Непоколебимая решимость

9. Брошенная сука

— Прорицательный камень, — ответил дракон, — это маленькая хитрая безделушка из ушедшей эпохи. Его создали четыре великие силы — аликорны, поднявшиеся на вершину магического могущества. Терра Фирма предоставила камень, вызвав его из сердца земли. Вечность и Хронос связали его со временем и магией. Бледный позволил ему прикоснуться к мертвым воспоминаниям, к тем воспоминаниям, которые уже никто не помнит, потому что они больше не являются частью живой памяти. — Хвост дракона обвился вокруг его тела, а глаза смотрели вдаль.

— Камень позволяет увидеть историю местности… например, этого места. Если вглядеться в камень, то можно увидеть все, что происходило здесь, в этом месте и его окрестностях. Можно заглядывать все дальше и дальше в прошлое, знакомясь с реальной историей происходящего. Поэтому камень очень и очень опасен, и многие пытались его уничтожить. Это камень, который говорит правду, бросает вызов королям и королевам, раскрывает все грязные тайны, которые многие хотели бы оставить в истории.

Шедо не могла уследить за всеми этими словами, и глаза ее остекленели, пока она отмокала в ванне. Это звучало невероятно, но вместе с тем и непонятно.

— Я использую его, чтобы учить юного Конифера истории. Мы переходим с места на место, и я ищу то, что может быть интересным. Я многое повидал, и Конифер тоже. — Хром продолжал рассеянно чистить Шедо, устремив взгляд на далекий горизонт. — Я видел, как зарождаются и рушатся империи. Но это место имеет удивительную историю. Здесь молодая пара сестер развязала свою первую настоящую войну и начала создавать королевство. Все надежды были потеряны. Великий враг, Грогар, считался мертвым, но теперь, когда его не стало, другие, например Дискорд, пришли претендовать на то, что осталось.

Щенок понятия не имела, кто такой Дискорд, хотя и слышала это имя раньше.

— Две сестры возглавили то, что сейчас называется Первым племенем. Они начали селиться здесь, в этом месте, прямо на том самом месте, где много веков назад все пошло не так. Они создали цивилизацию из дикой природы и начали продвигаться на север, к более плодородным, но и более опасным землям. Они укрощали погоду, сражались с чудовищами, справлялись с опасными, стихийными магическими бурями, которые возникали в этих краях. Выживших было так мало, и казалось, что надежды нет, но Принцесса Солнца действовала как маяк. Она привлекала других пони и других благородных существ к своему делу своим ярким, сияющим светом…

— Как ты! — воскликнул Конифер.

— Да, как я. — Хром кивнул. — Мы отвоевали землю у дикого варварства… Забавно, но кажется, что это было всего несколько мгновений назад, хотя на самом деле прошло почти… я хочу сказать… почти две тысячи лет? Время размывается по мере того, как я старею, и проходящие годы значат все меньше и меньше. — Дракон со смешком выпустил дым и продолжил: — Маленькая Солнечная Принцесса… она была свидетелем конца одной империи, она видела, как рушится вся цивилизация, и вместо того, чтобы отчаяться, она решила создать другую. Вот это смелость, скажу я вам.

— Род Шедо пал от благородства. — Алмазный щенок с трудом выговаривала слова и корчилась в мыльной воде. — Когда-то у нас была земля… хорошее место. Мы ввязались в войну. Делали плохие вещи. Воевали и убивали друг друга. Нет больше чести. Нет больше добра.

— Ах да… падение Инудзимы. — С болезненным видом Хром перевернул Шедо в ванне и начал чистить ей другую сторону. — Кодекс чести стал слишком негибким, слишком жестким. Как старое дерево, которое стало слишком твердым, слишком крепким, а значит, и неподатливым, не было никакой возможности согнуться под ветром перемен, когда он подул. Любовь к тяжелому труду и промышленности уступила место рабству, которое привело к лени и загниванию общества. Эти перемены были приняты и привели к катастрофе.

Все это было очень интересно, но Шедо не могла за этим угнаться. Как она ни старалась, ей было трудно держать глаза открытыми. Теплая вода была приятной, как и мытье, и она чувствовала, как растворяется грязь, въевшаяся в ее шерсть. Закрыв глаза, щенок погрузилась в беспробудную дремоту, и последними ее мыслями были слова Солнечной принцессы.

Над головой было миллион звезд, и многие из них отражались в зеркальной серебристой чешуе Хрома. Дракон смотрел на звезды, или пытался смотреть, но его отвлекала молодая зебра, которая не переставала ластиться и тереться мордой об их алмазного гостя. Вздохнув, дракон опустил глаза и одарил Конифера суровым взглядом, который жеребенок полностью проигнорировал, настолько он был сосредоточен на своей новой собачьей спутнице.

— Что я тебе говорил об уважении чужого пространства? — спросил Хром.

— Но она такая пушистая! — ответил жеребенок зебры, потираясь щекой о Шедо. — Ну, некоторые ее части. Это так приятно!

Протянув лапу, Шедо попыталась оттолкнуть ласковую зебру, но это было бесполезно, и даже сама она чувствовала тщетность своих попыток. Теперь жеребенок гладил ее все еще немного онемевшую левую лапу. Смирившись с таким положением дел, она сдалась и позволила жеребенку погладить себя по пушистой мордочке. Теперь, видимо, это ее жеребенок.

— Она такая мягкая, такая чистая, такая пушистая и вкусно пахнет! — Конифер, которого больше не отталкивали, удвоил усилия и чуть не опрокинул Шедо, когда по-кошачьи терся о нее.

— Я не знаю. Моя чешуя защищает меня от многих ощущений. Придется поверить тебе на слово, Конифер. — Вероятно, поняв, что Шедо не возражает, дракон вернулся к созерцанию звезд, а его хвост образовал защитную стену вокруг Шедо и Конифера.

Шедо, не привыкшая к такой привязанности, обнаружила, что она мешает ей думать. Она думала о бехолдерах, об Инудзиме и о рабстве. Может быть, Конифер и принадлежал ей, чему она была не очень рада, но он не был ее рабом. Решив согласиться с желанием дракона, Шедо решила относиться к зебре как к драгоценности и считать его равным себе. Хотя ей было не по себе, она сосредоточилась на аспектах подневольного состояния, которые представляло собой это владение, и ее ум напряженно работал, пытаясь создать некий осмысленный кодекс чести, который было нелегко создать с нуля.

Будучи свободной собакой, Шедо пришла к выводу, что она может создать свой собственный кодекс чести, и эта мысль не давала ей покоя. То, как другие будут относиться к Кониферу, будет отражением того, какой собакой она была, поэтому она должна была оставаться чистой, сытой и счастливой. Она должна была служить ему защитником, заботиться о нем и следить за тем, чтобы его потребности удовлетворялись прежде, чем ее собственные. Таким должно быть право собственности, по крайней мере, в понимании Шедо.

Если бы что-то причинило вред ее зебре, головы бы посыпались во все стороны. Не будет ни колебаний, ни сомнений, только ярость. Ведь те, кто причинил вред ее зебре, несомненно, заслуживали такой участи, это было бы явным признаком того, что насилие — это действительно выход. Да, Шедо будет относиться к другим так, как они относятся к ее зебре, ее собственности. Если они обращались с ним как с низшим существом, то Шедо поступала с ними так же. А если они попытаются отнять у нее зебру… она расчленит их на три части… да, три — хорошее число для расчленения. Три было лучшим числом, которое понимала Шедо.

Зебра станет для нее ориентиром, как вести себя с другими и какое милосердие она может им предложить.

Теплый влажный нос уткнулся в шею Шедо, и она пожелала, чтобы зебра ушла. Она спала, или пыталась. Она зарычала, но не злобно, а скорее "уйди, я пытаюсь заснуть". Зебра, настойчивая, фыркнула ей в шею, и это было щекотно. Протянув мощную лапу, она обхватила жеребенка за шею, притянула к себе и прижалась к нему. Он был немного меньше ее, и он был теплым.

— Он ушел!

Полусонная Шедо не могла понять, что ей говорят, и почувствовала, как жеребенок вздрогнул рядом с ней. Ему было холодно? Нет… он… плакал. Открыв один глаз, Шедо была ослеплена солнечным, ослепительным блеском. Конифер прижимался к ней, и его лицо было влажным от слез.

— Он ушел! Он ушел ночью, пока мы спали!

Ох. Протянув одну грубую лапу, Шедо вытерла морду жеребенка и почувствовала, как одна из его передних ног обхватила ее за шею. Конифер был не очень большим, не совсем, его ноги были тонкими, нескладными, а тело — хрупким, что заставляло Шедо удивляться, как пони и зебры выдерживают столько. Ее тело было создано для того, чтобы выдерживать любые невзгоды: тяжелые, плотные кости, крепкие мышцы и толстая кожистая шкура, служившая естественной броней.

Тихий плач Конифера превратился в сильные, задыхающиеся рыдания. Шедо удалось сесть и притянуть его к себе. Еще немного повозившись, она уложила его голову себе на плечо и обхватила обеими длинными мощными предплечьями его стройную серединку. Жеребенок был мягким, пах мылом, и Шедо гадала, как долго это продлится.

Рядом лежала груда вещей, какие-то седельные сумки и прочее. Дракона, правда, не было, а значит, только она сейчас защищала Конифера от дикой природы. Ну, она и Лайми. В голове уже складывались многочисленные приоритеты. Земные пони должны были узнать, что пропавшие погибли.

— Поговори со мной, — умолял жеребенок зебры между всхлипами. — Мне грустно.

— Шедо сочувствует, — ответила она, не зная, что сказать. — Шедо теперь хранит тебя и заботится о тебе. Чтобы ты был счастлив.

— Спасибо. — Конифер прижался к Шедо, закрыл глаза и укрылся в ее объятиях. — Я только что проснулся, а его уже нет. Он ушел, не попрощавшись.

Это было… приятно… и Шедо не видела необходимости спешить с этим. Она сидела в мягкой траве, где спала, обнимая зебру, и размышляла о прекрасном утре. Он тоже был мягким, но совсем не таким, как она. Его шерсть была короткой и немного колючей, например, на шее. Жеребенок был гладким, а его кожа — мягкой. Поглаживая его, она чувствовала, как его зад, основание хвоста, прижимается к твердым мышцам ее бедра.

Уткнувшись в него холодным мокрым носом, она принюхивалась к нему, вбирая в себя его запах и вбивая его в свой мозг. Со временем она познакомится с этим запахом и сможет разыскать его по запаху, если они как-то разлучатся. Шедо поразилась тому, какой он на самом деле маленький и хрупкий. Шедо была совсем крошечным щенком, но ее лапа была достаточно большой, чтобы закрыть всю морду Конифера. Ее предплечье было толще его стройной шеи. Его ноги были похожи на тонкие, гнущиеся саженцы, и она боялась, что они сломаются. Преисполненная собачьего любопытства, она исследовала зебру, которую держала на коленях, изучая каждый ее сантиметр.

Еще большее беспокойство вызвал позвоночник Конифера, который казался слишком тонким, чтобы быть функциональным. Подушечкой большого пальца она ощупывала позвонки и не переставала удивляться, как пони и близкие к ним виды выживают с такими хрупкими и легко ломающимися телами. Страшно было представить, как легко его можно сломать. Шедо считалась тонкой и хрупкой среди представителей своего вида, за что ее дразнили, она вообще не была похожа на собаку, но по сравнению с зеброй, которую она держала в лапах, была твердой, как кусок гранита.

Конечно, ей приходилось есть драгоценные камни или минералы, чтобы кости были крепкими, а мышцы твердыми, иначе она становилась мягкой и хрупкой, как Конифер. Она была поражена контрастом между собой и своим спутником, и это укрепило ее решимость обеспечить его безопасность.

— Идем, Конифер. Мы идем. Нужно многое сделать. Навестим пони, расскажем им новости, а потом отправимся на запад. Мы отправимся вслед  заходящему солнца.

— А можно нам сначала позавтракать? — спросил Конифер.

— Да, — ответила Шедо и задумалась о том, что можно поймать на завтрак. И тут ей пришла в голову идея. — Если мы пойдем к земным пони, они могут нас накормить.

— Хорошо. — Конифер немного пофыркал, а затем высвободился из защитных объятий Шедо.

— Шедо должна рассказать тебе о Лайми.

— О ком?

— Скоро узнаешь…