Кози Глоу и Кризалис, канул во мрак. Настало время созданий ночи; они перекликались во тьме, и их странные голоса заглушали жалобные всхлипывания принцессы.