Грифонская ярость

Глава IX: На востоке и на западе.

"Премногоуважаемая и почитаемая мной сестра и владетельница Эквестрийская. Мы, Император Грифонский и Король Гриффенштайнский, намерены заверить вас в том, что мы чтим светлого предка нашего и нарушать его договоров с Вами мы не намерены. Предприятия же, кои направлены против вашего союзника, Княжества Северянского, есть действия частных лиц и предпринимаются они без нашего либо наших наместников приказа. Новая Грифония — есть место дикое и далёкое от Герцланда и иных коронных земель нашей державы, власти нашей оно в полной мере не подвергается. Полно оно лихим народом, и закон наш там претерпевает всяческие попирания, и наместник края этого по усмотрению своему действовать вынужден и указы наши исполняет плохо и неисправно, и пусть он верен своей присяге, но от кампании против ваших союзников он имеет выгоду и доход, поэтому пресекать свои действия он пока не намерен. Ваше высочества, была бы наша воля — и всякий, кто злоумышляет против Вашей воли был бы казнён, либо посажен в крепость, ведь сии воеводы бесчестны — сманивают моих солдат себе на службу и не платят пнам налога. Война, что я веду в Речной земле из-за них идёт тяжёло и хлопотно, пусть наше оружие ещё и не покинула удача. Могу дать вам своё слово, вернее, заверить вас в ом, что беспокоящие вас события кончатся для вас удачно, ведь войско то состоит из разбойников и дезертиров, устроена она плохо и Богов с ними нет."

Из переписки Гровера II и Принцессы Селестии.

"Друг мой и племянник, стратиг Нибусийский. Храбрец ты и смелейший среди язычников шевальер. Намерен известить тебя, что войску моему сопутствует удача, что Речной град взят в осаду, а полки мои стоят уже у границ твоей земли. Предлагаю тебе решить дело миром, ибо много копий сломано, и много храбрецов было убито и моей стороны, и с твоей. Войско твоё побито, сил у тебя немного. Выплати мне контрибуцию и принеси мне вассальную присягу. Народ твой достойный, а земля твоя велика и обильна, никаких неудобств и притеснений ты от клятвы своей не потерпишь. Если же не будешь мне присягать — то подвергну я твою страну разорению, а народ — насилию, и воспрепятствовать ты мне не сможешь. Войско моё велико и испытанно, и в добыче богатой всегда нужду имеет, и если откажешься платить нам мирно — то возьмём всё силой и даже втрое больше предначертанного. Известно мне, что ты, стратиг — не монарх и не государь, а избранный народный вождь. И раз тебя избрал народ — то о народе тебе и следует стараться, так что поступи мудро ибо благополучие оного зависит от тебя.

Из переписки Гровера II и нимбусийского стратега Олкиона.

"Шельма! Слышал я о твоём сиятельстве, и намерен заявить тебе прямо, чёрт ты феатисский, будь ты дурак — было бы всё дело провалено и поколотили бы нас и тебя жесточайше. В деле своём ты преуспел, и прибыла с тобой Божья милость, но удача — это вольная девка, и полагаться на неё нельзя ни в коем случае! Помню я твоего батюшку, помню что действовал он осторожно и рассудительно и отца моего в делах Арктуровых умело вразумлял. Ты же дерзок и храбра без меры, и в том я хвалить тебя не могу. В остальном же — будь здоров и всего тебе хорошего."

Из переписки Гровера II и Эргерцога Феатисского.

1

— Значит, вы направили ваших ищеек заниматься этим вопросом. Это неприятная проблема — её нужно устранить как можно скорее. — Вингфрид фон Катеринберг спокойно восседал в своём кресле, пока фон Сильберкралле измерял шагами кабинет. В помещении горел камин, за окном лютовала метель. Над входной дверью помещения висело два скрещенных меча и гербовый щит Хельквилльского ордена. Другую стену занимал камин, увешанный коврами и оружием, там же находились старинные портреты прошлых магистров ордена. Вместо портрета Катеринберга там висела окрашенная фотография в строгой чёрной рамке. У окна стоял стол, рядом со столом находился манекен для доспехов: там висел шлем, кираса с латными рукавами до запястий и стальной юбкой, набранной из тонких воронёных пластин. Доспех украшало несколько памятных вмятин и зарубок, его уже давно не надевали. Это был доспех Катеринберга. Привет из ушедшей молодости, когда всё было проще и понятнее. Хотя, чем больше он об этом задумывался, тем яснее понимал, что просто не было никогда. Сильберкралле тем временем продолжал ходить кругами, смотря то себе под ноги, то в окно, то на своего начальника.

— Да. Я именно так и поступил. Хельквилльский городской совет не имеет силы в подобной ситуации. Их решения де-факто аннулируются. Это не их дело — это дело государства, то есть Ордена.

— Дело государства. — Вингфрид холодно усмехнулся. — Это ваше дело, в первую очередь.

— Циммерман был отличной дойной коровой, господин гроссмейстер, он исправно обеспечивал SG своими средствами, был нашим голосом на всех купеческих сходках и проживи он на пару-тройку месяцев дольше — мы бы уже давно прижали бы всю эту гильдейскую шушеру к когтю!

— Не переоценивайте его возможности. Город серьёзно окреп после прибытия Имперской армии и ещё неизвестно, кого поддержит Фердинанд — нас или их.

— Он избавился от дворян в имперском сейме так, будто это были желторотые птенцы. Он может так избавиться и от нас. — Сильберкралле остановился на месте, стоя спиной к гроссмейстеру. — И у него предостаточно рычагов для этого. Городской совет, старорежимное офицерство, этот чёртов румейрец, который ещё командует нашими рыцарями!..

— Успокойтесь, всё могло бы быть намного хуже.

— Но всё могло бы быть и лучше, если бы этот проклятый мальчишка умерил свою спесь и не поступил как последний идиот. — Пробурчал шеф SG, снова начиная ходить по комнате.

— Когда-то вы были о нём лучшего мнения.

— Ему не следовало так поступать. По закону за подобное следовало бы покарать в первую очередь его семью — но я считаю, что это излишне. В конце концов, учитывая то, что говорят о Фельсене — навряд-ли его волнует чья бы то ни было жизнь или здоровье. Его храбрость граничит с безумием. Его давно следовало объявить вне закона.

— Вас тоже можно было бы привлечь к ответственности за халатность по отношению к нему. Вы пожинаете то, что посеяли. Вы одни ответственны за это.

Сильберкралле обернулся. Оранжевые всполохи отразились от линз его очков.

— Это уже решённое дело, господин гроссмейстер. Вы стоите над моей душой как палач над осуждённым. Вы вольны поступить со мной как вам вздумается — навряд-ли кто-нибудь из нашего окружения вступится за меня и ослушается вашего приказа.

— Поэтому я и приблизил вас к себе. — с прежним спокойствием проговорил Вингфрид, тяжело поднимаясь из кресла. — Вам не на кого опереться кроме как на меня. Вы будете мне верны или подпишете себе смертный приговор. Иного исхода не будет. — На лице реформиста отразилось угрюмое раздражение. Редкий грифон находит "уют" в такой погоде, скорее наоборот — костную ломку и головную боль.

Зазвонил телефон. Магистр сделал полтора шага по направлению к столу и взял трубку.

— Я слушаю!

— Господин гроссмейстер, прибыл регент Фердинанд Моргенклау.

— Прикажи проводить его в сабельный зал. Там уже должны собираться штабы армий.

— Слушаюсь!

Дежурный на телефоне щёлкнул трубкой.

— Этот проклятый альбинос решил навестить нас. — презрительно выговорил Сильберкралле. — Зря мы пошли навстречу этому бореитскому выкормышу. Был бы у нас другой выбор...

Вингфрид молча смерил своего подчинённого взглядом, надел фуражку и вышел из кабинета. Сильберкралле пришлось последовать за ним. Так называемый "Сабельный зал" находился на этаж ниже, и выполнял роль зала для совещаний. Сабельным он назывался потому, что на его стенах было развешано около двух десятков богато украшенных сабель, подаренных одному из хельквилльских магистров князем Люшианским. Красивое помещение, сошедшее бы за зал какого-нибудь музея использовалось в практичных и утилитарных целях. Вингфрид встретил делегацию Фердинанда Моргенклау у входа: Протектора сопровождало несколько адъютантов, сам он был в простом военном мундире, не блиставшем чрезмерной роскошью.

— Здравия желаю, господин гроссмейстер. — Фердинанд приложил лапу к козырьку. Хельквилльцы ответили на это сдержанными кивками. Военные вошли в помещение, где их уже ожидал высший командный состав: командиры армий, участвовавших операциях на восточном фронте. Среди них было двое герцландцев и один Хельквиллец. Так же присутствовали начальники генеральных штабов. Так как герцландский генеральный штаб был поставлен выше хельквилльского, вводный отчёт было доверено читать именно имперцу.

— Армия Сильберфедера блокирует Йезерград с запада своим центром и правым крылом, в то время как её левое крыло повёрнуто против войск депонийского королька. Его войска действуют пассивно, нерешительно и, судя по всему не горят желанием принимать участие в боевых действиях. На этом участке наши силы перешли к обороне и заняты блокированием Йезерграда с запада, северо-запада и севера. Эти линии пытаются прорвать йезерградцы и нимбусийцы, пока безуспешно. Армия Доннершванца и хельквилльская армия фон Ашенкампфа обеспечивают фронт к юго-западу от осаждённого города, опираясь на понецарскую и понезаревачскую железные дороги и действуют против вражеских укреплённых пунктов в Кикольтинде и Нейше. Бои идут упорные, для язычников эти города важны для снабжения осаждённого Йезерграда. На этом участке активно действуют главным образом рьекоградцы при поддержке нимбусийцев и виттенландцев, в то время как наиболее боеспособные йезерградские части сосредоточены к северу и действуют против армии Сильберфедера. Общая ситуация пока что складывается в нашу пользу, но вражеские группировки усиливаются, тогда как наши корпуса вынуждены экономить силы за неимением возможности своевременно восполнить оные. Пожалуй, наиболее удачно ситуация складывается для тех войск, что действуют против королевства Алмазных Псов. Усиленный корпус под командованием Бенедикта Шварценберга продвигается успешно, не встречая сопротивления и имея трудности только от особенностей местности и разрозненных остатков вражеских войск, удерживающих некоторые перевалы, высоты и населённые пункты. Этот регион не имеет высокого для нас значения, и господин Шварценберг сюда не приглашён. Поэтому обратим внимание на Йезерград, ведь именно от его взятия зависит судьба нашего военного предприятия. Если взглянуть на ситуацию стратегически — то положение наших войск неоднозначно, и грозит нам опасным кризисом. Запертые в городе войска язычников всё ещё боеспособны и устраивают против нас вылазки, последние попытки прорвать блокаду вылились в кровопролитные сражения и были выиграны только благодаря своевременным действиям командования. Попытка взять город с наскока провалилась, длительная осада невозможна из-за опасности прорыва осадных линий. Нужно выработать общий план действий, целью которого должно стать взятие города в кратчайшие сроки, по возможности с минимальными для нас потерями и затратами. Правительство Йезерградской Республики уже давно эвакуировалось из собственной столицы, но её потеря будет тяжелейшим моральным ударом по язычникам и их коалиционному союзу.

Всё внимание орденцев и имперцев устремилось на карту, на которой жирной чёрной точкой была отмечена столица Йезерградской республики, носившая точно такое же название. Город уже несколько недель находился в плотном кольце союзных сил. Коалиция обеспечивала осаждённых по льду озера Йезер и раз за разом пыталась прорвать блокаду. Попытки становились мощнее, спланированнее, опаснее. Они вынуждали торопиться. Выслушав высокопоставленного офицера, Вингфрид взял слово.

— Немалая часть проблем, с которыми мы столкнулись в нынешней войне с язычниками во многом произрастает из отсутствия взаимопонимания между нашими войсками. Немало идей и предложений, поступавших от моих генералов, находящихся ныне в составе герцландских корпусов и армий, было отклонено и даже осмеяно, хотя в последствии герцландские командующие всё же принимали их, якобы по собственной инициативе. В отчёте шла речь о логистических проблемах. Могу заметить — что проблемы с логистикой в большей степени распространяются именно на воинские подразделения Орденштаата, тогда как герцландским частям отдаётся приоритет. Это несправедливо, ведь некоторые хельквилльские подразделения никак не уступают герцландским и способны воевать наравне с оными. — Вингфрид начал свою речь в привычной манере. Это был уже не первый раз, когда он выступал с подобным заявлением и на этот раз оно было встречено герцландцами так же, как и в прошлые: все внимательно и учтиво прислушивались к его мнению, с твёрдым намерением забыть всё до последнего слова как только совещание закончится. Имперцы не говорили этого в слух, но многие из них уже считали себя прямым начальством над Хельквилльцами, всячески пренебрегая сложившимися орденскими порядками. Этому и возмущался Сильберкралле и многие другие помимо него. Так или иначе, пока превосходство было на стороне бурых мундиров, орденцам оставалось только лишь действовать в обозначенных для них рамках.

— Господин гроссмейстер, этот вопрос очень важен, но мы бы хотели услышать ваше мнение о конкретной ситуации, складывающейся вокруг нашего осадного корпуса под Йезерградом. — Фердинанд вежливо возразил реформисту. Его тон и его голос были твёрдыми и прямолинейными, как у опытного боевого офицера, но его глаза блестели хитростью, коварством. Он был Вингфриду союзником, возможно даже идейно близким политиком, но вовсе не другом.

— Я склоняюсь к мнению, что город нужно взять штурмом не раньше первых недель февраля. Для этого нужно лишить неприятеля продовольствия, заняв Кикольтинду и направив на лёд озера орудия. Для штурма Йезерграда можно задействовать силы нескольких полнокровных пехотных дивизий, коими мы пока что располагаем. — Вингфрид закончил говорить, когда увидел, что Айзен Сильберкралле хочет что-то добавить. Гроссмейстер кивнул, позволяя своей правой лапе высказаться.

— Так же хочу вас оповестить, господин Регент, что вирусологические исследования, которые вы отказались обеспечить средствами и специалистами, всё же увенчались успехом и к началу февраля мы будем готовы применить биологическое оружие против сил Речной коалиции, а к середине весны мы синтезируем такое количество вируса, что его распространение создаст очень большие неприятности для наших врагов.

— О каком вирусе вы говорите? — Брови Фердинанда плавно поползли вверх. Генералы начали настороженно переглядываться между собой.

— Мы уже применили химическое оружие в Приштинее. Вы не находите опасным то, как вы собираетесь разбрасываться такими не столько эффективными, сколько опасными средствами? — В разговор вмешался генерал Сильберфедер. В отличие от остальных, он не скрывал своего недовольства по отношению к заявлениям Сильберкралле.

— Речь идёт о печально известной Фиолетовой чуме. Она безвредна для грифонов и смертоносна для пони. Несколько лет назад к нам попали живые образцы этой болезни, и с тех пор наши биологи изучали её свойства. Могу вас заверить — грамотное применение этого оружия бросит Коалицию к нашим ногам за считанные месяцы. Вспышка скорее всего не будет продолжительной, но за это время количество вражеской живой силы сократится настолько...

— Диковинную болячку вы вывели — это верно. — криво ухмыльнулся генерал Доннершванц. — Только вы не учитываете того, что горы трупов разносят множество других вещей, которые пре-екрасно воздействуют в том числе и на грифонов. Хотите чтобы наши тылы было некому обеспечивать? Хотите чтобы вместо оккупированной территории нам досталась чёртова пустошь?

— Но таким образом мы сможем быстро закончить эту войну. Не это ли вам нужно? — Почти прошипел Сильберкралле.

— Нам нужно как можно быстрее склонить язычников к договору, заставить их капитулировать и заключить с нами перемирие. А ваши фокусы не вызывают у них ничего кроме желания драться до последнего солдата и патрона. Да и ваши идейки, мягко говоря, не помогают делу. Ваше стремление вырезать всех речноземцев до одного чуть не привело к тому что речноземцы чуть не вырезали вас, и благодарите Борея что...

— Господин Доннершванц, с вас хватит! — резко вмешался Моргенклау. Доннершванц осёкся и смерил протектора взглядом: гордый, молодой, из неблагородного семейства, яркий представитель "новой армии", выращенной чейнджлингскими советниками, он не боялся высказывать своё мнение, но сейчас был неподходящий момент для этого. — Господин гроссмейстер, господин приор (формально Сильберкралле являлся приором, заместителем магистра ордена), мы конечно имели представление о вашей деятельности, но не ожидали, что вы зайдёте так далеко. Биологическое оружие — опасный инструмент, как и я согласен с моими подчинёнными. Его использование бессмысленно и даже вредно, если мы хотим закончить войну на Востоке быстро и эффективно.

— Мы можем угрожать Коалиции применением этого оружия и принудить их к перемирию таким образом. — Предположил Вингфрид.

— Лучшим аргументом было бы взятие Йезерграда. — Заметил Ашенкампф. Сильберкралле посмотрел на него с недовольством: генерал был из рядов SG, и Айзен являлся его прямым начальником по этой линии, и это не помешало ему поддержать позицию Фердинанда. Мысленно приор ордена уже готов был выписать подчинённого из числа "доверенных лиц".

— Да, можно было бы использовать наличие у вас Чумы в качестве аргумента на переговорах, а её применение действительно могло бы нанести неприятелю тяжелейший ущерб и пошатнуть стабильность стран Коалиции, но болезнь нельзя контролировать. Скорее болезнь может заставить нас подстраиваться под себя, а это неприемлемо. Тем более, последние биологические исследования, надеюсь вы с ними знакомы, доказывают возможность подобных болезней менять свои свойства по мере своего контакта с окружающей средой.

— Фиолетовую чуму трудно назвать болезнью в биологическом понимании. — возразил Фердинанду Сильберкралле, явно подготовившийся к дискуссии именно на эту тему. — Она была создана при помощи ведьмовского искусства и может действовать только так, как предписал её создатель. Наши эксперименты над её свойствами оказались безуспешны. Чума не изменяется и всегда действует так, как должна действовать. Это именно что оружие, господин протектор. Оно было создано языческими колдунами для применения в своих междоусобных войнах, и оказалось столь эффективно, что они сами ужаснулись этому.

— То есть вы намерены применить средство, изобретённое теми кого вы считаете за скотину? — Снова вмешался в дискуссию Доннершванц.

— Как вам угодно, ваше превосходительство. Вам следовало бы придержать ваши колкости.

— Вам следовало бы не подвергать опасности тех, за кого я несу ответственность, своими гениальными идеями.

— Сударь! Вы младше меня по рангу, какого?!..

— К порядку! — Снова воскликнул Моргенклау. В Сабельном зале повисло молчание. Военные в буром недовольно смотрели на военных в чёрном, военные в чёрном недовольно смотрели на военных в буром. Фердинанд и Вингфрид встретились взглядами: гроссмейстер устало и многозначительно покивал.

— В любом случае. Халатность в этом вопросе недопустима. Мы должны подумать сто, нет — тысячу раз, перед тем как принять это решение. Этот вопрос следует вынести на отдельное обсуждение. А сейчас следует сосредоточиться на текущей йезерградской проблеме...

2

В пустом зале собраний гуляло эхо. Некогда освещённые со всех сторон, ныне покрытые полумраком очертания помещения выглядели совершенно иначе, чем некоторое время назад. Там, где часами напролёт звучали речи, зачитывались доклады и петиции, проводились голосования и выносились постановления, теперь царило молчание, пустота. В высоких окнах зияла январская ночь. Громада города снаружи была нема и черна — только немногочисленные лучи прожекторов буравили небо в поисках вражеских самолётов. Бомбёжек ещё не было, но к ним уже готовились.

— Йезерград в осаде. Вейвбрейкер требует помощи, ещё большей помощи. Генералы заявляют, что обстановка на фронте тяжёлая... — Плавный мужской голос нарушал непривычный покой этого места. Вместе с ним на ум приходили недавние события: шум, гам, бурные споры, в которых не чувствовалось смысла. В чём вообще был этот смысл? В каких поступках и решениях он заключался? Может быть, он покинул политиков и перебрался к военным? А может политики сами виновны в том, что не могут его найти?..

— Хорошо было бы как-нибудь облегчить эту ситуацию, не находите? — Ривер Свирл устало опустилась в своё кресло и окинула полузакрытыми глазами пустующий круглый стол. Выполнять свой долг перед Республикой и Коалицией становилось сложнее с каждой неделей. Только что закончилось заседание Коалиционного совета по вопросам последних событий. — Виттенланд не может оказать полной поддержки, силы Депонии и Поняйяна слишком малы, армия Алмазной горы разбегается, бунтует и сдаётся имперцам без боя, Бакара и Нимбусия делают что могут, и с их помощью, возможно, мы сумеем удержаться, как это сделали аквелийцы. Что думаете, бан Арклайт? По вашим прогнозам мы должны были занять Гриффенхейм к концу весны и поставить на этом кошмаре жирную точку. Что-то пошло не так, где-то мы и наши эквестрийские союзники сильно просчитались.

— От Эквестрии сейчас не стоит ждать помощи. Недавно стало известно, что чейнджлингов отбросили от Кантерлота, но ситуация там всё ещё прескверная.

— По крайней мере чейнджлингам не хватило скотства применить против эквестрийцев отравляющие газы.

— У чейнджлингов не было в этом нужды. В конце концов — они могли просто этого испугаться. Грифоны же намерены кончить войну как можно скорее, любыми методами, и они чувствуют себя в силе поступать так, как им вздумается. Насколько мне известно, временщик при их императоре уже давно не намерен потакать Катеринбергу и его воронам. Герцландцы взяли контроль над реформистами на их же территории, влезли в их дела настолько, что самостоятельность орденского правительства уже можно ставить под вопрос. И тем не менее, Орден нужен имперцам. Их генералы не хотят сваливать на своих солдат грязную работу, им нужны вспомогательные войска — каратели и борцы с партизанами. И для этого хельквилльцы подойдут очень кстати. От западных Йезерграда и Депонии они тоже не откажутся, им нужен весомый приз чтобы окупить эту кампанию и обеспечить армию продовольствием.

— Депоньский король объявил, что его страна не в состоянии предоставить помощь Йезерграду и Коалиции. Мы же уже направили туда столько сил, сколько могли.

— Депония — это самая мизерная проблема на данный момент. — Голос Арклайта то отдалялся, то вновь становился ближе и отчётливее. Он ходил по помещению, видимо пытался таким образом сбить нервное напряжение. Он понимал, что его не очень хотят слушать, но не придавал этому значения. — Вам известно о так называемых "продовольственных доктринах" неприятеля? Мне, к сожалению, известно. Некоторое время назад некоторые орденские деятели начали заявлять, что пони Речноземья являются своего рода "конкурентами" для грифонов, ведь они, якобы одним своим существованием, уничтожают пищу, которая могла бы пойти на прокорм грифонской расы. И следовательно, от этих пони следует избавиться. Желательно — полностью. Знаете? Герцландское командование очень даже не против подобного подхода. Им не нужны голодные рты на захваченных территориях, им не выгодно кого-то кормить, ведь им важнее кормить свою армию. Эту войну нельзя закончить так легко. Эта война — война на уничтожение, и на кону стоит судьба Коалиции и будущее Федерации.

— Мы втянулись в эту войну во многом началась из-за ваших усилий. — Ривер Свирл устало поднялась из-за стола и встретилась взглядом с шефом своей разведки. Этот разговор был не первым, не последним. Для неё он был не лучше вечных склок в Совете Коалиции. Но там с ней, по крайней мере, хоть иногда бывали согласны. Президент произнесла слово "ваших" явно имея ввиду не только Арклайта. — Вы проигнорировали предостережения о нехватке боеприпасов, о недостаточной подготовке армий Коалиции, не учли того, что враг может оказаться готов к этой авантюре. Как настолько всевидящий и всеслышащий жеребец как вы мог оказаться настолько слепым и глухим? Вас провели. Нас всех провели. Причём явно не Кесарь и не Орденские рыцари. Думаю, вы понимаете кого я имею ввиду, бан Арклайт. Мы должны были защитить всех тех пони, которые оказались по ту сторону фронта. Мы не справились с этим. Теперь никто в Коалиции не будет уверен в нас так, как это было всего лишь считанные месяцы назад.

— План был отлично выверен, и его провал я вижу исключительно в ошибках йезерградского командования. — Начальник ДОГ едва ли обратил внимание на последние слова президента. Это явно не казалось ему чем-то важным. Чем-то к чему следует прислушиваться. Кобыле это было вовсе не по нраву.

— Не валите всё на них. — Коротко заметила она.

— Йезерградская республика и лично господин Вейвбрейкер несут ответственность за свой народ. Да, мы в чём-то поступили безответственно, но в остальном есть вина исключительно их правительства и генералитета. Было бы неплохо их сместить и взять ситуацию вокруг Йезерграда в свои копыта. Я мог бы реализовать это меньше чем за двое суток.

— Но я не прикажу вам это реализовать. Не в этой жизни, бан Арклайт.

— Поймите, госпожа. — тон ДОГ-овца стал более натянутым, но в целом оставался спокойным. — Никто в совете уже не в состоянии выступить против этих мер. Мы можем не опасаться осуждения. Это позволит нам легче прорвать блокаду Йезерграда, мы сделаем это в интересах самих же йезерградцев, мы получим возможность отбросить врага, получить возможность продолжать войну, снова захватить инициативу. Поймите — просто так этот вопрос не решить. Забудьте о дипломатии, забудьте даже о совести и чести! У ваших врагов нет принципов. У ваших друзей нет принципов. Попытка уладить дело миром приведёт лишь к большим жертвам. Им не нужен мир, им не выжить без войны, передышка для нас — передышка для них. Я знаю, о чём вы думаете, госпожа президент. И прошу вас — оставьте это, отбросьте это, пока не поздно.

— Я так же знаю, о чём думаете вы. — Ривер Свирл смерила Арклайта долгим и тяжёлым взглядом. — Вы пытаетесь загладить свой огрех, и при этом стремитесь продолжать свою старую линию... Война с грифонами, война до победного конца. Война сейчас, именно сейчас, тогда когда это больше всего необходимо нашим достопочтимым заморским союзникам. Вы говорите о сохранности Коалиции и Федерации, но при этом пренебрегаете её членами, открытым текстом предлагаете мне учинить государственный переворот и заявляете мне, что это принесёт какую-то пользу? Может быть и принесёт, но не тем, ради кого я принимала присягу. Не думайте, что я брошу их так же легко, как готовы их бросить вы. Йезерград нужно отбить — это верно, и у нас есть достаточно сил и средств для этой операции. Отбросив имперцев от города мы получим право диктовать свои условия мирных переговоров.

— Сомневаюсь, что они пойдут на них в любом случае. — Проговорил Арклайт, теряя желание продолжать разговор. Ривер Свирл подошла к нему вплотную и посмотрела ему в глаза. Установилось молчание. Арклайт был немного выше президента Ръекоградской республики, но всё равно чувствовал, что на него смотрят сверху вниз.

— Не знаю как вам, бан, но Коалиции не нужна война. Вы не дурак, и во многом вы правы. "Суровые времена требуют решительных мер." — Это ведь ваши слова.

— Я имел ввиду совсем другое. — Мрачно проговорил шеф ДОГ.

— Я не знаю, что вы имели ввиду, бан. Но в сложившихся обстоятельствах не остаётся ничего, кроме как следовать этим словам...