АААААААААААААриентация!

АААААААААААААриентация!

— Есть много вещей, которые можно сделать из винограда: виноградный сок, виноградное желе, виноградную газировку, изюм… — Жеребец замолк. — Я подумываю поэкспериментировать.

Кобылка напротив него рассмеялась. Они сидели на террасе одного из Понивильских кафе. Он — жёлтый жеребец с голубой гривой и хвостом и гроздью винограда на Метке. Она — розовая пони с зелёной гривой и хвостом и Меткой в виде двух цветков. Кольтон Вайнс, владелец крупнейшей (или единственной) виноградной компании Эквестрии, и Дейзи, местная садовница. Это было одно из их регулярных свиданий.

— Но виноградинам никогда не стать такими же большими, как яблоки, — сказал Кольтон.

— О, не говори так, — ответила ему Дейзи. — Зато твоё имя намного лучше, чем “Эплджек” или “Большой Макинтош”. Сэр Кольтон Вайнс Третий…

Кольтон рассмеялся.

— Спасибо, Дейзи, я…

Внезапно он смолк, уставившись куда-то. Дейзи повернула голову в ту же сторону. Взгляд её упал на незнакомого жёлтого пони в бурой ковбойской шляпе и жилетке, с Меткой-яблоком на боку.

— Кто это? — спросил Кольтон.

— Понятия не имею, — ответила Дейзи. — Наверное, кто-то из семьи Эплов. Интересно, зачем он носит жилетку?

— Да, — заметил Кольтон Вайнс Третий, — ему стоило бы её снять.

---

— Яблоки, яблоки везде и повсюду, и все они для того, чтобы их есть, — провозгласила Эплджек, вёзшая на спине две полные корзины фруктов. — Держу пари, мы можем собрать здесь больше яблок, чем в любом другом саду семьи. Как думаешь, можем?

— А-агась, — сказал Большой Макинтош, тоже гружённый двумя полными корзинами.

— Здоро́во, кузи́н! — крикнул весёлый голос, и улыбка Эплджек тут же увяла. Прямо перед ней стоял Брэбёрн. — Как поживаешь?

— Эмм, нормально…

— А Биг Мак? — воскликнул Брэбёрн, поворачиваясь к её брату, чьё выражение лица нисколько не изменилось. — Я тебя сто лет не видел!

— Что ты здесь…

— Знаешь, кузин, мне было так стыдно, что я не навещал тебя в Понивиле, что я был просто обязан приехать. Особенно после того, как я пропустил семейное воссоединение! Подумать только, ты забыла отправить мне приглашение!

— Мда…

— В общем, теперь это уже неважно, ведь я приехал сюда из самой… — Жеребец оттолкнулся, вставая на дыбы. — ЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭпллузы!

Эплджек беспокойно оглянулась на Большого Макинтоша, потом снова повернулась к своему гиперактивному кузену.

— Ну так, э, кузен Брэй… — неуверенно начала она. — Что привело тебя в Понивиль?

— Блин, ЭйДжей, разве парню нужна причина, чтобы навестить семью и друзей? — ответил Брэбёрн. — Я подумал, что это меньшее, чем я могу отблагодарить вас за то, что вы помогли нам с буйволами и садом в ЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭпллузе!

— Ну, чего уж там…

— Ух, умеете вы, понивильцы, радушно встретить парня, — сказал Брэбёрн, вновь опускаясь на все четыре ноги. — Ну, рад был увидеться. Не буду злоупотреблять вашим гостеприимством, пойду поищу, где бы остановиться на ночлег.

— Ночлег?

— Конечно. Ведь здесь далеко от…

— У нас есть гостиница рядом с цветочным магазином, — вставил Макинтош.

— О, спасибо большое, кузен Мак. До скорого, — ответил Брэбёрн и радостно поскакал прочь.

Эплджек резко повернулась к Макинтошу:

— О нет, что же нам теперь делать?

— Спокойно, сестрюнь, незачем из-за этого хвост в узел крутить.

— Ты знаешь, что творится с Брэбёрном, Мак.

— Знаю, но это не повод устраивать панику.

— Повод! — воскликнула Эплджек. — Ещё какой повод!

---

Твайлайт Спаркл всегда была очень рада, когда кто-нибудь приходил в библиотеку. Временами начинало казаться, что она единственная пони в городе, которой есть дело до литературы. Сегодня это был молодой единорог с розой румбов на Метке, пришедший взять несколько книг по искусству.

— Очевидно, здания и пейзажи у меня получаются хорошо, — пояснил он, — но-о-о другие пони говорили, что мне надо поработать над анатомией. Они говорят, что когда я рисую других пони, они у меня выходят странно.

— Ну, что ж, совершенству нет предела, — сказала Твайлайт. — Самое лучшее, чему можно посвятить время, это самосовершенствование.

— В этом вы правы, — ответил художник. — Меньше всего мне бы хотелось стать одним из этих самовлюблённых снобов, думающих, что всё, что выходит из-под их кисти, абсолютно идеально.

— Никто не любит эгоцентристов, — согласилась Твайлайт, припоминая свою встречу с Трикси. — Итак, это всё?

— Думаю, да.

— Хорошо, только не забудьте вернуть их через две недели. Хорошего дня!

Пони-художник почти подошёл к входной двери, когда та неожиданно распахнулась. Ему пришлось отпрыгнуть назад, пропуская внутрь жёлтого жеребца в ковбойской шляпе.

— Здрасьте! — воскликнул Брэбёрн к удивлению обоих пони. — Здоровское у вас тут место! Дерево! У нас нет домов-деревьев в…

Твайлайт затаила дыхание, но продолжение так и не последовало.

— Хотя… — продолжил он с озадаченным видом, — это не столько дом-дерево, сколько дерево-дом, верно? — Брэбёрн обернулся к Твайлайт. — Скажите, а вы случайно не та подруга кузины ЭйДжей?

— Верно, — сказала Твайлайт. — А вы Брэбёрн из…

— ЭЭЭЭЭЭЭЭЭпллузы! — воскликнул Брэбёрн, взвиваясь на дыбы. Твайлайт вжала голову в плечи. — Ну, я просто подумал, что надо бы заскочить на минутку. У вас тут в Понивиле много всяких интересных домов. Пока! — сказал он и был таков.

Пони-художник всё это время простоял, молча уставившись на него.

— Что ж, это определённо было… — начала Твайлайт.

— Кто это был?

— О, это кузен Эплджек — Брэбёрн. Он из… — Твайлайт смущённо засмеялась. — Эпллузы. Очень энергичный.

— Хмм… — задумался художник. — Если так посмотреть… — Он снова подошёл к книжной полке. — Пожалуй, я возьму ещё вот эту. — Он левитировал на стол последнюю книгу на тему искусства.

— Мужская анатомия? — удивилась Твайлайт.

— Нельзя оставлять ни одной прорехи в фундаменте, — сказал он. — Спасибо. — И с этими словами он поскакал к выходу.

Твайлайт со вздохом села. Почему-то даже слушать Брэбёрна было утомительно.

По лестнице на цыпочках спустился Спайк.

— Что это тут такое было? — спросил он.

— Ничего, — сказала Твайлайт. — Просто меня, кажется, переехало блудным братом Пинки Пай. Вот и всё.

— Ничего себе…

Но тут передышка для Твайлайт резко закончилась. Дверь вторично распахнулась, и на пороге возникла запыхавшаяся Эплджек.

— Твайлайт, мне нужна твоя помощь! — прокричала она.

— Что такое, Эплджек?

— Это всё мой кузен Брэбёрн, — сказала Эплджек. — Он в городе.

— Я заметила.

— Оу… — произнесла та, и Твайлайт могла поклясться, что даже шляпа на голове её подруги немного съёжилась. — Ох нет…

— Что случилось?

— На нас надвигается ужасная катастрофа!

---

Тем временем в Бутике “Карусель” Карамель и Лаки Кловер держали на вытянутых копытах полотно, пока Рарити отмеряла длину.

— Я даже не знаю, как мне и отблагодарить вас за помощь, — сказала она.

— О, не стоит, — ответил Карамель.

— Мы всегда рады помочь, — добавил Лаки. — В любой час.

— И я должна вам сказать, что очень ценю это, — ответила Рарити, начиная резать ножницами ткань. Двое жеребцов обменялись довольными взглядами. Прозвенел дверной колокольчик.

— О, Кловер, не будешь ли ты так любезен пойти посмотреть, кто это? — спросила Рарити.

— Конечно, мэм, — ответил тот, направляясь к двери.

— Могу ли я ещё чем-нибудь помочь? — спросил Карамель.

— Ммм… — протянула она. — Спасибо тебе большое, но я думаю, этого пока хватит.

— Ну, здрасьти!

Рарити прекратила резать. Она узнала этот голос.

— Я просто заметил, какое тут у вас модное место, так что решил, что надо заскочить и сказать привет. Славный у вас тут домик.

— Ну, вообще говоря, он не мой…

Рарити пришлось выйти в главный зал. В самом деле, там стоял Брэбёрн и с интересом озирался по сторонам.

— Хотя сам бы я, наверно, в таком жить не стал, — заметил он. — Я для этого слишком матёрый конь.

— Ага… — произнёс Лаки. — Матёрый…

— Ах, здравствуйте! — воскликнула Рарити. — Вы кузен Эплджек — Брэбёрн, верно?

— Он самый, мэм! — сказал Брэбёрн, задирая нос с самодовольной улыбкой.

— Как же забудешь такую жилетку, — добавила она.

— Да, очень милая жилетка, — сказал Карамель.

— И шляпа тоже очень славная, — поддакнул Лаки. — Где вы её взяли?

— О, таких нигде не достать. Это старая добрая своими копытами сделанная шапейка! Мне её батя подарил.

— У него, должно быть, золотые копыта, — сказал Карамель.

— И у вас, наверное, тоже золотые копыта, — добавил Лаки.

Рарити молча слушала и не знала, что и подумать. Три жеребца в комнате, и она не является центром внимания. У неё начало закрадываться подозрение, что что-то тут не совсем так.

---

— Эмм, Эплджек… — начала Твайлайт.

— Не время для “эмм”, Твай, — возразила та. — Нам нужно найти его, а потом вывести из города, живо!

— Сестрюнь, ты преувеличиваешь, — сказал Большой Макинтош, подходя к ней сбоку.

— Биг Мак, ты знаешь, что происходит!

— Эмм, а что происходит? — спросила Твайлайт.

— Он превращает пони в геев! — прокричала Эплджек.

Твалайт молча глядела на неё на добрые двадцать секунд. А потом…

— БВАХАХАХХАХАХАХХА! О-ох, Эплджек, это… — Твайлайт заметила, как затравленно смотрит на неё подруга. — Ты это серьёзно?

— Ну, в общем-то, — начал Макинтош, — это дюже странное дело, но ещё когда Брэбёрн был маленьким жеребчиком, везде, куда бы он ни пошёл, другие жеребчики были с ним весьма дружелюбны. А когда он стал старше, ну…

— То есть... — сказала Твайлайт, — другие жеребцы находят его привлекательным? И что в этом странного? Ну, он же довольно симпатичный парень…

— Натуралы, Твай, — подчеркнула Эплджек. — Он как бы заставляет их забыть, что им нравятся кобылки.

— Но в этом же нет никакого смысла… — сказала Твайлайт.

— Инн-нет, — сказал Макинтош.

— Ну, это как бы… как… как Пинки Пай и её Пинки-Чувство… — предложила Эплджек.

— Вообще-то… — Твайлайт задумалась. — Вот тут ты можешь быть права!

— Права? — переспросила Эплджек.

— Пассивная магия земных пони, — объявила единорожка. Она сбегала обратно к столу за пером и бумагой. — Только подумайте, какое это будет открытие! Давайте найдём Пинки Пай! — И с этими словами она вылетела за дверь.

— А как же Брэбёрн? — крикнула Эплджек ей вслед.

---

Бутик Брэбёрн покинул в сопровождении Карамеля и Лаки Кловера, шедших по бокам.

— Весьма любезно с вашей стороны предложить показать мне Понивиль, — сказал он.

— О, нет проблем! — ответил Лаки.

— Нам самим это в радость! — добавил Карамель.

Рарити наблюдала эту сцену из дверей бутика в полном окаменении. Казалось, что эти два пони, которыми она только что могла вертеть как хочет, просто… взяли и махнули на неё хвостом.

— Что ж, не думала, что когда-нибудь увижу этот день! — провозгласила она. Впрочем, ничего страшного пока не случилось, решила она про себя.

Вернувшись в бутик, она оглядела работу, которую уже проделала над своей новой линейкой платьев. Что-то пока ещё не совсем устраивало её в каждом из них, но доработки, доработки и снова доработки — это неотъемлемая часть тяжкого труда истинного художника. Подойдя к календарю, чтобы свериться со своим расписанием, она обнаружила, что сегодня во второй половине дня у неё намечена встреча. Пейнтерли, местный художник, просил её, чтобы она позировала ему для портрета.

“Что ж, это будет изрядная доля лести”, — подумала она. Не то чтобы лесть была ей в диковинку, конечно.

Прежде чем выйти на улицу, она выбрала себе замечательную шляпку для этой прогулки. В конце концов, никогда не помешает выглядеть на все сто. Пожалуй, безраздельное внимание художника-портретиста должно было стать лучшим средством после грубого безразличия её двух друзей-жеребцов.

Проходя по городу, она заметила, что другие кобылицы сегодня как будто сбиваются в тесные кружки.

— Можете в это поверить? — спрашивала одна. — Я говорю, а он ни с того ни с сего перестаёт слушать…

— Как будто в облаках витает…

— А потом говорит мне: “знаешь, по-моему, ты просто не мой тип”. А? Мы были вместе три года!

“Любопытно... — подумала Рарити. — Надо будет разобраться в этом попозже”. Но сейчас её ждала встреча с художником. Она открыла дверь его мастерской, сделала шаг внутрь и… вскрикнула от чистого потрясения.

---

Твайлайт, Большой Макинтош и очень нервная Эплджек подошли к Сахарному Уголку, где и нашли Миссис Кейк, глядящую на крайне нестабильную Пинки Пай.

Розовая праздничная пони отчего-то каталась по полу и непрерывно смеялась.

— Э-э… мы пришли невовремя? — спросила Твайлайт.

— В худшее возможное время… — добавила Эплджек.

— Я просто не знаю, что случилось, — сказала Миссис Кейк. — Всё было нормально, пока несколько минут назад она вдруг не начала смеяться.

— А-АХАХАХАХАХАХА! — смеялась Пинки Пай. — Щекотка… щекотка значит, что... хи-хи-хи-и… *хнырк!* Что… АХАХАХАХАХА... что пони — ге-хе-хе-хеии-и!

Твайлайт внезапно озарило, что что-то тут не сходится.

— Погодите… Большой Макинтош?

— А-агась?

— А почему на тебя это не действует? — спросила она.

— На меня действует, — сказал Макинтош. — Но это не значит, что я начинаю бегать за ним, задрав хвост. Слушайте, вы правда всё преувеличиваете. Да, кузен Брэй в городе, будет много неразберихи, а потом он уедет, и всё станет так, будто ничего и не было.

— Погодите, что? — спросила Миссис Кейк. — О чём вы говорите?

— Видите ли, Миссис Кейк, — начала объяснять Твайлайт, — оказывается, кузен Эплджек Брэбёрн обладает пассивным магическим свойством, оказывающим необычное действие на гетеросексуальных пони мужского пола. Суть в том, что оно превращает гетеросексуальное влечение этих пони в гомосексуальное, по-видимому, направленное на самого Брэбёрна.

Миссис Кейк моргнула.

— Э-э, прошу прощения?

— Он превращает жеребцов в геев, — заявила Эплджек.

— У! У! — запрыгала Пинки. — Это же значит, что у нас целая куча пони будет делать каминг-ауты, а вы знаете, что это значит?

Все четверо озадаченно уставились на неё. Пинки Пай сделала глубокий вдох.

— ВЕЧЕРИНКА КАМИНГ-АУТОВ^[1]!

Миссис Кейк, однако, не очень обрадовалась этому известию:

— Мне надо найти мужа!

---

Рарити в ужасе взирала на открывшееся перед ней зрелище. Вся мастерская художника была увешана свежими портретами одного и того же жёлтого жеребца… в различных позах.

— Что… Что... Что это… — пролепетала она.

Художник отступил назад, весь покрытый пятнами краски. В глазах у него горел болезненный огонёк, а губы словно сами собой растягивались в широкой улыбке.

— Я не могу поверить, что всё это время был так слеп к красоте мужского тела! — Он медленно обвёл копытом окружавшие его портреты. — Всю свою жизнь я даже не догадывался об этом чудесном мире! — Он сделал глубокий вдох. — Да, как жизнь, Рарити?

Если бы Рарити не была всю жизнь белой как простыня, она бы непременно побелела сейчас. Издав пронзительный визг, она развернулась и ринулась прочь из мастерской. Художник остался к этому совершенно равнодушен и просто повернулся к своему последнему творению.

— Ах, мой прекрасный, прекрасный муз…

---

Весь этот хаос пока не успел докатиться до кафе. Рэр Файнд^[2] в тот момент сидел и спокойно наслаждался чашкой горячего шоколада. Он был рыжим земным пони со светло-серой гривой и хвостом. Его Меткой, как и можно было ожидать, зная его имя, было трио изумрудов. Он вскинул копыто и радостно помахал одному из своих друзей — пегасу, летевшему по своим рабочим погодным делам.

Рэр навострил уши, услышав звонкий крик, как будто бы звавший его:

— Фа-а-а-а-айнд!

Обернувшись, он увидел знакомое лицо, стремительно приближавшееся к нему.

— О, Рарити! — сказал он, когда та, тяжело дыша, с разбегу плюхнулась за его столик. — Как у тебя дела?

— Файнд, Файнд, Файнд… — прощебетала Рарити, отчаянно улыбаясь ему, — мой самый любимый недоступный жеребец. Я так рада, что нашла тебя!

— Хочешь пошить с меня костюм? — спросил он.

— Нет, — ответила она. — Случилось нечто ужасное.

— Что?

— Это худшая возможная вещь! — воскликнула она. — Жеребцы Понивиля, они все… они все…

Рэр Файнд озадаченно мигнул.

— Они что?

— Они все становятся ГЕЯМИ! — вскричала она и замолчала, тяжело дыша.

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга.

— Эмм… — произнёс Файнд, — прошу прощения?

— Это просто ужасно! — заявила она. — Сегодня я пришла на встречу с Пейнтерли, чтобы закончить мой портрет…

— Это тот парень, который рисует кобылиц, чтобы иметь повод на них пялиться, верно?

— Он самый, — кивнула Рарити. — В общем, я пришла к нему, и угадай что? У него все стены завешаны портретами этого жеребца, и он бредит вслух про красоту мужского тела и… Стой, ты куда?

— Иду делать портрет, — ответил Рэр Файнд, внезапно встав из-за стола и направляясь прочь.

Рарити бросилась к его ногам:

— Умоля-я-яю… — захныкала она. — Ты просто обязан мне помочь! Ты единственный пони во всём Понивиле, к кому я могу пойти!

— Потому что я гей?

— Ну... да.

Рэр Файнд вздохнул и огляделся вокруг. Пони за другими столиками наблюдали за их сценой, кто с удивлением, а кто с интересом. Ему показалось, что он ненароком очутился в каком-то ужасном фарсе. Пожалуй, так оно и было на самом деле.

— Что ж, я, право, не знаю, что ты от меня хочешь. Выходит, Пейнтерли решил выйти из шкафа. И что теперь?

— Это не только он! — сказала Рарити, поднимаясь на ноги. — Лаки и Карамель… по-моему, они тоже. И мне кажется, что это как-то связано с новым жеребцом в городе — Брэбёрном.

— О? А он милый на вид?

— Рэр Файнд, сейчас речь не о твоих перспективах, а о моих. Я думаю, Брэбёрн что-то делает с нашими жеребцами и…

Рэр Файнд закатил глаза:

— И что? Ты хочешь, чтобы я поговорил с ним или что?

— Хмм… — Рарити задумалась. — А это идея. Итак, ты будь умничкой, и я перед тобой в неоплатном долгу! А тем временем я… — Она развернулась с решительным выражением на лице. — ...проведу собственное расследование… Я найду Эплджек и выведаю у неё, что всё это значит.

---

— Значит так, — начала Рэйнбоу Дэш, — я повторю, что успела понять, а вы поправляйте, если что…

Девушки, минус Рарити, Миссис Кейк и Большой Макинтош, собрались все вместе в библиотеке Твайлайт. Единорожка стояла впереди всех, левитируя указку перед большой схемой с именами всех жеребцов в Понивиле и пометками напротив тех, про кого было точно известно, что они затронуты эффектом.

— Эплджеков гиперактивный кузен приехал её навестить, — продолжила Рэйнбоу Дэш, — и теперь все парни ухлёстывают друг за другом?

— Ну, по крайней мере за ним самим, — ответила Твайлайт, пожимая плечами.

Рэйнбоу Дэш постояла с минуту, осмысляя услышанное, а затем её губы растянулись в широкой улыбке.

— БВАХАХАХАХАХА! Ребята, это супер! — сказала она. — Просто обалденно! Теперь каждый раз, когда кто-нибудь делает что-то тупое, можно говорить: “ой, это так по-гейски с твоей стороны”! Это ж сколько гейских шуток можно будет придумать — не сосчитать!

— Но это же лишает их смысла, — сказала Пинки Пай, и все тут же обернулись к ней. — То есть, нет же ничего смешного в том, что гей ведёт себя как гей. Лучшие гей-шутки они про тех жеребцов, которые не геи или могут быть геями, но ты точно не знаешь!

— Э-э… — протянула Твайлайт. — В общем… пока что мы знаем, что у Брэбёрна откуда-то есть магический эффект, делающий других жеребцов гомосексуалами. В основном их привлекает он сам. Вот список жеребцов, которые точно подверглись действию эффекта. Итак, первым делом нам нужно найти Брэбёрна и держать его подальше от…

— Эм, извините, — начала Флаттершай. — Но… я не совсем понимаю, в чём здесь проблема. То есть, в этом же нет ничего плохого, верно? То есть, быть геем — это же просто другая сторона жизни.

— Это ненормально! — заявила Эплджек.

— О, вообще-то, я много работала с животными, и такое случается постоянно…

— Я-я-я-я думаю, Эплджек имела в виду скорее “магическое изменение сексуальной ориентации” является ненормальным, — пояснила Твайлайт.

— Что здесь происходит?

Все пони посмотрели вверх и увидели Спайка на вершине лестницы.

— Что это за схема? — спросил он. — Вы что… свидания устраиваете?

— Слушайте, — сказала Рэйнбоу Дэш. — Спайк же был с нами в Эпллузе. Почему на него не подействовало?

— Хмм… — Твайлайт задумалась.

— Подействовало? — переспросил Спайк. — Чего не подействовало?

— Спайк, — начала Твайлайт, — когда мы были в Эпллузе, ты разговаривал с Брэбёрном?

— А? — Спайк задумался на минуту. — Ну, не помню. Вроде незачем было. А он был довольно… надоедлив? Не, не совсем… шумный?

— В общем, на Спайка не действует, — заключила Дэш. — Почему так?

— О чём вы говорите-то вообще? — спросил Спайк.

— О, совершенно ни о чём! — сказала Пинки Пай, внезапно появившись наверху рядом со Спайком. — Просто мы хотели узнать, нет ли у нашего малыша Спайки-Вайки в его чулане маленького секрета, который он хотел бы открыть.

Спайк уставился на неё, потом на всех остальных, потом снова на Пинки.

— Можно я пойду в свою комнату?

— Итак, — сказала Твайлайт, возвращаясь к схеме. — Теперь мы знаем, что Спайк не подвержен действию эффекта, так что, по-видимому, он затрагивает только пони. Надо будет проверить, как Крэнки Дудл…

— Здрасьте!

Все пони в комнате медленно повернули головы к двери, где стоял Брэбёрн в окружении Лаки, Карамеля и Сэра Кольтона Вайнса Третьего.

---

— Брэбёрн! — воскликнула Твайлайт, старательно улыбаясь.

— Кузен… — произнесла Эплджек, тоже пытаясь изобразить подобие энтузиазма.

Большой Макинтош просто смотрел на четверых жеребцов, не меняя каменного выражения лица. Миссис Кейк, судя по виду, охватило сильное чувство неловкости. Флаттершай смотрела на жеребцов с заметным интересом, тогда как Пинки Пай прыгала по комнате, словно бы ничего особенного не происходило. Рэйнбоу Дэш зарылась лицом в книгу, отчаянно пытаясь не прыснуть от смеха.

— Извините, эм, дорогие мои, — сказала Миссис Кейк. — Я хотела спросить, не видел ли кто из вас моего мужа?

— Вашего мужа? — спросил Брэбёрн. — А каков он из себя?

— Ну, он высокий, тощий, с жёлтой шерстью и веснушками, — сказала она.

— Хмм… — Брэбёрн задумался. — Нет. Простите, мэм, но вроде бы не встречал такого.

— О Селестия, надо скорее его найти! — вскричала она и мигом умчалась за дверь.

Брэбёрн и его спутники удивлённо проводили её взглядом.

— Она-а-а… будет в норме, — заверила их Твайлайт. — Серьёзно. Почему бы вам, эм, не пройти внутрь? Чувствуйте себя как гомо… в смысле, как дома.

— Премного благодарен, — сказал Брэбёрн, снимая шляпу и оставляя её на вешалке. Жеребец тряхнул головой, и его грива рассыпалась по шее густым золотым каскадом.

Трое других жеребцов расселись вокруг него и стали смотреть с увлечённым видом. Большой Макинтош наблюдал за ними прищуренным взглядом. Девушки крутились вокруг, не зная, с чего начать.

— Ладно, мальчики, — начала Твайлайт, доставая перо и начиная писать. — Говорить об этом в любом случае непросто, так что… — Она замолчала. — Стоп. А почему вы здесь?

— Ну, я подумал, что раз уж у вас здесь такая замечательная библиотека, было бы стыдно не взять чего-нибудь почитать, — ответил Брэбёрн.

Твайлайт скребла по бумаге пером, хотя чернил на нём уже не осталось.

— Что ж… — сказала она. — Это хорошо. Однако я… — ХРУСЬ! — Ой, в рот мне рог!

— Что? — спросили её все.

— Перо сломалось, — сказала она, демонстрируя испорченный инструмент, а затем вздохнула. — Что ж, придётся идти за…

— О, не стоит беспокоиться, — перебил её Брэбёрн, снимая шляпу с вешалки. — Я видел по пути сюда магазин. Вернусь быстрее, чем вы сможете “яблочный бисквит” сказать.

— Нет! — крикнула Твайлайт. Её рог засветился, дверь окуталась магической аурой, но прежде чем она успела захлопнуть её, жеребец успел выскочить из комнаты.

— Хи-хи-хи-хи-хи! — засмеялась Пинки Пай.

— Пинки, — вздохнула Твайлайт, — сейчас не время для смеха.

— Но сме-хе-хе-шин-ка-ха-ха-ха! — захохотала Пинки Пай.

Эплджек повернулась к Макинтошу.

— Идём, надо его остановить!

— Нет, нет, нет, нет, — встрепенулась Твайлайт. — Мы останемся здесь и спокойно, рационально всё обдумаем…

Дверь с громким стуком распахнулась, и на пороге появилась Рарити в крайне растрёпанном виде:

— Случилось нечто ужасное!

Твайлайт вскинула голову к потолку:

— ААРГХ!

---

Миссис Кейк буквально подлетела Сахарному Уголку, лихорадочно вспоминая, где сейчас мог быть её муж. Обычно в это время он просто был здесь и работал с ней вместе.

— Ох, мамочки… — простонала она. — Ну куда он мог пойти?

— Плюшечка?

Миссис Кейк развернулась кругом и увидела мужа, стоящего в дверях погреба. Его рот болезненно искривился в тревоге за жену.

— Плюшечка? — снова спросил он. — Ты в порядке?

— Где ты был? — спросила она.

— Эмм… в погребе, — сказал Мистер Кейк. — По-моему, у нас кончается глазурь, так что надо бы…

— Значит, ты не выходил из дома? — спросила она, осторожна подходя ближе.

— Нет, сегодня нет. Я…

— Значит, ты не видел жеребца в шляпе и жилетке, так?

— Эмм… нет? — Он приподнял бровь. — Плюшечка, что-нибудь слу…

Не успел он договорить, как Миссис Кейк толкнула его к дверям погреба. Мистер Кейк полетел вниз с выпученными глазами, и съехал по лестнице, пересчитав крупом все ступеньки.

— Я делаю это потому, что люблю тебя! — крикнула Миссис Кейк в погреб, прежде чем захлопнуть дверь и подпереть её стулом. Успокоившись на этом, она села на стул, чтобы передохнуть.

---

Тем временем в библиотеке Рэр Файнд удивлённо рассматривал собравшуюся там пёструю компанию: начиная от жеребцов, с нетерпением ожидавших возвращения Брэбёрна, и заканчивая кобылками, ждавшими кто в скуке, а кто с тревогой. Пинки Пай оживлённо болтала с Карамелем и Лаки, обсуждая с ними планы предстоящей им грандиозной вечеринки.

— И… что я здесь должен сделать? — спросил Рэр.

Твайлайт села перед своей схемой и вздохнула.

— О, — сказал он. — Вы устраиваете свидания?

— Э-э, слушай, — начал Кольтон, подходя к нему. — Я хотел спросить у тебя кое-что.

— Эмм…

— Ну, понимаешь, я хотел спросить совета по поводу, ну… — Кольтон смущённо потёр загривок. — Каминг-аута.

Рэр Файнд выпучил на него глаза и моргнул.

— Ты? — спросил он. — У тебя же кобылка есть.

Виноградный пони понуро опустил голову.

— Я живу во лжи… — печально произнёс он.

— Да никто здесь не живёт во лжи, — заявила Твайлайт. — Ладно, придётся вам всё объяснить. Эплджек? Может, ты займёшься?

Эплджек вышла на середину зала:

— Окей, значит так. Когда мой кузен приехал в город и вы все увидели его, у вас могли возникнуть некоторые… чувства…

— Хнгхт!

Все пони с неодобрением посмотрели в сторону Рэйнбоу Дэш, чья схватка со смехом становилась всё более и более безнадёжной с каждым сказанным словом. Эплджек глубоко вздохнула.

— Слушайте. То, что вы, ребята, так всполошились из-за кузена Брэбёрна, это всё из-за какой-то чудной магии, — объяснила она. — Взять хотя бы моего брата...

— Э, сестрюнь? — подал голос Большой Макинтош.

— Он сейчас виду не кажет, но вот когда мы были ещё жеребятами, он, бывало, дарил кузену Брэбёрну цветы. — Она слегка рассмеялась, прежде чем продолжить: — Бабуля Смит, когда впервые это увидела, пошла в свою комнату… и смотрела в стену. Весь день.

— БВАХАХАХАХАХА! — Рэйнбоу Дэш не выдержала и перестала даже пытаться сдерживаться. — Нененене, остав-оставьте Брэбурна в городе. Тогда… ха-ха... тогда Рэр Файнд сможет найти себе кольтфренда.

— Но как же тогда быть мне?! — воскликнула Рарити. Все дружно глянули на неё, что заставило единорожку смутиться. — Ну, то есть, нам. Кобылицам города, я имею в виду. Если он ненароком уведёт у нас всех достойных жеребцов, тогда мы останемся кучей старых дев!

Флаттершай поглядела на Большого Макинтоша и чуть придвинулась к нему.

— Ты правда дарил ему цветы? — тихо спросила она.

Если бы Макинтош не был всю жизнь красным, он бы сейчас обязательно покраснел.

— Оу-у, — проворковала Флаттершай, — это так мило.

Макинтош застенчиво улыбнулся и произнёс:

— А-агась.

— Стойте, так это значит… — заговорил Карамель. — Что мы на самом деле не… ну, это…

— Зависит от того, считаете ли вы магически наведённую гомосексуальность за настоящее “ну это”, — ответила Твайлайт.

— А можно у нас всё равно будет вечеринка? — с надеждой спросила Пинки. — Я же так долго придумывала, что мы будем на ней делать!

— Ты обдумывала вечеринку массового каминг-аута “так долго”? — переспросила Твайлайт. — Временами мне кажется, что лучше бы вообще не знать, что творится у тебя в голове.

Пинки Пай не ответила, а только улыбнулась ей маленькой милой улыбкой, довольная  от своих придумок как слон. Твайлайт пожала плечами и вернулась к схеме.

— Нет, мы можем провести вечеринку, — согласилась она. — Наверное, это будет самое лучшее место, чтобы объяснить всем, что происходит.

— Что ж, как единственный здесь, кто действительно является геем, я, пожалуй, хочу сам оценить этого Брэбёрна, — сказал Рэр Файнд. — Куда он пошёл?

— О, он уже скоро должен вернуться, — ответила Твайлайт. — Он пошёл в магазин перьев и диванов.

---

Дейвенпорт, владелец магазина перьев и диванов, была весьма доволен ассортиментом, который сумел собрать. На витрине красовалось большое многообразие перьев, разложенных по длине и цвету, а недавно доставленная партия диванов была так сказочно хороша, что он, правду сказать, не удержался и опробовал их сам. Проверив таким образом свой товар, он теперь был абсолютно уверен, что клиенты тоже останутся совершенно довольны.

Зазвенел колокольчик, знаменуя этим приход нового покупателя.

— Здрасьте! — крикнул Брэбёрн. — Я тут заметил, что у вас как раз такое заведение, какое мне нужно! Видите ли, моей подруге нужно новое перо…

Дейвенпорт почти сразу перестал слушать.

— Мм-хмм, — сказал он. — Что ж, тогда, мой драгоценный покупатель, я, пожалуй, могу вам помочь.

— Ну, уверен, наверняка можете, — сказал Брэбёрн, любуясь витриной с перьями. — Вообще, я не очень подкован во всех этих перьяных штуках, но, думаю…

— О, позвольте вам всё показать! — сказал Дейвенпорт, подталкивая его к центру комнаты. — Здесь у нас есть не только чудесный выбор перьев, но и весь спектр диванов, кресел, кушеток и кресел-мешков, равно как и широкий набор подушек, которые поставляются в... в различных степенях мягкости и жёсткости, смотря что вам больше по душе.

— Ну, эм…

— Вы ведь никуда не спешите?

— Ну, не очень, пожалуй…

— Вот и чудесно! — сказал Дейвенпорт, заталкивая Брэбёрна на диван кричаще красного цвета. — Итак, — продолжил он, садясь рядом. — Как он вам?

Брэбёрн опустил глаза и огляделся, оценивая диван.

— Что ж, — заключил он, — он и правда весьма удобный.

— А теперь представьте, — начал Дейвенпорт, простирая перед собой копыто, как будто указывал на невидимую сцену. — Сейчас середина зимы, за окном холодно и идёт снег…

— Вообще-то, у нас… — Брэбёрн покрутил перед собой ногами: — В ЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭпллузе! — И снова опустил их на диван. — Снега не бывает…

— Заткнитесь и представляйте картину, — оборвал его магазинщик. — Значит, сейчас середина зимы, за окном холодно и идёт снег. Но вам всё равно, потому что вы дома, в камине гудит жаркий огонь, а вы сидите здесь, на этом чудесном диване, обнимая своего особенного пони… — Он откинулся на спинку дивана, подогнув передние ноги к подбородку. — Ну, как вам?

— Звучит весьма недурственно, — произнёс Брэбёрн, согласно кивая. — Пожалуй, я бы и правда не отказался от такого дивана. Сколько он стоит?

— О. — Его собеседник подскочил на месте, на секунду потеряв дар речи. — Наши цены… обсуждаемы.

— А-ха… — сказал Брэбёрн. Внезапно он вспомнил, зачем, собственно, пришёл. — Что ж, диванчик у вас славный, но я же здесь по просьбе друга. Ей нужно перо.

— Ве-е-ерно… — Дейвенпорт нагнулся головой к нагрудному карману и аккуратно вынул из него длинное перо. — Держите, — пробурчал он с улыбкой сквозь сжатые зубы.

— Здорово! — радостно воскликнул Брэбёрн. — Сколько стоит?

Cнова зазвенел колокольчик, на этот раз сигнализируя о приходе Рэр Файнда.

— Эй, я тут подумал, что тебе стоит узнать, что Твайлайт уже нашла другое перо, — произнёс он.

— Оу, — ответил Брэбёрн. — Ну, тогда мне это, видимо, не нужно. Хотя… — добавил он, вставая с места. — Славный диван.

— Уверены, что не хотите посидеть на нём ещё? — спросил Дейвенпорт, отчаянно пытаясь вернуть разговор в нужное русло. — И разве это перо вам не приглянулось?

“Я всё объясню потом”, — прошептал Рэр Файнд в сторону огорчённого магазинщика, пока Брэбёрн радостно трусил к двери.

Файнд глубоко вздохнул и вышел следом за ним. Теперь, когда они оба вышли на свет, он наконец-то смог как следует рассмотреть этого жеребца.

“Вау,” — подумал он, — “неудивительно, что он всем так нравится. Пожалуй, в нём идеально слились мужское с привлекательным.”

— Я, кажется, не разобрал вашего имени, добрый конь, — сказал Брэбёрн.

— Меня зовут Рэр Файнд.

— Рэр Файнд, да? — Брэбёрн остановился и пристально глянул на своего попутчика. — А чем занимаетесь?

— Антикварными драгоценностями.

— Ух ты! — воскликнул Брэбёрн. — Ну, эт мне не по мерке. Я простой яблочный пони. Не слишком-то подкован в таких штуках.

— Что ж… — Рэр Файнд пожал плечами. — У каждого из нас свои хобби, и каждый их выбирает по-своему. Как вам нравится в Понивиле?

— О, здесь просто здорово! — Брэбёрн огляделся вокруг, разглядывая пони, встречавшихся им по пути. — Вы тут, ребята, умеете радушно встретить парня. — Он помахал проходящему мимо жеребчику, и тот с энтузиазмом помахал в ответ. — Или, может быть, я просто вам очень нравлюсь. — Ковпони улыбнулся той милой улыбкой, которой пони обычно улыбаются, когда считают, что сделали “невинное” замечание. — Вообще-то, не думаю, что мне теперь нужно возвращаться в библиотеку. Я уже забронировал комнату в гостинице, и хозяин был очень приветлив. Даже скидку мне предлагал, но я настоял, что заплачу как все. Обычаи Эплов, как-никак…

Брэбёрн продолжал без умолку болтать, но Рэр Файнд уже не слушал. Его внимание было теперь поглощено другими пони, что их окружали. Кобылицы собирались за столиками кафе и о чём-то тихо переговаривались между собой. Дейзи, подружка Кольтона, что-то с жаром рассказывала своим подругам Лили и Розе, слушавшим её в полном ужасе с широко раскрытыми ртами. В сущности, все кобылицы вели себя как-то беспокойно и бросали в сторону Брэбёрна сердитые взгляды. Слухи в маленьких городках вроде Понивиля расходятся необычайно быстро.

Брэбёрн же продолжал разглагольствовать об “обычаях Эплов”, которым всегда старался следовать (“...выбирай свой путь, но всегда предлагай другим помощь. Будь надёжным и самодостаточным...”), и явно не замечал происходящего вокруг.

— Звучит ужасно похоже на семью Эплов, которую мы все знаем и любим, — сказал Рэр Файнд, вклинившись в небольшую паузу в его монологе. — Так что же вы…

— ВНИМАНИЮ ВСЕХ ПОНИ!

Брэбёрн и Рэр Файнд обернулись и увидели Пинки Пай, которая стояла на деревянном помосте посреди дороги, размахивая скрипучим, подвывающим мегафоном.

— ВЫ ВСЕ СЕГОДНЯ ПРИГЛАШЕНЫ НА ОСОБУЮ ВЕЧЕРИНКУ! ТОЛЬКО У НАС В САХАРНОМ УГОЛКЕ! — Она опустила мегафон и добавила: — Особенно жеребчики! И не забудьте привести друзей!

— О, сегодня вечеринка! — воскликнул яблочный жеребец. — Моя поездка в Понивиль становится всё лучше и лучше!

---

— Эплджек, ты так протрёшь пол, — с укором сказала Твайлайт.

— Ничё не могу с собой поделать! — бросила та в ответ, но цокать из угла в угол так и не перестала. — Ничего хорошего нам не светит. Брэбёрн приехал, жеребцы слетаются на него как мухи…

Твайлайт подошла к подруге и положила копыто ей на плечо.

— Эплджек, я думаю, большинство пони смогут как-нибудь прожить одни какое-то время.

— Ну, а что скажешь про неё? — спросила Эплджек, указывая на Рарити, которая лежала, сжавшись в комочек, в углу и нервно жевала гриву.

— Резонно…

— Говорю тебе, Твай, у нас тут скоро бунты начнутся.

Большой Макинтош, до этого наблюдавший за происходящим с обычным для него ореолом спокойствия, решил на секунду подать голос:

— Если вы двое не возражаете, я пока что пойду.

— Конечно, Большой Макинтош, иди, — ответила Твайлайт, направляясь к полке с разделом книг о малоизвестных заклинаниях. — Магия земных пони… из этого может получиться замечательное исследование. — Она с любопытством обернулась к Эплджек. — Полагаю, то же самое должно быть и в Эпллузе… там это не становится проблемой?

— О, они просто стали кучкой латентных геев, ненавидящих себя…

— Никто больше не придержит для меня дверь… — проскулила Рарити.

Твайлайт сняла с полки несколько книг.

— Что ж, насколько я могу судить, мы всё равно ничего не можем с этим поделать. Пинки Пай устроит свою вечеринку, а мы заодно расскажем всем о том, что с ними происходит. Можно будет даже, пользуясь случаем, провести опрос. Хотя, если это хоть капельку похоже на Пинки-Чувство, об исследованиях можно забыть… — Твайлайт громко застонала. — Ну почему всё всегда так сложно? — Вздохнув, она открыла книгу, принимаясь читать. — По крайней мере можно будет провести опрос…

— Ну… — Фермерша глубоко вздохнула. — Будем надеяться, что всё закончится благополучно… До скорого, Твай.

— До скорого, Эплджек.

Земная пони вышла из библиотеки, оставив единорожку наедине с книгой.

“...Хотя земные пони и не обладают способностью творить заклинания, как единороги, в них есть своя внутренняя магия. Эта магия связывает их с землёй, что есть причина того, что они, как правило, крепче единорогов и пегасов и являются единственными пони, которые могут стабильно выращивать пищу. Это не сильно отличается от внутренней магии пегасов, позволяющей им ходить по облакам.

Все пони незримо соединены с магическими энергиями. Единорогов часто называют “магическими пони”, но в действительности они всего лишь более способны ими управлять...”

“Ну конечно. Магией земных пони невозможно управлять. Вот почему Пинки-Чувство такое капризное и непредсказуемое.”

— Твайлайт?

Библиотекарша обернулась и увидела Рарити. Растрёпанная грива практически идеально отражала состояние её духа.

— Рарити? — спросила Твайлайт.

— Я нуждаюсь в твоей помощи, — сказала та. — Отчаянно.

— Ну, я ничего по сути не могу сделать, — ответила Твайлайт. — Тебе просто придётся подождать, пока…

— Вообще-то, есть одна вещь, которую ты могла бы сделать…

---

Вечеринка в Сахарном Уголке на вид ничем особенно не отличалась от какой-либо другой. Самыми заметными отличиями были почти полное отсутствие кобылиц и наличие нескольких таинственных досок, приколоченных поверх двери погреба.

Пинки Пай, единственная присутствовавшая на вечеринке кобылка, без конца прыгала по комнате, временами пробуя всякие вкусности и спрашивая других пони, нравится ли им тут. Разумеется, им нравилось, ведь здесь было всё то, что уже давно стало её визитной карточкой: зажигательная музыка, яркие цвета, серпантин и огромное множество вкуснейших тортов. Вот разве что в игре Приколи-Пони-Хвост вместо обычного силуэта пони был помещён портрет миловидного жеребчика, смотрящего на зрителя томным взглядом.

Рэр Файнд стоял возле стола, ломившегося от тортов, и посматривал на других пони, стоящих вокруг. Лаки и Карамель вели непринуждённую беседу, Поки Пирс танцевал, беспечно протыкая воздушные шарики рогом, а Сэр Кольтон Вайнс Третий задумчиво дегустировал содержимое кубка с пуншем. Большой Макинтош стоял в углу с обычным для него флегматичным видом, но время от времени можно было заметить, как он качает головой в такт музыке.

— Славная вечеринка, не правда ли? — спросил жеребец, стоявший рядом. Рэр обернулся и увидел Ивентайда^[3]. Они были мало знакомы, но Рэр знал, что тот — художник, один из тех сентиментальных задумчивых типов. Его метка изображала неполную радугу, состоявшую только из жёлтого, оранжевого и фиолетового цветов. Она напоминала ему закат.

— Признаться, я даже немного удивлён, что мне здесь так нравится, — заметил Рэр Файнд. — В смысле, вся эта ситуация выглядит довольно глупо…

— Глупо? — спросил Ивентайд. — Почему это?

— Окей, окей… — Рэр Файнд сделал глубокий вдох. — Ты знаешь, по поводу чего вечеринка?

— Нет, — ответил тот. — Я думал, что это просто парни решили вместе собраться как обычно.

Рэр Файнд усмехнулся.

— О нет, не просто собраться. Пинки Пай называет это “вечеринка каминг-аутов”.

— Каминг-аутов? — переспросил Ивентайд. — В смысле, когда пони признаются, что они геи?

— А-ха, — ответил Рэр и снова глянул на своего знакомого. На лице у того расцвела полуоблегчённая, полувиноватая улыбка.

— Что ж, почему бы, собственно, и нет. Я уже какое-то время пытаюсь выбрать подходящий момент и…

— Стоп, — перебил его Рэр. — “Какое-то время”? То есть, раньше, чем с сегодняшнего дня?

Ивентайд уставился на него.

— Эмм… да?

— Хм… — Ничего больше не говоря, Рэр Файнд взял себе ещё кусочек шоколадного торта.

Кольтон подошёл к ним с чашкой виноградного сока в зубах и поставил её на стол.

— Эй, я тут не помешаю?

Рэр Файнд покачал головой.

— Нет, а что? Что-то случилось?

— Ну, нет. Просто с того самого разговора в библиотеке я всё думаю…

— Постой, — перебил его Ивентайд. — Ты гей? У тебя же кобылка есть.

— Ну, в том-то и дело, — сказал Кольтон. — Это… как-то непонятно. Но мне кажется, что я всё равно не совсем честно поступаю с ней. А если учесть, что всё это началось только сегодня, то… я просто не знаю. Пожалуй, это просто слишком странно, когда вдруг появляется какой-то парень, и я тут же становлюсь совершенно другим.

— Ну, не другим, — сказал Рэр Файнд. — Просто геем. Нет, правда, ты же не стал вдруг из-за этого носить пушистые боа?

— Ну, нет... — согласился Кольтон.

— Видишь? — ободряюще сказал ему Рэр. — Ничего не изменилось. Просто случилась какая-то странная магическая штука, а когда она пройдёт, то всё пройдёт. А если всё пройдёт, то… ничего особенного, ведь, не произошло, правда?

— Пожалуй, что так.

— Эмм… — протянул Ивентайд. — Я ничего не понял.

— Я тоже, — вздохнул Кольтон.

— Ну, значит я остаюсь здесь в роли единственного “натурала”, — добавил Рэр Файнд с кривой ухмылкой.

Внезапно из входной двери возникла Пинки Пай.

— Так, поняши! — крикнула она. — Наш специальный гость уже прибыл! Пожалуйста, от всей души поприветствуйте Брэбёрна!

Она сделала шаг в сторону, уступая дорогу яблочному ковпони.

— Ну, здрасьти! — крикнул он под аплодисменты и крики собравшихся в зале. — Ух ты, серьёзно же вы взялись радушно встретить парня. — Он прошёл в комнату. Его тут же обступила толпа жеребцов, кто-то протягивал ему торт, кто-то помогал освободиться от жилетки и шляпы. — Ну, и как вы, понивильские, веселитесь на своих вечеринках?

Все жеребцы по очереди подходили к Брэбёрну и заговаривали с ним. Эпллузец был невероятно рад, что оказался в центре внимания, и не находил недостатка в темах для разговора. Но тут Пинки Пай решила, что пора растопить лёд и перейти к главному, как она считала, событию.

— Итак! — воскликнула она. — Я тут подумала, что мы могли бы поиграть в “бутылочку”!

В комнате послышались довольные смешки.

— О? — ответил Брэбёрн. — Я никогда не играл в неё. Как это делается?

Другие жеребцы быстро сгрудились вокруг, и Пинки Пай достала откуда-то стеклянную бутылку. Опустив её на пол, она начала инструктаж:

— Делается это так. Ты должен крутануть бутылочку, а на кого она покажет, того ты должен…

— Погодите-ка минутку, — перебил он её. — В этом заведении есть уборная?

— Прямо по лестнице, — направила его розовая хозяйка.

— Премного благодарен.

Брэбёрн поднялся по лестнице, вокруг которой сразу же столпились жеребцы. Как только он исчез из виду, они начали оживлённо говорить между собой.

— Я бы пел ему такие сладкие песни, — сказал один.

— Я бы повалялся с ним в клевере, — сказал другой.

— Я бы вырастил для него особенные, самые нежные цветы, только для него одного, — сказал третий.

— Буэ... — Рэр Файнд высунул язык, изображая рвоту. — Вы только послушайте себя. Вы все с ума посходили от него, хотя… хотя…

— Ну, тут сложно не согласиться, — сказал Кольтон.

— Но никто из вас на самом деле не гей!

Другие жеребцы медленно повернули к нему головы. На их лицах была написана смесь раздражения с недоумением.

— Что ты имеешь в виду? — спросил один из них.

— Ну ладненько! — донёсся с вершины лестницы звонкий голос. Все замолчали и стали ждать, когда он спустится, в полной тишине. — Ну, так что там дальше с крутящейся бутылочкой?

— ЗДАНИЕ ОКРУЖЕНО! — прогремел снаружи женский голос. Все замерли в тот же миг. — ОТДАЙТЕ НАМ ЭПЛА, И НИКТО НЕ ПОСТРАДАЕТ!

Все медленно повернулись к Брэбёрну, который глядел на них с выражением полного ужаса на лице.

— Чт-что? Что я сделал?

— Все остальные должны вернуться к своим кобылкам. — Последовала лёгкая пауза. — И мыть посуду… или стирать… или делать то, что им скажут их кобылки!

— Стоп… что тут происходит? — спросил Брэбёрн.

— Вредины! — грозно крикнула Пинки в ответ. Затем она села на землю и грустно вздохнула: — А я ведь просто хотела весёлую вечеринку с каминг-аутами.

— Что-то я совсем запутался, — сказал Брэбёрн. — Я что-то не то сделал?

Дверь распахнулась, и на пороге появилась взволнованная Эплджек.

— Ох, я так и знала, что этим всё кончится!

— Кузина? — спросил Брэбёрн. Все остальные по-прежнему молчали.

— Брэбёрн, я думаю, что ты должен наконец это услышать. — Она обвела взглядом остальных жеребцов. — Вам всем нужно это услышать.

Она посмотрела в глаза своему ничего не понимающему кузену и сделала медленный глубокий вдох.

— Брэбёрн, в тебе есть что-то… уникальное. Я не знаю, что это такое, но ещё с тех пор, когда ты был жеребёнком, другим жеребчикам ты нравился. Я имею в виду очень, очень нравился. Помнишь, сколько раз Большой Макинтош дарил тебе цветы?

— ЭйДжей, — запоздало выпалил Макинтош, — тебе не обязательно каждый раз об этом упоминать.

— Оу-у… — протянул Ивентайд. — Это так мило.

Макинтош шагнул назад в свой угол, стараясь сохранять невозмутимое лицо, но всё же можно было заметить, что уголки его губ чуточку изогнулись в улыбке.

— Ага… — сказал Брэбёрн. — Но какое отношение это…

— Он делал это не из одного дружелюбия, — сказала Эплджек. — И так продолжается по сей день. Когда жеребцы видят тебя, ты им нравишься. Даже если бы обычно такого не было, ты им всё равно нравишься.

— Ну, я стараюсь со всеми поладить…

— Не в этом смысле, Брэбёрн, — сказала Эплджек. — Ребята, ну вы-то хоть понимаете, о чём я говорю, правда?

Послышались смущённые смешки, кто-то стал виновато шаркать копытцем по полу. Брэбёрн застыл с выпученными глазами.

— Я не понял.

Комнату наполнили недовольные стоны:

— Да ну блин…

— Почему самые миленькие всегда такие тупые?..

— Чем больше им намекаешь, тем меньше они тебя понимают…

— Нет не-гея для кузена Брэя, — произнесла Эплджек. — В тебе есть какая-то странная магическая… штука, которая берёт пони, которым обычно нравятся кобылки, и делает так, что им начинаешь нравиться ты.

— Постой, — сказал Брэбёрн. — Жеребцы, которым нравятся… другие жеребцы? — Он на секунду задумался. — В самом деле? — Нервно посмеиваясь, Брэбёрн оглядел остальных. — Ой, да бросьте вы, это же глупо. Как бы они вообще тогда делали это?

Возле него тут же возник Рэр Файнд:

— Давай я тебе всё объясню, — начал он. — Иногда, когда папа-жеребец и другой папа-жеребец любят друг друга очень сильно…

---

Тем временем снаружи Твайлайт наконец ухитрилась отобрать мегафон у крайне разгневанной Розы.

— Девочки, вы перегибаете, — сказала она. — Дейзи, прекрати бегать туда-сюда, пожалуйста.

— Простите, — сказала цветочная пони, — просто я так волнуюсь. Мы же с Кольтоном давно встречались, и он мне очень нравился, и я думала, что я ему тоже нравлюсь… — На глаза у поняшки навернулись слёзы.

— Дейзи, я уверена — ты по-прежнему нравишься ему, — сказала Твайлайт и повторила, повернувшись к остальным: — Никто из ваших кольтфрендов не перестал вас любить. Они просто немного помутились в уме и ничего не могут с этим поделать. Уж поверьте мне, я не раз колдовала заклинания, от которых у меня потом голова была набекрень. Как только кузен Эплджек покинет город, всё снова станет…

— А-А-А-А-А-А-А! — прокричал Брэбёрн изнутри Сахарного Уголка.

Пару секунд спустя он вылетел из входной двери со своими любимыми одёжками в зубах. Прорвавшись сквозь толпу, он помчался по дороге так быстро, как только несли его ноги, твёрдо намереваясь убежать подальше от Понивиля, куда-нибудь, где сможет почувствовать себя в безопасности.

Кобылки потрясённо молчали.

— Видите? — наконец сказала Твайлайт. — Он ушёл. Теперь всё снова станет…

— С ДОРОГИ! — завопил чей-то голос, и сквозь толпу промчался белый пони.

— …нормально.

---

— Ну, и что теперь? — спросил Карамель.

— Пожалуй… — Кольтон с секунду подумал. — ...я выберу мыть посуду.

Другие жеребцы согласно покивали.

— Кроме того, давайте никогда не будем об этом говорить, — предложил Лаки.

Двери опять распахнулись, и внутрь влетел эффектный белый жеребец с пурпурной вьющейся гривой.

— Это мне видится? — спросил Рэр Файд.

— Приве-е-е-ет! — воскликнул некто очень похожий на Рарити, но жеребец.

Другие пони, впрочем, были гораздо сильнее заняты разговором о том, как это никогда больше не должно упоминаться, и понемногу все вышли из кафе, не обращая на вновь прибывшего абсолютно никакого внимания.

Лицо Рарити застыло в ужасе.

— Но… — произнес(ла) он(а). — Вы… Я… Я же старалась… ГА-А-А-АХ! — Он прошествовал к столу, громко стуча копытами, и сел, раздражённо фыркнув.

Рэр Файнд подошёл к теперь уже муже-Рарити.

— Да, он только что ушёл, и-и-и-и-и они теперь снова натуралы… хотя в утешение сказать, что выглядишь ты просто сказочно.

— Спасибо… — сказал Рарити, понуря голову. — Теперь придётся идти назад к Твайлайт и молить её, чтобы превратила меня обратно. А она потом будет всё время ухмыляться и приговаривать: “Я же тебе говорила”... — Он тяжело вздохнул и встал со своего места. — Пожалуй, не буду тянуть с этим.

Поднявшись, Рарити привёл гриву в порядок и гордо вышел за дверь.

— Это что, была… Рарити? — спросил Ивентайд.

— Да, — ответил Рэр, поворачиваясь к другому жеребцу. — И, эм...

— Это было… необычно.

— Да, — кивнул Рэр. — Но всё же это было здорово. В кои-то веки я смог почувствовать себя наравне со всеми. Пусть даже выглядело это всё довольно глупо.

— Хех, да, — усмехнулся Ивентайд. — Было весело. И мне стало гораздо спокойнее. — Он поднял копыто и потёр загривок. — Знаешь, нам определённо стоит погулять как-нибудь вместе.

Рэр Файнд приподнял бровь и не сразу ответил.

— Ты знаешь, — сказал он, — мне кажется, это прекрасная мысль.

---

Брэбёрн сел на первый же поезд, шедший из Понивиля. До Эпллузы на нём было не доехать, но это могло подождать — главное побыстрей выбраться отсюда. Ему надо было только сойти на следующей станции и уже оттуда двигаться к дому.

Хотя, признался он себе, его уход был немного поспешным. Он только что узнал невероятный факт о себе и о жизни, в такой ситуации пугаться и убегать было самым невежливым, что только можно сделать. В особенности для того, кто всегда и со всеми старается поладить. В конце концов, эти жеребцы не делали ничего плохого. Они просто пытались вести себя с ним дружелюбно, так же, как он вёл бы себя с красивой кобылкой, которая ему нравится. Они не делали по отношению к нему никаких предосудительных шагов (если не считать того пони с диваном). Они были просто милыми, дружелюбными пони, которым очень нравился он, и которые хотели так же нравиться ему.

И всё же это было немного слишком, чтобы разом всё переварить. Целая куча парней, которым он нравился в том смысле, в котором парням обычно нравятся девушки.

“Что ж, простите, ребята, но я предпочитаю кобылок,” — подумал он про себя. — “Однако же, весьма польщён”.

Спрятавшись в вагонном туалете, он окунулся лицом в воду, пытаясь привести себя в чувство, и посмотрел в зеркало. Его лицо и грива насквозь промокли, словно он только что вынырнул из бассейна. Брэбёрн слегка усмехнулся, глядя на себя. Всё-таки это было очень грубо с его стороны. Как-никак, даже он вынужден был признать, что выглядит довольно мило. И чем больше он смотрел на себя, тем больше начинал думать, что, может быть, не стоит так уж отказываться, когда другие милые жеребчики проявляют к нему интерес.