Птицы

Рэйнбоу Дэш отложила нож в сторону и выпрямилась, гордо озирая плоды своего труда. На столе перед ней сияло блюдо с симметрично разложенными кусочками свежего хлеба, каждый из которых был укрыт листиком салата, таящим под собою несколько отрезков зелёного лука.

Чтобы ровно нарезать хлеб, перемыть зелень, а затем равномерно распределить её по бутербродам, у пегаски ушёл добрый десяток минут, но зато теперь оставался лишь последний и главный ингредиент, без которого бутерброды невозможно было даже вообразить… Впрочем, сперва ей надлежало немного прибраться и поставить воду греться, чтобы чай поспел вовремя.

Убедившись, что дрова в плите как следует разгорелись и поставив чайник на огонь, пегаска крутанулась к столу и… Замерла на месте.

На её подоконнике примостился голубь.

Это сбило кобылу с ритма, но уже мгновенье спустя та как ни в чём не бывало продолжила свою рутину: после всех отработанных за долгие годы пируэтов и отрепетированных до блеска шоу лучшую летунью Эквестрии не вывел бы вот так вот запросто из равновесия какой-нибудь голубь.

Рэйнбоу скользнула к столу и принялась двигать горшки с зеленью так, чтобы на них попадало из окна утреннее солнце. Удовлетворившись результатом и ещё немного полюбовавшись мимоходом на блюдо, она подцепила крылом со стола батон, а зубами – его негодную для производства бутербродов корочку и направилась к хлебнице. Но пока пегаска, мурлыча себе под нос, укладывала хлеб на его законное место, ей в голову совершенно внезапно пришла идея поделиться с голубем: отдать ему эту, с какой стороны ни взгляни, лишнюю, и лишь мешающую мурлыкать в полный голос корку.

Вуррр.

Рэйнбоу мельком глянула в окно. Голубь по-прежнему сидел там, и, судя по всему, испытывал неподдельный интерес к происходящему на кухне.

«О да!» – думала пегаска по пути к плите и уже понемногу начинающему посвистывать там чайнику, – «Всё верно: я настоящий мастер приготовления бутербродов. Наблюдай, приятель, и может чему-нибудь научишься!»

Сняв его с плиты и вновь повернувшись к столу, Рэйнбоу удовлетворённо отметила, что голубь пока даже не думал улетать.

Вуррр.

Кобыла уселась напротив стола, намереваясь подцепить нож.

Она аж надулась от гордости за шоу, которое голубю вот-вот предстояло лицезреть.

«Шеф Рэйнбоу Дэш готовит своё коронное блюдо!»

«Бутики!!!»

Но виду она раньше времени не подала: села к нему боком, как будто и вовсе не обращая внимания, но в то же время ненароком предоставив голубю отличный обзор на разделочную доску.

С момента своего пробуждения и до этой самой минуты пегаска пребывала в наипрекраснейшем расположении духа, но из-за следующей мысли что-то внутри неё оборвалось.

«Да этот пернатый паразит никак на мои бутерброды решил позариться!»

Вуррр.

Рэйнбоу не поворачивая головы скосила глаз в направлении окна.

Голубь сидел, нахохлившись, там и наблюдал за ней своим ярко-оранжевым глазом.

Рэйнбоу поначалу насупилась, а затем принялась медленно, не выпуская птицы из виду, тянуться ртом к лежащему на столе ножу.

Голубь взмахнул крыльями и исчез с глаз долой, будто только того и дожидался!

Рэйнбоу быстрее мысли вспорхнула под потолок, пытаясь отыскать его взглядом.

«До чего всё-таки стрёмные, непохожие на нас создания», – медленно опускаясь к столу и при этом всё ещё неотрывно глядя в окно думала она, – «Ящерицы в перьях, бррр!.. И чего вообще уставился-то? Даже хлеба своего не дождался. Мозгов нет, а туда же!..»

Опустившись на свой насест возле стола, пегаска, впрочем, немного успокоилась и перестала высматривать в окне голубя.

С удивлением обнаружив у себя под носом корку хлеба, она принялась жевать её прямо со стола, но несколько секунд спустя встрепенулась и яростно затрясла головой.

«Совсем меня с толку сбил! Тупой голубь».

Оставив корку в покое, Рэйнбоу достала из ящика и положила на разделочную доску свой главный ингредиент, а затем подцепила зубами нож и, скосив глаза, как следует примерилась.

Её идеальным бутербродам по-прежнему не хватало лишь одного...

До прозрачности тонко нарезанного огурца.

Когда же и эта, самая важная часть, была безупречно выполнена, а бутики обрели свою идеальную, завершённую форму, пегаска взяла паузу, должно быть, аж в секунд десять: чтобы полюбоваться блюдом.

А затем подцепила бутик и целиком запихала его себе в рот, щедро залив чаем.

 – Да фто фы, яфферифа пефнафая, ф эфам панимаеф!

---

Рэйнбоу утёрла пот со лба, а затем ещё разок придирчиво оглядела сооружённый собственными копытами трамплин. Работа заняла почти весь день: особенно долго пришлось таскать из города на окраину длинные доски. Но что поделать: отрабатывать лётные манёвры в Понивилле ей давным-давно запретили.

Если честно, она была в шоке, что эти любители правил до сих пор не отобрали у Скуталу её самокат, учитывая, что малявка на нём вытворяла. Рэйнбоу даже слегка завидовала мелкой пегаске, и, говоря совсем уж начистоту, именно жеребячьи пируэты Скутс вдохновили радужнохвостую взяться сегодня за молоток. И естественно она не собиралась раньше времени афишировать подробности нового трюка: только Эпплджэк пришлось поставить в известность, поскольку та наотрез отказывалась давать Рэйнбоу доски для «ну тебе чего, жалко что ли?»

Но Рэйнбоу полностью доверяла подруге. Эпплджэк никому не расскажет.

Если только не спросить её прямо. И вот с этим могла быть проблема. Если уж так подумать, честность Эпплджэк на удивление часто становилась для Рэйнбоу проблемой. Но, впрочем, кому придёт в голову спрашивать Эпплджэк про доски, если и Рэйнбоу-то, почитай, совсем случайно про них узнала, только наобум спросив Эпплджэк, потому что где ещё в Понивилле вот так запросто возьмёшь доски? Да к тому же трамплин и ферма «Сладкое яблочко» были за городом, так что за работой пегаску никто не застал. Вот и хорошо. Вот и ладненько.

Выползающие утром по своим делам пони, конечно, странно пялились, пока она таскала через центр Понивилля доски, но кого вообще волнуют их осуждающие взгляды? Главное, что никто ничего не заподозрил.

Время перевалило за полдень, на небе ни облачка, а набранных благодаря чемпионскому завтраку сил после заколачивания миллиарда гвоздей почти не осталось. От усталости и жары голова слегка гудела.

Пегаска сделала несколько глубоких вдохов и расправила крылья, наслаждаясь ощущением тёплого ветерка, колышущего нагретые полуденным солнцем перья и гриву; вслушиваясь в шелест листвы и чириканье затаившихся в кронах птиц.

Просить у мелкой самокат было бы чересчур палевно, да и собственно сам самокат был у неё… ну… мелкий. Сломается ещё. Поэтому перед уходом Рэйнбоу, предварительно как следует покопавшись в кладовке и наглотавшись пыли, всё же выудила оттуда свои старые роликовые коньки.

Наконец она, собравшись с духом, качнулась вперёд и неспешно покатилась по дощатому настилу навстречу громоздящемуся над обрывом трамплину. Коньки несли пегаску под откос со всё увеличивающейся скоростью.

Откровенно говоря, она предпочла бы довериться собственным крыльям: идея разогнаться по абы как сколоченным доскам на отчаянно гудящих роликах с риском споткнуться о какой-нибудь гвоздь и кубарем полететь с обрыва практически без шансов выровняться перед столкновением с землёй самую малость её нервировала. Буквально чуть-чуть.

Скорость стремительно нарастала.

Ага! Самую малость стремительно!

Но трюк должен получиться просто отменный: разгон с прыжком через трамплин, затем переворот в воздухе, ускорение в падении и слалом меж высаженных в линию деревьев  – лево, право, лево – затем несколько витков «бочки» между ними же: сначала два размашистых, а затем два коротких, и в финале приземление с торможением на роликах.

Когда она его покажет, у всех, как обычно, челюсти поотпадают, но только другой пегас сможет по-настоящему оценить сложность исполнения: координацию, баланс, управление весом тела и идеальное гашение скорости, необходимые чтобы избежать столкновения с несущимися навстречу стволами.

«Это будет афигенна!!!» – провизжала Рэйнбоу про себя, а затем в предвкушении хищно сощурилась, наблюдая приближение трамплина.

Время, как это часто бывало в такие моменты, словно замедлилось.

Ролики под копытами гремят по доскам, словно несущийся по рельсам паровоз, в ушах завывает ветер, крылья для уверенности напряжены и расправлены.

Она почти летит навстречу крутой дуге трамплина.

Вот передние копыта с толчком въезжают на него.

Сложить крылья.

Вираж, переворот, расправить крылья.

Идеальное выпрямление.

Теперь ускориться.

Захватывая дух, вновь приближается земля.

Выровняться, вход в слалом слева…

«Скорость что надо».

Направо, налево, направо и-и…

БоооооочПТИЦА!!!

---

 – Эй.

Прокатился по сумрачным коридорам тихий возглас.

 – Э-эй!

Несколько секунд спустя повторился он чуть громче.

 – Что? Что такое? – навстречу Рэйнбоу со встревоженным видом выбежала Сестра Рэдхарт, но уже секунду спустя лицо белой кобылы приняло разочарованно-скучающее выражение, – А. Это опять ты.

– Слыш, ну это уже непрофессионально, – морщась от боли везде, укорила её Рэйнбоу, – Помогать пострадавшим разве не твой особый талант?

 – А твой особый талант, видимо, в том, чтобы постоянно становиться пострадавшей.

 – А вот и не-а! Ващет он в том, чтоб быть офигенной! А ушибы и ссадины – это так... Издержки профессии.

 – Какой профессии? Ты же вроде погодный пегас. Но почему-то тебя я здесь вижу чаще, чем всех ваших вместе взятых.

 – Я будущий вандерболт!

Рэйнбоу попыталась, было, принять горделивую позу, но моментально сморщилась и попыталась отнять её обратно.

 – Ты будущий пациент интенсивной терапии, – вполголоса проговорила Сестра Рэдхарт, – Ладно. Идём, посмотрим, каким местом ты приложилась в этот раз.

Белая кобыла отвернулась и направилась прямиком в кабинет.

Рэйнбоу ничего не оставалось, кроме как направиться следом по уже прекрасно, надо признать, известному ей маршруту.

Войдя туда, пегаска привычным движением вспорхнула на кушетку и уселась в ожидании осмотра. Сестра Рэдхарт проводила её осуждающим взглядом, но лишь молча подошла следом и принялась придирчиво её осматривать.

 – Так. Вижу, крылья у тебя пока работают. Где болит?

 – Везде, – оглядывая убранство кабинета будто в первый раз, не задумываясь брякнула Рэйнбоу.

  – Так не бывает. Голова болит?

  – Ага.

  – Кружится?

  – Ага.

  – А рёбра?

  – Ага.

  – Что, с обеих сторон?!

  – Так точно, док.

  – И ноги?

  – Все четыре.

  – А вот тут? – медсестра мягко ткнула пегаску копытом.

  – Ау.

  – Понятно. А…

  – И круп болит! – радостно отрапортовала Дэш.

Сестра Рэдхарт в замешательстве почесала в голове копытом, а затем с какой-то даже опаской спросила:

  – И крылья?

  – Не, крылья в порядке, – болтая свешенными с кушетки задними ногами, отозвалась пегаска.

Сестра неуверенно отошла и принялась возиться у шкафчика с какими-то колбочками. По помещению поплыл знакомый резкий запах.

Вскоре она вернулась к Рэйнбоу и принялась осторожно промывать её ссадины ваткой.

 – Если бы я не знала твою… хм. Историю болезни, то решила бы, что ты симулируешь, – сосредоточенно, вполголоса проговорила Рэдхарт, – Ну или что ты очень по мне соскучилась.

 – Не-а! Ты постоянно на меня ворчишь и фыркаешь. Предпочла бы ваще тебя не знать ай! Поаккуратнее!

 – Ну, рада, что хоть с этим мы разобрались, – всё так же под нос пробормотала медсестра, – И где же ты так приложилась?

 – Тебе-то что? – сощурилась на неё Рэйнбоу, в момент потеряв интерес к ещё секунду назад всецело увлекавшим её анатомическим плакатам.

 – Хочу убедиться, что другим, менее толстолобым пони, так сильно по голове не достанется.

 – Другим, менее толстолобым пони, не удастся выполнить переворот с ускорением и переходящий в сужающуюся бочку слалом после прыжка с трамплина, а затем приземлиться на все четыре роликовых конька! Такое под силу только вандерболтам!

 – Сразу видно, что ты пока не вандерболт, – хмыкнула Рэдхарт, – Знаешь, у этой маленькой пегаски Скуталу пока ещё не получается летать, но зато уже хватает ума не кататься без шлема. Тебе есть чему у неё поучиться.

Рэйнбоу пару секунд пялилась на неё широко раскрытыми глазами.

 – Ах… Ах вот ты как, да?!

Она соскочила с кушетки, игнорируя протесты собственного организма.

 – Да чтоб ты знала, трюк с коньками я придумала сама! И если б не дискордова птица, шлем бы мне вообще не понадобился! – Рэйнбоу осеклась, – Да чего я вообще с тобой разговариваю?! Всё! Ноги моей больше здесь не будет!

Пегаска крутанулась на месте и энергично направилась к двери.

Сестра Рэдхарт закатила глаза.

Она вернётся.

Она всегда возвращается.

---

Гневно доковыляв до двери, Дэш опасливо оглянулась в поисках осуждающего взгляда Сестры Рэдхарт. А не обнаружив его, облегчённо выдохнула и взмыла в воздух. Это было куда менее дискомфортно, чем ходить, но при том и абсолютно ожидаемо: крылья всегда её выручали.

 – Вижу, твои крылья и впрямь не пострадали, – раздался голос Рэдхарт у неё над ухом.

 – А-а-а!

За мгновенье паники крылья пегаски пропустили взмах или два, она нырнула вниз, но пару секунд спустя вновь неловко вскарабкалась к окну, опасливо заглядывая в открытые створки, и предсказуемо наткнулась на осуждающий взгляд Сестры Рэдхарт.

 – Ты в порядке? А то садись-ка вот сюда на подоконничек? А я тебе ещё раз голову проверю…

 – Себе голову проверь! – огрызнулась Дэш, – Совсем сдурела так пугать?!

Кобыла в окне ничего не ответила. Лишь тихо и протяжно вздохнула.

Дэш удовлетворённо хмыкнула и не спеша полетела прочь.

Летнее солнце, что весь день припекало ей гриву, крылья и спину, теперь клонилось к закату, сквозь дымку на горизонте заливая Понивилль нежно-розовым светом. На улицах и у деревьев залегли длинные тени, но пегаска не смотрела ни на плавно ползущий к земле огненный шар, ни на раскинувшиеся вокруг равнины, ни на бескрайнюю тёмно-зелёную кляксу леса Эверфри в стороне от города. Без её внимания остались залитые солнцем шпили вцепившегося в горный склон столичного Кантерлота, пыхтящий по направлению к нему паровоз, бредущие по тенистым улицам к себе по домам пони, равно как и крыши их неспешно проплывающих мимо пегаски домов.

Её разум целиком заняла одна проблема:

 – Сестра Рэдхарт, – сквозь зубы процедила Рэйнбоу Дэш, – Да что она себе позволяет? Как увидит, так начинает нудеть, – Рэйнбоу принялась изображать, кривляясь: – «Ты летаешь непра-авильно, глу-упостями занимаешься»… Можно подумать, красный плюс на попе делает тебя экспертом!

Рэйнбоу принялась огибать какое-то особенно высокое оказавшееся на пути строение.

 – Сидит целый день в своей больничке, а как ни зайдёшь, начинается: «это не де-елай, того нельзя-а»

Хрясь!

Пегаска дёрнулась, потирая копытом ушибленный лоб, приземлилась, а затем подняла взгляд в поисках обидчика. У неё над головой плавно покачивалась на цепях вывеска кафе: три столика и большая деревянная кружка.

 – Дерпи! Да сколько раз тебе повторять!..

Дэш опустила голову как раз вовремя, чтобы встретиться глазами с выбежавшим из помещения жеребцом и увидеть, как гримаса раздражения на его лице сменяется удивлением.

 – …О, – хозяин окинул её взглядом, – Рэйнбоу, ведь так?

 – Собственной персоной!

Дэш в очередной раз попыталась принять горделивую позу, но в очередной раз потерпела фиаско и ойкнула.

 – Эй, ты в порядке? – жеребец обеспокоено шагнул навстречу, – Сильно ушиблась?

 – Пустяки, – ухмыльнулась Дэш, явственно ощущая на лбу наливающуюся шишку.

 – Точно? А выглядишь, если честно, не очень. Может Сестру Рэдхарт позвать?

 – Нет!!! – выпалила она, и, услышав стук фарфора за спиной, принялась озираться.

Вокруг них за столиками под открытым небом сидели и молча наблюдали за происходящим с полдюжины пони. Все глаза были неотрывно нацелены на неё.

 – Э-хехе… Да не! Говорю же: пустяки!

 – Эта пегаска, Дерпи… Ты наверняка её знаешь. Не проходит и недели, чтоб она в мою вывеску не врезалась. Я уж подумывал вывеску снять: улочка здесь узкая, а я ж не знаю, может вам, пегасам, действительно неудобно тут летать…

 – Не-е-не-не-не-не! – Рэйнбоу вспорхнула и зависла над землёй, помахивая крыльями.

Её слегка покачивало.

 – Может всё-таки за Сестрой Рэдхарт сбегать?

 – Не нужно. Я как раз оттуда!

С опозданием осознав смысл ляпнутого, Рэйнбоу решила, что настало время прощаться.

 – Ну всё! Пока! Воу! – увернувшись в последний момент от злополучной вывески,  пегаска зависла рядом с ней, – Хе-хе. Отличная вывеска, – Рэйнбоу облокотилась на неё, оглядывая оставшихся внизу пони.

Оставшиеся внизу пони столь же непреклонно отвечали ей взаимностью.

 – Ну ладно. Покеда!

Отлетев на некоторое расстояние и повернув за угол очередного дома, Рэйнбоу замедлилась и, сгорая от стыда, стукнула себя копытом по лбу. Шишка в ответ стрельнула болью, отправив волну мурашек аж до самого кончика её хвоста.

«Ладно, Дэш! Соберись! А то тебя уже за Дерпи на улицах начинают принимать. Сегодня был не самый лучший день, но это ещё не повод расклеиваться. Спитфаер в одном из интервью сказала, что за каждым выступлением Вандерболтов стоят недели, месяцы и годы тренировок, и что даже у них вот так сразу ничего не получается. И что главное: постоянно учиться чему-нибудь на своих ошибках».

Солнце уже скрылось за горизонтом, погрузив землю во мрак, а крыши Понивилля с выглядывающими из-под них светлыми окнами остались позади: Рэйнбоу начала набирать высоту, карабкаясь к своему облачному дому.

«Давай, Рэйнбоу, думай!»

Пегаска напряглась.

«Дава-а-а-а-ай!»

Она зажмурилась.

«Чему ты сегодня научилась?»

Рэйнбоу какое-то время машинально летела вперёд, устремив взгляд в бесконечность и ничего вокруг себя не воспринимая.

«ЧЕМУ-У-У?!»

Она задумчиво почесала подбородок.

«Не врезаться в вывески?»

Фыркнула.

«Не, это какая-то тупость. Думай сильнее».

Дом на облаке неумолимо приближался, маяча впереди тёмным пятном.

«Давай-давай-давай!»

Рэйнбоу принялась отчаянно тереть виски копытами.

«Трамплин, ролики, вывеска…»

Поверхность облака была уже в каких-то метрах…

«Эй, да Скутс же постоянно прыгает по трамплинам и ничего – не расшибается, даже когда ей веткой по лбу прилетает.

Погоди-ка!..

НАДО СПРОСИТЬ ГДЕ ОНА ОТХВАТИЛА СВОЙ КЛЁВЫЙ ШЛЕМАК И ДОСТАТЬ СЕБЕ ТАКОЙ ЖЕ!»

Пегаска изящно ступила на пушистую перину облака и как следует набрала в грудь воздуха, надеясь, что в столь триумфальный для будущего вандерболта момент её хоть кто-нибудь видит.

«Я Рэйнбоу Дэш. И я гениальна».

С благостным чувством не зря прожитого дня она направилась к входной двери, уже почти не чувствуя царапин, ссадин, шишки посреди лба… Ну, короче, боли во всём, кроме крыльев, как мы уже установили.

Впрочем, напомним, что в этом-то как раз не было ничего удивительного. Крылья всегда её выручали.

И как замечательно, что, по итогу, все перипетии дня того стоили.

«Вот бы ещё эта вредная Сестра Рэдхарт перестала мной командовать и тратить моё время!.. Если б не её нудёж, я бы ещё два часа назад про шлем подумала!»

Пегаска фыркнула, пинком задней ноги захлопнула за собой входную дверь и, устало свесив крылья, поплелась прямиком на третий этаж – в свою спальню.

---

Уух.

Рэйнбоу неловко заёрзала в постели.

Во сне ушибы и ссадины о себе не напоминали, но, стоило лишь ненадолго вынырнуть из беспамятства и пошевелиться, как игнорировать сигналы тела стало заметно сложнее.

Она попыталась сглотнуть, но во рту, судя по ощущениям, разве что песчаные бури сейчас не гуляли.

Пегаска нехотя разлепила глаза и пару секунд спустя в голове наконец сформировалась первая связная мысль.

«Блин, темно ещё. Вставать неохота».

Она закрыла глаза и ещё некоторое время повалялась, взвешивая противоречивые сигналы организма, а затем всё же со вздохом выскользнула из-под одеяла.

«Придётся идти на кухню за водой, иначе так и не усну».

Тело по-прежнему ломило, но, впрочем, ничего экстраординарного: атлетичной пегаске были привычны как боль тренировок, так и периодически получаемые травмы.

«Через денёк-другой буду как новенькая».

Уух.

Рэйнбоу замерла, устремив немигающий взгляд в дверной проём.

Там, за ним, уходила вниз винтовая лестница, но бледного лунного света из окна едва хватало, чтобы различить впотьмах белеющую рядом с ней постель и стены спальни. В самом же проёме клубилась мгла.

Пегаска продолжала не мигая пялиться туда до тех пор, пока не появилось ощущение, будто она по-прежнему спит: стоять, замерев, подле своей кровати и неотрывно глядеть на едва различимые очертания дверного проёма было донельзя странно.

Хотя, возможно, виной всему было её состояние: всё-таки днём ей неслабо так досталось, да и поспать-то она успела всего два или три часа…

Рэйнбоу прянула ушами.

Нет – ей не показалось. Вслед за неясным шебуршанием снизу отчётливо донёсся звук: вроде скольжения чего-то жёсткого по ровной, жёсткой поверхности.

Пегаска даже забыла испугаться. В её усталую, заспанную и по-прежнему немного побаливающую после торможений о деревья и вывески голову как-то совершенно буднично вплыла мысль: «В мой дом кто-то забрался».

Рэйнбоу встряхнула головой, с опозданием понимая, что ей, наверное, только что следовало испугаться.

Возможно даже запаниковать.

Пегаска предприняла очередную безуспешную попытку сглотнуть, а затем принялась озираться. Ровные стены её уютной, расположенной на третьем этаже облачного дома спальни упорно отказывались хоть чем-то цеплять взгляд.

«Надо бы хоть, что ли, какой-нибудь плакат тут повесить», – подумала пегаска, и тут же мысленно отвесила себе подзатыльник.

Наполовину выступающие из полукруглых стен колонны напоминали ей о Клаудсдэйле, но за исключением этого были абсолютно бесполезны. Рэйнбоу не смогла бы даже спрятаться за ними, если бы орудующее внизу существо вдруг решило сюда подняться.

От гривы до кончика хвоста пегаски прокатилась ледяная волна, а глаза панически метнулись к зияющей пасти дверного проёма. В мозгу принялись со скоростью мелькающих за окном поезда деревьев возникать образы жутких зубастых тварей, врывающихся в спальню с целью её растерзать.

«Х-хорош-шо», – почему-то заикаясь, произнёс внутренний голос. – «И что же мне тогда делать?»

Она принялась вновь – теперь уже панически – озираться: ничего толкового на прикроватных тумбочках… Окно!

Нет: если она сейчас начнёт его отпирать, то будет слишком много шума.

Спрятаться под кровать? Дурацкая затея. Кто угодно сообразит, что именно там она и притаилась.

Рэйнбоу с дрожью втянула воздух в попытке успокоиться.

Значит, у неё остался лишь один вариант. Собравшись с духом, пегаска медленно, стараясь производить как можно меньше шума направилась к черноте дверного проёма.

Слава Селестии, на винтовую лестницу выходило несколько небольших окошек, а потому, нырнув во мрак и по памяти сделав несколько десятков крайне осторожных шагов, на каждом явственно представляя, как вот-вот уткнётся носом в зубастую морду какого-нибудь притаившегося в ожидании неё монстра, Рэйнбоу вскоре всё же вновь с неимоверным облегчением обрела способность видеть. Ну или, скорее, смутно различать вокруг себя хоть что-нибудь. И теперь могла с уверенностью сказать, что впереди вплоть до самого окончания винтовой лестницы её никто не поджидает.

…А вот по поводу второго этажа такой уверенности быть не могло.

Рэйнбоу подкралась к двери, а затем, наперекор всем вопящим из глубины разума инстинктам, выглянула за неё.

Чуть более просторное помещение второго этажа слабо заливал сквозь окна всё тот же лунный свет. Ни снаружи, ни изнутри дома не донеслось ни звука, и Рэйнбоу лишний раз порадовалась, как ловко ей до сих пор удавалось ступать, не выдавая себя.

Слегка приободрившись этой мыслью, пегаска высунула голову чуть дальше и поспешно оглядела углы комнаты. Там никого не оказалось; на первый взгляд всё было на своих местах. Рэйнбоу крадучись двинулась вдоль стены, взяв за ориентир темнеющий в конце её провал – начало следующего лестничного пролёта.

Ууу.

Донёсшийся снизу уже куда более отчётливый звук заставил волоски по всему её телу встать дыбом. Пегаска остановилась.

Секунда тянулась за секундой, а Рэйнбоу всё так же неотрывно пялилась в темноту прохода, но кроме этого ничего не происходило. Никакое чудище не выскользнуло оттуда на мощных, чешуйчатых лапах, и не уставилось на беззащитную пони огромным словно блюдце овалом безжалостного глаза, чтобы затем разинуть свою хищную пасть.

Уу-у.

Вслед за этим звуком снизу послышался какой-то шорох, а затем цоканье.

«Ну нет! Я не сдамся без боя!»

Рэйнбоу тихонько распахнула дверцу кладовки, напротив которой как раз остановилась, выудила оттуда швабру, а затем поднялась в воздух, держа её на манер копья.

«Вот так-то лучше. Надо было сразу взять ситуацию в свои копыта».

Вооружившись и вновь оказавшись в своей стихии, пегаска моментально воспрянула духом.

Но теперь что-бы-там-ни-было-внизу наверняка должно было услышать хлопки её крыльев, а потому на следующий виток лестницы Рэйнбоу всё же сунулась, с осторожностью выставив вперёд древко импровизированного «копья». Спуск прошёл без происшествий, и вскоре ей открылся вид на раскинувшуюся внизу обширную прихожую.

На её уровне находилась огороженная галерея, но в её в тёмных окнах Рэйнбоу, впрочем, не смогла ничего разглядеть.

А вот входная дверь внизу оказалась приоткрыта: сквозь неё в дом лилась полоска лунного света.

В тенях по обе стороны от двери притаились меж окон два тёмных силуэта: статуи распластавшихся в полёте пегасов, установленные на постаменты в виде стилизованной поилки или фонтана. Рэйнбоу так в этом окончательно и не разобралась. Главное что, глядя на них, она всегда чувствовала себя как дома.

Но снизу вновь послышалась возня, и пегаска встрепенулась.

Звук шёл из кухни.

«Мой дом – моя крепость!»

Рэйнбоу мимо лестницы нырнула прямиком туда.

УУУУУХ! – рванулась на неё крылатая тень с огромными, оранжево-жёлтыми глазами.

«Аа-а-а!» взвизгнула пегаска, уворачиваясь от несущегося на неё чудища.

Какая-то здоровенная пушистая бабочка или что-то типа того.

Скорее предугадав, нежели увидев, пегаска метнулась в сторону, и мгновенье спустя её обдала волна воздуха. Тень предприняла очередную попытку броситься на неё.

Рэйнбоу рванулась следом, и, обнаружив тень под потолком зала, устремилась наперерез, на лету замахиваясь шваброй. Ночную тишину прорезал боевой клич:

 – НУ ДЕРЖИСЬ, ПАДЛЮКА!

Тень в последний момент скользнула в сторону и швабра со свистом рассекла пустое пространство.

Рэйнбоу ринулась в погоню: к ограждению галереи.

Швабра, громыхнув по литым перилам, загудела в копытах так, что пегаска чуть было её не выронила, но, совладав с оружием, вновь метнулась вниз, на кухню.

Следующими меткими ударами она сбила что-то со стены, смела с кухонного стола всё, что там было, разбила тарелку – вот в этом ни малейших сомнений быть не могло – и, перевернув на ходу ведро, наконец выгнала крылатую тень обратно в зал, а парой взмахов волшебной шваброчки позже (один из них достался какой-то из клаудсдэйлских статуй) с облегчением захлопнула за незваным гостем дверь.

Затем, спохватившись, на всякий случай заперла ту на засов и неспешно полетела на кухню, опасливо косясь по пути на окна и по-прежнему сжимая в копытах древко своего верного, проверенного в бою оружия.

«Сова», – мысленно констатировала Рэйнбоу, наливая себе из кувшина наградной стакан воды, «Ко мне в дом залетела дискордова сова и попыталась на меня напасть».

Голова гудела, а в груди после всех этих ночных виражей словно заработала паровая машина. Даже залпом выпитому стакану прохладной воды не удалось вот так вот запросто унять её жар.

Налив и выпив ещё половину, пегаска одним копытом подцепила кувшин, вторым – свою швабру, и устало полетела с добычей обратно в спальню.

Рэйнбоу пребывала в полнейшей уверенности, что после подобной встряски не уснёт теперь до утра, но, лишь опустив кувшин на прикроватную тумбочку, на всякий случай прислонив к кровати свою верную швабру и на пару минут для удобства опустив голову на подушку…

---

...Проснулась несколько часов спустя.

Снаружи доносился какой-то совершенно неописуемый свист и гам.

В окнах было уже светло, но Рэйнбоу всё равно первым делом неловко схватилась за своё «копьё», и лишь секунду спустя устало повалилась вместе с ним на кровать, свободным копытом лениво перевернув и уронив себе на лицо подушку. Шишка на лбу слабо запротестовала.

Не помогло.

Она не стала убирать подушку, пусть та и мешала дышать – решила выждать.

Нет. Затыкаться они и не собирались.

Скинув подушку, пегаска несколько секунд обречённо пялилась в потолок, а затем, глубоко вздохнув, поднялась с постели.

Чернее тучи, она медленно и угрюмо пролетела вдоль винтовой лестницы на второй этаж, а затем вдоль второго пролёта к приёмному залу, так за всё время и не выпустив из копыт верного древка.

Сквозь окна галереи в дом проникало сияние восходящего солнца, но спросонья не так уж и сильно резало пегаске глаза: ещё не успевшие испариться ночные облака играли для солнечного фонаря роль полупрозрачного, рассеивающего свет плафона.

Утро было бы почти идеальным – если б только её разум не сверлил с двух сторон  хаотично-скрипящий шум, ставший причиной пробуждения.

Первым делом Рэйнбоу направилась к двери, хотя ещё сверху могла убедиться, что та, хвала Селестии, по-прежнему оставалась заперта. Зато когда она, спускаясь, привычно повернула голову с целью полюбоваться одной из своих любимых статуй, внимание привлёк какой-то непорядок.

Подлетев ближе, пегаска с упавшим сердцем принялась рассматривать чашу поилки, или фонтана, или что это там было… Короче, не суть. Главное, что в одном месте кромка её оказалась сколота, а опустив глаза, Рэйнбоу обнаружила на полу недостающий кусочек камня.

Она какое-то время глядела на него, а затем с удивлением перевела взгляд на по-прежнему зажатое в копытах «копьё», тяжело вздохнула, и обречённо направилась на кухню.

Вешалка для полотенец оказалась сбита на пол и сломана, на полу чуть ближе к центру кухни громоздилось месиво из горшочных обломков, земли, а так же несчастных зелёных ростков салата и лука.

Ещё там была одинокая разбитая тарелка, но с ней Рэйнбоу успела попрощаться накануне.

Гам снаружи всё не утихал, и пегаска, яростно крутанувшись на месте, ринулась к дверям.

Откинув засов и распахнув створки, она воинственно зависла в проходе со шваброй наперевес, устремив испепеляющий взгляд на виновников беспорядка.

Виновники беспорядка остались абсолютно невозмутимы в силу полнейшего своего отсутствия: за дверью оказалась лишь белоснежная поверхность облака.

Ага. И ни одного даже самого завалящего виновника.

Рэйнбоу полетела вперёд: метр, другой, третий… Звук сместился.

Страшная догадка заставила глаза пегаски широко распахнуться, а секунду спустя она, развернувшись, задрала голову.

Дом на облаке облепили сотни… нет – тысячи!.. Да чего там!.. Может быть, даже и миллионы свистящих, трещащих, гудящих, орущих дурным голосом, а иногда даже и вполне себе мило чирикающих – но всё же с каким-то явственно слышимым злым умыслом мило чирикающих – пернатых существ.

«Птицы», – пронеслось у неё в голове.

Рэйнбоу ощутила на себе немигающий взгляд бессчётного множества бусинок-глаз.

В этом взгляде не было ни крупицы сострадания.

Рэйнбоу метнулась в дом, захлопнула за собой, а затем и заперла дверь.

Сомнений быть не могло.

«Птицы решили меня прикончить!»

Швабра с грохотом рухнула на пол: пегаска принялась нервно расхаживать взад-вперёд по приёмному залу. Мысли в голове скакали.

«Вот проклятье!.. Вот блин!.. Всеблагая Селестия… Ну всё – хана мне. Обложили».

Она слегка замедлилась.

«Так, Рэйнбоу, успокойся. Все окна и двери закрыты, ты пока что в безопасности… Ага-ага. Точно. Не обращай внимания на ЦЕЛУЮ ПРОКЛЯТУЩУЮ ТЬМУ ПТИЦ, КОТОРЫЕ ТЕБЕ СВОИМ ВИЗГОМ ДАЖЕ ДУМАТЬ НЕ ДАЮТ!..»

Гневно зыркнув на дверь, кобыла перевела взгляд на по-прежнему валяющуюся на полу швабру, затем на отбитый кусок статуи, и отвернулась.

«Ладно-ладно. Давай соображать. Долго ли они там просидят?»

Она дошла до окна, опасливо глянула вверх, и, ничего не увидев, отвернулась.

«Да сколько угодно. Если захотят, могут хоть круглые сутки чирикать тут по сменам. Их много, а я – одна».

В груди вновь принялась липким комком разрастаться паника.

«Именно этого они и хотят! Лишить меня сна своим щебетанием… Я же так с ума сойду!»

Рэйнбоу принялась, глубоко дыша, разгуливать по залу, а затем вдруг встала как вкопанная, после чего рванула на кухню.

Листья салата и лука из кучек земли ещё можно было спасти, но последние остатки огурца она порезала на бутерброды ещё вчера, а в хлебнице не осталось ничего кроме крошек. Похоже, ночью оттуда всё подчистую выгребла сова.

«Погоди, а совы разве не хищники?»

Пегаска вздрогнула, вспомнив несущиеся на неё из кухни оранжево-жёлтые глаза.

«Да теперь-то какая разница. Может унесла его своим пернатым дружкам. Плохо только, что у меня заканчивается вода».

Она сходила в прихожую за шваброй и принялась наводить в кухне порядок, но вскоре от нескончаемого гомона птичьей стаи у радужной пони разболелась голова. Сквозь силу закончив уборку, но зато приведя-таки кухню в относительный порядок, Рэйнбоу сбросила остатки мусора в ведро…

...И, треснув себя копытом по лбу, незамедлительно зашипела.

«Шишка на лбу, да-а... Но, блин, что же за хренью я тут занимаюсь?! До Понивилля пять минут лёта, и пускай ещё эти крылатые ящерицы попробуют за мной угнаться! А там полно пони, там мои подруги… И я даже знаю, какая из них поможет мне быстренько с этой птичьей проблемой разобраться!»

---

Рэйнбоу затормозила в каком-то метре от земли, метнулась к двери и принялась барабанить в неё копытом, панически озираясь.

Горизонт пока ещё был чист, но вот надолго ли?

Прошло, как ей казалось, неимоверно много времени, прежде чем дверь наконец распахнулась.

 – Рэрити! Слава Селестии! Именно ты-то мне и нужна!

На мгновенье взметнувшиеся при виде подруги брови единорожки моментально нахмурились, пряча вместе с полуопущенными веками от утреннего солнца её голубые глаза.

 – Рэрити, скорее, тут…

 – Дэш, что ты здесь делаешь в такую рань? – кутаясь в пушистый воротник белого халата прошипела Рэрити, а затем, прикрыв рот копытом, попыталась подавить зевок.

Не дожидаясь приглашения, пегаска юркнула мимо неё в спасительную тень бутика «Карусель».

 – Эй, ты что себе позволяешь?!..

 – Рэрити, серьёзно, мне нужна помощь!..

 – Даже слышать ничего не желаю, пока не выпью свой кофе… – единорожка какое-то время глядела на неё сквозь прищуренные веки, а затем картинно вздохнула, – И да, полагаю, ты можешь ко мне присоединиться.

Она направилась мимо пегаски вглубь помещения, громко ворча себе под нос:

 – Раз уж ты всё равно здесь… – хозяйка бутика обернулась как раз когда Рэйнбоу набирала воздуха для возражения, – А до тех пор даже не заикайся!

Что-то во взгляде единорожки заставило Рэйнбоу опуститься на пол и покорно встать там в ожидании.

Конечно же, Дэш нервничала: стоило лишь хозяйке бутика скрыться из виду, как она принялась беспокойно озираться, то и дело переводя взгляд с одного окна на другое. Всё ёрзала и не могла отделаться от ощущения, что птицы вот-вот нагонят её, заметят, и как повалят изо всех щелей!..

И если не выносящая грязи модница, конечно же, прикрыла дверь, то что насчёт окон?.. Рэйнбоу принялась судорожно вспоминать: видела ли она на подлёте к бутику хоть одно открытое?

 – О нет! – донеслось с кухни, и пегаска моментально взмыла в воздух, готовясь броситься на помощь… Ну, или броситься прочь.

Ладно, говоря по правде, она не была уверена, что именно собиралась делать.

Рэрити ввалилась в выставочный зал бутика и, бессильно прислонившись к стене, закатила глаза, картинно положив на лоб копыто:

 – Трагедия… Трагедия!

Рэйнбоу взяла «копьё» на изготовку и подлетела ближе.

 – Что стряслось?

 – У меня вышли запасы кофе, – отрешённо глядя в окно, проговорила единорожка, но моментально встрепенулась, – Решено: мы отправляемся в кафе! Есть у нас городе одно замечательное… Ох! Чуть не забыла: мне же сначала необходимо привести себя в порядок!

Пегаске крайне не понравился энтузиазм, с которым Рэрити это сказала.

 – Рэрити, дело серьёзное!

 – Это не обсуждается, – отрезала единорожка уже от лестницы второго этажа, – Пока не выпью свой кофе с круассаном, не желаю слышать и слова.

– Эй, да ты ж поди ещё два часа будешь краситься! И даже не послушаешь что стряслось? Ты ведь Элемент Щедрости!..

 – У щедрости есть рабочие часы, – откуда-то сверху пропела хозяйка бутика, – Прочитай в следующий раз табличку на двери, прежде чем колотить по ней копытами.

– Ладно, только шевели давай своими круассанами! По пути накрасишься!

Сверху донёсся возмущённый «Ох!»

Рэйнбоу фыркнула и вновь насупленно уселась ждать.

---

 – Рэрити, последний раз говорю: если ты не уберёшь от моей гривы эту расчёску, я!..

 – А вот и пришли-и, – пропела единорожка.

Дэш прекратила вертеть головой в попытках спасти гриву от вьющейся над ней осы-расчёски и посмотрела вперёд.

 – Блин, серьёзно? – впереди виднелась вывеска: три столика и большая деревянная кружка, – Да я ж только вчера тут была.

Она осторожно потёрла шишку на лбу копытом. Не так уж сильно та уже и болела.

 – О, Рэйнбоу, это правда? Прошу, не обижайся, но я и не подозревала, что у тебя столь отменный вкус. Всё же не случайно мы подруги. И часто ты здесь бываешь?

 – Говорю же: вчера первый раз. Да и ваще-то я здесь не то чтобы ела… – Дэш опасливо покосилась на стиснутую остроконечными крышами узкой улочки полоску неба, что делала всю дорогу от бутика, – Слушай, давай уже усядемся побыстрее, а?

 – И то верно, – не стала спорить единорожка, – В этот час здесь, как правило, ажиотаж: лучше первыми занять хороший столик. Тебе какой больше нравится?

Дэш без лишних раздумий выбрала место с зонтом и видом на перекрёсток, промаршировала к нему, а затем уселась спиной к кафе, цепко оглядывая улицу. Несколько секунд спустя обзор ей загородила плетёная летняя шляпка подруги с украшениями в виде синих лент. Даже невзирая на все обстоятельства, Рэйнбоу вынуждена была признать, что шляпка той к лицу.

 – Так вот… – начала пегаска.

 – Рэйнбоу-Рэйнбоу-Рэйнбоу… – единорожка поцокала языком, – Я положительно не способна функционировать без чашечки ароматного кофе поутру, ну а кроме того, подругам лучше всего делиться проблемами в уютной, располагающей атмосфере. Закажи себе что-нибудь.

Повинуясь её кивку, пегаска обернулась как раз вовремя, чтобы застать приближение вчерашнего земного жеребца с соломенной гривой. Она глянула на подругу, но та уже уткнула лицо в парящий в воздухе лист меню и теперь за ним виднелась лишь шляпка. Обзор на улицу стремительно сокращался. Пегаске это не нравилось.

 – О, Рэйнбоу, приветствую вас, – она вновь повернулась на голос вставшего у столика жеребца с соломенной гривой, – Вижу, сегодня вы с подругой. Как самочувствие?

 – Нормально, – буркнула она.

 – Рэйнбоу, будь повежливее, – прошипела из-за ширмы меню единорожка.

 – О-о-о, да, воистину, просто превосходно! Чудесненький сегодня занимается денёчек, вы не находите? – изображая голос подруги, пропела пегаска, – Ай!

Та пребольно пнула её по ноге копытом, и Дэш гневно обернулась. Ширма осталась неподвижна. Ого. Похоже без кофе Рэрити и впрямь абсолютно невыносима.

 – Э-э, да. Денёчек действительно чудесный, – озадаченно согласился жеребец, но быстро опомнился, – Готовы сделать заказ?

Рэйнбоу не глядя ткнула в меню копытом, и жеребец, мельком глянув туда, изящно кивнул.

 – А мне, пожалуйста, чашечку кофе с круассанами, – наконец опустив меню на стол, промурлыкала единорожка, улыбаясь и хлопая ресницами из-под шляпки.

 – Сию минуту, – тот с изящным кивком развернулся и отправился выполнять заказ.

 – Она угощает! – крикнула вслед официанту Рэйнбоу, а обернувшись к Рэрити вздрогнула.

Она готова была поклясться, что на мгновение увидела в голубых глазах единорожки свою неминуемую смерть.

 – Эй, ну ты ж сама меня сюда притащила! – Рэрити ничего не ответила, – Серьёзно, я даже денег с собой не взяла, – та всё так же сверлила её взглядом, и Рэйнбоу заёрзала на стуле, – Э-хе-хе-хе… Так когда там, значит, у Элемента Щедрости рабочие часы?

 – Не знаю, чего я ожидала, приглашая тебя сюда… – сжалилась единорожка, – Ну ладно. Выкладывай: что там у тебя за проблема?

 – Фу-ух. Ну, значит, слушай… – начала Рэйнбоу, провожая взглядом парочку приближающихся пони; те показались ей смутно знакомыми.

 – Но только учти: я всё ещё обижена. В отличие от тебя, я дорожу своей репутацией, и было бы неплохо, если бы ты хоть немного взвешивала свои поступки, учитывая, что они способны кинуть тень и на меня.

 – Конечно-конечно, ну так ты будешь слушать или нет?

Белая единорожка милостиво повертела в воздухе копытом.

 – В общем, всё началось вчера утром, когда ко мне прилетел голубь. Этот паразит мне сразу не понравился. Уселся, значит на подоконник, и зыркал на меня из-за стекла. Ну, я уж думала дать ему хлеба, но эта тупая птица…

Рэрити грозно шикнула на неё, и Дэш вновь обернулась, заранее зная, кого сейчас увидит.

Жеребец с соломенной гривой ловко опустил перед ними поднос. Помимо двух чашечек кофе там оказалось блюдечко с круассанами, а вот самой Дэш достался сюрприз в виде румяного, пышущего жаром пирожка.

«С капусткой», – зачарованно подумала она не в силах оторвать от пирожка взгляд.

– Благодарю, – Рэрити рассчиталась, и жеребец отошёл принимать заказ у соседнего столика: туда как раз кто-то уселся, – Рэйнбоу?

Пегаска лишь теперь поняла, что уже сутки ничего не ела.

Пирожок манил и соблазнял.

 – Рэйнбоу! – сквозь зубы рявкнула единорожка, заставив пегаску вздрогнуть и поднять глаза, – Ну? Так ты будешь рассказывать или как?

 – А. Ну короче, – Рэйнбоу подула на пирожок, остужая; от него и чашки кофе в нос бил сногсшибательный аромат, – Потом я отрабатывала за городом свой новый трюк, но на меня из листвы выскочила птица, сбила меня с курса, я врезалась в дерево пришлось идти в больницу.

 – Погоди-погоди, – оторвалась от своей чашки единорожка, – Так это был тот самый голубь? И вот почему ты вся такая потрёпанная! Надеюсь, ничего жизненно важного себе не отбила?

С этими словами Рэрити коснулась своего лба. Рэйнбоу скосила глаза, пытаясь разглядеть шишку.

 – Нет. Ничего жизненно важного… Да блин, какой ещё голубь?!.. Ты дальше слушай! Вощем, возвращаюсь я, значит, домой задолбанная, ну и, понятно, сразу в койку. Просыпаюсь посередь ночи, а в доме какой-то странный шум. Ну, я, понятно, не сдрейфила: схватила швабру и полетела разбираться.

 – А-а! И вот поэтому ты с собой её и таскаешь? А я-то всё стеснялась спросить.

Рэйнбоу недоумённо покосилась на прислонённую к столу швабру.

 – Что? Да нет. Вообще не поэтому. Ну то есть как бы да… Но нет. Ну, вощем, слушай. Оказалось, ко мне на кухню залетела огромная сова. И ка-ак выскочит! Глаза что два блюдца. И, ты не поверишь, начала на меня кидаться! Ну, я швабру наперевес и за ней. Весь первый этаж разнесла пока выгнала!

 – Рэйнбоу, прошу тебя, потише… – негромко попросила Рэрити, кося глазами куда-то ей за спину.

 – Ты б меня видела! Ну, в общем. Выгнала и пошла досыпать.

Пегаска сделала паузу, примериваясь к чуть было не забытому за рассказом пирожку. Но тот по-прежнему был слишком горяч. Она принялась на него дуть, но тут в разговор, умяв очередной круассан, опять как назло вклинилась Рэрити.

 – Так, значит, в твой дом залетела сова, а ты её выгнала. И об этой “проблеме” ты хотела мне поведать? Я правильно поняла?

 – Да нет, дурёха. Ты разве не знаешь, что невежливо вот так перебивать? – единорожка, поджав губы, подняла с блюдца очередной круассан, а Рэйнбоу тем временем продолжила рассказ, – Ну в общем, поспать-то мне так и не дали. Просыпаюсь я, короче, от того, что вокруг дома какой-то галдёж стоит. Выхожу, значит, а весь дом буквально покрыт ими… Эй, ты вообще слушаешь?

Рэрити теперь сидела к ней вполоборота, глядя куда-то в сторону, и с надменным видом жевала.

Рэйнбоу хитро сощурилась, а затем подняла с подноса свой пирожок и благоговейно приготовилась его укусить.

 – Ну, стая птиц прилетела, значит, и всё? – не поворачиваясь к ней, скучающим голосом проговорила единорожка.

 – А вот и не всё! – возмущённо повернулась к ней Рэйнбоу.

Между ними, столом и зонтиком промелькнула чёрная тень.

Пегаска удивлённо уставилась на копыто, где ещё секунду назад был её пирожок.

 – Он-ни… Украли мой пирожок, – выдохнула пегаска, – Крылатые твари украли мой пирожок!

Рэйнбоу вспорхнула из-за стола.

 – А НУ СТОЯТЬ, КРЫСА ПЕРНАТАЯ!

Хрясь!

Из глаз полетели искры, и она принялась сквозь слёзы тереть ушибленный лоб.

 – РЭЙНБОУ! – стальным голосом окликнула её из-за стола единорожка, – ТЫ ЧТО ВЫТВОРЯЕШЬ?!

 – РЭРИТИ, ОНИ УКРАЛИ МОЙ ПИРОЖОК! – пегаска немного помедлила, – ПТИЦЫ МНЕ ВЕСЬ ДОМ ЗАСРАЛИ! ОНИ ПЫТАЮТСЯ МЕНЯ УБИТЬ!

Пегаска наконец перестала тереть ушибленную голову и осмотрелась.

В этот момент Дэш посетило сильнейшее дежа-вю: над ней покачивалась злосчастная вывеска, внизу среди столиков замер земной жеребец с соломенной гривой и отвисшей челюстью, а на стульях вокруг расположились с полдюжины пони. Рэйнбоу готова была поклясться, что уже видела их здесь накануне. Все глаза были вновь неотрывно и осуждающе направлены на неё.

Единственная разница, что теперь за одним из столиков в своей дурацкой шляпке с синими лентами сидела Рэрити.

Глаза единорожки забегали, она заёрзала на стуле, а затем поспешно воскликнула:

 – Я… Я её не знаю!

«Ну всё, она меня прикончит», – фаталистично подумала Рэйнбоу, а вслух произнесла:

 – Э-э… Ага. Простите, обозналась!

«Может быть теперь хоть не насмерть?»

Дэш уже собиралась было улетать, но в последний момент сознательность всё же взяла верх. Она повернулась и добавила:

 – Но эту дурацкую вывеску всё же лучше убрать!

Глаза единорожки зажглись сапфировым пламенем.

«Не-а. Мне хана».

Рэйнбоу махнула крыльями, спеша удалиться с линии огня.

Летела на всякий случай зигзагами.

---

 – Итак, мистер Птица, – Дэш прошлась от стены до перегородки тенистого амбара и развернулась, – Думаю, вы уже успели понять, что ваша песенка спета.

Пройдя полпути обратно, она вдруг резко повернулась и рявкнула:

 – Хватит хорохориться! Вас это не спасёт!

 – Бко-о.

Дэш криво ухмыльнулась, и издевательским тоном продолжила:

 – Вы прекра-асно знаете почему вы здесь. Вы погорели, – пегаска вновь принялась самодовольно расхаживать, – Вас взяли тёпленьким прямиком из вашего штаба, поэтому не надо мне тут солому на уши вешать.

Дэш остановилась и вытряхнула из гривы нападавшую с верхних тюков солому.

 – Умейте проигрывать. В конце-концов, где ваша воинская честь?

 – Ко-ко-ко…

 – Вот так-то лучше, – Рэйнбоу обошла сваю амбара, к которой был привязан пленник, встав у него за спиной, – Развязав эту бессмысленную вражду, вы сами себя закопали, но полное и безоговорочное содействие ещё способно до некоторой степени облегчить вашу судьбу.

 – Бкап!

 – Споко-ойно, мистер Птица, – Дэш выглянула у пленника из-за плеча, – У вас ещё есть шанс. Но, чтобы доказать вашу готовность сотрудничать, придётся для начала ответить на несколько вопросов. Какова цель нападения?

 – Бка-а-ап!

Рэйнбоу выскочила из-за колонны и принялась орать:

 – Я твой единственный шанс выбраться отсюда!!! Кто ваш лидер?!! Кто отдаёт приказы?!! ОТВЕЧАЙ!!!

Куча соломы, мимо которой она всё это время как ни в чём не бывало расхаживала, внезапно зашевелилась, и Рэйнбоу, сделав кувырок в воздухе, зависла напротив неё в боевой стойке.

 – Э… Чево?..

Пегаска недоумённо наблюдала за тем, как верхушка кучи отделилась, приподнялась, а затем опрокинулась, после чего высунувшееся оттуда оранжевое копыто стряхнуло с неё солому, и верхушка кучи, оказавшаяся присыпанной соломой ковбойской шляпой, опустилась на высунувшуюся следом песочную гриву.

 – Рэйнбоу, а чевой-та это ты тут у меня в амбаре… На курицу штоль орёшь?

 – О, привет, Эпплджэк, – пегаска приземлилась, – А я как раз тебя искала.

 – Э-э, Рэйнбоу, – земная пони сонно почесала в голове копытом, оттуда посыпалась солома, – Ты ведь понимаешь, что она тебе не ответит, так?

 – Его зовут мистер Птица, и он за всё ответит! – пегаска рывком приблизила лицо к пленнику и пристально уставилась тому прямо в глаза.

 – Слуш, подруга, ты сегодня какая-то странная, – Эпплджэк вылезла, пошатываясь, из кучи соломы и, встав рядом, присмотрелась, – Голову ушибла, да? – сочувственно проговорила она.

 – Да… То есть нет!.. Не важно.

 – Вощем, насколь я могу судить, если уж ты курицу мистером Птицей стала называть, привязала её в моём амбаре и всерьёз ждёшь от неё ответов, то тебе б тово… Тебе б доктору не мешало показаться.

 – Да была я у доктора… – отмахнулась пегаска, не отрывая взгляд от пленника.

 – И что он сказал?

 – Ну ты ж знаешь нашу сестру Рэдхарт. Опять начала нудеть, чтоб я перестала трюки свои делать.

 – Агась. Агась. А ты её, знач, как обычно не послушала?

Рэйнбоу наконец повернулась к подруге.

 – Да говорю же тебе: нормально всё со мной. Моя проблема – вот она!

 – Бка-а…

 – Молчи когда не спрашивают! – огрызнулась пегаска, пригвоздив пленника взглядом.

 – Твоя проблема – курица. А твоё решение, знач’ – у меня в амбаре её связать?

 – Ва-ащета!.. – Рэйнбоу повернулась к Эпплджэк, – Моим решением было попросить помощи у Рэрити.

 – А-а-а. Агась. По твоему виду несложн’ догадаться.

 – Что? Чего опять не так с моим видом? О чём ты? – радужная кобыла принялась крутить головой, осматривая себя.

 – Но дай угадаю. Рэрити тебе с курицей не помогла.

Рэйнбоу перестала вертеться:

 – Моя проблема не в этой курице, моя проблема… Скорее все птицы. Ага. Все птицы вообще…

 – Ну-у-у, подруга. А ты не думала часом… – Эпплджэк картинно почесала копытом подбородок, – Ну, скажем, с этой твоей проблемой, например, к Флаттершай обратиться?

Фермерша опустила копыто, скрестив передние ноги, и теперь смотрела на неё из-под песочной чёлки и шляпы своими огромными изумрудными глазами, открыто ухмыляясь.

 – Ага, представь себе, думала. И даже слетала к ней сразу после Рэрити, вот только Флатс не оказалось дома. Я уже собиралась улетать, поджав хвост… – Рэйнбоу сделала драматическую паузу, – И вот тут-то я их штаб неподалёку и засекла! А наш мистер Птица разгуливал там как ни в чём не бывало!

Пегаска вновь ринулась к пленнику:

 – Что? Думали, ваша осада вот так запросто сработает? Думали, оставили Рэйнбоу Дэш на денёк без еды и сна, и всё? Тут-то она кукушечкой и поехала?!

 – Хэ-хэ-хэх! Кукушечкой…

Пегаска недоумённо повернулась к подруге.

 – Ну, я прост подумала… «Кукушечка»… Хэх, лан, забей.

 – Эпплджэк, тут уже не до шуток! Думаю, эти летучие крысы похитили Флаттершай. Похоже, они готовят глобальное вторжение!

Земная кобыла недоверчиво скривила лицо.

 – Сама подумай: первым делом они ликвидируют Элементы Гармонии, а дальше город можно брать силами одной стаи. Вероятно, Кантерлот уже пал. Ты ничего не слышала?

Оранжевая пони помотала головой, и по амбару во все стороны полетела солома.

 – Слушай, – спросила вдруг Рэйнбоу, – А чего это ты вообще тут делаешь?

Эпплджэк уставилась на неё широко распахнутыми глазами.

 – Я… Э… Ну… Ах, тваю ж!.. – кобыла сплюнула, и опустила голову, – Ну, в общем, Рэйнбоу.

Фермерша подняла глаза и подошла к ней вплотную.

 – Я… Ох, –  Эпплджэк набрала в грудь воздуха, – Должна тебе признаться.

Она сделала паузу, набираясь храбрости.

 – Я просто очень… ОЧЕНЬ люблю солому.

Рэйнбоу сделала шаг вперёд и медленно положила копыто ей на плечо, глядя прямо в глубокие, зелёные глаза земной кобылы.

Эпплджэк замерла.

 – Я не осуждаю тебя, – произнесла пегаска, – Тем более теперь, когда судьба всей Эквестрии висит на волоске.

 – Спасибо…  – всхлипнула фермерша, – Ты настоящая подруга и Элемент Верности.

Рэйнбоу опустила копыто, и они немного помолчали, глядя на пленника.

 – Думаешь Флаттершай ещё жива? – нарушила тишину Эпплджэк.

 – Да конечно! Чего ж с ней сделается? – фыркнула Рэйнбоу.

 – И то верно.

Ещё немного помолчали, глядя на тактично притихшую по такому поводу курицу.

 – Её настоящее имя не мистер Птица, – вновь подала голос яблочная пони.

 – Откуда ты знаешь?

 – Это Элизабик, одна из подопечных Флаттершай. Бьюсь об заклад, это она стоит за нападением и приложила лапу к похищению нашей подруги. Однажды она уже пыталась заманить Флатс в лес Эверфри на растерзание кокатрису, но в тот раз, слава Селестии, всё обошлось, а Элизабик удалось отбрехаться.

 – Ого. А как ты её узнала?

 – Красные береты – их униформа.

 – Разве не у всех куриц такие хохолки?

 – Важны не хохолки, а то, как они их носят… Слушай, ты вот что: лети-ка предупреди Твайлайт. Она всегда знает что делать. А я тут ещё немного с нашей пленницей… Потолкую.

 – Точно! Твайлайт мигом во всём разберётся! Спасибо Эпплджэк! Что б я без тебя делала!

 – Наздоровье, Рэйнбоу. И ты там это… Поосторожней.

Пегаска наконец оторвала взгляд от курицы и повернулась к подруге.

 – Не переживай. И если сможешь… Предупреди Рэрити. Меня она слушать не станет.

 – Бут сделано, – козырнула Эпплджэк.

Дэш кивнула и направилось к залитому ярким солнцем выходу из амбара, а оказавшись снаружи оглядела раскинувшийся внизу Понивилль с доминирующей высоты фермы “Сладкое яблочко.

«Будущее поле боя».

Полный событий день едва дополз до обеда, а впереди ждала по-настоящему большая, опасная работа. Из полумрака амбара до Рэйнбоу донёсся приглушённый голос Эпплджек: настоящей подруги и Элемента Честности.

 – Элизабик… Вашим армиям вторжения ведь нужно продовольствие, не так ли? А вот скажи-ка: к яблокам вы как относитесь? Нормально? Или всё-таки предпочтёте пшено? Ой, тебе ж, поди, неудобно говорить, давай-ка я ослаблю верёвки…

Рэйнбоу была не вполне уверена, что за тактику допроса избрала Эпплджэк.

Но она была однозначно – на все сто двадцать процентов – уверена в главном.

Эпплджэк можно доверять.

---

Тем временем в яблоневой роще неподалёку от амбара в домике на дереве две маленькие кобылки дожидались третью.

 – Брехня-а, – протянула Эппл Блум, лениво пожёвывая торчащий в уголке рта колосок.

 – А вот и не-а! – пребольно ткнула её Скуталу копытом в бок, – Я вчера сама видела, как она таскала доски к обрыву за городом. Говорю тебе: Рэйнбоу Дэш украла мою фишку!

 – А мне-т’ казалось, шо твоя фишка на самокате рассекать, а не на роликах.

Жёлтая земная кобылка продолжала всё так же, щурясь, оглядывать с веранды домика на дереве сияющие в лучах полуденного солнца пышные кроны окружающих яблонь. Бок после тычка пегаски ощутимо ныл, солнце, припекая защищённую одним лишь пышным бантом макушку, слепило глаза, а получить очередной тычок очень не хотелось... Но не хватало ей только показать слабину! В конце-концов, это был вопрос принципа. Земные пони так просто не сдаются!

 – Чего-о?! – возмутилась пегаска, – Ты ваще сама-то себя слышишь? Да кого хошь спроси: самокат или ролики, не важно. Это… как там его?.. Плагиат!

 – Где?! – Эппл Блум, не выдержав, принялась озираться: сначала глянула на подругу, затем с веранды домика вниз, а после, ничего там не увидев, принялась крутиться на месте, глядя себе под ноги.

 – У Рэйнбоу Дэш в трюке. Плагиат, это когда воруют идеи, дурёха.

 – Тьфуй!..

Эппл Блум прекратила крутиться и вновь невозмутимо приняла позу вперёдсмотрящего.

 – Ты тольк’ што эт’ придумала.

 – У Твайлайт спроси, если не веришь. Попомни моё слово: недели не пройдёт, как Рэйнбоу Дэш начнёт рассекать в шлеме.

 – Ладно как скаш. Но ваще, я думала, шо ты, вродь как, её фанатка. Тебе разве не по душе такое внимание?

Скуталу почесала в голове.

 – И то верно. Что-то мы увлеклись. Кстати, а с чего вообще начался этот спор? Я же вроде как раз сказала, что Рэйнбоу готовит трюк в моём стиле и что это офигенно.

Эппл Блум повернулась к ней.

 – Ну и кто из нас после этого дурёха? А вдруг спорить – наш особый талант?

 – МЕТКОИСКАТЕЛИ-СПОРЩИКИ! – хором провозгласили они, а затем уже вдвоём принялись крутиться на месте в попытках разглядеть собственные ляжки.

Но те, конечно же, остались пусты. Маленькие кобылки вздохнули и вернулись на исходные. Сверху жарило так, что ещё немного, и придётся спрятаться в спасительный полумрак под крышей.

 – А знаешь, – подала голос Скуталу, – И хорошо, что мы сейчас не получили метки. Представь, как бы обиделась Свити Белль.

 – Агась. Кстати, и где эт она там запропастилась?

 – Да Дискорд её разберёт. Копуша ещё похлеще чем её сестра.

 – Кстати, если чему-т’ нас и должно было научить возвращение Дискорда, так это шо спорами с друг другом нам лучше не увлекаться.

Они немного помолчали, после чего Эппл Блум добавила.

 – Но ващет’ я немношко в шоке, что мы не получили свои метки спорщиков прям там и тогда.

 – Шутишь? Получи мы такие метки, Эквестрия бы долго не протянула.

 – Де-евочки! – донёсся снизу писклявый голосок.

 – Мы идём! – даже не удостоив её взглядом, рявкнула Эппл Блум, после чего направилась к дощатым ходкам.

Скуталу принялась спускаться следом.

Свити Белль ждала их в тени под домиком, энергично обмахиваясь веером, а едва завидев подруг, буквально кинулась к ним.

 – Привет, девочки! Эй, Эппл Блум... – подозрительно уставилась она на подругу, – А что это ты там жуёшь? Завтраком что ли не наелась?

Скуталу заржала.

 – Да шо вы понимаете!.. В Эппалузе все так ходят.

 – …Ой-х-хахаха! – пегаска наконец, вдоволь отсмеявшись, утёрла копытом слёзы, – Она у нас начиталась вестернов и сегодня весь день корчит из себя сурового шерифа… Ах-хаха. Погоди, как ты сказала? «Завтраком что ли не наелась?» Надо запомнить!

 – Смотри при ком-нить из фермеров не ляпни, нето быстро станет не до смеха, – хмуро процедила земнопони.

 – Ну ваще-то я только что при тебе это ляпнула, – коварно ухмыльнулась Скуталу, вызывающе глядя ей в глаза.

 – Ах вот как?!.. Ну я те щас!..

 – А ты сначала догони! – пегаска мигом вскочила на свой стоящий под деревом самокат, одним движением нахлобучив на голову шлем.

 – Девочки! Де-евочки!! – перегородила единорожка дорогу ломанувшейся следом Эппл Блум, – Да вы чего? Белены что ли объелись?

Скуталу, хихикая, одним копытом показала на Эппл Блум, а другой – на свой рот.

Та недовольно выплюнула стебелёк.

 – Да не. Мы прост хотели получить метки спорщиков. А одна пегаска – ещё и пару тумаков в придачу.

 – А-а-а!.. Предупреждать же надо! – слегка успокоилась Свити Белль, – Ну, не хочу вас расстраивать, но меток я пока не вижу.

 – А вот тумаки по-прежнему под вопросом, – проворчала Эппл Блум.

 – Хех. Да ладно тебе, – примирительно махнула ей копытом Скуталу, – Я ж понарошку… И вообще: Свити первая это сказала, а на неё ты не обиделась.

 – А ты начала ржать!..

 – Ага! – поддержала Свити Белль, – Так что давай-ка в мою сторону копытом не тыкай!

 – А не то что? – ухмыльнулась им уголком рта пегаска, поставив копыта на руль, – Ой, ах-ха-ха-ха! ОЙ ХА-ХАХ-ХА!!!

Она повалилась в прицепленную к самокату тележку, но поднявшаяся с земли травинка продолжала выписывать кругом стремительные пируэты, безжалостно щекоча пегаску.

 – Всё ещё смешно?! – с ухмылкой вопросила единорожка.

 – ПОЩАДЫ! Х-ХА-ХА-ХА!.. МОЛЮ, ПОЩАДЫ!

Но едва только обессиленная пегаска собралась, отдышавшись, вылезти из тележки, её подруги были уже тут как тут и, устроив там кучу-малу, принялись смеяться уже все втроём.

 – Ой… Всё! Хватит! У меня лицо болит, – Скуталу села и принялась тереть себе копытом скулы.

 – Да, что-то мы увлеклись, – согласилась Свити Белль, – Ещё, чего гляди, к Флаттершай опоздаем.

 – Сегодня мы наконец-то получим свои метки: попомните моё слово!

 – Попомните свои попометки, – хихикнула Скуталу.

 – Ну всё, всё! Готовы? – единорожка встала на изготовку.

 – МЕТКОИСКАТЕЛИ-ЖИВОТНОВОДЫ! – хором воскликнули они, а секунду спустя самокат с тележкой на пегасьей тяге уже нёс троицу к Понивиллю по проложенной меж деревьев тропинке.

---

 – О нет! – воскликнула Свити, высунув голову из курятника, – Элизабик пропала!

 – Чево? А ты точно везде посмотрела? – Эппл Блум принялась целеустремлённо карабкаться по ведущему ко входу в курятник парапету.

 – Да как вы их вообще различаете?!.. Эй! Погодите! Я тоже хочу посмотреть!

Цепляясь не снятым впопыхах шлемом за узкий лаз, она всё же несколько секунд спустя протиснулась внутрь. Меж трёх кобылок и полудюжиной кур свободного места в курятнике почти не осталось.

 – А? Чево? Каво?

Рассевшиеся на жёрдочках у стены куры в ответ встревожено закудахтали.

 – Да сказала же: нет её тут! Чего ломитесь-то?!

Да и пахло внутри не очень.

 – А ну-ка на выход! – скомандовала Свити, и пегаске ничего не оставалось, кроме как пятиться задом: в курятнике было уже не развернуться.

Насилу выбравшись наружу и едва не скатившись кубарем по парапету, она принялась, поправляя так некстати съехавший на глаза шлем,  дожидаться подруг внизу, а совладав с ним, обнаружила тех рядом с собой.

 – Флаттершай нас прикончит… – с округлившимися глазами пролепетала единорожка, – Мы должны были приехать ещё до обеда…

 – Эй, если бы кое-кто по два часа не собирался, мы бы и были тут ещё до обеда! – возмутилась Скуталу.

 – А, то есть это опять я виновата?!..

 – Так! Отставить панику!

Пегаска как раз вовремя повернулась к Эппл Блум, чтобы увидеть как та, щурясь вдаль, закусывает очередной колосок.

 – Ой фу! Ты что – с земли его подняла?! – скривилась Свити Белль.

 – Мы, земные пони… Земли не боимся, – процедила та, не меняя выражения лица. Скуталу и Свити переглянулись.

 – Меткоискатели-шерифы, – шёпотом подсказала Эппл Блум.

 – МЕТКОИСКАТЕЛИ-ШЕРИФЫ! – хором разнеслось по окрестностям.

В следующее мгновенье пегаска вскочила на самокат, а пару секунд спустя, услышав, как подруги усаживаются в тележку, обернулась.

Единорожка и земная пони выжидающе уставились на неё.

 – Эм… Так я не поняла. А что делаем-то? – поинтересовалась Скуталу.

 – Ищем свидетелей. Пошла! – рявкнула Эппл Блум, хлестнув её по крупу своим распущенным бантом.

 – АЙ-ЙА-ЙАЙТЫЧЕВОО?!

 – НА ДОРОГУ СМОТРИ!!! – завизжала Свити Белль, тыча вперёд копытом.

Пегаска едва успела обернуться и с удивлением обнаружила несущийся прямо на них коттедж Флаттершай.

Она рванула руль в сторону, разминулась с ним всего на каких-то полметра, после чего вырулила из тенистого двора на узкую земляную дорожку, проскочила по земляной насыпи отделившую коттедж от дороги канаву и, наконец выдохнув, свернула к Понивиллю. Крылышки стрекотали за спиной как заведённые.

 – Йи-х-ха! – сквозь вой ветра и визг Свити донёсся до неё возглас Эппл Блум, – Пошла, родимая!

«Ну я тебе это припомню!..» – подумала Скуталу, панически лавируя меж так и лезущими под колёса выбоинами дороги.

---

 – Тпру-у!

Тележка, проехав остаток пути боком, наконец остановилась. Когда пыль вокруг осела, пегаска обнаружила себя в окружении домов одной из окраинных улочек Понивилля. Непосредственно перед ними под открытым небом расположились целиком и полностью заставленные пёстрыми цветочными горшками лотки. До маленькой пегаски долетел густой, сладкий аромат.

Из-за лотков на троицу взволнованно взирали три взрослые кобылы.

 – Фу-ух… – протянула Скуталу, утирая копытом льющий в глаза из-под шлема пот, – Ну погоди, щас я тебе…

 – Э… Эй!.. Ты куда?!..

Эппл Блум, не обращая на неё ни малейшего внимания, выпрыгнула из тележки и деловито направилась к кобылам.

 – Прашу прастить за спешку, прекрасные леди, но дел’ срочное. У Флаттершай пропал’ курица. Скажите: вам тут никто похож’ на курицу не попадалс’?

Кобылы взволнованно переглянулись, а затем замотали головами.

 – А. Ну лан. Всево хорошева!

Кобылка напоследок отвесила неловкий поклон и направилась к ожидающим её у самоката подругам, а кобылы позади неё принялись о чём-то обеспокоено шептаться.

Эппл Блум дочапала и прыгнула в тележку.

 – Это чего щас было?! – налетела на неё Скуталу.

 – Опрос свидетелей.

 – Какой опрос свидетелей!? я про то, как ты!..

 – Ой! – воскликнула Свити, прервав назревающую перепалку, – Я только сейчас вспомнила: в городе мы промчались мимо какого-то жуткого пони. Никогда его раньше  не видела, но выглядел он подозрительно. Весь в лохмотьях, лица не видать!.. Наверняка это он украл Элизабик!

 – Дак штош ты раньше-то молчала?! – взбеленилась Эппл Блум, – А ну-ка!..

 – ЕСЛИ ТЫ МЕНЯ ЕЩЁ РАЗ ХЛЕСТНЁШЬ, Я ТЕБЯ ОТЛЯГАЮ!

Подруги уставились на неё так, будто за спиной у Скуталу только что бесшумно приземлилась Найтмэр Мун. Пегаска даже на всякий случай глянула туда и убедилась, что это не так.

 – П-прости, Скутс. Я слегка увлеклась. Можно мы поедем, пожалуйста?

Кажется, она слегонца перегнула. Эппл Блум, конечно, любила корчить из себя крутую, но всё-таки при этом ей, скажем прямо, не приходилось так уж сильно корчиться. Силушки и смелости земной кобылке было не занимать, и Скуталу всерьёз полагала, что – дойди дело до настоящих тумаков – её бы спасла только собственная скорость.

 – Конечно, ЭйБи. Просто используй в следующий раз слова, ладно?

Пегаска как можно мягче улыбнулась подруге, показывая, что уже не злится. Секунду спустя, та улыбнулась в ответ.

Назвать её так оказалось верным решением. ЭйБи, ЭйДжэй… Скуталу уже давно вертела это в уме. Никто другой почему-то до сих пор не догадался, а уж они со Свити-то знали, насколько их лучшая подруга уважает заменивших ей родителей сестру и брата, как стремится быть на них похожа. И вот теперь у Эппл Блум появилось собственное прозвище.

 – Ну? Куда дальше? – нарушила Скуталу неловкую паузу.

 – Поехали попробуем найти того оборванца, – облегчённо проговорила Эппл Блум, – И знаешь что, Скутс? Спасибо.

 – А ну держись, кобылка! Йи-х-ха!!!

Свити Белль взвизгнула, а тележка, поднимая толком и не успевшую ещё улечься пыль, принялась вновь набирать скорость.

Проезжая мимо цветочных кобыл, они даже сумели расслышать обрывок их разговора.

 – …ттедж Флаттершай, он же у леса Эверфри?!

 – Говорю вам, это древесные волки!!

 – О УЖАС! УЖАС!..

---

Рэйнбоу Дэш шагала по городу как ни в чём не бывало. На мощёных улицах Понивилля, невзирая на полуденную жару, хватало пони, а она впервые с самого утра чувствовала себя в полной безопасности.

И даже лучше: Рэйнбоу чувствовала себя ОФИГЕННОЙ И ГЕНИАЛЬНОЙ.

И у неё даже была на это причина! Выйдя из-под крыши амбара Эпплов на открытый воздух, пегаска моментально почувствовала себя под прицелом и принялась пялиться на небо, но от этого у неё быстро заболела шея. Конечно, можно было подняться в воздух для превосходства как в обзоре, так и в скорости… И она даже поднялась, но лететь оказалось заметно труднее, чем ожидалось: пускай крылья во вчерашнем «инциденте» и не пострадали, но зато пострадало всё остальное, за ночь она из-за дискордовых птиц так толком и не выспалась, а кроме того, уже больше суток ничего не ела.

Голова слегка кружилась, но, как оказалось, даже в таком состоянии Рэйнбоу великолепно соображала. И поэтому, стоило ей заприметить на одном из полей пугало, и в голову пегаски моментально пришла ГЕНИАЛЬНАЯ идея. Решив, что Эпплджэк не обидится, она подлетела к пугалу и принялась облачаться в его мешковатые, выжженные солнцем лохмотья.

А нахлобучив на себя огромную соломенную шляпу, практически напрочь потеряла способность видеть.

«Зашибись! Если я их не вижу, значит, и они меня не видят!» – подумала в тот момент Дэш. И теперь, бредя шаткой походкой меж домов к своей цели, едва сдерживала рвущиеся из груди смешки.

Мало того, что тупые птицы боялись пугала, даже пока оно стояло себе на поле и не отсвечивало, так оказалось, что бредущего по улицам пугала шугаются даже пони.

«Блин, и почему мне это раньше в голову не пришло?»

Единственный минус: на солнце в таком прикиде было самую малость жарковато. Пот лил с неё ручьями, а ноги, путаясь в мешковатом облачении, заплетались, но зато, когда меж полуденно-сияющей мостовой и то и дело съезжающей на глаза широкополой соломенной шляпой в её поле зрения всё же попадали лица проходящих мимо пони, это стопроцентно окупало все неудобства.

Вот глядящий на ходу себе под ноги жеребец поднял глаза, вздрогнул и, пытаясь увернуться от движущегося навстречу пугала, двинулся в сторону. Но из-за шляпы они с Рэйнбоу заметили друг друга почти одновременно, а её ещё и несло в ту же сторону. Пегаске не сразу удалось заставить ноги повиноваться… Так этот бедолага аж в стену вжался, пытаясь избежать столкновения с неизвестным оборванцем!

Затем выбежавший откуда-то из проулка жеребёнок затормозил перед ней, словно кто-то внезапно схватил его за хвост, а леденец, от резкой остановки вылетев у него изо рта, приземлился на полпути к надвигающейся тени пугала, и жеребёнок принялся потешно зыркать то на леденец, то на страшного незнакомца, пока, наконец, не кинулся улепётывать.

Следом ей встретилась целая группка молодых кобыл, и вот тут была совершенная умора. Они так увлеклись взволнованным спором, что совершенно забыли посторониться, и опомнились лишь когда Рэйнбоу была всего в паре метров. Зато как они завизжали, прежде чем броситься наутёк!.. Просто песня!

Дэш не удержалась и принялась на ходу негромко хихикать, а секунду спустя к ней присоединился ещё один жизнерадостный голосок:

 – Хи-хи-хи-хи-хи! Хи-хи-хи! Ха-ха! Привет Рэйнбоу!

Мимо проскакало кудряво-розовое пятно.

 – Привет Пинки.

«И самое главное, меня так никто и не узнал!»

А вот уже и табличка с изображением книги, предваряющая сужающуюся кверху дверь с нарисованной на ней свечёй.

Пегаска вытянула обёрнутое грубой тканью копыто и тихонечко отворила дверь, давя щекочущие грудь смешки. На первом этаже библиотеки никого не оказалось, и Рэйнбоу, мягко ступая, направилась вглубь помещения.

«Кого-то ждёт настоящая встряска!»

По-прежнему не снимая шляпы, она наполовину по памяти преодолела подставки и книжные полки, а затем принялась взбираться по лестнице. Твайлайт или Спайк должны были быть где-то здесь. Поднявшись, пегаска выглянула с лестницы в спальню Твайлайт.

«Странно. Никого нет дома?»

Но не успела она расстроиться неудавшейся шутке, как сверху донеслись приглушённые голоса.

«О! Точно! У них же на самой верхушке дуба устроена смотровая площадка. Наверное решили на солнышке погреться. Ну щас я их нагрею!»

Рэйнбоу тихонечко двинулась к очередной вырезанной внутри могучего дуба лестнице…

И кубарем покатилась по полу.

 – ААААААААААААААААААА! Уйди от меня, тварюка!

 – УУХ! – заходя на второй вираж, глухо протянула крылатая тварь.

Рэйнбоу вовремя прижалась к полу. Когти пронеслись в каких-то сантиметрах от лица.

 – УЙДИ, ПОКА Я НЕ СХВАТИЛАСЬ ЗА ШВАБРУ!

 – УУУХ! – здоровенная птица с огромными оранжево-жёлтыми глазами, похоже, не приняла угрозу всерьёз.

«Блин, а швабру-то я свою в кафешке вместе с Рэрити оставила…»

Пегаска перекатилась, уходя от очередной атаки, а затем подхватила свалившуюся с головы соломенную шляпу и на следующем заходе прижала ею сову к полу.

 – У-у… – глухо и раздосадовано донеслось из-под шляпы.

 – Швабра, шляпа… Какая хрен разница?

 – У ХУХ!

 – От ухуха слышу!

 – Рэйнбоу?!.. Опять ты?!.. И что?!.. А Совелий?.. А-а-а?!

Подняв голову, пегаска обнаружила над собой на лестнице источник возмущённых вопросов в виде единорожки Твайлайт Спаркл. Та закрыла глаза, сделала глубокий вдох, медленно выдохнула и совершенно спокойным, приветливым голосом произнесла:

  – Добрый день, Рэйнбоу Дэш. Вижу, в Понивилле назревает очередной кризис. Ведь как иначе можно объяснить твой визит в библиотеку средь бела дня в костюме пугала и то, что ты поймала шляпой Совелия?.. Нет, пожалуй, два последних пункта никакой, даже самый жуткий кризис не способен объяснить…

Твайлайт принялась, глядя в пустоту, тереть подбородок копытом.

 – А, это к нам опять Рэйнбоу вломилась, – протолкнувшись мимо неё, стал спускаться по лестнице маленький дракончик, – А я-то уж испугался… Слушай, а зачем ты Совелия шляпой поймала?

Дэш уже открыла было рот, но Твайлайт её опередила:

 – Спайк, ну сколько раз тебе говорить? Не мешай мне думать. Иди лучше поставь чай или что-нибудь такое… Гости ж пришли.

 – Как скажешь, – дракончик развёл лапками, оторвался от пристального изучения скульптуры «отважное пугало Рэйнбоу Дэш попирает копытом свою ухухающую шляпу» и отправился вниз. Предположительно ставить чай.

Пегаска вздохнула. Твайлайт была в замешательстве, а когда Твайлайт бывала в замешательстве, она переставала кого-либо слушать и начинала паниковать.

 – О нет! – воскликнула единорожка. Рэйнбоу опять вздохнула, – Неужели сегодня Ночь Кошмаров? А я опять всё проворонила?! Обидно-то как: у меня была просто замечательная идея для костюма…

Её необходимо было остановить, пока не стало слишком поздно, и Твайлайт не принялась в авральном режиме ваять себе костюм из книг или что-нибудь ещё в таком духе.

«С неё станется… Хотя, если так подумать, идейка-то перспективная… Надо запомнить».

Рэйнбоу помотала головой.

 – Твайлайт-Твайлайт-Твайлайт! Успокойся, до Ночи Кошмаров ещё полгода! Всё куда проще: птицы пытаются меня убить.

Единорожка моргнула.

 – Вообще все птицы. Включая твоего Совелия. Я не знаю почему. Затем к тебе и пришла.

 – Так, так, так, – Твайлайт спустилась по лестнице и принялась внимательно её разглядывать, –  Давай-ка всё с начала и по порядку.

 – Ну в общем, вчера я отрабатывала трюк за городом, ты ж знаешь: мне мэр Мэр в черте города трюкачить запретила, говорит, мол, «хватит прыгать по деревьям, да по огородам, не то ты однажды помимо своей головы ещё что-нибудь ценное поломаешь», ну и вот лечу я, значит, после кувырка с трамплина – офигенный кстати трюк, но если Сестра Рэдхарт тебе скажет, что я его у Скуталу спёрла, то даже не слушай: она ж только спит и видит, как бы меня на землю списать – ну и вощем тут на меня птица, я в сторону, ну и об дерево ушиблась слегка; не без этого; вот тут-то я в больничку и угодила, но Рэдхарт опять начала нудеть, так что я быстренько свалила домой, и тут ночью меня будят какие-то уханья, ну, я хватаюсь за швабру и лечу на кухню проучить лазутчика, а оттуда на меня два во-от такенных глаза; мож твой Совелий, мож нет, я не разобрала, а только полдома разнесла, пока отбилась, ну, и пошла себе дальше досыпать, да только поспать-то эти пернатые гады мне так и не дали: облепили весь дом и галдят, словно целый взвод жеребят, оставшихся без присмотра учителя. Ну, за Рэйнбоу Дэш-то им, понятно, не угнаться, так что я на крыло и за помощью: сначала, понятное дело, ломанулась к Рэрити…

 – Так, погоди-погоди, – перебила её Твайлайт, – Что-то я потеряла нить повествования. Значит, ты решила, что птицы пытаются тебя убить… И первым делом обратилась к Рэрити?

 – Ага.

 – Ну, это кое-что объясняет. Кстати, каре тебе очень идёт.

 – Какое ещё каре? – она скосила глаза на лоб. Говоря по правде, голова ещё после недавней встречи с вывеской чувствовала себя странновато, но Рэйнбоу списала это на пот, жару и шляпу.

Твайлайт указала копытом, а затем подвела её к той девчачей штуке с зеркалами, у которой полагалось прихорашиваться всяким фифам. Рэйнбоу даже и не подозревала, что у Твай есть такая.

«Наверное прилагалась к библиотеке» – вовремя успокоила она себя.

Из зеркала на пегаску смотрела потрёпанная и наряженная в лохмотья версия её самой. Только на голове её вместо обычной клёвой причёски творилось какое-то радужное безобразие. А чуть сбоку виднелась сочувственно взирающая на отражение, но за исключением этого абсолютно нормальная версия Твайлайт.

 – Селестия родная! Да стараниями Рэрити я выгляжу как модница из дикого захолустья!

 – Не могу сказать, что это целиком её заслуга.

«Ну всё. Надо как можно быстрее раздобыть себе шлем: хоть прикрою это безобразие».

Рэйнбоу принялась отчаянно тормошить свою гриву копытом, а несколько секунд спустя вновь опасливо глянула в зеркало. Теперь она выглядела как потрёпанная и наряженная в лохмотья версия самой себя, но зато без этой дурацкой причёски.

 – Лучше? – поинтересовалась Твайлайт.

 – Намного.

 – Тогда, пожалуй, продолжим. Значит, Рэрити тебе не помогла, и ты сразу же отправилась ко мне?

 – Ну-у, не совсем… – Рэйнбоу принялась, жестикулируя копытом, перечислять, – Первым делом я как следует приложилась головой о вывеску кафе, в которое она меня притащила, это кстати уже второй раз за два дня, взяла в заложники курицу Флаттершай, оттащила её в амбар Эпплджек, допросила, разбудила саму Эпплджэк, и мы начали думать, что нам делать со вторжением птиц, и в итоге решили предупредить всех наших, что пернатые гады пытаются разобраться с носителями Элементов Гармонии… А за нами ведь Понивилль! За нами Эквестрия!

Твайлайт с минуту глядела на неё, переваривая информацию, а затем, наконец, произнесла:

 – О, Рэйнбоу, ты очень правильно сделала, что пришла сюда. Присядь-ка вот тут, успокойся. Спайк сейчас принесёт тебе чая. И главное не переживай: я прекрасно знаю, как помочь тебе в данной ситуации.

---

В помещении царили тишина и полумрак: даже косые лучи клонящегося к закату солнца не могли потревожить столь глубинного покоя и умиротворения, застревая в сетях плотно завесивших окна штор. Рэйнбоу полулежала на мягкой кушетке, стараясь не моргать и не поддаваться соблазну вновь провалиться в сон, ведь, невзирая на видимую безопасность окружения, на задворках её воспалённого разума по-прежнему угрюмо ворочались мысли о птицах, клювах, когтях, следящих и налетающих на неё из тьмы жёлто-оранжевых бусинах глаз... Мысли, от которых веяло угрозой для неё самой, для её подруг и – кто знает? – может даже для всей Эквестрии!

 – Рэйнбоу Дэш, – произнёс мягкий голос сбоку от кушетки, – Если вам комфортно и вы готовы начать, прошу, расскажите: какое воспоминание в первую очередь приходит вам на ум при слове «птицы»?

 – Ну, это легкотня. Тот случай с совой, про который я уже рассказывала.

Сбоку донёсся характерный скрип пера по бумаге, а несколько секунд спустя голос спросил:

 – Пожалуйста, постарайтесь расслабиться и сосредоточиться. Быть может, в детстве у вас были какие-то неприятные события, связанные с птицами?

 – Не, ничего подобного. Я ж росла в Клаудсдэйле, а он высоко: птицы туда не залетают. Да и чего им там делать-то?

Скрип пера по пергаменту. На этот раз заметно дольше.

 – Хм, хорошо. Какие случаи контакта с птицами вы можете вспомнить после переезда из Клаудсдэйла, но до упомянутого вами случая с совой?

 – О-ой, ну эт надо думать… Пожалуй, всё началось, когда Флаттершай в детстве упала с облака, – Рэйнбоу с лёгким раздражением отметила, что перо вновь принялось скрести по бумаге, – Ну, и обнаружила этот свой особый талант с животными общаться. Само собой, были там и птицы. Они ей нравились даже больше, чем бабочки: те так высоко не летают, а птиц можно было взять к себе домой. Ну и плюс бабочки не настолько красиво поют, это ж всем известно. Хе-хе.

Перо перестало корябать по бумаге.

 – Прошу, продолжайте.

 – Ну а чего продолжать-то? Потом Флатс окончательно решила переселиться на землю и посвятить свою жизнь зверушкам, ну а я, само собой, переехала вслед за ней… Вот, кстати, вспомнила случай! Однажды я решила завести питомца, ну и, естественно, надо ж было, чтоб он мог летать. Всё-таки это мой особый талант. Флатс тогда просто с цепи сорвалась: решила подобрать мне зверушку. И вот тогда эти пернатые гады не очень-то хорошо себя показали: бросили меня одну в ущелье с прижатым камнем крылом. Я тогда едва выбралась.

Рэйнбоу терпеливо дождалась, пока перо заткнётся.

 – И что вы думаете на этот счёт?

 – Да я ж только что сказала тебе, что я про это думаю!

Голос и перо немного помолчали.

 – Скажите, а может быть такое, что исчезновение вашей подруги Флаттершай, с которой вы с детства были очень близки, вслед за которой переехали жить в Понивилль, на землю, хотя ваш особый талант неразрывно связан с небом… Может быть такое, что её недавнее исчезновение пробудило у вас в памяти тот случай с ущельем, который она по доброте душевной и без злого умысла, конечно же, но все же косвенно помогла для вас организовать… И в результате травм и переутомления вместе с последующей чередой случайных совпадений  всё это сплелось у вас в голове в навязчивую идею о пытающихся нанести вред вам, вашим подругам и всей Эквестрии птицах?

 – О… Селестия! – изумлённо выдохнула Рэйнбоу и села на кушетке, – Твайлайт, да что за чепуху ты несёшь?

Она вспорхнула к окну и отдёрнула шторы, позволяя вечернему солнцу вновь осветить верхний этаж библиотеки.

 – Рэйнбоу! – окрикнула её единорожка, – Сядь на место! У нас же только-только наметился прогресс!

 – Не, Твай, завязывай. Этот твой психоанализ нихрена не работает… Но за чай с печеньками спасибо. Мне его очень не хватало.

Единорожка вскочила с кресла и, опустив перо с пергаментом на стол, принялась в исступлении листать лежащий там манускрипт.

 – Ничего не понимаю… Я ведь всё делала как тут написано!..

 – Да не парься, – подбодрила её Рэйнбоу Дэш, – В следующий раз обязательно получится.

Твайлайт не ответила.

 – Ну… Я тогда пошла?

 – Да-да, давай, – не отрывая носа от периодически перелистываемых страниц, пробубнила библиотекарша, невпопад махнув ей копытом.

Рэйнбоу закатила глаза, подобрала с пола и напялила скинутый ранее костюм пугала, а затем направилась к лестнице.

 – Спайк. Спа-айк, – прежде чем спускаться позвала она, внимательно разглядывая первый этаж библиотеки.

К её облегчению, дракончик практически моментально показался из кухни, и Рэйнбоу с облегчением сбежала к нему.

 – Ну как там Совелий? Кстати, спасибо за печенье и чай, было очень вкусно.

 – Я его в кладовку запер. Всё равно совы днём спят. Вижу, книга Твайлайт помогла? Выглядишь куда лучше.

 – Книга Твайлайт помогла мне отделаться от Твайлайт, – хмыкнула Рэйнбоу, – В общем, я пойду, а ты присмотри тут за ней. И Совелия к ней на всякий случай лучше не подпускай. Хотя знаешь, лучше вообще запри двери и окна, пока вся эта ситуация не устаканится.

 – Да знаю-знаю. Чего – в первый раз что ли Эквестрию спасаем? Сейчас отнесу ей свежего чая с печеньем и помогу составить отчёт для анализа неудавшегося эксперимента. До заката, скорее всего, не опомнится, а там уж и баиньки пора…

 – Золотой ты жеребёнок, Спайк, – Рэйнбоу потрепала дракончика по гребню, – Драконёнок?.. В общем, молодец. За нашим Элементом Магии нужен глаз да глаз.

 – Да иди уже, – с улыбкой отмахнулся тот, – Драконы от лести портятся: доказанный факт.

Махнув ей на прощанье лапой, Спайк направился обратно в кухню, а пегаска зашагала на выход.

 – А это не лесть, это чистая правда! – кинула она на прощанье, после чего распахнула копытом дверь и увидела, как решительная Эпплджэк и запыхавшаяся Рэрити экстренно тормозят у неё перед носом.

 – Эй, уф… – тыча ей в лицо копытом начала фермерша, – А ну стоять! Где-т’ я тебя уже видела!..

 – Я… О Селестия!.. – белая единорожка сделала пару глубоких вдохов, глядя себе под копыта, а затем принялась сверлить Рэйнбоу взглядом, – Ни за что бы… Не позволила такому чучелу… Бродить по Понивиллю… – тут Рэрити поймала на себе изумлённый взгляд Эпплджэк и осеклась, – Э-э-э… В смысле… Прошу простить мои манеры. Я лишь хотела сказать, что ваш выбор костюма… Слегка… Своеобразен, – она опять глянула на фермершу, та сузила глаза, – И с удовольствием подберу вам что-нибудь... За свой счёт? Если только вы не против??

Рэйнбоу приподняла копытом шляпу:

 – Эй, да это ж я!

 – Ну конечно, – указывая на неё перевёрнутым копытом произнесла Рэрити, – И как это я сразу не догадалась.

 – Эт’ не объясняет где я уже видела твою одежду… И в честь чего ты так нарядилась?!

 – Я, эм, позаимствовала её с твоего пугала… Ну знаешь – чтобы ОТПУГНУТЬ ПТИЦ?!

 – Оу. А как там Твайлайт? С ней всё в порядке? Надо собрать всех наших на случай нападения.

 – Нападения?! – вмешалась Рэрити, – Какого нападения? Ты ведь сказала, что у Твайлайт собирается экстренный девичник?! Эпплджэк, ты что?.. Солгала?!!

 – Это… Будет экстренный девичник по случаю нападения, – у фермерши забегали глаза.

 – О Селестия!.. – единорожка закатила было глаза, собираясь устроить очередную сцену, но вдруг осеклась, – Подождите, я надеюсь, это не из-за той чепухи с птицами, которой мне Рэйнбоу сегодня утром все уши прожужжала?..

Чувствуя, к чему всё идёт, Эпплджэк принялась превентивно, без лишних слов заталкивать упирающуюся Рэрити в библиотеку мимо посторонившейся пегаски, а затем, захлопнув за модницей дверь, как бы невзначай подпёрла её боком.

 – Рэйнбоу, давай так: я беру на себя ежинорожек, а тебе остаётся только найти Пинки…

 – Эй! – приглушённо донеслось из-за двери, – Леди, конечно, вперёд, но не до такой же степени! Это уже попросту некультурно!..

 – А чего стряслось-то? Почему ты сама к ней не зашла?

Эпплджэк замялась. Дверь за ней принялась явственно дёргаться, следом послышались слабые удары копыт, а потом затихающее и полное отчаяния «Выпустите меня-а-а-а»…

 – Элизабик сбежала.

 – Сбежала?!

 – Да… она… обманула меня.

 – Тебя обманула КУРИЦА?!

 – …Не важно! – поспешно замахала копытом фермерша, – Но коли раньше они и не собирались нападать на Носителей Элементов, то теперь, подслушав наш разговор, наверняка попытаются. А к Пинки я не зашла потому, что кто-т’ распустил слух, будто Элизабик похитили древесные волки, и что они же заодно утащили Флаттершай… Что, конечно же, полная чушь: Флаттершай утащили курицы, агась. Я самолично вернула Элизабик в курятник и не нашла вокруг ни единого волчьего следа.

Рэйнбоу приподняла копыто и открыла рот для вопроса…

 – В общем, с Флаттершай всё будет в порядке. Она способна за себя постоять.

Рэйнбоу рассеянно продолжила свой жест копытом, одновременно сморщив половину лица. Взгляд помимо её воли заскользил к небесам. Но Эпплджэк как ни в чём не бывало продолжила рассказ:

 – Да только ж наш народ поди убеди. В общем, пока мы тут трындим, на улицах собирается ополчение. А у меня, как видишь, Рэрити полные копыта.

«Спайк принёс мне чай с печеньем, я в порядке!» – донеслось из-за двери.

«Рэрити, эм, а ты точно не хочешь пройти внутрь? Так и будешь сидеть тут на коврике?»

«И чтоб вы знали, я не подслушиваю! Я всё ещё на вас обижена!.. Слушай, Спайк, будь душкой, принеси мне ещё одну чашечку чая?»

 – Короче, – не обратив на это внимания, продолжила фермерша, – Надо найти Пинки. Займёшься?

 – Считай, что уже нашла! – кивнула Дэш и устремилась.

Но лишь выйдя из льющегося сквозь окна библиотеки пятна света, наконец заметила, какая снаружи уже царит темень. Рэйнбоу казалось, что она задремала у Твайлайт на кушетке всего-то от силы на часик-другой, но теперь ошибочность этого заблуждения стала очевидна.

Учитывая сужающие обзор широкие поля шляпы, ей добрую половину времени приходилось бежать по памяти, надеясь, что под копыта не подвернётся забытая на дороге кем-нибудь утварь, и что она сама на полном скаку во что-нибудь не врежется. Прецеденты были.

Пегаска неслась по городу и удивлялась, как вообще у неё на голове по-прежнему держится эта несуразная соломенная шляпа. Воздух сладко пах хвоей, но, вдовольно нагулявшись по Эверфри за время их с подругами приключений, Рэйнбоу давно привыкла не покупаться на его усыпляющий бдительность аромат. Теперь этот запах не означал для неё ничего кроме опасности.

Вынырнув с узкой улочки на небольшую площадь, пегаска застыла в тени возвышающегося в её центре здания. Трёхэтажного, но из-за торчащих отовсюду украшений кажущегося ещё выше: по меркам Понивилля громадного и вычурного. Второй этаж практически целиком закрыли скаты круто скошенной, угловатой крыши, убранной  по краям и гребню тускло угадывающейся даже в этой темени бахромой, а над всем этим возвышалась заканчивающаяся навершием в виде маффина круглая башенка. Ни в одном из окон не горел свет, как, впрочем, не горел он и нигде в округе.

Рэйнбоу вдруг со смутным беспокойством осознала, что  не видела по дороге ни одного светлого окна. Дверь «Сахарного уголка» была угрожающе приоткрыта: словно готовая захлопнуться позади неё ловушка или пасть огромного пряничного домика, решившего ни с того ни с сего из пищи превратиться в поедателя.

«Эй, да я, кажется, читала в детстве сказку про что-то похожее», – подумала Рэйнбоу и зачем-то опять оглянулась. Уходящая вдаль извилистая улочка со сгрудившимися по бокам тёмными громадами домов тонула во мраке. Откуда-то издалека ветер донёс до ушей пегаски неясный гомон.

Она сглотнула, огляделась и опасливо двинулась к двери. Чёрный провал по мере приближения плавно увеличивался, пока не занял практически весь ограниченный дурацкой соломенной шляпой обзор.

Рэйнбоу подумала скинуть шляпу, но копыто в последний момент остановилось. В шляпе она по-прежнему чувствовала себя в относительной безопасности.

Крыльцо скрипнуло под копытами, вынудив пегаску замереть на месте и прислушаться.

Одна секунда.

Две.

Пять.

Десять.

Ни шороха.

Переступив скрипучую ступеньку, Рэйнбоу нырнула в темень. Страхи оказались беспочвенны: дверь позади неё не захлопнулась. В залитом тьмой помещении по-прежнему смутно угадывался прекрасно знакомый интерьер: слева слабый свет кидал решетчатую тень оконной рамы на отгороженную нишу, лестница из которой вела в комнату Пинки на третьем этаже; справа было устланное овальным зелёным ковром основное помещение магазина, вдоль стен которого теперь смутно поблёскивали стеклянные витрины; а прямо напротив входной двери ещё за одним прилавком виднелась дверь на кухню, от которой наверх и вправо уходила лестница второго этажа.

Рэйнбоу нерешительно двинулась туда, но чем дальше удалялась от входа, тем меньше видела и тем больше нервничала. Изначально намереваясь подняться на второй этаж в поисках Пинки или Кейков, она вместо этого в замешательстве остановилась у подножия лестницы.

«Кейки не оставили бы жеребят без присмотра. В таких случаях с ними обычно нянчилась Пинки. Но тогда почему внутри так тихо и не горит свет?»

Подниматься по мрачной лестнице ей пока не хотелось, а потому Рэйнбоу легонько толкнула копытом притворённую дверь кухни.

По дому разнёсся пронзительный скрип ржавых петель, и пегаску пробрала дрожь. Она почувствовала, как грива и волоски под грубой одеждой и сползающей на глаза шляпой встают дыбом, но всё же сунула нос в открывшуюся щель.

Задняя дверь в противоположной стене кухни оказалась распахнута настежь, а сквозь неё и большое решетчатое окно справа в помещение проникало именно столько света, чтобы Рэйнбоу смогла различить на полу ошмётки и лужицы чего-то красного. В нос ударил смутно знакомый запах.

Пегаска попятилась, борясь с желанием броситься бежать.

Сверху донёсся приглушённый детский плач, и уже секунду спустя глаза Рэйнбоу были прикованы к черноте, нависшей над лестницей второго этажа.

Оставлять младенцев было нельзя. Сделав глубокий вдох, пегаска принялась подниматься.

Ступенька за ступенькой.

Копыто за копытом.

Каждый волосок на её теле буквально вопил: «Беги, пока ещё не поздно!»

Но она продолжала карабкаться.

Ещё пара ступеней, и Рэйнбоу опасливо выглянула с лестницы в уходящий в стороны мрачный коридор. Слева и справа были лишь стены: всего одно окно в левом конце коридора кидало на дощатый пол бледные квадраты лунного света, но то ли глаза пегаски начали привыкать к темноте, то ли нервное напряжение сделало их особенно чувствительными, и, присмотревшись, она могла различить на стенах смутно поблёскивающие скобы дверей.

Одна была открыта.

Словно в подтверждение этой догадки, оттуда послышался жеребячий плач.

Преодолевая непривычную скованность, Рэйнбоу поставила копыто на дощатый пол второго этажа, а затем с некоторым усилием выпрямилась и поставила второе.

Отсутствие хоть какого-нибудь смягчающего шаги покрытия нервировало пегаску, но выбора не было: стараясь ступать как можно тише, Рэйнбоу двинулась к приоткрытой двери.

Бум.

Бум.

Бум.

Доски предательски оповещали о каждом её шаге.

До двери оставалось каких-то метра два …

Дэш остановилась.

Бум.

Бум.

Бум.

Шаги доносились из-за открытой двери.

Словно в трансе, Дэш смотрела, как из проёма высовывается продолговатый, острый клюв, большая белёсая голова с хохолком, огромное белое тело с пушистыми крыльями по бокам.

В слабом свете из окна на дощатый пол коридора опустилась мощная, кожистая лапа.

Бум.

Кажется, тварь её не заметила.

«Куриная слепота».

Голова твари резко дёрнулась, и её огромный глаз остановился на пегаске.

БКААААА!!! – прокатился по коридору ужасающий вопль.

Тварь, разинув клюв, кинулась на неё.

Заорав, Рэйнбоу развернулась и, путаясь в грубой одежде, чуть ли не кубарем скатилась с лестницы.

А оказавшись внизу, рванулась к спасительно светящейся во тьме двери.

Буквально чувствуя, как уходят драгоценные секунды.

Как приближается несущаяся следом тварь.

БУМ-БУМ-БУМ-БУМ гремели позади шаги.

«Дурацкая одежда! Крылья не расправить!..»

Рэйнбоу выскочила наружу и понеслась по тёмным улицам, не разбирая дороги.

БКАААП!!! – раздалось позади.

«Совсем близко!!!»

Она поднажала.

По сторонам мелькали тёмные громады зданий, смутно угадывались деревья и кусты… И ни одного огонька.

Ноги всё активнее противились командам мозга.

Рэйнбоу с холодком паники осознала, что выдыхается, но тут за поворотом на очередном перекрёстке показались огни. Судя по недовольному гудению голосов, в той стороне собралась целая толпа.

Пегаска из последних сил рванула туда.

«Ещё немного! Каких-то двадцать метров!»

Она свернула за угол.

Хрясь!

Из глаз пегаски полетели искры.

Обретя способность видеть, она с недоумением уставилась на лежащий под ногами в ярком свете фонаря щит. Там были изображены три столика и большая деревянная кружка, а сверху виднелись массивные цепи для подвешивания его на выступающую балку здания.

Опомнившись, Рэйнбоу кое-как вскочила на ноги и обернулась.

В круг света перед ней ворвалась гигантская курица.

 – А-А-А-А!!! ПОМОГИТЕ!!! – завопила пегаска.

 – Хихихи! – курица отцепила клюв и скинула капюшон с хохолком, – Попалась!!! Это ж я! Пинки! Хихихихаха!

Рэйнбоу недоумённо взирала на подругу.

 – ШлаЯЗначитсяСегодняПоПонивиллюСмотрюКакой-тоЖуткийПониПоУлицеТащитсяНуЯСначалаКонечно
ИспугаласьАКтоБыВТакойСитуацииНеИспугался-тоНуИЯПодумалаОСелестияСтрашно-тоКакИХотелаЗакричать
АПотомДоМеняДошлоЧтоЭтоЖеКостюмПугалаИСталаСмеятьсяЧтоИспугаласьАПотомПодошлаПоздороватьсяНо
ТыНеОтветилаИЯРешилаБлинскийКакаяОфигенскаяИдеяНеДожидаясьНочьКошмаровДругДругаПугатьНуАПотом
ЯПодумалаПинкиТыГениальнаНадоНапугатьРэйнбоуОбратноНоТолькоВКостюмеПтицыКотораяПугалаНеБоится
НуКакПолучилось?!

Дэш в тот момент не очень-то хорошо соображала, а потому из ухнувшего на неё водопада слов уяснила лишь, что огромная курица – на самом деле Пинки Пай, и что она пока не собирается её есть. Вместо этого Элемент Смеха собирался свести её в могилу своими шуточками.

Плавно приближавшийся гул голосов к этому моменту стал настолько громким, что его уже невозможно было игнорировать, и Рэйнбоу повернула голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как перекрёсток затапливает огромная галдящая вооружённая толпа с фонарями. Приблизившись к ним, толпа остановилась: по ней прокатилась недовольная волна: передние раздражённо шикали на задних за то, что те не успели вовремя остановиться.

Следом в пятно света на перекрёстке вкатился самокат с тележкой, и троица кобылок принялась, тыча в Рэйнбоу копытами, верещать:

 – Вот это пугало!

 – Держите его!

 – Это оно украло Элизабик!

Толпа взревела.

Глаза Рэйнбоу полезли на лоб. Она уже собиралась спасаться бегством, но в следующий миг последнюю прореху на пути к отступлению перекрыли её подруги.

 – Флаттершай! – всхлипнула Рэйнбоу, а затем, на бегу скидывая дурацкую шляпу, рванулась к подруге и стиснула ту в объятьях.

 – РЭЙНБОУ ДЭШ?! – хором воскликнули меткоискатели и кто-то ещё из толпы.

Флаттершай отстранилась:

 – Ой, Рэйнбоу, меня ведь не было всего один день… А вы меня всем городом встречаете? Это… Так… Мило?..

Последнее слово она буквально пропищала, сжавшись под лучом импровизированного софита на виду… ну, у целого города.

 – Где ты была?! У нас тут такая дичь происходит!.. Флатс, птицы пытаются меня убить! – слегка тряхнула её Рэйнбоу.

 – А-гась! – подтвердила Эпплджэк, – Нам кажется, они первым делом пытаются разобраться с Носителями Элементов, чтобы Понивилль остался без защиты.

Толпа позади Рэйнбоу вновь угрожающе взревела.

 – Пусть только попробуют! – прокричал кто-то из первых рядов.

 – Ничего такого нам не кажется! – протолкнулась вперёд Твайлайт, – Пока что достоверно зафиксировано только одно нападение птиц, и его целью стала лишь Рэйнбоу Дэш…

 – Что лично я считаю оправданным, учитывая её поведение и внешний вид! – перебила подругу Рэрити, но затем, увидев Пинки в костюме курицы, осеклась.

Проследив её взгляд, Эпплджэк прокомментировала:

 – О! Социальная маскировка! Отличная идея: может ещё не поздно втереться к ним в доверие…

 – НИКТО НЕ БУДЕТ ВТИРАТЬСЯ К НИМ В ДОВЕРИЕ!!! – заорала Твайлайт, а затем, тяжело дыша, уставилась на толпу, – И почему, во имя Селестии, вы разгуливаете по городу с керосиновыми фонарями и швабрами наперевес?

Рэйнбоу вновь озадаченно повернулась к толпе. Кто-то с задних рядов выкрикнул:

 – А чего нам: с факелами и вилами штоль по улицам шататься! Понивилль всё-таки город, а не какая-то там дерёвня!

 – Кстати, Рэйнбоу, если что, твоя швабра у меня, – подала голос Рэрити.

 – Спасибо, – кивнула та, потирая ушибленный лоб, – Не знаю, что бы я без тебя делала.

Судя по выражению лица единорожки, Рэйнбоу опять сказала что-то неоднозначное, но голова болела и ей очень не хотелось сейчас в этом разбираться.

 – Кстати, Скуталу, я давно хотела спросить: где ты взяла такой классный шлем?

Глаза маленькой пегаски лишь на одной мгновенье широко распахнулись, а затем моментально сощурились; открывшийся было рот кобылки растянулся в ухмылке. Она толкнула стоящих по бокам подружек крыльями.

 – Что я вам говорила? Слушай… Рэйнбоу… Да не проблема. И это… Если тебе вдруг понадобятся советы по трамплинам, роликовым конькам и трюкам с ними… Обращайся.

Маленькая пегаска задрала нос.

 – Эм… Оке-ей.

 – СЕЛЕСТИЯ ВСЕБЛАГАЯ, РЭЙНБОУ, ТЫ ЧТО, УШИБЛАСЬ?! – Флаттершай наконец заметила состояние подруги и бросилась на помощь.

 – Не знаю, как ещё можно объяснить происходящее… – проворчала Рэрити.

 – Эм… – подала голос Эппл Блум, – Так шо: выходит, я была права? Это Рэйнбоу Дэш Элизабик похитила?

Все присутствующие уставились на неё. Эпплджэк почесала копытом подбородок:

 – Выходит, шо да. Молодца, сеструха! – фермерша подошла к кобылке и потрепала ту по гриве.

 – Рэйнбоу, ты похитила мою Элизабик? – отстранилась Флаттершай, заглядывая подруге в глаза.

 – Да не: я её уж на место вернула! – ляпнула фермерша, но, поймав на себе взгляд Рэйнбоу, осеклась, – Потому что она меня обманула! Агась! И я не собираюсь менять свои показания!

 – Флатс, мне и правда птицы со вчерашнего дня житья не дают! В тот момент показалось, что взять заложника – неплохая идея…

 – Погоди-ка… Птицы? – отступила от неё на пару шагов Флаттершай, а затем рявкнула – ДИСКОРД!!!

 – Хыхыхыхыхыхыхыхухахаа!.. – с лёгким хлопком материализовался рядом с ними драконекус, – О-ой умора!.. Видели б вы сейчас свои лица ойхахахаха!

 – ДИСКОРД! – в миг вспорхнула на уровень его глаз Флаттершай, – Я тебе что сказала?! «Оставляю птиц на твоё попечение»!

 – Вот именно, – отстраняясь от разъярённого Элемента Доброты, развёл крылатый змей в воздухе своими львиной и грифоньей лапами, – Какого попечения ты ожидала от Духа Хаоса?

 – Посмотри вокруг, ты же весь город переполошил!

 – Справедливости ради, – поднял Дискорд грифоний коготь, – Я лишь натравил на Рэйнбоу Дэш птиц, а весь остальной город переполошился самостоятельно.

 – Погодите, – раздался голос из толпы, – А разве на нас не нападают древесные волки? Я думала, они утащили Элизабик и Флаттершай, но теперь выясняется, что они в порядке?!

 – Древесные волки? – вышла вперёд Твайлайт, – А это вы с чего вдруг взяли?!

 – Вон те три маленькие кобылки весь день носились по городу и всем об этом рассказывали, – ответили из толпы.

 – Это правда? – повернулась к ним Флаттершай, – Я ведь предупредила вас, что уезжаю и просила только курочек покормить.

 – Нет! – возмущённо воскликнула Свити Белль, – Мы искали Элизабик!

 – Ну и ещё метки шерифов пытались получить! – добавила Эппл Блум.

 – Так а куриц-то вы в итоге покормили? – спросила Рэйнбоу Дэш.

Кобылки замялись.

 – Всё ясно, юная леди, вы наказаны! – Рэрити потащила Свити Белль магией за ухо.

 – Ты тож! – схватила сестру зубами за ухо Эпплджэк.

 – Ойойойойой! – запричитали жеребята, тащась следом, но всё же не рискуя при этом особо рьяно вырываться.

Дискорд тихонько захихикал.

 – ТЫ ТОЖЕ, МИСТЕР! Иначе сейчас сходим за Элементами, и будешь каменной статуей на перекрёстке стоять, – прорычала на него Флаттершай.

Драконекус в момент сдулся и пристыженно полетел следом.

  – Эй! Вы все! – обратилась Твайлайт к толпе, – Идите по домам! Никаких древоволков в Понивилле нет и не было!

 – Ладно-ладно! – возмущённо донеслось в ответ, – Зачем так кричать? Если я в огромной, вооружённой швабрами и керосиновыми фонарями толпе, это ещё не значит, что я не способен воспринимать рациональных аргументов! Слыхали, народ? По домам!

 – Да поняли мы, поняли!.. Уже и с дрекольём по своему городу походить нельзя?!..

Дождавшись, пока толпа начнёт рассасываться, Твайлайт повернулась к Пинки:

 – Тебя это тоже касается.

 – Оки-доки-локи! Но только меня уже давным-давно не была толпа!.. Если подумать, даже слишком давно!..

 – Знаешь что? Пойдём-ка я провожу тебя до дома… Так. На всякий случай.

Все принялись расходиться, а Рэйнбоу озадаченно подошла к Скуталу. Маленькая пегаска виновато подняла глаза.

 – Я тоже наказана, да?

 – Не, мелкая, – Рэйнбоу потрепала подопечную по голове, – Мне, пожалуй, и правда есть чему у тебя поучиться. И в плане трюков и в плане, – она потёрла ушибленный лоб, – Безопасности.

 – Правда?! – просияла маленькая кобылка.

 – Конечно. Только смотри: никому ни слова! Мне всё-таки надо поддерживать свой имидж.

Позади раздался стук фарфоровой чашки. Обернувшись, Рэйнбоу обнаружила сидящих за столиками кафе пони. Все они внимательно следили за развернувшимся на перекрёстке представлением.

 – ЭЙ, ДА ВЫ ЧЕГО – ЦЕЛЫМИ ДНЯМИ ТУТ СИДИТЕ!?

Одна кобыла, глядя ей прямо в глаза, медленно кивнула, а затем, не отрывая взгляда и не моргая, наклонилась к своей чашке и принялась тянуть оттуда чай, громко посёрбывая.

Рэйнбоу Дэш подобрала с земли и водрузила себе на голову соломенную шляпу.

«А может и хорошо», – подумала она – «Что некоторые вещи в Понивилле никогда не меняются».

Под фонарём бесшумно пронеслась чёрная тень, и шляпу с её головы как ветром сдуло.

Откуда-то сверху раздался резкий, хищный клик.

«А ведь Дискорд перед уходом так и не щёлкнул своими когтями» – с холодком подумала пегаска.

 – Ф-ф-флаттершай!

 – Дискорд!

 – ПОГОДИТЕ!!!

Конец

Ни одна Элизабик при съёмках сцены в амбаре не пострадала ни морально, ни физически.
Трюк с привязыванием к свае выполнил специально обученный кудахтать каскадёр.