Вещи, что Тави говорит
Семейные вещи (Familial Things)
– Ты уверена, что не хочешь, чтобы мы вернулись и забрали твоё инвалидное кресло, Вайн? – спрашивает Бон-Бон.
Я качаю головой. Тем не менее, я слегка вздрагиваю при каждом шаге, который делаю по городу. Дело не в том, что мне сильно больно. Просто... у меня побаливает миллион крошечных местечек. Всё это сливается в один большой пушистый "ой". По крайней мере, это напоминает мне, что я жива.
– Всё в порядке, Бон-Бон, – говорит Лира, левитируя чемодан, полный личных вещей. Вещей Тави. – Тебе не обязательно так сильно с ней нянчиться, – она хихикает-фыркает. – Это работа Октавии.
Я с ухмылкой закатываю затенённые глаза.
– Очень смешно, Лира, – размышляет Бон-Бон. – Хотя, что-то мне подсказывает, что, как только Октавию выпустят, нянчиться с ней будет именно Винил. По крайней мере, первые несколько недель.
– Что об этом думаешь, Вайн? – Лира щебечет. – Целый месяц сидеть у кровати Октавии, держа её за копыто, пока она оправляется от своих травм?
– Не могу себе представить никого, более подходящего для этой роли.
– Хи-хи! Мы должны подарить ей маленький колокольчик, чтобы она могла вызывать Винил по самым незначительным поводам. О Вайн, дорогуша, не будешь ли ты так любезна принести мне ещё красного вина?
– Ооооо... Я уверена, что Редхарт скажет ей, чтобы она какое-то время воздерживалась от вина.
– Ауч. И тебе придётся иметь с этим дело? Не завидую я тебе, Винил.
Я слушаю их, и в то же время не слушаю. Когда мы приближаемся к воротам больницы Понивиля, я замечаю два... три... четыре богато украшенных дилижанса, припаркованных в ряд и занимающих бо́льшую часть лужайки.
Не я одна.
– Вау... Зацените эти колёса! – восклицает Лира.
– Принцесса Селестия решила посетить кого-то?
– Не говори глупостей, Би-в-квадрате. Эти штуки сделаны из красного дерева. Селестия почти всегда ездит в открытой карете из полированного золота и серебра.
– Что ж, извините меня, эксперт по транспортным средствам, – бормочет Бон-Бон. – Но всё же, выглядит по-королевски.
– Может быть, кто-то из высокопоставленных гостей с Гала решил навестить Октавию.
– Хех. Это было бы шикарно!
Я размышляю об этом, когда мы входим в больницу... когда поднимаемся на лифте на этаж Октавии... когда подходим к стойке отдела интенсивной терапии.
– Привет, э-э... мы вернулись, – говорит Лира, слегка задыхаясь, когда ставит сумку на сестринский пост. – И не волнуйтесь, – она похлопывает по сумке. – Мы проверили это через охрану. Ничего, кроме книг, бархата и банных принадлежностей. Эхехех...
Медсестра за стойкой кивает.
– Хорошо, – её глаза сужаются. – И вы здесь, чтобы навестить... кого?
– Ха? – Лира моргает.
– Псссссс… – Бон-Бон наклоняется. – Лира, она только начала свою смену.
– А! Точно... значит, нужно всё сделать официально, – Лира прочищает горло. – Мы здесь, чтобы... э-э... посетить палату 504? – она указывает на меня. – Эта шикарная мисси выписалась из палаты 501 только сегодня утром.
– Мммм... Палата 504... Палата 504… – медсестра просматривает список. – А! – она поднимает глаза, ярко моргая. – Вы вместе с группой "Мелоди"?
– Ха! Думаю, можно сказать и так... – Лира моргает. – Подождите... кто входит в группу "Мелоди"?
Она не одна сбита с толку. Я тоже моргаю.
И вот тогда я слышу это...
– Не будет ли кто-нибудь так любезен отрегулировать кондиционер, как я просил двадцать минут назад? Такими темпами она замёрзнет насмерть. Право слово...
Я морщусь внутри и снаружи. Есть там что-то... гнилое. Как позавчерашняя рвота. Но что ещё хуже, так это то, что в голосе слышится знакомый оттенок... хоть и более гулкий. Он напоминает индиго, только посыпан чем-то другим... чем-то блестящим, но ненастоящим. Как фальшивое золото.
Я поворачиваюсь как раз вовремя, чтобы заметить нескольких хорошо одетых слуг, снующих взад-вперёд с одеялами и припасами. Дальше по коридору, привлекая к себе пристальные взгляды нескольких медсестёр, стоит высокий жеребец с серой шерстью и в ещё более сером костюме из тонкого шёлка. На лацкане его пиджака что-то золотистое, и оно подчёркивает янтарный оттенок его холодных, остекленевших глаз. Он поворачивается, и свет поглощается его зачёсанной назад тёмной гривой.
– Клянусь, если бы не упрямство принцессы, я бы уже отвёз её в более престижное заведение, – он прогуливается по коридору, не заботясь о том, как его глухой бас пугает пациентов палат интенсивной терапии. Я безошибочно улавливаю троттингемский акцент. – С другой стороны, чего ещё можно было ожидать от государственного финансирования.
Наконец его янтарные глаза останавливаются на мне. Он замирает, как и его суетящиеся слуги. На долю секунды в его голосе появляется оттенок коричневого.
– А... это вы, – резкий вдох. – Полагаю, рано или поздно я бы столкнулся с вами. Как мне вас называли? Низкий Зуд? – он качает головой. – Не то чтобы это имело хоть какое-то значение. О мисс Мелоди хорошо позаботятся. Даю вам слово. А теперь, пожалуйста, возвращайтесь к себе домой.