Когда гармония уходит…
8 глава
Безлунная ночь. Облака кружат хоровод над деревьями, стелется молочный туман по земле. Могучие дубы и сосны скрипят чёрными ветвями, качающимися в такт, листья перешёптываются друг с другом, шуршит высокая трава, сливаясь с другими звуками природы в услаждающим слух унисоне, но есть что-то напряжённое в этом слиянии. Жизнь в Вечно-зелёном лесу в тёмное время суток гораздо активнее, чем днём. Ночные твари вылезают из нор, гнёзд, пещер и рыскают по лесу в поисках чего-нибудь съестного.
На сухой ветке восседает взъерошенный филин со страшными глазищами и недовольно ухает на незваных гостей. Завидев движение у раскинувшихся корней дуба, птица покидает свой пост и, выпустив когти, бросается на жертву. Бесшумно взмахивая большими крыльями, хищник утаскивает дёргающуюся в лапах мышь в даль, где он спокойно сможет ею полакомиться.
В шуршащих кустах скрывается медленно ползущий склизкий хвост. Не трудно догадаться, какому монстру он принадлежит. Издавая странный звук, одновременно похожий и на вопросительное кукаренье петуха, и на зловещее шипение змеи, рывком бросается тварь на жертву, применяя свой взгляд, и обращается в камень заяц, выбравший неудачное место и время.
Если прислушаться, можно услышать, как где-то в глубине леса рычит мантикора, ломая деревья.
Цветут ядовито-яркие синие цветы. Привлекают внимание заблудшего путника фальшивой красотой, а потом зло подшучивают над ним. До чего же мерзкое растение.
Чего и кого только не встретишь в этом странном лесу. Например, вот растёт у тропинки невзрачный и на первый взгляд безобидный цветок, а подойдёшь и так цапнет, что без ноги останешься. Или увидишь милую белочку, а как повернётся, обнаружишь у неё пять голов, три хвоста и способность говорить.
Серый валун отодвигается, являя взору глубокий овраг. Падаешь вниз, что дух захватывает, а там, оказывается, не так уж и глубоко. Проходишь мимо озера, крадёшься, чтобы не разбудить утомлённых работой пони, уснувших кто где. Говорят, что некоторые пегасы во сне могут хлопать крыльями, в чём ты убеждаешься, перешагивая (яблоку негде упасть: везде понячьи тушки, прижавшиеся друг к другу) через Рэйнбоу, которой, похоже, снится, что она летает. Минуешь Трикси, укрывшуюся кучами покрывал, Пинки, которая облизывается во сне, и, вероятно, опять видит огромный торт высотой с кантерлотский дворец, вертящуюся на месте Рэрити, ещё пару пони и достигаешь, наконец, своего уголка. Расправляешь постель и ложишься на холодный тюфяк, юркаешь под одеяло, прячешься туда с головой. Копыта под подушку, и можно спать. Сопящие, храпящие пони вокруг. Полная темнота немного пугает. Слышно, как в небольших пещерках стекает с потолка вода и капает, образуя маленькие озерца. Кажется, будто капает на мозг. Съёживаешься, затыкаешь уши, но то ли окружающая обстановка, то ли поздняя прогулка, то ли какие-то другие события не дают спокойно заснуть. Глаза не хотят закрываться, становится жарко, откидываешь душащее одеяло и встаёшь. Словно зомби, плетёшься к выходу, в это раз также благополучно не тревожишь ничей сон. Выбираешься к Кристальному Озеру, вздыхаешь, садишься на берегу и смотришь на своё отражение. От дыхания по водной глади идёт слабая рябь. Сидишь, думаешь о чем-то своём, как вдруг тишину и покой нарушает всплеск брошенного в озеро камня. По воде идут небольшие круги, на дне мелькает что-то цветное, похожее на пони, но тут же исчезает. Со стороны доносится жужжание.
— Не спится? — слышится чей-то насмешливый голос. На противоположном берегу стоит непонятное существо с прозрачными дырявыми крыльями, своим скучающим видом не внушающее ничего, кроме нудной тоски. Может, за несколько дней пребывания перевёртыша в подземной пещере пони стали не так сильно бояться её. Как можно не пугаться, когда хватают и высасывают всю любовь до последней капли? — говорили те, чьими эмоциями королева уже успела полакомиться. Нетронутые пони просто не представляют, как это должно быть страшно.
— Не спится, — отвечаешь эхом. Скука разъедает изнутри, и не находишь ничего лучше, чем продолжить говорить:
— Почему ты безвылазно сидишь здесь, Кризалис? Как же твой рой перевёртышей? Оставила их совсем одних, бедняжек.
— А тебе что, так хочется, чтобы весь мой народ нагрянул сюда? Им и одним пока что неплохо, тем более, мне всё равно больше нечего предложить своим детям, — отвечает она с явным нежеланием продолжать беседу на эту тему. Второй камень исчезает в озере с тихим всплеском, в этот раз брошенный тобой.
— Любовь вкусная?
— Восхитительная. Я могу вечно ей наслаждаться, не хочу и не могу питаться чем-то другим.
— Хм… Понятно.
— Я уже перепробовала почти всех поняшек здесь. Ты не задавалась вопросом, почему я не трогаю тебя?
— Нет любви? Очевидно же. После того, как самая дорогая мне, моя маленькая пони превратилась в пепел, я вряд ли смогу вновь сблизиться с кем-то.
— Ты не приносишь мне пользы, — безразличным тоном произносит Кризалис, подходя какой-то угрожающей поступью. Она взмахивает головой, безобразная грива падает на глаза, которые просвечивают сквозь тонкие полупрозрачные пряди волос, искривлённый, усеянный дырами рог направляется на тебя и останавливается в сантиметре от глаза. Одно неверное движение, и острый кончик проткнет глазное яблоко.
— От тебя несёт грустью! Мне никогда не наесться этим скудным притворством, которое ты и ещё кое-кто называете радостью. А от безмозглого веселья той мерзкой розовой пони меня тошнит, — выдаёт королева и выставляет копыто, толкая тебя и вынуждая пятиться назад, подгоняя рогом.
— Что ты хочешь… — злобное шипение заглушает протесты. Берег остаётся впереди. Копыта ступают в озеро, и тебя начинает бить озноб то ли от страха, то ли от сильного холода. Пока холодная вода омывает ноги, ты понимаешь, что не можешь использовать магию. Из рога выскакивает искра и потухает, не принося никакой пользы. Кризалис, видимо, надоело играться, и она со всей силы толкает тебя в озеро. Отступаешь на пару шагов назад, будоража воду резким движением, видишь, что ещё шаг, и падение в озерную пропасть неизбежно. Копыто предательски соскальзывает, таща всё тело за собой, и ты погружаешься в воду, ледяными иголками впивающуюся в расширенные глаза. Здесь, под водой все по-другому, отдаляющийся силуэт перевертыша расплывчат, как и всё, находящееся над водой, но глубина видна ясно. Около берегов каменная поверхность с редкими водорослями, и, чем глубже, тем темнее оттенок, а дна и вовсе нет. Засмотревшись в чернеющую под собой бездну, забываешь, что тонешь, но не можешь всплыть, сколько ни загребай ногами. Словно какие-то невидимые верёвки опутывают тебя и тянут вниз, в неизбежную темноту. С каждой секундой в груди становится скованней, в глазах темнеет, тяжелеет и давит вода, всё меньше и меньше пузырьков отправляются на поверхность, и последнее, что ты видишь — это как тоненькая красная струйка остаётся за тобой, а потом растворяется.
Наступил новый день, но небо особых изменений не претерпело, лишь стало на тон светлее.
Болтающиеся в петлях тела прямо перед дворцом заставили Сансет поёжиться, но терпеть это зрелище она не стала, поэтому, утирая мокрые глаза, сняла несчастных, благо, нашлись пони, которые не побоялись предать их земле. Появившаяся в столице кобыла-освободительница, как прозвали Шиммер за совершённое в Понивилле(слухи уже и до Кантерлота дошли)успокоила их и немного подбодрила. Поначалу за ней даже увязались несколько единорогов, но, как только они узнали, что Сансет собралась посетить замок, их словно ветром сдуло.
Пожав плечами, единорожка двинулась к ограждённому дворцу. Стражей не было на постах, и она без проблем вошла в открытые врата, которые сами по себе захлопнулись позади.
Как только Сансет показалась в тронном зале, то Селестия мигом метнулась к ней. В просторном помещении был ещё больший беспорядок, чем раньше. Одна из стен покрылась множеством глубоких трещин и наполовину обрушилась. Ветер свистел в разбитых окнах, принося в зал редкие капли моросящего дождя.
— Что ж, пойдём в другое место. Здесь уже нечего разбивать, кидать и рвать, — с нотками уныния проговорила принцесса после того, как пристально разглядела прибывшую кобылку. Они последовали по коридору, но дойти им было не суждено. Послышался приглушённый топот копыт, а потом в окно запрыгнул чей-то рыжий силуэт.
— Что? Как ты вообще здесь оказалась? — изумилась аликорн.
Ворвавшаяся пони выглядела потрёпанно: её шёрстка приобрела грязноватый оттенок, грива растрепалась и висела сосульками. Несмотря на проделанный бегом путь от деревни до столицы, кобыла вовсе не устала. Желание подгоняло её и придавало сил.
— Я убью тебя, — каким-то загробным голосом произнесла Эпплджек. Она подняла голову, и можно было увидеть, как мелкие зрачки мечутся в её глазницах, будто хотят вырваться.
— Она… Обезумела, — прошептала Сансет, уходя в тёмный угол. Теперь принцесса и желающая её уничтожить кобыла остались наедине, лицом к лицу. Селестия не выражала никаких эмоций в то время, как ковбойшу, потерявшую где-то свою любимую шляпу, выдавало безумие, гулявшее в голове и передающееся всему телу. Уши прерывисто дёргались, тело тряслось, как в припадке, а мордочка пони то искажалась кривой улыбкой, то принимала сосредоточённое выражение. Как будто чего-то ожидая, кобылицы застыли. Казалось, будто само время замерло в ожидании. А потом снова потекло, когда Эпплджек, загребая копытами ковёр, побежала вперёд. Селестия ради развлечения решила пока не использовать магию и приготовилась отразить атаку, но земнопони молнией пронеслась мимо, а потом принцесса с удивлением ощутила, как что-то уцепилось за её рог. Ковбойша успела накинуть на него лассо и теперь тянула в сторону. Блокираторы должны были ограничивать физическую силу земнопони, но в случае рыжей кобылки ей придавала сил безумная жажда мести. Пони с силой дёрнула веревку, ещё чуть-чуть и хрупкий рог бы надломился. Принцесса едва не упала, споткнувшись о сбившийся ковёр, но устояла, раскрыла крылья и бросилась на Эпплджек, которая не двигалась с места. Селестия подбежала к кобылке и прихлопнула её своими огромными крыльями. Пока оглушённая ковбойша приходила в себя, правительница скинула верёвку с рога, но это единственное, на что ей хватило времени. Аликорн подошла слишком близко, и земнопони впилась зубами в её шею. Пока ошарашенная принцесса пыталась освободиться, ЭйДжей сильно стиснула зубы и оторвала кусок мяса. Селестия истошно завопила, а запачканная кровью кобыла отплевалась от шерсти и снова ринулась в бой. Она выставила задние копыта для удара, но промахнулась, потому что принцесса ловко увернулась, и ковбойше удалось лишь сбить с её головы корону, которая со звоном покатилась по полу. Без диадемы аликорн будто лишилась части сил, но сдаваться не собиралась. Она думала, что способна совладать с Эпплджек и без магии, однако всё оказалось не так просто. Земнопони вновь атаковала и лягнула Селестию так, что та отлетела на несколько метров. Часто дыша, принцесса тяжело поднялась в воздух, но даже дотуда кобыла умудрилась допрыгнуть и вцепиться ей в хвост.
— Достала! — прокричала взбешённая правительница и начала наращивать магическую мощь для удара, но в самом начале что-то пошло не так, поэтому у неё не получилось смертельного удара, и направленный на Эпплджек луч энергии лишь сбил её. Пони упала, прокатилась по полу и замерла. Аликорн опустилась, прерывисто дыша, сложила крылья. Она поднесла копыто к ране на шее, а когда отняла, то рана стала меньше, но всё равно кровоточила. Недоумевая, что с её магией, и опасаясь самого худшего, принцесса наколдовала зеркало. Волшебство отразилось болью в голове, Селестия поморщилась и посмотрела на своё отражение. Рог немного надломился, прямо у основания.
— Дрянь! — выругалась правительница Эквестрии. Эпплджек тем временем очнулась, но напасть вновь у неё не вышло. Не мешкая, аликорн проткнула живот кобылки, нанизывая её на рог. Пони издала предсмертный хрип, дёрнувшись, и ярко-алая кровь заструилась по рогу принцессы, хлынула, пачкая её белоснежную мордочку. Селестия вдруг затряслась от дикого истерического хохота, подставляясь под кровавый водопад. Однако приступ смеха быстро прошёл, сменившись угрюмой злобой. Скинув ЭйДжей с рога, она пару раз пнула её, но мёртвые боли не ощущают. Под телом кобылки натекла тёмно-красная лужа, её светлая грива намокла и пропиталась кровью.
— Дискорд побери! — вновь употребила аликорн ругательство, затем набрала в лёгкие побольше воздуха, — Сансет Шиммер!
— Да? — выглянула из-за угла единорожка.
— Мы едем в Понивилль, — сказала принцесса и скосила глаза на свой рог, — хотя, нет. Ты едешь в Понивилль.
Пони торопились, а Рэйнбоу, как всегда, их подгоняла. Отступники собрались нагрянуть в Понивилль, и медлить было нельзя, а то станет слишком поздно. Совсем недавно Дитзи Ду прибыла из Кантерлота с радостной новостью — Селестия повредила рог и пока не может использовать его в полную силу. Также стало известно о смерти Эпплджек, но в суматохе просто не было времени убиваться по этому. Потом всё, потом. Когда станет спокойней.
Где-то в полдень отступники наводнили город и начали менять его. Сначала Трикси сняла со всех блокираторы — и теперь вот уже настоящая радость поглотила весь Понивилль. Но устраивать торжество не было времени. Пока принцесса сидит в столице со своим рогом, они в безопасности, но это ненадолго. Пегасы тут же решили размять крылья, и сотни крылатых пони взмыли в небо, где стали избавляться от набежавших облаков. Земнопони кинулись к своим землям, а единороги начали пробовать заклинания. И, несомненно, все были рады наконец вернуться к своим талантам. Ведь без магии музыкант не мог играть красивую музыку, кондитер не мог печь вкусные торты, садовник не мог вырастить великолепных цветов. Призвание в жизни тоже определяется волшебным образом, и возвращение магии — это как получение второй кьютимарки.
У пони был план, который мог обеспечить защиту Понивиллю, хоть на время, пока они не придумают, как обезвредить Селестию.
— Ты уверена, что сработает? — обеспокоено спрашивала Рэрити, еле поспевая за Трикси, которая истратила всю энергию на освобождение пони от блокираторов и теперь вряд ли могла ещё творить какие-то магические трюки. Но голубая единорожка только уверенно тряхнула гривой и поспешила к Зекоре.
— Фу-ух, Зекора, давай.
Зебра передала кобылке какой-то предмет, и пони сжала его в копытах. На мгновение её глаза блеснули красным, и Рэрити нервно дёрнулась.
— Это плохая идея, — предупредила единорожка, — а вдруг ты не справишься?
— Великая и могучая Трикси справится с чем угодно! И она не будет выслушивать отговорки недалёких пони! — заговорила Луламун в своей привычной манере, которой она изредка научилась пренебрегать, пока была в одной дружной команде со всеми пони.
— Ладно-ладно, — тут же согласилась светлая единорожка. До ушей донеслось шипение — это Кризалис прогуливалась по площади, пугая всех своим видом. Как Рэрити поняла: королева их защищать пока не собирается, зато у неё теперь больше источников пищи — пони прямо всколыхнулись радостными эмоциями.
— А как же Аметист Стар? Где она? Никто не видел её с самого утра! — вдруг объявилась Дитзи.
— Кто такая Аметист… А! — хлопнула себя по лбу Рэрити.
— Какого сена с вами происходит? Почему все забыли о ней? Почему никто не грустит о гибели Эпплджек? — вопрошала серая пегаска, и пока она говорила, её уши все ниже опускались, а голос начинал дрожать.
— Тут такая суматоха! — воскликнула Трикси, провожая взглядом толпы пони, снующих туда-сюда, — сейчас не время для этого, Дёрпи!
— Хватит её так называть! — заступилась Рэйнбоу, пролетавшая мимо и уловившая разговор, — между прочим, Дитзи дело говорит. Нам сейчас правда не до грусти, нужно действовать, но это не значит, что мы должны бросать товарищей!
— Святая Луна, какие же все эгоистичные стали, — устыдилась Рэрити и самой себя, и всех остальных.
— Ну, Трикси всегда такой была.
— Я бы попросила…
— Займитесь делом! — возмутилась Дитзи Ду.
— Хорошо, где ты видела Аметист последний раз? — спросила Дэш с явным намерением ринуться на поиски.
— Она приходила поздно ночью, но потом быстро ушла.
— Может, она все ещё в убежище? Короче, я полетела! — голубая пегаска взмыла ввысь, оставляя за собой радужный след.
— Но ты же не сможешь вернуться, когда… — недоговорила Трикси и уставилась на Рэрити.
— Что? У меня что-то на лице?
— Нет, — буркнула Луламун и тяжко выдохнула.
К белой пони подбежал фиолетовый дракон, и голубая кобылка воспользовалась этим, чтобы удалиться.
— Рэрити! Я так скучал! — говорил Спайк, прижимаясь к пони, которая просто не могла не радоваться ему.
— Я тоже скучала, мы ведь оставили тебя тут совсем одного! Как дела? — спросила единорожка, обнимая друга в ответ.
— Ну, знаешь, не очень…
— Да, весьма глупый вопрос, — Рэрити прищёлкнула языком, — Хм, а почему я не вижу свою маленькую Свити? После того, что произошло с Эпплджек… Моя сестра ведь не могла остаться без присмотра.
Единорожка глядела на Спайка с надеждой, граничащей с отчаянием в своих больших синих глазах. Дракончик молча закрыл мордочку лапами и всхлипнул. Рэрити сразу всё поняла.
Трикси пробивалась через толпу взбудораженных понивилльцев. Она заметила в куче ярких грив знакомую нежно-розовую и старалась не потерять её из виду. Впрочем, Твинклшайн сама подошла к ней. На ней и сопровождавшей её другой единорожке уже висели ожерелья с драгоценными камнями.
— Непробиваемые барьеры. Это да. Но каким образом нам поможет твой камень? — Трикси ткнула в единорожку с сине-белой гривой.
— Как-нибудь поможет, — Колгейт улыбнулась во все свои ослепительной белизны зубы. Почему-то эта улыбка заставила Луламун скривиться. Решив не задерживать их, она надела на себя чёрный амулет с красным рубином и закрепила на шее. Единорожка почувствовала, как её магия значительно возросла, но ожерелье было исполнено чёрной магией, поэтому Трикси не собиралась слишком долго носить его. Она кивнула остальным, и троица уже приготовилась…
— Стойте!
— Кого там принесло?! — нетерпеливо фыркнула Трикси. Из толпы собравшихся вокруг пони медленной властной походкой вышла жёлтая единорожка с вьющейся гривой и меткой, напоминающей солнце. В её взгляде читалось явное презрение ко всем присутствующим — совсем не та кобыла-освободительница, на которую возлагались большие надежды. Эта пони даже зачем-то нарядилась: лёгкое бирюзовое платье в тон глазам с чёрными рукавами и воротником, а на голове у неё была изящная серебряная тиара, разумеется, для красоты. Понивилльцы замерли, с искренним недоумением глядя на Сансет Шиммер, которая не спеша, будто прогуливаясь, подходила к трём ещё более непонимающим единорогам.
— Санни? — наивный голосок из толпы и серая кобылка, робко вышедшая вперёд.
— Вырядилась, как на Гала, ну! — кто-то очень недовольный.
— Прощу прощения, ты что-то хотела? — надменный голос Сансет, каким говорят только самые зажравшиеся кантерлотские единороги. Октавия подошла к "подруге" и снова повторила сокращение от её имени. Как виолончелистка и ожидала — единорожка разозлилась точно так же, как и Селестия.
— Что за дурацкое имя? Это ты меня так назвать посмела, ничтожество?! — вспыхнула Шиммер. Огоньки, исходившие от вздымающейся гривы ясно дали понять, что она сейчас воспламенится, как обычно бывает у сильных единорогов в приступы неконтролируемой ярости. Своим гневом Сансет собралась сжечь серую кобылку, но, во-первых, переоценила свои силы, а во-вторых, чьё-то тяжёлое копыто несколько раз приложило её мордой к земле, после чего единорожка погрузилась в бессознательное состояние.
— Жри землю! — раздался знакомый голос. Разобравшись без всякого применения магии, Винил потёрла копыта, попадая прямо в ритм, слышимый только ей одной.
— Эта пони только что предотвратила жестокое убийство, — прокомментировала Твинклшайн.
— Так значит, наши догадки было правдой, и Сансет или как там её, подослала Селестия? — спросила Колгейт, тыкая палкой лежащую Шиммер. Никто потом так и не поцеремонился убрать её с дороги.
— Я сразу это поняла. Вы сами сейчас разве не видели? Просто копия принцессы, значит, они обе подверглись одному и тому же заклятью, если их действительно кто-то заколдовал, — рассуждала Октавия.
— Пф-ф, да плевать. Лично начищу рожу тому, кто трогает моих друзей, — высказалась пони-диджей.
— Когда свергнем принцессу, то я прослежу, чтобы тебе предоставится такой шанс, — хихикнула виолончелистка.
Была не была, а дело закончить надо. Решено было оставить Сансет в Понивилле, взять её в плен. Три сильных единорога вновь собрались и начали творить заклинание. Спустя некоторое время магический купол, подсвечиваемый красной, голубой и синей магией, опустился на город, укрыв его от всех опасностей.
— Без Аметист барьер не будет таким сильным, — выдавила Трикси, снимая амулет, который ей совсем не нравился после той дуэли с Твайлайт Спаркл. Эта заносчивая ученица ещё хорошей в то время принцессы Селестии — сейчас у Луламун не было сил злиться на неё. В конце концов, она ведь мертва. А смерть, неважно, чья — это всегда ужасно.
Грустили сейчас друзья Твайлайт, чья дружба была побита и искажена, но не выброшена окончательно. Где-то, спрятавшись от любопытных глаз, рыдала с выпрямившейся гривой Пинки Пай на плече Рэрити, которая тоже не могла сдержать слёз. Словно слыша их плач, не могла не пустить слезу и Рэйнбоу Дэш, летавшая над Вечно-зелёным лесом. Всё равно её никто не видит — почему бы не поплакать? И оплакивали они не только Эпплджек и Твайлайт, но и всех остальных погибших пони, почтить память которых не успели. Они не знали, но сейчас где-то в других местах тоже плакали пони, выплёскивая всю боль и обиду, скопившуюся за полгода; они не могли спокойно вспоминать, через какие ужасы прошли, и представлять, через какие пройти только предстоит. Страдала от невообразимой жестокости вся Эквестрия, мучая себя вопросом: когда же этот кошмар закончится? Пусть и очерствели сердца пони, пусть они уже не такие ранимые и чувствительные, но всё равно им больно. Потому что не больно быть не может, когда на твоих глазах убивают любимых, друзей, знакомых и даже незнакомых. Каждый пони кого-то потерял, утратил навсегда, но они будут бороться ради них и ради тех, чьи жизни можно спасти, и рано или поздно они победят.
— Когда гармония уходит,
Забрав хорошее с собой,
Тогда к нам резко зло приходит
Тяжёлой, мрачною судьбой… — напевала изменённую песенку единорожка, увлекаемая на дно озера.