Повелители Жизни

Глава 28

Глава, в которой кто-то расстается с жизнью

Подготовка к этому событию началась с самого раннего утра. По заказу ведьмы Танде, вместе со своим братом, принесли в цитадель почти два десятка статуэток с жутковатыми темными божками кои, по заверениям продававших их сектантов, являлись далеко не последними фигурами в иерархии демонов на просторах Тартара. Виолстар получила в копыта том древней книги некоей злобной расы, в которой было подробно расписано, где и какие руны следует чертить на жертвенном круге. Зоку и Норду было поручено найти где-нибудь достаточно прочный металлический стол нужных размеров, чтобы превратить его в «темный алтарь». Даже для Делфина в этот день нашлась работенка – подготовить будущую жертву, дабы агнец был свежим, чистым и хорошо себя чувствовал. В общем, приготовления шли полным ходом и, занимаясь каждый своим делом, пони старались не думать о том, для чего они это делают. Конечно, у каждого в голове пролетела мысль «это все во имя Эквестрии!» или «это ради высшего блага!», но чем ближе подходил момент жертвоприношения, тем более хмурыми и молчаливыми становились участники этого действа. Они хотели спрятаться где-нибудь, чтобы не стать случайными свидетелями предстоящего ужаса, но Ария распорядилась, чтобы все там присутствовали без исключения. А Норду и Танде так и вовсе приказала держать старика в момент убийства, которое, как она сама им сообщила, должно было растянуться на добрых полчаса, а то и больше. «Будет много крови и криков» – зловеще пообещала она утром.

Единственным светлым моментом, пожалуй, стало то, что во время поисков стола земнопони наткнулись на забитую досками комнату, кладка в которой, из-за халатности строителей, не выдержала испытания временем и обвалилась, оставив огромную дыру в стене, и теперь у обитателей этого места появилась возможность периодически выходить на свежий воздух. Тем более что добраться до неё оказалось куда проще, чем до бесконечной лестницы, одного взгляда на которую хватало, чтобы и вовсе расхотеть куда-либо идти.

Саддам свесил передние копыта и спокойно смотрел на ласковый осенний пейзаж. Вдалеке клубились молочно-белые облака, летали птицы и медленно плыл одинокий летающий остров, монотонно вращаясь вокруг своей оси. «Если на нем кто-нибудь и живет, то у него должно быть самый крепкий желудок в мире» – подумал серый кольт.

Сегодня Ария выделила ему неброскую, но все же новую темную попону с капюшоном, а также помогла помыться и причесаться, словно у него сегодня должна была состояться свадьба. По собственному мнению он всего за несколько часов помолодел лет на двадцать, и даже шерсть его вздыбилась и стала более мягкой и пушистой, как у новорожденных жеребят. Да и пах горбун уже не привычной для всех ветхостью, а малиновым мылом и какими-то дорогими шампунями из ведьминых запасов.

– Ты это… зла на нас не держи, ладно? – произнес Норд, мышью прокравшись в разваленную комнату. – Я просто заранее извиниться хочу, потому что мне вроде как миссия палача выпадает.

– Не переживай, земной, я сам на это пошел, – отстраненно ответил ему Саддам. Внутренне он расстроился из-за того, что ему не дали побыть одному даже в последний час его жизни.

– Я не могу не переживать, ведь я легко мог бы оказаться на твоем месте, да что я – каждый из здесь присутствующих мог оказаться на твоем месте, если бы ты не вызвался добровольцем. Я в неоплатном долгу перед тобой и хотел бы попросить прощения за то, что наговорил тогда в тумане.

– Что именно? – все еще не проявляя никакого интереса к беседе, спросил кольт, – Ты многое там говорил.

– Ну… про то, что ненавижу тебя, например, – смущенно пробормотал земнопони. – На самом деле я хорошо к тебе отношусь, хоть ты и мрачный, но в тот момент я действительно готов был тебя придушить, ты в курсе?

– У тебя бы это все равно не получилось, – криво усмехнулся собеседник, – если бы я не позволил.

– Это да… Первый раз вижу такого мощного единорога, – протянул земной и надолго замолчал. Говорить дальше ему не сильно хотелось, но так или иначе для этого он сюда и пришел, а потому поворачивать назад было уже слишком поздно. Набрав в грудь как можно больше прохладного горного воздуха, он вдруг выпалил:

– Слушай, ты действительно этого хочешь?

– Хм?

– Умереть сегодня. Это будет больно. Ария так красочно расписала процесс утром, что меня чуть не стошнило.

– Да, я примерно знаю, что там будет, – кивнул Саддам.

– Так вот… – Норд сильно нервничал, и каждое слово давалось ему с огромным трудом, – если ты СИЛЬНО не хочешь этого, то я могу пойти под нож вместо тебя.

– Чего? – культист с искренним удивлением посмотрел на пони, – Ты в своем уме, Норд?

– Да. Я отлично понимаю что говорю, – закивал головой кольт. – Моя смерть тоже ни на что не повлияет. По мне даже скучать никто не будет, так что…

– Ну уж нет, лучше живи, – прервал его Саддам, – Еще ты свою жизнь за старика не предлагал. Мне так и так года два жить осталось.

– Я предлагаю отдать свою жизнь не за старика, а за благородного кольта, который решил спасти одного из нас от мучительной смерти.

– В любом случае я это не ради вас делаю. В душе я уже готов к встрече с Ней и теперь это будет не глупая галлюцинация, а самая что ни на есть реальность. Я слишком долго ждал и теперь, когда сама принцесса дает мне этот шанс, я не могу отступить.

– А как же прочистка мозгов? Из тебя сделают овощ и ты даже не узнаешь её там. Сифус рассказывал, что всё забывается уже на второй-третий день. У мертвых нет памяти.

– Хах, ты сомневаешься в силе любви, Норд? По личному мнению принцессы Каденс сильнее её нет ничего на свете.

– Да, но, полагаю, ты не единственный в мире кольт, потерявший свою любовь, и если бы все разлученные сердца на том свете находили друг друга, там было бы совсем не так, как описывает этот мир Ария в своих книгах.

– Я ВСЕГДА узнаю Её! И ВСЕГДА буду Её искать, – резко ответил единорог и с вызовом зыркнул на земнопони. От такого взгляда Норд отступил и примирительно поднял копыта. Здоровая логика была здесь неуместна.

В этот момент в открытую дверь вошли еще двое. Танде и его брат – светло-синий пегас Матион, соломенная грива которого закрывала ему половину лица. Последний открыл было рот, но Танде перебил его и привлек внимание кольтов:

– Эй! Норд, Саддам: там Виолка вас заждалась уже, так что поторопитесь.

– Уже? – удивился земной.

Горбатый единорог, ничего не сказав, встал на ноги и проследовал на выход.

– Да. Через полчаса начало, – громко ответил пегас, после чего вполголоса добавил. – Неужели ведьма не могла придумать ничего более гуманного, чем ритуальное убийство?

– Видимо в этом есть необходимость, – пожал плечами Норд.

– Ага, необходимость. Виол уже рассказала мне, что все эти ритуалы – полнейшая чушь и Ария об этом прекрасно знает, потому как сама же и проверяла их действенность на практике. Скажу тебе по секрету, там даже руны все нерабочие, вот так-то!

– Может, она что-то в них обнаружила и хочет это проверить? – предположил пони. – Ария никого не посвящает в свои исследования кроме принцессы.

– Нет. Тут другое…

– И что же?

– Шоу, – просто ответил Танде. – Наша леди-зомби хочет выжать максимум из своего разрешения вот и устраивает это мракобесие. Еще и нас в него втягивает. Чтобы в крови поплескались.

– Да нет, она не такая.

– А зачем ей, по-твоему, потребовалось разыгрывать это представление?

Норд хотел что-нибудь ему ответить, но в голову как назло ничего не приходило. Он просто знал, что раз она решила убить кого-то именно таким образом, значит, никак иначе этого сделать было нельзя. «Может, это необходимо чтобы он не потерял память после смерти?» – подумал он, но не стал озвучивать свою мысль, дабы избавить себя от долгих расспросов, а вместо этого просто пожал плечами и поскакал следом за Саддамом.

– Ария, ну шевели копытами! – подгоняла ведьму Кентаврина, прыгая вокруг неё.

Маленькая леди сегодня весь день бегала из одного конца цитадели в другой, подготавливая все к «церемонии». Саддам, это, конечно, не Берий, но все равно весьма неприятный старикашка, а посему Кентаврина всеми силами пыталась приблизить час его смерти. Сегодня она выпросила у ведьмы самую лучшую попону, чтобы выглядеть великолепно. В ней было много серебряных бусинок и несколько слоев черной кружевной ткани, а сеточки и туфельки на передних копытцах прекрасно виднелись за счет того, что самый нижний слой в этом платье состоял из тончайшего полупрозрачного шелка. Такой шелк могли делать только пауки. Ария не одобрила её рвение, но запрещать наряжаться не стала. Она вообще была какой-то подавленной сегодня. Иначе бы сама одела это платье.

Огонек суетился неподалеку от них, то исчезая в какой-нибудь щели, то вновь появляясь впереди или позади двух кобылиц. Единорожка иногда бросала на него косые взгляды, чтобы маленький огонек не расслаблялся, но в душе уже игралась с новым питомцем: более компанейским и розовеньким.

– Ты чего такая унылая? – спросила Кентаврина. – Неужели тебе жалко Саддама?

– Нет, мне его не жалко, – стиснув зубы, ответила ведьма.

– Вот и правильно. Он пустоголовый фанатик и вполне это заслужил.

– А ты, я погляжу, на седьмом небе от счастья? – прищурилась зеленая пони.

– Ну да, – весело закивала головой кобылка, позволив нескольким кремовым прядям упасть на лицо, – Я ни разу не присутствовала на жертвоприношении. Даже на казни, когда какого-нибудь преступника обращают в статую, представляешь?!

– Я тоже, – безразлично ответила Ария.

– Что, правда?! Круто, у нас получается столько общего, с тобой.

– Ага, как и у всех, кто будет присутствовать в лаборатории, – фыркнула ведьма. – И у доброй половины Эквестрии, по совместительству.

– Ой, да ну тебя.

Кентаврина сделала вид, что обиделась и отвернулась от своей спутницы, а между тем они дошли уже до длинной винтовой лестницы. Широкой и просторной, видимо по ней раньше поднимались целые процессии. И снова ведьма молчала и ни о чем с ней не разговаривала.

– А я на днях, без твоего разрешения, открыла портал и ходила в Филидельфию, вот, – выдерживая паузу после каждой фразы, сказала единорожка.

– И?

– И встретила там своих знакомых подружек.

– Знакомых подружек? – с усмешкой переспросила ведьма.

– Именно! – не поняв намека, кивнула лазурная поняша, – они меня послушали и теперь хотят к нам. Мы ведь их примем в нашу команду?

Ария промолчала, но немного напряглась.

– И вообще я там многое разболтала. Про нежить, про эксперименты, даже про убийство, которое мы совершим. И про то, что этим Селестия руководит тоже. Ты ведь не сердишься?

Кентаврина попыталась поймать ведьмин взгляд, но та всякий раз как бы случайно отворачивалась. «Да что с ней сегодня такое!?» – недоуменно подумала Кентаврина. План растормошить Арию таким известием с треском провалился.

– Ха-ха-ха, попалась! Я пошутила. Я же не такая дура, чтобы выдавать государственные тайны всем подряд.

– Мхм…

– Но подруг своих я действительно встречала. Замучилась топать, правда, из той мелкой деревушки, в которой живет Виолстар, до города. Ты ведь была там?.. Хах, чудовищное место. Поражаюсь тому, что шестую ученицу принцессы Селестии поселили в такой дыре.

Сделав очередной виток, они дошли, наконец, до освещенной факелами галереи и повернули туда.

– Видимо принцесса Селестия не очень ценит своих учениц. У моего папы охотничий домик на севере, где мы ловили огромных мохнатых бабочек, и то раза в четыре больше чем её домишко… Ария, блин, ну поговори со мной!

Кобылица остановилась. Вместо ответа левый рог нежити вспыхнул и, секунду спустя, над головой Кентаврины заплясали шесть небольших огоньков алого цвета.

– Хочешь поговорить? Хорошо. Ты знаешь о способности любого единорога к чтению мыслей? Она развита во всех нас в большей или меньшей степени.

– Эм, ты это к чему? – не поняла единорожка.

– К тому, что ты зря решила играть с такой как я, маленькая дрянь. Ты думала, что можешь мной манипулировать? Зря. Я все знаю о тебе, о твоем прошлом. О том, как ты показала себя в академии. Я читала твои незащищенные мысли как раскрытую книгу всякий раз, как приходила домой. Ты – паразит, Кентаврина.

– Не обзывайся.

– Замолкни! – после этих слов огоньки над головой пони выстроились в ряд и стали медленно кружиться, с каждым оборотом набирая скорость. – Ты – паразит. Ничтожество, которое ничего не умеет делать, а только пускает пыль в глаза. Мне неоднократно на тебя жаловались. Наивные, я и так все прекрасно знала о тебе, потому что, так вышло, что на мертвых твои жалкие чары не распространяются, но ты, очевидно, оказалась слишком недалекой, чтобы сразу же это понять и убежать со своим отцом, когда у тебя появилась такая возможность.

– Ария, я эм… Ты говоришь обидные вещи.

– Неужели? – театрально удивилась ведьма, – Ты думала, что нашла себе заботливую мамочку, или злого цербера, который защитит тебя от любой напасти? Так вот, хочу тебя разочаровать – цербер защищает не только своего хозяина, но и свою косточку, ясно тебе?

– Чего? Ты не цербер, ты моя подруга. – Кентаврина окончательно запуталась и даже не знала, что ей сейчас говорить. На душе почему-то поселилась тревога, да и гудящие огни над головой уже крутились так быстро, что, задевая каменную стену, высекали из неё искры. – Ты мне почти как сестра.

– Смотри-ка, еще и врет мне!? – усмехнулась нежить, – Твое блеянье сейчас пустой звук, да и всегда им было. В душе я запоминала все пакости, что ты сделала, и все твое нытье, чтобы в этот самый день расплатиться за всё. Я не испытываю к тебе жалости, только презрение, и для меня будет огромным удовольствием избавить этот мир от твоего в нем присутствия. Чтобы до тебя дошло – я собираюсь убить тебя.

– Ария прекращай так шутить, мне уже, правда, страшно! – пискнула пони. – И убери, наконец, эти штуки!

– Убрать? А знаешь ли ты, что все жильцы цитадели сейчас наблюдают за нами? Каждый со своего угла этого коридора, как в цирке. Мы давно выбрали свою жертву – самую никчемную и бесполезную участницу группы, то есть тебя. Просто нам всем захотелось немножко поиздеваться над тобой. Посмотреть, как ты будешь выпендриваться, наивно полагая, что этот рок не коснется тебя.

– Неправда! Ты бы так со мной не поступила!

Ведьма рассмеялась. Огни над головой уже приобрели вполне осязаемую форму огненных ножей, которые, нацелившись прямо в неё с бешенной скоростью продолжали вращаться.

– «Ария ты ведь не предашь меня»? – подражая голоску маленькой леди, с издевкой спросила нежить.

– Всё! Хватит! Я ухожу – расплакавшись, крикнула ей Кентаврина и, прикрыв глаза, использовала то заклинание, которое тысячу раз спасало её из любых неприятностей – телепорт. Несколько прыжков и она очутится на улице, а потом активирует крылья и никто её не догонит. Она действительно здесь задержалась. Но вместо заветного «пуф» она услышала лишь, как заскрипел рог, выпуская алые и голубоватые искры. Ничего не произошло. Она открыла глаза. Единорожка все еще стояла, прижавшись к стенке, а над головой продолжали гудеть магические ножи. Змеиные глаза ведьмы прожигали её насквозь.

– Собралась куда-то? – зловеще спросила её ведьма.

После чего факела в коридоре потухли, погрузив мир во тьму, а еще через мгновение все шесть кинжалов нашли свою цель.

…
– Дочь моя! Какие у тебя большие глазки! Кто у нас самый пучеглазый жеребеночек? Ты – самый пучеглазый жеребеночек.

Огромный отец с пока еще целой гривой, скрученной в кудряшки, пощекотал её копытцем по животику. Сквозь плач она услышала, свой заливистый смех. Это было самое ласковое прикосновение за всю её жизнь. Она протянула свое маленькое копытце навстречу ему, чтобы дотронуться до него еще один раз, последний, но он почему-то отдалился от неё. А потом размылся, уступив свое место другому видению.

…
Это была в меру упитанная, розовощекая и немолодая уже единорожка. Любимая мама. Она часто улыбалась, но в глазах её всегда таилась грусть. Почему? Для маленькой Кентаврины это было неведомо, но даже если бы она и узнала о причине её душевных терзаний, то все равно не поняла бы её. Как и смысл фразы: «Мой век прошел…». Раньше она очень любила рассказывать о тех временах, когда её стройная фигура красовалась на обложках всех журналов, как кавалеры ходили за ней толпами. И как она выбрала из всех самого перспективного юношу… И не прогадала. Но все это было в прошлом, ибо даже в Эквестрии нельзя вечно оставаться молодым и всякая красота со временем увядает.

Сегодня она стояла перед ней со странной улыбкой на лице и бокалом пенящегося эликсира, зависшим в воздухе перед её ртом.

– Мама? – испуганно спросила Кентаврина.

– Он все-таки сумел его достать. Твой папа, он самый лучший!

– Мама, не пей это! – попыталась остановить её единорожка.

– Мама? Я? Сегодня ты потеряешь свою маму, дочка, зато приобретешь сестру! – весело ответила Софтвиссент, а по лицу её текли слезы счастья. – Твое здоровье, милая!

Единорожка залпом выпила странный напиток, после чего закашлялась, согнулась и выронила пустой бокал, после чего мир исчез в яркой вспышке белого пламени. Видение закончилось.

…
Два плечистых белых единорога с серьезными и немного надменными лицами как всегда вместе вышли в коридор. Длинные гривы обоих были заплетены в косы и венчались элегантными мужскими бантами. У младшего и грива была покороче и волос потемнее, но он изо всех сил старался походить на свой идеал. Они о чем-то говорили меж собой. В этот день старшего из них зачисляли в военную академию Кантерлота. Настоящий праздник.

– Братья, возьмите меня с собой! – крикнула им Кентаврина, выбежав из своей детской комнаты.

Они остановились и медленно повернулись в её сторону. У старшего на лице висела черная повязка, прикрывающая травмированный глаз.

– Тебя? – удивленно спросил первый единорог и усмехнулся.

– Сестрица. Мы были в настоящем аду и вернулись живыми, а ты умудрилась потерять жизнь здесь, на родине, – покачал головой второй, – зачем ты нам?

– Я не сама! Меня предали!

– А может ты предала? – спросил у неё младший, – Свою семью. Ты могла бы стать отличным магом, если бы умела прилагать усилия. Видишь, как заканчивают лентяи.

– Я не лентяйка! – крикнула им Кентаврина, но они развернулись и, ничего не ответив, пошли прочь. Стены родного дома вновь потекли и видение рассеялось.

…
Они сидели вдвоем в темной комнате. Стены глядели на них со всех сторон сотнями завистливых глаз, кто-то даже пытался протянуть к ним лапу, но расстояние до них было слишком велико.

– Я хочу услышать твое мнение об этом пророчестве, – произнес Пленник и подал ей покрытую витым узором карту, – шестерка пик.

Единорожка, кивнув, перевернула её и вздрогнула. На белом полотне была изображена пронзенная копьем лазурная кобылица.

– Я… не знаю, – соврала она.

– Неужели? Смелее, Кен, ты всегда говорила занятные вещи. Неужели тебе нечем удивить меня сейчас?

– Ну… Лазурный, означает небо. Пика символизирует молнию… Приближается буря?

– Буря уже закончилась, – улыбнулся Пленник и растворился в пустоте, а с ним и комната.

…
Она оказалась в каком-то темном мире. Ветхое черно-белое здание, разваливающееся на глазах. Судя по стеллажам книг – библиотека. Это уже не было похоже на её воспоминание. Ни в детстве, ни в старшем возрасте она не была в этом заброшенном здании, однако сомнений в том, кому оно принадлежит, у неё не возникало. Та кто жила здесь пыталась превратить это место в нечто уютное, когда-то, но, со временем, силы покинули её окончательно, после чего ветхость и все нарастающий слой пыли выбили жизнь из библиотеки и посаженный единорогом дряхлый фруктовый сад зачах окончательно, так и не принеся ни одного плода. Хозяйка этого здания появилась спустя мгновение: в черной накидке и с длинными фиолетовыми волосами, стелющимися по земле.

– Ария, зачем ты так со мной поступила? – спросила у неё кобылица, почувствовав, как едва высохшие слезы вновь появляются на её глазах.

Подойдя к ней, ведьма усмехнулась и, помотав головой, стряхнула с себя серебряный намордник.

– Эй! Тебе эта штука теперь нужнее, – произнесла она и, поддев его копытом, презрительно бросила намордник Кентаврине.

Не успела она прикрыть лицо копытцами, как видение рассыпалось.

…
Она осталась совершенно одна. В темноте. Не осталось ни пола, не стен, ни потолка. Тишина и спокойствие и только плач её разносился по этой бесконечности, эхом разлетаясь во все стороны. Недалеко от неё копошился яркий фантом енота. Он тоже сновал в этой темноте, не зная, куда идти дальше. Теперь уже она видела его не как огонек, но как призрачное животное, которое с интересом уставилось на неё. Она посмотрела на него и попыталась позвать, но тот, испугавшись, огромными прыжками убежал от неё куда-то, превратившись в маленькую точку.

Не осталось ничего. Только лишь горечь обиды. Обиды за то, что та, которая была для неё такой родной и близкой, которая совместила в себе роль и потерянной давным-давно матери, и не существовавшей никогда старшей сестры и настоящей, доброй подруги – предала её. Лицемерно играла с ней, а когда пришло время, то, не колеблясь, избавилась от неё.

«И все-таки ты не читала мои мысли…» – печально подумала Кентаврина.

А потом появилась она. Отделилась от темноты. Огромная кобылка в черном ветхом балахоне, сотканном из тьмы, скрывающей от неё весь мир сейчас, и с яркой белой косой, которую она держала силой своего рога. Очертания её терялись из-за непроглядного мрака, но виднелись костяные крылья и саблеобразный рог венчающий выбеленный конский череп с шестью зубами.

Сначала Кентаврина запаниковала, но движения огромного аликорна были столь плавными и аккуратными, что единорожка сразу смогла понять – это не враг. У неё больше нет врагов. Она пришла за её душей, чтобы забрать её из этого кошмара в царство спокойствия и умиротворения. И хоть она и продолжала рыдать, страх прошел.

«Тебе больше нечего бояться» – беззвучно пошептали пустые глазницы аликорна, коими она пристально смотрела на свою подданную. Смерть вытянула вперед копытце и укрыла черным пологом маленькую единорожку, после чего нежно подняла её и, бережно прижав к себе, ускакала куда-то в темноту.

Собравшиеся в лаборатории пони тихонько перешептывались между собой, создавая тем самым атмосферу таинственности и некоей сакральности. Как и велела ведьма по обе стороны от привязанного в центре дьявольского знака Саддама стояли двое жеребцов, которым предстояла тяжелая работа. Первое время они не позволяли себе даже моргнуть, просто застыли, освещенные ярким красным сиянием, но когда прошло полчаса, а Ария так и не появилась, сначала Танде, а затем и Норд сели облокотившись спинами о край стола. Виолстар прекрасно поработала над освещением, и ни один стоящий за пределами руны пони не был виден. Только расплывшиеся силуэты, которые не позволяли даже отличить худенькую Лайт Ли от мощного Зока или, например, пухловатого Берия. А то, что заходили они в темное помещение вразнобой, окончательно их перепутало.

«Жутковато… – подумал земнопони, – Особенно если учесть что это может быть кто угодно». Чтобы успокоить себя Норд решил сосчитать силуэты, но сколько он не пытался это сделать всякий раз получалось на несколько пони больше чем было. То на одного, то на десяток. Никто из них не смел ступить за ярко освещенное рунное полотно на полу, как будто все они остались в одном мире, а трое кольтов в центре зала перешли в другой.

– Танде, – негромко позвал он и вздрогнул от собственного голоса.

– Чего? – после небольшой паузы ответили с другой стороны стола.

– Что-то мне кажется, что я не готов к тому, что скоро произойдет, – признался ему земной.

– Никто не готов… – протянул пегас.

Вот и поговорили.

Время шло, и заскучавший Норд принялся рассматривать свое выцветшее копыто. Настолько внимательно, насколько это было возможно. С ним ничего существенного не произошло, но кроме него здесь можно было глядеть разве что на ножи, кои в широком ассортименте лежали на столе, а уж этого ему как раз не очень хотелось. Еще можно было бы попытаться вздремнуть.

Едва он прикрыл глаза, как вдруг дверь распахнулась и в проеме появилась ведьма, длинная тень которой доходила до самого стола. Оба кольта мигом вскочили на ноги. «Ну вот и началось» – вздохнул земнопони, чувствуя, как подступил ком к горлу и пытаясь остановить возникшую дрожь в коленях.

Разговоры смолкли, в воздухе повисла зловещая тишина. Ария медленно прошествовала к центру руны и, бросив косой взгляд на привязанного к столу горбуна, громко объявила:

– Сворачивайтесь, все уже кончено!

Все взгляды устремились сначала на Арию, а затем на Саддама, но тот был жив и сам не лучше других понимал что происходит.

– Вы что, желаете до вечера тут стоять? – строго спросила ведьма.

Норд сдвинулся с места и медленно пошел за пределы круга, каждую секунду ожидая того, что она одернет его. Обескураженный Танде, не спуская глаз с нежити, принялся развязывать веревки. Никто не мог понять шутит ли зеленая кобылица или нет. Может она устраивает им какую-то проверку?

Тем временем, ритуальные красные руны притухли, а вместо них зажглись другие, более яркие и белые, позволившие пони рассмотреть друг друга. В зале присутствовали все, даже Маннтек. Все, кроме…

– Так вы что, Кентаврину выбрали? – вдруг задал вопрос Берий.

– Я выбрала того, кто сможет выполнить это задание, – неохотно ответила ведьма и, прикусив губу, направилась к обитой железом двери.

Собравшиеся с облегчением выдохнули и лабораторию наполнил уже почти нормальный гомон. Матион набрал в грудь воздуха, но прежде чем он успел хоть что-то произнести, за него это сделал Берий:

– По-моему – прекрасный выбор! – усмехнулся историк, – Она это заслужила. Вот теперь я понимаю, что Ария не зря была когда-то первой ученицей Её Величества.

– Да, я бы, наверное, тоже выбрала Кентаврину, – добавила Ли, – без неё здесь будет спокойнее.

– Вот и доигралась… – многозначительно протянул Зок и направился в небольшую кладовку, за тряпкой и другими принадлежностями для уборки лаборатории.

– А знаете, мне почему-то её жалко, – вздохнула фиолетовая пони, – хоть она и была жуткой врединой, но это, мне кажется, слишком суровое наказание.

– Не жалей её. Такие как она этого не достойны.

Было еще много других мнений, но все они сходились в одном: Кентаврина единственная по кому они уж точно не будут скучать. Нахмурившись Ария смотрела за всем этим у двери и, когда Норд проходил мимо, он явственно услышал, как она тихо прошипела: «Сволочи» – и выбежала за дверь.