Дружба миров

«Ковчег»

Упомянутые в первой главе боевые действия являются не более, чем историческим фоном.

Снаружи доносился отдалённый грохот разрывов, но Ирис сосредоточенно работала, стараясь не обращать внимания на звуки боя. Ей нужно было проверить все криокамеры, и систему термостабилизации хранилища.

Половинки тяжёлой двери шлюзовой камеры с шипением разъехались в стороны. В зал управления ввалился Лэнс, воин из клана Меча, начальник охраны комплекса «Ковчег». Воин устал, его доспех с ног до головы покрывала кровь, и он сам уже не чувствовал, только ли чужая. Позади него стояли ещё двое, они выглядели не лучше.

– Внимание всем! – объявил Лэнс, и все в зале повернули головы.

Обычно охрана старалась не мешать учёным и инженерам, действуя предельно корректно и незаметно, но сейчас Лэнс привлёк всеобщее внимание, и Ирис поняла, что это неспроста.

– Они наступают. Снова, – Лэнс всегда был немногословен. – Мы не сможем сдерживать их долго. Нам удалось захватить Древнего. Он смертельно ранен и долго не протянет. Мы оставили его в шлюзе. Связанного. Возьмите его генетический материал, столько, сколько сможете. Потом усыпите его. Этот успех обошёлся нам недёшево. Шесть воинов героически отдали свои жизни. Пусть их подвиг не будет напрасным.

Учёные и инженеры переглянулись. Захватить живьём одного из Древних – это был редкий случай.

– Сейчас мы уйдём, и больше уже не увидимся, – продолжал Лэнс. – Мы будем держать оборону столько, сколько сможем. Не ждите нашего возвращения. Как только наши огоньки на панели погаснут – блокируйте комплекс.

– Но… как же… – доктор Санфлауэр, глава научной части проекта, выглядела растерянной, у неё тряслись губы.

– Так надо, доктор, – коротко ответил Лэнс. – Нам не сдержать этих обезумевших. Другие комплексы, те, что ещё отзываются, тоже под атакой. Единственная наша надежда – проект «Ковчег». Вы должны переждать, пока безумцы на поверхности не перебьют друг друга. Тогда эпидемия прекратится сама собой. Не подходи, – он сделал предупреждающий жест.

Санфлауэр, сделавшая было шаг навстречу ему, остановилась.

– Мы контактировали с ними. Близко. Мы пока не знаем причину безумия, – пояснил Лэнс. – Если оно заразно… Сама понимаешь. Когда наши индикаторы жизни погаснут – завалите главный тоннель. Безумцы не смогут прокопаться через тысячи тонн камня.

У вас есть криокамеры, запас воздуха, пищи и воды. Вентиляция работает. Реактор антиматерии на малой мощности протянет не одну сотню лет. Вы должны выжить и сохранить генофонд! Это – наша последняя надежда. Проверьте запасные выходы, но не вскрывайте их, чтобы не привлечь обезумевших. Всем всё понятно? Тогда мы уходим.

Лэнс повернулся и скрылся в шлюзе. Двери захлопнулись за ним и его воинами, и Ирис поняла, что больше они не увидятся.

Санфлауэр вышла на середину зала, собрав всё своё самообладание:

– Вы все слышали Лэнса. Он прав, может быть, это наш единственный шанс. Нас мало, но мы – хранители генофонда. Пока хранилище цело – остаётся надежда. Алоэ, Пинус, Оук, – она взглянула на врачей из клана Синего Цветка, – займитесь Древним. Эйсер, помоги им.

Эйсер, техник из клана Щита, молча кивнул, взял сумку с инструментами и подошёл к медикам:

– Скажете, когда будете готовы.

Пинус кивнул, сосредоточенно собирая оборудование.

– Ирис, Дейзи, что с криокамерами? – спросила Санфлауэр.

– В основном порядок, но мы ещё не всё успели проверить, – доложила Ирис.

– Продолжайте. Я свяжусь с комплексом Древа. Анемон, Кранберри – она посмотрела на парочку из клана Свитка, операторов дата-центра, – попробуйте переписать информацию в наш банк данных.

– Конечно, Санни.

– Думаю, стоит стереть из памяти всех комплексов упоминания о проекте «Ковчег», – предложила Кранберри. – На случай, если кто-то из противников придёт в себя и получит доступ к базе данных. В криокамерах мы будем беззащитны.

Санфлауэр обвела взглядом коллег:

– Все согласны?

Все переглянулись. Анемон молча кивнул.

– Д-да… так безопаснее, – сказала Строберри, инженер из клана Стилуса.

Её голос слегка дрожал.

– Решено. Все за работу.

Ирис и Дейзи, ещё одна инженер из клана Шестерни, с которой они обычно работали вместе, снова сосредоточились на проверке криотехники. Время от времени Ирис поглядывала на контрольную панель, где жёлтыми и зелёными огоньками горели сигналы жизнедеятельности каждого из членов персонала комплекса. Ряды огоньков отдела охраны постепенно окрашивались красным, потом начинали мигать, и гасли.

Прошло много часов, Ирис перестала ощущать время. Трое врачей и Эйсер вернулись из шлюза:

– Всё. Древний мёртв. Мы собрали всё, что смогли, – доложил Пинус.

– Заложите собранное в хранилище и отдыхайте, – приказала Санфлауэр.

Едва они ушли, как снаружи послышался грохот обвала, и последние несколько огоньков охранников на панели погасли.

– Тоннель завален, – бесцветным голосом произнесла Дейзи. – Теперь никто не сможет сюда войти. И выйти.

– Это и не понадобится… В ближайшее столетие, как минимум… – проворчала Ирис.

Подготовка заняла почти месяц. Все жутко вымотались, даже Кранберри перестала выкладывать на общий сервер проекта свои короткие, смешные и ехидные рассказики о жизни и соперничестве двух вымышленных кланов, за которые она заслужила прозвище «Развесистая». Последние дня два к привычной уже канонаде взрывов примешивались редкие гулкие удары, от которых содрогался весь гигантский подземный комплекс, а с потолков сыпалась пыль. Эйсер сказал, что это бьют орудия «Фортитьюдо» оборонительного комплекса «Щит». Ирис мельком удивилась — до этого им ещё не приходилось пускать в ход эти чудовища, каждое попадание которых способно проделать новую долину в стене окружающих гор. Видимо, Древние усилили натиск, может быть, даже пошли на решающий штурм. Но она так устала, что уже была неспособна удивляться.

Ей и Дейзи помогали почти все учёные и инженеры комплекса. Даже Старгэзер и Мундансер из клана Орб, обычно не часто общавшиеся с инженерами и техниками, сами, без команды Санфлауэр, взяли сумки с инструментами и занялись проверкой рекреационных камер, внимательно выслушав инструктаж Дейзи. Санфлауэр назначила Ирис старшим инженером, вместо старого ворчуна Кактуса, не выдержавшего столь интенсивного темпа работ. Старик умер прямо на рабочем месте.

Работы было очень много. Нужно было проверить более тысячи криокамер, хранилище генофонда, полтысячи рекреационных камер, несколько камер сомноопыта, взятых из проекта «МОРФ», дата-центр, энергетическую систему, фильтры и вентиляцию, водопровод и систему водоотведения, и множество других вспомогательных систем и устройств.

Наконец, всё оборудование было подготовлено, криокамеры и хранилище генофонда проверены многократно. Ирис доложила руководству о готовности. По команде Санфлауэр все члены персонала комплекса разошлись по криокамерам. Перед её глазами закрылась стеклянная створка. Послышалось лёгкое шипение усыпляющего газа, и Ирис почувствовала, что её неумолимо клонит в сон.

---

Анализируя данные последнего эксперимента, Тихон Лентов почувствовал, что нащупал что-то интересное. Несколько дней подряд он никак не мог отделаться от мысли, что он бродит вокруг чего-то важного, но результат никак не давался. Владимир Александрович Фок, с которым он обычно советовался, на этот раз тоже не мог ничего подсказать. Лентов строил графики по бесконечным колонкам цифр, выползающим из печатающего устройства, накладывал их друг на друга, пытаясь выявить закономерности, но кривые расползались хаотично, и он никак не мог связать их между собой.

Лентов попробовал варьировать модулирующую частоту, и в одном из пробных прогонов, внутри стальной ограничивающей рамы неожиданно соткалось мерцающее зелёное полотнище света. Это произошло так внезапно, что Тихон Андреевич даже вздрогнул. Он ожидал, что явление тут же погаснет, так же быстро, как и появилось, но оно, похоже, было устойчивым. Лентов записал параметры, на которых работала установка. Соваться в зелёное сияние он не рискнул, выключил аппаратуру и сначала как следует обдумал ход дальнейших экспериментов.

Для начала он попытался воспроизвести явление на тех же параметрах. Оно действительно оказалось устойчивым – зелёное сияние вспыхивало внутри рамы каждый раз, когда он включал ток и выводил поле на нужные частоты. Вся хитрость как раз и заключалась в подборе требуемых соотношений частот. В ходе этих экспериментов в лабораторию вошёл профессор Фок, а следом за ним – Роберт Людвигович Бартини. Оба учёных, не веря своим глазам, разглядывали мерцающий лоскут зелёного сияния.

У них на глазах Лентов сунул в сияние обычную палку от швабры, готовый в любую минуту бросить её. Но ничего не произошло. Бартини обошёл вокруг рамы и заглянул за неё.

– Тихон Андреич, а палка сзади не торчит, – констатировал он.

– Кажется, мы на пороге грандиозного успеха, – Лентов не мог сдержать радости.

– Или грандиозного шухера, – добавил Фок, усмехаясь.

– Нам нужен какой-то зонд, радиоуправляемый аппарат, который мы могли бы отправить в проход, – предложил Бартини. – Например, один из этих новых роботов на гусеницах. Неизвестно, какие в том мире условия, к примеру, там может быть другой состав атмосферы, низкое давление, вредные бактерии в атмосфере… Или вообще атмосферы не будет.

Радиоуправляемую гусеничную тележку доставили через два дня. Учёные занялись монтажом приборов и их подключением к аппаратуре связи. Главными приборами были телекамеры. Одну из них смонтировали на двухметровой штанге. Робот сдвинулся с места, приблизился к раме и вдвинул камеру в мерцающее сияние. На экране телевизора, подключенного к камере, учёные увидели прекрасный пейзаж. Природа была похожей на земную. Более всего пейзаж напоминал большой яблоневый сад.

Они попытались выводить камеру из сияния, выключать поле, затем включать и вводить камеру в поле снова, и каждый раз видели на экране телевизора один и тот же прекрасный пейзаж с яблонями, усеянными крупными, сочными, налитыми плодами.

– Похоже, товарищи, тоннель устойчив, – заключил Бартини.

В том, что это был именно гиперпространственный тоннель, никто из учёных не сомневался. Решившись рискнуть роботом, учёные запрограммировали тележку на самое простое движение – вперёд и назад. Робот въехал в проход и вернулся через несколько минут, взяв пробы воздуха, почвы и растительности. Анализ проб воздуха показал, что его состав слегка отличается от земного – в нём было несколько больше кислорода, чем на Земле, намного меньше углекислоты и окислов азота.

Срочно организованная Фоком биологическая секция, проведя тщательные исследования, подтвердила, что микрофлора хотя и отличается от земной, но опасных микроорганизмов не обнаружено.

– Поздравляю, Тихон Андреич, похоже, вы сделали ту самую «дверь в лето», – задумчиво произнёс Бартини.

Обманувшие смерть

Сознание возвращалось медленно, словно вокруг постепенно рассеивалась плотная дымка. Мозг просыпался не сразу. Она то приходила в себя, то снова проваливалась в сон. Сквозь дремотную пелену пробивался раздражающий ритмичный звук, мешающий спать. Сон нехотя отступил. Аппаратура почувствовала активность биотоков мозга, и включила внешнее освещение. Лежащая в камере приходила в себя. Внутри камеры ещё чувствовался слабый запах сероводорода, входящего в состав анабиотической газовой смеси, но подача кислорода уже вытеснила усыпляющий газ.

«Ирис… меня зовут Ирис», –она с трудом вспомнила своё имя.

Потом начала вспоминать события, из-за которых она оказалась в криокамере. Память была словно затуманена. Прошло несколько часов, прежде чем она вспомнила, из-за чего она оказалась в анабиозе. «Что-то случилось… Надо выйти и проверить аппаратуру…»

Стеклянная створка с шипением откинулась в сторону. Ирис попыталась подняться. Ослабшие после долгого сна мышцы её не держали. Выручили надетые на ногах силовые браслеты, часть экзоскелета, придавшая суставам дополнительную устойчивость. Покачиваясь, словно пьяная, инженер выбралась из камеры и огляделась.

Над безмолвными рядами криокамер успокаивающе светились ряды зелёных огоньков – надёжное оборудование продолжало работать. Везде лежал толстый слой пыли – автоматические уборщики были выключены для экономии энергии и моторесурса. Освещение включилось, хотя многие лампы мигали – видимо, окислились контакты. Она повернулась и пошла по длинному коридору в зал управления.

Главная консоль работала. Первым делом Ирис набрала команду, чтобы узнать текущую дату. Результат ошеломил. Вместо ста лет, на которые они программировали анабиоз, прошло... она не поверила своим глазам... Ей показалось, что она стоит на краю бездны времени, заглядывая в неё.

– Ка-х-х... – пробормотала Ирис. Она хотела сказать «Какого...?», – но едва шевелящийся после долгого бездействия язык не слушался.

Набрав следующую команду, она проверила статус криокамер. Выжили почти все. Из тысячи двухсот криокамер отказали лишь три – более чем отличный результат для столь длительного анабиоза. К сожалению, в одной из отказавших криокамер была доктор Санфлауэр. Двух других Ирис даже не знала – их имена ничего ей не говорили. Теперь вся ответственность за проект свалилась на неё.

Она запустила общую диагностику всех систем, чтобы понять, что её разбудило. Прежде всего программа диагностики проверила реактор, с ним всё было в порядке. Проверка внешних датчиков показала, что сработали сейсмометры. Судя по всему, где-то недалеко в горах произошёл сильный обвал, и система приняла его за землетрясение. В программе на случай землетрясений была предусмотрена процедура аварийной побудки части персонала, чтобы они осмотрели и проверили аппаратуру. Проснуться должны были два инженера, система опрашивала их криокамеры циклично, выбирая для пробуждения тех, чьи показатели были ближе всего к оптимальным. По протоколу следовало ещё разбудить кого-то из медиков и руководителей. Судя по показаниям систем, вторым разбуженным инженером была Дейзи, но она приходила в себя медленнее, и ещё не выбралась из криокамеры, хотя её жизненные показатели были, вроде бы, в пределах нормы.

Хранилище генофонда, их «священная корова», ради сохранения которого и был затеян проект «Ковчег», тоже было в порядке. Ирис подняла антенну и мачту с датчиками, расположенные вблизи вершины горы. Экспресс-анализ атмосферы показал, что уровень радиации снаружи в пределах нормы, ядовитых газов и опасных бактерий в воздухе тоже не обнаружилось, хотя это не означало, что их нет. Смущало молчание радио – из динамика доносилось лишь потрескивание атмосферных разрядов. Ирис запустила сканирование по частотам, но на всех частотах царила жутковатая тишина.

Из коридора донёсся неуверенный звук шагов. Они приближались. Ирис отошла от пульта и пошла навстречу. Дейзи выглядела неважно, её шатало ещё сильнее, чем Ирис, но она могла передвигаться. Говорить пока что не могли обе. Поддерживая друг друга, подруги подошли к консоли. Дейзи вопросительно ткнула в панель связи.

– У-у, – отрицательно покачала головой Ирис.

Дейзи кое-как набрала запрос. Динамик на пульте ожил:

— Получаю ответы от комплексов. Ваш запрос... запрос... в очереди. Комплекс Света. Статус — полное уничтожение. Комплекс Щита. Статус — частичное повреждение, функционирующие системы в данный момент теряют мощность. Данные сохраняются в плановом режиме. Комплекс Алой. Статус — уничтожение во время проведения вторичного процесса «Слияния». Отчёт сохранён. Параметры результата записаны. Комплекс Древа. Статус — уничтожен. Комплекс Водопада. Статус — уничтожен. Комплекс Книги. Статус — уничтожен. Комплекс Рубин... нет данных. Комплекс Круг Древних. Статус – уничтожен...

– Ы-ы-ы... – в голосе Дейзи явственно слышалось отчаяние.

Она промотала вывод назад, увидела дату, и со стоном схватилась за голову.

– Бо'фе семи тыфяф леф... – с трудом ворочая языком, произнесла Ирис.

– Фы хофь хофо'ифь мофефь... О-ох... Х'азбуди А'оэ... – с неменьшим трудом произнесла Дэйзи.

Это была хорошая идея. Им явно требовался медик – запускать после столь долгого сна пищеварительную систему без присмотра врача было опасно. Ирис набрала код камеры Алоэ и послала команду на пробуждение.

К тому моменту, как блондинка-медик проснулась и смогла выбраться из криокамеры, Дэйзи и Ирис уже начали говорить более-менее внятно. Перед пробуждением система сделала им инъекции питательных веществ, они пока не ощущали голода, но затягивать с приёмом пищи было опасно. Так же, как и принимать её без врача. Проблема была и в самой пище. Ирис и Дейзи заглянули в холодильник пищеблока. Брикетированные продукты хотя и рассчитывались на длительный срок хранения, и выглядели с виду прилично, но можно ли было их есть после столь длительного периода – в этом обе подруги сильно сомневались. У них были запасы высушенной хлореллы – если её развести водой и выставить на солнечный свет, у них будет пища. Но до солнечного света ещё предстояло добраться, да и хлорелла – тяжёлая пища для желудка, тем более – давно бездействовавшего.

– Большинство пищевых отравлений начинается со слов: «Да что ему в холодильнике сделается!» – напомнила Дейзи.

– Это точно... – кивнула Ирис. – Было бы жутко обидно проснуться после тысячелетий анабиоза и сдохнуть от несвежего кексика...

Приковылявшая на голоса Алоэ жестами подтвердила их опасения. Она сделала им ещё по инъекции для поддержания сил. Когда врач вернула себе способность говорить, они втроём устроили военный совет.

– Основные системы комплекса работают. Хранилище в порядке, – сообщила Ирис. – Внешние контуры безопасности не нарушены. Снаружи чисто. Радиации и отравляющих веществ не обнаружено.

– Проблема в том, что мы ничего не знаем о ситуации, – заметила Дейзи. – Сохранились ли жители? Кто там сейчас правит? Какой общественный строй? Какой уровень развития? На каком языке, хотя бы, там говорят? Прежде, чем будить остальных, нужно всё это выяснить.

– Выходить нам, так или иначе, придётся. Нам нужна еда, – сказала Алоэ. – Но выходить сразу – опасно. За столько лет произошло множество мутаций, должны были появиться новые бактерии и вирусы, к которым у нас нет иммунитета.

– У нас есть сомнаморфы. Надо послать их на разведку, – предложила Дейзи. – Их, собственно, для того и создавали. Я посмотрю, можно ли запустить хоть одного.

– А есть какие-нибудь известия от других комплексов? – спросила Алоэ.

– Ничего, – ответила Ирис. – Все остальные комплексы разрушены.

– О-ох... неужели мы остались одни? – простонала врач.

– Спокойно, подруга. Нас готовили именно к такому исходу. Я тоже надеюсь на лучшее, но готовиться надо всегда к худшему.

Пока Дейзи возилась в соседнем зале, пытаясь включить камеру сомноопыта и запустить хотя бы одного сомнаморфа, Ирис и Алоэ надели скафандры биологической защиты и, по длинному, узкому, едва освещённому коридору поднялись к запасному выходу вблизи вершины горы, в недрах которой скрывался комплекс. Долгий путь на ослабевших ногах сильно их вымотал.

– Нам придётся не одну неделю восстанавливать форму, – печально констатировала Алоэ.

Ирис подорвала пиропатроны, и тяжёлая плита, прикрывающая внешний гермолюк шлюза на случай близкого взрыва, отъехала в сторону. Внутренний люк с чмокающим звуком впустил их в шлюз, закрылся, на крышке внешнего люка засиял зелёный огонёк, и она с чмоком уплотнений отошла в сторону.

Поддерживая друг друга, они выбрались на смотровую площадку. Поднеся к глазам мощный бинокль, Ирис осматривала раскинувшуюся вокруг горную страну, освещённую лучами клонящегося к закату солнца.

– Вон там, в долине... – Алоэ указала в сторону. – Внизу. Какое-то строение.

Ирис посмотрела в ту сторону, куда указала врач.

– Кажется, там что-то вроде фермы. Вижу обработанные участки земли. На них что-то растёт.

– Дай посмотреть.

Ирис передала подруге бинокль.

– Кажется, капуста... Гм... лёгкий овощной супчик нам сейчас не помешал бы, – заметила Алоэ. – О, кажется, вижу телегу...

– Телегу? Не мобиль?

– Не-а, именно телегу... – Алоэ вернула бинокль инженеру.

– Проклятое средневековье... Радио молчит, фермер с телегой, – раздосадованно произнесла Ирис. – Там есть ещё один выход, ниже по склону. Можем попробовать сходить на эту ферму...

– Только лучше – ночью, – посоветовала Алоэ, – Ты же не хочешь насмерть перепугать этих фермеров своим видом, в этом скафандре. Пока я не сделаю кучу анализов и не проведу курс вакцинирования, даже не думай снимать шлем.

Когда они вернулись в комплекс, Дейзи огорошила их сообщением:

– Радио записало какой-то сигнал. Вот, послушайте. Я возилась с камерой сомноопыта, и не успела ответить.

– И хорошо, что не успела, – Ирис сосредоточенно вслушивалась в сигнал, звучащий из динамиков, изучая выведенные на консоль частоту и прочие параметры. – Непохоже на обычную передачу. Скорее, то ли управляющий сигнал, то ли вообще пакетные данные, – она вывела сигнал на осциллограф. Смотрите. Это явно цифровой сигнал, он состоит из нолей и единиц.

– Сложновато для средневековья, – заметила Алоэ.

– М-да... Возможно, я поторопилась с выводами, – согласилась Ирис. – Источник сигнала где-то на юге. Когда сможем ходить, стоит выбраться туда на разведку.

Ночью они с Алоэ выбрались в долину, через нижний запасной выход. Он был замаскирован под небольшую нишу в скале, даже не пещеру. Им удалось спереть на фермерском поле несколько кочанов капусты для супа и надёргать морковки, из которой Алоэ сделала мягкое, жидкое пюре.

– Мы обязательно заплатим этому фермеру, – сказала Ирис. – Как только разберёмся в правилах их экономики.

– С питанием пока придётся быть очень осторожными, пока перистальтика не наладится, – предупредила их врач.

Ели по чуть-чуть, по несколько ложек. Алоэ ещё дала подругам какие-то таблетки для стимуляции пищеварения. Непривычная активность быстро утомила, ослабленные за время долгого сна организмы требовали отдыха.

В последующие дни подруги постепенно приходили в норму, начали нормально питаться. Они много тренировались в спортзале комплекса – на беговой дорожке, силовых тренажёрах и аэротрубе, пока не восстановили ослабленные мышцы. Ирис привела в порядок гидропонную оранжерею. Из запаса семян сохранили всхожесть менее половины, но для них троих этого было более чем достаточно. Дейзи включила камеру сомноопыта, запустила сомнаморфа, и отправила его на разведку. Искусственное создание, с его способностью «натягивать» на себя почти любой голографический облик, передвигаясь на четырёх и на двух конечностях, было идеальным разведчиком. Алоэ обнаружила несколько опасных бактерий, неизвестных в прошлом, приготовила вакцины и сделала прививки. Теперь можно было выходить наружу без скафандров биологической защиты.

Ирис поймала ещё несколько радиопередач, на этот раз – что-то вроде музыкального концерта по заявкам. Музыка и песни перемежались экспрессивной и несколько бессвязной болтовнёй ведущих. Язык, на котором они говорили, был знаком «пробудившимся», хотя многие слова произносились несколько иначе, изменилось построение фраз, интонации. Казалось, язык стал проще, но появилось много новых, незнакомых слов.

Вернувшийся из первой вылазки на разведку сомнаморф притащил свежие газеты, букварь, несколько книг по истории. Алфавит изменился больше, чем язык. По сути, Ирис и её подругам пришлось заново учиться читать. Заодно они выяснили много подробностей о мире, в котором проснулись.

– Их экономика, похоже, находится в переходном периоде от позднего феодализма к капитализму, – заключила Ирис, изучая учебник истории и газеты. – Тут пишут, что у них есть железная дорога и дирижабли, радио и кинематограф.

– Во всяком случае, нам будет чем заняться, когда наша миссия будет выполнена, – усмехнулась Дейзи.

– Боюсь, что нам придётся выйти на контакт с их обществом раньше, чем мы рассчитывали, – с тревогой сказала Алоэ. – Нам нужно чем-то питаться. Урожай в оранжерее созреет ещё нескоро. Но и оставлять комплекс без присмотра тоже опасно.

– Придётся разделиться, – решила Ирис. – Я попробую найти какую-то работу. Как только будут новости – свяжусь с вами через радиобраслет.

– И ты собираешься идти искать работу в таком виде? – с сомнением спросила Дейзи, показывая на фотоснимки в газете.

– Попробую замаскироваться, – коротко ответила Ирис.

Изготовление маскировки заняло ещё два дня, и всё равно Ирис, оглядывая себя в зеркале, озабоченно покачивала головой – её внешность заметно отличалась от местных, что они видели на газетных фотографиях. Вернувшийся из очередного разведвыхода сомнаморф доложил, что неподалёку проходит железная дорога. Ирис вышла к ней ночью, заняла позицию на повороте, где поезда должны были сбавлять ход, дождалась проходящего товарняка и забралась в один из вагонов.

Менее чем через час поезд прибыл на какую-то станцию, достаточно крупную. На запасных путях стояло несколько составов. Местные паровозики выглядели дохленькими, но нарядными. Ирис разыскала в дальнем тупике один паровоз, к которому явно никто давно не подходил, достала свои инструменты из сумке и немного в нём покопалась, изучая конструкцию. Всё выглядело донельзя примитивно, кроме одного узла – регулятора давления пара. Исследовав его с помощью стилуса, она поняла, что некоторые из технологий прошлого сохранились и используются до сих пор. В конструкции регулятора использовалась схема на нескольких кристаллах. Очень простая, можно сказать, тупая.

Дождавшись начала рабочего дня, Ирис отправилась в депо, разыскала кабинет начальника и решительно толкнула дверь.

Начальник депо едва не выронил стакан с чаем, когда на пороге возникла высокая фигура в плаще. Голос неожиданной гостьи звучал с непривычным акцентом:

– Здравствуйте. Меня зовут Ирис. Я – инженер. Разбираюсь в механизмах, электричестве, электронных схемах. Мне нужна работа…

Эксперимент с неожиданными последствиями

Необходимые пояснения:

В данном фанфике далее описывается альтернативный СССР из АИ-цикла «Цвет сверхдержавы – красный». (http://samlib.ru/s/simonow_s/tramplin.shtml ссылка на первую книгу цикла). В этом АИ-цикле руководство СССР в октябре 1953 года получило большой объём технической информации из 2012 года, и вносит соответствующие изменения в политическую линию и технику.

Этим объясняются кажущиеся кадровые и технические несоответствия: например, А.Н. Косыгин на посту Председателя Совета министров, А.А. Гречко на посту министра обороны в 1962 г, И.А. Серов остался председателем КГБ, отсутствуют в политической иерархии Брежнев, Козлов, Суслов, Кириченко. А.Н. Шелепина держат в стороне от большой политики.

В июне 1960 г в АИ состоялся визит Эйзенхауэра в СССР, отменённый в нашей реальности. Карибский кризис в АИ произошёл в период 16-27 апреля 1961 г (http://samlib.ru/s/simonow_s/06.shtml#6) и благополучно завершился подписанием договора об ограничении размещения ракет средней дальности, выводом БРСД «Тор» и «Юпитер» из Европы и советских БРСД с Кубы. Через месяц СССР ответил согласием на предложение США о совместном осуществлении лунной программы.

В АИ-СССР создан ряд технических систем, опередивших своё время: аналоговая мобильная связь на основе изобретений Леонида Куприяновича, система «Периметр», космические корабли «Север» (аналог 7К-Л1) и «Союз» вместо «Востока» и «Восхода», ракета-носитель «Союз-2.3», сделанная из Р-9, и т. д. и т. п., серийно строятся дирижабли и некоторые образцы техники, в нашей реальности оставшиеся опытными образцами или нереализованными проектами.

В альтернативном СССР снимают фильмы и мультфильмы по оригинальным и заимствованным из будущего сюжетам, в том числе там показывают по телевидению собственные версии «Stargate» и MLP.

Об открытии Владимир Александрович Фок доложил президенту Академии Наук. Мстислав Всеволодович Келдыш лично курировал проект «Генератор». Отложив все дела, он тут же приехал на подмосковный объект, где была смонтирована установка. Большому начальству предъявили цветные фотографии, сделанные роботом, видеозаписи, записанные с телекамеры на монстроподобный студийный видеомагнитофон «Кадр-1», результаты анализа атмосферы и биосферы.

– Яблоки у них там хороши, – заключил академик. – Если это яблоки, конечно…

– Робот сорвал несколько листиков, – сообщил Фок. – Биологи сказали, что это яблоня. Сорт яблок пока не определили, но это явно не дички.

– То есть, имеются признаки селекции? Товарищи, это означает, что там есть цивилизация! Вероятно, отличающаяся от нашей, но цивилизация! Продолжайте исследования, а я подумаю, как лучше сообщить Первому секретарю. И приберитесь тут немного. Думаю, у нас скоро будут важные гости.

Гости, действительно, вскоре пожаловали. Первый секретарь даже не вошёл – ворвался в лабораторию, довольно неожиданно для его возраста и комплекции. Как обычно, его сопровождали начальник охраны, полковник Никифор Трофимович Литовченко, с несколькими подчинёнными из 9-го Главного Управления, и офицер в чёрной морской форме, с чемоданчиком, пристёгнутым к браслету на запястье стальной никелированной цепочкой. Об этом чемоданчике ходили разные, в том числе, жутковатые слухи, вроде того, что кнопка на телефоне, в кармане у Первого секретаря, иногда случайно нажимается, телефон начинает пищать, и приходится срочно вводить код отмены запуска.

– Ну, покажите, что за новый мир вы нашли, – в карих глазах высокопоставленного гостя был виден неподдельный интерес.

Установка, в ожидании посетителей, была уже подготовлена.

– Разрешите включать? – спросил Лентов.

– Включайте, включайте.

Тихон поднял рубильник, пощёлкал переключателями на консоли управляющей ЭВМ, и внутри стальной рамы ворот полыхнуло зелёное сияние.

– Ох ты ж …б твою… – коротко отреагировал Первый секретарь, прикрывая глаза от яркого света.

Мимо него, жужжа редукторами, проехал робот. На экране телевизора появилось изображение, напоминающее большой яблоневый сад.

– Ого! Красота-то какая! – гости с интересом наблюдали двигающееся на экране изображение. Робот брал пробы растительности, поворачиваясь из стороны в сторону. Собрав несколько образцов, и разложив их по герметическим контейнерам, он вернулся обратно через проход. Лаборантка собрала контейнеры и унесла их на анализ.

– Так вы сами-то на ту сторону ещё не ходили? – спросил гость.

– Ещё нет. Сейчас как раз формируется высадочная группа, идёт подгонка скафандров биологической защиты, – ответил Фок.

– Так вы же говорите – не нашли никаких опасных бактерий?

– Бактерии – дело такое, здесь их нет, а копни в полуметре рядом – уже есть. Сергей Палыч, вон, прибор марсианского зонда в казахстанской степи испытывал, так тот показал, что жизни в Казахстане нет, – усмехнулся Бартини. – Могут быть ядовитые растения, либо вызывающие аллергию, опасные насекомые, змеи, да мало ли…

Внезапно внутри обмоток гудящей машины что-то с треском коротнуло, мелькнула яркая вспышка, из установки повалил дым, весь свет в лаборатории погас, и в наступившей темноте на пол дважды шмякнулось что-то мягкое и увесистое.

– Спокойно, товарищи! Всем оставаться на местах! – скомандовал Фок. – Сейчас включится аварийное освещение.

Прошла минута, вторая, а аварийный генератор почему-то всё никак не запускался. Наконец, после томительного ожидания, под потолком включилась неяркая лампа резервного освещения. Дым, плавающий по помещению, постепенно вытягивало в вентиляцию.

– Что за чертовщина? – полковник Литовченко среагировал первым. – Откуда тут взялись эти животные? И где, чёрт подери, Первый секретарь?!

С пола возле рамы ворот, ошарашенно отряхиваясь, поднялись две не то ламы, не то антилопы – белая и фиолетовая.

– Спокойно, Никифор Трофимыч, – академик Келдыш поспешил успокоить начальника охраны, уже схватившегося за пистолет. – Выглядят как травоядные. Не двигайтесь, товарищи, а то они испугаются, начнут метаться, могут сами покалечиться и аппаратуру повредить.

Белая «антилопа» повернулась, и Литовченко снова схватился за пистолет, увидев длиннющий рог, торчащий прямо посередине изо лба животного.

– Уберите оружие! – убедительным тоном произнёс президент Академии Наук.

Фиолетовая «антилопа» уставилась на людей огромными, невероятно выразительными глазами, и издала какой-то звук. У неё на лбу тоже был рог, только намного короче.

– Товарищи, это членораздельная речь! – сказал Бартини. – Я не понимаю слов, но это однозначно разумные существа!

Роберт Людвигович, подняв руки в знак своих миролюбивых намерений, выступил вперёд. Белая «антилопа» грациозно шагнула ему навстречу. Она была чуть ниже человека, вторая была ростом примерно по пояс взрослому мужчине. Чуть склонив голову, она слегка дотронулась рогом до головы Бартини, и что-то сказала. Вокруг рога коротко вспыхнуло и погасло голубоватое сияние.

– Товарищи, я их понимаю! Она говорит, что они не опасны, и просит не делать поспешных выводов. Они сами не понимают, как сюда попали, – перевёл Бартини. – Мстислав Всеволодович, подойдите, пожалуйста. Дайте ей прикоснуться к вам, тогда вы сможете с ней говорить.

Рог существа вдруг засветился ярче, чем лампа под потолком, «антилопа» вновь что-то произнесла, и все присутствующие вдруг услышали:

– …поможет нам понимать друг друга.

– Она что, по-русски научилась? Вот так, сразу? – спросил Литовченко.

– Э-э... Здравствуйте, – слегка неуверенно произнёс Мстислав Всеволодович. – Вы меня понимаете?

– Вполне, – ответило необычное существо.

Фиолетовая тем временем с любопытством вертела головой, разглядывая всё вокруг. Она уставилась на опытную установку, из которой ещё поднимался лёгкий дымок, и вдруг сказала:

– Оу! Это – самая мощная электромагическая машина, которую я видела. Только у неё, похоже, обмотка перегорела. Скажите, а вы её не включали прямо перед нашим появлением?

– Да, мы проводили эксперимент, – подтвердил Бартини.

– Кажется, я поняла, в чём дело, – сказала фиолетовая. – Мы почувствовали мощные магические возмущения, повторявшиеся каждый день в течение примерно месяца, или больше. Когда мы сумели обнаружить примерное место этих аномалий, мы телепортировались туда. Похоже, что ваша машина притянула нас во время телепортации и затащила прямо в созданный ею проход.

– Ох... Мы приносим вам наши искренние извинения, – произнёс Фок. – Мы никак не ожидали ничего подобного.

– Я понимаю, и не виню вас. Мы и сами были неосторожны. Позвольте представиться. Селестия, правящая принцесса Эквестрии. Это – моя ученица Твайлайт Спаркл, принцесса дружбы. К вашим услугам, – белая изящно склонила увенчанную длинным рогом головку.

– Мстислав Всеволодович Келдыш, президент Академии Наук, – академик по очереди представил всех присутствующих.

– Нам очень приятно находиться в столь учёном обществе, – учтиво ответила принцесса. – Но... не могли бы вы сказать нам, где это мы оказались?

– Наша страна называется – Союз Советских Социалистических Республик, – ответил академик. – Мы очень рады приветствовать у себя первых гостей из другого мира.

– Магические возмущения? Телепортация? Принцессы? На четырёх ногах, с рогами и с крыльями? – возмущённо спросил пришедший в себя Литовченко. – Да какого чёрта? Что это за белиберда? Где Первый секретарь? Вы понимаете, что у нас пропал охраняемый?

– Учитывая, что мы здесь, – сказала фиолетовая «принцесса», – логично предположить, что он – там.

Давайте попробуем подружиться!

«Хороший сюжет становится лучше и добрее, если в нём есть пони.»
(с) Принцесса Селестия

Первый секретарь почувствовал знакомый запах сена и пришёл в себя, ощутив, что лежит на чём-то мягком. Воздух вокруг был тёплый, влажный, наполненный свежестью и ароматами летнего фруктового сада, такой чистый, что его хотелось пить, а не просто дышать им. Под рукой чувствовалось подсыхающее свежее сено. Рядом послышались явно женские голоса:

– Ой... кто это?

– Не знаю... Никогда таких не видела...

– Это какой-то монстр? Он живой?

– Я те шо, доктор?... Давай потыкаем его палочкой...

Он почувствовал не слишком сильные тычки в бок и приоткрыл один глаз. Над ним маячили цветные пятна – рыжее с соломенно-жёлтым и канареечно-жёлтое с розовым.

– Эй, ты хто такой, и шо ты делашь в моём стогу?

Первый секретарь попытался сфокусироваться на говорившей, но зрение ещё не совсем пришло в норму. Ему показалось, что над ним склонилась шикарная блондинка с волосами цвета спелой пшеницы и большущими зелеными глазами.

– Ух ты, какая красавица, – пробормотал он. – Извините, девушки, кажется, я упал в ваше сено...

– Похоже, он не опасный...

– Эй, ты хто ваще будешь?

Первый секретарь осторожно приподнялся и сел. Зрение окончательно прояснилось, и тут его челюсть отвалилась сама собой. Стоящая перед ним «блондинка» явно не была человеком. Она больше напоминала лошадку, но маленькую, рыжую, с очень большими, выразительными глазами. Соломенно-жёлтая грива была перехвачена на конце резинкой, а голову украшала потрёпанная жёлто-коричневая шляпа. Её подруга боязливо отступила назад, она была жёлтенькая, с роскошной длинной розовой гривой. Но эти животные только что разговаривали! На бедре у каждой лошадки были картинки. У жёлтой были изображены три розовые бабочки, а у рыжей – три красных яблока.

– Привет, не бойтесь, я не кусаюсь. Я – человек. Наши учёные проводили научный эксперимент, у них там что-то закоротило, и меня выкинуло из нашего мира к вам. Извините, если я вас напугал. А почему я вас понимаю? Разве вы по-русски говорите?

– Нет, сахарок, эт' ты по-нашему говоришь, – сказала рыжая лошадка. – Думаю, эт' магия принцесс работает. У нас тут много всяких разумных и говорящих живёт. Вот, наверное, принцессы и наколдовали что-то, чтобы мы все друг друга понимали. Эт' тебе Твай лучше расскажет, она у нас умная. Я в энтих магических делах не разбираюсь, моё дело – яблочки…

– Магия? Наколдовали? Принцессы? Офигеть… – Первый секретарь поднялся, отряхивая с костюма прилипшие травинки и оглядываясь по сторонам.

Вокруг простирался огромный яблоневый сад.

– Так вот из-за чего Твай вчера тут бегала и какие-то амулеты свои по яблоням развешивала. Она шо-то говорила, шо на этом месте какая-то там… ано… аномалия магическая, вот! – припомнила рыжая лошадка. – А эт, значит, ваши ксперименты… Ладн', давай знакомиться. Я – Эпплджек, можешь звать меня просто Эй-Джей, а эт' – моя подруга Флаттершай. Не пугай её, она малость трусиха.

– Меня зовут Никита, – Никита Сергеевич решил для начала не смущать новых знакомых длинными именами и громкими непонятными званиями. – А разве я страшный?

– Нет, но ты большой, и ходишь на двух ногах, прямо как минотавр, – пискнула Флаттершай.

– У Флатти были небольшие неприятности с одним минотавром, – пояснила Эпплджек, – С тех пор она к ним относится с опаской. Вообще-то она ко всем относится с опаской. Кроме животных.

– О! Ты любишь животных? – он слегка наклонился к жёлтой лошадке, её тихий голосок был едва слышен.

– Да, это мой особый талант – общаться с животными, понимать их и помогать им.

– А ты чем занимаешься, сахарок? – спросила Эпплджек.

– Ну… ты удивишься, но я в своём мире вроде как большой начальник, – Никита Сергеевич почесал затылок, прикидывая, как бы попонятнее объяснить, чем он действительно занимается. – Вот, кто у вас правит вашей страной? И кстати, а где это я вообще?

– Ну, как кто… принцессы Селестия и Луна. Наша страна называется Эквестрия.

– Вот, а я в своём мире тоже вроде как правитель очень большой страны. Она называется Советский Союз.

– Ух ты! Ты шо, типа, король?

– Нет, у нас правитель – это выборная должность. Она называется «Первый секретарь». Нашей страной правит народ, через выборных представителей.

– Интересно… У нас местные дела, обычно, на общем собрании решают, а принцессы – только по самым важным вопросам, – Эпплджек с озадаченным видом сдвинула шляпу на затылок. – А как же так вышло, шо тебя к нам закинуло? Я думала, правитель сидит себе во дворце, государственные дела решает…

– Да я приехал к учёным, в лабораторию, посмотреть, всё же они впервые сумели открыть устойчивый проход в другой мир. А у них то ли авария какая случилась, то ли ещё что… В общем, была вспышка, и я только почувствовал, что лечу. Видать, стоял неудачно. Вот, стог тебе развалил… Извини уж. Дай грабли, я поправлю.

– Да ладн', сама поправлю, делов-то на две минуты, – отмахнулась Эпплджек.

Она принесла грабли, держа их в зубах, и ловко сметала разваленный стог обратно.

– Говоришь, это твой сад? Большой какой! Просто огромный.

– Ага. Наша семейная ферма весь Понивилль яблоками снабжает, – с гордостью заявила рыжая лошадка. – О, смотри, это мой старший брат, Макинтош.

Из-за деревьев вышел не слишком высокий, но могучий красный жеребец, везущий телегу, доверху нагруженную дровами. У него на бедре было изображено разрезанное яблоко. Никита Сергеевич заметил, что одно из колёс телеги подозрительно вихляет.

– Смотри, Большой Маки, у нас новый друг, его зовут Никита! – Эпплджек повела Первого секретаря знакомиться.

– Привет, – Большой Мак с интересом разглядывал гостя. – Ты кто такой будешь, приятель?

– Он – человек, выпал из другого мира прямо в наше сено, – в доступных терминах объяснила брату четвероногая фермерша.

– Привет, Мак, – Первый секретарь по привычке протянул руку, красный жеребец в ответ подал копыто.

Исключительно по наитию Хрущёв сжал кулак, и Мак легонько толкнул его копытом.

В этот момент Никита Сергеевич понял, что не так с тележкой.

– Эй-Джей, смотри, у колеса чека выпала! Надо починить, а то все дрова развалим.

– О-па! Мак, стой на месте, пока колесо не отвалилось! – скомандовала жеребцу сестра. – Надо что-то воткнуть вместо чеки, чтобы хоть до амбара доехать...

– Ножичек есть? Сейчас выстругаем из любой палки, – тут же нашёл выход Никита Сергеевич.

– Оу, Флатти, там, в стене амбара, тесак торчит, можешь принести? – Эпплджек показала передней ногой направление и принялась искать подходящую палку.

Жёлтая лошадка вдруг распахнула самые натуральные крылья, с перьями, взмахнула ими и взвилась в воздух.

– Йопт… она что, летает?

– Ну да, она же пегас, – пояснил Мак.

– Пегас?

– Ну да. Мы с Маком, наша бабушка Гренни Смит и моя младшая сестра Эпплблум – обычные земные пони. Флаттершай – пегас, она летает, – пояснила Эпплджек, – а ещё у нас есть единороги, они владеют магией.

---

– Это что, единороги? – удивлённо спросил Фок.

Люди и пришельцы с интересом разглядывали друг друга. Белая «антилопа», представившаяся как Селестия, была покрупнее, с великолепной разноцветной гривой, больше напоминающей невесомое облако, колышущейся, как полярное сияние, и таким же хвостом. Твайлайт Спаркл была поменьше, цветом она напоминала фиолетовую сирень или, скорее, лаванду, а в тёмно-синей гриве и хвосте виднелись ярко-красные пряди. На бедре у Селестии было изображено солнце, а у младшей принцессы – красная шестиконечная звезда в окружении мелких белых звёздочек.

– Наш вид именуется «аликорн», – ответила Селестия, вдруг приоткрыв самые настоящие оперённые крылья.

– Они что, летают? – прошептал Лентов.

– Не думаю, масса тела, пожалуй, великовата для полётов, – таким же шёпотом ответил Бартини.

– В нашем мире мы можем летать. Здесь я чувствую недостаток магии, она есть, но её несколько меньше, – сказала Твайлайт. – Возможно, здесь у нас летать не получится.

– Товарищи! Мстислав Всеволодович! Это же первый контакт с другим разумным видом! – Бартини первым оценил ситуацию. – К тому же, явно не агрессивным. У них, как видите, есть даже особая принцесса дружбы. Давайте попробуем с ними подружиться!

– Полагаю, раз уж ситуация сложилась таким образом, – заметил Фок, – её можно трактовать как внеплановый государственный визит. Если, конечно, принцесса не возражает?

– Скорее, рабочий визит, поскольку состав нашей делегации несколько маловат, и я не захватила корону, – аликорн улыбнулась, и её неожиданно милая улыбка как будто осветила лабораторию.

– Товарищи, это всё, конечно, замечательно, но у нас пропал глава государства! – напомнил полковник Литовченко. – Давайте, чёрт подери, чините вашу машину, да побыстрее! Мы должны как можно скорее вернуть его! Иначе у нас будут очень большие неприятности.

– В Эквестрии вашему… э-э-э… сюзерену ничего не грозит, – заверила младшая принцесса, – если он сам не злой. У нас очень доброжелательный и дружелюбный народ.

– Гм… Никита Сергеевич бывает вспыльчив, но вообще в дипломатических делах он вполне рассудителен, и в чужой монастырь со своим уставом не лезет, – заметил Литовченко.

– Тогда, скорее всего, мои подданные встретят его по-доброму, окажут всю необходимую помощь и полное уважение, – заключила Селестия. – Можете не волноваться.

– Но я обязан, по инструкции, доложить о ситуации товарищу Серову, – полковник не находил себе места.

– Безусловно, докладывайте, – согласился академик Келдыш. – Я сейчас позвоню товарищу Косыгину. – Э-э-э... уважаемые принцессы, позвольте пригласить вас в более удобное помещение и предложить вам что-нибудь... простите, а чем вы питаетесь?

– Благодарю. Наш вид соблюдает вегетарианскую диету. Полагаю, по чашечке чая и тортик нам не повредят, – ответила аликорн.

– Владимир Александрович, Тихон Андреич, оцените повреждения установки и немедленно организуйте ремонт, – распорядился Келдыш. – Я должен позаботиться о наших гостях.

Фок немедленно вызвал бригаду электриков, и они, под непосредственным руководством Лентова, начали разбирать установку, чтобы заменить сгоревшую обмотку. Келдыш и Бартини увели неожиданных гостей в кабинет Фока. Мстислав Всеволодович позвонил Косыгину, не объясняя по телефону подробностей:

– Алексей Николаевич, у нас тут чрезвычайная ситуация, требуется ваше присутствие, как переговорщика. К сожалению, это срочно и совершенно секретно, на самом высоком уровне доступа.

– Мстислав Всеволодович, у меня очень плотный график, – ответил Косыгин. – Вы абсолютно уверены, что без меня никак не обойтись? У вас там что, переговоры на высшем уровне? С кем? И где Первый секретарь?

– Товарищ Косыгин, к сожалению, без вас тут не обойтись, – твёрдо ответил президент Академии наук. – Я не стал бы вас беспокоить, но ситуация чрезвычайная, и да, она связана с переговорами на высшем уровне. Большего я не могу сказать даже по ВЧ, только вам лично.

– Хорошо, – ответил Косыгин. – Я приеду. Но лучше бы этот повод того стоил.

– Поверьте, Алексей Николаевич, он того стоит, – заверил академик. – Увидите сами.

В ожидании Председателя Совета министров учёные беседовали с гостями о природе их необычных способностей. Увидев в кабинете Фока классную доску и мел, Твайлайт, видимо, почувствовала привычную для себя обстановку. Её рог замерцал фиолетовым свечением, кусок мела поднялся в воздух и очертил на доске круг.

– Это – наш мир, где расположена Эквестрия, мы называем его Экви или Эквус. Его окружает своего рода невидимая магнетическая сеть… – она изобразила вокруг планеты нечто, напоминающее разрезанное пополам яблоко.

– Магнитное поле, – подтвердил Келдыш.

– О, вы меня понимаете! – фиолетовая лошадка просияла, не скрывая удовлетворения, и изобразила на доске второй кружок. – Это – Солнце. Солнечный ветер играет на струнах невидимой сети, и в них рождается сила, которую мы научились собирать и использовать. В вашем мире она тоже есть, но слабее. Это – магия низшего порядка, силовая. В нашем мире она ощущается сильнее, и мы научились её собирать и использовать. Есть ещё другие виды магии, основанные на психологии, символах, стихиях, и есть магия дружбы, которая у нас считается высшей формой магии. Она возникает между друзьями. Её нельзя обнаружить амулетами или магическими артефактами, но она очень, очень сильная.

– Невероятно… – Алексей Николаевич Косыгин застыл в дверях кабинета, слушая её объяснения. – Это что, говорящая лошадка?

– Наш вид называется – аликорн, – произнёс мягкий глубокий голос.

Косыгин повернулся... и увидел вторую лошадь, белую, с длинным рогом, с четырёхцветной гривой и хвостом пастельных цветов невероятной красоты – бирюзового, зелёного, голубого и розово-фиолетового. Её плывущие по воздуху грива и хвост напоминали невесомые радужные облака. На боках у неё Алексей Николаевич заметил большие крылья, сложенные как у птицы. Прекрасные, большие, выразительные глаза смотрели на него с лёгким беспокойством.

– Селестия, принцесса Эквестрии, к вашим услугам.

Председатель Совета министров ошеломлённо опустился на подставленный охранником стул:

– Ничего себе... Прошу прощения, Ваше Высочество... – он тут же поднялся. – Это было слишком неожиданно... Товарищи, это – то, что я думаю? Вам удалось открыть проход в другой мир?

– Да, и так вышло, что правительница этого мира, принцесса Селестия, и её ученица, принцесса Твайлайт Спаркл, попали к нам, а товарищ Первый секретарь оказался у них, – пояснил Келдыш. – Произошла авария на установке, сейчас её ремонтируют…

– Боюсь, что причиной аварии была моя магия, – виновато добавила Селестия. – Мне не следовало телепортировать нас так близко к источнику магических возмущений… Видимо, моя магия перемкнула вам обмотку. Но мы опасались, что возмущение исчезнет, оно обычно проявлялось на короткое время.

– Установка потребляет огромное количество энергии, – ответил академик. – Мы стараемся не включать её надолго, чтобы не перегревать обмотки. Надеюсь, наши специалисты быстро починят установку, чтобы мы могли вернуть и вас, и нашего Первого секретаря.

– Но, Ваше Высочество, раз уж вы оказались здесь, возможно, мы могли бы договориться и наладить взаимовыгодные торговые отношения? – Косыгин пришёл в себя после первого потрясения, а в переговорных вопросах он чувствовал себя как рыба в воде. – Возможно, у вас есть какие-то товары на экспорт, которые мы могли бы покупать у вас в обмен, скажем, на машины и оборудование? Не могли бы вы чуть подробнее рассказать о вашей экономике?

– Гм… у нас весьма развито сельское хозяйство, мы уже сейчас производим пшеницы и овощей больше, чем можем потребить сами, при этом у нас ещё достаточно необрабатываемой земли. Ещё у нас неплохо развит железнодорожный транспорт, по сравнению с соседними странами, хотя некоторая нехватка подвижного состава и паровозов нас сдерживает, – принцесса отвечала с интересом, почувствовав новые возможности. – Поэтому промышленность у нас не особо развита. Сейчас мы начали строить дирижабли, но в этой области наши учёные сталкиваются с некоторыми сложностями… У нас есть гидроэлектростанция, фабрика погоды в Клаудсдэйле…

– Мы могли бы поставлять вам подвижной состав, построенный с учётом всех ваших требований, – тут же предложил Косыгин. – Наша страна, Советский Союз, является сейчас мировым лидером по производству дирижаблей и одним из лидеров самолётостроения, тут мы тоже могли бы быть вам полезны. Не говоря уже о множестве других товаров, например, оборудование для металлургического производства, турбины для гидро- и тепловой энергетики, инструменты, станки… А что вы там сказали насчёт погоды?

Они разговорились, оживлённо обсуждая возможные варианты торговли между мирами. В то же время Твайлайт нашла неожиданный источник знаний в лице сразу троих учёных – Келдыша, Бартини и Фока, и засыпала их множеством вопросов.

Традиции гостеприимства

Флаттершай принесла не просто тесак, а здоровенный свинорез, привычно держа его в зубах. Никита Сергеевич изумлённо наблюдал, как Эпплджек, усевшись на землю, пыталась обстрогать им подобранную под яблоней ветку. Выходило у неё довольно ловко для копытного, не имеющего пальцев, хотя человек, за счёт рук, вероятно, справился бы немного быстрее.

– Э-э-э… Это как же ты их копытцами держишь?

– Эт' тож' магия, – пояснила лошадка. – Предметы как бы прилипают к копыту, надо только правильно представить…

– А я-то голову ломаю, как вы без рук всё это делаете… М-да… Дай-ка, я попробую, у меня ловчее получится, – Первый секретарь сноровисто обстрогал ветку и засунул её в отверстие оси вместо потерянной чеки.

Макинтош покатил тележку к ферме, остальные шли следом.

– Ловко у тя выходит, сахарок, с энтими штуками на лапах, – Эпплджек была изрядно удивлена. – Мне бы такие лапы, я бы всё по дому в два счёта переделала. Знаешь, если тебе вдруг надоест страной управлять, перебирайся ко мне на ферму. Мастеровому мы завсегда рады... Ой… у тебя одёжка сзади порвалась, наверное, когда упал…

Никита Сергеевич ощупал штаны сзади, и обнаружил, что они разошлись по шву. Под штанами у него были классические советские белые кальсоны с завязками, вышедшие из моды ещё до войны, да и вообще, ходить в разъехавшихся на заднице штанах главе государства, да ещё находясь за границей, как-то не пристало.

– Ох ты ж, неудобно то как… А иголка с ниткой у тебя есть?

– Конешн', только вот шить я не мастак, – ответила лошадка. – Так, пойдём-ка ко мне, я тебя накормлю, и что-нибудь придумаем с твоим…

– Штанами. Это называется «штаны». Или «брюки». – подсказал Хрущёв, обшаривая карманы. – Да я сам зашью, как-нибудь… Где-то у меня были очки…

Жёлтая пегаска вдруг сорвалась с места:

– Я сейчас приведу Рэрити, она зашьёт!

– Эй, Флатти, загляни к Твай, надо сообщить принцессам, что у нас важный гость! – крикнула вдогонку Эпплджек. – И скажи Пинки, чтобы готовила вечеринку для нашего нового друга.

Никиту Сергеевича проводили в гостиную, где милая пожилая пони зеленоватого цвета обрушила на него всю силу гостеприимства семьи Эппл. Его усадили за стол, напоили чаем с яблочными пирогами. В разгар чаепития прибежала совсем крошечная ярко-жёлтая лошадка с красным бантом в малинового цвета гриве, и замерла на пороге, вылупив изумлённые глазки на необычного гостя.

– Эт' моя младшая сестрёнка Эпплблум, – тут же познакомила их хозяйка фермы. – Вообще у нас семья очень большая, Эпплы по всей Эквестрии расселились…

Эпплблум была совсем непохожа на обычного земного жеребёнка – стройного, на тонких ножках. Она, скорее, напоминала хорошенькую игрушечную плюшевую лошадку. Ножки у неё были короткие и совсем не тонкие, а большущие глаза на круглой мордочке только усиливали сходство с игрушкой. Она очень быстро освоилась с удивительным гостем, запрыгнула Никите Сергеевичу на колени, и устроилась, словно большая кошка. Шёрстка у неё была удивительно мягкая, мягче, чем шерсть земных лошадей, что ещё больше усиливало сходство с кошкой.

Как все дети, она задавала множество вопросов, расспрашивая нового друга обо всём на свете. Эпплблум рассказала ему легенду о том, как объединились три народа пони, поведала о попытке принцессы Луны, превратившейся в Найтмэр Мун, захватить власть в Эквестрии, о её тысячелетнем изгнании и внезапном возвращении.

За обилием государственных дел Хрущёву удавалось пообщаться с внуками не так часто, как хотелось бы. Поэтому он с удовольствием слушал милую болтовню Эпплблум, в паузах не забывая подкармливать её вкусняшками, которыми был уставлен весь стол.

Никита Сергеевич не всегда прислушивался к её болтовне, отвечая заодно на вопросы Эпплджек и её милой бабушки, Гренни Смит. Однако, некоторые детали рассказа малышки вызвали у него удивление.

– На Луну? На тыщу лет? Родную сестру? Не может быть... Жёстко тут у вас... Погоди-ка, как она тыщу лет на Луне выжила? Там же ни воздуха, ни еды...

– Ну, она же – аликорн, магическое создание... Она даже без воздуха умереть не может... – Эпплблум отвечала немного неуверенно. – А 7 лет назад Найтмэр Мун вдруг вернулась из изгнания, и снова чуть не захватила Эквестрию, – рассказала жёлтенькая лошадка. – А Эпплджек и остальные Элементы Гармонии освободили принцессу Луну от власти Найтмэр Мун, и теперь Эквестрией снова правят две принцессы.

– Да ладно тебе хвастать! Главная у нас была Твай, без её магии Элементы не работают. Я всего лишь на подхвате была, делала что могла, только и всего, – уточнила Эпплджек. – Сестрёнка, хватит надоедать гостю.

Эпплджек решительно оборвала нескончаемый поток вопросов. – Вот шо, беги-ка, узнай, где там застряли Пинки и Рэрити.

– Ага, сейчас сбегаю! – жёлтый комочек с красным бантом моментально исчез за дверью.

– Эй-Джей, а не опасно такую маленькую поню одну в город отправлять? – спросил Первый секретарь.

– Да шо ты, сахарок, какой это город – так, большая деревня! Да и Эпплблум не такая уж маленькая, подросток уже.

– Разве? – удивился Никита Сергеевич. – Я пока не приноровился ваш возраст на глаз определять.

– Ага. Конешно, в Мэйнхэттене или Кантерлоте я бы её одну не отпустила, – хозяйка фермы улыбнулась. – Мне, конешно, приятно, шо ты о ней так беспокоишься, но всё в порядке. А разве у вас не так?

– Примерно так же, в деревнях люди двери только на ночь запирают. В городах, конечно, не так благодушно, люди, всё же, в массе не такие добрые, как вы тут. Но и в городах дети в школу вполне себе одни ходят. Вот на другой конец города, само собой, мы их без взрослых не отпускаем, – рассказал Никита Сергеевич.

Его рассказ прервало появление шумной компании пони, ввалившейся в дом. Следом за ними внутрь изящно проскользнула Флаттершай.

– Вау!! Здравствуй, новый друг! Ты же будешь с нами дружить? – розовая голубоглазая лошадка с пышной красно-розовой гривой и хвостом подскочила к Первому секретарю и затараторила без передышки. – Привет, я Пинки Пай! А тебя зовут Никита? Ты правда правитель у себя в стране? Я – кондитер! Работаю в кафе «Сахарный уголок». Ты что больше любишь – кексики и тортики? Я люблю всё сладкое! А сколько тебе лет? А с тобой пришли ещё человеки? У нас есть одна пони, её зовут Лира, она всем рассказывала, что раньше в Эквестрии тоже жили человеки, а ей никто не верит, говорят, что человеков не бывает, а я сейчас устрою вечеринку в твою честь, и пусть все увидят, что Лира говорила правду! А ты больше любишь чай или кофе? А может, какао... м-хф!

Ошарашенный этим словоизвержением Никита Сергеевич обалдело наблюдал, как Эпплджек без всяких предрассудков засунула своё копытце прямо в рот гиперактивной розовой пони.

– Иначе она не остановится, сахарок, – пояснила фермерша. – Знакомься, это мои подруги – Рэйнбоу Дэш и Рэрити.

– Привет! Оу, у тебя не копыта, а лапы, вроде как у грифона! Тогда давай четыре... ого, да у тебя пять! – голубая пегаска с радужной гривой и хвостом, и такой же радужной молнией на бедре, протянула ему копытце. – Можешь звать меня просто Дэш.

– Извините манеры моих подруг, – белая гламурная единорожка с фиолетовой гривой и хвостом сделала перед Первым секретарём изящный книксен. – Я – Рэрити, местный модельер и дизайнер.

На её бедре были изображены три голубых драгоценных камня, вроде сапфиров.

– Здравствуйте, Пинки, Дэш, Рэрити... Очень приятно познакомиться. Вы что же, единорог?

– Да, есть немного, – несмотря на весь свой гламур, Рэрити была отнюдь не лишена чувства юмора.

– Так, девочки, давайте пить чай, – пригласила хозяйка.

– Дорогой, мне сказали, у вас небольшая проблема с одеждой, – Рэрити была само изящество. – Позвольте мне украсть вас на минутку.

Они прошли в соседнюю комнату.

– О, какой интересный покрой! Никогда не шила ни на кого с такой необычной анатомией, – модельерша с невероятным интересом изучала человеческую одежду. – Скажите, а в вашем мире существует понятие «мода»?

– Конечно, у нас мода – это целая индустрия!

– О, у нас – тоже, это так интересно! Я хотела бы узнать о вашей моде как можно больше!

Пока Рэрити зашивала его штаны, Никита Сергеевич рассказывал ей о Москве, Париже, Вене, показах высокой моды – само собой, он сразу предупредил, что в этой области совершенно не разбирается, как большинство мужчин. В ответ Рэрити рассказала ему о своих трёх бутиках – в Понивилле, Кантерлоте и Мэйнхеттене.

– А шью я сама, на все три магазина. Когда заказов много, прошу друзей помочь, или нанимаю кого-то в помощь. Сейчас не так много заказов, как хотелось бы.

– На все три магазина? Одна? – изумился Хрущёв.

– Так долго ли на машинке? – заулыбалась Рэрити. – Кстати, а вы, случайно, не разбираетесь в машинках? Что-то она у меня вчера как-то не так работала. Обычно я прошу доктора Хувза посмотреть, но сейчас он куда-то уехал, я уже второй день его не вижу...

– Могу посмотреть, только скажите, куда зайти.

– О, буду вам очень признательна! Бутик «Карусель», вам кто угодно покажет и проводит, его весь Понивилль знает.

– Зайду обязательно, – кивнул Никита Сергеевич.

Окутанная голубоватым сиянием, иголка с ниткой быстро-быстро мелькала в воздухе. Белая лошадка сняла с Первого секретаря мерки, зарисовала покрой брюк, рубашки, пиджака, изучила даже его кальсоны, к счастью, не снимая их с носителя.

– Благодарю вас, мой дорогой друг, вы очень обогатили мои знания об одежде видов, не похожих на нас. Я бы очень хотела побывать в вашем мире, или, хотя бы, полистать ваши журналы мод. Если можно, конечно...

– Гм, мне бы самому сначала неплохо бы вернуться обратно, – ответил Первый секретарь. – Я поговорю с нашими учёными. Если они сумеют организовать устойчивое сообщение между нашими мирами, я постараюсь устроить вам познавательную экскурсию, уважаемая Рэрити. Вы, признаться, меня очень сильно выручили. Я вообще удивлён, как хорошо меня тут приняли.

– Гостеприимство – наша традиция, дорогой, – заулыбалась модельерша. – Пойдёмте к остальным.

В комнате Пинки Пай вываливала на подруг все накопившиеся новости:

– Твай уехала утром в Кантерлот, она говорила, что нашла рядом с городом что-то сильно магическое, и хотела посоветоваться с принцессой Селестией. Мы попросили Спайка отправить принцессе письмо, сообщили про нашего гостя, но ответ почему-то задерживается, видимо, принцесса сильно занята. Ещё я слышала, что поезда в Кантерлот не ходят, южнее Понивилля сломался поезд, и всё движение остановилось, сейчас ждут ремонтников. О! Вот и вы! Ой, я побежала, мне надо подготовить вечеринку! Приходите, скоро всё будет готово!

Голубоглазое анархо-кондитерское недоразумение розовым вихрем выкатилось из комнаты. Закончив с чаепитием, остальные отправились помогать Пинки готовиться к вечеринке, а Эпплджек повела гостя посмотреть её ферму. Неравнодушный к сельскому хозяйству Никита Сергеевич с удовольствием осмотрел все постройки, включая свинарник, прошёлся по саду, а затем увидел, как Большой Мак укладывает поленья из телеги в поленницу поштучно, зубами.

– Погоди-ка! – нахмурился Первый секретарь. – Это что же, мы там чаи гоняли, а бедняга Мак тут с дровами мучается? Непорядок!

Он решительно скинул пиджак, набрал охапку дров и уложил в поленницу.

– Вот так-то лучше. Надо было твоих подруг тоже попросить помочь,

Вместе с рыжей лошадкой он помог её брату уложить дрова. Втроём они уложили всю телегу за час, и отправились в городок, где их уже ждали.

Пока они не спеша шли по Яблочной аллее, Эпплджек рассказывала гостю о местной экономике, опять-таки с упором на сельское хозяйство и торговлю. Большой Мак оказался не особо разговорчивым, даже отвечая на прямо обращённые к нему вопросы, он отделывался наикратчайшими «Н-да!» и «Н-нет». То есть, отвечал он как-то иначе, но сознание Первого секретаря автоматически воспринимало его ответы в переводе на русский.

Мак оживился только при виде плотненькой фиолетовой кобылки с розовыми волосами двух оттенков, которую Эпплджек представила как Чирайли, местную учительницу. Она была слегка напугана присутствием необычного существа, но, выслушав Эпплджек и Мака, успокоилась, убедившись, что «человек» не опасен.

Никита Сергеевич наслаждался прогулкой. В чистом до упоения воздухе словно висело нечто умиротворяющее.

– Хорошо тут у вас, – улыбнулся он. – Мирно, спокойно...

На полдороге они встретили Эпплблум, возвращавшуюся на ферму с ещё двумя жеребятами – белой единорожкой и жёлтой пегасочкой, в голубом шлеме и на самокате, больше похожем на скейтборд с рулём. Младшая Эппл представила подружек:

– Это Свити Белль, она – сестра Рэрити, а это – Скуталу.

– Вы куда сейчас, девочки? – спросила Эпплджек.

– В штаб Меткоискателей!

– Это я им домик на дереве починила, они теперь там играют, – пояснила рыжая лошадка.

– Меткоискатели? – переспросил Никита Сергеевич.

– Угу. Это вот эти картинки у нас на боках. Они показывают наши таланты. У Эпплов, обычно, яблоки. Мы свои метки получили за помощь другим жеребятам в отыскании меток, – уверенно рассказала Свити Белль. – Обычно метка определяет будущую профессию, но не всегда. Например, талант моей сестры Рэрити – отыскивать драгоценные камни под землёй, а она занимается дизайном одежды и интерьеров. Или наша почтальонша, Дитзи – у неё на метке изображены мыльные пузыри, а вовсе не письмо.

– А у человеков есть метки? – спросила Эпплблум.

Её подружка, оранжевая пегаска в синем шлеме и с самокатом, видимо, слегка стесняясь, стояла молча, рассматривая необычное существо.

– Нет, у нас каждый выбирает сам, что ему интересно, – ответил Первый секретарь. – Но некоторые сами рисуют на себе картинки – татуировки. А вы долго искали, чем вам нравится заниматься?

– Оу, очень-очень долго! Сколько мы всего перепробовали, сколько всего переломали... У нас или не получалось, или получалось такое, что лучше бы не получилось! – с энтузиазмом начала рассказывать жёлтенькая лошадка. – Вначале я думала, Зекора меня научит зелья варить...

– Зекора?

– Знахарка, зебра, живёт в лесу, тут, недалеко, – коротко пояснила Эпплджек.

Хрущёв только затылок почесал: «Знахарка? Зебра? Всё чудесатее и чудесатее...»

– И что, не получилось зелье?

– Получилось... – лошадка смущённо поскребла землю копытцем. – Зекора сказала, что у меня к зельям точно талант, но в Эквестрии такие зелья запрещены по закону... И ещё сказала, что её давно так не вштыривало... В общем, я немного переложила пси... псило... грибов, короче...

Никита Сергеевич расхохотался.

– Пойдём уже, – беленькая единорожка подёргала подругу за хвост.

– А, ладн', идите, – отпустила малышню фермерша, и троица отвязных поняшек вприпрыжку побежала в сторону фермы.

Первый секретарь с интересом разглядывал ярко раскрашенные, как будто игрушечные домики Понивилля. Он машинально отметил, что большинство крыш крыты соломой. Железного оцинкованного листа и шифера в этом мире, похоже, то ли не изобрели, то ли они были слишком дороги. А это уже – возможность для взаимовыгодной торговли.

Едва они вошли в город, как к ним снова присоединились Рэйнбоу Дэш и Флаттершай, причём голубая пегаска буквально рухнула на них с неба, а жёлтенькая предпочитала, похоже, передвигаться пешком, она вышла из своего домика на краю городка и скромно пошла рядом.

Понивилль был построен по радиально-кольцевому принципу, на центральной площади возвышалась ратуша, а на окраине городка высился замок необычной архитектуры, напоминающий гигантское каменное дерево, устремлённое вверх остроконечными башенками.

– Эт' – замок Твайлайт Спаркл, нашей принцессы дружбы, – пояснила Эпплджек. – Мы шестеро, во главе с ней – вроде как команда по особым поручениям. В замке есть магическая карта, она показывает, где требуется наша помощь. Вон там, – она указала на горы, виднеющиеся на горизонте, – находится Кантерлот, наша столица. Мы туда ездим на поезде.

– Ага. Шесть кобыл по вызову! – расхохоталась Рэйнбоу Дэш.

– Фу... Дэши, как тебе не стыдно! – Флаттершай была так возмущена, что даже переборола своё смущение.

– Что?! – удивилась Рэйнбоу Дэш. – Да что я такого сказала-то?

– Э-э... Дэши... «Кобыла по вызову» – это немного другое, – ответила изрядно смутившаяся Эпплджек. – Это... – она склонилась к уху подруги и что-то прошептала.

– Упс... – теперь уже засмущалась Рэйнбоу. – Я точно не это имела в виду! А ты-то откуда это знаешь, Эй-Джей? Ты же фермер?

– Ну... Я же несколько лет прожила в Мэйнхеттене. Там какой только грязи не встретишь, – ответила Эпплджек. – Не зря его называют «Манихеттен»

(Manehattan → Moneyhattan – просто напрашивается)

На площади Никиту Сергеевича встретила аккуратная бежевая пони, в очках и с седой гривой, уложенной в строгую причёску.

– Наш мэр, Санни Скролл.

Эпплджек попыталась представить друг другу её и гостя. Выговорить полностью его имя и фамилию фермерша не смогла, и Никита Сергеевич представился сам.

– Мы рады приветствовать столь высокого гостя в нашем маленьком городке, – мэр была сама любезность. – Я очень надеюсь, что вам у нас понравится.

– Спасибо вам большое, госпожа мэр, – ответил Никита Сергеевич. – Я попал сюда несколько неожиданно, но меня очень хорошо встретили.

Большой Мак оставил их, предпочтя общество Чирайли. Первый секретарь в сопровождении Эпплджек направился было к замку – рыжая фермерша сказала, что там живёт какой-то мелкий дракончик, которого используют для отправки срочных писем принцессам.

– Даж' если принцесса Селестия занята, мы мож' написать принцессе Луне, – пояснила Эпплджек. – Она даже скорее смож' помочь нам отправить тебя обратно, сахарок. Хотя мне уже жалк' с тобой расставаться – хоть ты и человек, но из тебя вышел бы отличный земной пони. Ты землю любишь, и сельский труд понимашь.

Никита Сергеевич улыбнулся – он тоже чувствовал в какой-то мере родственную душу в этой трудолюбивой деревенской лошадке. Они прошли мимо вычурного здания, Эпплджек ткнула в его сторону копытцем и сказала:

– Эт' бутик Рэрити, здесь она свои платья шьёт.

Из бутика выглянула его белоснежная хозяйка. Она приветственно помахала копытцем:

– Сюда, сюда, пожалуйста!

В бутике оказался и тот самый дракончик, которого представили как Спайка. Ростом он был чуть выше колена Никиты Сергеевича, однако представился церемонно, как взрослый.

– Спайк, ты сообщил принцессам? – спросила Эпплджек.

– Принцессе Луне я уже написал, – ответил он. – Но она же – Повелительница ночи. Она только к вечеру проснётся. Надеюсь, найдёт письмо сразу же.

– А Твай ещё не вернулась?

– Нет, и никаких вестей от неё. В замке сейчас только её ученица, Старлайт.

– Так что у вас с машинкой? – спросил Никита Сергеевич.

Белая единорожка с удовольствием показала гостю свои нехитрые «средства производства».

Первый секретарь с интересом разглядывал машинку, покрутил маховик...

– Она у вас не заедает? По-моему, тяжеловато идёт? Давно смазывали?

– Э-э... Последнее время я много шила...

– Понятно, масло далеко? Я помогу, – он взял маслёнку и тщательно смазал все подвижные части механизма. – Ну-ка, попробуйте.

Рэрити надела модные, узкие очки, присела за машинку и прошила пробный шов на каком-то лоскутке.

– Замечательно, машинка прямо-таки летает! Спасибо тебе большое, мой дорогой! – белая единорожка порывисто обняла его за шею. – И можно уже на «ты», мы же – друзья...

Никита Сергеевич рассмеялся:

– Не забывай смазывать. Машинка у тебя что надо, но любой механизм требует ухода.

– Спасибо, я запомню, – модельерша счастливо улыбалась. – Кстати, у Пинки уже всё готово для праздника. Мне нужно несколько минут, чтобы привести себя в порядок, я вас догоню.

– Идём, Эй-Джей, не будем заставлять ждать наш розовый ураганчик.

Они подошли к кондитерской.

– Сейчас будет бабах и много конфетти, – предупредила Эпплджек, открывая дверь. – Не пугайся.

Прикосновение к тайне

Бабах получился мощный – у розовой лошадки была самая настоящая пушка. Помещение было завешано гирляндами, всюду летали разноцветные воздушные шарики, играла музыка, а посередине стояла большая чаша с пуншем, от которой шёл умопомрачительный аромат фруктов. Первый секретарь тут же оказался в центре внимания. Мэр Скролл представила его всем собравшимся, которых оказалось множество. Никита Сергеевич даже не пытался запомнить всех. На него тут же налетела салатового цвета единорожка с гривой и хвостом, окрашенным голубыми и белыми прядями. На её бедре было золотое изображение лиры.

– Здравствуйте, я – Лира Хартстрингс! Я так давно мечтала увидеть настоящего человека! Вы ведь человек, правда? Я столько легенд о вас, людях, прочитала! Все считали меня сумасшедшей фантазёркой...

– Здравствуйте, Лира. Очень приятно познакомиться с вами.

– А меня зовут Старлайт Глиммер, – отрекомендовалась розово-сиреневая единорожка. – Я – ученица принцессы Твайлайт Спаркл. Мне о вас уже рассказывали сегодня.

Первый секретарь позволил им утащить себя в сторонку и, по мере сил, отвечал на бесконечный поток вопросов. Вечеринка прекрасно продолжалась и без его непосредственного участия. Вначале пони подходили, знакомились, перебрасывались несколькими фразами, а затем всё пошло по обычному сценарию. Лошадки развлекались на полную катушку – танцевали под музыку, играли в простые весёлые игры, вроде доставания ртом яблок, плавающих в бочонке с водой, или «Приколи пони хвост», болтали – в общем, веселились как могли. Время летело совсем незаметно, за окном уже сгущались сумерки.

Лира и Старлайт усадили Никиту Сергеевича на плоские подушки, вроде диванных, заменявшие здесь стулья. Столики у пони были низенькие, сидеть на подушках было не слишком удобно. Лира положила две подушки одну на другую, третью поставила стоймя, оперев на прилавок – получилось не то кресло, не то диванчик. Сама салатовая единорожка пристроилась рядом, с другого бока уселась Старлайт. Лира с интересом, заворожённо разглядывала человеческие руки.

– Какие они у вас интересные... Ими, наверное, очень удобно всё делать, – лошадка ласково ткнулась носиком в пальцы, довольно фыркнула.

– Ага, – он покрутил перед ней рукой, сгибая и разгибая пальцы. – Незаменимый инструмент.

– Уи-и!!! Хочу себе такие же! – пискнула Лира.

– И мне! Ими удобно делать тортики! – Пинки розовым шариком подкатилась к главному гостю, предлагая ему бокал пунша и пирожные:

– Вам тут не скучно, может, хотите потанцевать? Я могу поставить медленную музыку?

– Спасибо, солнышко, танцор из меня неважный, – улыбнулся Первый секретарь. – Мы лучше с Лирой и Старлайт поболтаем.

– Оки-доки-локи, – заулыбалась розовая, и вдруг застыла, как статуя.

– Ты чё это, Пинки? – спросила подошедшая к ним Эпплджек.

– Нога дёргается... и хвост... и мурашки бегают. Ой, сейчас что-то случится...

– Опять Пинки-чувство? – фермерша была явно обеспокоена. – Плохое предчувствие?

– Нет, не плохое... но что-то случится..., – розовый «энерджайзер» выглядела так, будто из неё вдруг откачали всю её неуёмную энергию.

Дверь кондитерской вдруг открылась. На пороге стояла высокая лошадка-единорог, аквамаринового цвета, с тёмно-синей гривой, укрытая чем-то, напоминающим плащ. Глаза у неё были тоже глубокого синего цвета, и не такие большие, как у всех прочих пони. Рост превышал средний почти на треть. Она была ниже нормальной лошади, но совсем ненамного, а в обхвате выглядела заметно больше всех остальных. Всё тело у неё выглядело мощным, хорошо тренированным, как будто она всю жизнь тяжело работала. Поверх плаща у неё висела пара тяжёлых седельных сумок.

Её голова была укрыта платком, а вот хвост, торчащий из-под плаща, совсем не был похож на лошадиный. Он был длинный, как у большой змеи, покрытый шипами, его конец украшала острая костяная стрелка, отороченная синей волосяной кисточкой.

Но самым удивительным отличием были её браслеты.

На передних ногах, чуть выше копыт, она носила браслеты из нержавеющей стали, украшенные жёлтоватыми самоцветами, вроде опалов или лунного камня. Выше них, на сгибах ног, передних и задних, были надеты ещё браслеты, с шарнирами и накладками, защищающими суставы. Все украшения были испещрены остроконечными символами, напоминающими скандинавские руны.

На задних ногах были надеты когтистые накопытники, охватывающие креплениями ногу. На левом бедре закреплён не то большой секундомер, не то будильник, но с четырьмя стрелками, тоже украшенный угловатыми символами.

– Вау! Неужто она – кисточковый единорог? – пробормотала стоящая рядом Старлайт. – Я читала, что они все давно вымерли...

– Полукукуруза... – упавшим голоском прошептала Пинки. – Опять... Как тогда...

– Да брось, сахарок, – неуверенно возразила Эпплджек. – Откуда бы ей тут взяться? Она же вроде всего одна на всю Эквестрию, я слышала, что она где-то путешествует, и она синяя, с фиолетовой гривой, помнишь? А это не она. Хотя по виду... да, похожа... Но у этой рог прямой и без железного лезвия... Хотя она тоже вся в браслетах.

– Вы это о чём? – поинтересовался Никита Сергеевич.

– Упс... у вас тут, похоже, частная вечеринка? – голос у новоприбывшей был низкий, чуть грубоватый, но не хриплый, скорее, тёплый альт. – Мне бы перекусить немного...

– Проходите, будьте как дома, – обойдя застывшую в неожиданном ступоре Пинки, Эпплджек взяла на себя инициативу. – Прошу вас, чего бы вы хотели? Я – Эпплджек, можно просто Эй-Джей.

– Я – Ирис, инженер с железной дороги, из Ванхувера, – гостья телекинезом сняла с себя сумки и с металлическим лязгом поставила в угол. – Я почти весь день провозилась с починкой этого дискордова паровоза... Простите, я не хотела мешать вашему веселью, но я жутко проголодалась...

– У нас ещё остались пирожные! Пожалуйста, угощайтесь! – кремового цвета лошадка, подруга Лиры, с забавным прозвищем Бон-Бон, предложила Ирис поднос с пирожными и налила бокал пунша.

Ирис понюхала пунш и покачала головой:

– Нет, мне такого нельзя...

– У нас есть чай и кофе.

– Кофе, если можно... О, спасибо. Я постараюсь никому не мешать, только поем, и уйду, – держа телекинезом поднос, она покрутила головой, подыскивая свободное местечко.

– Идите сюда, Ирис! – Лира подбежала к ней, приветливо помахивая двухцветным хвостом. – Я вас познакомлю с нашим очень интересным гостем, вы наверняка таких не видели. Он – человек!

– Человек? – аквамариновая лошадка с интересом разглядывала Никиту Сергеевича. – И правда, никогда не видела таких, как вы...

– – Здравствуйте, Ирис, – Первый секретарь улыбнулся. – Мы называем себя «люди». Единственное число – «человек». Присаживайтесь, пожалуйста, вижу, вы изрядно устали.

– Да-а... Ой, как хорошо... – Ирис поставила поднос на столик и уселась, как все, прямо на пол, со стуком вытянув уставшие задние ноги, телекинезом отправила в рот первое пирожное и отхлебнула кофе из большой кружки.

Лира предложила ей подушку, утомившаяся лошадка благодарно кивнула, устраиваясь поудобнее:

– Спасибо, вы очень добры. Ум-м, – она сосредоточенно уминала пирожные.

– Вы сказали, что вы – инженер? – спросил Хрущёв. – Ох, простите, кушайте спокойно.

– Ум-гу, – Ирис методично уничтожала пирожные, одно за другим, прихлёбывая кофе.

Вечеринка продолжалась, звучала музыка, пони танцевали, на вошедшую уже никто особо не обращал внимания. Пинки на цыпочках свалила куда-то, приговаривая:

– Ох, Твай, куда же ты запропастилась... Ты нам сейчас очень нужна...

Ирис торжествующе завершила геноцид пирожных и допила кофе.

– Уф-ф... Наелась! – синеглазая лошадка довольно улыбнулась. – Теперь и поговорить можно.

– У вас очень необычный хвост...

– Угу, мой папа был кисточковым единорогом... Одним из немногих оставшихся. А мама – ночным пегасом, – Ирис выложила отработанную легенду, которая уже не раз её выручала. – Да, я – инженер, занимаюсь ремонтом паровозов и подвижного состава железной дороги, – она запоздало ответила на вопрос Хрущёва.

– Я, видите ли, не просто так спрашиваю. Дело в том, что я тут... проездом... Кхм... Издалека... Наша страна весьма развита в промышленном отношении, – пояснил Первый секретарь. – Возможно, мы могли бы поставлять в Эквестрию подвижной состав, локомотивы... У нас есть весьма мощные образцы.

– Вот как? – Ирис сразу заинтересовалась беседой. – Вообще это было бы неплохо, все паровозы, что я тут видела – такое убожество...

– Можете рассказать чуть подробнее?

За разговором Никита Сергеевич не обратил внимания, что Старлайт Глиммер и Лира куда-то отошли.

– Паровозы тут собирают в нескольких городах, но все они – изрядно гнилое сено, если честно... – поделилась наболевшими проблемами Ирис. – Разве что сталлионградские на неплохом уровне, тамошние пони ещё не забыли, какой стороной держать инструменты. У них на паровозах уже используются конденсаторы пара и пароперегреватели, ну, соответственно, воды и угля они расходуют изрядно поменьше.

– Сталлионградские? Я плохо знаю местную географию...

– Угу. Город-государство на северо-востоке Эквестрии. Очень необычное... Я только на прошлой неделе забирала там очередной паровоз, ох и насмотрелась... Тамошние пони ездят верхом на ездовых медведях, пьют водку, ругаются матом, играют на балалайках – это такие треугольные струнные инструменты, если вы не в курсе, – Ирис немного оживилась и с удовольствием делилась впечатлениями. – Пожалуй, самое реально живое место во всей этой куче гнилого сена... Хотя их комиссары бывают несколько бесцеремонны и навязчивы... Но я бы, пожалуй, даже туда свинтила, если бы не мои обязательства... И потом, я столько не выпью... Собственно, мне вообще пить нельзя.

– Комиссары? – у Никиты Сергеевича начало ощутимо припекать.

– Да, у них там очень необычная форма правления – Советы депутатов трудящихся, но вообще всем командует Генеральный секретарь их коммунистической партии.

– Коммунистической партии? – переспросил Хрущёв. Такого он никак не ожидал. – А эти комиссары...

– Доверенные лица. Не, у них там неплохо... Все при деле, никто не голодает, но порядки очень жёсткие, и своеобразные... Не для каждого, – усмехнулась аквамариновая лошадка. – Про них рассказывают страшноватые истории. Собственно, это началось ещё когда принцесса Селестия взялась объединять страну после победы над Дискордом. Реальное сопротивление ей оказал только Сталлионград. Мне там рассказали, что Гвардия Селестии раз за разом огребала от них «пи...дюлей» – я так и не поняла, что это такое, но итогом были такие потери, что светлая принцесса вынужденно отступилась и заключила со Сталлионградом вечный мир и союз, признав, что попытка покорить их силой была ошибкой.

– А откуда такое название города? – с опаской спросил Хрущёв.

– Город назван в честь его самого знаменитого правителя, его звали Джозеф Сталлион. По всему городу и сейчас стоят его памятники. Такой, знаете, невысокий плотный жеребец, с большими усами, в фуражке и полувоенной одежде. Он давно умер, но его и сейчас там очень почитают.

– Гм... Неожиданно... Знаете, Ирис, а ведь в нашей стране, откуда я прибыл, тоже похожая форма правления. Только сейчас мы, так сказать, повернули государство лицом к людям, – сообщил Никита Сергеевич. – Вы удивитесь, но нашего предыдущего правителя тоже звали Иосиф Сталин.

– Одна-ако! – Ирис с удивлением повернулась к собеседнику. – Удивительные параллели!

Лошадка поднялась на ноги, и её голова оказалась чуть ниже головы Первого секретаря:

– И у вас тоже есть коммунистическая партия, как в Сталлионграде?

– Есть. Так уж вышло, что я – Первый секретарь Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза, – он улыбнулся. – Никита Сергеевич Хрущёв, рад знакомству.

– Вау! Самый главный? – Ирис явно не ожидала, что её необычный собеседник окажется высокопоставленным представителем власти. – А как мне к вам правильно обращаться?

– Ну, у нас принято обращение «товарищ»...

– О, прямо как в Сталлионграде! Тогда, можно, я буду называть вас «товарищ Первый секретарь»? Вы тут с визитом? – его собеседница оглянулась, и, понизив голос, представилась по полной форме. – Индиго Ирис, клан Шестерни, старший инженер-криотехник проекта «Ковчег». Основной талант – магинженер, в проекте я занимаюсь криоустановками.

– Я тут в результате неудачного эксперимента наших учёных. Меня вроде как закинуло в этот мир, случайно.

– Оу... вон оно как...

– А что это за проект? – заинтересовался Хрущёв.

– Э-э... насчёт проекта... Я вам расскажу чуть позже, но никому не говорите об этом, хорошо? Это не мой секрет. Для всех я просто инженер-железнодорожник. Возможно, мы с вами могли бы быть друг другу полезны.

– Договорились, никому не скажу, – кивнул Никита Сергеевич.

Позднее Ирис задумалась, почему она внезапно решилась довериться человеку, и поняла, что сработал своего рода «эффект попутчика» в поезде, когда внезапно рассказываешь случайному попутчику, которого никогда потом не увидишь, намного больше, чем решился бы рассказать знакомому или даже другу. Но в тот момент она как будто почувствовала тёплую волну благожелательности, исходящую от этого необычного существа.

– Раз вы издалека, нет ли у вас каких-либо интересных артефактов или механизмов? Я очень интересуюсь всякими механизмами, – в глазах Ирис Хрущёв заметил огонёк неподдельного интереса. – Вот это, например, у вас на руке – это что?

– Это часы, – он снял с руки часы и протянул ей.

– Оу! Какая интересная конструкция! Такие маленькие... У нас они обычно больше размером. Часовщики в больших городах, вроде Кантерлота, Мэйнхеттена и Сталлионграда, уже делают похожие, но стоят они немало…

Она достала телекинезом зажатый в браслете толстенький никелированный карандаш, слегка прикоснулась к часам... кончик «карандаша» слегка засветился, затем из верхнего его торца прямо в воздухе развернулась голографическая проекция часового механизма, в увеличенном разнесённом виде, так, что была хорошо видна каждая шестерёнка, ось, каждый камень и зубчик.

– Очень интересно... Намного проще наших, но сделано миниатюрно, очень аккуратно, с высокой точностью... – Ирис скупыми точными движениями набросала кинематическую схему и теперь делала пометки, касаясь её «карандашом».

– Х..яссе! – Никита Сергеевич был потрясён. – Как вы это делаете?

– Это такой техномагический прибор, называется – «Стилус». Устройство, которое показывает самую суть вещей, – пояснила необычная лошадка.

– А, вы – маг! Никак не привыкну.

– Нет, не маг. Я не способна ни к какой магии, мой рог – просто бутафория, – шёпотом ответила Ирис. – Мой телекинез обеспечивают браслеты. Я – магинженер. Умею применять самые разные магические и механические предметы, разбираться в их устройстве, схемах, ремонтировать. Могу собирать их из отдельных компонентов, и даже создавать новые, если только мне поможет техномаг из клана Орб.

Первый секретарь внимательно разглядывал висящую в воздухе светящуюся схему. Впервые за всё время пребывания здесь у него возникли подозрения, что под внешним покровом этой милой сельской пасторали скрывается что-то ещё. Он как будто прикоснулся мимоходом к громадной и мрачной тайне.

– Кланы... Стилус... Техномагия... Знаете, Ирис, мне почему-то кажется, вы – не отсюда, как и я. – заметил Первый секретарь. – Уж очень всё это не вписывается во всю эту милую идиллию с разноцветными говорящими лошадками... Вы не подумайте ничего плохого, я ничего против лошадок не имею, но вы явно от них отличаетесь...

– Вы правы, – кивнула Ирис. – А в вашей стране развиты технологии?

– Да, очень. Намного больше, чем здесь. Хотя магии в вашем понимании у нас нет. Есть наука, – ответил Хрущёв. – У нас очень много учёных и инженеров. – Сейчас мы начали осваивать космос, – он указал пальцем вверх. – На орбите летает наша научная орбитальная станция, там посменно работают люди.

– Здорово... – восторженно выдохнула его необычная собеседница. – Вот бы мне побывать у вас?

Тёмно-синие, кристально-чистые глаза Ирис смотрели на него, светясь надеждой. Никита Сергеевич заметил, что зрачки у неё не круглые, а узкие вертикальные, окаймлённые тонкой золотой линией. Сверху над зрачком эта линия расходилась в стороны, очерчивая что-то вроде трёхзубой короны или верхней части французской геральдической лилии. Смотрелось это жутковато, хотя, на тёмно-синей радужке было заметно только совсем близко.

– Если наши учёные смогут вернуть домой меня, то я приглашаю вас в гости, – улыбнулся Никита Сергеевич.

– Договорились!

Она вернула ему часы. Первый секретарь снова надел их на руку, машинально посмотрел на циферблат...

– Ох, … твою мать! Я же совсем забыл об этой чёртовой х…вине!

– Что-то случилось? – обеспокоенно спросила Ирис. – Вы сейчас говорили прямо как те пони в Сталлионграде...

– Да, случилось... Очень, очень большая неприятность...

Приоткрывшиеся секреты

Следом за Косыгиным почти сразу подъехал Иван Александрович Серов. Заходить в кабинет, где шли переговоры, он не стал, лишь несколько минут смотрел внутрь через щель в приоткрытых дверях. Полковник Литовченко вызвал из кабинета академика Келдыша. Они с Серовым обменялись рукопожатием.

– Надо же, – негромко произнёс председатель КГБ, – детская сказка вдруг оказалась реальностью.

Последний час вся охрана была как на иголках. Особенно волновался, почему-то, всегда невозмутимый офицер-моряк, таскающий «ядерный чемоданчик»:

– У нас неприятности. Ремонт вашей установки задерживается...

– Специалисты делают всё возможное, но поймите, там вся первичная обмотка расплавилась! – шёпотом пояснил академик. – У нас есть запасная, но её невозможно просто взять и заменить, надо разобрать пол-установки, чтобы до неё добраться!

– Я понимаю, но дело даже не в установке, – сказал Литовченко. – Капитан первого ранга Петров объяснит лучше.

– Товарищ Келдыш, я знаю, что у вас есть допуск высокого уровня, но эта информация предельно секретна, – «капраз» покосился на Серова.

– Говорите, – коротко приказал председатель КГБ. – Президент Академии Наук – в курсе.

Петров положил «ядерный чемоданчик» на стол. В его крышке было вделано стёклышко, под которым светился янтарно-жёлтый огонёк.

– Видите? Обычно он светится зелёным. Станция АТР (Автоматический телефонный ретранслятор) внутри чемодана постоянно в сети радиотелефонной связи, либо я могу подключить её к телефонному кабелю. Но если АТР теряет сигнал радиотелефона Первого секретаря, система «Периметр» переходит в режим повышенной готовности. Перед тем, как спуститься в ваш бункер, где стоит опытная установка, Первый секретарь задал длительную задержку, поэтому АТР пока не послала сигнал тревоги на командный пункт системы. Но когда задержка закончится...

– Понятно... Отключить чемоданчик с АТР от системы, разумеется, нельзя?

– Ни в коем случае! Система трактует потерю связи как один из признаков возможной ядерной атаки.

– Ясно. Чем нам грозит режим повышенной готовности? «Периметр» ведь не начнёт стрелять в автоматическом режиме?

– Нет, конечно... Прямо сейчас – ничем, но если мы не вернём Первого секретаря до вечера, генералы начнут задавать вопросы, куда он делся. Хуже другое. Алгоритмы «Периметра» постоянно усложняются и их интеллектуальные возможности наращиваются. Сейчас «Периметр» не только обеспечивает автоматическое нанесение ответного удара, он ещё и следит за безопасным функционированием социалистического строя. То есть, если сигнал от радиотелефона Никиты Сергеевича не будет получен в заданное время, система ждёт ещё несколько часов, и, если сигнал так и не поступит, она посчитает, что произошёл государственный переворот. Это заложено в алгоритме по прямому приказу Первого секретаря. Так сказать, своего рода страховка на случай попытки переворота...

– И что тогда?

– Система берёт на себя командование отрядами специального назначения «Гром». Посылает кодированные сигналы. Комиссары отрядов специального назначения вскрывают конверты с приказами. Отряды «Гром» переходят на нелегальное положение и начинают выполнение боевых задач.

– Что ещё за «Гром»?

– Это наш аналог спецотрядов «Гладио». Слышали про такие?

Лицо академика вытянулось:

– Да...

– Задачи отрядов «Гром» – предотвратить государственный переворот и возможную реставрацию капитализма. Путём физической ликвидации вероятных заговорщиков. Но конкретные приказы в этих конвертах – мне неизвестны. Не мой уровень. Мне лишь объяснили общие принципы работы системы, в этой её части.

– Ох-х... И как можно это отменить?

– Если отряды «Гром» уйдут на нелегальное положение – никак. Они будут действовать полностью автономно, до завершения выполнения боевой задачи.

– Понятно. А можно как-то имитировать сигнал телефона Первого секретаря, чтобы обмануть АТР?

– В его отсутствие – никак. То есть, сигнал имитировать можно, но там сложное шифрование, АТР его не примет.

– Чёрт подери... А если, скажем, самолёт Первого секретаря попадёт в авиакатастрофу?

– Именно на этот случай. Первый секретарь опасался, что авиакатастрофа может быть подстроена. Кстати, если вы заметили, сейчас он, по большей части, ездит поездом. В том числе, по этой причине.

– М-да... Ох, и припекло, видать, Никиту Сергеевича, если он такую защиту навертел...

– Защита, на самом деле, намного более серьёзная, эшелонированная, и включает в себя не только отряды «Гром», но и перехват «Периметром» всего управления Вооружёнными силами, при необходимости. Но для этого нужно выполнение ещё целого ряда условий, которые сейчас явно не выполняются, – пояснил Серов. – В частности, отсутствует определённая риторика на телевидении и радио, упоминания реформ, рыночной экономики, «перестройки», «приватизации» и ещё целого ряда терминов. Если «Периметр» обнаружит подобные ключевые слова в передачах СМИ, он полностью берёт командование на себя, анализирует ситуацию и вот тогда уже... возможны любые варианты, вплоть до ударов оперативно-тактическими средствами по резиденциям и местам дислокации лиц, которых система сочтёт виновными в подготовке реставрации капитализма.

– Оперативно-тактическими? Спецбоеприпасами, что ли?

– Об этом мне неизвестно, но спецбоеприпасами – вряд ли, – ответил моряк. – Как вы знаете, у нас уже есть высокоточные средства наземного, морского и авиационного базирования.

– То есть, условно говоря, если какой-либо партийный чиновник начнёт болтать о «приватизации» и «рыночной экономике», то ему в окно прилетит крылатая ракета? – академик, сбледнув с лица, опустился на стул.

– Я не уполномочен освещать подробности, но в целом вы поняли ситуацию правильно, – подтвердил капитан 1 ранга.

– Что-нибудь да прилетит, – подтвердил Серов. – Что именно – будет выбирать система «Периметр», исходя из характера цели. Может прилететь ПТУР, управляемый артиллерийский снаряд, или что-то помощнее.

– Я немедленно звоню академику Лебедеву, – президент Академии Наук взялся за телефон, набрал номер. – Сергей Алексеич? Здравствуйте. Келдыш беспокоит. Вы безотлагательно нужны нам на объекте 423. Вас встретят и проводят. Приезжайте немедленно.

Пока ждали Лебедева, Косыгин и принцесса Селестия прервали затянувшиеся переговоры, решив немного передохнуть. Им принесли чай со сладостями, а потом принцесса попросила:

– Нельзя ли выйти на улицу, немного подышать воздухом?

Среди охраны из 9 Главного Управления возникла лёгкая паника. Серову пришлось вмешаться. Он представился принцессе, и попытался честно объяснить ситуацию:

– Ваше Высочество, дайте нам немного времени, мы сейчас найдём транспорт, в котором вы не будете привлекать внимания, и отвезём вас туда, где вам понравится. Место, где вы сейчас находитесь – это научно-исследовательский институт и опытный завод, промышленная зона. Гулять тут негде. К тому же, поймите правильно, для местных жителей вы выглядите... я прошу прощения... как очень красивое животное. Могут возникнуть непредвиденные ситуации, если вы меня понимаете...

– Вы имеете в виду, что я могу кого-то напугать? – удивилась принцесса.

– Скорее, кто-то может повести себя неадекватно по отношению к вам.

Он отдал распоряжение, «особисты» забегали, и вскоре подогнали мини-автобус «Юность», с занавешенными окнами. Фиолетовая спутница принцессы на прогулку не рвалась – она была полностью увлечена интереснейшей беседой с Бартини и Фоком. Они уже по десятому разу стирали мел с доски, испещряя её множеством формул. Их беседа, похоже, зашла глубоко в дебри физики, где и заблудилась.

В разгар беготни приехал академик Лебедев, и столкнулся в дверях с принцессой:

– Ох... что это? Единорог?

– Аликорн, к вашим услугам. Селестия, принцесса Эквестрии.

– Э-э... Лебедев... Сергей Алексеевич... очень приятно познакомиться...

Академик никак не ожидал, что на секретном объекте его встретит говорящая рогатая лошадь с крыльями, и в первый момент был в шоке. Ему сунули в руку стакан чая, и он залпом выпил половину.

– Надо было спирта налить, – пошутил Серов.

– Теперь я поняла, какую реакцию вы имели в виду, – принцесса повернулась к Серову и мило улыбнулась. – Видимо, моя внешность для вас так же непривычна, как ваша для меня. В первый момент мы тоже сильно испугались. Знакомьтесь, это моя ученица, Твайлайт Спаркл, принцесса дружбы, – Селестия представила её академику.

Фиолетовая принцесса церемонно шаркнула ножкой и растопырила крылышки.

– Очень рад знакомству, Ваши Высочества... – Лебедев всё ещё не отошёл от лёгкого шока.

– Товарищ Серов, машина для нашей гостьи подана, – доложил Литовченко.

Косыгин, на которого вся эта кутерьма свалилась совершенно неожиданно, в соответствии с протоколом поехал проводить принцессу на прогулку, не прерывая переговоров, уже оказавшихся весьма продуктивными. Пришедший в себя Лебедев, тем временем, рассказал, в чём проблема с пропавшим телефоном Первого секретаря:

– Чтобы дать какую-либо команду на АТР, например, задать задержку в связи, Первый секретарь должен набрать на цифровой клавиатуре телефона личный пароль, который периодически меняется. Пароль передаётся в зашифрованном виде. К нему прибавляется код, который прошит в микросхему постоянной памяти в телефоне. Этот код никто не знает, он генерируется случайным образом в момент прошивки микросхемы. При смене пароля АТР в «ядерном чемоданчике» запоминает пароль и код в виде хэшированного числа... ну, в общем, в зашифрованном виде. Поэтому из памяти АТР этот пароль тоже извлечь невозможно.

– М-да... задали вы нам задачку, – Серов мрачно почесал в затылке.

– Вся система задумана так, чтобы было как можно сложнее её обмануть.

– Оно понятно! Но, похоже, мы сами себя перехитрили... Нужно как-то связаться с Первым секретарём, но как?

---

Возглас Никиты Сергеевича привлёк внимание нескольких пони. К нему подошли Эпплджек, Лира и Старлайт Глиммер.

– У тебя неприятности, сахарок? – бархатный голос рыжей фермерши подействовал на него успокаивающе. – Может, мы сможем чем-то помочь?

– Помочь? Даже не представляю... – Первый секретарь решился прямо рассказать собеседницам причину своего беспокойства, понимая, что если кто-то и сможет ему помочь, то только эти забавные говорящие лошадки. – Когда я спускался в подземный бункер, где стояла опытная установка, я задал задержку связи моего телефона с базовой станцией, потому что в бункере сигнал телефона не проходит. Если я не свяжусь с базовой станцией в установленное время, система безопасности поднимет тревогу, решив, что меня захватили или свергли. Из-за этого может даже начаться гражданская война. У нас ещё есть несколько часов, но потом...

– Ох... ничего себе! – узкие вертикальные зрачки Ирис от удивления стали круглыми. – И как это можно предотвратить?

– Мне надо как-то передать в мой мир сигнал вот с этой штуки, – Хрущёв вытащил из внутреннего кармана свой «телефон Судного Дня». – Проблема в том, что сигнал шифруется очень хитрым способом, как мне объясняли.

– О-о! Какое невероятное электромагическое устройство! А можно мне посмотреть, как оно устроено? – Ирис умоляюще смотрела на Первого секретаря. – Возможно, я смогу вам помочь. У меня есть устройство для радиосвязи.

– Сделайте милость! Если получится – вы меня очень выручите.

Разумеется, в другой ситуации Никита Сергеевич ни за что не передал бы спецтелефон кому-либо постороннему. Но сейчас у него не было другого выхода.

– Только здесь, мне кажется, не самое удобное место для изучения такого сложного прибора. Пойдёмте в замок принцессы Спаркл? – предложила Старлайт. – Там не так шумно, да и вам надо будет где-то остановиться на ночь.

До замка было минут 15 шагом. Вместе с ними отправились Эпплджек и Рэрити. Пинки была занята гостями, Флаттершай вызвалась помочь ей с уборкой, а Рэйнбоу Дэш перебрала пунша и тихо заснула в уголке. Ирис повесила на спину свои тяжёлые сумки с инструментами, и шла рядом с Первым секретарём, пропустив остальных вперёд.

– Вы мне хотели рассказать про этот ваш проект «Ковчег», – напомнил Хрущёв. – Если не передумали, конечно.

– Да, – Ирис говорила очень тихо, почти шептала ему на ухо. – Это было очень давно. Чтобы помочь расам пони осваивать новые земли, десять тысячелетий назад был запущен проект «Безопасный мир». Примерно через сто лет учёные создали нас. Искусственно выведенный гибрид земных пони, единорогов и ещё одной, вымершей сейчас расы – гексагондрагонов. Изначально гибриды были задуманы как боевые единицы, оружие, обладающее разумом, но лишённое свободы воли, запрограммированное на подчинение.

– Что-то вроде универсальных солдат? – уточнил Никита Сергеевич.

– Можно и так сказать... Но что-то у учёных пошло не так, и с какого-то момента боевые единицы обрели свободу воли и способность самостоятельно размножаться. Возможно, кто-то внёс изменения в программу, собиравшую генетический код боевых единиц. Мы вдруг осознали себя. Те, кто обладал свободой воли, назвали себя «эквиридо» – «свободные».

Вначале это никому не мешало. Несколько столетий учёные пытались разобраться, почему так получилось, и какую пользу можно из этого извлечь. Тем временем среди нас тоже начали появляться свои учёные, инженеры, врачи. Мы разделились на 7 Кланов, по числу основных профессий, и стали ещё одним, полноценным народом пони. Но вскоре начался Великий Катаклизм, когда из Тартара вырвались создания Хаоса. В попытках отразить и остановить их натиск погибли сотни тысяч «боевых единиц» и «свободных». Следы тех боёв до сих пор ещё видны в Кристальных горах. Тогда орды Хаоса удалось остановить, но война на этом не закончилась.

У нас неожиданно началась эпидемия безумия. Кланы начали враждовать между собой. Одни боевые единицы нападали на других. Безумие охватило не всех, но многих. Наши учёные поняли, что для сохранения вида необходимо принимать срочные меры.

Тогда биолог по имени Санфлауэр собрала сохранивших рассудок специалистов из разных кланов, и мы ушли в подземный комплекс, где смонтировали систему жизнеобеспечения, криокамеры, и хранилище генофонда. Решено было лечь в анабиоз и переждать, пока эпидемия утихнет сама собой. Проект получил название «Ковчег».

Но что-то в программе дало сбой, и вместо ста лет мы проспали более семи тысяч восьмисот лет. Я – одна из выживших.

– Невероятно, – так же тихо прошептал Первый секретарь. – У вас были такие технологии?

– Да. Тогда пони были очень развитой расой. То, что я вижу сейчас – бледная тень того, что было, – с горечью констатировала Ирис. – Например, мы научились записывать сознание пони в машины для хранения данных, и пересаживать сознание в другое тело. У каждого из нас есть комплект артефактов и ограничитель, управляющий моторикой тела в случае, если основное сознание отключится. В памяти ограничителя записана вторая, резервная личность, из библиотеки.

Все когда-либо жившие эквиридо записали свои личности в дата-центр проекта «Древо», а оттуда наши операторы скопировали их в дата-центр нашего «Ковчега».

– Что-о? Невероятно!! Ох, Ирис, как жаль, что я не встретил вас на пару лет раньше! Мы потеряли очень умного и талантливого человека, великого учёного и мудрого организатора. Он умер от болезни сосудов. С вашими технологиями мы могли бы его спасти.

– Возможно... – она задумалась. – Не знаю, смогли бы мы переписать его сознание и память в другое тело, либо вылечить его собственное тело. Вы всё же очень сильно отличаетесь от нас. Но мы могли бы сохранить его знания и опыт.

– Вот это да! – Никита Сергеевич был потрясён. – Выходит, вы намного обогнали нас!

– Уже нет, – с горечью ответила Ирис.

– И сколько вас всего, выживших?

– Тысяча сто девяносто семь. Три криокамеры отказали, – отведя взгляд в сторону, ответила Ирис. – И ещё много генетического материала в хранилище. Хватит на несколько десятков тысяч жеребят. От анабиоза проснулись пока не все, потому что нам нечем их кормить. К сожалению, среди погибших оказалась глава нашего проекта, доктор Санфлауэр. Теперь я заняла её место, как старшая по должности.

– И что вы намерены делать? – спросил Хрущёв.

– Ещё не придумала... Наверное, будем понемногу будить остальных, начиная с врачей. Проснувшиеся очень слабы, им нужен примерно месяц, чтобы восстановить форму, под присмотром врача. Сейчас мы разбудили лишь нескольких техников и медиков, чтобы проверить все системы и подготовить остальных к пробуждению.

– Вам понадобится помощь. Вы не думали обратиться к властям?

– Думала. Но мне немного страшно... – ответила Ирис. – От меня сейчас зависит будущее нашего народа. Я не знаю, как отреагируют сёстры-принцессы, когда узнают, что в их владениях появился целый отряд пришельцев из далёкого прошлого, о которых все и думать забыли.

Я не нашла упоминаний о нас ни в одном здешнем учебнике. Все они начинаются примерно с таких слов: «Вначале был кровавый Хаос, в котором жили предки пони, и каждый день их жизни был наполнен страданием, и Дискорд был властителем и средоточием сего Хаоса...». О цивилизации, которая была до прихода Волны Хаоса, здесь никто не помнит. Что, если они просто пошлют Гвардию, чтобы раз и навсегда избавиться от нас?

– Насколько я понял Эпплджек и остальных, здешние правительницы добры и отзывчивы, – заметил Никита Сергеевич. – Хотя, конечно, я вас понимаю, на ваших плечах сейчас очень большая ответственность. Рисковать будущим своего народа – я бы тоже не решился. Хотел бы я вам помочь, но, пока наши учёные не откроют проход, и я не смогу вернуться домой – от меня тоже мало толку.

За разговором они подошли к замку. Старлайт магией открыла тяжёлую дверь. Никита Сергеевич с интересом рассматривал величественные высокие интерьеры. Ученица принцессы провела их в зал, где вокруг круглого стола стояли 6 каменных тронов с высокими спинками.

– Вот тут вам будет удобнее, располагайтесь. Вам что-нибудь нужно для работы?

– Бумага или пергамент, побольше, перо с чернилами или карандаш, – попросила Ирис.

Старлайт принесла бумагу и карандаш, Хрущёв выложил на стол телефон. Ирис коснулась его стилусом, и в воздухе засияла увеличенная схема «внутренностей» прибора.

– Ух ты, какая интересная магия! – Старлайт, Эпплджек и Рэрити с интересом разглядывали светящееся объёмное изображение, висящее над столом.

– Там внутри, по-моему, вот в этой штуке, зашифрован серийный номер прибора, – Хрущёв указал на одну из микросхем на плате. – Мне наши специалисты объясняли и всё показывали, правда, я большую часть не понял, но тыкали они вот в этот квадратик.

– Какая тонкая работа! – восхитилась Ирис, сфокусировав магию стилуса на микросхеме. – Это тоже своего рода магический кристалл. Только в нём впечатано сложнейшее заклинание, выраженное математическим образом. Вот, видите, эти проволочки целы, и магия проходит их свободно, а такие же проволочки рядом пережжены сильной электрической магией.

– Точно, мне так и объясняли, насчёт проволочек! – вспомнил Никита Сергеевич. – Ирис, зарисуйте их, или запишите в виде нулей и единиц. Единица — целая проволочка, ноль – сгоревшая.

Ирис начала записывать длинную последовательность нулей и единиц, вскоре исписав половину бумажного листа.

– Вот. Это – содержимое того кристалла, если записать его цифрами. Теперь его надо как-то переправить вашим учёным.

– Э-э... Вообще-то, у принцессы Спаркл есть магическое зеркало, через которое она и я ходили в мир людей... – неуверенно произнесла Старлайт. – Но люди в том мире выглядели иначе, чем вы, – она посмотрела на Первого секретаря, пытаясь понять, что не так.

– Возможно, вы ходили в другую страну или в другое время? – предположил Хрущёв, убирая телефон и бумагу в карман.

– Может быть...

Принцесса Ночи

Под грустное мычание, под бодрое рычание,
Под дружеское ржание рождается на свет
Большой секрет для маленькой,
Для маленькой такой компании,
Для скромной такой компании
Огромный такой секрет.
(с) детская песенка

За окнами замка в сгустившейся ночной тьме полыхнула белая вспышка. В холле послышались шаги, двери зала распахнулись, и вошла высокая, тёмно-синяя лошадка с крыльями и длинным прямым рогом. Её синие грива и хвост искрились светом звёзд.

– Принцесса Луна! – все лошадки вскочили и склонились перед ней.

Ирис инстинктивно закрылась плащом, подтянула хвост и прикрыла ноги, увешанные артефактами. Если бы не драконий хвост, с накладным прямым рогом и в платке она могла на первый взгляд сойти за высокую единорожку, вроде Флёр де Лис, только более плотного сложения.

– ПИСЬМО ВАШЕ НАШЛИ МЫ СРАЗУ ПОСЛЕ НАШЕГО ПРОБУЖДЕНИЯ, И ПРИБЫЛИ ПОСМОТРЕТЬ НА ПРИШЕЛЬЦА СТРАННОГО!

Принцесса рявкнула круче, чем матёрый фельдфебель, так, что Никита Сергеевич инстинктивно зажал уши. Акустика в замке была что надо, как в хорошем концертном зале, что ещё более усиливало эффект.

– Принцесса, пожалуйста! Немного потише! – попросила Эпплджек.

– Ох, опять МЫ перестарались, – принцесса даже слегка смутилась. – Не пугайтесь, мои дорогие подданные...

Пони успокоились и снова расселись вокруг стола. Принцесса с интересом разглядывала Первого секретаря:

– Так это тебя подданные НАШИ именовали «человеком»? Странен вид твой, и необычен, на взгляд НАШ, но не опасен, ибо нет в тебе магии... Кто ты, и зачем прибыл в королевство НАШЕ?

– Моё имя – Никита. Чтобы попроще, я – правитель большой страны в своём мире, она называется Советский Союз. – ответил Никита Сергеевич. – Моя должность называется Первый секретарь. Правление у нас подобно вашему городу Сталлионград, о котором мне тут уже рассказали. Я оказался в вашем замечательном мире в результате случайной ошибки наших учёных. Мне надо бы поскорее вернуться обратно. Или, хотя бы, послать сообщение в свой мир, чтобы учёные знали, где меня искать.

– Вот как? То есть, равен ты НАМ по положению? Хорошо ли приняли тебя подданные НАШИ? – принцесса прошла вокруг стола и уселась на свободный трон.

– Они мне очень помогли, благодарю вас, Ваше Высочество, – ответил Хрущёв.

– Сестра НАША, принцесса Селестия, могла бы отправить тебя обратно. Но она вместе с принцессой Твайлайт отбыла сюда ещё днём. Почему не обратились вы к ней?

– Э-э... Её тут не было, принцесса... – пробормотала Старлайт.

– КАК – НЕ БЫЛО? – снова рявкнула принцесса, выходя на режим. – Ох, простите... А Твайлайт Спаркл?

– Она уехала утренним поездом в Кантерлот, и больше мы её не видели. Поезда весь день не ходили из-за аварии...

– Селестия и Твайлайт пропали? – изумилась принцесса. – Вот это поворот...

Она вдруг вскочила, раскинула крылья и взмыла в воздух, зависнув над столом. Её тёмно-синий окрас вдруг сменился антрацитово-чёрным, глаза вспыхнули бирюзовым огнём, и принцесса от души рявкнула своим трубным фельдфебельским голосом:

– УЗРИТЕ ЖЕ МОГУЩЕСТВО НАЙТМЭР МУН!!! И ДА НАСТАНЕТ ВЕЧНАЯ НОЧЬ!!!

Все замерли... Принцесса загоготала демоническим смехом и принялась носиться в воздухе по кругу. Кто-то пискнул. Поток воздуха от её крыльев смёл со стола несколько листов бумаги, они разлетелись по всему залу.

Принцесса вернула себе тёмно-синюю окраску и снова приземлилась на трон:

– Да ладно вам, девочки, МЫ пошутили...

– Принцесса, какого сена, хватит уже таких шуточек! – возмутилась Эпплджек. – Мы тут чуть не описались… Это уже не смешно! Что о нас гость подумает!

– Ой, ну ладно, ну простите, не удержалась, – Госпожа Ночи закрыла мордочку копытцем и захихикала. – Уж очень момент был подходящий.

– И часто вы так шутите, принцесса? – спросил Хрущёв. – Я, грешным делом, тоже люблю потроллить, но не своих же граждан! Противника – это сам бог велел, как говорится...

– Потроллить, говорите? Какой интересный термин, – принцесса хихикнула, как расшалившаяся школьница. – Надо запомнить... Нет, правда, Селестия и Твайлайт не появлялись?

– Нет, с того момента, как Твай уехала утром, мы их не видели, – ответила Рэрити. – Я бы не пропустила появление принцессы, окна моего бутика выходят на городскую площадь, а больше тут приземляться и негде. Если бы они телепортировались ко входу в замок, её бы увидела Старлайт.

– Я их не видела, – Старлайт всё ещё дрожала.

– Я была в саду, вместе с Флаттершай, и слышала какой-то хлопок, – вспомнила Эпплджек. – Мы побежали на звук, и нашли нашего гостя Никиту, он упал в стог сена, к счастью.

– Простите... а не могло ли получиться так, что принцессы Селестия и Твайлайт Спаркл оказались в вашем мире, тогда как вы, Никита, попали в наш? – предположила Старлайт.

– Гм... Не исключено... – Хрущёв задумчиво почесал лысину.

– Может быть, увидели они проход в ваш мир, и заглянуть решили туда? – задумчиво произнесла ночная принцесса. – О, МЫ придумали. Попробуем МЫ полетать в ноосфере и послушать сны. Если сумеем МЫ найти сон Селестии или Твайлайт, то сумеем найти и их самих.

Она встала, и тут заметила съёжившуюся на соседнем троне Ирис, изо всех сил старавшуюся быть незаметной. Плащ, которым она укрывалась, сполз от ветра, поднятого крыльями принцессы, когда та закатила своё представление.

– КАКОГО ДИСКОРДА?!! ОТКУДА ТЫ, И ЧТО ДЕЛАЕШЬ ЗДЕСЬ, ДЕМИКОРН?

– Э-э-э… чё? Принцесса, вы о чём вообще? – спросила Ирис.

– Принцесса, у неё же рог как у обычного единорога…не кривой и не окованный сталью... – вступилась за неё Эпплджек.

– НЕ ПРИТВОРЯЙСЯ! ПРЕДМЕТЫ НА НОГАХ ТВОИХ ВЫДАЮТ СУЩНОСТЬ ТВОЮ! ТЫ НЕ ЗАЛОГ ДОГОВОРА! КТО ТЫ И ЗАЧЕМ ТЫ ЗДЕСЬ?

Принцесса говорила громко, строго, но угрозы в её интонациях не чувствовалось.

– Э-э… какой залог? Какого ещё договора? Принцесса, я знать не знаю ни про какие залоги и договоры…

Хрущёв видел, что Ирис действительно озадачена.

– Договора, заключенного между сестрой НАШЕЙ Селестией, аликорнами стихий, магом Старсвирлом Бородатым, и вашей богиней, Алой Луной, что зовёте вы Алым Мастером, – принцесса немного убавила звук. – Как звать тебя, демикорн?

– Меня зовут Ирис. Не понимаю. Какая ещё богиня? Что ещё за бородатый? Кто все эти пони? Почему ты зовёшь меня «демикорном»? – Ирис хлопала глазами, не понимая, о чём речь. – Мы называли себя «Эквиридо» или Кланами Свободных...

– Простите, принцесса, кажется, я знаю, в чём дело, – произнёс Хрущёв. – Ирис говорила мне, что она была заморожена более семи тысяч лет. А когда был заключён тот самый договор?

– Позже, намного позже… А! Вот оно что… Теперь понятно, – Госпожа Ночи начала догадываться, в чём дело. – Название «демикорны» было дано их народу Алой Луной, богиней, которой они поклонялись. Ежели заснула она до её появления, то понятно, почему она ничего не знает ни о богине, ни о договоре.

– Это из какой же бездны времени ты пришла, Ирис? – изумилась Старлайт.

– Мы ушли в анабиоз задолго до Дискорда.

– До правления Дискорда? Ничего себе! – присвистнула Эпплджек.

– Это было в период Хаоса, – ответила принцесса Луна. – Сильнейший маг старой Эквестрии, Старсвирл Бородатый, решил собрать всех, кто мог дать отпор Дискорду и силам Хаоса, следовавшим за ним. Большинство магов были бессильны против этого противника. Старсвирл вовлёк в свой союз Аликорнов Стихий, в том числе нас, двух тогда ещё молодых принцесс, пытавшихся защитить народы пони от наступающего хаоса. Но мы нуждались в союзниках, и союзники таковые нашлись. Грозный и мудрый народ демикорнов, живущий в неприступных подземных крепостях Северных гор, наследники великого знания, цивилизации, существовавшей до прихода Хаоса. Их богоподобная предводительница, Алая Луна, сосредоточила в себе невероятную силу магии, и щедро делилась ею со своим народом. Но демикорны использовали магию не сами по себе, как единороги или аликорны, а посредством множества магических артефактов, вроде тех, что надеты на тебе, Ирис.

Богиня народа демикорнов согласилась выступить против Дискорда и сил Хаоса вместе с народами пони. Она поставила лишь одно, очень странное условие – жизнь и безопасность всего одного жеребёнка из многих. Мы выполнили это условие, хотя для нашей сестры Селестии оказалось неприятной неожиданностью увидеть эту кобылку в Тронном зале дворца в Кантерлоте. Сейчас она – официальный артефактор Эквестрии, она много путешествует, разыскивая артефакты, сохранившиеся после её народа.

– Ети-ить... – обомлела Эпплджек. – Это сколько же ей лет? А выглядит как наливное яблочко...

– Боевые единицы создавались с расчётом на долгую жизнь, – пояснила Ирис. – Хотя и не были бессмертны.

– Слышали МЫ, что их богиня даровала бессмертие детям своим, – рассказала Луна. – Не умирали они своей смертью, ибо её магия текла в их телах. Но могли пасть в битве. Возможно такоже, что её жилище попало под заклинание короля Сомбры, и вернулось вместе с Кристальной Империей.

– И куда же делся народ демикорнов? – спросила Старлайт Глиммер. – И почему в исторических хрониках нет никаких упоминаний о них?

– В борьбе с Хаосом погибли многие, – ответила принцесса. – Те, что уцелели, пали позже, когда войска злобного короля Сомбры штурмовали подгорные крепости демикорнов, чтобы добраться до артефактов, дававших могущество. Демикорны были великими воинами. Видели МЫ, аки всего один из них разметал целый отряд боевых магов Сомбры. Два десятка единорогов разлетелись, аки кегли, когда он упал на них с неба. Половина остались лежать мёртвыми там, где упали, и им ещё повезло, понеже демикорн разорвал в клочья остальных, кто пытался ему противостоять.

– Упал с неба? Они что, летали, как вы или ваши пегасы? – спросил Хрущёв.

– Ты не знал? Твоя новая подруга довольно скрытная, ты не находишь? – усмехнулась Луна.

– Ну... мы только что познакомились. Я тоже далеко не всё успел рассказать, что хотел, – ответил Первый секретарь.

– Демикорн, значит... Мне нравится это название, – Ирис улыбнулась, но её узкие вертикальные зрачки смотрели по-прежнему недоверчиво и сосредоточенно.

– НАШ совет тебе, демикорн. МЫ уважаем память народа Алой, но сестра НАША опасается вас, зная, каковы демикорны в бою. Это по её приказу все упоминания народа вашего удалены из всех исторических хроник, – пояснила принцесса.

– Но почему – удалены? – изумилась Старлайт. – Что такого ужасного они натворили?

– На памяти НАШЕЙ – ничего плохого, напротив, последняя горстка демикорнов героически сражалась с армией Сомбры, – ответила принцесса. – Сокрыты для НАС истинные побуждения сестры нашей. Дело, по мнению НАШЕМУ, в том, что с давних времён по всей Эквестрии сохранилось множество руин древних городов и храмов, в которых попадаются очень опасные артефакты. Десятки авантюристов, вроде известного вам доктора Кабаллеро, разыскивают их и продают через многочисленные антикварные лавки кому попало.

Недавний случай с амулетом Аликорна тому подтверждение. Хотя, как мне сообщили, его нейтрализовала и разобрала на части Диксди Дуо, королевский артефактор, она же Залог Договора.

Полагаем МЫ, что сестра наша Селестия, зная, что археологи в первую очередь ищут в библиотеках, укрыть хотела некоторые знания, дабы обезопасить народ наш. Разбираться же с опасными артефактами поручено Ордену Магов, там есть специалисты надлежащего уровня.

– Артефакты, сделанные эквиридо, не могут быть использованы никем, кроме них, так как делаются индивидуально, с учётом особенностей носителя, – заверила Ирис. – Речь, наверное, о ещё более древних предметах, наследии той цивилизации, что существовала до Катаклизма...

– Так эт' получается ваще с больной головы на здоровую! – возмутилась Эпплджек.

– О временах до Великого Катаклизма упоминаний почти не сохранилось, – пояснила Луна. – Поэтому, МЫ полагаем, сестра и повелела убрать из общего доступа упоминания о демикорнах, чтобы сведения сии не привлекали беспринципных грабителей могил. Иначе катастрофы, подобные той, что произошла четыре года назад в Некрополе на границе с Кристальной Империей, могут повторяться и дальше. Там огромный древний механизм, случайно пробуждённый археологами, внезапно заработал и разнёс всю долину, хорошо ещё – ненаселённую.

(см. «Артефактор Эквестрии. Диксди» гл. 18 https://ponyfiction.org/story/4531/chapter/18/)

– Об этом я не слышала, это случилось до нашего пробуждения, – заметила Ирис. – В общем, я могу понять беспокойство Её Высочества Селестии.

– Лучше не попадайся на глаза ей, дабы она, испугавшись, не приняла решения, о котором пожалеет и она сама, и многие, многие пони... – посоветовала принцесса.

– И куда же мне идти, Ваше Высочество? – спросила Ирис. – Я тихо и незаметно работаю на железной дороге, стараясь приносить пользу Эквестрии. Мы хотим просто жить, никому не мешая, делать что-то полезное...

– МЫ? СКОЛЬКО ВАС? – обеспокоенно спросила Луна. – ТЫ НЕ ОДНА?

– Нет... нас более тысячи, – ответила Ирис.

– ЧТО-О?!! ТЫСЯЧА? ТЫСЯЧА ДЕМИКОРНОВ? – принцесса явно не ожидала подобного сюрприза, и, похоже, не слишком ему обрадовалась.

– Э-э... да что такого, принцесса? – спросила Эпплджек.

– Ты не понимаешь, дитя моё... Тысяча демикорнов способна пройти всю Эквестрию, завалив страну трупами. Гвардия их не остановит, они пройдут сквозь неё, аки раскалённый клинок сквозь масло. Тысяча... – по её интонациям чувствовалось, что Госпожа Ночи была в затруднительном положении.

– Принцесса, мы не собираемся ни с кем воевать! – твёрдо заявила Ирис. – Мы с таким трудом выжили! Мы хотим сохранить свой народ! Это было нашей целью. Зачем нам ещё одна война?

– Хорошо, ежели так... Но опасаемся МЫ, что ежели об этом узнает Селестия... – принцесса Ночи не договорила, её даже слегка передёрнуло. ... – МЫ постараемся её отговорить, но гарантий я дать не могу... Когда Диксди Дуо, Залог Договора, пришла во дворец... Неприятно НАМ говорить подобное, но сестра наша повела себя недостойно. До сих пор стыдно НАМ за неё, и ей самой было потом стыдно. С той поры она сделала для себя выводы, сейчас она ведёт себя иначе, спокойнее. Но кто знает, что будет, ежели узнает она о тысяче пробудившихся демикорнов?

(см. "Осколок прошлого. Диксди" гл. 13 https://ponyfiction.org/story/1321/chapter/13/)

– Принцесса! Дайте нам немного времени, хотя бы полгода! – попросила Ирис. – Мы разбудим остальных спящих и уйдём, далеко за границы Эквестрии, туда, где нас никто не знает! Мы не хотим воевать с вами, мы хотим жить!

Госпожа Ночи посмотрела на неё долгим взглядом.

– Хорошо. МЫ верим тебе, демикорн. МЫ уважаем героическую память народа вашего, и вашей богини. Нет речи об изгнании вашем, но сестра НАША, узнав о вас, может отреагировать... излишне резко. МЫ попытаемся уговорить сестру не торопиться с выводами и дать тебе время. Ежели будет она НАС слушать...

Сейчас обещали МЫ помочь сему достойному властителю вернуться домой. Что МЫ должны передать через сон, какое известие для ваших подданных? – принцесса внимательно смотрела на Первого секретаря.

Никита Сергеевич достал бумагу, что написала ему Ирис.

– Передайте, пожалуйста, что со мной всё в порядке, сообщите, где я нахожусь. Хорошо бы ещё передать вот это – он нацарапал на листке с нолями и единицами свой цифровой пароль – поменять его ему ничего не стоило.

– Что значит цифирь сия? Шифр?

– Да, можно и так сказать, – он вытащил из кармана телефон и показал принцессе. – Это код, записанный внутри этого устройства. Он поможет временно отключить его, чтобы избежать много большей беды, возможно, даже войны.

– Вот оно что... Хорошо, МЫ постараемся найти в потоках ноосферы сон сестры НАШЕЙ и передать сие послание через неё, – Луна величаво склонила голову. – О-ох, вот ведь напасть... Сестра пропала, теперь ещё и вся бумажная волокита, с коей она обычно возится, свалится на бедную НАШУ голову... Обычно этой мутью занимается Селестия...

– Много бумаг накопилось? Так поручите секретарям и министрам разобраться?

– То свитки, уже прошедшие все инстанции, и предназначенные для высочайшего утверждения, – вздохнула принцесса. – Вот такая стопка в её кабинете, – она показала копытцем высоту примерно в полметра. – А МЫ даже не представляем, аки подступиться к оным...

– Гм... Не сочтите, что лезу не в своё дело, но я опытный бюрократ, и имею представление, как организовать работу с документами. Возможно, я мог бы в чём-то помочь Вам? – предложил Никита Сергеевич. – Это меньшее, что я могу для вас сделать. Конфиденциальные бумаги можете мне не показывать, обычно их намного меньше, чем остальной рутины. Если вы дадите мне пару секретарей или референтов, чтобы разобраться с вашей письменностью, я мог бы...

– О... Это так любезно, – принцесса просияла. – МЫ ничего не понимаем в этой проклятой бюрократии. С удовольствием примем помощь твою. Будь же НАШИМ гостем завтра утром. На рассвете МЫ залетим сюда, дабы забрать тебя в Кантерлот. Сейчас же отдохни, ибо день завтрашний будет нелёгок.

Они вышли из замка. Никита Сергеевич окинул взглядом ночное небо, с сияющими россыпями звёзд и узким серпиком луны. Облаков не было, лишь в стороне, на небольшой высоте над городком висел облачный дом Рэйнбоу Дэш.

– Красота-то какая, – выдохнул Хрущёв, любуясь чистейшим звёздным небом.

– О, тебе нравится НАША ночь? – судя по её тону, принцесса была очень довольна.

– Она великолепна. Звёзды как бриллианты, рассыпанные по бархату.

– Разве в твоём мире ночь не так же красива? – удивилась аликорн.

– У нас, в городах, звёзд не видно из-за городского освещения, – пояснил Никита Сергеевич. – Чтобы разглядеть звёзды, нужно отъехать далеко в сельскую местность. Управлять облаками и погодой мы не умеем, поэтому облака часто закрывают звёзды.

– МЫ понимаем. Приятно встретить друга, что столь высоко ценит красоту Ночи, – улыбнулась принцесса. – Увидимся утром!

– До завтра, Ваше Высочество!

Принцесса взмахнула крыльями, и взвилась в небо, растаяв в ночной тьме. Первый секретарь вернулся в замок, где Ирис тоже готовилась отправиться в обратный путь. Она продиктовала Никите Сергеевичу радиочастоты:

– Мы будем ждать вашего сигнала ежедневно, на рассвете, в полдень и на закате, в течение часа. Наш позывной будет... скажем... «Долина». А ваш?

– Наш? Гм... Ну... пусть будет «Озеро».

– Договорились, – кивнула Ирис.

– Э-э... Ирис... – Хрущёв слегка замялся.

– Да?

– Я тут подумал... Если вдруг окажется, что вашему народу здесь не рады, мы, люди, с удовольствием примем вас у себя. Тем более, с вашими-то знаниями и технологиями.

– Оу! – она заинтересованно взглянула на Первого секретаря. – А мы вас не стесним? Ведь в скором времени нас станет много больше...

– Ирис, дорогая, в нашей стране живёт 220 миллионов человек, – усмехнулся Никита Сергеевич. – Вы думаете, нам будут лишними 50-100 тысяч умных и смелых демикорнов? Да мы вам отдельный город выделим, если потребуется. Или даже национальную автономию. У нас страна большая, народов в ней живёт не одна сотня.

– Ух ты! 220 миллионов! Так у вас целая Империя?

– Бывшая. Теперь у нас народовластие.

– Вот это да... Вы правда нас примете?

– Конечно. Правда, даром кормить не станем, – Первый секретарь улыбнулся. – У нас правило: «Кто не работает – тот не ест».

– Очень разумное правило, – кивнула Ирис. – Я всеми копытами «за»! Не, серьёзно, я постараюсь уговорить всех наших. Только вы нас не обманите?

– Сначала мне надо найти способ вернуться домой, – твёрдо ответил Хрущёв. – И если это получится, Советский Союз предоставит вашему народу возможность спокойно жить и работать.

– Договорились! – торжествующе ответила демикорн. – Тогда... мне пора. Надо предупредить остальных. Мы пока не станем будить всех, пока ваши учёные не найдут возможность создать устойчивый проход. Поэтому будем ждать вашего сигнала по радио.

Старлайт предложила ей переночевать в замке, но инженер отказалась:

– Завтра мне надо быть на работе, отчитаться о ремонте сегодняшнего паровоза.

Никита Сергеевич и Эпплджек вышли из замка, проводить её, пока Старлайт и Рэрити готовили Первому секретарю гостевую комнату.

– Теперь я пойду, как раз успею на ночной поезд. Очень рада была познакомиться с вами.

– Я тоже, Ирис. Надеюсь, мы с вами ещё увидимся, – ответил Хрущёв.

– Никто никуда не пойдёт! – раздался резкий голос из темноты. – Всем стоять на месте!

Небесная прогулка

Принцесса Селестия с наслаждением работала крыльями, купаясь в голубом небе другого мира. Дышалось здесь не так, как дома, чувствовалось, что кислорода в воздухе поменьше. Пегасы, наверняка, здесь уставали бы быстрее, но аликорну с её могучей магией, это не мешало. Тем более, что она пропустила сегодняшнее занятие фитнесом, которым её заставила заняться сестра, заявив, что для богини она слишком растолстела. Селестия пыталась поначалу увиливать и отнекиваться, но после одного позорного провала, когда она застряла в живой изгороди, не сумев её перепрыгнуть, принцесса была вынуждена согласиться, что её «державный круп», как выразилась Её Ехидство принцесса Луна, и впрямь нуждается в физкультуре.

Вначале было тяжело. Магия требовала восполнения сил, и наиприятнейшим способом их восполнить, были жиры и углеводы, то есть – тортик. А тут к магическим добавились ещё и физические нагрузки. Однако постепенно принцесса втянулась, привыкла, и теперь тело само просило тренировок. Она уже сбросила несколько фунтов, но массивные мышцы не нарастила, и теперь выглядела похудевшей и стройной.

Её милейший собеседник, Алексей Николаевич, оказавшийся невероятно обходительным для столь необычного существа, вначале отговаривал её от идеи полетать:

– Принцесса, это опасно. А вдруг вы заблудитесь? Вы же здесь впервые.

Но ей удалось его уговорить, и Косыгин согласился, лишь попросив не летать над городом, не подниматься высоко, и не залетать в зону аэропорта:

– Не надо нервировать наших военных, кто их знает, как они отреагируют, увидев вас на радаре. Могут принять за вражеского разведчика и выстрелить. Или вы попадётесь на пути рейсового самолёта.

Принцесса, пустив в ход всё своё обаяние, сумела его уговорить, и теперь любовалась с высоты нескольких сотен метров грандиозной панорамой гигантского человеческого города, разделённого извивающейся сверкающей лентой реки. Этот город ничуть не походил на Кантерлот, прилепившийся к склону горы. Но он был по-своему прекрасен, своими семью остроконечными белокаменными башнями, и древней красной крепостью в центре, на меньших, но не менее красивых башнях которой сияли просвечиваемые солнечными лучами алые пятиконечные звёзды. Она заметила ещё одну башню, строящуюся, как ей показалось, прямо посреди широкой улицы. Это показалось ей странным решением, и она решила расспросить об этом подробнее.

Налюбовавшись городом, она заскользила над разбросанными внизу тут и там деревнями, застроенными характерными для здешних мест бревенчатыми или обшитыми досками домами в три окна. Ей хотелось пообщаться с местными жителями, и вскоре она увидела троих, устроившихся на небольшом пригорке, расстелив что-то вроде скатерти. Внизу, посреди поля, тарахтела оставленная ими повозка... или машина... в общем, что-то на четырёх колёсах, два из них были большими, ещё два – поменьше. Люди были явно увлечены беседой, и не обратили внимания на принцессу, когда она приземлилась вдалеке, и подошла по земле к тарахтящему трактору.

Селестия обошла вокруг машины, с интересом разглядывая её, немного покривилась от резкого запаха, и поднялась на холм.

– Здравствуйте, уважаемые, – вежливо обратилась она к людям, не доходя до них нескольких шагов.

– Б..я... Ети его мать... Федот... Ты где водку брал? Мне уже говорящие рогатые лошади мерещатся!

– Э-э... Васёк... Я её тоже вижу... Б..я... И ведь выпили-то всего-ничего...

– И я... – произнёс третий.

– Уверяю вас, я вполне реальна, – Селестия мило улыбнулась.

– Ох, б...я! Сгинь! Сгинь, нечистая!

– Всё, ребята... Бросаю пить! Чтоб я ещё раз эту гадость в рот взял! Привидится же такое...

– Бежим!

Все трое, побросав недоеденную закусь и даже остатки водки, вскочили, и неуклюже бросились бежать, бросив работающий трактор посреди поля.

– Странные они какие-то...

Принцесса не стала их догонять, вспомнив о предупреждении, что на неё могут среагировать неадекватно. Она расправила крылья и снова поднялась в воздух. После нескольких минут полёта она увидела двух детей, идущих по тропинке через соседнее поле. У них за спинами Селестия разглядела что-то похожее на седельные сумки, и решила, что дети возвращаются из школы. Ей стало интересно посмотреть поближе на человеческих детей и проверить, как они на неё отреагируют. Принцесса не пыталась читать мысли, но тонко чувствовала общую эмоциональную атмосферу вокруг себя. В первый момент после их появления в этом мире она ощущала удивление и страх. Затем, когда ситуация мирно разрешилась, страх у окружающих уступил место любопытству и искреннему желанию подружиться. Это не могло не радовать столь мирное и доброжелательное существо, как аликорн.

На переговорах она общалась со вторым лицом этого, несомненно, очень большого и мощного государства, и ощущала его доброжелательный интерес, стремление договориться и извлечь максимум обоюдной пользы из внезапно состоявшегося контакта.

Эти трое местных жителей, сбежавшие от неё, удивили принцессу. Она не почувствовала в них интереса или желания познакомиться, только беспричинный страх. Её ещё ни разу не принимали за алкогольную галлюцинацию. Принцесса была удивлена и слегка обижена, но понимала, что её вид был непривычен для местных. Чтобы не пугать детей, она приземлилась подальше от них, наложила на себя оптическую иллюзию, чтобы спрятать радужную гриву, хвост и рог, и неторопливо пошла через поле, рассчитав направление и скорость так, чтобы пересечься с детьми.

– Ой, смотри, какая лошадка красивая! – девочка подёргала мальчика за руку.

– Маленькая какая-то лошадь, – мальчик с интересом разглядывал принцессу. – Но не жеребёнок, даже не стригунок (годовалый жеребёнок, которому принято остригать гриву), взрослая. И правда, красивая.

– А какой она породы? – не отставала девочка.

– Да кто её знает, я в их породах не разбираюсь, – пожал плечами мальчик. – Просто лошадь белая...

– Здравствуйте, дети, – сказала принцесса, когда они подошли на несколько шагов.

– Ой! Кто здесь?! – дети остановились и принялись испуганно озираться, видимо, думая, что кто-то прячется в высокой пшенице.

– Никого, – ответила Селестия. – Только я.

– Пашка... – упавшим голоском пробормотала девочка. – Эта лошадка говорящая...

– Да ладно! Таких не бывает! – с детской убеждённостью ответил мальчик.

– Бывает. Только не здесь. Я из очень-очень далёкой страны, – сказала принцесса.

– Ой... Ты правда говоришь? – парнишка, наконец, мысленно связал её слова и артикуляцию губ. – Офигеть...

– А что ты здесь делаешь?

Девочки обычно любят лошадей, и эта не была исключением. Она тут же освоилась и приняла «говорящую лошадку из далёкой страны» как должное. В отличие от мальчишки, который явно был в замешательстве.

– Я здесь... с рабочим визитом, – принцесса улыбнулась, вспомнив обстоятельства, при которых она попала в этот невероятный мир.

– С визитом? – теперь уже спросил мальчик. – Ты что, какая-то важная лошадь?

– Вроде того. Меня зовут Селестия, я – принцесса Эквестрии, и я не лошадь, а аликорн. Смотри.

Она сняла иллюзию, и слегка раздвинула крылья. Её грива только что спокойно лежавшая белой волной на шее, и хвост, болтавшийся как у обычной лошади, вдруг превратились в невесомые радужные облака.

– Ух ты!!! – восторженно выдохнула девочка, глядя на её длинный рог и крылья. – Волшебство...

– Офигеть, – произнёс мальчик. – Как вы это делаете?

– Это действительно магия, мой дорогой.

– Да ладно! Магия... Колдунов не бывает! Это всё предрассудки, – уверенно заявил мальчик. – Но у вас правда здорово получается. Можно в цирке выступать!

– Ох, мой милый, знал бы ты, в каком политическом цирке мне приходится выступать вот уже тысячу лет подряд, – вздохнула Селестия.

– Тысячу лет? – изумилась девочка.

– Аликорны живут очень-очень долго, – пояснила принцесса. – Магия не даёт нам стареть.

– И вы настоящая принцесса? – недоверчиво спросил мальчик. – А что вы тут делаете посреди поля?

– Устала от переговоров и попросилась немного отдохнуть и полетать. Увидела вас и приземлилась.

– От переговоров? С кем?

– С одним вашим очень умным политиком. Его зовут, насколько я поняла, товарищ Косыгин...

– Офигеть... – вот тут до мальчишки начало доходить, что всё это – не розыгрыш.

Они поговорили ещё немного. Селестия спрашивала их, как устроена их школа, сколько лет учатся дети людей, куда они потом идут работать или учиться дальше. Отвечал, в основном, мальчик, он был на год старше сестры, и уже давал вполне осмысленные ответы. Из его рассказа принцесса поняла, что в стране, куда она так неожиданно попала, существует прекрасно налаженная система бесплатного образования, не только начального, но и высшего, и студентам за хорошую учёбу даже платят стипендию. Медицина тоже была бесплатной, и даже жильё в городах людям предоставляли бесплатно, от государства.

Когда об этом упомянул в беседе Косыгин, Селестия вначале не поверила, хотя и промолчала. Но эти дети не имели выгоды от подобной лжи, и они подтвердили слова председателя Совета министров. Мальчик также подтвердил слова учёных о том, что люди уже выбрались за пределы атмосферы, «в космос», как он сказал, и даже подарил принцессе круглый значок с портретом первого космонавта, отколов его с лацкана школьного пиджачка. Принцессе некуда было его приколоть, и тогда девочка, развязав свой бант, скреплявший волосы, надела ленту ей на шею, а мальчик торжественно прикрепил к ленте значок. Селестию растрогала такая наивная щедрость, но ещё больше ей понравилась искренняя гордость мальчишки за свою Родину, за то, что он живёт в самой лучшей стране в мире, первой отправившей человека на орбиту.

Они могли бы проговорить и дольше, но принцесса сообразила, что дети возвращаются домой из школы, и их могут ждать родители.

– Ах, простите, мои дорогие, я вас задержала. Мне было очень приятно с вами побеседовать, но мне тоже пора лететь, – Селестия по привычке взглянула на солнце, прикидывая время.

– До свидания! – дети помахали ей на прощание, когда она, взмыв в небо, сделала над ними полукруг и несколькими взмахами белоснежных крыльев ушла на высоту.

Она уже собиралась лететь к тому месту, где её ожидали сопровождающие, предоставленные ей очень серьёзным, неулыбчивым человеком, генералом Серовым. Но вдруг принцесса увидела внизу нечто, привлекшее её внимание. На окраине деревни расположилось что-то, что она вначале приняла за ярмарку – разноцветные шатры, повозки с такими же разноцветными пологами, множество ярко одетых, смуглых людей, бегающие между ними, почему-то полуодетые дети, совсем не похожие на тех аккуратных, вежливых школьников, с которыми она только что беседовала. Её внимание привлекли лошади, привязанные возле повозок. Селестия увидела в них собратьев, и решила пообщаться.

Она вновь приземлилась вдалеке, за кустами, опять наложила на себя оптическую иллюзию, убрав несвойственные обычным лошадям признаки, и решительно направилась к «стойбищу», как она окрестила это необычное место.

Не заходя далеко между шатрами и повозками, она подошла к ближайшей лошади. Та стояла совершенно безучастно, пощипывая траву. Подойдя ближе, принцесса поняла, что местные лошади сильно отличаются от жителей Эквестрии. Лошадь была выше самого высокого аликорна, и при этом – длиннее. Их черепа тоже были длинные, а глаза маленькие, почти не приспособленные к бинокулярному зрению. У эквестрийских пони форма черепа и расположение глаз позволяли просматривать всю переднюю полусферу, тогда как у местных лошадей они были больше смещены по бокам головы. Анатомия ног тоже была другой, чувствовалось, что ноги местных лошадей менее подвижны и приспособлены только к быстрому бегу.

– Здравствуйте, – принцесса учтиво поздоровалась, но лошадь и ухом не повела, продолжая щипать траву.

– Здравствуйте, – повторила Селестия, но лошадь вновь её проигнорировала.

– Я к вам обращаюсь, сударыня! – принцесса была удивлена столь явной неучтивостью.

«Может, она глухая»? – подумала Селестия, но тут лошадь повела ухом, явно прислушиваясь к каким-то звукам. «Нет, она явно слышит. Может, не понимает? Но я же к ней обращаюсь на местном языке. Очень странно. Может быть, у здешних лошадей собственный язык?»

Лошадь всё-таки оторвалась от травы, повернула голову, посмотрела на принцессу совершенно ничего не выражающим взглядом и тихо фыркнула.

– И совершенно незачем на меня фыркать, – машинально ответила Селестия, пытаясь понять, почему местные лошади, в отличие от людей, столь неприветливы.

И в этот момент ей на шею набросили верёвку.

Орден Магов

Из сгустившейся на плохо освещённых улицах Понивилля темноты выступили шесть фигур. Пять из них были закованы в чёрную броню, на головах красовались шлемы, подобные рыцарским. Шестая была красивой белой единорожкой, внешне слегка напоминавшей Рэрити, только цвет гривы и хвоста у неё был бледно-зелёный. И этот резкий, противный голос принадлежал именно ей.

– Всем стоять! Орден Магов. Сержант, возьмите это чудовище, доставим его в штаб-квартиру для изучения. Остальные могут убираться на все четыре стороны.

– Э... Э! Полегче, красотка! – Эпплджек тут же выступила вперёд. – Ты где тут увидела чудовищ?

– Прочь, крестьянка! – брезгливо произнесла единорожка. – Не мешай Ордену защищать Эквестрию! Иди, копайся в грязи, там тебе самое место! Сержант, чего ты ждёшь! Взять монстра! Живо!

У Никиты Сергеевича внезапно образовалось понимание, что эта наглая микролошадь именует «монстром» именно его. И действительно, по знаку сержанта четверо бронированных лошадок направили на него свои копья, вполне себе острые и внушающие уважение.

Ирис тоже поняла, что происходит что-то не то, а наглый тон белой единорожки вообще её взбесил. Она пошарила в темноте, нащупала копытом увесистый камень примерно с полкирпича, и взяла его телекинетическим браслетом. Наглая орденская единорожка, похоже, держала наготове какое-то заклинание – по её рогу бегали искорки. Если сейчас залепить ей по рогу камнем, магическая отдача от сбитого заклинания вырубит её на несколько минут. Тогда можно попробовать атаковать остальных.

– Ирис, – негромко произнёс Хрущёв. – Только не вмешивайся. Ты отвечаешь за будущее своего народа. Ты тоже не лезь, Эй-Джей. Лучше сообщите принцессе Луне, как можно скорее. Я пойду с этими стражниками.

Он поднял руки в знак мирных намерений и громко сказал:

– Спокойно, я иду с вами.

– Рада слышать, – брезгливо проворчала белая стерва. – Говорящий монстр... надо же...

Первому секретарю завернули руки за спину и защёлкнули что-то вроде кандалов.

– Пошёл! – один из стражников ткнул его в спину древком копья.

– Эй! Не бей его, он тебе в отцы годится! – возмутилась Эпплджек.

Другой стражник решительно оттолкнул её древком копья. Он был вдвое тяжелее фермерши, и их таких было четверо. Возмущённая лошадка громко ругалась, но её никто не слушал.

– Вы куда это повели нашего гостя? – послышался ещё более возмущённый голос сверху. Старлайт Глиммер, привлечённая голосами, выглянула в окно второго этажа.

– Не твоё дело, деревня! – огрызнулась белая единорожка. – Пошли, быстро!

– Это ты кого назвала деревней, ты, спирохета рогатая? – Старлайт за словом в сумку не лезла. – Я – ученица принцессы Твайлайт Спаркл! А это – замок принцессы, если ты до сих пор не поняла! Ну-ка, быстро, отпустили моего гостя! Иначе принцесса обо всём узнает!

– Выучись сначала, «ученица», – презрительно ответила белая. – И принцессе твоей ещё подрасти надо!

Послышался треск, с рога белой единорожки сорвался яркий золотой луч. Старлайт моментально прикрылась энергетическим щитом и ударила в ответ.

– Ни х...я себе, разноцветные лошадки... – пробормотал Хрущёв, глядя на магическую перестрелку.

Белая тоже прикрылась щитом, закрыв им заодно и стражников, и Первого секретаря, и все попытки Старлайт пробить щит не увенчались успехом.

– С тобой мы ещё разберёмся, «ученица»! – мерзким голосом крикнула белая. – За нападение на мага Ордена при исполнении пойдёшь камень рубить, в каменоломню! Пошли на вокзал, быстро! – скомандовала она стражникам.

Ирис, отпустив кирпич, отступила в тень. Орденский патруль скрылся в темноте переулков. Первой мыслью Ирис было обойти их, перехватить перед вокзалом и атаковать из темноты. Но она была одна против шестерых. Безусловно, с этими мелкими дилетантами она справится, но если кто-то из них успеет ткнуть копьём этого толстого старичка, с которым она уже связывала столько надежд, всё пойдёт прахом.

– Эй, Старлайт! – окликнула она снизу. – Ты там в порядке?

– Да! Что будем делать? – спросила Старлайт. – Эй-Джей, Рэрити! Вы здесь?

– Ах! – Рэрити картинно упала в обморок поперёк только что застеленной гостевой кровати.

– Нашла время! – буркнула Старлайт. – Артистка хренова...

– Надо сообщить принцессе! – крикнула снизу Ирис. – Она же собиралась залететь за Никитой на рассвете! А я приведу помощь!

– Годится, – Старлайт быстро вернула себе способность мыслить здраво. – Эй-Джей, собери остальных, дождитесь принцессу Луну, расскажите ей обо всём. А я сейчас телепортируюсь в Кантерлот, сообщу обо всём Ночной Страже принцессы.

Не откладывая исполнение решения ни на минуту, Старлайт произнесла заклинание телепорта и исчезла в яркой белой вспышке. Эпплджек побежала в «Сахарный уголок», окна которого ещё светились – Пинки и Флаттершай заканчивали уборку после вечеринки. Ирис телекинезом сняла плащ, скатала его в плотный узел и пристегнула к лямкам перекидных сумок. Быстро проверила артефакты на ногах, с удовольствием расправила широкие перепончатые крылья, унаследованные от генетического кода гексагондрагонов. Мощный толчок задними ногами подбросил её тело в воздух. На земле остались две глубокие вмятины от её копыт. Могучими взмахами демикорн набрала высоту и полетела на север, к горам. Поднявшись на несколько сотен метров, она включила телекинезом радиобраслет:

– Ирис вызывает гору. Ирис вызывает гору.

– Алоэ слушает, – ей ответил обеспокоенный голос врача. – Что-то случилось, Ирис?

– Многое. У нас сейчас есть хоть один сомнаморф в Кантерлоте?

– Даже два. А что?

– Можешь дать им задание разведать штаб-квартиру Ордена Магов? Нужно как можно больше информации – расположение, планировка, сколько там стражников, сколько магов, какие подходы к зданию, уязвимые места... В общем, всё, что может понадобиться для штурма.

– Штурма? – изумилась Алоэ. – Ты в своём уме? У нас три врача, два инженера и восемь техников! Мы не солдаты, Ирис!

– Поверь мне, эти – тоже не солдаты, – усмехнулась инженер. – Алоэ, мы должны это сделать. Я только что нашла существо, которое может повести нас туда, где мы будем нужны, где наш народ сможет спокойно жить и работать, не прячась и не опасаясь за своё будущее. Но его увели стражники Ордена Магов. Я так и не поняла, почему.

– Эй, ты серьёзно? Ты ему веришь? Вот так, сразу?

– Мы беседовали последние четыре часа без перерыва, Алоэ. Они непохожи на нас внешне, но очень похожи по духу, – ответила Ирис. – Такие же бесстрашные первооткрыватели, техническая цивилизация, намного обогнавшая здешних пони. Представь, они уже летают в космос! Хотя в биотехнологиях и обработке данных мы их далеко опередили.

– В космос? Ого!

– А то! Это тебе не здешнее болото! В общем, поговори с техниками, готовьте броню, оружие несмертельное. Я побеседовала со здешней принцессой Луной, встретились случайно... Они нас помнят, и боятся. Особенно Селестия. Оставаться здесь нам всё равно нельзя. Я уговорила Луну дать нам время, чтобы разбудить остальных, но нам всё равно придётся уходить. Здесь нам жизни не будет, – инженер вывалила всё это на голову подруги, не давая ей опомниться. – Но, если мы не отобьём у зазнаек из Ордена этого старика, нам придётся уходить в неизвестность, и, скорее всего, с боями, – инженер, выросшая в эпоху древних битв, привыкла оценивать обстановку с точки зрения военного.

– Поняла... Но... Ирис, там же маги... Как мы с ними совладаем?

– Поищите в арсенале, там должны быть заряды «Антимаг». Чёрный такой порошочек... Только будьте осторожны. Очень. Не испортите им свои артефакты.

– Ясно... Гм.. Ирис... Я ещё подумала... Может, они и маги, но дышать-то им надо?

– Умница, Алоэ, – рассмеялась инженер. – Вот и проверим, надолго ли они смогут задержать дыхание. Проверьте тактические шлемы, вдруг гермопрокладки истлели, времени-то прошло много. Там должны быть запасные, ещё в заводском консерванте.

К тому времени, как она добралась до комплекса, техники успели подготовить оружие, боеприпасы и 8 комплектов «живых доспехов». К трактовке понятия «несмертельное оружие» Эйсер подошёл творчески.

– Вы что, против армии короля Сомбры воевать собрались? – поинтересовалась Ирис, жадно поглощая овсяную кашу, сдобренную жирной сметаной, купленной у местных фермеров.

На работу устроилась не только она, но и двое техников, что позволило обеспечить едой их небольшой коллектив до того, как подрастёт первый урожай в гидропонных теплицах. Теперь Ирис разглядывала оснащённые тяжёлым вооружением «живые доспехи», гадая, зачем Эйсеру оно понадобилось.

– Ты же сама сказала – нам придётся штурмовать крепость, – ответил техник. – Там будут эти дискордовы маги. Если нас начнут убивать, а они начнут, я не хочу драться с ними голыми копытами. И даже копытами в броне.

Он тоже привык рассуждать прежде всего, как воин.

– Ладно. Но применять только в крайнем случае, – строго ответила Ирис. – Или по моему приказу.

Она коротко передала товарищам свою беседу с Хрущёвым и с принцессой Луной.

– Принцесса очень сильно испугалась, когда я сказала, что нас больше тысячи. В общем-то, я её понимаю. Если они там вооружены копьями и магией – им действительно стоит нас опасаться, – сказала Ирис. – Поэтому нам очень нежелательно подтверждать свою репутацию. Если мы завалим Кантерлот трупами членов Ордена, на нас спустят всю гвардию, а то ещё и Ночную Стражу. Поэтому действовать надо аккуратно, без лишних жертв. В конце концов, это же потомки тех самых пони, которые создали нас, чтобы мы их защищали.

Принцесса почему-то называла нас «демикорнами», и рассказала, что после нашего ухода в анабиоз наш народ повела за собой богиня по имени Алая Луна. Под её командованием наш народ вместе с народами пони и принцессами разгромили армию короля Сомбры, – инженер рассказала коллегам об этом, посчитав, что это важная информация, всё же её сообщила сама принцесса Луна.

– «Демикорны», значит? – усмехнулся Эйсер. – А что, неплохо. Мне нравится. Звучит не хуже, чем «Эквиридо».

Ирис сама отобрала четверых техников, оставив ещё четверых охранять комплекс.

– Эйсер. Норт Винд. Хай Клауд. Стар Хаммер. Вы со мной. Остальные останутся здесь. Если мы не вернёмся – Алоэ, ты за старшую.

– Есть, командир, – мрачно ответила врач.

– Я иду с вами, – Оук, второй из трёх разбуженных врачей, решительно влез в один из «живых доспехов». – Если в ваших тушках наковыряют дырок острыми предметами, кто-то должен будет их подлатать.

– Хорошо, – коротко кивнула Ирис.

Оук неплохо соответствовал своему имени – не в плане умственных способностей, с которыми у него было всё в порядке, а по части телосложения. Высокий, кряжистый, мощный – он был неплохим атлетом, хотя и работал всю жизнь хирургом. В отличие от других врачей из клана Синего Цветка, его основным инструментом был скальпель, и в его крыльях не было медицинских артефактов, поэтому Оук сохранил способность летать. Инженер решила, что лишним в команде он точно не будет.

– Что сомнаморфы?

– Они проникли в штаб-квартиру Ордена и сейчас исследуют её, – доложила Дейзи. – Всю информацию они передадут на ваши тактические дисплеи.

– Неплохо... Спасибо, Дейзи, – Ирис присела спиной к поставленному техниками на дыбы «живому доспеху». Норт Винд и Хай Клауд опустили ей на спину бронекостюм.

Эйсер помог ей застегнуться и приладил броневой лист, защищающий грудь и брюхо. Она сняла с рога бутафорский чехол из папье-маше, изображавший витой рог единорога. Её собственный рог был лишь слегка изогнутый, почти прямой, и, как у других «боевых единиц», в его заднюю кромку было вживлено стальное лезвие с пилообразными зубцами. Алоэ пристроила на её голову тактический шлем. Ирис втянула воздух, и шлем плотно присосался к голове. Из-за рога шлем имел довольно сложную конструкцию, и его было непросто надеть правильно.

– Шлемы герметичны, я проверил, – доложил Норт Винд.

– Все готовы? – инженер обвела взглядом свой крошечный отряд.

Пять кивков, пять коротких докладов.

– Идём.

Гнев аликорна

В своих попытках разговорить упрямую лошадь, принцесса Селестия потеряла бдительность, не заметив подкравшегося сзади-сбоку человека. Он явно умел обращаться с лошадьми, и обладал немалой силой. Воспользовавшись неожиданностью, он взнуздал принцессу, как обычную лошадь. Она была настолько ошарашена, что в первый момент даже не сопротивлялась.

– Хорошая лошадка! – рука человека почти ласково погладила её шею и гриву.

Оглянувшись, принцесса увидела, что её со всех сторон обступили люди. Все они выглядели как-то одинаково неопрятно, смуглые, черноволосые, одетые в грязные разноцветные тряпки. Женщины были увешаны золотом, как ёлки на день Согревающего Очага. Прислушавшись к ноосфере вокруг себя, она уловила их настрой. Они показались ей кем-то вроде чейнджлингов, но они кормились не эмоциями, а обманом, мошенничеством и воровством. Как чейнджлинги составляют рой, так и эти вместе составляли общину, своего рода племя, не смешивающееся с чужими.

– Зря ты поймал эту кобылку, Миро, – прокаркала стоящая в первом ряду старуха. – Она тебе не по зубам. Лучше отпусти.

– Ещё чего! – поймавший принцессу человек ответил решительным отказом. – Ты посмотри на её стати! Это же редкость! У меня на неё и покупатель, считай, уже есть! С минуты на минуту подъедет, я ему вон ту кобылу хотел спихнуть, а за эту я втрое больше с него слуплю!

– Тощая она, – сказал человек, стоящий в паре шагов от старухи.

– Ничего, ну-ка, малец, дай-ка мне тростинку...

Принцесса не поверила своим ушам – эти люди торговали лошадьми, как живым товаром! Они держали их в рабстве, и собирались продать её саму, прямо сейчас!

В этот момент она почувствовала, что ей вставили сзади что-то тонкое и начали надувать. Такого унижения Селестия не испытывала ни разу за всю свою долгую жизнь. И в этот раз она очень сильно рассердилась.

Принцесса коротко, но точно лягнула правой задней ногой назад и вбок, и её похититель, словив августейший пендаль, кувырнулся в траву. Он явно не ожидал такой подвижности конечностей от «лошади». Сдавленный вопль и яростное шипение возвестили о точности попадания. Верёвка в его руке вспыхнула и распалась пеплом.

Она сбросила оптическую иллюзию, и толпа шарахнулась в стороны, увидев её рог, засиявший ярким светом. Селестия распахнула крылья и рявкнула во всю мощь своего «Кантерлотского голоса»:

– ВЫ ЧТО СЕБЕ ПОЗВОЛЯЕТЕ?!

Лошади с испуганным ржанием разбежались по сторонам.

Она притянула магией рассеянный в атмосфере водяной пар, и накачала его энергией от проходящей поблизости линии электропередач, в считанные секунды сгустив над «стойбищем» иссиня-чёрную грозовую тучу. Над головами разбегающихся сверкнула молния, гром раскатился по окрестностям, и к земле опустился бешено вращающийся изогнутый хобот смерча. В воздух взметнулись шатры, тряпки, повозки, люди...

Принцесса быстро опомнилась, понимая, что никто не должен серьёзно пострадать. Всё же она находилась в другом мире, со своими законами, даже если они сейчас казались ей дикими и ужасными. Она убавила энергетическую накачку смерча, складывая весь поднятый им скарб в одну кучу. Тысячелетняя мудрость аликорна подсказала ей решение. Её рог засиял, и Селестия произнесла громким голосом несколько слов. Раздавшийся из кучи многоголосый вой возвестил, что её заклятие достигло цели.

Принцесса усмехнулась, и дополнила натюрморт ещё несколькими штрихами. Окинув удовлетворённым взглядом своё творение, она рассеяла тучу, взлетела, набрала высоту и направилась туда, где её ждал мини-автобус и охранники.

– Алексею Николаевичу придётся кое-что мне объяснить!

Сопровождавшая её охрана уже поджидала принцессу, явно беспокоясь. Они видели грозу, внезапно разразившуюся невдалеке, посреди почти что ясного вечера, и были изрядно удивлены. Явно рассерженный вид вернувшейся принцессы тоже не добавлял оптимизма, однако Селестия не обсуждала с охраной волновавшие её проблемы. На вопросы обеспокоенных охранников она, натянуто улыбнувшись ответила:

– Всё в порядке, прогулка была замечательная.

Охранники заметили на шее принцессы ленту и значок с портретом Гагарина, обменялись удивлёнными взглядами, но промолчали.

Косыгин встретил её всё в том же кабинете в НИИ. Пока она летала, он организовал размещение принцесс на одной из правительственных дач. Однако, стремительно вошедшая в помещение аликорн сразу заявила:

– Я вынуждена задать вам несколько вопросов!

– Пожалуйста! Что случилось, принцесса? – Алексей Николаевич забеспокоился. – С вами всё хорошо?

– Со мной – да! А вот у вас не всё хорошо! Почему вы скрыли от меня, что содержите в рабстве наших сородичей?

– Кого, простите? – изумился председатель Совета министров.

– Меня только что пытались захватить и продать в рабство! – огорошила его принцесса.

– Кто? – у Алексея Николаевича отвалилась челюсть.

– Ваше Высочество, прошу вас, расскажите подробнее, – попросил Серов. – Извините, но мы теряемся в догадках…

– Я увидела с высоты что-то вроде полевой стоянки, какой-то лагерь, с повозками и разноцветными шатрами… – принцесса коротко рассказала Косыгину и Серову суть происшествия.

По ходу её повествования слушатели постепенно краснели, с величайшим трудом сдерживая хохот. Серов, в итоге, не выдержал, и, извинившись, вышел в коридор. Он почти вбежал в туалет, плотно прикрыл дверь и облегчённо загоготал.

Косыгин чудом ухитрился сдержаться, понимая, что принцесса возмущена до глубины души, и это дурацкое происшествие может вылиться в серьёзный дипломатический инцидент. Вернувшийся Серов застал их в самый сложный момент:

– Позвольте мне объяснить, принцесса! – начал Алексей Николаевич. – Те лошади, с которыми вы пытались беседовать – не разумны.

– Как – не разумны? Они не могут говорить?

– Нет! Единственный разумный вид в нашем мире – люди. Вы говорили, что у вас тоже держат домашних животных, так?

– Да… но… лошади… они так похожи на нас, разве что крупнее…

– Я не биолог, но, полагаю, в вашем мире эволюция пошла как-то иначе, и разумным видом оказались не приматы, а лошади…

– Пони, – поправила Селестия. – Вообще у нас много разумных видов. Возможно, причиной этому была магия… Но… да, у нас есть неразумные домашние животные. Гм… я ошиблась. Но это не извиняет тех, кто пытался меня пленить!

– Вот именно, понимаете, они приняли вас за лошадь! Тем более, что вы сами сказали, что изменили внешность. Я прошу прощения, принцесса, но вы столкнулись с кочевым народом, который промышляет разными незаконными делами. Они попрошайничают, занимаются мелким воровством, мошенничеством. И конокрадством.

(Торговлей наркотиками они массово занялись уже после 1991 года)

– Они воруют пони? То есть... лошадей? И продают?

– Лошадей, да... Само собой, когда факт преступления удаётся доказать, мы их ловим и наказываем, но они достаточно хитры, и редко совершают преступления, за которые полагается серьёзное наказание. Так, промышляют по мелочи, – пояснил Косыгин. – Принцесса, поверьте, нам всем очень жаль, что вам пришлось столкнуться с асоциальными личностями, я приношу вам наши извинения, и прошу более не отлучаться без сопровождающих.

– Понимаю... Да, я была неосторожна. Извинения приняты. Пошлите кого-нибудь помочь этим несчастным.

– Помочь? Э-э-э... принцесса... А что вы с ними сделали?

– Вообще-то ничего, что могло бы им серьёзно повредить. Эти негодяи попытались меня надуть, и я очень сильно разозлилась...

Серов поднял трубку телефона, набрал номер и вполголоса отправил машину с сотрудниками, выяснить, что там произошло.

– Надуть? Они вас обманули?

– Нет, Дискорд их раздери! – буркнула Селестия. – Эти мерзавцы вставили в меня трубочку и начали надувать. Воздухом! Решили, что я слишком тощая для продажи! Ну, да, я несколько месяцев плотно занималась фитнессом...

Косыгин с Серовым не выдержали и захохотали уже в голос.

– Ох... простите, принцесса... но вам точно не стоило прикидываться обычной лошадью...

– Я уже поняла, – похоже, принцесса и сама оценила комизм ситуации, и улыбнулась. – Ну, полагаю, теперь они надолго запомнят гнев аликорна.

– Блин, мне уже страшно, – пробормотал Серов. – Надеюсь, наши ребята не обнаружат там расчленёнку...

– Ни в коем случае. Я была очень осторожна.

Через несколько минут зазвонил телефон – «Волга» оперативников, отправленных на выяснение ситуации, была оборудована новой системой правительственной связи «Алтай». Серов взял трубку, послушал, затем нажал кнопку громкой связи и сказал:

– Повторите ещё раз.

– Повторяю, весь таборный скарб – повозки, палатки, тряпки, кастрюли, собран в одну кучу и полит чем-то вроде фруктового желе, – послышалось из динамика. – Получился такой здоровенный торт. Сверху к этому «торту» тем же желе приклеены цыгане. Желе, сука, липкое. Посередине, на возвышении, приклеен барон. Весь этот «торт» голосит, как хор Пятницкого, и жутко воняет дерьмом – похоже, они там всем табором от страха обделались.

Серов, красный от смеха, многозначительно показал большой палец. Косыгин, не в силах сдержаться, молча трясся от беззвучного хохота.

– Полейте желе водой, – посоветовала принцесса. – Тогда оно перестанет липнуть. Там, поблизости, на станции стоял грузовой поезд, в одном из вагонов я почувствовала наличие подходящих ингредиентов, ну, и немного усилила эффект своей магией...

– А что они говорят? – спросил Иван Александрович.

– Да ничего не понятно! – доложил сотрудник. – Воют на разные голоса и умоляют снять проклятие...

– Проклятие? – переспросил Косыгин.

– Ну... я поняла, что это мошенники и воры, и наложила на них заклятие, – пояснила принцесса.

– Э-э-э... и какое?

– Заклятие честности и трудолюбия. Неснимаемое. До двенадцатого колена, и передающееся половым путём, – слегка смутившись, ответила аликорн. – Ну, разозлилась я, простите...

– Честности... и трудолюбия... Гениально! – Алексей Николаевич откровенно ржал, закрыв лицо руками.

Серов, всхлипывая от смеха, спросил:

– А... вы не могли бы на наших работников торговли такое же заклятие честности наложить?

– Тогда они вообще работать перестанут! – обычно всегда сдержанный, Косыгин на этот раз не мог удержаться от смеха. – И трудолюбие не поможет…

Чтобы отклеить конокрадов от «торта», пришлось послать пожарную машину. Принцесса предложила компенсацию за желатин и клей, использованные для приготовления «желе», но Алексей Николаевич только махнул рукой:

– Да ладно! Если вам удастся заставить этих мошенников работать – это стоит вагона желатина.

Твайлайт Спаркл с большой неохотой рассталась с учёными – за проведённое вместе время они стали лучшими друзьями. Фиолетовая лошадка оказалась невероятно любознательной, умной и работоспособной.

– У неё есть очень интересные идеи, – доложил Косыгину академик Келдыш, информируя председателя Совета министров об итогах научной части переговоров. – Иногда её бывает сложно понять, из-за разницы в терминологии, но она доброжелательна, отзывчива, и очень умна. Хотелось бы сотрудничать с этой необычной расой и дальше, научные контакты могут оказаться весьма полезны.

Принцесс разместили на правительственной даче. Некоторая заминка возникла с обеспечением продовольствием – гостьи придерживались вегетарианской диеты. Известие о том, что люди всеядны, они восприняли более-менее спокойно:

– В нашем мире есть всеядные разумные существа, и даже хищные, например, грифоны. Надеюсь, вы не едите пони? – спросила Селестия.

– Разумеется, нет, – заверил Косыгин.

О том, что конину добавляют в колбасу, решено было гостям не говорить.

– Хватит с нас этого происшествия с конокрадами, – решил Серов. – Если они вдруг узнают про конину или кумыс – я боюсь даже подумать, как они отреагируют.

---

Принцесса Луна скользила высоко в небе, прислушиваясь к информационным потокам в ноосфере. Она искала сон своей сестры, перебирая тысячи снов других пони, прерывая сотни кошмаров. Наконец, она поймала тонкую ниточку сна Селестии. Ей удалось удержать контакт и определить, где находится её старшая сестра. Луна проникла в её сон. Селестия и Твайлайт находились в очень необычном мире, населённом людьми, такими же, как то необычное существо, встреченное ею в замке Твайлайт в Понивилле.

Принцесса определила магические координаты этого мира. Он оказался довольно далёк от Эквестрии, и она удивилась, что людям удалось создать проход, отыскав их мир за, казалось бы, более близкими и похожими мирами.

Она передала сестре послание от Первого секретаря. Получив его, Селестия почти сразу проснулась, и контакт сестёр прервался. Принцесса выглянула из комнаты и позвала дежурившего в коридоре охранника:

– Мне нужно срочно связаться с вашим руководством. Я получила важную информацию от сестры. Ваш Первый секретарь жив и здоров. Моя сестра ищет способ переправить его обратно. Мне нужен карандаш и бумага, чтобы записать кое-что важное.

– Прошу вас, – охранник принёс несколько листов бумаги и карандаши. – Я сейчас же сообщу товарищу Литовченко.

Когда полковник Литовченко прибыл на пост, принцесса уже записала длинную последовательность единиц и нулей, дополненную цифровым паролем.

– Вот. Это продиктовала мне моя сестра. Ваш Первый секретарь просил передать это вам и тому офицеру с чемоданчиком.

– Ох... Ваше Высочество, большое спасибо! Вы нас очень выручили!

Литовченко тут же позвонил академику Лебедеву. Сотрудники Сергея Алексеевича уже подготовили микросхему для прошивки, запасной телефон и программатор. Как только коды были получены, их прошили в микросхему и вставили её в телефон. С его помощью удалось послать код отмены приказа системе «Периметр», уже перешедшей в состояние повышенной готовности.

– Ну, одной проблемой меньше, – облегчённо вздохнул Косыгин, выслушав доклад Литовченко, и тут же позвонил Келдышу, требуя поспешить с ремонтом установки.

---

Старлайт Глиммер, телепортировавшись в столицу, сразу же направилась к штаб-квартире Ночной Стражи. Войдя в здание, она обратилась к дежурному. Ночной пегас выслушал её показания без особого энтузиазма:

– Итак, вы говорите, что Гос-спожа обещала свою помощь этому с-сущес-ству из другого мира? – уточнил дежурный. Его произношение было слегка шепелявым, как у всех фестралов, из-за другого строения челюстей и зубов. – После её отлёта вдруг появилс-ся патруль Ордена и задержал вашего гос-стя?

– Да, именно так всё и было! Зачем повторять? – Старлайт, взбудораженная перестрелкой с магом Ордена, была на взводе и нервничала.

– И вс-сё это произошло в Понивилле?

– Да! Я же говорила!

– Не в Кантерлоте, не в Мэйнхеттене, не в Филлидельфии, не в Лас-Пегас-сус-се, а в с-сонном, провинциальном Понивилле... Мис-сс, вы уверены, что не пили лишнего на той вечеринке, о которой упоминали?

– Да вы что, издеваетесь? – возмутилась Старлайт. – Стала бы я обращаться к Ночной Страже?! Вы понимаете, что нашего гостя похитили?! Его увели маг Ордена и патруль.

– Я впервые с-слышу, чтобы маги Ордена патрулировали Понивилль, – пояснил дежурный. – Прошу вас-с, мис-сс, подождите, я с-свяжус-сь с Орденом и выяс-сню...

– Ни в коем случае! Они отправились поездом, я слышала, что они собирались на вокзал. В Ордене вам ответят, что ничего не знают об этом! Нам нужно перехватить этот патруль на вокзале и освободить нашего гостя!

– Прос-стите, мис-сс, я могу отправить наряд на вокзал, но у меня нет полномочий, чтобы приказать отбить арес-стованного у патруля Ордена магов.

– А у кого они есть?

– Гм... Я доложу ликтору Шедоу С-сторму, но не могу дать вам гарантию, что он примет подобное решение...

– Хорошо, только сделайте хоть что-нибудь!

Однако, ликтор Ночной Стражи оказался сначала недоступен, потом – занят. Старлайт вся извелась, ожидая на лавочке в приёмной, прямо напротив камеры предварительного содержания, где коротала ночь пара подвыпивших жеребцов. В нетерпении она начала скандалить, и дежурный, которому она уже успела жутко надоесть, приказал запереть её в свободной камере, надев на рог кольцо-блокиратор магии, чтобы она не смогла телепортироваться.

Заговор

Рано утром принцесса Луна, закончив свой ночной облёт Эквестрии, приземлилась рядом с замком Твайлайт Спаркл в Понивилле. Её встретила Эпплджек, она, по фермерской привычке, вставала раньше всех подруг. Она и рассказала принцессе о ночном происшествии.

– Увели? Патруль Ордена? ДА КАК ОНИ ПОСМЕЛИ! – прогрохотала принцесса, рискуя перебудить весь городок.

– Ну... Разрешения они точно не спрашивали, – сообщила фермерша. – Зато вовсю махали и пихались копьями. Старлайт отправилась в Кантерлот, жаловаться Ночной Страже. А мы решили дождаться вас.

– И ПРАВИЛЬНО! УЖО МЫ РАЗБЕРЁМСЯ С ЭТИМИ ЧАРОДЕЯМИ, МНОГО О СЕБЕ ВОЗОМНИВШИМИ! – принцесса взлетела и заскользила на потоках воздуха, направляясь к столице.

Она телепортировалась уже после взлёта, когда успокоилась и обрела нужную концентрацию. Первым делом принцесса оказалась над Кантерлотским вокзалом. Но она, привыкнув путешествовать своим личным транспортом или летать, не знала расписания поездов. Ночной поезд прибыл более часа назад, и патруль Ордена уже доставил пленника в штаб-квартиру. Принцесса направилась прямо туда.

Штаб-квартира Ордена располагалась рядом с Магической школой для одарённых единорогов. Глава Ордена, Великий Магистр Бастион Йорсет, официально был профессором Школы. Неофициально он держал в паутине своих связей немалую часть всей магической элиты Эквестрии.

Орденская стража почтительно расступилась перед Госпожой Ночи, и принцесса Луна стремительно пройдя по коридорам, вошла в кабинет Великого Магистра.

– Принцесса? Чем могу быть полезен?

Голубой единорог с белой гривой и синими глазами почтительно поднялся с высокого кресла за монументальным столом.

– Бастион Йорсет, – голос принцессы был холоден, как лёд. – Ваш патруль задержал вчера вечером в Понивилле необычное разумное существо. Это НАШ гость. Немедленно верните его НАМ!

– Прошу прощения, принцесса Луна… У вас есть распоряжение принцессы Селестии на этот счёт?

– ТЫ НЕ ПОНЯЛ, НИЧТОЖНЫЙ? – голос принцессы прокатился по коридорам всего замка. – МЫ ПРИКАЗЫВАЕМ ТЕБЕ НЕМЕДЛЕННО ОТПУСТИТЬ НАШЕГО ГОСТЯ!

Великий Магистр слегка наклонил голову. Внезапно его рог окутался золотистым облачком искр, и принцесса вдруг почувствовала, что её рог стиснуло кольцо-блокиратор, не позволяя применить магию.

–Так то лучше! – торжествующе произнёс голубой единорог. – Без своей магии ты всего лишь – глупая горластая кобыла. Но это тоже легко исправить!

Его рог снова засветился, и Луна почувствовала, что у неё перехватило дыхание. Она хотела закричать, но вместо крика из горла вырвался лишь сдавленный хрип:

– Что… ты… со мной сделал… предатель?...

– Предатель? О, не надо таких громких слов, моя принцесса… Или, может быть, правильнее уже называть вас Найтмэр Мун? Стража!

– Да как ты смеешь… – прохрипела принцесса. – Погоди… вернётся Селестия…

– А она вернётся? Вы ведь вчера торжествовали победу, не так ли? – издевательски спросил Йорсет. – Хватит! Доигралась!

Двери распахнулись, в кабинет вошли двое стражников Ордена.

– Уведите её вниз и посадите в клетку ван дер Хуфа. Скоро мы узнаем, куда она спрятала тела принцессы Селестии и принцессы Спаркл, – приказал Великий Магистр. – И пригласите мисс Эппл Полиш, она мне нужна.

Стражники увели пытающуюся протестовать принцессу. Через несколько минут в кабинет пришла кремового цвета единорожка с голубыми глазами и тёмной короткой прямой гривой.

– Вы с ума сошли, Магистр! Задержать принцессу?!

– Найтмэр Мун! Вчера вечером она провозгласила себя Найтмэр Мун в замке принцессы Спаркл в Понивилле, – ответил Йорсет. – Гвардия уже почти сутки ищет принцессу Селестию и принцессу Спаркл. От них не осталось никаких следов.

– Не может быть! – изумилась Эппл Полиш.

– Скоро вы сами в этом убедитесь. Нам нужно лишь отыскать их тела.

Дверь кабинета отворилась, и секретарь объявил:

– Коммодор Вайт Шилд. Профессор Кнопф. Прикажете просить?

– Конечно, пусть войдут.

В кабинет вошли могучий белый единорог в форме Кантерлотской гвардии, и серый, слегка потрёпанного вида грифон, в круглых очках.

– Здравствуйте, господа. Садитесь, – Великий Магистр подождал, пока все усядутся в кресла, и продолжил:

– Бакалавр Эмеральд Виллоу была направлена в Понивилль для расследования причин необычных магических проявлений, зарегистрированных детекторами магии вблизи города. Вчера вечером она стала свидетелем дикой сцены, произошедшей в замке принцессы Спаркл. Ночная принцесса вновь провозгласила себя Найтмэр Мун и захватила замок. Есть основания предполагать, что ей удалось убить принцесс Селестию и Спаркл, и спрятать тела, иначе сложно объяснить такой мощный магический всплеск, произошедший вчера вблизи Понивилля. Принцесс никто не видел со вчерашнего утра. Вечернюю солнечную церемонию вчера тоже проводила принцесса Луна.

– Не может быть! – гвардейский военачальник обомлел. – Принцесса Луна убила принцессу Селестию и принцессу Спаркл? Вы с ума сошли?!

– Отнюдь. Мне только что удалось задержать Найтмэр Мун. Она настолько упивалась своей мощью, что забыла об элементарной осторожности, – продолжил Великий Магистр. – Сейчас мои стражники пытаются выяснить, куда она спрятала тела других принцесс.

– Вы её задержали? Принцессу? – гвардейский военачальник был изумлён. – Как вам это удалось? Вы уверены, что принцессы Селестия и Спаркл мертвы?

– Орден столетиями готовился к возможному возвращению Найтмэр Мун, – ответил Йорсет. – Однако… Всё оказалось даже проще, чем я ожидал.

– Возможно, потому, что принцесса не ожидала ничего подобного от вас… – пробормотала Эппл Полиш.

– Бакалавр Виллоу также задержала возле замка принцессы Спаркл необычное существо, – продолжал Йорсет. – Оно примерно в полтора раза выше обычного жеребца пони и ходит на двух ногах, как минотавр, но не имеет рогов, копыт или хвоста. Есть предположение, что оно было сообщником Найтмэр Мун.

– Невероятно! – прокаркал грифон. – Как же оно поддерживает равновесие на двух ногах и без хвоста? Я могу его увидеть?

– Безусловно, профессор. Можете даже препарировать его. Вас проводят.

– В нём есть магия? – спросила Полиш.

– Совершенно точно – нет. Магии в нём меньше, чем в любом полене из Вечнодикого леса, – ответил Йорсет.

– Э-э… Оно разумно? – поинтересовался коммодор Вайт Шилд.

Он успел слегка оправиться от первого потрясения, и теперь отчаянно пытался вернуть самообладание.

– Да, оно владеет членораздельной речью, но отказывается от сотрудничества. В грубой форме.

– Гм… И что конкретно оно сказало?

– Оно… точнее, он, это, несомненно, самец… Он обещал показать нам всем нечто, именуемое «кузькина мать» – мы ещё не поняли, что это такое, но звучит жутковато. Ещё он грозился засадить всю Эквестрию кукурузой и послал меня и бакалавра Виллоу в некое место, именуемое «nah...y». Сейчас маги из отдела Летописей и карт пытаются определить, где это находится.

– И вы хотите препарировать разумное существо, Йорсет? – белый единорог был неприятно поражён.

– Великий Магистр Йорсет. Я бы попросил… – внушительно поправил коммодора голубой единорог. – Прежде всего, я – не хочу. Но если профессору Кнопфу интересна анатомия этого существа, я не стану ему препятствовать. Это ведь не пони и не грифон. Это существо не принадлежит ни к одной из известных разумных рас Эквестрии.

– О-о! – в жёлтых глазах грифона уже загорелся характерный огонёк научного безумия. – Это будет невероятно интересное исследование!

– М-да… Я потом ознакомлюсь с вашими записями, – безразличным тоном ответил Великий Магистр. – Проводите профессора в анатомический театр и доставьте туда двуногое существо, – приказал он стражнику.

Грифон в сопровождении стражника ушёл.

– Итак, Магистр, для чего я вам понадобился? – коммодор Вайт Шилд не желал терять времени.

– Как только Ночная Стража узнает о пленении своей Госпожи, они попытаются её освободить, – ответил Йорсет. – Ваша задача, коммодор, окружить штаб Ночной Стражи и арестовать их всех, чтобы исключить возможность кровопролития.

– Гм… Ночная Стража? Да… они могут доставить много проблем, – белый единорог задумался. – Мне бы не хотелось, чтобы гвардия вновь оказалась в неприятной ситуации, как во время позапрошлогодних учений…. Жёлтая пресса едва не смешала нас с дерьмом.

– А… это когда те три жеребёнка из Понивилля захватили Эквестрию, – Эппл Полиш, не удержавшись, прыснула от смеха, и поспешно спрятала мордочку.

(см. угарный фанфик «Пони проводят военные учения» https://ponyfiction.org/story/10015/)

– Вам смешно, мисс, а вот моим офицерам было не до смеха! – возмутился белый единорог. – Кто бы мог подумать, что принцесса Спаркл спрятала принцесс Луну и Кэйденс в детском домике на дереве! А эти юные вертихвостки ещё и пытали моих офицеров, заставляя их пить какое-то омерзительное зелье!

– Ой, да ладно! Это был обычный травяной чай с отваром чебреца и ещё кое-какими травами… – рассмеялась Эппл Полиш. – Да… Магистр, вы уверены, что всё было именно так, как вам рассказала эта… Виллоу, или как там её?

– К сожалению, показания бакалавра Виллоу лишь завершили общую картину, – пояснил Йорсет. – Постоянные отлучки Ночной принцессы, возможно, даже за пределы Эквестрии, проявление очень странной магии вблизи Понивилля в течение последнего месяца или двух, исчезновение принцесс Селестии и Спаркл, двуногое существо, явно из другого мира, грозившее пожаловаться принцессе Луне, наконец, её эскапада в замке принцессы Спаркл, и затем – она явилась прямо сюда, требуя вернуть её задержанное нами существо, а когда я отказал – начала угрожать мне, и только мои магические способности помогли её нейтрализовать. Как видите, всё складывается одно к одному… Какое счастье, что Орден уже давно готовился к подобному развитию событий, и наш маг оказался в нужном месте в нужное время!

– Допустим… – Вайт Шилд выглядел озабоченным. – Хорошо, Магистр, я отдам приказ задержать и разоружить Ночную Стражу. Под вашу ответственность.

– Не беспокойтесь, коммодор. Исполняйте свой долг, а я исполню свой, – заверил Йорсет. – Сегодня же я объявлю, что в момент этого кризиса Орден берёт на себя всю полноту власти. Пора уже единорогам из лучших и древнейших родов Эквестрии принять на себя ответственность за судьбы страны. Лучшего момента просто не найти!

– Гм… Честь имею! – белый единорог вскинул правое переднее копыто в воинском салюте и вышел из кабинета.

Великий Магистр вновь тронул колокольчик, вызывая секретаря:

– Пригласите Ланцеа.

Темного цвета единорог с зелёными глазами вошёл в кабинет и остановился, ожидая распоряжений. Йорсет взял со стола свиток с сургучной печатью:

– Ланцеа, доставьте это официальное заявление в редакцию «Кантерлотского вестника».

– Да, сэр! Слушаюсь, сэр! – единорог взял телекинезом документ и вышел.

– Вы играете в очень опасную игру, Йорсет, –пробормотала Эппл Полиш.

– Да, мисс Полиш. И я хочу знать, могу ли доверять вам в столь важный для Отечества момент, – глядя ей в глаза, спросил Великий Магистр.

– Безусловно, сэр! Но я надеюсь, что вы уверены в том, что делаете…

– Абсолютно, мисс Полиш… Абсолютно!

Кремовая единорожка, состроив непроницаемое выражение мордочки, вышла из кабинета. В приёмной она встретилась взглядом с зеленогривой белой единорожкой, явно из высшего общества Кантерлота, судя по количеству ювелирных изделий на единицу площади организма, и по высокомерному выражению. Пожав плечами, Эппл Полиш покинула приёмную.

– А, бакалавр Виллоу, – по тому, как Великий Магистр Бастион Йорсет приветствовал её, Эмеральд Виллоу поняла, что он очень доволен.

– Чаю?

– Благодарю, сэр, – кивнула белая единорожка.

Великий Магистр позвонил в колокольчик:

– Два чая с пирожными, для меня и мисс Виллоу.

В этот момент одно из витражных стёкол в высоком окне со звоном вылетело. Небольшой металлический цилиндрик с мягким стуком упал на ковёр, и из него вдруг повалил густой белый дым.

«Ещё не вся «Черёмуха» к тебе в окошко брошена...»

«И неимущим, и богатым, мы в равной степени нужны», –
Сказал паталогоанатом, и вытер скальпель о штаны.
(с) Вадим Шефнер «Лачуга должника»

Никита Сергеевич провёл незабываемую ночь. Его везли в отдельном купе поезда, закованным в кандалы, затем доставили с вокзала в какой-то замок, не слушая его протестов и попыток разрешить явное недоразумение, сославшись на принцессу Луну.

Какой-то голубой единорог, объявивший себя Великим Магистром какого-то там Ордена, пытался на него наехать, на что уставший в дороге Первый секретарь попросту послал его, пригрозив «показать тут всем кузькину мать». Рассвирепевший единорог приказал отвести его в подвал и бросить в камеру. Ему показалось, что издалека донёсся голос принцессы Луны, но толстые каменные стены заглушали звуки. В подвале он даже успел немного поспать. Из камеры его вывели через пару часов и отвели в помещение, неприятно напоминавшее средневековую научную лабораторию. Здесь его взяли в оборот жутковатого вида крылатые существа. Они напоминали химерические гибриды орла со львом. Задняя часть их тел была львиной, а передняя, с птичьими лапами и крыльями, покрытая серыми перьями, венчалась орлиной головой с крючковатым клювом.

Эти химеры сноровисто сорвали с него одежду и пристегнули к столу, подозрительно напоминающему операционный. Подозрения усилились, когда ещё одна «химера» притащила столик с инструментами, похожими на хирургические.

– Эй, вы что удумали, ироды? – возмутился Хрущёв. – Вы что, резать меня собираетесь?

– Какой интересный экземпляр, – прокаркал один из птицельвов. – Грета, вы готовы записывать? Гм... какие ловкие у него, должно быть, конечности...

– Минуточку, герр профессор. Я где-то тут положила блокнот…

---

Маленький отряд Ирис проделал обратный путь к Кантерлоту заметно медленнее, чем она добиралась в горы. Сказалась тяжесть «живых доспехов» – даже могучие крылья «боевых единиц» не могли нести достаточно быстро эту тяжёлую броню. К столице они подлетели уже относительно поздно, не успев к подъёму флага в штаб-квартире Ордена, на что Ирис первоначально надеялась.

На подлёте к городу они установили связь с двумя сомнаморфами, засланными в штаб-квартиру Ордена на разведку. Связь шла через мехаспрайт – эфирный ретранслятор с квадрополяризированным индуктором магического потока, на основе подвижного ядра из опалита. Небольшая мерцающая сфера висела над крышами городских домов неподалёку от замка, где расположился Орден Магов. На дисплее тактического компьютера высветился план здания, расположение основных сил противника, входы-выходы. Кабинет Великого Магистра был помечен красным прямоугольником, в нём виднелись отметки нескольких фигурантов по делу. Их фотографии на свои компьютеры получили все члены отряда. Один из сомнаморфов, прикинувшись секретарём, скрытно установил звукорб в кабинете Великого Магистра. Сомнаморф подслушал разговор Йорсета с коммодором Вайт Шилдом, и теперь пересказал его Ирис.

– Так, отряд, слушай мою команду! Эти козлы однорогие затеяли государственный переворот, – обратилась к своим товарищам Ирис. – Нам, в общем и целом, плевать на их политические игры. Но они сделали глупость, захватив человека, и принцессу Луну, которая отнеслась к нам хорошо.

Поэтому действуем так. Норт Винд, Хай Клауд, Док – работаете по тем стражникам, что во дворе. Когда они вырубятся, Норт Винд, блокируй ворота замка, бери на прицел двор и жди команды. Клауд, Док – входите в замок через главный вход. Клауд, Эйсер, у вас достаточно взрывчатки?

– Хватит, чтобы обрушить большую часть всего этого сарая, – буркнул техник.

– Хорошо. Стар Хаммер, блокируй задний вход и никого не выпускай. Мы с Эйсером входим и вместе с Клаудом и Доком Оуком освобождаем заложников. Внутри нам ещё помогут два наших сомнаморфа. Потом зачищаем замок и уходим.

Ни одного действующего мага позади себя не оставлять. Без нужды никого не калечить, и уж точно не убивать. Используйте антимагические заряды, и будьте осторожны, чтобы не повредить порошком негатора магии свои артефакты. Всем всё понятно? Тогда за дело.

Шесть демикорнов встали в круг над замком. Их заметили лишь в тот момент, когда первые гранаты со слезоточивым газом, сброшенные в пикировании Норт Виндом, весело запрыгали по брусчатке двора, заполняя его каменный лоток едким белым дымом. Один за другим Норт Винд, Оук и Хай Клауд отбомбились по стражникам во дворе, используя приём, который Никита Сергеевич назвал бы «полбинской вертушкой», если бы имел возможность его видеть.

(«Полбинская вертушка» – тактический приём пикирующих бомбардировщиков, разработан Иваном Семёновичем Полбиным в 1943 г. Бомбардировщики образуют замкнутый круг и затем поочередно, сохраняя между самолетами дистанцию 500 – 600 метров, один за другим пикируют на цель под углом до 70 градусов. При этом они добиваются такой последовательности: когда первый самолет, сбросив бомбы, выходит из пике, второй уже идет к земле под определенным углом, а третий только еще входит в пикирование. Таким образом, самолеты непрерывно атакуют цель, воздействуя на нее бомбами и бортовым огнем. http://allaces.ru/sssr/publ/19_07.php)

Стражники Ордена, не ожидавшие ничего подобного, оказались полностью выведены из строя. Стар Хаммер, согласно диспозиции, занял место у заднего выхода, после чего демикорны атаковали.

---

Белый дым, поваливший из металлического цилиндрика, моментально заполнил кабинет и оказался на редкость едким. Бастион Йорсет взвыл от боли, едва вдохнув этой гадости. Глаза и носоглотка буквально горели, слёзы лились градом, он ничего не видел и был не в силах даже двигаться. Где-то рядом в дыму завывала Эмеральд Виллоу, она чувствовала себя не лучше.

Огромные витражи вдруг рассыпались звонким дождём осколков цветного стекла. Две высокие крылатые фигуры, закованные в броню, выбив окна, ввалились в кабинет. Дым на них совершенно не действовал.

Ирис вскинула правую переднюю ногу с пристёгнутым к ней телекинетическим гранатомётом, и выстрелила в голубого единорога антимагическим зарядом. Черный порошок окутал его фигуру с головы до ног, и Бастион Йорсет с ужасом почувствовал, что магия его покинула. Эйсер выстрелил такой же антимаг-гранатой во второго единорога. Ирис телекинезом сняла с пояса кандалы, захлестнула шею голубого единорога цепью и слегка потянула:

– Где принцесса? Где двуногое существо? Говори, и останешься жив!

Её голос показался Великому Магистру адским рычанием.

– Там... в подвале... – он с трудом выдавил из себя слова.

Она отпустила шею единорога и бросила кандалы Эйсеру:

– Привяжи их.

Удерживая телекинезом стальную цепь, Эйсер пристегнул обоих единорогов к каменной колонне.

– Никуда не уходите, – прорычала Ирис.

Она покопалась в тактическом компьютере, тыкая стилусом в сенсорный экран, нашла путь в подвал:

– Эйсер, за мной!

Ирис пинком вышибла двустворчатые двери, не разглядев в дыму, что они, вообще-то, открывались внутрь кабинета. Двери с треском выпали наружу вместе с коробкой. Инженер с грохотом поскакала вниз по лестнице, за ней следовал Эйсер. Они спустились на первый этаж, представлявший собой длинную анфиладу из нескольких залов. Поперёк ближайшего из них стражники Ордена уже построили стену щитов, ощетинившуюся наконечниками копий. Ими командовал единорог вишнёвого цвета, прятавшийся позади строя.

Дважды щёлкнули гранатомёты, зал заволокло белыми клубами слезоточивого газа. Демикорны, разогнавшись на лестнице, перешли на галоп, грохоча стальными накопытниками по мрамору. Стражники впереди побросали копья, строй моментально превратился в стадо. Очень трудно делать что-то осмысленное, когда глаза и носоглотку нестерпимо жжёт адским огнём. Единорог несколько раз метнул в Ирис огненные стрелы, она уклонилась, одна из стрел всё же задела её доспех, оставив на металле закопчённую подпалину.

Два демикорна врезались в стражников, разбросав их в стороны. Они старательно пытались как можно меньше навредить дезориентированным газом пони, раздвигая их на бегу сложенными клином перед собой крыльями. Эйсер выстрелил антимагической гранатой в единорога. Тот вначале даже не понял, что произошло – всё его внимание было поглощено попытками проморгаться и продышаться. Когда до него дошло, что у него всё валится из копыт, и он больше не может в телекинез – демикорны преодолели уже больше половины первого этажа. Впереди, от входа, уже слышались крики, топот и ругань – это док Оук и Хай Клауд врубились в такую же стену щитов возле входа.

Эппл Полиш, выйдя из кабинета Великого Магистра, уже через несколько минут осознала, насколько ей повезло. Когда навстречу ей по коридору запрыгали дымящие цилиндрики, со-глава Ордена немедленно юркнула в первую попавшуюся комнату, а оттуда телепортировалась на улицу. «Прыгнуть» далеко Полиш не могла, поэтому со всех ног поскакала домой, надеясь успеть уничтожить компрометирующие её документы ещё до того, как за ней придут. В том, что за ней таки придут, она даже не сомневалась – действия Йорсета давно уже казались ей весьма предосудительными.

Вдоль коридора один за другим пронеслись несколько огненных шаров. Ирис и Эйсер уклонились, файерболлы пролетели мимо и лопнули в зале, заполненном слезоточивым газом. Оттуда послышались испуганные вскрики, запахло палёной шерстью. Боевая магия подожгла подвесной потолок, расписанный батальными сценами времён войны с армией Сомбры.

Как ни удивительно, но когда потом разбирались – выяснилось, что серьёзно пострадал всего один единорог, да и то – по собственной глупости. Он выскочил из-за колонны, пытаясь задержать разогнавшихся демикорнов. Это было так же глупо, как встать на рельсах, в попытке остановить паровоз. А единорог ещё и высунулся прямо перед Ирис. Стрелять было поздно – их разделяли всего несколько футов коридора. Инженер прописала противнику хорошего пинка, так, что он отлетел в угол, и неудачно приземлился, сломав заднюю ногу. Эйсер на бегу «посолил» его порошком негатора магии и помчался дальше, следом за Ирис.

В следующем зале Ирис увидела висящий под потолком мехаспрайт. Дрон показывал голубым лучиком на неприметную дверь за колонной. Инженер затормозила, с жутким скрежетом царапая стальными когтями накопытников мраморный пол. Эйсер едва не врезался в неё, ушёл влево, затормозил юзом, с визгом стали по мрамору, с грохотом сбивая поникены, наряженные в рыцарские доспехи. Их детали звонко раскатились по полу. Ирис лягнула дверь обеими задними ногами. Дверь не поддавалась, и демикорнам пришлось потратить пару минут, пока Эйсер кусочками липкой смолы приклеил на замок и петли взрывающиеся спаркеры – стальные шарики, содержащие бинарную взрывчатую смесь и оснащённые радиодетонатором.

Они отступили в предыдущий зал, техник подал сигнал на детонаторы. Взрывом дверь снесло с петель. За ней открылась узкая лестница вниз.

---

Когда командующему Ночной Стражи Блэйзону Блеару доложили, что штаб-квартира Стражи окружена батальоном Кантерлотской гвардии, он был очень удивлён. Две отдельные силовые структуры Эквестрии между собой не сотрудничали, но и не враждовали открыто. Так же, как принцессы, которым они подчинялись, они поделили между собой сферы влияния. Гвардия, хоть и считалась армией, занималась поддержанием общественного порядка в целом, выполняла функции полиции, в основном – сбор пьяных по праздникам, и вышагивала на парадах. Дворцовая стража, официально – часть гвардии, действовала автономно, но занималась конкретно охраной принцесс и дворца – примерно как 9-е Главное Управление КГБ СССР. Ночная Стража, подчиняясь принцессе Луне, взяла на себя борьбу с более-менее серьёзной преступностью в больших городах, вроде Мэйнхеттена и Лас-Пегасуса. Кантерлот был намного более спокойным средоточием чопорной знати.

Поэтому попытка гвардейцев арестовать Ночную Стражу была воспринята с удивлением, а затем – с насмешками. Жутковатые ночные пегасы не боялись никого и ничего. Гвардейского офицера-единорога, посмевшего заявиться в штаб-квартиру Стражи с приказом об аресте командующего и ликторов, вытолкали взашей, и проводили пинком под зад.

Далеко не все единороги были действительно искусными магами – большинство ограничивалось телекинезом и двумя-тремя основными умениями. Однако, среди окруживших штаб Ночной Стражи гвардейцев, были и единороги, серьёзно владевшие магией, в том числе и боевой. В рядах Гвардии они заменяли собой артиллерию. Ночные пегасы, будучи достаточно серьёзными вояками, магией как таковой не владели вовсе. Поэтому, когда в узкие оконца-бойницы старинного форта начали влетать огненные шары, Ночной Страже пришлось побегать в попытках потушить разгорающийся пожар сразу с несколькими очагами возгорания. Вот тут они и вспомнили о скандальной сиреневой единорожке, которую посадили ночью в камеру.

Освобождать её отправился лично ликтор Ночной Стражи Шедоу Сторм. Узница оказалась не сахар. Она с каменным выражением на мордочке выслушала извинения ликтора, но, как только с её рога сняли кольцо-блокиратор магии, её рог засветился... Последствия оказались невероятными. На глазах ликтора пегас-стражник превратился в барана. Старлайт Глиммер, может быть, и не была самой дружелюбной пони, но магию знала туго.

– Что это значит? – ошарашенно произнёс Шедоу Сторм. – Что вы с-сделали с моим подчинённым?

– С-сэр, – прошипел баран. – С-с вами тоже не вс-сё в порядке...

– Ч-что? – ликтор ощутил лишнюю тяжесть на голове, посмотрел вниз и увидел вместо своих привычных копыт небольшие, раздвоенные...

– Она превратила вас-с в козла, с-сэр...

– Ч-что вы с-себе позволяете, мадам? – возмутился Шедоу Сторм. – Вы ос-скорбляете должнос-стных лиц при ис-сполнении...

– Всего лишь привела вашу внешность в соответствие с сущностью, – парировала Старлайт. – Через 15 минут пройдёт. Это вам, как намёк, что с дамами так не обращаются.

Выйдя в приёмную, ликтор изумлённо застыл в дверях. Весь персонал Ночной Стражи принял облик баранов. Стражники ошарашенно рассматривали друг друга, не пытаясь сопротивляться приближающимся гвардейцам.

– Мис-сс Глиммер! Что вы натворили? Нас-с же с-сейчас-с сомнут!

– Брос-сьте, С-Сторм, это же гениально! – серый козёл в дверях кабинета начальника Ночной Стражи говорил голосом Блэйзона Блеара. – Мис-сс, а вы можете так же превратить в козлов вон тех гвардейс-ских офиц-церов?

– Могу, но ненадолго. Заклинание трансфигурации – одно из самых сложных, – ответила Старлайт. – Мало кто из единорогов вообще им владеет. К тому же, оно не относится к боевым, и едва ли у гвардейских офицеров на него настроена блокировка...

– О, я не с-сомневаюс-сь в ваш-ших талантах и с-спос-собнос-стях, – прошипел начальник Стражи. – Дос-статочно, ес-сли ваше заклинание проработает хотя бы минут на 10 дольш-ше, ч-чем то, ч-что вы наложили на нас-с…

– Хорошо, я попробую.

Рог Старлайт слегка засветился. Снаружи всё внезапно стихло, а затем... послышалось громовое ржание и гогот. Шедоу Сторм выглянул в бойницу. Коммодор Вайт Шилд и ещё несколько гвардейских офицеров-единорогов превратились в козлов, и теперь озадаченно осматривали себя, пытаясь понять, что происходит. Остальной личный состав едва не катался по мостовой от хохота, глядя на эту внезапную метаморфозу.

– Именем Ночи и принцессы Луны!! За мной, в атаку! – скомандовал Блэйзон Блеар.

Из распахнувшихся ворот Ночного форта вдруг выбежало стадо баранов во главе с серым козлом. Эта отара с разгона врезалась в ряды гвардейцев, не ожидавших контратаки, причём врезалась с такой силой, что им позавидовал бы сам баран Борис. (https://www.youtube.com/watch?v=k6sGP7ERSXo). Бараны смяли гвардейцев, а превратившимся в козлов и временно утратившим возможность колдовать единорогам ещё и от души насовали индивидуально.

По прошествии 15 минут, как и обещала Старлайт, её заклинание потеряло силу, и бараны превратились обратно в ночных пегасов. К этому времени инициатива уже полностью перешла к Ночной Страже. Тем более, что гвардейских офицеров Старлайт заколдовала не на 15 минут, а на несколько большее время. Оставив Ночную Стражу разбираться с гвардией, она телепортировалась прямо к воротам Дворца принцесс. Но тут её ожидала неудача. Дворцовая стража объяснила, что ни одной из принцесс во дворце нет. Старлайт телепортировалась обратно на площадь перед Ночным фортом, где фестралы уже увязывали озадаченных столь неожиданным поворотом дела гвардейцев, нашла командующего и коротко растолковала ему ситуацию.

– Понял вас, мадам, – коротко ответил Блэйзон Блеар. – Стража! Слушай мою команду!

Спасение

Грифоны несколько минут возились, прежде чем старый встрёпанный птицелев, которого почтительно назвали «профессором», не начал надиктовывать ассистентке свои впечатления. Вначале он провёл тщательный внешний осмотр, потратив почти полчаса на описание телосложения «двуногого существа». Никита Сергеевич то и дело поправлял его, стараясь запутать и сбивая с толку ассистентку, что ещё больше задержало вскрытие. Затем наверху послышались крики, громкий топот, и перекрывающий все звуки многоголосый вой боли и ужаса. «Профессор» выронил из когтистой лапы скальпель. Грифоны начали беспокойно переглядываться. И вдруг третий грифон, державшийся в стороне, прямо на глазах превратился в невероятное чудовище. Можно было бы сказать, что одно чудовище превратилось в другое, но грифон был, хотя бы «составлен» из частей более-менее привычных существ, а то, что предстало на его месте, выглядело сущим кошмаром.

Жуткое поджарое существо, словно перетянутое сотнями канатов и жгутов, похожая на дикобраза грива из острых игл, из которой торчало гибкое тело, состоящее, казалось, из одного «зачехлённого» позвоночника. Оно переступало короткими задними лапами, выставив вперёд более длинные передние. Две пары маленьких красных светящихся глаз, одна выше другой, прятались в глубоких и тёмных глазницах. Морда без рта повернулась к грифонам, издавая зловещее шипение. Голос доносился изнутри:

– Прочь от человека, твари пернатые!

– Йопт... – пробормотал Никита Сергеевич. – Вот это неожиданно...

Пара грифонов с негодующим клёкотом отступила от операционного стола. Такое существо они видели впервые, и не знали, чего от него ожидать.

– Не бойтесь, – прошипело жуткое чудовище. – Меня зовут Дейзи. Я – подруга Ирис, управляю этим сомнаморфом из камеры сомноопыта. То, что вы видите – всего лишь дистанционно управляемое существо. Ирис сейчас будет здесь.

Наверху что-то зазвенело, потом грохнуло, через пару минут стены вздрогнули от взрыва, что-то с грохотом упало и загремело вниз по лестнице, приближаясь. Послышался металлический топот, дверь лаборатории вздрогнула от мощного удара. Второго удара дверь не пережила. Слетев с петель в облаке кирпичной пыли, она рухнула внутрь помещения. Грифоны испуганно сжались – они были всего лишь учёными и явно не ожидали ничего подобного. Высокая фигура, в шлеме, из которого торчал грозный, чуть искривлённый рог со стальной пилообразной задней кромкой, закованная в воронёную сталь боевого экзоскелета, ввалилась в лабораторию, огляделась, и произнесла голосом Ирис:

– Ну, что, не ждали?

Демикорн повернулась, перекрыв собой выход, и одним движением огромного когтистого драконьего крыла отшвырнула к стене обоих грифонов:

– Товарищ Первый секретарь, вы как? Целы?

– Уф-ф... Ты вовремя, дорогая... – выдохнул Никита Сергеевич. – Эти твари меня едва не выпотрошили.

– Гм…вроде целый, – констатировала Ирис, окидывая его взглядом, и задумчиво добавила. – Оу! Жеребец…

– Ох, да куда там… Скорее, старый мерин, – отшутился Хрущёв.

– Сейчас я попробую вас отвязать... Вот Дискорд его подери... не получается... – инженер не совладала с непривычно мелкими грифоньими пряжками при помощи телекинеза.

– Дай, я попробую, – прошипел сомнаморф голосом Дейзи. – У меня лапки.

Он ловко управился с замками, затем поднял одежду Первого секретаря и подал ему:

– Кажется, эти курицы кошкозадые её порвали... Извините.

В проём выбитой двери вошёл второй демикорн, в таком же экзоскелете, с двумя объёмистыми баллонами на спине:

– Моё почтение, товарищ Первый секретарь, – прогудел вошедший. – Я – Эйсер, техник, из клана Щита.

– Рад знакомству, уважаемый Эйсер. Хотя... предпочёл бы знакомиться в более приятных обстоятельствах, – ответил Никита Сергеевич, влезая в брюки.

Демикорны при помощи сомнаморфа сноровисто скрутили обоих грифонов, привязав их спинами к ножке операционного стола. Все острые инструменты Ирис телекинезом воткнула в высокий верхний косяк двери. Сомнаморф несколькими движениями выдернул из крыльев у обоих грифонов длинные маховые перья.

– Теперь, даже если развяжутся – далеко не улетят, – прошипела жуткая химера.

– Где принцесса Луна? – спросила Ирис у сомнаморфа.

– Чуть дальше по подземелью, там у них пыточная камера.

– Её пытают? Какого Дискорда, Дейзи, почему не сказала раньше? – оба демикорна, с грохотом скользя стальными накопытниками по кафелю, выскочили за дверь. Кое-как одевшийся Хрущёв, бережно поддерживаемый сомнаморфом, вышел следом за ними.

– Твою ж мать... – Никита Сергеевич увидел, наконец, своими глазами, как инженер могучим ударом задних ног с первой попытки вынесла стальную решётку. – Ирис, дорогая, если у тебя будет жеребёнок, назови его Кузька...

– Я подумаю, – голос Ирис из-под шлема звучал так, будто она ухмыльнулась.

Демикорны ввалились в пыточную. Послышалась возня, несколько тяжёлых ударов, громкий грифоний клёкот, пронзительный визг и кудахтание. Войдя следом, Никита Сергеевич увидел картину, напоминающую последствия жестокой драки подушками. В воздухе плавали, медленно опускаясь и усеивая выщербленный каменный пол, белые, серые и коричневые перья.

Принцесса Луна была заключена в энергетическую клетку. Алые лучи образовывали геометрическую фигуру – Первый секретарь мимоходом припомнил, что учёные называли подобные фигуры «какой-то там …эдр». По лучам клетки то и дело пробегали вспышки, при этом принцесса дёргалась, как от ударов током.

Ирис стояла передними копытами на распластавшемся на полу грифоне. Эйсер пинками и ударами хвоста и крыльев загнал в угол ещё одного грифона, одетого в кожаный фартук, измазанный жутковатыми пятнами, напоминающими давно засохшую кровь.

– Чёрт подери, да они, что, ох...ели тут совсем? – возмутился Хрущёв. – Минутку, принцесса, мы сейчас попробуем вас освободить! Ирис, ты можешь что-то сделать с этой клеткой?

– Попробую.

Демикорн лёгким ударом переднего копыта вышибла сознание из лежащего на полу грифона, подошла к клетке, достала стилус и несколько секунд всматривалась в развернувшуюся в воздухе схему:

– Товарищ Первый секретарь, нужно что-то железное и острое…

Никита Сергеевич огляделся по сторонам, подобрал с пола, видимо, обронённый кем-то из грифонов длинный кинжал и протянул его Ирис рукоятью вперёд. Инженер взяла кинжал телекинезом:

– Сейчас клетка отключится, подержите принцессу, чтобы не ушиблась.

Хрущёв встал напротив клетки, Ирис шагнула в сторону, чтобы не задеть принцессу, и телекинезом метнула кинжал сквозь алые лучи куда-то в угол, загороженный клеткой. В углу полыхнуло, вылетел целый фейерверк искр, и алые лучи исчезли, освободив принцессу. Она не устояла на ногах и повалилась на Первого секретаря. Никита Сергеевич подхватил её. Синяя аликорн дрожала, её колотил озноб от пережитого ужаса.

– Принцесса, вы целы?

Он пытался осмотреть её. Ран вроде бы не было видно. Принцесса что-то прохрипела.

– Ирис, кажется, она не может говорить. И у неё какое-то кольцо на роге...

– Это блокиратор магии. Я попробую его снять, только надо связать этих грифонов, – ответила Ирис. – Откуда они тут взялись вообще? Что они тут делают?

– Орден, судя по всему, использовал их для всяких грязных и кровавых дел, – прошипел сомнаморф, связывая грифонов подвернувшейся под лапу ржавой цепью. – Пони по своей природе к таким действиям не склонны, они всё же народ добрый и мирный, а вот грифоны – хищники, привычные к крови и мясу.

– Это омерзительно, – пробормотала Ирис.

Она достала стилус и принялась исследовать кольцо, надетое на рог принцессы.

– Угу, стандартная схема, её использовали ещё до Сомбры.

Инженер ткнула стилусом в какую-то особую точку кольца, проскочила искорка, и кольцо, разжавшись, свалилось с рога.

– Спасибо, – прохрипела принцесса.

– Дискорд меня подери, что у вас с голосом?

– Йорсет… голубой единорог, Магистр Ордена… какая-то печать, видимо… Надо заставить его снять заклятие…

– Боюсь, что в ближайшие лет пятьдесят он не сможет ничего ни снять, ни наложить. Принцесса, если вы позволите, я могу посмотреть, как её разрушить, – предложила Ирис. – Я, всё же, магинженер.

– Сделай милость… – прохрипела Луна.

– Прилягте набок, вам так будет удобнее.

На передней ноге Ирис вдруг ожил радиобраслет.

– Ирис, это Клауд. Здесь Ночная Стража, их много, вломились в окна первого этажа, и требуют пустить их к принцессе. Пропустить?

– К шапочному разбору… Пропусти, не устраивать же побоище с потенциальными союзниками, – буркнула инженер. – Гвардии с ними нет?

– Нет, гвардии не видно.

Принцесса Луна забралась на стол и легла набок, отогнув голову. Ирис внимательно водила стилусом по её горлу, исследуя вырисовывающуюся в воздухе светящуюся схему энергетической печати, парализовавшей голосовые связки.

В подземелье послышался топот множества ног. В помещение ввалились жутковатые существа, похожие на пегасов, но с перепончатыми крыльями, напоминавшими крылья Ирис, и с явно хищными зубами. Они были вооружены копьями и несли с собой сети. Некоторые из них глотнули ещё не рассеявшегося слезоточивого газа, и были явно не в лучшей форме, но остальные держались достойно.

– Именем Ночи и принцес-ссы Луны! Ночная С-стража! Вс-сем отойти от принцес-ссы! – прошипел их предводитель.

– Не стоит, фестрал. Не надо, – буркнула из-под шлема Ирис. – Я пытаюсь снять заклятие с принцессы, её тут чуть не убили.

– Прочь от принцес-ссы, чудовищ-ще! – прошипел тот, кого она назвала «фестралом».

– Не мешай, дурак… – Ирис коротко ткнула копытом в сторону письменного стола, за которым, видимо, обычно сидел на допросах писарь. – Эйсер, останови их.

Второй демикорн многозначительно повернулся, приподнимая крылья. У него на боках, прикреплённые к экзоскелету, висели два коротких внушительных ствола. Едва Ночная Стража успела дёрнуться, как из стволов с шипением вылетели две тугие струи густой жёлтой субстанции. Последнее, что увидел ликтор Шедоу Сторм, была надвигающаяся на строй стражников жёлто-кремовая стена.

В наступившей тишине Ирис ткнула стилусом в нужную связь, и принцесса, закашлявшись, обрела возможность нормально говорить:

– Кха… Кхм! Спасибо тебе, демикорн… Вот поэтому я и боялась... что вы принесёте свои технологии в этот мир. Снова...

– Постарайтесь пока не говорить громко, надо поберечь связки, – посоветовала Ирис, со щелчком убирая стилус обратно в гнездо браслета.

– Что это за магия? – изумлённо спросила принцесса, поднимаясь на ноги и глядя на быстро распухающий жёлто-кремовый ком, заполнивший помещение почти до потолка. Изнутри доносились испуганные крики фестралов. Лишь несколько из них, стоявшие в заднем ряду, не попали под струи. Теперь они ковыряли зубами кремовую массу, сплёвывая куски на пол.

Никита Сергеевич подошёл к кремовой глыбе, потыкал её пальцем и усмехнулся:

– Очень сильное колдунство, однако... У нас оно называется «монтажная пена». Только мы её используем для строительства, и сохнет она у нас не так быстро.

– Фиксирующая пена, мы её применяем для удержания не слишком сильных, но опасных противников, – пояснила Ирис. – Пенополиуретан с некоторыми добавками, для липкости и быстрой полимеризации, – пояснила она для Хрущёва.

– Угу, я так и понял, – кивнул Первый секретарь.

– Так стражники живы? – спросила Луна.

– Конечно, мы стараемся никому не вредить без крайней на то необходимости, – заверила инженер.

– А... как их оттуда вытащить?

– Нужно специальное зелье, называется «растворитель 646», или «ацетон», – ухмыльнулся Никита Сергеевич. – Ну, или механическим путём выковыривать...

– Ваш-ше Выс-сочес-ство!! – донёсся изнутри глыбы голос фестрала. – Мы не можем пошевелитьс-ся! Вытащите нас-с отс-сюда, пожалуйс-ста! Ох, доберус-сь я до этих рогатых...

– Угу, сначала доберись, вояка, – усмехнулся под шлемом Эйсер.

– Ликтор, оставьте, это союзники… – произнесла принцесса Луна. – Они меня спасли… пока вы где-то прохлаждались.

– Гос-спожа… наш-ш ш-штаб блокировала гвардия. Нам приш-шлос-сь пробиватьс-ся с-с боем…

– Гвардия? Измена затронула гвардию? – аликорн испытала неприятное потрясение.

– Там всё хуже, чем вы думаете, принцесса. Магистр Бастион Йорсет готовил полноценный государственный переворот.

Ирис достала телекинезом небольшой шарик, включила его и положила на стол. Из шарика донеслись голоса Йорсета, Вайт Шилда и других заговорщиков.

– Это звукорб, прибор, способный записывать и воспроизводить звуки. Разговор был записан вскоре после вашего пленения, – пояснила инженер.

Эйсер тем временем расковырял рогом пену и освободил нескольких фестралов, в том числе ликтора. Вид у Ночной Стражи был сильно обескураженный – такого они явно не ожидали. Ликтор вместе с принцессой слушал записанный разговор, пока его подчинённые выцарапывали остальных из пены. Фестралы выглядели неважно – пена прилипла к шерсти, которую потом пришлось сбривать.

– Дискорд их подери… – пробормотала Луна, прослушав запись. – Ликтор Шедоу Сторм! Обыскать всё здание! Арестовать всех членов Ордена! Все документы изъять.

– Заговорщики отправили посыльного в редакцию «Кантерлотского Вестника», – подсказала Ирис. – Он понёс туда их заявление о захвате власти. Газета уже должна была выйти.

– Гос-спожа… больш-шинство ч-членов Ордена выведены из с-строя каким-то на редкость вонючим зельем, или алхимической смесью, – сообщил ликтор Ночной Стражи.

– Угу. Эта «алхимическая смесь» называется хлорацетофенон, – проворчала Ирис.

– Все найденные нами в залах первого этажа единороги лиш-шилис-сь с-своей магии и находятс-ся в глубоком ш-шоке, – продолжал фестрал.

– Кстати, принцесса, по чёрному порошку на полу не ходите… И накопытники эти лучше закопать или переплавить, – посоветовала инженер. – Порошок негатора магии очень хреново выводится из организма. Поверхностное загрязнение можно дезактивировать солнечным светом, но если попадёт внутрь – будет плохо.

– Ох, бл@, и весело тут у вас, разноцветные лошадки… – произнёс Хрущёв.

Освободившиеся кое-как от пены ночные пегасы вместе с демикорнами отправились зачищать штаб-квартиру Ордена. Ирис, поднявшись по лестнице, выглянула в коридор первого этажа, но тут же вернулась.

– Принцесса, в коридоре ещё газ не до конца выветрился. Пока идёт зачистка, вам лучше побыть тут. Не хватало вам ещё надышаться слезогонки.

– Пожалуй, это к лучшему, – ответила Луна. – НАМ надо успокоиться.

Она действительно чувствовала себя не лучшим образом.

– Эх, жаль, пупырчатого полиэтилена нет, – посетовал Никита Сергеевич. – Очень хорошо нервы успокаивает…

– Поли… это что? – тут же заинтересовалась принцесса.

– Такая двухслойная плёнка, с пузырьками воздуха внутри. Если их сжать пальцами, они так смешно лопаются, – объяснил Первый секретарь. – Полопаешь их десяток-два, нервы успокаиваются.

– Для этого сойдёт любое монотонное занятие с использованием мелкой моторики, – подсказала Ирис. – Пальцев у нас нет, но можно использовать телекинез, – она огляделась в поисках подходящего предмета.

– Кажется, придумала, – произнёс сомнаморф, назвавший себя Дэйзи.

Кошмарное существо указало лапой на грифона, притянутого цепью к столу.

– Палач. Давайте его ощиплем.

– О! Это идея! – Луна огляделась с жутковатым энтузиазмом, и взяла со стола с пыточным инвентарём ручную машинку для стрижки. – Я видела, как вот этой штукой шерсть стригут. Помогите только разобраться, как она работает.

– Она под грифонью лапу сделана, – сомнаморф отпутал грифона-палача от ножки стола, обернул его лапы и крылья цепью и положил брыкающегося птицельва на стол. – Вот так нажимаете, и она стрижёт. Но надо научиться.

Когда через час ликтор Шедоу Сторм снова спустился в подземелье, чтобы доложить принцессе об окончании зачистки здания, он увидел потрясающую картину.

На столе лежал клювом вниз почти полностью ощипанный грифон. Демикорн, принцесса и невиданное ранее лысое двуногое существо заканчивали его ощипывать, а ещё одно невиданное чудовище, с гривой из игл, похожей на дикобраза, добривало львиную задницу грифона ручной машинкой для стрижки баранов. Все четверо чувствовали себя замечательно.

– Э-э-э… Ваш-ше Выс-сочес-ство…

– Да, Сторм… Как дела? – принцесса заразительно зевнула – она выбилась из своего привычного графика и уже хотела спать.

– Зачис-стка здания закончена. С-сейчас-с приступаем к обыс-ску…

– Изымайте все документы Ордена, – распорядилась Луна. – Надо выявить всех, кто был с ними связан. Много ли пострадавших?

– С-серьёзно пос-страдал всего один единорог, Ваше Выс-сочес-ство. У него с-сломана нога. Неудачно упал. Задержано более пятидес-сяти единорогов. У вс-сех отмечено полное отс-сутс-ствие магичес-ских с-спос-собнос-стей, – прошипел ночной пегас. – Вс-се надышалис-сь вонючего газа, с-сейчас-с им промывают глаза и нос-сы. Мы провентилировали коридоры крыльями, с-сейчас-с газа в замке нет.

– Это будет им уроком, – холодно ответила принцесса. – Из пегасов и земнопони много пострадавших?

– Более четырёх с-сотен, в ос-сновном, надышалис-сь газа, ц-царапины, с-ссадины… Мы разоружили вс-сех и пос-садили под замок.

– Единорогов – тоже арестовать. Это их затея, – Госпожа Ночи была настроена решительно. – Разошлите приказ Страже по всей Эквестрии – арестовать всех членов Ордена Магов и орденской стражи, кто бы они ни были, прежде всего – единорогов. Где Бастион Йорсет?

– У врачей. Ему изрядно дос-сталось в первые минуты ш-штурма.

– Ему достанется ещё сильнее, как только я высплюсь, – пообещала Луна. – Посадите его в камеру. МЫ отправляемся во дворец, НАМ надо отдохнуть, иначе вечером МЫ не встанем. Друзья, МЫ приглашаем вас всех, – она обратилась к Хрущёву и демикорнам. – Не откажите. НАМ будет спокойнее, если спасители НАШИ будут рядом.

– Спасибо, принцесса, но… уместно ли это? – забеспокоилась Ирис.

– Первому секретарю нужна охрана, – подсказал Эйсер. – Мы не должны оставлять его одного в такой момент. Он едва не погиб в лапах этих фанатиков.

– Да, кстати! Грифоны! – вспомнила принцесса. – Вот этот, ощипанный – палач Ордена.

– Мы ими займёмс-ся, Ваше Выс-сочес-ство, – пообещал ликтор. – Никто из Ордена не уйдёт от наказания, – он вытянулся и отсалютовал. – Именем Ночи и принцес-ссы Луны!

– Да укроют вас Тени, – кивнула принцесса и снова зевнула, прикрываясь копытцем.

Экскурсия по ВДНХ

Утро принцессы Селестия и Твайлайт Спаркл встретили на подмосковной правительственной даче. Пока они отдыхали, принимающая сторона позаботилась, чтобы необычные гости могли, не вызывая ненужного ажиотажа у населения, ознакомиться с достижениями советской науки. Об этом попросила принцесса Селестия:

– Ваш мир очень отличается от привычного нам. Во многих отношениях он нас пугает. Мне ещё предстоит решить, насколько тесно нам стоит сотрудничать, хотя я хорошо понимаю, что дружественные отношения пойдут обоим нашим народам только на пользу. Лучше бы пока оставить наше появление у вас в секрете.

Алексей Николаевич понимал, что, в сложившейся ситуации, кроме него, переговоры вести некому, но у председателя Совета министров было достаточно много неотложных текущих дел. Поэтому он с облегчением принял предложение академика Келдыша показать гостям все успехи народного хозяйства СССР, свозив их на ВДНХ.

С утра на воротах выставочного центра была вывешена табличка, что выставка закрыта «по техническим причинам». День был рабочий, поэтому пострадать могли только намерения туристов и гостей столицы. О временном закрытии выставки несколько раз объявляли по телевидению, радио и в метро, чтобы у людей было время изменить намеченные планы. Персонал ВДНХ с самого утра отпустили по домам, объявив, что на выставке будет проходить закрытое спецмероприятие. Работники выставки не задавали лишних вопросов – закрытые показы для высшего руководства стран – союзников не были чем-то уникальным.

Мини-автобус ЗиС-118 «Юность» с тонированными стёклами доставил принцесс на выставку. Их сопровождала охрана из 9-го Главного Управления и гид от Академии Наук. При взгляде снизу, «изнутри», с улиц, город людей Селестии не понравился. Многоэтажные дома давили своими размерами. Улицы, хоть и были в несколько раз шире, чем в Кантерлоте, казались каменными ущельями, из-за высоты домов, достигавших пяти и более этажей. Дома часто стояли вплотную друг к другу. В Кантерлоте дома редко были высотой более трёх этажей.

Лишь новые районы, где дома стояли отдельно друг от друга, выглядели просторными и наполненными светом. Им немного не хватало зелени, деревья посадили совсем недавно, и они ещё не успели вырасти. В новых районах даже огромные дома по девять этажей не так давили на сознание своими громадами, как пяти-шестиэтажные, стоящие вплотную друг к другу, в старой части города.

Войдя на ВДНХ, принцессы с большим интересом осматривались по сторонам, переходя от павильона к павильону. Селестия вдруг остановилась перед памятником Ленину и почти минуту смотрела на него, но на вопрос сопровождающего лишь покачала головой и ответила коротко:

– Нет, нет, я всего лишь видела похожий памятник вчера.

Твайлайт Спаркл с самого начала ничуть не скрывала, что выставка её потрясла. Фиолетовая лошадка бегала от экспоната к экспонату, задавая множество вопросов. Ей подарили фотоаппарат, и она, удерживая его магией телекинеза, щёлкала всё подряд. Сопровождающий гостей фотограф из 9-го Управления только успевал менять кассеты с плёнками. Принцесса Селестия изо всех сил старалась сохранять спокойствие, но и она не могла скрыть своих впечатлений.

– Люди добились очень многого, – ответила она на вопрос Твайлайт. – У них есть чему поучиться. Но они очень отличаются от нас, не только физиологически, но и психологически. Я бы сказала даже, что они ближе к грифонам.

– Хищники, – кивнула Твайлайт.

– Да. Внешне цивилизованные, с виду доброжелательные, но смертельно опасные, если их разозлить, – покивала принцесса. – Пока в наших отношениях всё безоблачно, они ведут себя учтиво и предупредительно. Но что будет, если, скажем, в Эквестрии обнаружится какое-то необходимое для них сырьё или другие ресурсы? Будут ли они покупать его у нас, или решат взять силой, уничтожив или поработив мешающихся под ногами отсталых по их меркам местных жителей? Мне предстоит принять нелёгкое решение – продолжить ли наше сотрудничество и дальше, или же собрать всю свою магию и навсегда запечатать проход? И ещё получится ли его запечатать?

– Пока они ведут себя очень доброжелательно, – сказала Твайлайт. – Я долго беседовала с их учёными. Сотрудничество было бы взаимовыгодным и для нас и для них. Например, они не умеют управлять погодой. Наша магия здесь действует хоть и слабее, но всё равно работает. Если найти способ обрабатывать магией их облака, сделав их похожими на наши, пегасы смогли бы их двигать. Наши магические кристаллы могут запасать энергии больше, чем их аккумуляторы. Их продукты не такие вкусные и питательные, как наши, мы могли бы поставлять им многое из продукции нашего сельского хозяйства.

– Я всё понимаю, Твай… – Селестия задумчиво пожевала мягкими губами, размышляя. – Но что, если они решат вторгнуться в наш мир, как захватчики?

Они продолжили осмотр выставки, переходя из одного павильона в другой. Один из павильонов был закрыт, и даже его название занавешено тканью. Сопровождающие сказали, что он на реконструкции. На самом деле, это был павильон, посвящённый мясозаготовкам и переработке мясопродукции. Серов распорядился временно закрыть его, на период экскурсии, чтобы не волновать необычных гостей.

Принцессы добрались до павильона «Космос». Здесь Твайлайт залипла надолго, рассматривая выставленные в зале спутники и космические корабли. Принцесса Селестия задумчиво рассматривала фотоснимки галактик. Её чуткий слух уловил еле слышный звук входной двери и шаги. Она повернула голову. У входа, явно слегка смутившись, замер в безмолвном удивлении человек в зелёной форменной одежде, с золотыми пуговицами и разноцветными полосками на груди. Над ними, на красном квадратике, висела маленькая пятиконечная золотая звёздочка. Человек был молод, он улыбался замечательной, светлой, приветливой улыбкой. Принцесса тут же узнала его по фотографии.

Она тоже смутилась, не зная, удобно ли будет вот так, просто, подойти, но потом решила, что он оказался тут не случайно. Цокая копытцами по гладкому полу, Селестия подошла к нему.

– Здравствуйте. Кажется, мне знакомо ваше лицо…

Его весёлые глаза расширились от изумления – он явно не ожидал услышать привычную русскую речь от столь необычного существа. Но человек тут же справился с удивлением, вытянулся по стойке смирно и вскинул руку к козырьку:

– Лётчик-космонавт СССР майор Гагарин!

– Селестия, принцесса Эквестрии, – аликорн одарила его сияющей улыбкой. – Очень рада познакомиться с вами.

– Э-э… я тоже… Ваше Высочество…

– Называйте меня просто Селестия, я ведь не ваша принцесса, и вы – не мой подданный. Мне будет очень приятно побеседовать с кем-то на равных, не чувствуя подобострастия.

Аликорн действительно устала от тысячелетнего поклонения придворных, ищущих её расположения для достижения своих собственных целей. Она боялась признаться в этом самой себе, но, оказавшись в этом необычном для себя мире, она отдыхала от сложного дворцового протокола, от массы бесполезных дел, и получала множество новых, по большей части приятных впечатлений.

– Тогда и вы называйте меня просто Юрий, – по-простому ответил Гагарин.

Подошла Твайлайт, церемонно поздоровалась, расправив крылья. Космонавт заулыбался:

– Вы выглядите точно, как в мультфильме, который мои дочки смотрят. Только живые вы намного красивее. Как так вышло?

– В мультфильме? – переспросили обе принцессы.

– В этом году у нас по телевидению начали показывать детский мультфильм, про разноцветных лошадок, – пояснил Юрий Алексеевич. – И вы выглядите очень похоже, как будто персонажей мультфильма с вас рисовали.

– Это очень интересно, – заметила Селестия. – Алексей Николаевич нам об этом ничего не говорил.

– Мне тоже ваши учёные ничего похожего не говорили.

– Ну, вряд ли товарищ Косыгин мультики смотрит, – усмехнулся Гагарин. – Я ведь тоже смотрел только потому, что у меня дети маленькие.

– Надо бы посмотреть, что там про нас показывают, – Твайлайт была заинтригована.

– Показывают только хорошее, – успокоил Юрий Алексеевич.

Они вышли из павильона и устроились на лавочке вблизи фонтана. Гагарин удивился, увидев, что «лошадь села на лавочку, как человек» – так он описал позже этот момент в своём отчёте. Он прекрасно знал, что лошади сидеть не умеют, сидячую позу они принимают лишь на секунду, когда встают или ложатся. Он понял, что его удивительные собеседницы – вовсе не животные, а лишь похожие на них, но принципиально иные существа.

Селестия расспрашивала первого космонавта, но не о космосе, а о жизни людей. Он рассказывал о своём детстве, о войне, о том, как стал лётчиком, о том, как меняется жизнь людей в результате реформ, проводимых руководством страны. Рассказывал, как люди получают бесплатно квартиры от государства, о том, что правительство постепенно отменяет налоги и ежегодно снижает цены.

Этого момента, с ценообразованием, Селестия не поняла, но решила, что детали можно будет уточнить позже. Она тоже ответила на несколько вопросов человека:

– В Эквестрии образование и медицина бесплатные, с 14-го года Эры Гармонии, в общем, уже около тысячи лет. Такой программы жилищного строительства, как у вас, у нас, конечно, нет, но муниципалитеты имеют право преимущественного выкупа жилья в случаях, если кто-то переезжает в другой город. Таким образом, муниципалитеты, особенно в небольших городах, имеют возможность обеспечить жильём любого переселенца. Эквестрия – аграрная страна, вся земля находится в собственности Короны, местное самоуправление арендует землю, и всегда может выделить участок земли в субаренду, дать ссуду на постройку дома.

Юрий Алексеевич посвятил своих собеседниц и в нюансы международного положения, рассказал о противостоянии НАТО и Организации Варшавского Договора, о том, как две великие державы держат друг друга на прицеле в своём вооружённом противостоянии, не доверяя друг другу. Рассказал и о программе «Интеркосмос», в рамках которой на советских космических кораблях летают на орбиту космонавты из союзных государств.

– То, что вы нам рассказали – очень интересно, некоторые моменты – просто невероятны, – сказала Твайлайт.

– Спасибо вам большое, – Селестия благодарно склонила изящную головку.

Она коротко поведала первому космонавту о терзавших её мучительных сомнениях по поводу людей.

– Знаете, – Гагарин задумался. – Я не стану утверждать, что все люди – хорошие. Это далеко не так. Все люди – разные. Но хороших всё-таки больше. Во всяком случае – в нашей стране так. Я думаю, вам повезло, что вы попали именно к нам и сначала познакомились именно с учёными. Попади вы в другую страну, особенно – капиталистическую – всё могло обернуться совсем иначе, далеко не так удачно. Я не стану вас агитировать за сотрудничество – это вы должны решить для себя сами. Скажу только, что мы рады любым друзьям, если эти друзья – настоящие, если они не притворяются, не ищут в дружбе с нами только своей выгоды, и держат данные обещания.

Могу только заверить вас, что наше правительство никогда не станет забирать у вас силой какие-либо ресурсы или порабощать вас. Это противоречит нашим этическим правилам. Мы обязательно найдём что-то для взаимовыгодного обмена, и обязательно договоримся по-доброму.

Вот за правительства капиталистических стран я не поручусь. Они несколько веков грабили население всего мира, завоёвывая все народы, не имевшие достаточно сил, чтобы защититься, и превращая менее развитые страны в свои колонии, по сути дела, обращая в рабов. Сейчас их колониальная система рушится, не без участия Советского Союза и наших партнёров по Всемирному Экономическому Союзу.

Селестия и Твайлайт несколько минут сидели молча, осмысляя усвоенную информацию.

– Спасибо вам, Юрий, – прошептала, наконец, принцесса. – После беседы с вами я стала лучше понимать людей.

Она вдруг обняла сидящего рядом человека своим белоснежным тёплым крылом.

– Оно у неё мягкое, и невыразимое приятное, как будто тебя обнимает крыло ангела, – рассказал потом Юрий Алексеевич.

Увидев, что Селестия обняла Гагарина, Твайлайт радостно пискнула:

– Оу! Обнимашки! – и тут же присоединилась к объятиям.

Прощаясь с первым космонавтом, Селестия ещё поблагодарила его за интересный рассказ:

– Вы помогли мне лучше понять вас, людей. Спасибо большое. Если вашим учёным удастся вернуть нас обратно и устроить возможность постоянного общения, я хочу пригласить вас посетить Эквестрию. Мои любимые подданные будут рады пообщаться с таким приятным собеседником. Это поможет и вам, людям, лучше понять нас.

– Почту за честь принять ваше приглашение, принцесса, – ответил Гагарин, – но его нужно будет оформить официально. Я – человек военный и подчиняюсь приказам моего командования.

– Понимаю. Я всё устрою, – улыбнулась Селестия.

Переполох в столице

Жители столицы были взбудоражены. Сначала гвардия окружила штаб-квартиру Ночной Стражи. Потом в утреннем выпуске «Кантерлотского вестника» они прочли невероятное сообщение об исчезновении принцесс Селестии и Твайлайт Спаркл, а также об аресте Найтмэр Мун, поисках тел пропавших принцесс, и о том, что Орден Магов берёт на себя всю полноту власти в стране. Одного такого заявления для пони, привыкших за сотни лет к мирному тягучему течению времени, было достаточно для года сплетен и пересудов.

Но цирк продолжился натуральным сражением гвардии против стада баранов, которые внезапно обернулись ночными пегасами и полетели штурмовать замок Ордена. Таких событий в Эквестрии не случалось с момента Бунта Знати в 719-м году от изгнания Найтмэр Мун.

Появление на улицах среди дня принцессы Луны, в сопровождении Ночной Стражи отчасти успокоило разошедшиеся страсти. Все собравшиеся посмотреть горожане сами увидели, что с принцессой всё в порядке, она не превратилась в Найтмэр Мун, как писали в газетах, и вполне контролирует положение. Смущали только шестеро могучих охранников со слегка искривлёнными рогами-лезвиями, закованные с ног до головы в чёрную сталь доспехов. Они почтительно сопровождали необычное двуногое существо в помятой, порванной одежде.

Когда же Ночная Стража начала десятками выводить, а то и выносить на носилках из замка Ордена закованных в цепи единорогов из высшего общества, с кольцами блокираторов на рогах, вот тут горожане крепко струхнули, сообразив, что в столице случились неожиданные политические перемены. А тут ещё Стража начала обыски и аресты в Старом квартале Кантерлота, сплошь застроенном «родовыми стойлами» аристократии «высшего света». Обычные горожане крепко недолюбливали аристократов за их нескрываемое высокомерие и откровенную демонстрацию превосходства, поэтому аресты были восприняты среди населения спокойно и даже с лёгким злорадством.

Кантерлот произвёл на Первого секретаря впечатление средневекового городка – приземистые дома в 2-3 этажа, редко выше, узкие, мощёные булыжником улицы, на самых широких едва могли разъехаться две повозки, только что ночные горшки и помои из окон на головы не выливали. Однако белые здания, освещённые солнцем, выглядели потрясающе. Дома побогаче были отделаны натуральным белым мрамором, те, что победнее – попросту побелены извёсткой. Над городом возвышался дворец принцесс, производивший поистине сказочное впечатление, куда там Диснею.

Во дворце Луна направилась не к себе, а в покои принцессы Селестии, позвав с собой Никиту Сергеевича:

– Тебе надо отдохнуть, друг мой, и НАМ тоже. Но потом МЫ всё же попросим тебя помочь НАМ разобраться с государственными делами.

– Охотно помогу вам, принцесса, – ответил Хрущёв. – Мне удалось поспать в поезде, так что я, можно сказать, в порядке, только бы вот одежду подлатать.

Вопрос с одеждой решился быстро – Луна уже послала за своей портнихой, но тут в зал ворвались пятеро носителей Элементов Гармонии, приехавшие дневным поездом, Старлайт Глиммер, и увязавшаяся с ними Лира Хартстрингс.

Впереди всех, в чёрном латексном костюме и спецназовской маске, в зал ввалилась Пинки Пай... державшая передними ногами натуральную советскую бензопилу «Дружба». У Никиты Сергеевича при виде бензопилы отвалилась челюсть.

– Где эти нехорошие пони, что обидели принцессу и нашего друга? – Пинки грозно вертела головой, примериваясь, кого бы распилить. Дворцовая стража пыталась утихомирить её, но Пинки в момент укоротила их копья бензопилой. Первый секретарь с большим трудом её успокоил:

– Всё, всё, Пинки, всё в порядке, победила «Дружба»... А теперь поставь её и заглуши мотор, пока кто-нибудь не пострадал... Кстати, откуда она у тебя?

– Ну... я часто бываю в разных интересных местах... вот, случайно выменяла на кексики, – ответила Пинки.

– Не обращай внимания, сахарок, это же Пинки Пай, – махнула копытцем Эпплджек.

Переполох подруги подняли изрядный – Рэйнбоу Дэш то и дело порывалась настучать кому-нибудь по носу; Старлайт экспрессивно рассказывала балансировавшей на грани обморока Рэрити, как её заперли ночные пегасы, и как она превратила их в баранов; Пинки носилась вокруг них кругами, без умолку болтая; как обычно перепуганная Флаттершай прикинулась ветошью; и только Эпплджек хранила типичное фермерское спокойствие.

– Принцесса, с вами всё в порядке? Мы переволновались! – Эпплджек осмотрела изрядно помятую принцессу Луну. – С вами всё хорошо?

– Мне надо выспаться… – пробормотала принцесса.

Она лишь успела передать Никиту Сергеевича секретарям и делопроизводителям королевской канцелярии и отдать приказ помочь ему разобраться с документами, после чего ушла в спальню Селестии, упала поперёк кровати и тут же отключилась.

Рэрити натурально пришла в ужас, узнав, что их гостя едва не зарезали в подземельях Ордена. Она выслушала рассказ Первого секретаря, прикрывая копытцами мордочку, едва не расплакалась, а когда он закончил, сказала:

– Какой кошмар... Мне так стыдно за всех этих единорогов... Дорогой, пожалуйста, не думай, что все единороги такие плохие. Среди нас много хороших, очень много! – белоснежная модельерша, не рисуясь, всхлипнула, и беспомощно ткнулась носиком в его потрёпанный в ночных приключениях пиджак.

– Я знаю, солнце моё, – улыбнулся Никита Сергеевич. – И ты, и Старлайт, и Лира – вы все очень хорошие и добрые.

– Сахарок, ты ещё с Твай не познакомился, – заулыбалась Эпплджек. – Хотя она сейчас аликорн, но раньше тоже была единорогом.

– Дорогой, давай я попробую починить твою одежду, – Рэрити осмотрела его пиджак и брюки. – Ох, мамочки, да тут чинить бесполезно, проще заново сшить... Тут где-нибудь есть швейная машинка?

Пока Рэрити шила ему новый костюм, Первый секретарь вместе со Старлайт Глиммер и тремя помощниками из канцелярии принцессы Селестии разбирался в кипе документов, ждущих решения. Он неплохо воспринимал текст на слух, поэтому незнание местного алфавита ему практически не мешало.

Демикорны, сменяя друг друга, вместе с дворцовой стражей, по двое охраняли вход в покои принцессы, где был устроен «кризисный штаб». Остальные четверо сняли шлемы, и устроились на отдых, не снимая экзоскелетов.

Никита Сергеевич впервые увидел Ирис с непокрытой головой, без шлема или платка. Его удивили её перепонки за ушами, высокие, растянутые на костных выростах, похожих на пальцы летучей мыши. Как оказалось, они были ещё и подвижные. Когда Ирис или другие демикорны общались между собой или с кем-либо ещё, эти перепонки то расправлялись, то испуганно прижимались к голове, то прядали вместе с ушами, постоянно пребывая в движении.

– Какие интересные у вас ушки, Ирис, – улыбнулся Хрущёв, наблюдая за своей спасительницей.

– Оу... – Ирис даже смутилась. – Они что, вам нравятся? Других пони мои уши только пугают...

– Ну, я-то не пони, – засмеялся Первый секретарь. – А эти перепонки помогают слушать, или они для красоты?

– Скорее, для выражения эмоций, – улыбаясь, пояснила Ирис, расправив перепонки. – Каждое их положение что-то выражает. Например, сейчас мне нравится, что меня хвалят и не боятся. Приятно найти нового друга, пусть даже он и необычен на первый взгляд.

– Мне тоже очень повезло, что я с вами подружился, Ирис, – Никита Сергеевич хорошо понимал, что могло случиться, задержись она хоть на пару минут. – А что значит дружба для демикорна?

– Дружба демикорна… это уверенность, что демикорн будет стоять до конца за друзей, – ответила инженер. – Иначе в наше время было не выжить.

Эпплджек отправилась на кухню и организовала еду для всех, Пинки решила ей помочь, и сварганила огромный торт, украшенный кремовыми цветами. Устроившись за письменным столом Селестии с кружкой ароматного чая и здоровенным куском торта, в тёмно-синем халате принцессы Луны, расшитом блестящими звёздами, Никита Сергеевич перекусил, отдохнул, и затем несколько часов решал рутинные вопросы. В итоге к вечеру он уже неплохо разобрался в географии и экономике Эквестрии, заодно сообразив, какие товары можно предложить для торговли и что просить в обмен. Большую часть документов, не требовавших быстрого решения, он отложил. К остальным секретари прикололи скрепками листочки с надиктованными им предложениями. Лишь десяток документов требовали срочной королевской реакции. Их он отложил до пробуждения принцессы.

В перерывах он беседовал с секретарями, Старлайт Глиммер и Лирой. Они расспрашивали Первого секретаря о мире людей, причём Старлайт особенно заинтересовалась политикой, государственным и общественным устройством, а Лира выспрашивала подробности обычной жизни людей. В периоды, пока гость из другого мира был занят, она, вооружившись пером и стопкой бумажных листов, что-то писала, то сосредоточенно уходя в себя, то мечтательно задумываясь на несколько минут, то лихорадочно строчила, высунув от усердия кончик розового язычка.

По ходу бесед Старлайт рассказала гостю о своём неудачном опыте построения «общества равенства» в пределах одной деревни.

– В детстве, когда мои друзья один за другим получали свои кьютимарки, они постепенно отдалялись от меня, – рассказала сиреневая единорожка. – Они всё больше думали о своём таланте, и им становилось неинтересно со мной. И тогда я подумала, что если ни у кого не будет меток, все станут равны. Я разработала заклинание, которое снимало с пони их метки. Собрала всех, кто оказался в похожей ситуации, брошенный друзьями, и предложила им расстаться с метками и стать равными друг другу. В нашей деревне каждый мог делать любую работу, и все периодически менялись профессиями. Но получалось у них плохо.

– Конечно, – улыбнулся Никита Сергеевич. – У людей, к счастью, талант не зависит от картинки на заднице, но равенство везде и всегда, независимо от биологического вида, достигается иначе. Нужно стремиться не к равенству неумех, а к равенству возможностей. Чтобы каждый член общества имел равные возможности получить образование, работу, жильё, медицинскую помощь, пенсию по старости.

– Ох, я была такой дурой, – ответила Старлайт. – Надо было всё делать совсем не так. Теперь я понимаю. Если бы я узнала о вашей стране раньше, я бы не наделала таких глупостей...

– Ого, а ты растёшь, Старлайт, – послышался вдруг голос принцессы Луны. – Ты научилась признавать ошибки? Неплохо... Ты хороша в магии, возможно, когда-нибудь ты даже станешь аликорном...

Проснувшаяся принцесса час отмокала в спа, и вышла к подданным бодрой, свежей и решительной. Она просмотрела срочные документы, посоветовалась с Никитой Сергеевичем по каждому из них, но решения принимала сама в каждом случае. По остальным она предложила дождаться Селестии, либо, если принцесса задержится – подумать о них завтра вечером.

Начальник Ночной Стражи Блэйзон Блеар представил принцессе полный отчёт о происшедшем утром, и перечень арестованных представителей знатных семейств. Орден так или иначе распространял своё влияние по всей стране, вовлекая в его сферу всех более-менее талантливых магов, кроме наиболее приближенных к принцессам. Теперь это обернулось проблемой, так как после произошедшего встал вопрос об их лояльности.

Впрочем, талантливые универсалы, вроде Старлайт Глиммер, были редкостью – изучение магии требовало большой усидчивости и настойчивости, как любая наука.

Пока принцесса разбиралась с документами, Рэрити обратила внимание на Лиру, видимо, решив, что её тоже привлекли к работе:

– Что ты пишешь, моя дорогая?

Лира что-то прошептала ей на ухо. Рэрити аж взвизгнула от восторга:

– Фантастический рассказ?

– Ну зачем так громко? – Лира явно смутилась, став центром всеобщего внимания. – Ну да... рассказ про пони, которая попала в мир человеков... людей, то есть...

– И нашла там свою большую любовь... – добавила Рэрити, заглядывая через плечо Лиры в текст.

– Дайте почитать! – принцесса ловко выдернула телекинезом один из листов и начала читать вслух:

– Так... а, вот! «...его ловкие пальцы задумчиво бродили по её нежной шёрстке, своими волшебными прикосновениями унося её в сладостное путешествие по волнам желания...» Оу! Да ладна! – изумилась Луна.

– Не ожидала... – Госпожа Ночи с интересом и уважением посмотрела на Лиру.

– Принцесса Луна! – взмолилась Лира. – Ну... не при всех же!

– Так, чур, МЫ первые читаем, когда будет готово, – «забила очередь» Луна, возвращая пунцовой от смущения Лире лист с текстом.

– Я следующая! – тут же крикнула Рэрити.

– Я! Я! Нет, я! – остальные пони едва не устроили потасовку, разбираясь, кто в каком порядке будет читать фанфик Лиры.

Ирис хихикнула, смущённо прижимая ушные перепонки:

– Надо её с нашей Кранберри познакомить... Кранберри такие уморительные рассказы пишет... Вроде как из истории выдуманных кланов Солёного Огурца и Змеевика...

– Солёного Огурца и Змеевика? – Никита Сергеевич расхохотался. – Представляю, какие там рассказы...

– Ага, учитывая, что мы, вообще-то, не принимаем ничего, изменяющего сознание, – улыбнулась Ирис. – Иначе ограничитель посчитает, что «боевая единица» находится под контролем противника, переведёт её в бессознательное состояние и передаст управление телом резервной поддерживающей личности...

– Ого! Вот это да! То есть, сколько ни выпил – до дома всё равно дойдёшь? Вот это технологии! – искренне восхитился Первый секретарь.

– Вроде того, – Ирис смущённо прикрыла мордочку копытцем. – Жаль, у вас тут нет информационной сети, я бы лучше объяснила...

– Информационной сети? – Хрущёв даже подскочил. – Вот с этого момента поподробнее, пожалуйста! Мы у себя тоже сейчас строим такую сеть...

«Мы можем быть полезны друг другу»

– Познакомить этих четвероногих принцесс с Гагариным – это вы, Иван Александрович, хорошо придумали, – одобрил Косыгин. – Юрий Алексеевич – человек исключительно обаятельный, политически грамотный, и сам из народа. Как раз то, что нам было нужно, чтобы сформировать у наших гостей хорошее впечатление о людях. Тем более – после этой кошмарной истории с табором. Как там, кстати, дела обстоят? – поинтересовался председатель Совета министров.

– И смех, и грех. Эти цыгане теперь ходят везде и пытаются устроиться на работу, – доложил Серов. – Проблема в том, что делать они ничего полезного не умеют, кроме как воровать да торговать, ну, ещё вроде один у них там кузнец, и ещё лудильщик есть, посуду чинить может. Само собой, никто им не доверяет, и на работу их брать особо не рвутся, опасаются, что провороваться могут.

– А вот это уже нехорошо, – строго заметил Косыгин. – Люди, можно сказать, за ум взялись, а тут им палки в колёса вставляют.

– Какая репутация, такое и отношение, – пожал плечами Серов. – Женщин, разве что, можно попробовать уборщицами устроить, но там платят гроши.

– Предложить им, что ли, конный завод свой организовать? Пожалуй, это может сработать, – задумался Алексей Николаевич. – Позвоню, пожалуй, в Мособлисполком, подскажу им.

---

По окончании осмотра ВДНХ принцесса Селестия попросила сопровождающих показать ей и Твайлайт «мультфильм про разноцветных лошадок». Полковник Литовченко мультфильмами не интересовался. Он позвонил на студию «Союзмультфильм», переговорил с режиссёром-постановщиком мультсериала Владимиром Ивановичем Полковниковым, всё выяснил и отправил одного из подчинённых за кинокопиями.

– Мультипликаторы, как оказалось, сняли пока всего шесть серий, шестую ещё монтируют, мы сможем показать вам пять из них. Как только подвезут.

– Благодарю вас, вы очень любезны. И ещё. Я бы хотела побольше узнать о вашей плановой экономике, – неожиданно попросила принцесса. – С кем я могла бы поговорить?

– Это вам лучше товарищ Косыгин подскажет, – открутился Литовченко.

Косыгин познакомил принцесс с доктором математических наук Глушковым. Увидев наяву персонажей мультфильма, который смотрят его дочери, Виктор Михайлович вначале решил, что его разыгрывают. И только когда принцесса Селестия с ним заговорила, он поверил, что встреча ему не приснилась.

Глушков рассказал в подробностях об особенностях народного хозяйства СССР, о том, как функционирует на данный момент, и как будет работать в конечном итоге создаваемая автоматизированная система управления экономикой – ОГАС. Академик коротко и понятно рассказал о том, как работает советская плановая экономика, о двухконтурной денежной системе, состоящей из наличного и безналичного денежного обращения, что позволяет опережающими темпами проводить индустриализацию страны, о планировании «от потребностей» общества и государства. Он не скрывал и проблем, честно рассказывая о недостатках, но Селестия и Твайлайт, слушая его, поняли, что преимуществ у плановой экономики больше, если не нарушать законы, по которым она работает. Из этой беседы принцесса вынесла, по её мнению, больше полезной информации о людях, чем изо всех предыдущих переговоров.

– Мы высчитываем усредненные потребности человека, по нескольким категориям населения – мужчины, женщины, дети, подростки, умножаем на количество населения по категориям, и получаем потребное годовое количество по основным группам товаров, – пояснил Глушков. – Этот план публикуется, и все предприятия на конкурсной основе делают заявки на количество своей продукции, «закрывающей» ту или иную часть плана. Госплан подводит итог и вычисляет, сколько предприятий ещё нужно построить, чтобы полностью «закрыть» потребности страны в каждом виде продукции, и сколько каких товаров надо импортировать.

До этого мы вели упрощённое планирование «от достигнутого», просто назначая каждому предприятию выпуск на следующий год на 2-3 процента больше, чем в прошлом году. Но такая система оказалась тупиковой, получалось «производство ради производства», а не для человека.

Как оказалось, в Эквестрии уже проводились опыты с созданием и использованием вычислительных машин, на примитивных электронных лампах и магических кристаллах. Одна такая ЭВМ даже стояла в подвальной лаборатории принцессы Спаркл.

Твайлайт с округлившимися глазами слушала Виктора Михайловича. Она и не подозревала, что ЭВМ можно использовать не только для быстрого проведения расчётов по сложным формулам. Принцессу Селестию больше заинтересовал не технический, а экономический аспект:

– Я полагаю, такая машина могла бы нам пригодиться, уже хотя бы для статистического учёта. А кроме вас, кто-то ещё из специалистов занимается модернизацией экономики с переводом её на машинные вычисления? С кем мы могли бы консультироваться?

– Конечно, у нас над этим работает не один научно-исследовательский институт, – ответил Глушков. – Или вы имеете в виду ведущих специалистов мирового уровня?

– Да, именно их.

– Безусловно, такие есть и у нас в стране, и за рубежом. Например, в Германии над автоматизацией экономики давно работает Конрад Цузе, в Великобритании – Стаффорд Бир... У нас очень интересные идеи предлагает, к примеру, Михаил Ботвинник...

– О, спасибо, я подумаю на досуге над всем, о чём вы мне рассказали.

На самом же деле принцесса уже прикидывала варианты непосредственного управления экономикой, пусть частично, но не хотела говорить ничего раньше времени даже своей любимой ученице.

Вечером принцессы смотрели мультфильм. Это было упрощённо-примитивное, рассчитанное на детей, довольно свободное, однако, интересное изложение недавних событий истории Эквестрии.

– Я одного не понимаю – откуда они вообще могли столько узнать о нас, чтобы запланировать съёмки целого сериала, и при этом их так поразило наше появление, – задумалась Твайлайт.

– Ноосфера иногда вытворяет такие фокусы, что никакая магия с ней не сравнится, – ответила Селестия. – Взять, хотя бы, сны, которыми заведует Луна. Во снах иногда происходят невероятные события, которые потом случаются в реальности. Мы долго с этим разбирались, были предположения, что эти сны – информационные отражения реальных будущих событий, но доказать или опровергнуть эту теорию ни мне, ни Луне не удалось.

Я бы, скорее, предположила, что они каким-то образом получили даже не знание, а впечатление, идею о возможном существовании страны, населённой разумными пони, и уже исходя из своей фантазии, начали наполнять эту идею фактами. Часть этих фактов совпадает с нашей историей, а часть – отличается.

– Оу! Принцесса, я тут подумала... – Твайлайт словно осветилась изнутри – как всегда в тех случаях, когда ей приходила в голову идея.

– Просто Тия, дорогая моя, сколько раз мне тебя уже просить, – улыбнулась Селестия. – Так что ты придумала?

– Если мы будем сотрудничать с этими существами – ведь мы, кажется, склоняемся к этому решению, так?

– Возможно, моя милая, возможно... Я ещё не уверена...

– Так вот, что, если мы передадим создателям этого фильма несколько книг по истории Эквестрии? – предложила Твайлайт. – Тогда их дети смогут лучше узнать нас, и нашу культуру, и у нас будет намного больше шансов подружиться.

– Я подумаю над этой идеей, – улыбнувшись, пообещала Селестия. – Но я согласна, что мы и люди можем быть полезны друг другу.

Ещё больше обеим принцессам понравилось цветное звуковое кино, и телевидение. Кино в Эквестрии было, но на уровне 1920-х гг земной истории – чёрно-белое и без звука. А тут им показали фильмы в цвете, со звуком, и на непривычно широком экране.

– Вот их технологии синематографа нам очень пригодились бы, – заметила Селестия. – И телевидение тоже. Хотя, чувствую, нам будет непросто это освоить.

---

Несколько дней, пока принцессы знакомились с миром людей, на секретном «объекте 423» круглосуточно шёл ремонт опытной установки. Сгоревшую обмотку заменили, для этого действительно пришлось разобрать часть установки. Однако, когда после ремонта установку включили на тех же параметрах настроек и просунули в проход телекамеру на штанге, вместо прекрасного яблоневого сада исследователи увидели ледяную пустыню.

– Что-то не так с установкой, – забеспокоился Лентов.

– Или с настройками, – предположил Фок. – Тихон Андреич, вы не ошиблись, когда их записывали?

– Мы же открывали проход не раз и не два, а по несколько каждый день на протяжении двух месяцев, – возразил Лентов.

Учёные неоднократно пробовали открыть проход, но каждый раз попадали в заснеженную пустошь. В конце концов, они были вынуждены доложить о проблеме академику Келдышу.

– Этого нам только не хватало! – президент Академии наук едва за голову не схватился. – Вы хоть понимаете, что это значит? Первый секретарь застрял в мире этих разноцветных лошадок, а мы не знаем, как его оттуда вытащить!

– Мы должны предупредить о проблеме наших гостей, – напомнил Фок. – Мы сейчас продолжим заниматься установкой, и хорошо бы, если бы нам помогла эта фиолетовая лошадка. Она умная, и это её мир. Может быть, она сообразит что-то, что мы упускаем.

Принцесса Селестия выслушала академика с большим беспокойством.

– Это ужасно... Мои маленькие пони... я обязательно должна вернуться к ним. Мы с Твайлайт попробуем помочь вам, чем только сможем. Ещё я попробую передать во сне сообщение моей сестре. Она – тоже сильный маг и много знает. Может быть, ей удастся придумать другой способ перемещения.

– Вообще-то такой способ есть, – подсказала фиолетовая принцесса. – Зеркало-портал, через которое Сансет Шиммер, я и Старлайт ходили в мир людей. Вот только тот мир отличался от этого, и очень заметно отличался...

– Я попробую передать Луне, чтобы она попросила Старлайт разобраться с настройками зеркала. Хорошо, что ты о нём вспомнила, – обрадовалась Селестия.

---

Первый секретарь узнал о проблеме на следующее утро, от принцессы Луны:

– Сестра НАША передала НАМ во сне, что ваши высокоучёные маги починили свою электромагическую машину, но у неё сбилась наводка, и теперь она открывает проход в какое-то другое место, – сообщила Луна. – Старлайт, ты помнишь, как открыть проход в мир людей через зеркало-портал? Может быть, мы попробуем вернуть нашего гостя и Тию с Твайлайт через него? Правда, Твай сказала, что тот мир, где она была тогда, не похож на мир людей, в котором она сейчас...

– Упс... а вот это – проблема, – сиреневая единорожка напряжённо думала. – Если миров, населённых людьми, несколько, или даже много, зеркало может привести нас не туда. И ещё, когда пони проходит через портал в мир людей, она превращается в человека, а проходя обратно, превращается снова в пони. Но наш гость Никита сейчас в виде человека. Что, если при проходе через портал, он превратится в пони, а принцесса Селестия и Твай – в людей?

– Э-э-э... а может, не будем так экспериментировать? – забеспокоился Никита Сергеевич. Превращаться в пони Первому секретарю вовсе не улыбалось. – Давайте немного подождём, может быть, наши учёные всё же смогут настроить установку?

– Конечно, – согласилась принцесса. – Тем более, что Тия и Твайлайт сейчас помогают вашим учёным с настройкой установки на наш мир. Может быть, пока они работают, МЫ покажем тебе другие города Эквестрии? Ты очень помог НАМ с документами, и МЫ хотели бы отплатить тебе добром за НАШЕ спасение от пыток в том подвале.

– Ну, за спасение благодарить надо не меня, а Ирис и её друзей-демикорнов, – заметил Первый секретарь. – Но я с удовольствием посмотрю вашу прекрасную страну. Мне у вас очень нравится.

– Ох, сахарок, а мы боялись, что ты обиделся на то, что с тобой сделали эти сумасшедшие маги из Ордена, – обрадовалась Эпплджек. – Поверь, большинство пони в Эквестрии – очень добрые и хорошие. Таких, как эти маги, очень немного. Мы даже не знали, что они вообще настолько плохие.

– Ничего, Эй-Джей, всё хорошо, что хорошо кончается, – успокоил её Никита Сергеевич.

Он ласково обнял рыжую фермершу, в ней он ощущал родственную душу. Лошадка привстала на задних ногах, дружески обнимая человека. Её шёрстка тоже была мягкой, как у котёнка.

Белоснежная модельерша управилась с пошивом на удивление быстро. Уже после завтрака Никита Сергеевич примерил новый костюм. Сидел он идеально, хотя покрой был немного непривычный.

– Дорогой, – Рэрити подошла к Первому секретарю с небольшим свёртком. – Раз уж неизвестно, сколько ещё вам придётся у нас гостить, я сшила вам пару комплектов нижнего белья, чтобы было во что переодеться. Ваше, уж извините, после того безобразия, вам устроили эти нехорошие пони из Ордена, годилось только на тряпки. У нас тут есть прачечные, и в Кантерлоте, конечно, и даже в Понивилле. Когда понадобится – я с удовольствием вас провожу.

Ей почему-то очень нравился этот добродушный пожилой толстяк, хоть он и был совершенно не похож на пони. Возможно, потому, что Эпплджек рассказала ей, как он по-доброму возился с Эпплблум и кормил её с рук вкусняшками.

– Ох... Спасибо, драгоценная моя, – Никита Сергеевич был реально растроган. – Мне и отблагодарить вас нечем, наши деньги у вас тут едва ли в ходу.

– Не нужно никакой благодарности, я сама бывала в непростых ситуациях и всегда рада помочь.

Он понял, что под маской «гламурной стервы» прячется щедрая и отзывчивая душа.

– Она же – Элемент Щедрости, сахарок, – заулыбалась фермерша. – Вот в этом – вся наша Рэрити. За что мы её и любим.

– А ещё я рассчитываю получить те журналы о человеческой моде, что вы мне обещали, – весело и с хитрецой подмигнула единорожка.

– Обязательно, я же обещал, – улыбнулся Первый секретарь.

Тур по Эквестрии поразил Никиту Сергеевича сильнее любой другой заграничной поездки. Прежде всего, способом перемещения. Принцесса Луна попросту телепортировала его, себя, и двух демикорнов – Стар Хаммера и Дока Оука, которым Ирис поручила охранять Первого секретаря.

– После всей этой истории я боюсь оставлять вас без присмотра, – заявила ему демикорн. – Но мне надо вернуться на работу, и ещё присмотреть за делами в нашем комплексе. Поэтому отправлю с вами двух моих товарищей.

Док Оук не только охранял гостя, но и ежедневно обследовал приборами, вделанными в свои браслеты, состояние здоровья Первого секретаря, следил за давлением, уровнем сахара в крови и всячески оберегал от любых неприятностей.

Мэйнхеттэн, Филлидельфия и Балтимэр напомнили Хрущёву американские города, в которых он побывал в сентябре 1959 года. Особенно Мэйнхеттен. Он очень напоминал Нью-Йорк своими небоскрёбами, хоть и не такими высокими. Здесь была даже своя Статуя Свободы, в виде пони с факелом, такая же позеленевшая от морского бриза и времени.

Затем побывали в Кристальной империи, где принцесса Луна познакомила гостя с принцессой Каденс и её супругом Шайнингом Армором. Как оказалось, этот белый единорог был родным братом часто упоминаемой младшей принцессы Твайлайт Спаркл. Кристальная империя оказалась всего лишь одним городом, но городом удивительным. Располагаясь на севере, в холодной, продуваемой всеми ветрами долине, город, построенный вокруг королевского замка, и небольшая площадь вокруг него, был накрыт магическим куполом, под которым искусственно создавался тёплый микроклимат. Первый секретарь долго расспрашивал, каким образом поддерживается купол – эта технология могла быть очень полезна Советскому Союзу. Ему показали Кристальное сердце – генератор энергии, создающий щит вокруг города, но, к сожалению, никто не мог толком объяснить, как он работает.

– Это – древний магический артефакт, – смущённо объясняла ему принцесса Каденс. – Я всего лишь присматриваю за ним, но как он устроен – не знаю. Сейчас лучшие маги Кристальной империи и Эквестрии изучают его, ведут поиски в архивах и подземельях под городом. Они уже обнаружили невероятные находки – древний научный комплекс демикорнов, к сожалению – разрушенный.

Упоминая об этом, принцесса Каденс с опаской косилась на двух демикорнов, сопровождавших Первого секретаря, но те вели себя спокойно, как профессиональные телохранители.

В Сталлионграде Никиту Сергеевича приняли, как родного, встретили хлебом-солью. Познакомили с местным Генеральным секретарём КПС (Коммунистическая партия Сталлионграда) Харитоном Бронеусом, с ним вместе возложили цветы к Мавзолею основателя города, товарища Сталлиона, провели по музею истории Сталлионграда, показали несколько заводов, гигантский тепличный комплекс, и самую настоящую атомную электростанцию. У Хрущёва чуть глаза на лоб не вылезли от удивления, когда он узнал, что сталлионградские пони осваивают энергию атома.

– После падения короля Сомбры и исчезновения Кристальной империи Сталлионград оказался на 1000 лет отделён от Эквестрии Снежным занавесом, – объяснили Никите Сергеевичу работники музея. – Единорогов и пегасов у нас в городе было – в основном, земные пони. Те проблемы, что в Эквестрии решали магией и управлением погодой, нам приходилось решать, развивая технологии.

Сталлионградские пони даже на первый взгляд заметно отличались от эквестрийских – почти все жеребцы были больше похожи ростом и комплекцией на Биг Мака, а кобылки все как на подбор были статные и крепкие, прямо как Эпплджек, и такие же красивые. Никита Сергеевич поймал себя на мысли, что сталлионградцы своим могучим сложением и спокойной красотой напоминают богатырей и красавиц из русских народных сказок, только в обличии пони.

Их технические успехи не просто впечатляли, а поражали воображение. В кабинете Генерального секретаря Хрущёв заметил стоящую в стеклянном ящике-футляре модель военного корабля. Никита Сергеевич не был знатоком флота, но не мог не узнать по очертаниям и вооружению линкор. Генсек Бронеус объяснил, что это первый из строящихся кораблей серии линейный корабль «Song of Evening» («Песня вечера» https://www.deviantart.com/ruhisu/art/Royal-Equestrian-Navy-BB-88-Song-of-Evening-609431795 – честно свистнуто из «оружие мира «Long Night» https://author.today/post/5838).

Много расспрашивали про людей, про жизнь в СССР, про самолёты и вертолёты, а ещё про ракеты и освоение космоса.

– Как же так вышло, что вы за тысячу лет не создали собственную авиацию? – спросил Хрущёв.

– Из-за погоды, – смущённо поясняли гостю сталлионградские учёные. – Снежный занавес ограничивал доступное нам пространство на юге и юго-западе, отделяя Сталлионград от Эквестрии, а на север и северо-восток летать было незачем. Первые самолёты выходили хрупкими, со слабыми двигателями, часто падали из-за ветра, лётчики гибли. Вывозить продукцию было некуда, всё, что производил город, долгие века шло на внутреннее потребление. Так и вышло, что техника развивалась несколько однобоко. Только недавно, после возвращения Кристальной империи и падения Снежного занавеса, начали снова налаживать связи с Эквестрией.

Сталлионградцы оказались приветливыми хозяевами – Первого секретаря поили водкой, потом вместе пели матерные частушки под балалайку, и несколько раз порывались подарить ездового медведя. Узнав, что в СССР тоже есть город Сталинград – обрадовались как дети, и очень просили разрешить побывать там, познакомиться с жителями. Никита Сергеевич не возражал – тем более, что Сталлионград официально не подчинялся принцессам Эквестрии, и мог самостоятельно налаживать внешние контакты.

(Спасибо тов. 2002159 за зачётную картинку)

Лас-Пегасус показался Хрущёву настоящим гнездом порока – как и его человеческий аналог. Здесь Никите Сергеевичу не понравилось. Зато облачный летающий город пегасов Клаудсдейл привёл его в восторг.

– Это как это? Вы что же, можете ходить по облакам? – Первый секретарь с изумлением расспрашивал сопровождавшую его в качестве гида Рэйнбоу Дэш. – А почему я через облако не проваливаюсь?

– Ага! Не только ходить можем, мы целый город из облаков построили! Правда, круто? – Рэйнбоу наслаждалась видом ошарашенного человека. – Тебя держит магия принцессы Луны, без неё ты бы провалился. Пони тоже иногда проваливаются и падают, особенно земные и единороги, поэтому в городе всегда дежурит спасательная команда. А ещё у нас в городе есть пилотажная группа «Вондерболты». Я в ней тоже участвую.

А ещё мы можем разгонять облака, можем собирать вместе, наполнять их дождём и перегонять куда надо. Вся погода в Эквестрии держится на пегасах.

Когда Никита Сергеевич попытался выяснить, как это работает, Дэш подарила ему кусок настоящего эквестрийского облака, попросту засунув его в трёхлитровую банку. Облако было мягким на ощупь, влажным, и напоминало по консистенции сахарную вату.

– Держите банку закрытой, чтобы облако не улетело, – сказала Рэйнбоу.

Принцесса Луна объяснила, что облака в Эквестрии пропитаны специальной магией, позволяющей пегасам с ними работать:

– Земные пони и единороги так не могут, это особая магия пегасов.

– Обалдеть можно! – Первый секретарь был искренне восхищён. – Похоже, у вас тут законы физики сильно другие, не такие, как у нас.

Ему показали фабрику погоды, где пегасы на специальных установках делали снежинки, дождевые облака и радугу. Рэйнбоу с хитрым видом предложила Никите Сергеевичу попробовать радугу на вкус, но принцесса Луна тут же вмешалась:

– Ни в коем случае! Она не ядовита, конечно, но на вкус неприятная. Рэйнбоу, как тебе не стыдно, это же наш гость!

– Ну, так не ядовитая же! – отпиралась пегаска. – Я просто пошутить хотела.

– А если наш гость обидится и не захочет потом с нами сотрудничать? Дэш, нельзя быть такой безответственной!

– Ладно, ладно, поняла уже, – голубая крылатая лошадка смущённо поковыряла копытцем облако.

Никиту Сергеевича очень впечатлили радужные водопады курорта Рэйнбоу Фоллс. Он даже рискнул раздеться и залезть в жидкую радугу, пару минут постояв под ниспадающими радужными струями, но, помня о предупреждении принцессы Луны, пробовать радугу на вкус не рискнул.

Но самым удивительным оказался летающий город ночных пегасов Старспайр. Он парил на огромной высоте, и был построен не на облаках, а на самых настоящих летающих островах, соединённых множеством мостиков. Небо здесь всегда было тёмное, воздух разрежён настолько, что каждый островок пришлось заключать в магическую сферу. С землёй Старспайр соединял длинный, тонкий, ажурный Звёздный мост – тонкая арка, начинавшаяся на поверхности возле заброшенного Замка Двух Сестёр, и уходящая ввысь. В его начале и конце были установлены устройства магической телепортации, позволявшие мгновенно попасть в город.

(см. фанфик «Город тысячи мостов» https://ponyfiction.org/story/7552/)

По Старспайру Первого секретаря водила сама принцесса Луна. Местные ночные пегасы поклонялись ей, как богине, и прониклись величайшим уважением к гостю, видя, что их обожаемая принцесса обращается с ним, как с лучшим другом. Никита Сергеевич только головой крутил:

– Это что же, эта ваша магия целые острова держит в воздухе?

– Нет, не совсем. Магические сферы только удерживают внутри себя тепло и воздух, – рассказала Луна. – Скалы Старспайра сложены из редчайшей руды, содержащей особый металл – левиум, обладающий отрицательной гравитацией. Раньше их так и называли – «камень, который падает вверх».

– Ничего себе? Неужели такое бывает? – Никита Сергеевич вытаращился на принцессу.

– Бывает, но очень редко, – улыбнулась принцесса, постукивая копытцем по мостовой.

– А почему же эти острова не улетают совсем?

– Потому что сложены они не из чистого левиума, здесь есть и другие материалы. Сила притяжения, в случае с левиумом – сила отталкивания – обратно пропорциональна квадрату расстояния от центра планеты, – пояснила Луна. – В зависимости от процентного содержания левиума в породе сила отталкивания уравновешивается притяжением других элементов, и чем больше процент левиума, тем выше поднимается остров. Поэтому некоторые острова воздушного Старспайрского архипелага, на котором построен город, парят выше, а другие – ниже.

– Ничего себе! – изумился Первый секретарь. – Вы в этом разбираетесь?

– Да, – принцесса не смогла отказать себе в удовольствии понаблюдать за удивлением гостя. – Учитывая, что это МЫ научили ночных пегасов делать из звёздной пыли универсальный материал – дастолит, из которого построен весь Старспайр. И Звёздный мост тоже был построен по НАШЕМУ проекту.

– Звёздная пыль?

– Метеоритный материал, в атмосферу из космоса оседающий. Придумали МЫ, как можно с помощью магии собирать его, а потом магией трансфигурации обрабатывать, превращая в очень прочный строительный материал, – Луна показала на ближайшую стену, сложенную из блоков, напоминавших тёмный матовый камень с вкраплениями мелких блёсток.

– И тут магия! Интересно, а на Земле эти материалы будут работать? – спросил Никита Сергеевич. – Было бы очень интересно сделать космический корабль из материала, который отталкивается от планеты, вместо того, чтобы к ней притягиваться. Да ещё и телепортация! Удивительно, у вас есть невероятные технологии, а общий уровень развития примерно соответствует началу 20 века на Земле. Как так получилось?

– Исторически сложилось. Более точно на этот вопрос не сможем МЫ вам ответить. Поведение наших материалов в вашем мире – для НАС пока загадка, надо пробовать, – пояснила Луна. – НАМ тоже вельми интересно узнать сие. Но левиум – материал очень редкий, уникальным будет такой корабль. Если даже разрушить весь город и переплавить всю руду, из которой состоят острова, её не хватит, чтобы сделать хотя бы несколько таких кораблей.

И ещё – вот вы нагрузите корабль один раз, он взлетит на орбиту, а как его потом оттуда вернуть? Если он отталкивается от планеты с той же силой, с которой все остальные материалы к ней притягиваются? Придётся чем-то грузить его на орбите, а чем?

– Ловить астероиды, добывать из них обычные металлы, грузить на корабль и спускать на планету, – тут же предложил Первый секретарь. – Хотя вы правы, это не для современной техники задача. Эх, вам бы пообщаться с нашими учёными! Думаю, вы были бы очень полезны друг другу.

– О, сие было бы для НАС редким удовольствием! – ответила Луна. – Одна загвоздка – надо сначала придумать, как вас, мою сестру и её ученицу вернуть обратно.

Возвращение

«Маффины решают всё»
(с) Дитзи Ду (Маффинс)

Вопрос возвращения решился внезапно, и совсем не так, как ожидал Никита Сергеевич. Когда они вернулись в королевский дворец в Кантерлоте, принцессу дожидался свиток с посланием из Понивилля.

– Оу! Неужели Твай вернулась? – принцесса нетерпеливо схватила свиток телекинезом и развернула. – Нет... Послание сие от Лиры Хартстрингс... минутку... Не может быть!

– Что? – забеспокоился Никита Сергеевич. – Что-то случилось?

– Не то что бы случилось... У Лиры есть идея, как вернуть вас обратно, – улыбнулась ночная принцесса. – Но не берёмся МЫ ничего обещать. Это не зависит ни от НАС, ни от Лиры.

Несмотря на усталость, принцесса ещё раз телепортировала себя, гостя и сопровождающих его демикорнов в Понивилль, прямо к домику Лиры Хартстрингс. Дверь им открыла кремовая земная пони, подруга Лиры, и тут же склонилась перед принцессой, согласно этикету:

– Ваше Высочество, мы вас ждали. Проходите, прошу вас. Это большая честь для нас... Можете звать меня просто Бон-Бон, – она отступила назад и позвала: – Лира! Принцесса Луна здесь! И человек с ней!

Никита Сергеевич, пригнувшись, протиснулся следом за принцессой в низкую дверь. Потолки в домах пони были достаточно высокие – в строительных нормах Эквестрии, как выяснилось, было требование: высота потолка должна быть достаточной, чтобы принцесса Селестия могла находиться в помещении, не нагибаясь. Однако, по какому-то загадочному выверту понячьей логики, на дверные проёмы эта норма не распространялась.

Тут же он услышал стук шагов, и появилась Лира. Она тоже поклонилась принцессе:

– Ваше Высочество.

– Прошу, не надо церемоний, дорогая Лира. Дописала ли ты уже свой рассказ?

– Ещё нет, – зелёная единорожка заметно засмущалась. – Но я хотела рассказать вам не об этом.

– Да, да, ты писала, что знаешь, как вернуть нашего гостя Никиту, принцесс Селестию и Твайлайт. И как же?

– Прошу вас, идёмте со мной, я уже обо всём договорилась.

Следуя за Лирой, принцесса Луна и Никита Сергеевич, с охраной из двух демикорнов, отправились по узкой немощёной улочке к центральной площади городка. Не доходя до неё около полукилометра, они остановились возле почтового отделения. Лира постучала в низкую дверь. За дверью послышался стук шагов, дверь открылась, и на пороге появилась серая лошадка, с желтой гривой и изрядно косящими глазами. Она тут же склонилась перед принцессой. Первый секретарь вспомнил, что их уже знакомили на вечеринке у Пинки – вроде бы это была местная почтальонша.

– Привет, Дитзи! А доктор Хувз дома? – спросила Лира.

– Здравствуйте... Да, он дома... Он вас ждёт. Прошу, входите.

Сильно пригнувшись, Никита Сергеевич следом за принцессой вошёл в дом. На первом этаже было почтовое отделение, а на втором – жилые комнаты. Сверху спустился коричневый понь с короткой черной гривой и кьютимаркой в виде песочных часов, учтиво поклонился принцессе и представился:

– Доктор Хувз, к вашим услугам.

– Доктор, вы помните нашего гостя Никиту? – спросила Лира. – У него трудности с возвращением. Вы не могли бы помочь отправить его в родной мир? А оттуда надо забрать принцессу Селестию и принцессу Твайлайт Спаркл.

– Конечно, – ответил коричневый понь. – Но мне понадобятся координаты того мира и места приземления.

– Координаты мира НАМ известны, – ответила принцесса Луна. – А вот координаты места посадки знаем МЫ только приблизительно. Но нельзя НАМ переместиться с вами, кто-то из аликорнов должен оставаться здесь.

– Я мог бы показать на карте, если она есть, – подсказал Первый секретарь.

– Карту мы получим, когда переместимся в ваш мир, – ответил Доктор. – Прошу за мной.

– Ой, а можно мне с вами? – спросила Лира. – Я очень хочу посмотреть на мир человеков... людей, то есть...

– Если там не опасно? – Доктор вопросительно взглянул на Хрущёва.

– Не опасно, – подтвердил Никита Сергеевич. – По крайней мере, пока вы со мной.

– Мою сестру и её ученицу там приняли очень приветливо, – добавила Луна.

– Тогда можно. Идёмте, – пригласил Доктор.

– Погодите, возьмите на дорогу маффинов, я только что свежих напекла, – серая пегаска, хозяйка дома, вручила Никите Сергеевичу коробку, распространявшую восхитительный аромат свежей выпечки.

Они вышли через заднюю дверь во двор. Там стояла совершенно неуместная в этом месте синяя телефонная будка, с проблесковым маячком на крыше и белой надписью «Police free call Phone». Доктор Хувз подошёл к будке и приглашающе открыл дверь.

– Прошу вас, проходите. Не беспокойтесь, поместимся все.

Никита Сергеевич, пропустив вперёд принцессу и Лиру, вошёл в будку.

– Ого! Это как это? Она внутри больше, чем снаружи?

https://www.google.com/maps/@51.4921374,-0.1928784,3a,75y,282.36h,70.28t/data=!3m6!1e1!3m4!1sc9UMhWP_MWm9U0L48xEjYw!2e0!7i13312!8i6656?hl=en

Чтобы посмотреть внутреннее пространство — просто щелкните мышкой по основанию будки.

Внутри будки было просторное помещение, отделанное в жёлто-коричневых тонах. Три мощных пилона, раздваивающихся кверху, поддерживали высокий потолок. В центре располагалась стеклянная колонна, внутри которой струилось голубое сияние.

Едва они вошли в «будку», как Никита Сергеевич осознал, что перестал понимать собеседников. Точнее, осознал не сразу. Лира что-то сказала, но вместо понятной, членораздельной речи он услышал мешанину из слов, напоминавших английские, густо перемешанных с чисто лошадиным ржанием, всхрапыванием и пофыркиванием.

– Что-что? – чисто автоматически переспросил Хрущёв. – Что ты сказала, Лира?

Рог принцессы Луны засветился, голубоватое облачко окутало головы всех четверых, Никита Сергеевич ощутил лёгкое покалывание, как от статического электричества.

– Добро пожаловать в TARDIS. Это машина, позволяющая путешествовать во времени и в пространстве, – объявил Доктор. – Корпус TARDIS экранирует все внешние энергетические потоки, поэтому мы временно перестали понимать друг друга. Внутри TARDIS может переводить большинство языков автоматически, но, как только мы выйдем в вашем мире, мы снова перестанем друг друга понимать. Благодарю вас, Ваше Высочество.

– Вложили МЫ Доктору и Лире знание языка вашего, – пояснила Луна.

От сеанса магии в изолированном от магических потоков пространстве принцесса явно устала больше, чем обычно, она даже слегка осунулась, её движения стали медленнее.

– Ничего себе! – Первый секретарь озадаченно осматривался вокруг. – Доктор, я так понимаю, вы тоже не местный будете?

– Вроде того. Мой родной мир называется Галлифрей, и он действительно далеко отсюда. Я принял облик местных жителей, чтобы было проще с ними общаться. Мне очень повезло, в Эквестрии я обрёл дом и семью, и теперь я счастлив, хотя и не бросил путешествовать.

Доктор прошёл к пульту управления, начал щёлкать тумблерами и нажимать клавиши, задавая программу.

Принцесса Луна продиктовала ему координаты полёта.

– Возвращения удачного желаем МЫ вам, и поторопите, пожалуйста, сестру НАШУ. Ещё раз благодарим вас за спасение и помощь.

– Спасибо вам за гостеприимство, Ваше Высочество, – поблагодарил в ответ Никита Сергеевич.

– Теперь МЫ покинем вас, ибо зело утомило меня колдовство внутри машины сией, – Принцесса вышла, закрыв за собой дверь.

– Отправляемся, – объявил Доктор.

---

Охрана секретной лаборатории №423 Математического института Академии наук была немало удивлена, когда вдруг послышался звук, напоминающий стонущий вой, и перед проходной прямо из воздуха «проявилась» синяя телефонная будка с белой надписью на английском. Её дверь открылась, и из будки, как ни в чём ни бывало, вышел Первый секретарь ЦК КПСС, одетый в безукоризненный тёмный костюм со стразиками. В руках он держал трёхлитровую банку, наполненную какой-то серой субстанцией, слегка напоминающей сахарную вату, и коробку, перевязанную бечёвкой. Его сопровождала маленькая большеглазая лошадка салатово-зелёного цвета, с двухцветной бело-салатовой гривой и коротким рогом посреди лба. Следом из будки вышло второе похожее существо, чуть крупнее, коричневого цвета, с коротко стриженной чёрной гривой.

– Кажется, прибыли точно. Спасибо, Доктор! – поблагодарил коричневого жеребца Никита Сергеевич, и тут же обратился к охраннику. – Сообщите товарищу Келдышу, что я вернулся.

Последовало несколько минут полной неразберихи. Первым на проходную примчался полковник Литовченко, в сопровождении охраны из 9-го Главного Управления.

– Товарищ Первый секретарь! Вы целы? – он обеспокоенно осматривал охраняемого.

– Да всё в порядке, Никифор Трофимыч, не волнуйтесь, – Первый секретарь передал банку и коробку одному из своих охранников. – Несите осторожно, не разбейте. Это – подарок, очень важный для наших учёных. Гости наши, необычные, где?

– Да в лаборатории они, машину эту настраивать помогают, вроде как... – доложил Литовченко. – Починить-то товарищи учёные её починили, а вот на прежние настройки никак попасть не могут.

– Вон оно что! Доктор, я так понимаю, вы в этом разбираетесь? – Первый секретарь тут же сориентировался. – Можно попросить вас взглянуть на нашу установку? Она стационарная.

– Почему нет, это будет весьма интересно, – согласился Доктор Хувз.

Первый секретарь вспомнил об обещании, данном Рэрити, и повернулся к начальнику охраны:

– Товарищ Литовченко, пошлите кого-нибудь раздобыть как можно больше женских модных журналов, по шитью, вязанию и прочему рукоделию. Я там обещал одной очень хорошей портнихе, а обещания надо выполнять.

Их проводили в лабораторию. По дороге Лира оглядывалась вокруг. Для неё это был момент наивысшего счастья – она оказалась в мире, населённом самыми настоящими людьми!

В лаборатории все бросились им навстречу:

– Никита Сергеич, вы целы? Всё в порядке? – академик Келдыш очень беспокоился, он отвечал за проект в целом.

– Всё в порядке, – улыбнулся Хрущёв. – Хотя приключений хватало.

– Кто это с вами? Ещё пони?

– Знакомьтесь, Доктор Хувз, и Лира... – представил своих спутников Первый секретарь. – Прости, моя хорошая, мне твою фамилию не выговорить.

– Лира Хартстрингс, к вашим услугам, – зелёная единорожка была само изящество и вежливость.

– А где же наши гости?

– Здравствуйте, Никита Сергеевич, – из-за окруживших его учёных послышался красивый женский голос.

Владимир Александрович Фок отступил в сторону, пропуская принцесс.

– Ох... Красота-то какая, – восхищённо выдохнул Первый секретарь, глядя на слегка смутившуюся принцессу Селестию. – Простите, Ваше Высочество... Я искренне рад встрече с вами. Надеюсь, вас тут хорошо приняли?

– Всё было замечательно, – улыбнулась принцесса. – Знакомьтесь, моя ученица, принцесса дружбы, Твайлайт Спаркл, – белоснежная аликорн заинтересованно повела носом. – О, я чувствую запах маффинов! Какой аромат...

– Это нам Дитзи дала на дорогу, – довольно заулыбался Доктор.

– Угощайтесь, прошу вас. – Первый секретарь открыл коробку и поставил на стол, приглашая всех.

Фиолетовая лошадка, росточком по пояс взрослому человеку, церемонно поклонилась, растопырив крылышки.

– Здравствуйте, уважаемый Первый секретарь, Доктор Хувз, Лира... Доктор, это вы доставили Первого секретаря?

– Да, и готов забрать вас обеих, Ваши Высочества, как только вы будете готовы.

– Минутку, Доктор, я бы хотел, чтобы вы взглянули на нашу машину, – напомнил Хрущёв.

– Конечно, – Доктор с интересом подошёл к установке. – О, Галлифрейское небо! М-да... Примитивно, грубо, но невероятно мощно... Теперь я понимаю, как вам удалось проломиться в наш мир. Могу я взглянуть на настройки?

– Да, Доктор, пожалуйста, – уже привыкший общаться с эквестрийцами Тихон Андреевич Лентов показал ему лабораторный журнал. – Вы сможете прочитать, что тут написано, или вам перевести?

– Да, я уже бывал в вашем мире, неоднократно, – ответил коричневый понь. – Только выглядел так же, как вы. Угу... Понятно. А вы поняли, что произошло, когда их Высочества принцессы попали к вам?

– Да, сгорела вот эта обмотка. Мы думаем, что там уже был небольшой пробой, но в тот момент она почти вся расплавилась

– Тогда всё понятно, – кивнул Доктор Хувз. – Ваши настройки записаны для варианта обмотки с пробоем. На самом деле должно быть иначе, – он подошёл к классной доске на стене, «примагнитил» копытом кусочек мела и начал быстро писать на доске многоэтажные формулы.

– Вот, – он подчеркнул итоговый результат. – Понимаете ход рассуждений?

– Конечно, Доктор! – академик Келдыш с интересом разглядывал его вывод.

– Простите, а разве не так должно быть? – Твайлайт, в свою очередь, «взяла» мел телекинезом, и он затанцевал в воздухе, выписывая на доске ещё одну длинную формулу.

– Это частный случай, Ваше Высочество, – ответил Доктор. – Вы знаете легенду о ясене Иггдрасиль?

– Конечно, – кивнул Келдыш. – Скандинавская легенда о дереве, соединяющем девять миров.

– Не девять. Дерево миров существует, но не в пространстве, а во времени, – пояснил Доктор. – И миров не девять, а бесконечное множество.

Он ещё что-то написал на доске, и академик впился взглядом в тяжеловесную формулу.

– Вы пробили проход в будущее очень далёкого от вас мира. Территориально это – тоже Земля, но на очень далёкой ветви Дерева Миров, там даже геология и расположение континентов отличаются, – добавил Доктор. – Будущее – не очень далёкое, по вашему исчислению времени – начало следующего столетия. В принципе, ничего страшного в этом нет, поскольку миры слишком сильно отличаются друг от друга. Если вы будете осторожны, вреда от подобных контактов не будет, а польза для обоих миров может быть, и немалая.

– Да, я уже познакомился с некоторыми технологиями Эквестрии, – тут же подхватил Первый секретарь. – Там есть совершенно невероятные, удивительные достижения! Металл, который падает вверх! Звёздный мост, летающие города, управление погодой! Я побывал на погодной фабрике, вы не поверите, товарищи... – Никита Сергеевич вдруг осёкся. – Так, стоп, останавливаюсь, пока меня в психушку не упекли. Ох, мне надо Нине Петровне позвонить, она же там волнуется!

– Нине Петровне мы сказали, что вы уехали в незапланированную поездку, – сказал Литовченко.

Никита Сергеевич позвонил домой, успокоил супругу, обещав вернуться, как только освободится.

– Ух, Нина Петровна недовольна сильно, – он положил трубку. – Так на чём мы остановились?

– Нам тоже понравились многие ваши достижения, – мягко произнесла принцесса Селестия. – Вы не будете возражать против установления дипломатических отношений между нашими странами? Я в эти дни провела важные переговоры с вашим премьер-министром товарищем Косыгиным, мы подготовили довольно объёмное торговое соглашение, и можем в любой момент его подписать.

– Только дайте мне его прочитать, сначала, – попросил Хрущёв. – Я хотел бы внести некоторые дополнения. У вас действительно есть технологии, которые нам очень пригодились бы, но их надо сначала проверить, будут ли они действовать в нашем мире.

– Вы имеете в виду магические материалы и устройства? – спросила Твайлайт Спаркл. – К сожалению, каждое из них придётся проверять, нет никакой гарантии, что то или другое устройство из нашего мира заработает у вас. Тут нужна планомерная работа на постоянной основе, что-то вроде ваших научно-исследовательских институтов.

– НИИ Чародейства и Волшебства, – усмехнулся Келдыш.

– Лучше назовём его НИИ специальных технологий, – предложил Первый секретарь.

Твайлайт подошла к нему чуть ближе:

– Позвольте обратиться к Вам с просьбой, – фиолетовая принцесса в этот момент буквально олицетворяла вежливость и деликатность.

– Конечно, – Никита Сергеевич приветливо улыбнулся – на это глазастое чудо невозможно было смотреть без умиления.

– Мы встречались с вашим первым космонавтом, Юрием, и он рассказал нам о полётах космонавтов из других стран на космическом корабле, – начала Твайлайт.

– Программа «Интеркосмос». Да, уже было несколько полётов, – подтвердил Хрущёв.

– Скажите, а может ли Эквестрия присоединиться к вашей космической программе? – спросила Твайлайт.

Никита Сергеевич озадаченно почесал лысину, и широко улыбнулся:

– С политической точки зрения я никаких проблем не вижу. С технической – надо спросить у специалистов, – он посмотрел на академика Келдыша. – Мстислав Всеволодович, что скажете?

– Сергей Палыч будет рвать и метать, – предупредил академик. – Он ведь ещё ничего не знает. Он и женщин-то на орбиту запускать не хотел, а тут – инопланетная форма жизни... Боюсь, потребуется большая подготовительная исследовательская работа биологов и медиков.

– Это понятно, – нетерпеливо кивнул Хрущёв. – Но с точки зрения политики этот полёт может стать очень важным шагом на пути нашего сотрудничества, – он посмотрел на принцессу Селестию. – Ваше Высочество, я лично только поддерживаю это желание, но медики могут вынести отрицательное решение.

– Я понимаю, – улыбнулась принцесса. – Давайте запишем этот вопрос в наше соглашение отдельным протоколом о намерениях, так, кажется, у вас это называется.

Пока они обсуждали проект соглашения, Доктор Хувз и Лентов перенастроили установку. Тихон Андреевич поднял рубильник, пощёлкал переключателями, и внутри стальной рамы вновь соткалось зелёное сияние. Робот просунул в «окно» телекамеру на штанге, и на экране телевизора появился яблоневый сад и Эпплджек, деловито опрыскивающая деревья каким-то раствором из ручного распылителя.

– Оу! А вот и Эй-Джей, – обрадовалась Твайлайт. – Лира, смотри, Эй-Джей работает в саду! А мы её тут видим! Это называется – «телевидение»!

– Я так понимаю, у вас получилось, и теперь мы сможем вернуться в любой момент? – спросила принцесса Селестия.

– Я бы посоветовал вам, Ваши Высочества, в первый раз всё же воспользоваться моей TARDIS, – предложил Доктор Хувз. – Потом люди попробуют переместить в Эквестрию какой-нибудь механизм, вроде этого робота, ещё несколько раз всё проверят, и только после этого можно будет устроить проход для людей и пони. Всё же, технология у людей ещё не отлажена.

– Доктор прав, – согласился Фок. – Скажите, Доктор, а вы не согласились бы прочитать небольшой курс лекций о природе Времени, для специально отобранных студентов?

– Гм... – Доктор задумался. – Пожалуй, я знаю того, кто справится с этой задачей намного лучше. Я имею в виду Вас, Ваше Высочество, – он с уважением поклонился фиолетовой принцессе. – Я, конечно, помогу составить этот курс и в любую минуту вас проконсультирую.

– Оу! Читать курс лекций людям? – Твайлайт была немного напугана. – Я даже не знаю...

– В любом случае, этим мы займёмся не прямо сейчас, – решила принцесса Селестия. – Сейчас нам надо уладить много формальностей и организационных вопросов. Хотя я вовсе не возражаю против подобного научного обмена.

---

Принцессы решились задержаться ещё на пару дней, чтобы окончательно утрясти и подписать пакет межгосударственных соглашений. Домой Никита Сергеевич добрался уже к вечеру. Выслушав от Нины Петровны всё, что она думает по поводу его «внезапных поездок», он отправился в душ.

После роскошной купальни принцессы Луны во дворце Кантерлота, отделанная кафелем ванная комната в правительственном особняке на Ленинских горах уже не казалась такой просторной, как раньше. Первый секретарь вылез из-под душа, и тут обнаружил, что Нина Петровна в его отсутствие отдала в стирку все его полотенца. Никита Сергеевич приоткрыл дверь и крикнул:

– Эй, кто-нибудь, дайте полотенце!

– Что, пап? – откликнулся младший сын, Сергей.

– Сергей, полотенце принеси, вытереться нечем!

– Сейчас, погоди... – через минуту Сергей с полотенцем в руках открыл дверь. – Вот, держи... Хм... Пап... А когда это ты сделал татуировку на заднице? Да ещё с обеих сторон?

– Что? – удивился Никита Сергеевич. – Какую ещё татуировку?

Он попытался оглянуться, но это было слишком сложно при его комплекции.

– У тебя на заднице нарисована ракета, пятиэтажный дом и початок кукурузы, – со смешком сообщил ему Сергей. – Причём и справа и слева.

– Ох, йопт... – До Первого секретаря дошло. – Так, Серёга, матери ни слова!

– Ну, само собой... Но, пап, ЗАЧЕМ?

– Серёга, клянусь тебе, это не я. Оно само появилось. Там, где я побывал, оно у всех появляется, – страшным шёпотом ответил Никита Сергеевич. – Но я никак не ожидал, что это распространяется и на людей.

– Ого! А где это ты побывал? В смысле – «и на людей»? Там что, не люди живут?

– Пока что это секрет. Думаю, скоро узнаешь, но не сейчас. Пока договоры ещё не подписаны, боюсь сглазить, – пояснил Первый секретарь.

За время отсутствия Никиты Сергеевича у него накопилось немало документов, которые необходимо было прочитать. Приняв душ и поужинав, он расположился в кабинете, обложившись голубоватыми бумажными папками, в которых обычно доставляли корреспонденцию. В разгар процесса в кабинет вошла Нина Петровна, в руке у неё было что-то розовое.

– Никита, объясни, пожалуйста, откуда взялось ЭТО?

– Это? Это – моё, только что снял, – взглянув поверх очков, ответил Никита Сергеевич.

– Твоё? С каких это пор ты начал носить розовые шёлковые женские панталоны с кружевами? И откуда взялся этот костюм? На нём какие-то цветные камушки приклеены, и покрой не советский. Где костюм, в котором ты уехал?

– Тот костюм погиб при исполнении служебных обязанностей, – усмехнулся Первый секретарь.

– Ты что, за дуру меня держишь? Думаешь, я поверю, что ты носил эти кружевные панталоны? – Нина Петровна объяснениям явно не поверила. – У тебя, что, кто-то есть?

– Что-о?! Да ты что вообразила, мать? Порвался у меня тот костюм, пришлось у местной портнихи новый заказывать. А она шьёт в основном женское, ну, и понятия о моде там немного другие, – попытался объяснить Никита Сергеевич.

– Там? Где это там?

– Ну, там, где я был.

– А где ты был? И что это там за портниха? Молодая, наверное, симпатичная? – подозрительно спросила Нина Петровна.

– Да, и молодая, и симпатичная, только зря ты, дорогая, себя глупостями изводишь, стар я уже для такой ерунды, – рассмеялся Первый секретарь, снимая трубку. – Алло. Хрущёв говорит. С полковником Литовченко соедините, пожалуйста. Никифор Трофимыч? Простите, что беспокою поздно. У меня к вам просьба. Отправьте машину в резиденцию, где наших гостей разместили, и попросите Лиру приехать ко мне, в дом на Ленинских горах. Передайте, что мне её помощь нужна. Только очень осторожно, не гоните сильно, возьмите машину сопровождения, с мигалками, но без сирены. Не дай бог, гости пострадают. Я вам потом всё объясню.

Он выслушал ответ полковника и положил трубку.

– Лира? Что ещё за Лира? Ты ещё и ту портниху с собой привёз? – Нина Петровна продолжала тихо кипеть.

– Нет, Лира не портниха, она – музыкант.

– Музыкант? Ты там ещё и с певичками развлекался?

– О-ох! Погоди, мать, ты своими фантазиями совсем меня запутала! Какие певички? Сейчас Литовченко Лиру привезёт – сама же над собой смеяться будешь.

Пока принцесса Селестия вела переговоры по экономическим вопросам, а Твайлайт и Доктор Хувз беседовали с учёными, Лира взяла в оборот офицеров охраны. Отказать этой умилительной большеглазой прелести было совершенно невозможно, а страсть к исследованиям у зелёной единорожки была не меньше, чем у Твайлайт. И сейчас, едва услышав, что Первому секретарю нужна её помощь, уже собиравшаяся спать Лира тотчас сорвалась с места.

Поездка на роскошной чёрной машине по ночной Москве, в сопровождении мигающей синими огнями машины охраны, произвела на музыкантшу невероятное впечатление. Она была очарована огнями, светом, везде были люди, уже торопившиеся по домам, или наслаждающиеся вечерней прогулкой.

Охрана у ворот сообщила, что приехал полковник Литовченко, и с ним «кто-то непонятный». Первый секретарь спустился на первый этаж, Нина Петровна, разозлённая и заинтригованная, последовала за ним. Каково же было её удивление, когда следом за Литовченко в прихожую вошла маленькая зелёная лошадка в ярких оранжевых носочках, да ещё и с рогом посреди лба!

– З-здравствуйте, – неуверенно произнесла лошадка, оглядываясь по сторонам.

Никита Сергеевич ловко подставил Нине Петровне стул, и она так и села на него. Внезапно ослабевшие ноги отказались повиноваться. Литовченко поднял руку, давая знать охране, что ситуация под контролем.

– Па-ап... Это что, маленький зелёный единорог? – с величайшим удивлением спросил Сергей.

– Здравствуйте, меня зовут Лира Хартстрингс... – единорожка заметила Первого секретаря и подбежала к нему, ласково ткнулась носиком в живот, встала на задние ноги, держась за него передними. – С вами всё в порядке?

– Она говорит? – изумилась Галина.

– Теперь всё хорошо, Лира. Спасибо, что приехала, и прости, что побеспокоил, – ответил Никита Сергеевич. – Познакомься, это моя супруга, Нина Петровна, мой сын Сергей, его жена Галина... – он представил всех присутствующих, одного за другим. – Ну, теперь понимаешь, матушка, что твои подозрения не имеют никаких оснований?

– О-ох! – Нина Петровна улыбнулась, а потом и вовсе засмеялась. – Какая хорошенькая! – она с любопытством и умилением рассматривала уморительную большеглазую лошадку. – Это где же такие живут?

– Э-э... Наша страна называется Эквестрия... – удивлённо моргая, ответила Лира.

Через несколько минут она уже рассказывала всем об Эквестрии, и о путешествии Первого секретаря.

– Только не болтайте пока об этом, – предупредил всех Хрущёв. – Пока официальные дипломатические отношения ещё не установлены, мы договорились держать наши контакты в секрете. Всё-таки, это же первый контакт человечества с другой цивилизацией!

Выйдя утром на кухню, Никита Сергеевич обнаружил там Лиру в компании офицера 9 Главного Управления КГБ Сальникова, отвечавшего за бытовые вопросы, и считавшегося почти что членом семьи. Они пили чай. Алексей Алексеевич, посмеиваясь, отвечал на бесконечный поток вопросов, время от времени скармливая единорожке сладкие овсяные печеньки.

Первые шаги навстречу

Синяя телефонная будка материализовалась в саду королевского дворца в Кантерлоте. Принцесса Селестия и Твайлайт поблагодарили Доктора и отправились во дворец, а Лира вместе с Доктором вернулись в Понивилль.

У принцессы и без того накопилось много дел во время отсутствия, а тут ещё сестра огорошила её невероятным сообщением о попытке государственного переворота, который, к счастью, удалось подавить, причём даже без жертв.

– Переворот? Орден Магов? Магистр Йорсет? – Селестия удивлённо хлопала прекрасными аметистовыми глазами. – Да не может такого быть! Сестра, тебе это не приснилось, случаем?

– Ага, и редакции «Кантерлотского вестника» тоже приснилось, в полном составе? – принцесса Луна с размаху шлёпнула на стол перед сестрой номер газеты, вышедший в день переворота, с опубликованной в нём прокламацией Ордена.

Принцесса Солнца машинально пробежала глазами по строчкам. Синяя аликорн с удовлетворением наблюдала, как и без того большие глаза сестры округлились и расширились ещё больше:

– Они заявили, что готовы взять власть???

– Ага. Сама видишь. И в клетке ван дер Хуфа очутились МЫ тоже во сне! С запечатанным магией горлом! – Луна, с её прямым характером, не любила ходить вокруг да около и предпочитала сразу расставить все точки над «ё».

– В клетке?! – Селестия в ужасе оторвалась от чтения прокламации. – Они посмели пытать мою любимую сестру? В клетке?

Белоснежный аликорн вскочила на ноги, расправляя крылья и рявкнула, не стесняясь, во всю мощь Королевского Кантерлотского голоса:

– ГДЕ ЭТИ ПРЕДАТЕЛИ?!

Она слегка не рассчитала с громкостью, и роскошный витраж в окне кабинета со звоном вылетел наружу мелкими осколками. Младшая принцесса даже слегка струхнула, опасаясь, что Селестия вот-вот обернётся в Дэйбрейкера. Тогда Кантерлот придётся восстанавливать десятилетиями – только этого ещё не хватало...

– Успокойся, сестра. Пожалей произведения искусства! Единороги Ордена, по большей части, в госпитале, в палатах интенсивной маготерапии, – ответила Луна. – И им придётся надолго там задержаться.

– Что с ними?

– Полное лишение магических способностей, – буркнула принцесса Ночи. – А те, что избежали сией участи – сидят под замком и надёжной охраной в подземелье Ночного Форта.

– Гм... Вообще-то, поделом... – постепенно успокаиваясь, произнесла Селестия. – Слишком уж много они о себе возомнили в последние годы. Но... погоди... Как тебе удалось такое? И как ты освободилась? Тебя спасла Ночная Стража? Тирек в Тартаре, а больше никому не под силу полностью лишить единорога магии… Стоп… Он, случаем, не сбежал?

– Нет, нет, Тирек в Тартаре. Расскажем МЫ тебе, если обещаешь ты не принимать поспешных решений.

– Обещаю. Рассказывай, сестра моя, я теряюсь в догадках.

– В ту ночь, когда передавали МЫ тебе цифры по просьбе человека, помнишь?

– Конечно, помню.

– В ту ночь, в замке Твайлайт, встретили МЫ демикорна.

– Гм... Ты имеешь в виду Диксди Дуо, артефактора?

– Нет, не её. Эту демикорна зовут Ирис.

– Что-о?! Ещё демикорны?

– Сестра, ты обещала! Обязаны МЫ им спасением жизни НАШЕЙ!

– Я помню. Что-о?! Тебя спасла демикорн?

– В ту ночь патруль Ордена схватил человека. Узнали МЫ о том утром, и кинулись тут же в замок Ордена, освобождать его, но коварный Йорсет ловушку подлую расставил НАМ. По сути, использовал он человека, как приманку, чтобы НАС захватить, – мрачно сообщила Луна. – К счастью, этот негодяй не учёл одного. Магия дружбы оказалась сильнее магии власти.

– Рассказывай! – потрясённая принцесса Дня требовала подробностей.

– Человек по имени Никита успел подружиться с демикорном, а заодно с носителями Элементов Гармонии и ещё со многими жителями Понивилля, – улыбнулась ночная принцесса. – Когда схватили НАС маги Ордена, они затащили НАС в подвал. НАС посадили в магическую клетку, а человека вообще собирались резать живьём для изучения...

– Не может быть! Пони собирались резать разумное существо? Не верю!

– Грифоны. Для грязных дел у Ордена были грифоны. К счастью, они не успели. Штаб-квартиру Ордена взяли штурмом шесть демикорнов, а затем Старлайт Глиммер привела Ночную Стражу, – с удовольствием глядя на офонаревшую от изумления сестру, поведала принцесса Луна.

– Шесть демикорнов? Шесть демикорнов взяли замок Ордена штурмом? – потрясённо повторила Селестия, прикрывая копытцем мордочку.

Принцесса Луна улыбнулась, видя её классический фейсхув.

– И при этом никого не убили! Вломились они в окна и пронеслись по замку, аки железный вихрь! Сопротивление было подавлено, понеже стражу орденскую окурили едким дымом, аки пчёл! О-о, сестра, штурм сей достоин войти в летописи и изображён быть на дворцовых витражах! – Луна с сияющими глазами пересказала сестре все перипетии того невероятного утра, потрясшего Кантерлот. – Поведали НАМ очевидцы, что маги Ордена в ужасе выпрыгивали в окна, спасаясь от дыма! С ними случилась настоящая пОническая атака!

– Всего шесть демикорнов... против полутысячной орденской стражи, полсотни из которых – лучшие маги Эквестрии... Какой позор... – пробормотала Селестия.

– Единорогам тоже надо дышать, сестричка, – ухмыльнулась Луна. – И нам с тобой наперёд урок – противник может преподнести сюрпризы, а за нашей спиной внешне приличные учёные маги препарируют гостей Эквестрии живьём и готовят государственный переворот.

– Жуть какая! – возмутилась Селестия. – Ну, я с ними ещё разберусь…

– Да с ними, собственно, уже разобрались. Сейчас Ночная Стража ведёт следствие. У тебя будет возможность председательствовать на процессе, когда следственная группа соберёт все доказательства. А чего удалось добиться тебе?

– Я многое узнала о людях, – ответила принцесса Солнца. – Подписала несколько договоров и торговых соглашений.

– Оу! Торговать с ними мы будем?

– Обязательно. Это будет очень выгодно и нам, и им. В ближайшее время мы установим дипломатические отношения с ними. Не со всеми, у них там множество отдельных государств, каждое со своим правительством, языком и особенностями. Мы установим отношения пока только с Советским Союзом. Дальше – посмотрим, – принцесса была осторожна. – На первое время ограничимся только торговлей, политическими и научными контактами. Я не собираюсь пускать людей в Эквестрию, во всяком случае – очень выборочно, только учёных и инженеров, ну, и высших политиков.

– Сие разумно, – Луна кивнула. – Не стоит ли ещё с нашей культурой, литературой, историей и музыкой сих человеков ознакомить? И их творчество не мешало бы изучить.

– С осторожностью. Нашу музыку и литературу мы им дадим, а вот в творчестве людей слишком много насилия, и вообще – «тёмной стороны». Тут понадобится жёсткий отбор, – пояснила Селестия. – Я бы хотела сделать людей лучше, более похожими на нас, в этическом плане, и не хочу, чтобы они превратили нас в людей на четырёх ногах.

Я боюсь, Луна, – честно призналась Солнечная принцесса. – Очень боюсь. Во-первых, они – хищники. Их мир пропитан насилием, они беспрестанно воюют между собой. Вся их история состоит из сплошных войн, она больше похожа на гекатомбу из бесчисленных жертв.

Они намного опережают нас технически, в основном – по части орудий убийства. Хуже всего, что это они открыли проход в наш мир. Меня успокаивает лишь то, что я видела в их стране – они действительно недавно пережили страшную войну и не хотят её повторения. Возможно, если мы будем с ними подчёркнуто дружелюбны, и согласимся на торговлю, при условии сохранения нашей культурной идентичности, нам удастся пройти по лезвию меча, не спровоцировав их на прямой захват Эквестрии.

– Ты думаешь, они хотят захватить Эквестрию? – испугалась Луна. – Я бы не сказала... Я много беседовала с их вождём Никитой, и он показался мне человеком миролюбивым, и нацеленным на мирное сотрудничество.

– Возможно, сейчас они не хотят нас захватывать, – объяснила Селестия. – Но как мы можем поручиться, что эта мысль не придёт в голову их следующему правителю? Или кто-то ещё, в другом человеческом государстве, не найдёт возможность открыть собственный проход? Я боюсь, что они могут нас захватить просто потому, что осознают свою способность сделать это. Потому что они сильнее и их больше. Поэтому я решила установить полноценные дипломатические отношения, обменяться посольствами, и начать торговлю с людьми, убедив их, что с нами выгоднее торговать, чем воевать.

– Права ты, сестра, в тысячелетней мудрости своей, – Луна вновь согласилась с сестрой. – А государственные визиты будут?

– Обязательно! Об этом мы уже договорились. Как я поняла, наш официальный, публичный визит в мир людей каким-то образом может придать дополнительный политический вес Советскому Союзу. Если так – почему бы не посодействовать возможному союзнику? Это может затем оказаться полезным для нас самих, в части преференций при торговле, например. Мы постараемся с ними подружиться.

Сёстры ещё долго обсуждали ситуацию. Наконец, принцесса Луна решительно отправила Селестию отдыхать. Но солнечная принцесса уснула не сразу. Сначала она вызвала начальника стражи. Мрачноватый, суровый, вечно хмурый, немолодой уже пегас вытянулся в струнку перед повелительницей, ожидая распоряжений.

– У меня очень важное задание для тебя, Тенакс. Где-то на севере, в горах, пробудилась сила, которая, как я думала, покинула этот мир очень давно и навсегда.

– Враги? Кто они? Это дракон?

– Нет. Не дракон, и, скорее всего, пока не враги. Но присмотреть за ними необходимо. Для начала просто найди их и установи наблюдение.

– Да, принцесса. Но… что мы должны искать?

– Что-то вроде входа в пещеру. С массивной сдвижной дверью, замаскированной под дикий камень. Когда дверь закрыта, её не отличить от склона горы. Над открытой дверью должны быть начертаны руны, вот такие, – подчиняясь телекинезу принцессы Солнца перо вывело на листе бумаги строчку угловатых символов.

– Это должно что-то означать? – спросил Тенакс. – Охранное заклинание?

– Нет, просто девиз. Очень-очень древний девиз.

– Хорошо. Кого мы можем там найти?

– Очень сильные, высокие пони, с меня ростом, с длинным, острым, слегка изогнутым рогом и перепончатыми крыльями, как у фестралов. И у них длинные шипастые драконьи хвосты с острой костяной стрелкой на конце.

– Вы говорите о таких, как та леди… Артефактор, Диксди Дуо, если не ошибаюсь? Это её соплеменники? Как те шестеро, что недавно были здесь? – уточнил начальник стражи. – Я думал, что все они сгинули давным-давно?

– Я тоже так думала… Но я ошибалась. Скажем так, родственники её соплеменников. И они не сгинули, Тенакс, они героически пали в боях с армией Сомбры.

– Понимаю. Простите, но если они воевали против Сомбры, зачем нам их опасаться?

– Потому что они вшестером взяли замок Ордена, Тенакс. И я не знаю, чего от них ждать в следующий момент.

– Да… Это грозный противник. Либо – могущественный союзник, – заметил начальник стражи. – Орден давно уже нарывался… на порицание, я даже рад, что их… скажем так, поставили на место. К тому же, они спасли принцессу Луну.

Солнечная принцесса улыбнулась:

– М-да, Тенакс, ты умеешь подбирать эвфемизмы… Порицание… – белоснежный аликорн коротко хихикнула.

Суровый пегас коротко поклонился:

– Задача ясна, Ваше Высочество. Найти и проследить, в бой и контакт не вступать. Разрешите выполнять?

– Да, Тенакс, выполняйте.

---

Принцесса Твайлайт Спаркл, покидая мир людей, взяла с собой буквари, учебники русского языка и грамматики, чтобы пони могли научиться не только говорить, но и читать по-русски. Теперь она передала специалистам первой экспедиционной партии эквестрийские буквари и учебники языка. Их переслали лингвистам для изучения.

По совету Доктора Хувза на эквестрийской стороне решили возвести такую же стальную раму, ограничивающую и упрощающую локализацию окна перехода, как и в лаборатории. Лабораторную раму небольших размеров заменили рамой железнодорожного габарита, смонтированной внутри ангара. Туда заходили рельсы, а внутри было оборудовано рельсовое сужение, сдвигающее вдоль осей «ползающие» колёса адаптивных тележек вагонов и локомотивов. Ширина рельсовой колеи в Эквестрии была меньше, поэтому весь подвижной состав пришлось оборудовать тележками, способными перестраиваться с одной ширины колеи на другую. Рельсы подходили прямо к раме.

Пограничный терминал с эквестрийской стороны оборудовали на подъездных путях гидроэлектростанции, построенной между Кантерлотом и Понивиллем. Здесь при строительстве было построено ответвление от основной магистральной ветки, а оборудование для электростанции возили из Сталлионграда и Мэйнхеттена. Теперь ранее проложенные рельсы пригодились.

Из засветившегося зелёным муаровым сиянием «окна» выехали несколько грузовиков и автокран. С их помощью из готовых деталей бригада монтажников собрала переходную раму и установила в одном из тупиков. Установку перенастроили на нужные координаты, и «окно» вновь открылось уже внутри рамы.

Доктор Хувз оказался прав – как только окно перехода на обеих сторонах было заключено в стальную раму, потребление энергии тут же упало на несколько порядков. Теперь торговля с другим миром становилась полностью рентабельной.

Первый же состав, прибывший со стороны людей, доставил мостовой кран в разобранном виде, а также погрузчики для контейнеров и мини-погрузчики для паллет. Электричество подавалось с местной гидроэлектростанции, через привезённый людьми трансформатор. Впоследствии свинцово-кислотные аккумуляторы погрузчиков заменили местными энергетическими кристаллами, имевшими много большую ёмкость и плотность энергии.

Человеческий поезд поразил пони своими размерами – их поезда были больше похожи на наши узкоколейные составы. Подвижной состав и локомотивы, предназначенные для эксплуатации в Эквестрии, тоже были узкоколейными, с небольшими двухосными вагончиками. Фактически, в Эквестрию постепенно продали весь устаревший вагонный парк Советского Союза, заменив колёсные пары на нужную ширину колеи.

Управление погрузчиками пришлось делать ручным, как для инвалидов – короткие ножки пони не доставали до педалей, зато с ручным управлением легко справлялись не только единороги, но и земные пони.

С экспортом и импортом вообще всё оказалось непросто. Электрическое напряжение в Эквестрии было совершенно другое, другими были и единицы измерения, при согласовании систем измерения у метрологов с обеих сторон прибавилось седых волос. Ручки и кнопки управления на радиоприёмниках и телевизорах для пони оказались маловаты – срочно созданному НИИ специальных технологий пришлось работать «в обе стороны», согласуя товары с требованиями получателей.

Все эквестрийские фрукты и овощи были проверены на содержание витаминов, сахаров и прочих веществ. Вот они как раз оказались «на высоте» – все они были вкуснее, питательнее и полезнее «земных». Даже морковка в Эквестрии была сладкой – дети ели её с удовольствием, тогда как обычную морковку по большей части не жаловали.

Все изделия эквестрийских технологий были, по сути, штучными – среди партии энергетических кристаллов поначалу не было пары одинаковой ёмкости, и выдававших одинаковые параметры электричества. Понятия стандартизации в обществе преобладающих кустарей-ремесленников были весьма размытыми и соблюдались лишь там, где это было абсолютно необходимо – например, на железной дороге. Однако, желание сотрудничать было велико с обеих сторон, а потому за инициативы политиков отдуваться, как обычно, пришлось инженерам.

Пробуждение

Пока налаживались двусторонние отношения, группа спецназа ГРУ высадилась через второе «окно», в предгорьях далеко к северу от Кантерлота, и к юго-востоку от Кристальной империи. Разведчики запустили воздушный шар с антенной. Ровно в местный полдень они вышли на связь:

– «Озеро» вызывает «Долину». «Озеро» вызывает «Долину».

– «Озеро», говорит «Долина»! – послышался незнакомый взволнованный голос из динамика. – Мы вас так ждали!

В коротком сеансе связи договорились о месте и времени встречи. Дюжие спецназовцы рысью выдвинулись в указанную точку. Прибыв на место, в укромную небольшую долину, стиснутую с двух сторон горами, огляделись. Никого.

– Воздух! – рявкнул один из офицеров, по привычке вскидывая автомат.

– Опустить оружие! Это не враги! – скомандовал старший группы.

Перед ними приземлился высокий серый конь, со слегка изогнутым рогом, в задней кромке которого блестел металл, и длинным, шипастым, совсем не лошадиным хвостом, больше напоминавшим драконий. Он весь был увешан браслетами, испещрёнными незнакомыми угловатыми символами, а на левом бедре, на ремешке был укреплён прибор со стрелками, размером с будильник, но вместо цифр на нём было несколько рядов тех же символов, и четыре стрелки.

Спецназовцы изо всех сил старались не показывать виду, но так и не смогли скрыть удивления. Их предупреждали, что существа, с которыми предстоит встретиться, будут выглядеть необычно, но чтобы настолько...

«Конь» сложил перепончатые крылья и вежливо поклонился:

– Моё имя – Стар Хаммер. Я провожу вас.

После нескольких часов перехода по горам группа спецназа оказалась у замаскированного под пещеру входа в подземный комплекс. Над входом была выбита в металле руническая надпись.

– Что здесь написано? Какое-то предостережение? – спросил командир.

Его беспокоила каждая деталь – он отвечал за жизнь подчинённых, а в другом мире могли быть любые, незнакомые людям опасности.

– Нет, – ответил их не обычный сопровождающий. – Всего лишь наш древний девиз: «Солнце оберегает, Луна защищает».

Увиденное внутри поражало:

– Чёрт подери, это строили явно не местные лошадки! – пробормотал один из спецназовцев, разглядывая тяжёлые гермодвери с штурвалами в центре.

Длинный тоннель с мерцающими лампами под потолком привёл их в зал управления комплекса, выглядевший как центральный пост атомной электростанции. Возле мерцающего множеством огоньков пульта стояли несколько обвешанных браслетами рогато-крылатых лошадей, заметно крупнее местных пони, но таких же коротких, по сравнению с земными. На левом бедре у каждой из них крепилось устройство, напоминающее будильник или старинные жилетные часы.

Командир группы взял под козырёк:

– Полковник Морозов, спецназ ГРУ! Направлены к вам для установления контакта и оказания помощи.

– Мы рады приветствовать вас, – ответила белая лошадка, с крыльями, усаженными множеством небольших круглых устройств, имплантированных прямо в перепонку, и гривой цвета золотой спелой пшеницы. – Меня зовут Алоэ, я – врач, из клана Синего Цветка. Наш лидер, Индиго Ирис, прибудет через пару часов, её уже оповестили. Я её замещаю. Ваша помощь нам очень понадобится.

Арт автора DxD2. Так могла бы выглядеть доктор Алоэ https://demondesigner.tumblr.com/image/55899638011
Ссылка приведена с разрешения автора

Полковник Андрей Викторович Морозов был опытным офицером и видел на своём веку многое. Но увиденное здесь, в невероятном подземном комплексе, заставило его сердце сжаться.

Пока его подчинённые на площадке у подножия горы принимали технику, монтировали стальную раму для окна, пока высадившиеся строители начали укладывать рельсы, Алоэ провела полковника по палатам лазарета и жилым помещениям, куда разбуженные ранее техники и врачи уже начали размещать выходящих из анабиоза демикорнов. Чуть живые, трясущиеся, едва стоящие на дрожащих ногах лошадки выглядели настолько беспомощными, что Морозов даже украдкой вытер слезу. И все смотрели на него большими, кристально чистыми глазами, как на спасителя, как на последнюю надежду. У многих даже не было сил стоять, они лежали неподвижно, глубоко дыша непривычно чистым воздухом. Некоторые всхлипывали, но от частичного обезвоживания организма не могли плакать.

– Через месяц-другой упорных тренировок все они придут в норму, так же, как мы, – заверила его Алоэ. – Но нужно питание, медицинский уход и тренировки. Программа реабилитации у нас есть, она действует, я и остальные из первой группы пробуждённых проверили её на себе.

– Меня предупредили, что местные власти нам не помогут, – кивнул Морозов. – Как только наверху уложат рельсы, мы доставим продукты питания и врачей. Но вам придётся помочь нашим врачам, они же не разбираются в вашей биологии. Чёрт возьми, простите, но до сегодняшнего дня я и подумать не мог, что бывают говорящие рогатые лошадки с крыльями как у летучей мыши!

– Понимаю. Я тоже впервые вижу разумное существо, ходящее на двух ногах, – мягко улыбнулась Алоэ. – Уверена, вместе мы справимся с любой проблемой. С питанием уже стало получше, мы вскрыли грибную ферму на нижнем уровне, до которой не добрались сразу. Там всё так разрослось, хватит на всех, но грибы тяжеловаты для желудка тех, кто только что проснулся.

– Сколько вы уже разбудили?

– Пятьдесят, не считая нас тринадцати, что проснулись в самом начале. Больше за один раз будить не получится, медики не справятся, тренажёров на всех не хватит, место в лазарете ограничено, – Алоэ докладывала сжато, подчёркивая главные проблемы. – Первыми будим медиков и биологов, а также техников гидропонного комплекса. Мы рассчитывали, что пробуждение получится более растянутым по времени, и у нас будет время на адаптацию.

Прилетевшая Ирис тут же взяла полковника в оборот:

– Проблема не только в состоянии пробуждённых. Нам надо будет демонтировать и вывезти всё оборудование комплекса, а здесь его – тысячи тонн. Это технологии, которых, как я поняла, у вас, людей, ещё нет.

– Не беспокойтесь, Ирис, – успокоил её Морозов. – Вывезем всех и всё, для этого я и мои люди здесь. Скоро прибудут ещё рабочие, сюда начнут ходить поезда. Сейчас самое важное – обеспечить безопасную реабилитацию всех выживших.

– Здешние горы, к счастью, почти необитаемы, только в соседней долине, у южного склона живут несколько фермеров, – сообщила Ирис. – Мы специально открыли для вас северный вход. Официально эти земли принадлежат даже не Эквестрии, а Кристальной империи, но кристальные пони почти не выходят за пределы защитного купола. Вряд ли они нас побеспокоят. Погодные патрули пегасов сюда тоже не залетают, так что будьте готовы к капризам погоды. Меня больше беспокоят энергетические помехи от окна перехода. Их могут почувствовать местные маги, та же принцесса Кэйденс, к примеру. Я опасаюсь, что она сообщит Селестии, а как та отреагирует – сказать сложно.

– Сколько у вас всего выживших? – спросил Морозов.

– Тысяча сто девяносто семь, и ещё десятки тысяч эмбрионов в хранилище. Плюс хранилище генетического материала.

Северный вход в комплекс при его строительстве использовался для подвоза оборудования. Здесь в полу были вделаны рельсы, под потолком в шлюзовой камере и далее, в основных штольнях комплекса установлены кран-балки. Рельсы от рамы окна перехода проложили мимо выхода из комплекса, с запасом, чтобы удобно было грузить оборудование на платформы, по очереди подгоняя их к выходу. Прямо у выхода установили кран.

Прибывшие медики, конечно, помогали, но им пришлось на ходу изучать физиологию и строение тела незнакомых существ, лишь отдалённо похожих на земных лошадей. Вместе с ними прибыла целая команда учёных – историки, лингвисты, электронщики, геологи, физики, химики...

Ирис и Анемон, специалист по хранению и обработке данных, передали людям словарь и грамматику инитиумнарского языка, родного наречия демикорнов, совершенно не похожего на эквестрийский.

– Мы понимаем, что за пределами нашего мира мы с вами не сможем свободно общаться, – объяснила Ирис. – Поэтому мы должны изучить ваш язык, а кто-нибудь из людей пусть изучит наш.

Полковник Морозов распорядился доставить комплекты учебников русского языка, и по вечерам люди начали обучать своих новых союзников, и учиться сами. Инитиумнарский оказался невероятно сложным, многоуровневым языком. Если первый, бытовой уровень людям дался хоть и не без труда, но был ими освоен, то уже со вторым, профессиональным уровнем возникло множество трудностей.

Впрочем, саму идею Исхода приходилось доказывать и защищать, убеждая каждую новую партию выходящих из анабиоза. Далеко не все пробудившиеся сразу соглашались с предложением покинуть родные горы и эмигрировать в другой мир. Ирис рассказывала, убеждала, объясняла, постепенно завоёвывая всё новых сторонников. В немалой степени помогало доброжелательное, приветливое участие людей, помогавших проснувшимся поскорее встать на ноги. Окружающий мир для тех, кто проспал более семи тысяч лет, казался чужим. Все понимали, что в любом случае потребуется долгая адаптация, и в этом случае было уже не так важно, в каком из миров придётся адаптироваться.

Медицинские процедуры и упорные тренировки делали своё дело, пробудившиеся начали нормально питаться, более-менее окрепли, через пару дней они уже уверенно ходили, некоторые уже помогали людям демонтировать и грузить на поезда оборудование комплекса, многие начали тренироваться летать, сначала в аэротрубе, а затем и на свежем воздухе. Следом за первой партией разбудили вторую, затем третью, комплекс постепенно оживал, в подземных залах и галереях вновь зазвучали голоса пробудившихся эквиридо.

По мере увеличения численности населения комплекса, возвращающегося к жизни после долгого анабиоза, встал вопрос о социальном и государственном устройстве. Общество «боевых единиц» изначально делилось на кланы по профессиональной специализации. Внутри кланов решения всегда принимались всеобщим голосованием. Теперь ситуация диктовала необходимость создания более чёткой и детальной структуры. Общество мало того, что сильно сократилось в численности от первоначальной, оно ещё и оказалось в положении, близком к военному.

Люди оказались хорошими союзниками. Видя, какие трудности вынуждены преодолевать их новые друзья, они не только прислали врачей. Тех, кто особенно ослаб после анабиоза, переправили в СССР, где их реабилитацией занялись лучшие специалисты. Вблизи Каширы уже строился комплекс, где предполагалось разместить прибывших. Место было хорошее – река, железная дорога, недалеко к северу – аэродром Ступино. Демикорнам предложили построить микрорайон – 12 стоквартирных пятиэтажных домов. Вполне типовых, со всеми удобствами – капля в море для великой страны, за пятилетку (1956-1961 гг) расселившей из бараков и коммуналок 50 миллионов человек. Кухни и ванные предлагалось сделать более просторными, в расчёте на большие габариты четвероногих обитателей, квартиры были однокомнатными, зато большей площади.

Осмотрев место размещения, гости объяснили, что им будет сложно подниматься, и особенно, спускаться по лестницам, и попросили внести изменения в проект. Оборудовать типовые дома пандусами вместо лестниц было дороже, чем выбрать другой исходный прототип. Перебрав множество вариантов, Ирис вместе с главным архитектором Москвы Михаилом Васильевичем Посохиным взяли за основу проекта комплекса многоэтажный гараж, построенный для Московского таксопарка. Здесь вместо лестниц был удобный винтовой пандус. Открытые проёмы в стенах застеклили, внутреннее пространство поделили на квартиры со свободной планировкой.

Строили «на вырост» – возвели сразу три здания и соединили общим стилобатом, а между домами и по периметру на стилобате поставили бетонные купола. В стилобате было два подземных этажа и один наземный. На крыше каждого здания устроили теплицы и полётную площадку. Всё было построено из типовых железобетонных изделий. Получился аналог подземного комплекса демикорнов. На крыше стилобата между домами были устроены газоны, кусты и детские площадки.

Здесь были детские сады и школы, поликлиника, кинотеатр. Жилой район со всех сторон окружал красивый парк. Ирис сама побывала там, всё осмотрела. Через несколько лет, когда подрастут небольшие деревца, привезённые в бетонных кадках и прямо в них вкопанные в землю, там будет просто чудесное место.

В процессе демонтажа оборудование сразу начинали изучать учёные и инженеры. В СССР для его размещения уже строили новые цеха, рядом поднялся комплекс зданий НИИ специальных технологий. Работать здесь предстояло совместно, поэтому жильё строили и для людей тоже.

С вывозом оборудования не всё проходило гладко. Многие агрегаты весили не одну тонну, а подъёмно-транспортное оборудование, как ни странно, было не во всех помещениях, и не везде могли проехать погрузчики.

– Да как вы эти штуки сюда затаскивали? – в очередной раз удивился полковник Морозов.

– У нас есть своя транспортная техника, – ответила Дейзи. – Как раз недавно восстановились после анабиоза те, кто может её задействовать.

Несколько «боевых единиц» забегали, телекинезом вытаскивая из кладовой какие-то составные части – стальные балки и шарниры, куски грубовато обработанного камня, стальные клёпаные сосуды. Пришедший по вызову Дейзи серый демикорн с чёрной гривой и кьютимаркой, недвусмысленно намекающей на магию, дождался, пока техники соберут запчасти воедино, и вложил в углубление на корпусе собранного устройства круглый диск из материала, напоминающего стекло, с фигурными вырезами, похожий на сложную печать.

Морозов удивлённо наблюдал, как куча камней и металлолома вдруг ожила и поднялась на ноги. Да, она опиралась на четыре мощных ноги, напоминая коня. Вместо шеи и головы у конструкции было что-то вроде кранбалки.

– Что это за чертовщина? – удивился полковник.

– Обычный подъёмно-транспортный голем, – ответила Дейзи. – Ничего сложного, но нужен техномаг, способный сделать печать, чтобы приводить в действие телекинетические связи, двигающие конечности. Старгэзер как раз такой техномаг.

– К вашим услугам, – учтиво поклонился полковнику серый понь.

– Погодите, уважаемая... То есть... Это что-то вроде робота, приводимого в движение телекинезом? Без двигателя? Как же он работает? – Дейзи почти слышала, как у полковника в голове натужно поскрипывают мозги.

– А что такое робот? – в свою очередь спросили Дейзи и Старгэзер.

– Механизм, способный действовать самостоятельно или под управлением человека... или другого разумного существа, – пояснил Морозов. – Часто такие механизмы делают напоминающими людей или животных, хотя это не обязательно. Но у нас они приводятся в действие обычно электромоторами или гидравликой.

– Понимаю, – кивнула Дейзи. – Да, что-то вроде. У нас такие устройства называют Страж. Телекинетический привод для нас сделать проще. Заклинание, заложенное в печать, собирает энергию из окружающей среды и трансформирует её в телекинетическую.

Морозов сообщил об увиденном учёным. Надо было видеть, как они забегали вокруг «транспортного голема»! Механизм, созданный древней расой, произвёл настоящий фурор. На следующий день явилась целая делегация специалистов из Москвы и из ленинградского Политеха (ЦНИИ РТК в 1962 году ещё не было).

Пока они исследовали демикорновский «погрузчик», откровенно не понимая, «как оно вообще работает», возле Старгэзера и Дейзи крутился, задавая вопросы, товарищ в штатском, но с подозрительно короткой стрижкой. Среди сотрудников ГРУ, как в любой конкурирующей организации, ходили разные слухи про таинственное 20-е Главное Управление КГБ СССР. Ничего конкретного про них никто не знал, секретность была невероятной, намного круче 12 ГУ, занимавшегося обслуживанием ядерных боеприпасов. Морозов видел, что КГБшник, похоже, подсовывает демикорнам какие-то прорисовки, но что именно – он не разглядел.

Результат превзошёл все ожидания полковника. Из Москвы приехала группа инженеров, во главе с начальником КБ инженерных войск Анатолием Фёдоровичем Кравцевым. Они на несколько дней засели в отдельной комнате вместе со Старгэзером и ещё одним техномагом – Мундансер, к ним также присоединилась Дейзи. Инженеры поставили кульманы и принялись за работу. Учиться и изучать «инопланетные технологии» пришлось на ходу. Изготовление деталей шло, похоже, одновременно с проектированием, потому что первые партии запчастей начали поступать уже через неделю. Суставы и сочленения использовали такие же, как у «транспортного голема», их даже делали по образцам, предоставленным Дейзи.

Через месяц на ровной площадке недалеко от входа выложили детали, и техники демикорнов, вместе с рабочими из числа людей собрали стальные балки, листы брони и суставы в единое целое. Под руководством Кравцева установили контейнеры с направляющими. Старгэзер вставил в гнездо управляющую печать и активировал телекинетический привод.

Бесформенная груда металла дёрнулась. Мостовой кран, с помощью которого выкладывали на площадке тяжёлые детали, поднял «голема» и поставил на ноги. Один из инженеров забрался в кабину, узкие полоски триплексов казались крошечными на фоне массивного корпуса. «Руки» выглядели недоделанными обрубками, их нижние части ещё не установили. Машина приподнялась над землей на птичьих ногах и сделала первый, ещё неуверенный, короткий трёхметровый шажок. Она пошатнулась, транспортный голем демикорнов, стоявший рядом для подстраховки, тут же поддержал её, не позволяя упасть.

– Нейроинтерфейс откалибровать надо, – крикнул инженер, приоткрыв бронещиток сбоку кабины. – Но управление работает! Вроде бы… Обратная связь от гироскопа немного запаздывает, чуть не грохнулся…

– Не спеши, Андрей, всё доведём до ума! Постепенно… – Кравцев выглядел счастливым.

Экспериментальный образец робота, основанный на инопланетных технологиях, не просто удалось собрать за невероятно короткий срок, он ещё и заработал! Конечно, до серийного производства может и не дойти, на доводку могут уйти годы, пока совершенно непонятно, как работает механизм «телекинетического привода», как могут эти небольшие на вид кристаллы настолько эффективно собирать и сохранять энергию прямо из окружающей среды, но машина – вот она, стоит, приседает, выпрямляется и даже пытается ходить.

– Андрей, вылезай! Грузите машину на платформу, – распорядился Кравцев. – Повезём на полигон.

Он повернулся к Старгэзеру и Мундансер:

– Коллеги, я вам очень благодарен! Надеюсь, вы не откажетесь поехать с нами в Кубинку?

– Конечно, – слегка улыбаясь, не в силах сдержать гордости за свой труд, кивнула бежевая серогривая демикорн-техномаг.

С Мундансер у людей сразу же сложились отношения тесного сотрудничества. Она была не так опытна, как Старгэзер, зато сразу оценила потенциал техники и электроники людей и стремилась как можно больше о ней узнать.

– Почту за честь довести до успешного завершения столь необычный проект, – слегка церемонно ответил Старгэзер. – Впервые делаю Стража на двух ногах, да ещё и коленками назад. Самому интересно, что из этого получится.

То, что получилось, показали месяца через четыре, на военном параде 7 ноября. Иностранные военные атташе замерли, когда вслед за танками на брусчатку Красной площади, лязгая сталью по камням, вышли невиданные птиценогие бронированные машины. Контейнеры по бокам корпусов подозрительно напоминали поставленные вертикально пакетные направляющие РСЗО БМ-21 «Град», проехавших по площади перед проходом танков. На «руках» были установлены 37-миллиметровые пушки от ЗСУ «Енисей», явно приспособленные для поражения и воздушных и наземных целей, судя по антенне РЛС миллиметрового диапазона на корпусе. Сбоку на «руках», в двух пакетах транспортно-пусковых контейнеров, расположились ПТУР 3М11С «Фаланга», со складными крыльями.

Машины продемонстрировали невероятную маневренность, то приседая почти до земли, так, что верхний перископ на корпусе оказывался на высоте человеческого роста, и лишь коленные сочленения торчали вверх, то распрямлялись, вознося корпус на высоту нескольких метров. Две машины, выйдя из общего строя, станцевали перед толпой демонстрантов замысловатый вальс под музыку Штрауса. Роботы непринуждённо шагали вперёд, назад, в стороны, перешагивали один через присевшего другого. Их движения выглядели настолько естественными и отточенными, словно это танцевали люди. Собственно, так оно и было – водителей для парада подготовили из студентов балетного училища.

В последующие несколько месяцев на страницы иностранных военных журналов выплеснулся шквал статей. Специалисты стран НАТО спорили, обсуждая перспективы шагающей бронетехники на поле боя. Одни утверждали, что она бесполезна и слишком уязвима, другие – что она незаменима на сложнопересечённой местности, в лесах и горах, но все сходились в одном – русские снова обогнали весь мир, поставив планку достижений робототехники на недосягаемую высоту.

А пока они спорили, примерно через год на стройках страны начали появляться шагающие краны-манипуляторы, ускорившие монтаж типовых панельных жилых домов едва ли не вдвое. Теперь не надо было стропить панель и поднимать её на тросах краном – шагающий погрузчик совал «руки» в гнёзда закладных элементов и в несколько движений точно устанавливал панель на место, третьей «рукой» тут же приваривая арматуру для соединения с уже установленными панелями. Пятиэтажный дом, что раньше возводили за три недели, теперь собирали за девять – десять рабочих дней.

Дипломатические отношения

– Опонеть...

Лира прикрыла тяжёлую дверь, забралась в кресло с непривычно высокой спинкой, и который уже раз оглядела свой новый кабинет. Тяжёлые зелёные занавеси на высоких окнах, тёмные дубовые панели на стенах, высоченный потолок в три поньских роста, огромная хрустальная люстра. Стол, покрытый зелёным сукном, придавленным сверху стеклом, тоже был огромный, на нём стояли сразу три телефона, вместо дисков у них были здоровенные кнопки, чтобы было удобно нажимать копытцем.

Перед её столом буквой «Т» стоял ещё один, длинный стол для совещаний, по обеим сторонам теснилось два десятка стульев с роскошными витыми спинками. На стене позади стола – парадный портрет принцесс Селестии и Луны. Диархи Эквестрии были изображены на портрете при всех регалиях, в коронах, с распростёртыми крыльями – как обычно бывало на официальных приёмах.

Лира взяла со стола телекинезом табличку, повернула её к себе и в очередной раз прочитала:

– Чрезвычайный и Полномощн... нет... Полномочный Посол королевства Эквестрия в СССР Лира Хартстрингс...

Она до сих пор ещё не свыклась с этой мыслью. Когда принцесса Селестия предложила ей должность посла в мире людей, Лира сначала решила, что ослышалась. Потом подумала, что принцесса шутит. Но Селестия была совершенно серьёзна:

– Дорогая моя Лира, ну кто, кроме тебя, с твоим интересом к людям, справится с этой работой лучше?

Официальное сообщение об установлении дипломатических отношений между СССР и Эквестрией публиковать не спешили. Предстояло ещё проделать много подготовительной работы.

Поначалу Лира боялась, что окажется среди людей одна. Пони всё же очень социальные существа, одиночество для них непривычно. Но оказалось, что в состав дипмиссии входят более сорока пони. Лира особенно обрадовалась, узнав, что вторым секретарём посольства принцесса назначила её подругу Бон-Бон, или, как её официально записали в документах – Свити Дропс.

С виду простая земная пони, кондитер по профессии, она, как оказалось, была опытным агентом разведки. В посольстве она возглавила резидентуру Королевской службы информации, при этом Бон-Бон ещё успевала вести дела в кондитерском магазинчике, который она открыла возле посольства. В нём работали люди, но сладости на продажу делала Бон-Бон и две её помощницы-пони.

Само посольство расположилось в уютном старинном особнячке, окружённом парком. Внутри решётчатого забора, охраняемого по периметру службой безопасности людей, был ещё один «забор» в виде живой изгороди, а сам особняк скрывали высокие деревья. Люди предоставили автомобили с водителями, и офицера связи, через которого Лира договаривалась о встречах с официальными лицами.

Более всего поразила Лиру человеческая сантехника. Умом она, конечно, понимала, что сантехническое оборудование приспособлено к размерам тела пользователя, но после человеческой ванны та ванна, что стояла в её доме в Понивилле, казалась детским корытцем. В человеческой ванне Лира могла нырять, что она с наслаждением и проделывала каждый вечер.

Унитаз более-менее соответствовал по размеру, но вот его высота... Пони были коротконогими по сравнению с людьми. Строители проявили максимум предупредительности, выложив вокруг каждого унитаза ступени из кирпичей, облицованных кафелем. По этому поводу метко высказалась Бон-Бон:

– Да тут каждый туалет – прямо как тронный зал. Сажусь и ощущаю себя принцессой.

---

Александр Алексеевич Солдатов до сих пор ещё никак не мог поверить в реальность происходящего. Всё началось с того, что его совершенно внезапно отозвали из Лондона, где он находился в должности посла СССР в Великобритании, и объявили о новом, очень важном назначении.

– Королевство Эквестрия? – Александр Алексеевич несколько секунд честно пытался вспомнить, где это, но память была явно бессильна. – Прошу прощения, товарищ министр... Чем я так провинился, что меня туда отправляют?

– Провинились? Да что вы, Александр Алексеич? – Андрей Андреевич Громыко был непробиваем. – Наоборот, нам там необходим исключительно опытный сотрудник, вашего уровня.

– Простите... А где это королевство? Никогда о нём не слышал.

– Вот этого, Александр Алексеич, я вам сообщить не имею права. Сами увидите, когда приедете, – улыбнулся Громыко.

Солдатов почувствовал, что у него сейчас закипит мозг.

– Приеду? Как я туда приеду, если даже не знаю, где это? Как туда добираться-то, вообще? Самолётом, или морем?

– Поездом, Александр Алексеич, поездом. Очень даже удобно. С Ленинградского вокзала. Идите, собирайтесь, документы и билеты вам привезут.

И вот теперь Александр Алексеевич Солдатов, Чрезвычайный и Полномочный Посол СССР в Эквестрии, судорожно пытался собрать в кучку расползающиеся мысли:

«Чёрт меня подери! Я же, выходит, первый в истории посол Земли на другой планете! Невероятно! Но какого чёрта эта планета населена маленькими разноцветными лошадками! Как так получается, что на другую планету можно приехать на обыкновенном поезде? Ничего не понимаю! А ещё она так похожа на Землю. Тут даже овощи и фрукты такие же, как на Земле. Ну... почти».

Он сделал поправку – на самом деле не совсем такие же. Намного вкуснее. А уж радужные вольт-яблоки, джемом из которых его угощали на приёме в королевском дворце... вообще что-то неописуемое.

Кантерлот при взгляде издали, из окна поезда, поворачивающего перед долгим подъёмом в гору, выглядел феерично – сказочный город под каскадом водопадов, прилепившийся, как на подносе, к очень крутому склону горы. Вблизи сказочное очарование не пропадало – беломраморные дома, узкие улочки, мощёные брусчаткой, почти как на Красной площади, террасы, ступенями поднимающиеся по склону. И королевский дворец – воздушное, словно сотканное из снов сооружение из мрамора, отделанного золотом.

Диархи Эквестрии приняли советского посла вечером, на закате. Как оказалось, увидеть их обеих одновременно можно было лишь на закате солнца и на восходе. Александр Алексеевич ожидал увидеть ещё двух маленьких лошадок, вроде тех, что провожали его от вокзала до посольства, и затем по городу. Но оказалось, что Сёстры-Правительницы совсем иные, и дело не даже не в рогах и крыльях. Принцессы Селестия и Луна были намного крупнее своих подданных, и выглядели настолько величественно, что дух захватывало.

После традиционного вручения верительных грамот посла пригласили на церемониальное чаепитие. При виде парящих в воздухе, окутанных чуть светящимися облачками чашек, он едва не уронил челюсть. Сейчас, после нескольких недель в Эквестрии, он, и остальные дипломаты уже попривыкли, а в первые дни, когда его местная секретарь-единорог приносила в кабинет поднос с чаем и выпечкой, висящий в воздухе без всякой опоры, у него волосы дыбом вставали.

А какая у этих лошадок выпечка! Мама дорогая! Как оказалось, для снабжения посольства еду привозят из соседнего городка с банальнейшим названием Понивилль. Кексики, торты и пирожки для посольства печёт какая-то Пинки Пай. От её выпечки весь персонал посольства сходил с ума, и прибавил по паре килограммов в первые же дни, пока посол не сообразил, что сотрудников необходимо ограничивать, иначе перестанут пролезать в двери. Мимо Понивилля Александр Алексеевич уже однажды проезжал, когда ездил в Кристальную Империю, знакомиться с ещё одной принцессой – МиАморе Каденза.

Посол удивился бы ещё больше, знай он, что Пинки Пай – носитель Элемента Смеха, национальная героиня и один из лучших кондитеров страны. Но он пока ещё не знал очень многого. Людям ещё много предстояло узнать и многому научиться.

Эквестрия удивляла, сносила крышу невозможным сочетанием технологий начала 20-го века – паровозами и парусниками, и, в то же время – далеко опережающих человеческие технологий управления погодой, или скоростного выращивания кристаллов с заданными размерами, формой и свойствами. Посол вспомнил, как буквально писали кипятком учёные, заказавшие у семьи Шарм в Кристальной Империи большущий кристалл алюмо-иттриевого граната, для экспериментальной лазерной установки, когда получили его уже через четыре дня!

Впрочем, Александр Алексеевич и не подозревал о продолжении этой истории – когда выращенный Джейд Шарм кристалл установили в резонатор экспериментального лазера на полигоне Сары-Шаган, и он прямо через оптику американского спутника-шпиона «Discovery» разогрел затвор и расплавил заряженную в его фотоаппарат плёнку. Её лохмотья заклинили механизм протяжки, спутник вышел из строя, миллионы долларов, потраченные на запуск, оказались засунуты кобыле под хвост. Николай Дмитриевич Устинов, сын всесильного председателя Военно-Промышленной Комиссии и непосредственный разработчик системы, плясал от восторга вокруг лазера.

Секретарей у посла было двое – молодой парень, референт из числа советских дипломатов, только недавно закончивший МГИМО, и серая единорожка из местных, через неё осуществлялась вся переписка со здешним министерством иностранных дел и королевским двором. Сейчас размышления посла прервал именно референт:

– Александр Алексеич, к вам там какая-то лошадь...

– Чего она хочет? – спросил посол.

– Говорит, что пришла обсудить детали протокола государственного визита принцесс Селестии и Луны в СССР.

– Ясно. Проси, да будь повежливее! – посол приосанился, быстро наводя порядок на своём монументальном столе.

---

– Всепони, минутку внимания! – Твайлайт Спаркл постучала копытцем по столу, прерывая сплошной гул болтовни подруг. – Я собрала вас по очень важному делу.

На этот раз собраться пришлось прямо в холле замка Твайлайт, заставив его диванами и креслами – тронный зал оказался маловат для такого количества гостей, да ещё Твайлайт была вынуждена притащить в замок музыкальный комбайн Винил Скрэтч. Сама диджей, вместе с Октавией Мелоди, тоже была среди приглашённых, они устроились на диванчике сбоку. Пришли даже Меткоискатели, увязавшись за старшими сёстрами. Флаттершай сумела усадить их в уголке, так, что они даже почти не мешали.

– Эй-Джей, разбуди, пожалуйста, Рэйнбоу!

– Уже пробовала, не получается, мож, пускай дальше дрыхнет? – рыжая фермерша в очередной раз потыкала спящую рядом на диванчике Дэш копытцем в бок.

На этот раз соня подняла голову:

– Чё?

– О! Проснулась!

– Девочки, у меня важное поручение от принцессы Селестии! – продолжила Твайлайт. – Принцессы собираются в мир людей с государственным визитом. Когда начали согласовывать дипломатический протокол, оказалось, что есть одна очень существенная нестыковка.

– Короче, чё от нас-то требуется? – спросила Дэш.

– Мы должны срочно написать государственный гимн Эквестрии! – объявила фиолетовая лошадка. – Принцесса Селестия рассчитывает на нас! Мы не можем её подвести.

(Герб и флаг Эквестрии в сериале присутствуют, а вот гимн, видимо, как-то выпал из поля зрения авторов. На Youtube полно вариантов, но это чисто фанатское творчество)

– Гимн? А шо эт такое? – спросила Эпплджек.

– Гимн – это такая специальная песня, которая исполняется в особо важных случаях, – пояснила Твайлайт. – Её будут исполнять во время встречи принцесс с лидерами людей.

– Оу, это должна быть очень торжественная музыка, – подала голос Винил Скрэтч.

– А помните песню, что пела Графиня Колоратура? «Эквестрия – мой дом»? – напомнила Рэрити. – По-моему, очень даже хорошая песня.

– Да! Да! Мне тоже понравилось! – запрыгала от восторга Пинки. – Эй-Джей, ты же можешь попросить Рару, чтобы она спела?

– Могу, канешн! – Эпплджек внушительно поправила шляпу.

– По-моему, эта песня недостаточно торжественная для гимна, – покачала головой Октавия. – Тут нужно что-то реально грандиозное.

– Знаю! У меня есть! Ща принесу! – Рэйнбоу Дэш свечой взвилась в воздух.

Твайлайт едва успела телекинезом распахнуть перед ней окно – пегаска явно намеревалась вышибить раму. Облачный дом Рэйнбоу висел недалеко, и она вернулась через пару минут.

– Во! – Дэш передала Винил Скрэтч пластинку. – Это я из Сталлионграда привезла, когда мы тамошнюю погодную команду тренировали. Говорят, эту музыку написал какой-то ихний композитор. Я под неё по утрам просыпаюсь.

Винил поставила пластинку на проигрыватель и опустила звукосниматель. Музыка, грянувшая из динамиков, действительно была торжественной. Рэйнбоу даже «на автомате» встала на задние ноги и отдала честь, как обычно делали Вандерболты.

– Оу! Какая энергетика! – восхитилась Рэрити.

– Я знаю эту мелодию, – вспомнила Октавия. – Кажется, в Сталлионграде её не написали, а нашли старинную запись и восстановили по нотам. Вроде бы это очень древняя мелодия…

– Это просто супер-дупер-круто! – Пинки восторженно запрыгала на месте.

– Вау! И правда, мощно! – у Эпплблум подозрительно загорелись глазки. – Кажется, у меня есть идея. Флаттершай, поможешь нам с текстом? Скут, слушай, что остальные говорят, вдруг, что дельное услышишь.

Меткоискатели сдвинули головы и зашептались. Остальные собравшиеся не обращали на них внимания, предлагая свои варианты текста. Скуталу внимательно прислушивалась к разговору, тут же передавая лучшие фразы Свити Белль и Эпплблум.

Дело продвигалось тяжело – всё-таки пони были непривычны к официозу и пафосу. Твайлайт браковала один вариант за другим:

– Не, не то… Недостаточно торжественно. Нет, слишком сложно, это же спеть надо… Нет, слишком официально звучит… А так – недостаточно официально, это же принцесса, а не наша подруга.

– Эх, Лиру бы сюда! – пожаловалась Пинки. – У неё сочинять здорово получается.

Скуталу пробралась к Рэйнбоу Дэш и тихонько прошептала что-то ей на ухо.

– Вау! Эй, всепони! – Дэш вскочила, привлекая общее внимание. – Девочки вместе с Флаттершай тут свой вариант написали! По-моему, у них вышло на 20 процентов круче нашего!

– Давайте послушаем, –усталым голосом ответила Твайлайт. – Кто прочитает?

– Я могу, – вышла вперёд с листочком бумаги Свити Белль.

Она начала читать. По мере чтения у Твайлайт и остальных челюсти опускались всё ниже и ниже, пока не достигли пола.

– Йо! Такое мне и в голову не приходило! – выразила общее мнение Винил Скрэтч.

– Это надо петь хором, – добавила Октавия.

– Только упоминание Меткоискателей из последнего куплета я бы убрала, – заметила Твайлайт. – Получается и нескладно, и нескромно.

– А я бы оставила как есть, – неожиданно рассудительно ответила Пинки. – Сколько таких же жеребят по всей Эквестрии? Пусть успех Меткоискателей станет для них примером.

– Тем более, это же их текст! – поддержала её Рэйнбоу. – Не думаю, что принцессы будут недовольны, если узнают, что это девочки написали гимн.

– Винил, ты сможешь сделать запись, если мы споём хором?

– Ну, так для этого я и здесь! Акустика в замке – что надо, давайте попробуем! – ответила диджей.

Твайлайт магией размножила листки с текстом и раздала всем присутствующим, пока Винил Скрэтч готовила аппаратуру и расставляла микрофоны:

–Раз-два-три, раз-два-три… Ну, все готовы? Пишем!

С четвёртой или пятой попытки запись получилась. Твайлайт взяла кристалл и телепортировалась в королевский дворец Кантерлота. Гимн принцессам понравился, Селестия и Луна даже не возражали против упоминания в нём Меткоискателей.

– Звучит очень торжественно, – одобрила Селестия. – Даже жаль, что эта музыка будет не так часто исполняться на публике.

Запись отправили на завод грамзаписи в Мэйнхеттене, где, по распоряжению принцессы Селестии, была сделана партия пластинок, в том числе и под человеческий стандарт скорости воспроизведения 33 1/3 об/мин. Несколько пластинок переправили Лире Хартстрингс в посольство Эквестрии.

«Мы уходим, уходим, уходим, уходим…»

– Принцесса, мы их нашли! – серый пегас, начальник дворцовой стражи, почтительно поклонился принцессе Солнца. – Если вы хотите застать их – необходимо поспешить. Демикорны собираются покинуть свой комплекс. Рядом с ним под погрузкой стоит человеческий поезд, и мои разведчики случайно услышали, что этот поезд – последний.

– Спасибо, Тенакс! Прикажи подать мой экипаж и отряд сопровождения, – распорядилась Селестия. – И… возьмите с собой орифламму. Но – в чехле.

При этих словах серый пегас вздрогнул. Его передёрнуло, по спине явственно пробежал холодок.

– Принцесса… Вы уверены?

– Мы должны быть готовы к любому повороту событий, Тенакс.

Через несколько минут с полётной площадки замка поднялась золотая воздушная колесница принцессы и взяла курс на север. Её сопровождал небольшой отряд королевской стражи, состоявшей из пегасов.

Принцесса Луна проснулась через несколько часов. Проходя через Зал Памяти, и увидев опустевшую хрустальную витрину, где хранилось древнее боевое знамя Эквестрии, ночная принцесса пришла в ужас:

– Где орифламма?

– Принцесса Селестия отправилась в северные горы и приказала взять орифламму с собой, – доложил стражник.

– О, небеса! – Госпожа Ночи вздрогнула. – Она повела войска?

– Нет, только небольшой отряд личной охраны. Но Гвардия получила приказ быть готовыми к погрузке в эшелоны.

– Я немедленно лечу туда! Э-э-э… а куда, собственно?! – Луна несколько секунд была в замешательстве. – Ладно! Её солнечный круп я отыщу где угодно!

---

Место для посадки колесницы в горах отыскать было непросто – местность внизу представляла собой мешанину серых скалистых склонов, отвесных обрывов и бесплодных каменных осыпей. Принцесса Селестия очень давно не бывала в этих местах, но помнила, как давным-давно по этим краям прокатилась смертоносным катком армия Сомбры, направляясь к Сталлионграду. Тогда на её пути встали последние из демикорнов. Все они погибли, защищая свои подземные комплексы. Бесноватый король и его маги охотились за технологическими чудесами древней расы, в поисках чудо-оружия, которое позволит ему сокрушить неприступные стены города-государства, ставшего технологическим центром Эквестрии. Желаемого они не получили, только напрасно сложили головы. Понёсшая тяжёлые потери во время штурмов многочисленных подземных крепостей, армия Сомбры получила тогда смертельный удар под стенами Сталлионграда.

Принцесса встряхнулась, отгоняя страшные воспоминания, и расправила огромные белоснежные крылья:

– Садитесь вон там, у подножия гор, здесь я долечу сама.

Она взлетела прямо с колесницы, пегасы из личной охраны пристроились клином позади. Рядом летел разведчик из отряда, нашедшего цель, он показывал дорогу. С высоты Селестия увидела длинный грузопассажирский состав, стоящий на рельсах, проложенных в узкой долине. Рельсы упирались в стальную раму портала. Вдоль состава, на узком перроне между рельсами и склоном горы, толпились демикорны, рассаживаясь по вагонам. Входа в комплекс не было видно, похоже, что замаскированные ворота уже снова были закрыты и запечатаны.

Не желая появляться внезапно, упав, как снег на голову, принцесса и сопровождающий её отряд стражи приземлились на противоположном склоне долины. Их заметили. От вершины противостоящей горы отделилась тёмная точка. Приближаясь, она увеличивалась, вот уже принцесса смогла разглядеть демикорна аквамаринового цвета, с тёмно-синей гривой, без доспехов и оружия, только в традиционных браслетах на передних и задних ногах.

Стража перестроилась, прикрывая собой принцессу. Демикорн, распахнув на торможении широченные драконьи крылья, приземлилась в нескольких десятках метров в стороне.

– Ждите здесь, – оставив стражу на месте, принцесса приблизилась к демикорну, осторожно ступая по неровным камням.

– Здравствуй, Светлая.

Голос демикорна был низким, приятным и спокойным. В нём не чувствовалось ни капли угрозы.

– Здравствуй. Тебя зовут Ирис? – спросила Селестия.

– Индиго Ирис, старший инженер проекта «Ковчег», – коротко отрекомендовалась демикорн.

– Почему, Ирис? Почему вы решили уйти? – спросила принцесса. – Почему не пришли ко мне, посоветоваться?

– Зачем ты обидела Залог Договора, Светлая? – вопросом на вопрос ответила Ирис.

(см. «Осколок прошлого. Диксди.» гл. 13 https://ponyfiction.org/story/1321/chapter/13/)

– Я… – принцесса смутилась, опустив глаза, но всё же решила сказать правду. – Я… испугалась. Её появление всколыхнуло древние воспоминания… Кровь, огонь, боль. Битвы и смерть. Я испугалась, что всё это может повториться.

– Повториться? Светлая, она же всего лишь одна несмышлёная кобылка! В те времена, что ты вспомнила, она была жеребёнком! Да и сейчас – какой вред она могла бы причинить целому королевству, с Гвардией и Ночной Стражей? Ничего, кроме пользы! Она всего-то хотела раз в жизни посмотреть на живого аликорна, увидеть своими глазами ту, кому она поклонялась, как самому чудесному существу в Эквестрии…

– Да… Это моя вина. Я очень, очень перед ней виновата, – принцесса Солнца опустила голову, потом вновь взглянула в узкие, как щёлочки, окаймлённые тонкой золотой линией зрачки прозрачных синих глаз демикорна.

– Луна, сестра, успокоила меня, позаботилась о ней, дала ей патент королевского артефактора Эквестрии, – продолжила принцесса. – Сейчас Диксди Дуо – уважаемый учёный, доктор магических наук. Я читала её монографии о древних артефактах демикорнов и об исследовании подземных руин под Кристальной Империей.

– Комплекс «Алый». Место рождения нашей Богини. Я тоже читала её книги.

– Да. Это место наполнено древним знанием. Жаль, что сохранилось так мало.

– На мне лежит ответственность за безопасность последних из моего народа, – прямо, не увиливая, объяснила Ирис. – Я не могла рисковать и ставить наше выживание в зависимость от настроения одного правителя… уже однажды нарушившего древний договор.

– Понимаю… Но… может быть… Может, ещё не поздно решить иначе? – спросила Селестия. – Я гарантирую вашему народу неприкосновенность, пока вы будете соблюдать законы Эквестрии.

– Нет, Светлая. Мы сделали свой выбор, – демикорн покачала головой. – Люди дали нам то, в чём мы нуждались – безопасность. Они построили для нас новый дом. Для нас и наших жеребят. Мы уже перевезли и смонтировали на новом месте наше оборудование. Инкубационные камеры уже работают. Яйцеклетки из первой партии совершили первое деление. Они живут! Наш народ возродится из пепла древних войн. Ты опоздала, Светлая. Наш поезд отходит. Прощай.

Демикорн мощным толчком задних ног оттолкнулась от склона и взвилась в небо, распахивая широкие крылья. Она спланировала в долину и приземлилась на перрон, скрывшись за вагонами.

Рядом с принцессой Солнца полыхнула яркая белая магическая вспышка. Раздался негромкий хлопок. Принцесса Луна издалека увидела сестру, разговаривающую с предводительницей демикорнов, и телепортировалась к ним, опоздав всего на несколько секунд. В этот момент внизу, внутри стальной рамы, родилось зелёное свечение. Из воздуха соткался светящийся муаровый прямоугольник, по которому сверху вниз пробегали волны зеленого сияния.

Поезд свистнул, дёрнулся. Волна грохота пробежала по составу от локомотива до последнего вагона, и длинная «змея» из зелёных и коричневых вагонов тронулась с места. На небольшой скорости состав втянулся в зелёное свечение. Последний вагон скрылся, и изумрудное сияние погасло.

– Сестра? Что она сказала?

– Что я нарушила древний договор... обидев Диксди Дуо, – смахивая слёзы, ответила Селестия. – Она права... к сожалению. Я пыталась... хотела попытаться отговорить её, убедить не уезжать... Но она не послушала. Сказала, что всё уже решено и поезд ушёл.

– Ты сделала большую ошибку, сестра. Очень большую. Не сейчас. Тогда, – принцесса Ночи привыкла преподносить правду жёстко, как есть. – Сдержи ты тогда себя в копытах, сейчас мы могли бы иметь доступ к технологиям демикорнов, и разговаривать с людьми на равных. А теперь что мы можем им предложить в обмен на их замечательные товары? Энергетические кристаллы, сладкую морковку и яблоки?

– Да-а... да, сестра, ты права...

Селестия горестно вздохнула, низко опустив голову. Даже её грива, обычно плавающая в воздухе, как невесомое разноцветное облако, сейчас бессильно обвисла волной однотонных розовых волос.

– Ладно, не убивайся так! – Луна ласково дотронулась своей магией до сестры. – Посмотрим, как пройдут наши переговоры. МЫ много беседовали с лидером людей, Никитой, и хоть он показался НАМ слегка недалёким, но настроен он был мирно и доброжелательно.

---

На новом месте демикорнам, привыкшим к холодным горам и подземным тоннелям, было непривычно тепло. Выжившие радостно жмурились под такими непривычными лучами тёплого солнца, радовались самым простым вещам – густой зелёной траве, листве деревьев и кустарников, широкой реке, в которой можно было даже купаться. В этом мире было сложнее накапливать магию, но, как оказалось, один из её видов, электромагию, здесь использовали невероятно широко и передавали по проводам.

В первое время их попросили быть осторожнее и не выходить далеко за пределы построенного для них микрорайона. Строительство экспериментального завода и НИИ ещё продолжалось. Персонал, помогавший демикорнам монтировать оборудование, уже был проинструктирован и не опасался необычных гостей, но вот местных жителей из лежащего неподалёку городка на тот момент, по известной советской привычке всё засекречивать, ещё ни о чём не предупредили. И это иногда приводило к неожиданным последствиям.

Большинство демикорнов ещё проходили реабилитационные процедуры. Те специалисты, что уже могли нормально двигаться и питаться, были заняты монтажом оборудования. Первыми запустили «искусственные матки», инкубационные камеры, где уже начали развиваться будущие малыши. Но среди демикорнов были и свои оригиналы, непоседы и просто любопытные, которым не терпелось осмотреться в своём новом мире.

Кранберри вышла из своей квартиры, поднялась по лестнице и вышла на плоскую крышу пятиэтажки. Часть крыши занимала теплица, другая часть была отведена под лётную площадку. Центр обработки данных ещё не запустили, и ей, как оператору вычислительных машин из клана Свитка, предоставили свободное время. Она решила полетать, а заодно, может быть, почерпнуть новых впечатлений и идей для своих маленьких смешных рассказов.

Паря на длинных распахнутых крыльях в упругих потоках воздуха, она сделала круг над стройкой, где копошились фигурки людей и демикорнов, крошечные при взгляде с высоты, а затем скользнула к городку людей. Их просили лишний раз не соваться туда, но Кранберри мучало любопытство. Она облетела вокруг городка, запоминая его план, затем приземлилась на первом попавшемся пустыре и решила пройтись по улицам пешком, понадеявшись на утро рабочего дня, когда большинство жителей на работе. Вот только демикорн не учла, что это было утро понедельника.

Людей на улицах было действительно совсем мало, городок был небольшой, рабочий. Она вышла с пустыря в пустынный переулок, дошла до угла, и тут услышала голоса группы людей. Они стояли у входа в какой-то магазин, с нетерпением ожидая открытия. Кранберри несколько минут размышляла, стоит ли пытаться выйти и познакомиться, и как на неё могут среагировать незнакомые люди. И тут она услышала, как один из ожидающих рассказывает другому какую-то байку. Писательница прислушалась.

– ...и вот сидят они с Васьком, значит, на том пригорочке, как водится, выпивают, закусывают, то да сё, заболтались, и вдруг видят перед собой белую лошадь, небольшую такую, с длинным тонким рогом! И грива у неё разноцветная, да не простая, а плывёт по ветру, прямо как облако, а глаза фиолетовые, да такие огромные! И она им что-то говорит!

– Да иди ты! Это сколько же выпить надо, чтобы такое примерещилось!

– Открывай уже! Время! – кто-то из ожидающих громко крикнул и нетерпеливо забарабанил кулаком по двери.

Кранберри была жутко заинтригована. Выходило, что эти трое людей видели принцессу Селестию! Больше ни у кого не могло быть такой гривы! Ей ужасно хотелось услышать продолжение, но тут дверь открылась, и люди всей толпой ввалились в магазин. В тот момент демикорн забыла об осторожности. Она вышла из-за угла и вошла следом.

Магазин был маленький и плохо освещённый. Яркая лампа горела только над кассой, освещая ряды бутылок на стеллаже позади прилавка, отделявшего часть помещения. За прилавком стояла невысокая, но упитанная женщина, простого вида, в сером фартуке поверх неброского платья. Мужики, выстроившись в очередь, смотрели на бутылки, не замечая Кранберри.

– Простите, – сказала демикорн. – Я случайно услышала ваш рассказ про белую лошадь... Так чем дело-то кончилось?

Очередь повернулась к ней, и ей в нос ударил тяжёлый запах перегара.

– Ф-фу... Как вы в такой атмосфере вообще дышите?... – удивилась Кранберри. – Давайте немного озона для свежести добавим, – предложила она, включая свои артефакты, и расправила крылья, чтобы помахать ими и выгнать несвежий воздух.

В мёртвой тишине упала на пол и звонко разбилась поллитра...

Перед мечтающими в понедельник утром опохмелиться мужиками стояла жуткого вида красная лошадь с чёрной гривой, и широченными чёрными крыльями, как у гигантской летучей мыши, с ног до головы увешанная светящимися в полумраке по кромкам зеленовато-голубым светом браслетами, испещрёнными множеством угловатых сияющих символов и разноцветных огоньков. По браслетам и между ними, змеясь, прыгали электрические искорки.

На лбу у «лошади» грозно торчал длинный, мощный, слегка изогнутый рог с окованной сталью задней кромкой. На кончиках рога и крыльев мерцали огни Святого Эльма. За ушами двигались высокие перепонки на костяном каркасе, похожие на маленькие крылышки. Позади извивался в воздухе похожий на змею длинный шипастый хвост с костяной стрелкой на конце, украшенный чёрной волосяной кисточкой. Хвост, казалось, жил собственной жизнью. На левом бедре «лошади» громко тикал здоровенный будильник, на нём вспыхивали и гасли угловатые «буквы».

– …баный в рот, мужики, это что?

– Бл@... – упавшим голосом произнёс кто-то из очереди. – Так вот ты какой, п..дец…

Продавщица, хотя и была лицом материально ответственным, сбежала первой, шагнув назад, в подсобку, и выскочила на улицу через заднюю дверь.

В этот момент «будильник» громко зажужжал шестеренками, из него выбились и заклубились в воздухе струйки оранжевого дыма, быстро оседающего на пол мелкой, быстро желтеющей пылью.

На беду в очереди оказался молодой парень, только что демобилизовавшийся со службы в ракетной части, где их строго гоняли по мерам безопасности при заправке ядовитых компонентов топлива. Увидев знакомый оранжевый дым, парень рявкнул:

– Мужики! Никому не дышать! Это азотный тетраоксид, ядовитый жутко! Если вдохнуть – всё, п..дец! Бежим!

Он поднял крышку оставшегося бесхозным прилавка, и вся очередь дружно ломанулась через подсобку на улицу, прихватывая на бегу бутылки с полок. Хватать на бегу аккуратно не получалось, магазин наполнился звоном бьющегося стекла...

– Ох, как нехорошо получилось... – до Кранберри только сейчас дошло, что она натворила. – Ой-ёй, и ключей нет, закрыть нечем, тут же весь товар растащат... А, нарисую-ка я охранные знаки!

Как оператор из клана Свитка, она была немного знакома с символьной магией. Демикорн ловко начертила на дощатом полу пентаграмму, вписав в неё соответствующие случаю руны. Вот только, будучи расстроенной собственной оплошностью, сделала пару ошибок...

---

О дальнейших событиях Никите Сергеевичу докладывал через месяц председатель КГБ Серов:

– В общем, местных алкоголиков два дня разыскивали дружинники с милицией и собирали по чердакам и подвалам. Итог: пятнадцать ужравшихся с перепугу в хлам алкашей увезли в дурку, двоих с трудом откачали. Украдено 30 бутылок водки, ещё с десяток разбито во время бегства.

Продавщица, Иванова Марья Павловна, после инцидента ушла из торговли и ударилась в религию. Добровольно сдала материальные ценности на сумму 250 тысяч рублей, наворованные в период предыдущей трудовой деятельности, стала вегетарианкой и похудела на 20 килограммов, зато внезапно обрела голос и теперь служит регентом церковного хора.

Один из алконавтов, протрезвев, тоже уверовал, и теперь проповедует остальным участникам инцидента. По последним данным, они организовали секту свидетелей Адской Тетраоксидной Лошади.

– И какие у этой секты религиозные догмы? – поинтересовался Хрущёв.

– Пока не до конца выяснили, но они все дружно бросили пить, и их «духовный лидер» яростно проповедует за отказ от употребления алкоголя.

– Вроде бы правильная секта, – одобрил Никита Сергеевич.

– Винный магазин с того дня считается проклятым местом, и его пришлось закрыть, – продолжил председатель КГБ, – потому что на полу нарисована светящаяся пентаграмма, и если кто-то входит, то из пентаграммы появляется жуткое чудовище, похожее на кошмарного костяного дракона, встаёт на дыбы, размахивает хвостом и ревёт дурным голосом: «Стой, проклятый расхититель социалистической собственности!». Ревёт, причем, так, что стёкла дрожат. Немудрено, что все местные этот дом обходят за километр.

Первый секретарь откинулся в кресле, захлёбываясь от хохота:

– А что... лошадь?

– С демикорна Кранберри участковый взял объяснительную, – ответил Иван Александрович.

– Участковый?

– Ага. Ну, он первый с делом разбирался… Жалко мужика, молодой ещё, а поседел весь… Он в магазин зашёл, а там эта х..йня как вылезет из пентаграммы... Не успели предупредить.

Демикорн искренне раскаивается в своей неосторожности и заверяет, что у неё не было никакого злого умысла. Вот что пишет, – он положил перед Хрущёвым лист бумаги:

«Я, Кранберри Астерана, оператор вычислительных машин из клана Свитка, по сути произошедшего сообщаю следующее», – прочитал Никита Сергеевич. – Ага... летала, приземлилась... так, «...услышала, как за углом, в группе местных жителей кто-то рассказывает интереснейшую историю с участием особы, похожей по описанию на принцессу Селестию.» То есть, выходит, тот случай с Селестией – это была, так сказать, «лёгкая версия»…

– Ага. Так сказать, версия «лайт», – подтвердил Серов. – А этот случай – версия «дарк». Я бы даже сказал – «гримдарк». К счастью, без смертей, зато чёрного юмора хватает.

«Будучи автором юмористических рассказов», – продолжил читать Первый секретарь, – «я собираю подобные истории, и была заинтригована настолько, что совершенно потеряла осторожность...» Гы! «Заверяю, что не замышляла ничего плохого, и лишь хотела дослушать интересную историю.

Желая защитить магазин от расхищения товара, я начертила на полу охранный символ, вызывающий при неавторизованном вторжении в охраняемый периметр изображение демикорна нулевого поколения в рудиментарном теле, и озвучивающий голосовое предупреждение...»

– Это, видимо, та самая пентаграмма, – пояснил Серов.

«...К сожалению, я в спешке неправильно задала время действия заклинания, и оно будет действовать несколько месяцев вместо нескольких часов...» Ха-а! «Я очень сожалею, что мои импульсивные действия привели к столь ужасным последствиям для этих людей и нанесли ущерб социалистической собственности. Вместе с тем, прошу учесть, что ограничитель демикорнов эффективно выводит из организма большинство известных ядов, и у нас не принято намеренно отравлять организм ядовитыми жидкостями, вызывающими распад клеток головного мозга. Поэтому действия разумных существ в состоянии алкогольного опьянения или под действием изменяющих сознание веществ, в нашей культуре являются темой шуток и юмористических сюжетов. Как автор юмористических рассказов, я просто не могла пройти мимо столь характерных типажей.» У-хаха! Так она, выходит, про алкоголиков пишет? – Никита Сергеевич оторвался от объяснительной. – А, вспомнил, мне же про неё Ирис рассказывала! Как там… Клан Солёного Огурца и Змеевика…

– Угу, я пару её рассказов прочитал, в переводе, – кивнул Серов. – Смешно написано, хотя многое непонятно.

– Так, дальше… «Я, конечно, слышала о т.н. «похмелье», и связанным с ним ощущениях, но понятия не имела об особенностях такого человеческого состояния, как «белая горячка», а также о характере галлюцинаций, тем более – об ассоциациях, которые мог вызвать мой хвост...» Блеск!

– Они сначала решили, что к ним дружно пришла «белочка», – пояснил Иван Александрович.

– Угу, а это оказалась лошадка, – Хрущёв, посмеиваясь, дочитал объяснительную: «С моих слов участковым Петровым В.В. записано верно. Кранберри Астерана» Дата, подпись.

В качестве подписи под текстом объяснительной была написана строчка рун.

– Подписи у них интересные, – сказал Серов. – Если она к подписи свой браслет подносит, руны светятся. А если другая свой поднесёт – остаются тёмные.

– М-да… Вот видишь, до чего лишняя секретность доводит… Надо же было с местными жителями разъяснительную работу провести! – посетовал Первый секретарь.

– Наша недоработка, признаю. Полковник, что приём демикорнов организовывал, посчитал, что раз их микрорайону дали статус закрытого города, то надо всё наглухо засекретить, и местным жителям приказал ничего не сообщать. А то, что эти лошади летают, да ещё и выглядят жутко, как-то не учёл.

– И вот как теперь им налаживать отношения с местными? – спросил Хрущёв.

– Да у них уже прекрасные отношения! – заулыбался Иван Александрович.

– Это как? – изумился Первый секретарь.

– Когда эти алконавты бросили пить, к проходной строящегося НИИ целая делегация пришла, их жёны, дети… с цветами, с яблоками, с тортиками! Охрана их остановила, а они попросили позвать «ту лошадку с будильником, что в винный магазин зашла», – поведал Серов. – Типа, поблагодарить. Ну, охрана тоже из местных, но с допуском, там городок небольшой, все всех знают. Передали кому-то из демикорнов, минут через десять вышла эта самая Кранберри…

– И как?

– Пара ребятишек, помладше, описались, но остальные – нормально. Так, сбледнули с лица поначалу… Женщина, что поход организовала, довольно бойкая, объяснила, что их мужья пить перестали, и демикорну цветы вручила. И тортики, с яблоками. От лица благодарной общественности…

– А она что?

– Кранберри цветы съела, поблагодарила, и сказала, что очень вкусные. А потом позвала всех к себе, пить чай с тортиками.

– Цветы съела? – изумился Никита Сергеевич.

– Ну, а чо, она же, всё-таки, лошадь!

– И что, они пошли?

– Да, Кранберри попросила охрану их пропустить в жилой комплекс, там секретного оборудования всё равно нет. В общем, они там до вечера чай пили, с тортиками, она им свои рассказы читала, и про демикорнов рассказывала, а они ей – про нашу страну, про жизнь, с точки зрения народа, – продолжал Серов. – Короче, расстались они лучшими друзьями, Кранберри даже ребятишек на спине катала, и ходила с ними фотографироваться.

– Фотограф не обмочился? – поинтересовался Первый секретарь.

– Нет, его заранее предупредили и валерьянки налили, – ухмыльнулся председатель КГБ. – Её рассказы я ей посоветовал слегка подредактировать, непонятки убрать, и послать в журнал «Крокодил». В редакцию я вчера звонил, они как раз первую пару рассказов получили, читали вслух, там вся редакция под столами валялась.

– Надо её в Союз писателей принять, – предложил Никита Сергеевич.

– Примем. Я ещё в общество «Знание» позвонил, – добавил Серов. – И с Кранберри договорился, что она будет выступать с лекциями о вреде пьянства перед алкоголиками в ЛТП. Учитывая внешность докладчика, половина аудитории бросит пить ещё до начала лекции.

---

Первый секретарь приехал в каширский НИИ спецтехнологий сам, чтобы лично убедиться, что демикорны устроены удобно. Вместе с ним приехали ещё несколько человек из руководства страны. Среди них выделялся пожилой человек в военной форме, с пышными усами. Ирис встретила правительственную делегацию на проходной института.

– Здравствуйте, Ирис! – Никита Сергеевич с улыбкой приветствовал свою необычную знакомую. – Вот, приехал посмотреть, хорошо ли вас устроили. И ещё дело у меня к вам.

– Устроились хорошо, жаловаться не на что, – Ирис улыбнулась, она действительно была довольна тем, как радушно их приняли.

– Вот и отлично! Я вам одного товарища привёз, – продолжал Хрущёв. – Хочу назначить его ответственным за наше с вами взаимодействие, – он с удовольствием представил Ирис усатого пожилого военного. – Вот, знакомьтесь, маршал Будённый, Семён Михайлович, очень большой любитель и знаток наших, земных лошадей. Я его уже предупредил, что вы – не простые лошади.

– Да уж вижу! – прогудел Будённый, с интересом разглядывая демикорнов. – Удивительно... Нам бы в Первую Конную таких лошадок, ужо мы белым задницы надрали бы...

Ирис провела гостей по залам и лабораториям института, где уже заканчивался монтаж оборудования, рассказывая обо всех работах, уже проводящихся в стенах НИИ.

– А вот здесь – инкубационные камеры, здесь мы растим первое поколение наших жеребят после выхода из анабиоза, – рассказала инженер.

– И скоро прибавление ожидается? – тут же спросил Первый секретарь. – Через год примерно?

– Уже меньше, – заулыбалась Ирис.

– На крестины пригласишь? Или как у вас это называется, когда имена жеребятам дают?

– День жеребят… Пригласим, конечно, как же иначе? – демикорн радостно закивала.

– Вот и договорились, – улыбнулся Никита Сергеевич. – Теперь вот ещё какое дело. Важное. Вы теперь – часть многонационального советского народа, с определёнными правами и обязанностями. Вот, чтобы вы своими правами могли пользоваться, в ближайшее время каждый из вас получит паспорт гражданина Советского Союза. Вот такой, – он достал из внутреннего кармана пиджака свой паспорт и показал Ирис. – А жеребята будут получать свидетельства о рождении.

– Ой… – инженер даже не знала, как реагировать. – Спасибо. А зачем он?

– Как зачем? Прежде всего, его надо предъявить на выборах в Советы всех уровней, когда голосовать приходите. Ещё – в Сберкассе, чтобы сберкнижку завести и деньги с неё получать. Ну, на работу вы и так уже устроены, но в отделе кадров тоже надо будет всё по закону оформить, трудовые книжки завести, – спокойно, с улыбкой, рассказал Первый секретарь.

– Понятно… Получается, это вроде наших жетонов допуска. Только их не предъявляют, а прикладывают... Это что же, мы теперь вместе со всеми можем голосовать на ваших выборах? – уточнила Ирис. – Я читала, как ваша политическая система устроена, но никак не думала, что мы получим те же права, что и люди.

– А как же иначе? Каждый гражданин Советского Союза имеет право избирать и быть избранным в органы власти, – пояснил Никита Сергеевич. – Более того, давай-ка, дорогая Ирис, пиши заявление в партию. А я тебе рекомендацию напишу. Мне в Президиуме ЦК от вашего народа представитель нужен. Кандидатский стаж мы тебе покороче оформим, чтобы не затягивать. А у вас какая-то политическая система, внутренняя, есть? – спросил Первый секретарь. – Как у вас решения, касающиеся всех, принимаются?

– Общим голосованием. Нас же совсем мало пока, – ответила инженер. – Мы даже не по Кланам сейчас обсуждаем и голосуем, а все вместе.

– Прямая демократия, значит. Это хорошо, – одобрил Хрущёв. – Мы сейчас тоже к этому идём, но нас много, из-за этого свои сложности.

Она подписала уже составленное заявление, как привыкла, рунами на инитиумнарском. Никита Сергеевич бережно спрятал бумагу в свою папку. Паспорта всем демикорнам выписали в течение недели. Выдавал их лично маршал Будённый. Семён Михайлович был крепко удивлён столь неожиданным поворотом своей карьеры.

– Я, конечно, лошадей очень люблю, – несколько озадаченно признался он Ирис. – Но никогда не думал, что смогу с ними разговаривать, как с равными, да ещё и паспорта им выдавать. Не, я понимаю, конечно, что вы – не обычные наши лошади. Но вот смотрю я на тебя, а вижу-то всё равно лошадь! Ты уж не обижайся на старика, если где что не так ляпну…

Государственный визит

«Понификация страны. Пятилетку за три года.»
(с) Принцесса Селестия.

Президент Соединённых Штатов Джон Фитцджеральд Кеннеди работал с документами в Овальном кабинете Белого Дома, когда вдруг зазвонил телефон внутренней связи. Звонил пресс-секретарь Пьер Сэлинджер:

– Сэр! Прошу прощения, что отвлекаю от дел, но вы должны это увидеть! Включите телевизор, скорее!

– Какой канал?

Президент взял пульт дистанционного управления, соединённый с телевизором длинным проводом – тогда пультов с ИК-передатчиками ещё не было, пульты были проводные – и нажал кнопку включения. Кинескоп телевизора начал медленно прогреваться.

– Любой, сэр! Все каналы транслируют передачу из Москвы! Это, похоже, запись, учитывая разницу во времени, но запись сегодняшняя.

– Что там случилось? Красные решили начать ядерную войну или хотят объявить, что построили коммунизм? – ехидно спросил JFK.

– Нет, сэр! Они объявили, что установили контакт с инопланетной цивилизацией! – почти что выкрикнул в трубку Сэлинджер.

– ЧТО-О-О?!

– Внимание! – послышалось из динамика телевизора по-русски. – Говорит и показывает Москва! Работают все центральные каналы телевидения! Смотрите и слушайте Москву!

Президент не понимал слов, но глубокий, проникновенный голос Юрия Левитана пробирал до костей, а название «Москва» в переводе не нуждалось.

Экран телевизора засветился, на нём появилась башня со звездой и узнаваемый силуэт Кремля. Из динамика звучала торжественная музыка заставки «Интервидения»

(Для тех, кто слишком молод и не видел – заставка «Интервидение» https://www.youtube.com/watch?v=HARTytqhSLM)

Дальше репортаж пошёл уже на английском языке, видимо, в телецентре ABC наложили голос своего репортёра на картинку, переданную из Москвы. На экране показался железнодорожный вокзал. Перрон был пуст, перед входом на платформу, переминаясь с ноги на ногу, толпились пассажиры, удерживаемые металлическим заборчиком-барьером и цепочкой милиционеров. Сбоку выстроился духовой оркестр.

Вдали показался поезд. Его тащил стильный обтекаемый бело-золотой локомотив, совершенно не похожий на утилитарного вида советские тепловозы. Поезд, постепенно снижая скорость, проехал вдоль перрона и остановился. Сразу за локомотивом был прицеплен багажный вагон, за ним – салон-вагоны, окрашенные в два цвета – белый и тёмно-синий, разделённые по диагонали золотой полосой. На синем фоне была изображена полная луна в окружении звёзд, белая половина вагона была отделана золотыми полосами и украшена изображением золотого солнца. Поезд выглядел стильно и безукоризненно, президент даже ни на секунду не усомнился, что это не спектакль – слишком неземным смотрелся этот необычный состав. JFK не понимал, почему гости с другой планеты приехали на поезде, но этот поезд действительно смотрелся как изделие иной цивилизации.

В салон-вагоне поезда в этот момент Лира подошла к Селестии:

– Принцесса, кажется, у нас проблема, – осторожно произнесла единорожка.

– Что такое, моя дорогая? – принцесса Селестия и сама изрядно волновалась, лишние проблемы сейчас были совсем ни к чему.

Лира вытянула шейку и что-то прошептала на ушко пригнувшейся принцессе Солнца.

– Гм… Да, необычная ситуация. В любом случае, уже поздно что-то менять. Заодно посмотрим на реакцию людей, – принцесса улыбнулась. – Удивительно, как иногда поворачивается история…

На перрон вышли несколько человек – президент узнал по низенькой толстой фигуре Хрущёва, рядом стоял более высокий Косыгин, далее Мазуров, Громыко, ещё какие-то партийные «бонзы». Поезд остановился, дверь салон-вагона открылась. Оркестр грянул гимн.

В первый момент президент подумал, что церемониальный распорядитель у русских попутал очерёдность исполнения. Но слова гимна, доносящиеся из динамиков, были не русские. Они были похожи на английские! Красивые, как будто ангельские голоса пели на языке, напоминающем средневековый английский, он звучал со странным акцентом, но слова были простые и понятные:

United forever, in Friendship and Neighbor

Our Great Equine Empire shall ever endure.

The mighty Celestia in all of her grace,

Created this world to be our sacred place.

Хрущёв, Косыгин, и прочие деятели удивлённо переглядывались, слушая гимн. JFK не понимал, что происходит. Слова гимна, звучащие в голове, отвлекали, он чувствовал, что происходит что-то не то, но не мог понять, что именно. И тут под звуки гимна из двери салон-вагона вышли… два существа, выглядевшие, как ослики в церемониальных доспехах. У президента отвалилась челюсть.

Следом за охранниками из двери вагона вышло существо, напоминающее… салатово-зелёную игрушечную лошадку с коротким рогом на большой круглой голове и огромными, невероятно красивыми золотистыми глазами.

– Копытные? – президент от удивления выронил пульт от телевизора. – Инопланетная цивилизация – копытные?

Судя по реакции зрителей, они тоже не ожидали ничего подобного. Зелёная единорожка отступила в сторону, почтительно склонив голову. Из двери вагона величаво выступила… белая лошадка с длинным рогом на лбу. Она была выше стражников и зелёной единорожки примерно вдвое, но заметно короче обычной земной лошади. На голове у неё сверкала золотая диадема, на груди – золотое украшение в виде ленты с огромным драгоценным камнем, на копытах тоже виднелись золотые украшения. Её разноцветные грива и хвост, напоминающие северное сияние, колыхались, как невесомое облако.

За первой лошадкой вышла вторая, тёмно-синяя, с такой же колышущейся, но уже тёмной облачной гривой, в которой, казалось мерцали звёзды. На её голове красовалась серебряная диадема, похожая, но серебряная лента с огромным кулоном была надета на груди. Обе гостьи величественно шествовали, направляясь к группе встречающих. Они торжественно раскрыли огромные крылья… Крылья? Инопланетные лошади с рогами и крыльями? Президент сидел с отвисшей челюстью, глядя в телевизор. Звуки гимна продолжали греметь из динамиков.

Long live our Equin Motherland

Long live our Empire oh so Grand!

Long live Equestria United and Free!

Strong our Friendship Trialed by Fire,

Long may that Violet Flag inspire,

Shining new glory for Ponyes to see!

Камера слегка повернулась, и в кадре показались два флага, развевающиеся рядом – красный советский, с золотыми серпом и молотом, и фиолетовый, усыпанный серебряными звёздами флаг гостей. В центре его были изображены Луна и Солнце, вокруг которых изогнулись стилизованные фигуры крылатых коней – белая и тёмно-синяя.

В этот момент президент в ужасе осознал – музыка гимна гостей была точно такая же, как и музыка советского гимна, различались только слова!

(https://www.youtube.com/watch?v=oW6blyF0Q2o фанатский гимн Эквестрии)

– Это что, инопланетные лошади-коммунисты?

Телефон зазвонил, президент машинально снял трубку. Звонил Роберт, видимо, из министерства юстиции:

– Джон, ты смотришь TV?

– Да, чёрт подери… Подожди…

Гостьи подошли к встречающим, оркестр, без перехода, заиграл гимн Советского Союза. Оба гимна звучали как один, только слова теперь были русские. Гостьи спокойно стояли в одном строю с людьми, пока не стихла музыка гимна. В обоих случаях исполнялся только один куплет и припев, видимо, чтобы не затягивать церемонию.

– Ваши Высочества, мы рады приветствовать Вас в Советском Союзе! – произнёс в микрофон Хрущёв.

Репортёр переводил его слова на английский.

– Мы надеемся, что ваше пребывание будет приятным и обоюдно полезным, – добавил Косыгин.

Белая лошадка грациозно шагнула к микрофону. Камера остановилась на её прекрасных, больших фиолетовых глазах с длинными ресницами.

– Здравствуйте, дорогие друзья! Я, принцесса Селестия Эквестрийская, счастлива посетить вашу замечательную, гостеприимную страну. Мы с сестрой специально выучили русский язык, чтобы лучше понимать вас.

Она сделала шаг назад, уступая микрофон тёмно-синей:

– Мир вам, уважаемые люди! МЫ, принцесса Луна Эквестрийская, передаём вам привет от лица всех жителей Эквестрии и благословение НАШЕ! Пусть мы с вами зело различны, но верим МЫ, что различия сии не помешают нашей с вами дружбе и взаимопониманию.

Камера показала целую толпу разноцветных пони, выбравшихся из вагонов.

– Принцессы? – пробормотал JFK. – А почему тогда такая музыка у гимна?

Сложившийся шаблон был безжалостно порван в клочья. Принцессы-коммунистки – это был бы уже окончательный сюрреализм. Но музыка гимна, в точности похожая на советский, полностью сбила с толку президента.

– Как мне удалось узнать, салют наций при встрече был отменён по просьбе гостей, – тараторил тем временем репортёр. – Похоже, церемонию решили не затягивать. Гости и встречающие направляются с вокзала к ожидающему на площади кортежу лимузинов.

Камера показала длинную вереницу автомобилей, едущих по улицам Москвы.

– Правительственный кортеж в сопровождении почетного эскорта мотоциклистов направляется на Красную площадь. Жители Москвы радостно приветствуют делегацию Эквестрии.

Вдоль улиц стояли толпы народа. Люди размахивали красными и звёздно-фиолетовыми флажками, приветствуя невероятных гостей.

– Кортеж выезжает на Красную площадь и останавливается возле Мавзолея Ленина.

Камера показала панораму гигантской толпы, заполнившей площадь. Над толпой колыхались красные флаги Советского Союза и фиолетово-звёздные знамёна Эквестрии.

– Гости и встречающие поднимаются на трибуну Мавзолея, – частил репортёр. – Принцесса Селестия подходит к микрофону и обращается к собравшимся с короткой приветственной речью.

– Здравствуйте, товарищи!

Президент тихо офонарел от подобного обращения. Толпа на мгновение замерла, а затем взорвалась приветственными криками.

Принцесса Селестия не просто так назначила послом в СССР Лиру Хартстрингс. Помешанная на «человеках» зелёная единорожка собрала множество сведений о людях, об их жизни, привычках, обычаях и условностях, принятых в обществе. В своих отчётах она подробно расписала всё – в том числе и принятые в СССР обращения.

– Я, принцесса Селестия Эквестрийская, приветствую всех граждан Советского Союза и передаю вам привет и пожелание дружбы от всех жителей Эквестрии! Мы – мирный и счастливый народ.

В нашей прекрасной Эквестрии, так же, как у вас, всепони получают бесплатное образование и медицинское обслуживание, – продолжала Селестия. – Уже тысячу лет у нас не было войн. Мы более всего ценим дружбу, и сегодня я предлагаю нашу дружбу и сотрудничество вам, как авангарду человечества. Позвольте представить вам, мою сестру, принцессу Луну. Не удивляйтесь, она немного старомодна.

Синяя принцесса завладела микрофоном:

– Дорогие друзья! Товарищи! Счастливы МЫ представлять миролюбивый и дружный народ Эквестрии в вашей замечательной стране, да будет она благословенна во веки веков! Да, мы другие, не похожие на вас. В Эквестрии тоже есть наука, именуемая у нас магией, непохожая на вашу. МЫ, Луна Эквестрийская, предлагаем народу вашему нашу дружбу, обмен знаниями и умениями. Вместе мы сможем больше! Сейчас покажем МЫ вам, как пегасы в Эквестрии управляют погодой. Итак, встречайте пилотажную группу «Вондерболты»!

Длинный рог принцессы вдруг засиял. Синий луч ударил в низкие облака, сгустившиеся над городом. Из небольшой толпы пони, стоящей внизу у Мавзолея, ринулась ввысь пятёрка пегасов в синих с золотом комбинезонах. Они вонзились в облака, и вдруг начали растаскивать их в стороны, как будто это были огромные кучи ваты. Через несколько минут вся Красная площадь осветилась яркими лучами Солнца.

JFK не верил своим глазам. Эти крылатые лошадки таскали облака, словно большие подушки! А «Вондерболты» уже схватили отдельное облако, отогнали его в акваторию Москва-реки, и лихо выкрутили на глазах всех собравшихся, как бельё, отжав лишнюю воду. Затем они спустились вниз, толкая облако перед собой. Оно повисло над изумлённой толпой. Ярко-жёлтая пони в синем с золотом комбинезоне оторвала край облака, вдвое больше её самой, и вдруг откусила от него!

– Здравствуйте! – крикнула она в толпу. – Меня зовут Спитфайр, я командир «Вондерболтов». Вот так мы в Эквестрии управляемся с облаками! Попробуйте, теперь облако сладкое, как сахарная вата!

Она ещё раз откусила от облака и толкнула его прямо в толпу.

– Теперь его можно есть! Угощайтесь! Мы сейчас притащим ещё! Хватит на всех!

Президент Соединённых Штатов круглыми глазами охренело наблюдал, как радостные москвичи растаскивают на куски облако, накрывшее половину Красной площади, и едят его! На его глазах эта синяя лошадь превратила обычное облако в сахарную вату...

– А ещё мы катаемся на облаках! – крикнула Спитфайр. – Можем даже спать на них, перевозить небольшие грузы и даже строим из них свои дома! «Вондерболты», а ну, покажем нашим новым друзьям, что умеют пегасы!

Крылатые пони сине-золотыми молниями носились над толпой, таская и соединяя между собой клочья облаков. За несколько минут они сложили из них прямо в воздухе слегка колышущийся дворец в виде нескольких округлых куполов, с широкой лестницей, спускающейся прямо на брусчатку Красной площади. Спитфайр поднялась по лестнице, встала на балюстраде дворца, взмахнула передней ногой.

Принцесса Луна распахнула огромные крылья, взвилась в воздух и перепорхнула с трибуны Мавзолея на облачную балюстраду.

– НЕ БОЙТЕСЬ, ДРУЗЬЯ! КАК ВИДИТЕ, ПО ОБЛАКАМ МОЖНО ХОДИТЬ! ПОДНИМАЙТЕСЬ К НАМ!

Принцесса говорила без микрофона, но так громко, что её слышали все, стоящие на площади. Несколько человек возле нижнего края лестницы осторожно вступили на облако, что-то спрашивая у стоящего рядом пегаса. Тот ободряюще вскочил на лестницу и начал подниматься по широким облачным ступеням, ободряющими жестами крыльев приглашая всех следовать за ним.

Люди медленно, неуверенно поднялись по лестнице на балюстраду облачного дворца.

– А сейчас мы покажем, что могут единороги, – улыбаясь, объявила принцесса Селестия. – Уважаемые Никита Сергеевич и Алексей Николаевич, позвольте вместе с вами телепортироваться на этот облачный дворец?

Косыгин с лёгким беспокойством взглянул на Хрущёва.

– Не волнуйтесь, Алексей Николаич, мы с принцессой Луной таким макаром половину Эквестрии посетили, – широко заулыбался Первый секретарь. – Это действительно работает!

– Беатрикс, дорогая, твой выход! – объявила с трибуны принцесса Селестия. – Телепортируй нас троих к принцессе Луне. Дорогие друзья, позвольте представить вам доктора магических наук Беатрикс Луламун!

Из толпы пони у Мавзолея вышла голубого цвета единорожка в синем, расшитом звёздами плаще мага и остроконечной синей шляпе с висящими полями. Её рог засветился, в следующую секунду Хрущёв, Косыгин и принцесса Селестия исчезли в яркой белой вспышке и тут же появились во второй вспышке на балюстраде облачного дворца. Первый секретарь и председатель Совета министров слегка ошарашенно оглядывали толпу внизу.

– Етить твою мать, цирк с конями, – пробормотал, стоя на трибуне Мавзолея среди прочих официальных лиц, Иван Александрович Серов.

Тем временем Трикси создала несколько светящихся шаров величиной с апельсин, и начала жонглировать ими в воздухе.

– СЕЙЧАС ДОКТОР ЛУЛАМУН С ПОМОЩЬЮ ТЕЛЕКИНЕЗА ЖОНГЛИРУЕТ ШАРОВЫМИ МОЛНИЯМИ! – громогласно объявила с балюстрады облачного дворца принцесса Луна. – ТРИКСИ, ДОРОГАЯ, БУДЬ ОСТОРОЖНЕЕ, ЧТОБЫ НИКТО НЕ ПОСТРАДАЛ!

Голубая единорожка одну за другой запустила молнии ввысь, в сторону реки. Они взорвались в вышине очередью ослепительных плазменных взрывов, разбрасывая над рекой сияющие даже в солнечном свете блёстки салюта.

– ЭТО НАДО СМОТРЕТЬ НОЧЬЮ, КОНЕЧНО, – объявила принцесса Луна. – В ТЕМНОТЕ ФЕЙЕРВЕРКИ ТРИКСИ СМОТРЯТСЯ ЛУЧШЕ.

Трикси заклинанием придала облаку упругость батута. Пинки Пай тут же оценила новую забаву – забравшись по лестнице на облачный дворец, розовая пони прыгнула прямо на пружинящее облако, и принялась кувыркаться на нём.

– Дети! Идите сюда, здесь весело!

Несколько ребятишек из толпы присоединились к ней, все вместе они весело подскакивали на облаке, кувыркаясь в воздухе. Несколько единорогов из делегации зорко следили, чтобы никто не вылетел за пределы облака – при малейшей опасности детей мягко подталкивали телекинезом к центру аттракциона.

– Такое облако может служить защитой от быстро летящих предметов, – сказала в микрофон принцесса Селестия. – Оно может задержать даже ваш самолёт, или мягко опустить его на землю, если он начнёт падать.

– А вот это очень интересно, Ваше Высочество, – тут же повернулся к ней Косыгин. – Мы сможем потом обсудить это подробнее?

– Конечно. Я думаю, мы можем оставить праздник на Спитфайр и доктора Луламун, и перейти к обсуждению более серьёзных вопросов, – ответила принцесса. – Тем более, что к заходу солнца я буду вынуждена вернуться в Эквестрию. Кто-то из старших аликорнов должен оставаться на посту. Моя сестра задержится у вас на несколько дней, у неё есть право подписи договоров и соглашений. И ещё я пришлю принцессу Твайлайт Спаркл, по части науки и сотрудничества ей нет равных.

Принцессы и руководители СССР отправились в Кремль, на переговоры, а праздник на Красной площади продолжался. Пегасы опустили облачный дворец пониже, разобрали лестницу и слепили из неё подиум. На нём начался показ мод. Рэрити была счастлива – это был её звёздный час. Она стала первым модельером Эквестрии, устроившим шоу высокой моды в другом мире!

Всё было устроено в буквальном смысле слова на высшем уровне. Её необычный друг-человек не подвёл: присланные им журналы вдохновили белую единорожку на создание удивительной коллекции, в которой смешивались мотивы эквестрийской и земной моды. Лира, как посол Эквестрии в СССР, согласовала показ с министерством культуры. Екатерина Алексеевна Фурцева при виде зелёной единорожки сначала ущипнула сама себя, потом предсказуемо умилилась, и обеспечила полное содействие – договорилась с манекенщицами, прислала Рэрити манекены для подгонки платьев по человеческой фигуре, и организовала всю земную часть показа. Единорожка отплатила добром за добро, сшив для Екатерины Алексеевны невероятно красивое шёлковое платье.

Все расходы по организации показа по распоряжению принцессы Селестии были оплачены из казны Эквестрии. Флим и Флам помогли с перегрузкой коллекции из вагона в предоставленные людьми автомобили, а Трикси незаметно телепортировала груз и манекенщиц в облачный дворец.

Каждое платье коллекции Рэрити сделала в двух вариантах – для пони и для человека, при этом цвета и элементы оформления были одинаковы, и даже на подиум манекенщицы выходили вместе, по двое – девушка и пони. Парад манекенщиц открыли вместе Регина Збарская и Флёр де Лис, одетые в белые кружевные платья.

Музыкальное сопровождение обеспечила Винил Скрэтч, подобрав для показа мод негромкую и мелодичную музыку. Её музыкальный центр тоже доставили в облачный дворец – вечером здесь планировалась дискотека.

Принцесса Селестия позаботилась и об информационной поддержке – возле подиума вместе с журналистами из числа людей крутилась лучший фотограф Эквестрии – Фотофиниш. Она получила личное письмо принцессы с просьбой обеспечить премьере Рэрити в мире людей «хорошую прессу».

Показ мод вышел просто невероятным – Рэрити и подумать не могла, что её ждёт такой успех. Девушки и женщины облепили балюстраду облачного дворца плотной стеной, а в паузах между выходами манекенщиц белая единорожка рассказывала им об особенностях эквестрийской моды:

– Как видите, мы с вами не только разные, мы ещё и очень похожи. И в вашем и в нашем мире мода, красивая одежда и аксессуары – важная часть общего культурно-цивилизационного фона, – этот пассаж модельерше подсказала Твайлайт, сама Рэрити не разбиралась настолько свободно в столь сложных понятиях. – Пони обычно надевают одежду только зимой или по особым случаям, но никто не скажет, что мы не уделяем внимания моде.

Показ завершился, и Рэрити одной фразой многократно усугубила свой успех:

– А сейчас каждая желающая может приобрести понравившееся ей платье!

Толпа женщин ответила восторженным визгом, едва не смяв балюстраду. Приобрести платье из другого мира захотели очень многие. Рэрити и помогавшая ей Флаттершай распродали всю коллекцию за час. Торговали за рубли – соглашение о курсе обмена рублей на эквестрийские биты было заключено одним из первых.

– Хорошо, но мало! Очень рада лично познакомиться с вами, моя дорогая Рэрити, – Екатерина Алексеевна Фурцева с трудом пробилась через толпу. – Ваша коллекция – это что-то удивительное! Но у нас 220 миллионов населения. Вы только что приобрели как минимум 50-60 миллионов потенциальных клиенток. Уверены, что справитесь?

– Ой... Наверное, нет... – честно призналась белая единорожка. – Я же художник, а не ремесленник. У меня уже был опыт, когда я сшила платье для принцессы Твайлайт, и всепони захотели точно такие же. Ох, это было ужасно!

– Тогда, позвольте вам представить, это наш министр торговли Дмитрий Васильевич Павлов. Он хочет приобрести права и выкройки для серийного производства ваших платьев на советских швейных фабриках.

Дмитрий Васильевич ещё ни разу не торговался с белыми единорогами, но это не помешало ему заключить выгодную сделку. Рэрити продала не только эту коллекцию, она заключила долгосрочный договор, по которому создаваемые ею модели одежды для людей затем производились в СССР серийно.

Разноцветные пони, строящие дворцы из облаков, превращающие их в сахарную вату, телепортирующие людей и жонглирующие шаровыми молниями, в клочья порвали мозг президенту Соединённых Штатов.

В его руке ожила телефонная трубка:

– Джон, ты это видел? – спросил Роберт.

– Это катастрофа… – упавшим голосом произнёс президент.

Он уже представил, как эти разноцветные лошадки, способные легко и непринуждённо жонглировать шаровыми молниями, телепортируют советские танки прямо в центр Вашингтона. Или ядерную боеголовку – напрямую в Овальный кабинет.

– Вот именно… – пробормотал министр юстиции. – Джон, мы проиграли. С такими союзниками красные сотрут НАТО в порошок.

Если в начале трансляции у президента ещё оставались какие-то сомнения, подозрения, что всё это – дьявольский спектакль красных, то после увиденного сомнений больше не осталось. Это действительно были гости из другого мира – никто на Земле не мог бы выкидывать подобных фокусов с облаками и телепортацией.

Трансляция закончилась, в конце передачи камера показала, как пегасы опустили облачный дворец на землю. Люди входили в него, выходили обратно, ошалело делясь друг с другом небывалыми впечатлениями. Пегасы порхали над толпой, одаривая детей и взрослых эквестрийскими сладостями или просто кусками сахарной ваты, оторванными от облака. Двое пегасов размотали над Красной площадью гигантскую дугу радуги, на которой светилась и переливалась надпись: «СССР и Эквестрия – вместе к светлому будущему!»

– Угощайтесь! Вот такие вкусняшки умеют готовить наши земные пони, – Спитфайр носилась над толпой с мегафоном на передней ноге, рассказывая собравшимся всякие интересные факты об Эквестрии.

Среди толпы людей весело прыгала голубоглазая розовая пони, она раздавала детям наполненные гелием воздушные шарики.

– Вот это вечеринка! – Пинки Пай была на седьмом небе от счастья.

Когда шарики кончались, Соарин или Тандерлейн приносили ей следующую порцию из огромной тучи шариков. Два ярко-жёлтых единорога наполняли их гелием из баллонов, рядом стояла невесть откуда взявшаяся большая коробка с шариками.

– Погоди, Бобби… – произнёс президент, собираясь с мыслями. – Возможно, мы сумеем тоже наладить с ними контакт и убедить этих лошадей, что лучше дружить с нами, а не с коммунистами. Свяжись с Маккоуном, нам надо обсудить ситуацию. Я вызову генерала Тэйлора и адмирала Бёрка.

А на Красной площади продолжался невероятный праздник. «Вондерболты» устроили воздушное акробатическое шоу над Москва-рекой, показывая фигуры высшего пилотажа. В шоу принимала участие и советская пилотажная эскадрилья «Красная пятёрка» на истребителях МиГ-17 (https://ok.ru/nashiioni/topic/65846377406536) Одновременно и в одном строю пегасы с МиГами, конечно, не летали – это было попросту опасно.

Праздник завершился грандиозным гала-концертом и дискотекой, затянувшейся до полуночи. На сцене по очереди выступали пони и люди, пели кантерлотские звёзды Сапфир Шорс и Графиня Колоратура, Винил Скрэтч оторвалась по полной, на дискотеке танцевали уже все вместе, а под конец Трикси устроила праздничный фейерверк.

Переговоры

Пока на Красной площади продолжался праздник, в Кремле уже начались официальные переговоры. Гости удивили принимающую сторону уже в первые же минуты. Принцесса Селестия грациозно пролевитировала Никите Сергеевичу свиток, украшенный сургучной печатью. Первый секретарь развернул его…

– Мы, принцесса Селестия и принцесса Луна, от имени королевства Эквестрия выражаем желание нашего народа вступить на правах полноправного участника в Совет Экономической Взаимопомощи… – прочитал Хрущёв и изумлённо вытаращился на принцесс. – Э-э-э… Ваши Высочества… Я правильно вас понял? Вы хотите вступить в СЭВ?

– Да, именно так, – обе принцессы почти синхронно кивнули в знак согласия. – К этому есть какие-то препятствия?

– Вообще-то никаких… Единственно, что все члены организации – социалистические страны. У нас есть ещё одна организация – Всемирный Экономический Союз, в неё входят в том числе и страны с капиталистической и смешанной многоукладной экономикой. Может быть, вам лучше вступить туда?

– Мы так поняли, что Совет Экономической Взаимопомощи более тесно интегрированная с вашей страной международная структура, – пояснила принцесса Солнца. – А можно ли быть членом обеих организаций одновременно?

Никита Сергеевич отметил, что она с лёгкостью овладела терминологией и непринуждённо ведёт переговоры на полностью понятном дипломатическом жаргоне.

– Безусловно, можно, большинство стран СЭВ одновременно являются членами WEA (World Economic Alliance), – ответил Косыгин.

– Тогда мы в ближайшее время передадим вам заявление о вступлении и во вторую организацию тоже. Как я понимаю, вопрос нашего вступления будет рассматриваться на ближайших сессиях?

– Да, ради такого случая мы, однозначно, проведём внеочередную сессию, – Хрущёв ещё не отошёл от неожиданного поворота событий.

– В таком случая я, либо моя сестра Луна, будем счастливы принять участие в этих мероприятиях, если, конечно, это возможно.

– Мы обязательно пошлём вам приглашение, – заверил Первый секретарь. – Не скрою, мы немного удивлены вашим решением, но можем его только приветствовать.

Принцесса Солнца, улыбаясь, открыла лежащую перед ней папку:

– Недавно, ну, по моему счёту недавно, чуть менее пятидесяти лет назад, я экспериментировала с магией времени и перемещений, и случайно создала портал в мир, населённый людьми, довольно похожий на ваш, только далеко не такой развитый. Я познакомилась там с очень умным человеком.

Мы с ним очень интересно побеседовали, и даже однажды вместе выступили перед народом, – принцесса улыбнулась с озорным видом, телекинезом достала из папки слегка пожелтевшую чёрно-белую фотографию и пролевитировала её Первому секретарю:

– Его звали Владимир, и я видела, что в вашей стране ему везде ставят памятники.

Никита Сергеевич взглянул на фотографию... и обмер. На старом снимке был изображён Ленин, выступающий перед толпой народа с импровизированной дощатой трибуны, а рядом с ним, глядя в другую сторону, красуясь плавающей в воздухе разноцветной гривой, улыбалась принцесса Селестия.

Хрущёв пустил фотографию по рукам. Сидевший рядом Косыгин едва не потерял дар речи.

– Я не уверена, был ли это именно ваш мир, или параллельный, но очень на него похожий, – пояснила принцесса. – Мне не удалось побывать там ещё раз, потому что мой портал оказался нестабильным. Я давно хотела узнать, удалось ли моему другу Владимиру провести в стране те социальные реформы, о которых он мне рассказывал. Сейчас я вижу, что как минимум в этом мире он достиг успеха, и ваш народ живёт намного лучше, чем тогда... то есть, намного лучше, чем я видела в прошлый раз.

Фотография между тем обошла всех членов переговорной делегации, вернулась к Первому секретарю, и он передал снимок принцессе.

– Не знаю, что и сказать, Ваше Высочество, – честно признал Никита Сергеевич. – Вы не перестаёте меня удивлять.

– Давайте обойдёмся без титулов, – ответила белая аликорн. – Мне очень приятно видеть, что в вашей стране власти по-настоящему заботятся о народе. В Эквестрии я провожу похожую социальную политику, хотя мне иногда мешают некоторые особо жадные предприниматели. Сейчас я планирую расширить государственный сектор в нашей экономике, и хотела бы попросить вашего содействия в приобретении вычислительных машин... Товарищ Глушков очень интересно рассказывал мне о вашей системе ОГАС, и я хочу сделать в Эквестрии что-то подобное. Мне не помешает точная статистика и рекомендации по развитию экономики.

– Мы с удовольствием поможем вам во всём, э-э-э... уважаемые принцессы... – Первый секретарь был изумлён до глубины души.

– Мы здесь в гостях, и очень рады, что нас так радушно и по-дружески принимают, – солнечная принцесса хитро улыбнулась. – У вас, как я слышала, есть поговорка: «В чужой монастырь со своим уставом не ходят». Но у вас я чувствую себя в компании друзей. Зовите меня просто Селестия.

В первый день визита продолжали обсуждать общеэкономические вопросы. Переговоры были долгими и плодотворными. В перерыве устроили чаепитие с тортиками – Лира хорошо подготовила визит, и рассказала всё, что знала о вкусах принцесс.

Заодно в перерыве провели небольшую совместную пресс-конференцию для репортёров, уже с момента начала трансляции по сети «Интервидение» стоявших на ушах. Гостей засыпали вопросами:

– Как вы попадаете на Землю?

– Как вы научились так хорошо говорить по-русски?

– Будете ли вы устанавливать дипломатические и торговые отношения с другими странами?

– Могут ли люди посетить ваш мир?

Селестия и Луна отвечали коротко, без подробностей:

– Мы не вправе раскрывать способ нашего перемещения, из соображений безопасности. У нас есть некоторые способности, облегчающие общение с другими разумными видами. Возможность отношений с другими странами пока только обсуждается. Мы не намерены торопиться. Некоторые люди уже посещают наш мир, но эти посещения ограничены, опять-таки, из соображений безопасности.

Один из американских репортёров задал провокационный вопрос:

– Ваши Высочества, пресса свободного мира удивлена, что вы предпочли установить первый контакт с тоталитарным коммунистическим режимом. Более развитые демократические страны могли бы предложить вам много больше товаров более высокого качества. Возможно, вам стоит пересмотреть ваши приоритеты?

Принцесса Солнца мягко улыбнулась:

– Будем считать, что у нас есть свои веские причины для такого выбора. Мы заинтересованы, прежде всего, в сбыте нашей сельскохозяйственной продукции. СССР в ней тоже заинтересован, тогда как ваши фермеры едва ли будут счастливы появлению нового сильного конкурента.

– Что же до «более развитых» стран, – ехидно добавила принцесса Луна, – ежели, для примера, взять положение на таком переднем крае науки и техники, аки космические полёты, Советский Союз далеко опережает ваши «демократические» страны.

– Лихо она этого борзописца отбрила, – пробормотал Никита Сергеевич.

Расширившийся круг общения явно благотворно подействовал на принцессу Ночи. Она всё чаще выражалась почти современным стилем, лишь иногда вставляя в речь архаичные наречия.

После пресс-конференции переговоры продолжились. Советское руководство было, прежде всего, заинтересовано в технологиях управления погодой, и Первый секретарь стремился донести это до гостей наиболее понятным языком:

– Большая часть территории СССР находится в зоне рискованного земледелия. Погода для нас очень важна, особенно в летние и осенние месяцы, в период посевной и уборочной кампаний, а также в сенокос. Посеять хлеб, зная, что он не вымерзнет, скосить сено и высушить без дождя, убрать хлеб, зная, что он не поляжет от затяжных ливней, защититься от засухи и пыльных бурь. Всё это не менее важно, чем организовать надёжную оборону страны.

– Погода не только в сельском хозяйстве важна, – добавил Косыгин. – Зимой на уборку городов от снега тратятся миллионы рублей и сотни тысяч человеко-часов. В северных и северо-западных районах страны осенью и зимой мало того что продолжительность светового дня мизерная, так ещё и плотная облачность висит месяцами, с сентября по март люди солнца вообще не видят. Из-за этого у населения начинаются депрессии, дети болеют, взрослые срываются в запой, а то и вовсе становятся алкоголиками. Если бы мы научились управлять погодой, это помогло бы наладить и продовольственную безопасность страны, и создать комфортные условия для людей.

– Управлять погодой в вашем мире сложнее, чем у нас, из-за меньшего естественного уровня напряжённости магических полей, – сразу предупредила принцесса Луна. – К тому же масштабы вашей страны намного больше. Лёгкого решения мы вам предложить не можем. У нас просто нет столько пегасов, чтобы обеспечить контроль погоды на такой большой территории, даже если заниматься только большими городами. Понадобится долгая, упорная совместная работа. Я готова сама возглавить проект с нашей стороны, если мы придём к соглашению.

По окончании переговоров Первый секретарь, улучив минутку, спросил у принцессы Солнца:

– Ваше Высочество, тут один деликатный момент возник... После возвращения я, как бы это сказать... обнаружил у себя такую же метку, как у ваших пони. Мы специально опросили персонал нашего посольства и технических работников, например, машинистов поездов. Ни у кого таких меток не возникло, только у меня. Вы, случайно, не знаете, с чего бы это, и как бы от неё избавиться? А то перед супругой неудобно.

Селестия хихикнула, не сумев сдержать улыбку:

– Ох... простите, это я пошутила. Мне о вас много рассказывали... – её рог засветился, и брюки на заднице Хрущёва озарились изнутри короткой вспышкой. – Всё, Никита Сергеич, я её убрала.

– Спасибо, Ваше Высочество, – Первый секретарь улыбнулся. – А вы, я смотрю, та ещё озорница.

– О... – аликорн слегка смутилась. – Видите ли, дворцовый этикет так утомляет. Спасают только шутки и розыгрыши, иначе за тысячу лет я бы давно уже умом поехала... – Селестия заговорщицки улыбнулась. – У меня даже есть прозвище... Пони, конечно, думают, что я о нём не знаю, – она наклонилась и шепнула что-то на ухо собеседнику.

Хрущёв расхохотался.

– Спасибо за доверие, Ваше Высочество, я никому не скажу.

(Прозвище принцессы см. сноски в конце главы https://ponyfiction.org/story/13614/chapter/14/)

В конце дня принцесса Селестия отправилась обратно в Кантерлот. Обратным рейсом правительственного экспресса в Москву прибыла принцесса Твайлайт Спаркл вместе с группой учёных из Королевской Академии наук.

---

Владимир Иванович Полковников сидел на кухне и пил кофе, наслаждаясь спокойным субботним утром, когда в дверь позвонили. Вчера он задержался на студии допоздна, приехав домой, сразу лёг спать, и ничего не знал о визите необычных гостей. Удивившись раннему визиту в выходной день, Владимир Иванович поставил чашку, вышел в коридор, и спросил через дверь:

– Кто там?

Двойные двери в 1962 году ещё были редкостью.

– Почта! – послышался голос из-за двери.

Режиссёр открыл дверь... и замер, от удивления едва не уронив челюсть.

– Йопт!... – непроизвольно вырвалось у него.

Владимир Иванович даже ущипнул себя, проверяя, не спит ли он, и почувствовал боль в ноге.

На площадке перед ним стоял... понь, довольно высокий, графитово-серый жеребец-пегас с двухцветными бело-зеленоватыми гривой и хвостом. Поперек спины были перекинуты объёмистые сумки, из-за которых он не мог даже нормально сложить крылья.

– Полковников Владимир Иванович? – спросил понь, слегка поворачивая голову.

– Да... я...

– Доставочка тут для вас, – пегас повернул голову назад, с явным усилием снял сумки со спины, взяв их зубами за перевязь, и поставил на пол.

– Распишитесь в получении, пожалуйста, – пегас протянул Владимиру Ивановичу небольшой блокнот с авторучкой, воткнутой в пружинный переплёт.

Режиссёр, всё ещё не отойдя от изумления, машинально расписался.

– Спасибо, уважаемый...

– Тандерлейн, к вашим услугам, – понь учтиво поклонился и спрятал блокнот в кармашек на перевязи.

– А... что здесь? – спросил Владимир Иванович.

– Принцесса Твайлайт Спаркл прислала вам несколько книг по истории Эквестрии, – ответил Тандерлейн. – Правда, принцесса, похоже, немного увлеклась, как во всём, что касается книг...

Владимир Иванович попытался поднять сумки за перевязь:

– Ого! – сумки оказались неподъёмные. – Э-э... уважаемый... Тандерлейн? Позвольте угостить вас кофе?

– Прошу меня извинить, вынужден отказаться, у меня через час поезд обратно, – ответил понь.

Он ещё раз поклонился и поцокал копытцами вниз по лестнице. Проводив невероятного курьера обалделым взглядом, Владимир Иванович расстегнул пряжку на перевязи и по одной перетащил сумки на кухню. Одним глотком допив остывший кофе, он расстегнул сумки и вытащил первую книгу:

«Иллюстрированная история Эквестрии» Для младшего и среднего школьного возраста. Составители. д-р маг. н. Санбёрст и д-р. маг. н. Старлайт Глиммер.

Едва не подавившись, Владимир Иванович взял следующую книгу:

«История магии от Старсвирла Бородатого до наших дней» Под ред. д-ра маг. н. Её Высочества принцессы Твайлайт Спаркл.

Книги были напечатаны на русском языке, изданы богато – твёрдые переплёты, украшенные по углам накладками из настоящего серебра, белая глянцевая бумага, цветные иллюстрации, даже буквицы в начале глав выделены красным.

Он достал из сумки третью книгу. На её обложке была изображена красная лошадь с грозным изогнутым рогом и двумя парами перепончатых крыльев:

«Алая Луна – богиня демикорнов. Летописи демикорнов». Автор – королевский артефактор Эквестрии, д-р маг. н. Диксди Дуо.

(Это – вполне реальные и весьма интересные книги)

На обложке четвёртой книги был изображён полуразрушенный замок:

«Тайны и загадки Эквестрии. Храмы, замки, заброшенные города». Авторами значились некие Алиорин и Блэк Лайтнинг.

Следующим он достал из сумки роскошное двуязычное репринтное издание:

«Катаклизм. История прихода Волны Хаоса, выживания и объединения народов пони. Монография Старсвирла Бородатого.» Предисловие Дискорда, послесловие – Её Высочества принцессы Селестии.

Он раскрыл книгу, выглядевшую как настоящая средневековая инкунабула. На левой странице текст был набран странной вязью непривычных букв, справа был напечатан русский текст в две колонки. Книга была богато иллюстрирована в средневековом стиле – например, фигуры предводителей были заметно крупнее прочих, а пони на палубах кораблей, напоминавших галеоны и каракки, были нарисованы так крупно, будто они сидят в лодке.

– С ума сойти... – Владимир Иванович перебрал остальные книги.

«Кристальная империя до и после Сомбры» Под ред. Её Высочества принцессы Ми Аморе Каденза.

«Избранные приключения Дэринг Ду» Автор – А.К. Йерлинг

«История Коммунистической партии Сталлионграда. Краткий курс» Автор – Джозеф Сталлион...

– Джозеф Сталлион?!! – Владимир Иванович от удивления едва не выронил книгу.

Режиссёр долго сидел на кухне, перелистывая книги, и пытаясь понять, что это было? Версию с розыгрышем коллег он отбросил сразу. Заказать в печати такие книги ради розыгрыша было бы слишком дорогим удовольствием. Да и крылатый четвероногий курьер никак не походил на чучело, в котором прятались два человека – его движения и речь были слишком естественны.

«Но, чёрт меня подери! Как такое возможно?» – Владимир Иванович ещё долго терялся в догадках.

От торговли к совместным проектам

Сергей Павлович Королёв, узнав о визите «гостей с другой планеты», был потрясён. Казалось, мир перевернулся. Он всю жизнь считал, что путь к иным цивилизациям лежит через космос, а оказалось, что на другую планету можно приехать на поезде, через гиперпространственный тоннель, о котором, в своё время, сливали дезинформацию американцам.

Под Москвой, в Подлипках (сейчас – г. Королёв.) принимали делегацию гостей. Хрущёв решил показать принцессе Луне, как научному руководителю делегации, не парадные залы Главкосмоса, а реальные заводы, где строились космические корабли, и Звёздный городок, где готовились к полётам космонавты.

Табун разноцветных маленьких лошадок, во главе которого изящно вышагивала Принцесса Ночи, проследовал через проходную. Следом за Луной торопливой рысцой цокала копытцами принцесса Твайлайт Спаркл, за ней – Рэйнбоу Дэш, Спитфайр, Соарин, Тандерлейн, Флитфут, а также с десяток лучших учёных Эквестрии. Визит на завод №88 специально назначили на субботу, когда на предприятии работала только «авральная смена». И всё равно почти все работники завода столпились снаружи возле проходной, чтобы посмотреть на первых в истории официальных гостей из другого мира.

Видеть их по телевидению и воочию, как оказалось – две большие разницы. И сейчас Сергей Павлович, постепенно отходя от первого шока, вёл на экскурсию по заводу маленькое стадо цокающих копытцами по бетону цветных лошадок. Впрочем, гости задавали более чем осмысленные вопросы, да ещё и на хорошем русском языке. И были не лишены чувства юмора.

Когда им представили Юрия Алексеевича Гагарина, как первого космонавта Земли, синяя рогатая лошадка, возглавлявшая делегацию, дружелюбно подала ему копытце и представилась:

– Аз есмь принцесса Луна Эквестрийская, первый космонавт Эквестрии. Хотя и не по своей воле.

После этих слов фиолетовая лошадка рядом с ней нервно хихикнула, а остальные начали беспокойно переглядываться.

– А ещё аз есмь самая старшая младшая сестра в Эквестрии, – выдала принцесса, разрядив обстановку.

Гостей провели в 39-й цех – высоченную застеклённую башню, где была устроена экспозиция космических достижений. Вдоль стен на постаментах стояли различные спутники, в центре могучим трезубцем высилась ракета «Союз-2.3», у её подножия в ложементе выложили космические корабли – «Север» (аналог 7К-Л1) и полноценный «Союз» в варианте 7К-ЛОК, да ещё и с удлинённым орбитальным отсеком. Гости расхаживали по залу, изумлённо задирая головы в попытках рассмотреть на многометровой высоте верхнюю часть ракеты, увенчанную головным обтекателем, задавали множество вопросов. Особенно любопытной была фиолетовая лошадка, представившаяся как Твайлайт Спаркл.

После экскурсии гостей проводили в конференц-зал. Там перед ними выступил Константин Петрович Феоктистов. Он коротко рассказал об истории создания космического корабля и о ближайших планах, включая полёты по программе «Интеркосмос», планируемый выход в открытый космос, запуск большой долговременной орбитальной станции и полёт к Луне. После его выступления Сергей Павлович обратился к гостям:

– Ну, вот, мы показали вам все наши основные достижения на сегодняшний день, – заключил Главный конструктор. – Что вы ещё хотели бы узнать?

– Вельми благодарны мы вам, Сергей Павлович, за сию занимательную экскурсию, – ответила синяя аликорн. – Просьба же наша будет такова. От имени народа Эквестрии желаем мы присоединиться к вашей программе «Интеркосмос», дабы побывать в космосе могли обычные пони, а не только такие магические создания, как аликорны.

Сергей Павлович едва не уронил челюсть.

– Ежели же полагаете вы, что мы всего лишь хотим покататься за чужой счёт, – улыбаясь, продолжала принцесса Ночи, – то мы предлагаем полноценное участие в вашем космическом проекте наших специалистов и технологий. У нас найдётся, что вам предложить.

Рог принцессы засветился, и прямо на длинном столе, за которым напротив друг друга расселись делегация Эквестрии и специалисты принимающей стороны, материализовалась большая картонная коробка.

– Мы захватили с собой несколько образцов, – продолжала принцесса. – Твайлайт, дорогая, тебе слово.

Фиолетовая лошадка рядом с принцессой телекинезом открыла коробку и достала первый «образец». Ажурный каркас в форме параллелепипеда, с клеммами на верхней крышке, содержал внутри крупный кристалл.

– Это – электромагический аккумулятор, рассчитанный на напряжение 27 вольт, в принятых у вас единицах. Его ёмкость больше, чем у любого из ваших аккумуляторов, габариты и масса – вполовину меньше, – Твайлайт подвинула аккумулятор сидящему наискосок от неё Борису Евсеевичу Чертоку. – Осторожнее, он заряжен.

(27 вольт – стандартное напряжение на борту космических кораблей)

Она достала следующий образец – почти невесомый кусок серого пористого материала, и передала его Королёву:

– Это – теплоизоляционный материал, который делается из дастолита и облаков. Получается пористый полимер, который у ваших учёных называется «аэрогель». Если его обернуть фольгой, получится почти идеальная защита от солнечного нагрева. Если его сверху дополнительно защитить, получится очень лёгкая теплозащита для космического корабля.

Собравшиеся специалисты зашумели, переглядываясь. Ничего подобного земная наука ещё не осилила. Твайлайт вытащила из коробки плоскую плату, напоминающую электронную схему, только вместе с микросхемами на ней были распаяны прозрачные кристаллы:

– Это – опытный образец вычислительного устройства, сделанный по типу ваших ЭВМ, с частичным использованием элементной базы эквестрийского производства, – с гордостью произнесла фиолетовая лошадка. – Вы, возможно, слышали, что мы умеем выращивать кристаллы, причём быстро и до больших размеров. Эти кристаллы на плате – устройства для хранения данных, то есть, память. У нас такие выпускаются для записи музыки, но оказалось, что на них можно записывать любую информацию в цифровом виде. Эту ЭВМ мы разработали вместе с вашими учёными. Разработкой руководил академик Лебедев.

Она передала плату Борису Викторовичу Раушенбаху:

– После совещания я помогу её подключить и опробовать.

Раушенбах с интересом вертел плату в руках, разглядывая аккуратные выводы и вчитываясь в обозначения на корпусах микросхем. Пони тем временем достала из коробки массивную стальную шкатулку с двустворчатой крышкой и поставила её на стол:

– Сейчас надо действовать особенно осторожно.

Она открыла створки шкатулки. Из стальной коробки высунулось что-то, похожее на сетчатую пирамиду. У её вершины, с усилием натягивая сетку, висел брусочек металла, похожего по цвету на алюминий.

– Что это? – удивлённо спросил Бушуев.

– Левиум. Металл, который падает вверх, – пояснила принцесса Луна. – Очень редкий, он добывается на летающих островах небесного архипелага Старспайр. Конечно, мы не будем ради его добычи разрушать обитаемые острова. Но в архипелаге есть несколько сотен мелких необитаемых островов, с высоким содержанием левиума. Их легко отличить – они парят выше всех остальных, на очень большой высоте.

– По своим механическим свойствам этот металл похож на алюминиевые сплавы, которые вы используете в авиации, – продолжила фиолетовая лошадка. – С одним отличием – он не притягивается к земле, а отталкивается от неё.

– Что-о?!! – изумился Королёв. – Это какой-то фокус! Так не бывает! Это противоречит законам физики!

– Ну, вы же сами видите – ответила Твайлайт. – Возьмите этот образец к себе в лабораторию и исследуйте.

Я хочу сказать, что если из такого металла сделать баки первой ступени ракеты, и правильно рассчитать соотношение левиума и обычных материалов в конструкции, ступень после выработки топлива и аэродинамического торможения останется висеть в воздухе, и её можно будет без особого труда посадить обратно на землю.

– Ого! А вы неплохо разбираетесь в ракетной технике! – удивился Бушуев.

– О, я всего лишь прочитала книги Циолковского и Штернфельда, которые смогла найти в ваших библиотеках, – засмущалась фиолетовая лошадка. – Все, которые они написали, я проверяла по библиографии...

– Основательный подход! – маститые академики и доктора наук заулыбались, переглядываясь.

– С ума сойти... – произнёс Сергей Павлович. – Давайте сделаем небольшой перерыв. Мстислав Всеволодович, – обратился он к президенту Академии наук и научному директору Главкосмоса. – Можно тебя на пару слов?

Пока возбуждённые специалисты передавали образцы из рук в руки, обмениваясь мнениями об их возможном использовании, Королёв и Келдыш вышли в соседнюю комнату:

– Ты чего творишь, Мстислав Всеволодович? – накинулся на Келдыша Главный конструктор. – Сначала мне женские экипажи навязали! А теперь ещё лошадь на орбиту возить? Это что за цирк?

– Не кипятись, Сергей Палыч. Решение политическое, – успокоил его Келдыш. – Эти инопланетяне как союзники для нас очень важны. И они – такие же лошади, как мы с тобой обезьяны.

Королёв понял, что решение принималось на самом верху:

– Напомни мне попросить Никиту Сергеича не запускать в космос слонов, носорогов и жирафов, – проворчал он, возвращаясь в конференц-зал.

– Уважаемые гости! – заявил Главный конструктор, прерывая обсуждение. – Мы очень благодарны вам за предложенные вами, действительно фантастические технологии. Но мы не можем использовать их в конструкции наших космических кораблей.

– Почему? – удивилась Твайлайт. – Они же сделают ваши корабли намного лучше!

Остальные пони из делегации тоже были неприятно удивлены.

– Таковы правила, – ответил Сергей Павлович. – Все компоненты ракеты и космического корабля должны быть произведены в нашей стране. Если мы спроектируем корабль или ракету в расчёте на использование ваших технологий, а через какое-то время связь с вашим миром окажется прервана, например, по каким-то природным причинам, мы уже не сможем использовать ни корабль, ни ракету. Понимаете? Вся работа пойдёт коту под хвост, придётся переделывать корабль заново. Но мы с удовольствием можем использовать ваши наработки в наземных системах, где не требуется такая жёсткая увязка по массе, как для летающей техники.

Гости переглянулись между собой и заулыбались. Они поняли.

– С вашими учёными и инженерами мы с большим удовольствием пообщаемся, и поработаем вместе. Обмен научно-техническими знаниями пойдёт на пользу обеим сторонам, – продолжил Королёв.

– Очень хорошо! – радостно объявила синяя аликорн. – Тогда я, принцесса Луна Эквестрийская, властью, дарованной мне тремя народами пони, назначаю руководителем космической программы Эквестрии принцессу Твайлайт Спаркл, как достойнейшую из достойнейших.

В зале на мгновение воцарилась мёртвая тишина. Все смотрели на жутко смутившуюся фиолетовую лошадку. Затем Сергей Павлович слегка усмехнулся и первым хлопнул ладонью об ладонь:

– Поздравляю вас… принцесса Спаркл. Надеюсь, мы сработаемся.

И тут зааплодировали все – люди захлопали, пони, как у них принято, с грохотом затопали передними копытами по полу. Главный конструктор встал, перегнулся через стол и протянул руку Твайлайт. О том, что надо сжать кулак для «брохуфа», его не предупредили, и донельзя смущённая лошадка просто положила копытце на тёплую, мягкую ладонь человека, вызвав тем самым новый шквал аплодисментов.

– Что же до участия в программе «Интеркосмос»... Решение об этом принято на правительственном уровне, но, должен предупредить, требования к здоровью и уровню физической подготовки космонавтов весьма жёсткие. – предупредил Королёв, когда аплодисменты утихли. – И, скажу прямо, у меня нет уверенности, что кто-то из вас сможет им соответствовать. Но это будут решать врачи.

– Об этом не беспокойтесь, – заулыбалась Твайлайт. – У нас есть кандидаты, которые по своей физической и лётной подготовке превосходят всех остальных пони. Прошу, знакомьтесь! Рэйнбоу Дэш и Соарин, пегасы из пилотажной группы «Вондерболтс»

Две крылатые лошадки, как на подбор, голубого цвета, поднялись и поклонились. Следом за ними встали несколько учёных и инженеров из состава делегации. Они по очереди представились и сообщили, в какой области науки и техники они работают.

– Ой, а я знаю одного очень талантливого инженера, Аякса Слайма, – вдруг сказала Рэйнбоу Дэш. – Он даже сделал такую двухколёсную машину с реактивным двигателем, и на ней обогнал меня по земле! Можно, мы его тоже пригласим?

(см. замечательный фанфик «Faster than Rainbow» https://ponyfiction.org/story/262/)

– Э-э... да! Как же мы о нём не подумали! – фиолетовая принцесса даже стукнула себя копытцем по лбу чуть ниже рога.

– С реактивным двигателем? Гм… Я бы с ним побеседовал, – в глазах Главного конструктора мелькнул огонёк интереса.

– Я обязательно его приглашу, – пообещала Твайлайт. – Только... он инвалид. Он пегас, и у него в детстве была тяжёлая травма крыльев.

– Ну, так не головы же! – слегка грубовато пошутил Королёв. – У нас, кстати, есть технологии, которые, возможно, могут ему помочь.

– Оу, это было бы чудесно! – заулыбалась фиолетовая лошадка.

– Так, ну, раз у вас уже есть кандидаты в космонавты, тогда вы двое – прошу за мной, – пригласил генерал Каманин.

Рэйнбоу Дэш и Соарин следом за начальником отряда космонавтов проследовали на медосмотр. Тщательное медицинское обследование должно было занять несколько недель, но уже после прохождения первых специалистов стало ясно, что оба кандидата находятся в отличной спортивной форме, ничуть не уступая молодым и наиболее тренированным космонавтам из числа военных лётчиков. Более того, Рэйнбоу, как оказалось, практически не уступала более крупному и с виду более сильному жеребцу по всем силовым тестам, а по ловкости, пожалуй, и превосходила.

Для упрощения адаптации Николай Петрович Каманин назначил каждому из новых, столь необычных членов отряда космонавтов личного куратора. Соарину помогал освоиться в незнакомой обстановке Евгений Хрунов, а Рэйнбоу поручили заботам Алексея Леонова.

По этому поводу извечный зубоскал Попович отпустил ехидное замечание:

– Гм... Поговорка «Кому и кобыла – невеста», похоже, приобрела новый смысл...

Соарин вместе с Леоновым едва успели схватить взбеленившуюся Дэш. Пунцовая от ярости понька размахивала в воздухе всеми четырьмя ногами, била крыльями и вопила:

– Пустите! Дайте мне только до него добраться! Я ему кьютимарку на лбу подковой поставлю!

– Паша! Беги! Долго я её не удержу! – крикнул Поповичу Леонов. – Она брыкается!

Попович счёл за благо побыстрее убраться. Соарин без церемоний отвесил радужной забияке подзатыльник:

– Научись держать себя в копытах, дура! Здесь тебе не Понивилль! Хочешь, чтобы нас обоих выперли из-за твоей бешеной глупости?

– А чего я?! Он первый начал! – взвилась Рэйнбоу.

– Вообще-то за драку в первый же день Каманин точно выгнал бы, – спокойно произнёс командир основного экипажа Павел Беляев. – Так что, или вы сдерживаете эмоции, или никуда не летите.

– Есть! Поняла, командир, – Дэш ответила по-военному чётко. – Больше не повторится.

А в это время в лаборатории Феоктистов и Бушуев озадаченно смотрели на потолок, к которому прилип вынутый из шкатулки с сеткой брусок левиума. Он с неожиданной силой вырвался из рук и взлетел вверх. Теперь инженеры пытались найти завхоза, чтобы выпросить у него стремянку.

Визит завершился подписанием договоров и соглашений. От Эквестрии все соглашения подписала принцесса Луна. По её виду в этот момент было заметно, что она очень довольна доверием, оказанным ей старшей сестрой. После подписания документов синяя аликорн с большей частью делегации отбыла на поезде обратно в Кантерлот.

Крылья для Аякса

О космических полётах в Эквестрии на тот момент задумывались, разве что, несколько наиболее образованных учёных и пара – другая самых отмороженных пегасов, мечтавших подняться как можно выше. Остальные пони, простые и прагматичные, смотрели вверх в основном, когда пегасы случайно устраивали дождь вне графика. Поэтому, чтобы познакомить новых друзей с космическими исследованиями, в Эквестрию с лекциями вначале отправился Ари Абрамович Штернфельд, блестящий учёный и популяризатор науки.

Он встретился с учёными Королевской магической академии и рассказал о советских космических достижениях сначала специалистам, а затем начал выступать и перед населением. К этому времени в Кантерлоте и Сталлионграде уже началась трансляция двух телевизионных каналов и были организованы телестудии. До других городов телевидение ещё не добралось, поэтому заинтересовавшиеся пони приезжали из Мэйнхэттена, Филлидельфии, Лас-Пегасуса, и даже из Ванхувера, и Кристальной Империи, чтобы хоть краем глаза посмотреть, что это вообще такое. Возможность посмотреть «движущиеся картинки» в цвете, и не в «синематографе» за деньги, а у себя вечером в гостиной, увлекла многих.

Штернфельд рассказывал о том, как работает спутниковая система телевещания «Орбита», спутниковая и наземная радионавигация и связь. Навигацией особенно интересовались опять-таки пегасы, которым приходилось часто летать на большие расстояния. Заодно учёный рассказывал о пилотируемых полётах в космос, о готовящемся запуске большой орбитальной станции и многодневных «командировках на орбиту», а также о подготовке полёта к Луне. Как ни странно, Луна и возможность высадиться на неё, неизменно вызывали большой интерес у аудитории.

Лекционный тур Ари Абрамовича продолжался более двух месяцев, и только после того, как интерес общественности стал заметно выше, в Эквестрию отправился Юрий Алексеевич Гагарин. Он выступал в школах и Лётной академии в Клаудсдэйле, рассказывая о космических полётах уже не на популярном уровне, а более подробно, с точки зрения космонавта. Подготовленная Штернфельдом аудитория реагировала с интересом, хотя такого восторга, как на Земле, не наблюдалось.

---

(Упоминаемые далее Хоуп, Вермин и Аякс Слайм – персонажи, заимствованные из фанфика «Faster than Rainbow» https://ponyfiction.org/story/262/)

Хоуп готовила чай для Вермина и Аякса, когда услышала стук в дверь.

– Сейчас-сейчас! Уже бегу! – лимонного цвета единорожка, дробно стуча копытцами, спустилась по лестнице и открыла входную дверь.

– Оу! Принцесса Спаркл! – Хоуп привычно поклонилась. – Какая честь для нашего скромного дома!

– Нет, нет, поднимись, Хоуп, ты меня смущаешь! Я же не Селестия и не Луна! – даже через 4 года после коронации Твайлайт всё ещё не привыкла, что пони кланяются ей, как принцессе. – Аякс дома? С ним хочет поговорить человек.

Хоуп подняла голову, и инстинктивно попятилась. Позади Твайлайт стояла Рэйнбоу Дэш, а за ней, словно башня, возвышался один из этих странных двуногих, что в последние месяцы начали часто появляться в городах Эквестрии. Впрочем, он не выглядел опасным, и даже приветливо улыбался.

– З-здравствуйте… А…Аякс в подвале, в лаборатории… Проходите пожалуйста, я сейчас его позову.

Гости прошли в дом, человеку пришлось пригнуться, проходя в дверь.

– Вермин! Позови Аякса, к нему пришла принцесса Спаркл, Рэйнбоу и человек!

– Здравствуйте, принцесса, Дэш, сэр, – красного цвета пегас с короткой белой гривой и кьютимаркой в виде белой розы учтиво поклонился. – Сейчас позову Аякса.

Он спустился по лестнице, уходящей в подвал, и забарабанил копытом в стальную дверь.

– Аякс! К тебе гости! Принцесса Спаркл!

Из подвала вслед за Вермином поднялся ещё один пегас, такого же багрово-красного цвета, с такой же белой гривой, но подлиннее, в белом лабораторном халате, закрывавшем кьютимарку. Поверх халата на нём был надет жилет из плотной ткани, к которому на спине крепилась платформа с двумя механическими клешнями-манипуляторами.

– Здравствуйте, принцесса, Дэш, – Аякс тоже поклонился. – О, моё почтение, сэр…

– Майор Гагарин. Рад познакомиться с вами, Аякс, – человек пригнулся и протянул пегасу руку, сжатую в кулак.

– Очень приятно, сэр, – Аякс слегка толкнул его руку копытом. – Чем могу быть полезен?

– Сначала – чай! – Хоуп уже разливала свежезаваренный чай по чашкам.

Все расселись вокруг стола, уставленного вкусняшками и свежей выпечкой.

– Ваши друзья, Рэйнбоу Дэш и принцесса Спаркл, рекомендовали вас, как талантливого инженера, – Гагарин с интересом разглядывал механический манипулятор, которым Аякс держал чашку. – Вы эти механические руки сами сделали?

– Да, сэр, сам. Они очень помогают в моих занятиях механикой и электротехникой.

– Вы, вероятно, слышали, что Эквестрия присоединилась к программе космических исследований «Интеркосмос»?

– Да, я вчера слушал по радио ваш рассказ о космическом полёте, сэр. Было очень интересно и увлекательно, – вежливо ответил Аякс, ещё не понимая, чего от него хочет этот необычный гость.

– Что вы скажете, если мы пригласим вас на работу?

– Э-э? Куда, простите?

– В ОКБ-1, к академику Королёву, руководителю советской космической программы.

– Ой! – Хоуп от неожиданности едва не уронила чашку. – Это туда, на Землю? Аякс! Как я за тебя рада! Соглашайся!

– Не терпится от меня избавиться, Хоуп? – пошутил пегас. – Благодарю за приглашение, сэр. А чем я буду там заниматься?

– Вам всё покажут, и дадут возможность выбрать самый интересный для вас участок работы, – ответил Гагарин. – Выбор за вами. Вот условия работы, оплата, проживание, – он передал инженеру распечатку из отдела кадров.

– Спасибо, сэр. Это должно быть очень интересно. Я хотел бы сначала ознакомиться с разработками, но в принципе, да, я согласен.

---

В ОКБ-1 Аякс выбрал работу над манипулятором для орбитальной станции, с помощью которого предполагалось перестыковывать модули и собирать станцию на орбите. Он прошёл медкомиссию и карантин, обязательные для всех эквестрийцев, задействованных в космической программе, а также встретился с академиком Королёвым, который лично беседовал с каждым учёным и инженером, присоединившимся к коллективу разработчиков. Он продемонстрировал Сергею Павловичу свои манипуляторы в работе, показал чертежи и расчёты.

– А он – молодец, даром что с копытами, – коротко похвалил эквестрийского изобретателя Королёв. – Жаль только, что жизнь с ним так жестоко обошлась. Как он крылья-то потерял?

– В детстве, в 8 лет делал опыт с электричеством, – ответила Твайлайт. – Я точно не знаю, но что-то у него там то ли взорвалось, то ли загорелось. Левое крыло у него оторвано наполовину, а правое… п-почти совсем, – фиолетовая принцесса разволновалась так, что у неё задрожали губки.

– А разве протезы крыльев у вас не делают? – удивлённо спросил Борис Евсеевич Черток. – Этот парень себе механические руки сделал! Неужели он не мог сделать себе крыло?

Королёв, Черток и Твайлайт переглянулись.

– Ну-у... вообще-то сделать протез крыла, такой, чтобы можно было летать – намного труднее, чем механическую клешню, – ответила фиолетовая лошадка. – Хотя... я видела, что у Тенакса – это наш начальник дворцовой стражи – искусственное крыло. Правда, я не припоминаю, чтобы он летал, но он уже немолод, может быть, ему просто тяжело?

– Дело в том, принцесса, что у нас делают для инвалидов протезы конечностей с биотоковым управлением, – пояснил Черток. – Возможно, объединив усилия, мы смогли бы помочь этому парню.

(История разработки 1956-62, патент 1962 г)

– И не только ему! – подхватила Твайлайт. – Каждый год несколько десятков молодых пегасов в разных происшествиях ломают крылья, и далеко не у всех они срастаются правильно. Иногда травмы бывают такие серьёзные, что пегас теряет возможность летать. Вы представляете, как это трагедия для существа, рождённого, чтобы парить в небе?

– М-да... – Главный конструктор слегка помрачнел. Затем потянулся к телефонной трубке, набрал номер. – Алло! Яков Савельевич? Королёв. Да, да, он самый. Нет, я к вам по вашей непосредственной специализации хочу обратиться. Нет, слава богу, не для себя, для своего инженера.

Пока Королёв говорил по телефону, Твайлайт посмотрела график движения поездов в Эквестрию, чтобы узнать, когда в очередной раз откроется «окно», телекинезом подтянула к себе ручку и лист бумаги, и прошептала Чертоку:

– Я сейчас напишу принцессе Селестии! Спайк! – она громким шёпотом позвала заснувшего в углу фиолетового дракончика.

Она попробовала на соседней бумажке, как пишет непривычная ей авторучка, и вывела традиционное обращение: «Дорогая принцесса Селестия!»

Заканчивая разговор, Сергей Павлович с круглыми глазами наблюдал, как дракончик сжёг зелёным пламенем письмо.

– Это «драконья почта» так работает, – пояснила фиолетовая аликорн. – А вы с кем говорили?

– С нашим лучшим специалистом по протезированию, который и разрабатывает эти протезы с биотоковым управлением и экзоскелеты. Яков Савельевич Якобсон, – ответил Главный конструктор. – Он, конечно, гарантий не дал, но обещал помочь. Борис, расскажи, как мы медтехникой параллельно занимаемся.

Черток коротко рассказал об участии ОКБ-1 в разработках современной медицинской техники, которыми он руководил по поручению Главного конструктора.

(Б.Е. Черток по заданию С.П. Королёва совместно с хирургом А.А. Вишневским руководил разработкой различной медицинской техники, в создании которой принимало участие ОКБ-1 и НИИ-88, см. Б.Е. Черток «Ракеты и люди»)

– Ой... Спасибо вам огромное, Сергей Павлович! – Твайлайт с восторгом смотрела на этого сурового плотного человека, что принял так близко к сердцу трагедию ещё недавно совершенно незнакомого ему пегаса.

– Э! Что это с вашим... э-э... секретарём?

Спайк дёрнулся и отрыгнул изрядный язык зелёного пламени, из которого выпал на пол свиток с сургучной печатью.

– Это ответ от принцессы Селестии! – фиолетовая аликорн телекинезом развернула свиток и прочитала:

«Моя дорогая Твайлайт!

Я горжусь твоим непоколебимым стремлением творить добро и помогать пони, попавшим в беду. Для меня нестерпимо больно, когда я не могу помочь кому-либо из моих маленьких пони, и я буду очень рада посодействовать тебе и людям в таком благородном деле.

Я спросила Тенакса, кто делал ему протез крыла. Он ответил, что протез ему подгонял и с тех пор обслуживает его кантерлотский механик Грип Спаннер. Но сам протез очень древний, хотя и не раз восстановленный. Я очень внимательно его осмотрела, и у меня не осталось сомнений, что это – древний артефакт работы либо известных тебе демикорнов или даже наследие тех времён, что были до прихода Хаоса. Тем более, что Тенакс поведал о том, как одна особа по имени Эйранда Конис Дэл Арахна искала в подземельях запасные части для этого протеза. Ты не знакома с этой пони, она – одна из тех авантюристок, которым не даёт покоя слава Дэринг Ду. Но она знает своё дело. И кстати! У неё тоже есть протез – артефакт очень древней работы, и даже не один.

Поэтому, дорогая Твайлайт, сделаем так. Я попробую разыскать Эйранду, и, если она будет доступна, отправлю к вам её, Тенакса, и механика Спаннера. А ещё, моя дорогая ученица, я сейчас напишу Первому секретарю, и попрошу его содействия в этом деле. Он может попросить о помощи тех недавно пробудившихся демикорнов, о которых я тебе рассказывала. Они – гениальные магомеханики, и могут вам очень помочь.

Искренне твоя, принцесса Селестия»

---

Через неделю в НИИ протезирования, в кабинете Якова Савельевича Якобсона собрался самый невероятный консилиум за всю историю существования института. Его коллега и соавтор по разработке протеза с биотоковым управлением, специалист по теории машин и автоматов Арон Ефимович Кобринский, едва не уронил челюсть, когда в кабинет вошёл Борис Евсеевич Черток, которого Королёв попросил быть посредником в этом непростом деле, а за ним – четверо маленьких разноцветных лошадок.

Борис Евсеевич, хитро улыбаясь, представил гостей:

– Её Высочество принцесса Твайлайт Спаркл, координатор эквестрийской космической программы. Это, собственно, наш пациент, инженер и изобретатель Аякс Слайм.

Красный белогривый пегас в плаще церемонно толкнул копытцем руку Якобсону, а затем и Кобринскому.

– Я представлю остальных, Борис Евсеевич, – Твайлайт решительно взяла на себя руководство. – Генерал Тенакс, начальник стражи королевского дворца. У него образец старинного протеза.

Белый, хмурого вида пегас коротко поклонился.

– Грип Спаннер, механик, он обслуживает крыльевой протез генерала.

Слегка встрёпанный пони с изображением гаечного ключа на бедре вежливо поздоровался. Ему явно было не по себе в столь необычном месте.

– К сожалению, принцесса Селестия не смогла разыскать ещё одну пони с протезами – Эйранду Конис Дэл Арахна, – Твайлайт и сама была разочарована. – У неё есть два очень совершенных протеза-артефакта, но она много путешествует, и найти её не удалось.

Все расселись, кто по стульям и кушеткам, механик, не долго думая, уселся прямо на пол.

– Ну-с, давайте посмотрим нашего пациента, – сказал Якобсон.

Аякс снял плащ. Арон Ефимович коротко произнёс:

– М-да... Случай непростой.

На месте правого крыла на спине пегаса виднелся лишь уродливый рваный шрам. От левого крыла осталась изуродованная культя.

– Рентген делали? – спросил Якобсон.

– Да, вот, – Твайлайт телекинезом передала ему снимки.

Яков Савельевич с лёгким изумлением взял их прямо «из воздуха», и уже привычно посмотрел на свет.

– Хорошо хоть, внутренних повреждений нет.

Он осторожно прощупал спину пегаса.

– Удивительно... две пары лопаток – одни для передних ног, и вторые – для крыльев! Впервые вижу млекопитающее с тремя парами конечностей... М-да, задачка сложная, придётся хорошенько подумать...

В этот момент в кабинет заглянула медсестра.

– Яков Савельевич! Ой... у вас тут... целый табун? Простите... но... к вам тут ещё четыре рогатые лошади! Говорящие!

– Мы тут все «говорящие», если вы до сих пор не заметили, – ехидно произнёс Спаннер.

Медсестра отодвинулась в сторону, освобождая проход, и в кабинет один за другим, пригибаясь, вошли четыре... Ну... назвать их «лошадьми» можно было разве что очень условно...

Гордая осанка, высокий рост, вдвое выше сразу показавшихся маленькими остальных пони. У каждой был длинный изогнутый рог, задняя кромка которого блестела металлом. За ушами торчали подвижные высокие кожистые перепонки на костяном каркасе, вроде крыльев летучей мыши. Такие же «кожаные» драконьи крылья с внушительными когтями на сгибах, были сложены по бокам короткого тела. Позади волочились по полу длинные шипастые драконьи хвосты, с костяной «стрелкой» на конце, кокетливо отороченной меховой кисточкой. На ногах надеты браслеты, множество браслетов, испещрённых загадочными рунами. На бедре слева у каждой из четверых висел здоровый «будильник» с четырьмя стрелками и рунами на циферблате.

В комнате тут же стало тесно. Начальник стражи Тенакс весь подобрался, готовый броситься в бой. Первая из вошедших, аквамариновая синеглазая «лошадь», с гривой глубокого синего цвета, обвела взглядом собравшихся:

– Здравствуйте. Я – Индиго Ирис, демикорн, магинженер, клан Шестерни. Первый секретарь, товарищ Хрущёв попросил ознакомить вас с древней технологией протезов и помочь одному талантливому инженеру. Я привела своих коллег. Это – техномаг Старгэзер из клана Орб.

Серый демикорн с чёрной гривой коротко кивнул собравшимся.

– Доктор Алоэ, клан Синего Цветка, – представилась белая золотогривая красавица, обвешанная множеством браслетов. Её крылья были усажены небольшими кругляшами, вживлёнными в перепонку.

– Дэйзи, магинженер, клан Шестерни, – отрекомендовалась четвёртая, коричневая лошадка с гривой, явно обесцвеченной перекисью водорода.

– Расслабьтесь, генерал, мы не драться сюда пришли, – успокоила Ирис. – Покажите лучше ваше механическое крыло.

Тенакс с металлическим лязгом развернул правое крыло.

– Позвольте взглянуть, – Якобсон и Кобринский склонились над замысловатой конструкцией из титановых пластин, тяг и полупрозрачных шлангов, наполненных маслом. – Ого, какая красота! Сколько он весит?

– Когда включен кристалл, протез почти не ощущается, – ответил Тенакс. – Когда привыкнешь – почти как своё крыло.

– Кристалл?

– Электромагический аккумулятор, – Грип Спаннер отодвинул титановую пластинку и показал большой плоский кристалл, встроенный в крыло.

Якобсон и Кобринский переглянулись:

– Яша, я не представляю, как эта штука работает, – признался Арон Ефимович.

– А можно как-то приглушить свет? – спросила Ирис, скептически глядя на лёгкие белые занавески.

– Я сейчас сделаю «Купол темноты», – рог Твайлайт засветился, и присутствующих накрыл куполообразный щит, едва пропускающий десятую часть света из окна.

– Спасибо, принцесса. Ну-ка, посмотрим, – Ирис достала стилус и прикоснулась засветившимся кончиком к протезу.

Прямо в воздухе развернулось голографическое светящееся изображение устройства протеза и его кинематическая схема. Якобсон удивлённо охнул. Кобринский сидел, не скрывая восхищения.

– Работа ранняя, – уверенно заявила Ирис. – Мы делали подобные адаптационные артефакты, но на несколько другом принципе. Этот, похоже, был сделан во время появления первых эквиридо, когда мы только-только обретали свободу воли. Если даже не до того.

– Ничего себе, – удивилась Алоэ. – И он сохранился?

– Похоже, он долго лежал где-то в запаснике на консервации, – заметила Дэйзи. – Вы ведь относительно недавно его получили, генерал?

– Да, если сравнивать с временами до Великого Катаклизма, то совсем недавно, – усмехнулся Тенакс.

Изображение изменилось, теперь в воздухе возникла колонка текста, написанного рунами, и гидравлическая схема.

– Вы можете это прочитать? – спросил Кобринский.

– И даже перевести, – усмехнулась Ирис. – Для этого мы здесь.

Она провела стилусом по спине Тенакса. В воздухе развернулось изображение крепления протеза к скелету пегаса. Титановые детали уходили глубоко в тело и крепились к лопатке и позвоночнику.

– Вот это работа! – восхищённо произнёс Якобсон.

–– Мы можем попробовать сделать внешнюю механическую часть крыла, –заметил Кобринский. – Но тут понадобятся годы исследований.

– Что хуже – мы сами не сможем имплантировать его в организм пациента. Понадобится помощь ваших врачей, – добавил Якобсон.

– А кто и где этот протез устанавливал? – спросила Ирис, глядя на Спаннера. – Это ведь не вы делали?

– Что вы! Я – простой механик! Ну, там, масло поменять, деталь на замену установить, – пояснил Спаннер. – Тут явно хирург работал, высокой квалификации.

– Меня сбили над Бэдлэндом, уже раненого. Я не помню, как это случилось со мной. Похоже, кто-то меня нашёл и принёс в развалины, – хриплым голосом произнёс Тенакс. – Я очнулся, уже с протезом, на пороге древних подземных руин, больше напоминавших полуразрушенные пещеры. Несколько месяцев пришлось лечиться и ждать, пока имплант приживётся, но это того стоило. Я сбежал оттуда, думал, что меня захватили в плен. В пустыне я потерял сознание. Меня нашла Эйранда и дотащила до цивилизации. Так мы с ней и познакомились. Протезы у неё были уже тогда.

Эйранда рассказывала принцессе Селестии, что пони, которая её лечила, звали Оранж Дайс. Не уверен, что мне помогла именно она, но технология моего протеза и артефактов Эйранды очень похожи. Я сомневаюсь, что в Эквестрии есть кто-то ещё, кроме неё, кто мог бы вылечить меня в тех развалинах. Я запомнил это имя на всю жизнь, и не перестаю ежедневно возносить хвалу Селестии, что Оранж нашла меня тогда, с искалеченным крылом... и каким-то образом поставила вместо него этот протез.

Не исключено, что она помогла не только мне и Эйранде, но никаких сведений об этом либо не сохранилось, либо мы их не обнаружили.

– Чудо, что там что-то ещё работает, – удивилась Дэйзи. – Автоматические операционные были в каждом комплексе, и не одна, а две-три.

– Раньше умели строить. На века, – коротко пояснил Старгэзер. – Но сейчас, думаю, очень многое разрушено. Если не вообще всё.

– А мы можем восстановить хотя бы часть этого... комплекса? – спросила Твайлайт. – Мы могли бы устроить там совместный госпиталь и научный ортопедический центр.

– Скорее – операционный центр, – заметил Тенакс.

– Почти все подземные комплексы разрушены, да и добираться до них сложно, – ответила Ирис. – Большинство из них расположены в труднодоступных местах – в Северных и Кристальных горах, или в Бэдлэнде.

– А мы попросим выделить нам дирижабль, – тут же нашла выход фиолетовая принцесса. – И, если там ещё что-то работает – можно проложить туда железную дорогу.

– По поручению принцессы мне разрешено сообщить вам сведения, известные Старой Гвардии Селестии, – сказал Тенакс. – Магам Зелёного Крыла удалось исследовать часть подобного древнего комплекса вблизи городка Гринлиф.

– Комплекс Древа, – напряжённым голосом произнесла Алоэ. – Там что-то уцелело?

– Насколько нам удалось понять, там была разрушена система орошения оранжерей, – сообщил генерал. – В результате растительность очень буйно разрослась, возможно, из-за протечки каких-то удобрений или действия магии, ускоряющей рост. Комплекс сильно разрушен, но некоторые помещения уцелели.

– А где устанавливали протезы Эйранде? – спросила белоснежная демикорн.

– Точно не знаю, но попробую выяснить, – Тенакс вежливо поклонился.

– Я бы не рассчитывал на это оборудование, – проворчал техномаг. – Ему уже 8 тысяч лет, кто может дать гарантию, что оно работает сейчас, и не сломается прямо в ходе операции? Лучше уж попытаться обойтись своими силами.

– У нас в комплексе четыре автоматических операционных, и ещё четыре запасных комплекта оборудования на складе, – сказала Алоэ. – Но у нас не так много специалистов, умеющих с этим оборудованием обращаться. Клан Синего Цветка понёс самые тяжёлые потери в Битве Кланов. Мы же самые мирные из всех – врачи. Потребуется совместная работа, чтобы всё проверить и отладить.

– Я договорюсь с принцессой Селестией, она пришлёт самых лучших врачей, – заверила Твайлайт.

– Имплантацию может сделать док Оук, – сказала Алоэ, – Если ему помочь запрограммировать автоматику операционной. И может понадобиться помощь ваших хирургов.

– Я попрошу СанСаныча Вишневского, – тут же предложил Борис Евсеевич. – Лучше него мы хирурга не найдём.

– Мы с Анемоном и Кранберри проверим программное обеспечение, и, если нужно, напишем программу, – заверила Дэйзи.

– Мы знаем, как сделать протез крыла, – произнёс Старгэзер. – Опыт есть. От вас нужны станки и рабочие.

– Производственная база, – кивнул Кобринский. – Это мы организуем. В обмен мы рассчитываем, что вы поделитесь своими технологиями. Они нам очень помогут делать протезы для наших инвалидов.

– Само собой, за этим мы здесь, – кивнула Ирис.

Они ещё долго обсуждали возможные варианты, затем, когда у рабочих закончилась смена, Арон Ефимович повёл Старгэзера, Дэйзи, Ирис, Спаннера и увязавшегося с ними Аякса смотреть оборудование на опытном производстве, а Якобсон показал Алоэ и Твайлайт медицинские лаборатории. Борис Евсеевич в это время рассказывал Тенаксу некоторые случаи из космической программы. Расстались все уже как друзья, договорившись начать работу по проектированию протеза в самое ближайшее время.

Цементная сова и робокот

Удивительный эксперимент продолжался, и три цивилизации всё больше адаптировались друг к другу. По мере роста доверия усиливались и хозяйственные связи, ширился обмен технологиями. Однако иногда это доверие подвергалось серьёзным испытаниям.

Однажды в НИИ спецтехнологий приехали председатель КГБ Иван Александрович Серов и начальник ГРУ Пётр Иванович Ивашутин.

(В АИ-СССР в верхних эшелонах власти и в спецслужбах имеются большие кадровые изменения)

Гости недолго ходили вокруг да около, сразу изложив суть проблемы:

– Иностранные разведки, прежде всего – американское ЦРУ, ведут широкомасштабную шпионскую деятельность против нашей страны, и особенно интересуются нашими связями с Эквестрией, – рассказал Серов. – Скажите, могут ли ваши технологии помочь нам выяснить, что они затевают?

– Прежде всего нас интересует, могут ли ваши сомнаморфы маскироваться под людей, так же как они маскируются под пони? – уточнил Ивашутин.

– Сейчас я позову специалиста, который сможет лучше ответить на ваши вопросы, – Ирис вызвала по интеркому Дэйзи.

Пришедшая через несколько минут коричневая демикорн сразу разочаровала гостей:

– К сожалению, сомнаморфы не могут долго ходить на двух ногах, и вообще не рассчитаны подменять двуногих.

– Жаль... Очень жаль, – посетовал Ивашутин.

– Вы можете сказать, какую задачу нужно выполнить? – спросила Ирис. – Может быть, мы сможем подобрать другую технологию?

– Нам нужно найти способ подслушивать переговоры в кабинете президента Соединённых Штатов, и в других труднодоступных местах, – пояснил Серов. – Есть опасения, что американцы ищут подходы к посольству Эквестрии, и, возможно, к вашему НИИ тоже.

Ивашутин разложил на столе большой спутниковый снимок Белого Дома и прилегающих улиц, испещрённый пометками:

– Видите, как сложно подобраться туда? Территория очень хорошо охраняется.

Демикорны несколько минут изучали снимок. Потом Ирис включила интерком и вызвала Мундансер. Техномаг пришла через несколько минут. Выслушав задачу, она тоже сосредоточенно уткнулась в снимок, изучила подходы к резиденции президента, а затем спросила:

– А может, сделать маленького Стража?

– Это что? – тут же уточнил Ивашутин.

– Роботов они так называют, – ответил Серов. – А насколько он может быть маленький? И долго ли его делать?

– А какой нужен? – спросила Мундансер.

– Погодите... – Ирис задумалась. – Люди любят кошек. В этом городе, – она ткнула в снимок, – люди держат котов?

– Конечно, – кивнул Ивашутин. – Вы можете сделать робокота?

– Мундансер, ты можешь сделать Стража величиной с кошку? – спросила Ирис. – Оснащённого голографическим проектором, для смены облика, набором высокочувствительных микрофонов и звукорбом для записи разговоров?

– С микрофонами мы можем помочь, – тут же подсказал Серов.

– Сделать можно, только нужно участие ваших специалистов, чтобы вовремя подсказали, если что не так, – ответила техномаг.

Из технического отдела КГБ на помощь Мундансер приехал Лев Сергеевич Термен с несколькими инженерами. В процессе работы шёл интенсивный обмен опытом. Выяснилось, что техномагические технологии демикорнов людям освоить не получится. Оставалось лишь пользоваться готовыми изделиями. Зато техномагам предстояло узнать о понятиях «взаимозаменяемость» и системе допусков и посадок ГОСТ. Ранее каждое техномагическое изделие или артефакт были уникальными, уже потому, что подгонялись индивидуально под пользователя, теперь же их приходилось делать максимально возможно одинаковыми.

Люди и демикорны работали вместе несколько месяцев, но результат того стоил. Представленный Серову и Ивашутину «маленький Страж» умел менять внешность, прикидываясь разными кошками, довольно точно имитировал несколько режимов кошачьей ходьбы и бега, мог передавать на пульт оператора телевизионное изображение низкого разрешения, и звук. Нескольких таких Стражей передали разведке, и они помогли раскрыть несколько операций вражеских спецслужб.

---

– Сэр, у нас появились серьёзные проблемы со спутниковой разведкой, – директор ЦРУ Джон Маккоун разложил перед президентом Кеннеди спутниковые снимки.

Президент некоторое время их разглядывал, пытаясь понять, в чём проблема.

– На снимках местность закрыта облаками… Разве это такая уж проблема, мистер Маккоун? Просто сделайте снимки в другой день, когда погода будет ясная.

– В том-то и дело, сэр! Вот уже несколько месяцев мы не можем заснять некоторые объекты. Спутник проходит над ними раз в сутки. И каждый раз наиболее интересующие нас секретные объекты красных оказываются закрыты облаками. Что странно – облака небольшие, причём – всегда кучевые, не перистые, не дымка. И они в момент прохода спутника всегда висят точно над объектом съёмки. Странно, правда?

– Вы хотите сказать, что красные каким-то образом научились создавать облака по своему желанию?

– Да, сэр! Совсем недавно один французский учёный, Анри Дессенс, демонстрировал большому количеству специалистов установку собственной конструкции, называемую «метеотрон». Дессенсу удалось за 5 минут создать кучевое облако.

– Гм… Это действительно может быть проблемой… – президент задумчиво потёр подбородок.

– Дело в другом – Дессенс проводил эксперимент в Пиренеях, где климат достаточно влажный. Здесь же мы видим на снимках облака летом над полигоном Сары-Шаган. Там резко континентальный климат, малая влажность, и очень высокая прозрачность атмосферы, – сообщил Маккоун. – Собственно, красные в том числе и поэтому устроили там полигон – чтобы удобнее было следить за ракетами через кинотеодолиты.

Нам удалось выяснить, что летом 1962 года красные уже проводили эксперименты по защите от засухи с использованием солнечных метеотронов. Результаты были не сенсационные, но создавать облака у них получалось, при очень большом расходе воды, впрочем. Но создать облако мало – его нужно создать точно в нужное время и расположить точно над объектом. И вот тут нам удалось выяснить, что красным помогают эти инопланетные маленькие лошадки… Прошу прощения, сэр, я понимаю, что это звучит неправдоподобно…

– Бросьте, мистер Маккоун, я сам видел по телевидению это представление, что они устроили в центре Москвы, – отмахнулся президент. – Вы уверены, что эти… как их там… пони… в этом замешаны?

– Сэр, наши агенты видели патруль пегасов над Лётно-испытательным институтом в Жуковском, под Москвой. Они передвигали облако, сэр! Как раз перед проходом нашего спутника.

Президент измученным взглядом посмотрел на директора ЦРУ:

– Мистер Маккоун… Вы это серьёзно?

– Сэр, у нас есть фотоснимки и даже киносъёмка, хотя и с большого расстояния. Но это точно были пегасы. Характер их полёта совпадает со съёмками на Красной площади.

– Вот дерьмо… Сначала Даллес меня убеждал, что красным помогают лисы-оборотни… Я не поверил… Пока не увидел своими глазами девятихвостую лису, прямо в Кремле! (https://ficbook.net/readfic/7454760) Теперь, мать их, лошадки инопланетные…

– Вот, кстати, – вставил помощник президента по национальной безопасности Макджордж Банди. – Мне докладывали, что в начале этого года по телевидению красных начали показывать мультфильм про этих лошадок. А примерно через полгода мы видим их, так сказать, воочию. Такая же история была с этими лисами, хотя там всё намного более запутано.

– И до этого – такая же история была с фильмом «Тайна двух океанов», – добавил директор ЦРУ.

– То есть, прослеживается определённая тенденция. Сначала красные вбрасывают какую-то идею, через фильмы или мультфильмы, пусть даже совершенно фантастическую, и используют этот информационный вброс, чтобы подготовить общественное мнение. А потом вдруг оказывается, что это реальность, – закончил свою мысль Банди.

– Вы хотите сказать, Мак, что тот русский мультик про кошачью революцию на Марсе – тоже реальность? – уточнил Роберт Кеннеди.

– Вот это – вряд ли, там точно прослеживается сюжет произведения Алексея Толстого «Аэлита», в котором персонажи заменили на кошек, – ответил Банди. – Проблема в том, сэр, что мы не всегда можем определить сразу, обычная ли это фантастика, или информационный вброс разведки красных.

– Да уж, от этой фантасмагории с лисами у меня едва мозги не закипели, – подтвердил президент. – Когда же этот кошмар закончится, чёрт подери?

– Мы должны надавить на красных и заставить их дать доступ к инопланетянам представителям стран свободного мира, – Роберт Кеннеди был настроен решительно.

– В этом и проблема, сэр. У нас нет никаких способов оказать на них давление.

– Вам не удалось выйти на контакт с их послом, или ещё кем-то из дипмиссии?

– Э-э… прошу прощения, сэр… нет, – ответил госсекретарь Дин Раск. – Мы знаем, где находится посольство, наш посол неоднократно посылал приглашения послу Эквестрии, но ни разу не получал ответа. Мы пытались дозвониться в посольство, передать записки, письма… Ничего. Это очень странно, но посол Хартстрингс упорно не идёт на контакт с нами.

– Но ведь есть различные общие мероприятия для всего дипкорпуса?

– К сожалению, посол Хартстрингс ни разу не бывала на них, и не ответила ни на одно приглашение. Они очень необычные. Их не назовёшь скрытными, замкнутыми или необщительными – скорее, наоборот. Эти лошадки невероятно милы и ведут себя очень добродушно. Но – только с русскими. Почему – мы до сих пор не установили.

– Подозреваю, что красные наговорили о нас что-то неприятное, сэр, – добавил Маккоун. – Мы сфотографировали нескольких членов дипмиссии, в надежде выйти с ними на контакт в городе. Но это оказалось нереально. Эквестрийских дипломатов возят на автомобилях из гаража особого назначения. Их постоянно сопровождает охрана, проверяющая всех, кто пытается вступить с ними в контакт. Что интересно – русским, в смысле, гражданам СССР, никаких препятствий при контакте не устраивают, хотя и проверяют. Посол Хартстрингс и другие члены дипмиссии свободно говорят по-русски, и с удовольствием общаются с людьми, особенно – с детьми. Но охрана тщательно проверяет и фильтрует всех желающих с ними пообщаться.

Пони никогда не ходят по улицам в одиночку и без сопровождения охраны. Передвигаются только на автомобилях, с водителем-человеком, и с машиной сопровождения. Причём, мы заметили, что отношения с охранниками у них предельно дружеские. Наш наблюдатель однажды видел, что посол Хартстрингс, видимо, устала от длительного мероприятия, и тогда охранник поднял её на руки и понёс в машину.

– Гм… Да уж, необычно для дипломатической службы, – заметил Роберт Кеннеди.

– У нас даже высказывались мнения, что пони не осознают, что их охраняют, воспринимая охранников и водителей, как «друзей», – пояснил Маккоун. – Мы хотели передать письмо через агента-нелегала, работающего под прикрытием, но были вынуждены отказаться от этой затеи, поскольку агента после этой попытки можно было бы считать проваленным. Никто не захотел пойти на такой риск.

– Логично, – кивнул президент. – То есть – тупик?

– Пока тупик, сэр. Мы уже пытались предъявить красным в ООН претензии относительно их односторонних контактов с инопланетной цивилизацией, но посол Зорин только пожал плечами и ответил, что таково желание эквестрийской стороны.

– Умно… и непроверяемо в принципе, – задумчиво произнёс JFK. – «Они сами не хотят общаться ни с кем, кроме нас». И поди докажи, что это не так. Удалось выяснить что-нибудь относительно способа их перемещения? Какие-то необычные летательные аппараты? Что-то вроде летающих тарелок?

– Нет, сэр, ничего похожего. К сожалению, нам не удалось тогда отследить поезд принцесс. Он появился только один раз, спутники в этот момент над Москвой не пролетали. Мы не смогли установить, откуда он появился, и куда потом исчез, – ответил Маккоун. – При этом грузопотоки между СССР и Эквестрией явно имеются, и немалые. В советских магазинах во множестве появились фрукты и овощи, на ценниках прямо написано «Эквестрия». Ничего экзотического – апельсины, яблоки, груши, соки, яблочный джем. Из овощей – морковь, капуста, томаты… Но всё – невероятно вкусное и питательное, намного вкуснее и полезнее наших.

– Наши дипломаты покупали фрукты, пытались даже сажать косточки от них, в надежде вырастить саженцы, – добавил Раск. – Ничего не вышло, семена оказались невсхожими. Возможно, они прошли какую-то обработку, либо им чего-то не хватает в наших условиях.

– Умно придумано, – усмехнулся Роберт Кеннеди. – Хочешь – покупай, но вырастить своё такое же – не получится.

– Ещё у русских в продаже появилось множество грибов, – сообщил Маккоун. – Продаются на вес, без упаковки. Очень вкусные и питательные. Происхождение пока не установили, но грибы не обычные – наши биологи не смогли определить их принадлежность к какому-либо из известных семейств. То есть, это однозначно… гм… как это называется… – он прочитал почти что по слогам. – Ба-зи-дио-мицеты, но подробнее определить видовую принадлежность не удалось. Что интересно – продаются круглый год, то есть, это явно промышленное выращивание в закрытом грунте.

– Давно эти грибы появились в советских магазинах?

– Примерно одновременно с остальными эквестрийскими товарами, – ответил Маккоун. – Собственно, грибы у Советов продавались и раньше, но – на рынках и в магазинах потребкооперации, и это был явно сезонный, летний товар. Затем, с началом сельскохозяйственных реформ в 1957 году появились шампиньоны, несколько позже – японские грибы шиитаке, но вот эти – они вообще ни на что не похожи. Специалисты утверждают, что никогда подобных грибов не видели.

– А на ценниках-то что написано? – задал резонный вопрос Роберт. – Что, люди покупают, не зная, что берут?

– На ценниках написано просто «Грибы развесные ассорти». Вообще, как определили специалисты, там представители не одного вида грибов, а нескольких, примерно пять или шесть, – пояснил директор ЦРУ. – Все имеют сходные признаки, все отличаются от привычных земных грибов, очень питательные, вкусные, безвредные. Продаются в свежем и сушёном виде, а также маринованные и солёные, причём в явно заводской упаковке – стеклянные банки с жестяной крышкой.

– Производитель на этикетке указан?

– Да, производителей несколько, обычно это какой-нибудь совхоз с идеологизированным названием, что-нибудь вроде «Заря коммунизма» или «Путь Ильича», – усмехнулся Маккоун. – Местоположение совхозов мы установили. Все они расположены к югу, юго-западу, юго-востоку и востоку от Москвы, в Московской области. Производство, похоже, очень крупное, так как грибы продаются по всей территории СССР. Спутниковые снимки никаких крупных новостроек в этих совхозах не выявили. Вообще у красных в последнее время строится очень много всего, и выявить среди этой массы строящихся объектов что-то конкретное очень сложно.

– В общем, понятно, что ничего не понятно, – вздохнул президент. – Грибы явно не советского происхождения, но на ценниках Эквестрия не обозначена. В то же время фрукты и овощи продаются без обезличивания происхождения. Какого чёрта, мистер Маккоун? Мы тут грибы обсуждать собрались?

– Скорее, товарообмен Советов с их новым союзником, сэр.

– Да, а кстати, что поставляют им Советы? – тут же спросил Роберт.

– Сложно сказать, учитывая, что структура советского экспорта засекречена, – пожал плечами Маккоун. – Возможно, это какая-то промышленная продукция, но что именно – мы пока не смогли установить. Хуже того, мы не можем установить канал поставок. Совершенно невозможно отследить какое-либо конкретное направление грузопотока. Грузопотоки в сторону от Москвы растут примерно одинаково во всех направлениях. Сама по себе Москва – огромный железнодорожный узел, отследить что-то на путях вокруг неё вообще нереально. Там десятки тысяч вагонов, которые ежедневно перемещаются, сотни тысяч контейнеров, всё это постоянно движется, и сверху выглядит совершенно одинаково. Какого-то притока товаров в Москву извне с одного определённого направления также не прослеживается.

– То есть, наша разведка в очередной раз села в лужу, – подвёл итог Роберт Кеннеди. – Противник ведёт оживлённую торговлю с иной цивилизацией, поддерживает с ней дипломатические отношения, а мы даже не знаем, чем именно они между собой торгуют! Да какого дьявола! Потребовать от красных обнародовать всю информацию через ООН!

– Уже пробовали, сэр, – ответил Раск. – Посол Зорин ответил, что Советы не потерпят вмешательства в их внутренние дела.

– Это не только их внутренние дела! – возмутился Роберт. – Они установили контакт с инопланетной цивилизацией и открыто отказывают всем остальным в подобном контакте, получая запредельное преимущество!

– Я уже говорил, сэр, на все наши претензии у красных один ответ: «таково желание наших партнёров», – развёл руками Раск. – В принципе, у нас нет возможности на них надавить. Это в море мы можем отправить авианосец к побережью любой страны, и заставить её делать то, что нам нужно. А здесь авианосец отправлять некуда.

– А если ввести против Советов международные санкции? – спросил Роберт.

– И чем это нам поможет, Бобби? – устало пожал плечами JFK. – Они торгуют со своими союзниками. Закупки Советов на Западе и без того минимальны. Поставки Советов на Запад невелики. Зато у них под контролем громадный рынок соцстран, Индии, Китая и Индонезии, да ещё и части арабских стран, через которые проходят гигантские валютные потоки, и какая часть из них оседает у Советов – мы не знаем.

И совершенно неизвестная величина в уравнении – эта самая Эквестрия. Советы от нас практически не зависят. Необходимые им технологии они разработают сами, украдут у нас или получат от этих инопланетян. Покажут им наше же решение ввести санкции, как доказательство нашей агрессивности. Всё, приехали.

– И что теперь делать?

– Продолжайте искать, мистер Маккоун. Искать выход на этих чёртовых лошадок, данные об их технологиях, выяснять структуру экспорта-импорта… Мы даже уровень их технического развития не знаем! – президент был готов биться головой об стол. – Нам нужна хоть какая-то информация! Без неё мы как слепые котята. Мы никогда ещё не сталкивались с такой ситуацией, когда противник может делать, что хочет, а у нас нет никаких рычагов влияния.

---

Ситуацию обсуждали не только в Белом Доме. В Калифорнии, недалеко от Монте-Рио, в Богемской роще, под сенью культового изваяния совы, собрались люди, привыкшие править миром. Но сейчас их амбиции разбивались об объективную реальность, как волны о скалу.

(В Богемской роще вблизи Монте-Рио стоит 12-метровая цементная статуя совы, возле которой проводятся ритуальные жертвоприношения. Подробнее см. http://www.ourladyisgod.com//i-bohemian-grove.php)

– Мистер Даллес, вам удалось что-то выяснить о том, каким способом красные наладили торговлю с этими лошадками? – спросил Нельсон Рокфеллер.

(Нельсон Олдрич Рокфеллер, финансист, губернатор штата Нью-Йорк в 1959 г )

Аллен Даллес вынул изо рта пустую трубку:

– Нет, сэр. Хуже того, единственная идея, выдвинутая нашими яйцеголовыми, заключается в том, что они, возможно, общаются через некий портал, который может находиться где угодно.

– Спутниковая разведка ничего не выявила? – спросил директор ФРС Уильям Мартин.

(Уильям Макчесни Мартин, один из руководителей Федеральной резервной системы)

– Нет, сэр. Более того – красные научились создавать искусственные облака над интересующими нас объектами. Разведка ищет подходы к дипломатам из посольства Эквестрии в Москве, но работать под носом у красных очень сложно.

– Можете не рассказывать подробно, я в курсе, – остановил его Мартин. – Я беседовал с директором Маккоуном. Эту проблему необходимо решить как можно скорее.

– Я понимаю, сэр, но объективные трудности…

– Нас не интересуют ваши отговорки, Аллен! – оборвал Даллеса Джон Макклой.

(Джон Макклой, Председатель Совета по международным отношениям)

Красные получили решающее преимущество, и мы просто обязаны добиться, чтобы эти инопланетные лошади торговали с нами, а не с Советами. Нам всё равно, как вы это сделаете.

– А по мне, так нам совершенно не нужны эти лошади, – ухмыльнулся Гарольд Хант. – Вот их планета или что там у них… и их ресурсы нам пригодятся.

(Гарольдсон Лафайет Хант, техасский нефтепромышленник, упоротый антикоммунист)

– И что вы предлагаете сделать с жителями этой планеты, Гарольд? – безразличным тоном поинтересовался Уильям Мартин.

– О, my god, да какая разница! Кажется, из конины делают хороший собачий корм… – отмахнулся Хант. – Или пустить их на консервы, на гуманитарную помощь для негров в Конго. Из мустангов, я слышал, делают удобрения.

(Вскоре после 2-й мировой войны значительное поголовье лошадей и диких мустангов в США было истреблено или поймано и отправлено на убой )

Понятно, что для начала придётся втереться к ним в доверие… Выяснить их численность, какими технологиями они там располагают… Выкрасть у красных или изобрести самим технологию портала. И вот тогда ударить по ним всей мощью!

Если где-то в пределах нашей досягаемости есть что-то, что можно безнаказанно захватить и выгодно продать, это что-то должно быть нашим. Вы ведь согласны со мной, джентльмены?

– Абсолютно, мистер Хант, абсолютно, – усмехнулся Рокфеллер. – Мистер Даллес, я полагаю, стоит организовать пикеты у советского посольства, с требованиями «общественности» предоставить демократическим странам равный доступ к технологиям пришельцев.

– Я займусь этим, сэр, – тут же ответил Даллес. – Нанять несколько десятков безработных и подобрать пару чокнутых уфологов на роль «народных лидеров» будет несложно.

– Надо бы ещё пригрозить Хрущёву военными мерами, если будет продолжать наглеть и не поделится технологиями, – проворчал Хант.

– Вот тут, господа, у нас намечается ещё одна проблема... – ответил Даллес. – Облака. Наша разведка министерства обороны (РУМО) дала задание экипажу разведчика RB-47 «чиркнуть» по границе СССР в районе базирования советских ракетных субмарин на Кольском полуострове. Самолёт пересёк границу территориальных вод... и вдруг экипаж передал по радио, что их преследует истребитель МиГ-19С. Истребители этого типа не оснащены локатором, и разведчик попытался скрыться в облаках. Едва он влетел в облачность, как экипаж сообщил, что двигатели остановились, а самолёт, как они доложили, «висит в воздухе неподвижно, как муха в киселе». Затем связь и вовсе прервалась, а через несколько дней наш спутник сфотографировал RB-47 на аэродроме Лётно-исследовательского института в Жуковском, под Москвой.

– Вы хотите сказать, что красные украли наш самолёт? – возмутился Хант. – Мы должны предъявить им... короче, потребовать вернуть самолёт и экипаж!

– Видите ли, сэр, официально этого самолёта там не было, и мы не можем чего-либо требовать в этой связи от красных, не признав, что мы снова послали самолёт в их воздушное пространство... – с печальным видом пояснил Даллес. – Первое, что они нам ответят, в излюбленной манере господина Хрущёва: «А х...ли он там делал?». И что прикажете отвечать?

Что обеспокоило нас ещё больше, недавно наш спутник MIDAS системы предупреждения о ракетном нападении засёк старт русской баллистической ракеты средней дальности с полигона Капустин Яр в направлении полигона ПВО и ПРО вблизи озера Сары-Шаган. В районе Сары-Шагана обычно очень прозрачная атмосфера, но на фотографиях, сделанных в тот день, к северу от полигона там, на довольно значительной высоте висело одно не очень большое облако. Что интересно, расчётная траектория ракеты проходила таким образом, что её боевой блок должен был пролететь сквозь это облако, – продолжал Даллес. – У нас есть подозрения, что красные испытывают новую пассивную систему ПРО.

– Что-о? – изумился Макклой. – Аллен, вы хотите сказать, что они готовятся прикрыть свои города облаками, непробиваемыми для наших боеголовок?

– Это пока лишь предположение, сэр, но с другой стороны, зачем бы им ещё стрелять ракетой сквозь облако?

– Если красным это удастся, нам конец, – мрачно произнёс Хант. – Они сотрут нас с лица Земли, просто потому что могут сделать это безнаказанно. Куда, чёрт подери, смотрит президент?

– Президент всё ещё убеждён, что с красными можно договориться, так же, как ему удалось договориться о совместной лунной программе, – с кислым видом ответил Рокфеллер.

Встреча «сильных мира сего» продолжалась ещё несколько часов. Обсуждались многие вопросы мировой политики, но разговор то и дело возвращался к проблеме «красных» и их контактов с инопланетной цивилизацией.

В километре от ограды Богемской рощи стоял неприметный фургон, в котором два агента КГБ ждали возвращения робокота. Наконец, его отметка появилась на экране обзора. Агенты включили радиомаячок, и через несколько минут один из них, выйдя из машины, подобрал подбежавшего Стража, выглядевшего как обычная серая кошка.

Фургон, выехав из города, остановился за деревьями на стоянке возле какого-то мотеля. Агенты около получаса ждали, поглядывая на часы. Затем один из них достал чемоданчик, открыл его и разложил похожую на зонт антенну спутниковой связи. Подключил к чемоданчику небольшое устройство, размером с книгу. В круглое гнездо на корпусе устройства был вставлен шарик звукорба.

Агент включил аппаратуру и застыл, наблюдая за стрелкой часов. Точно в вычисленное время аппаратура приняла сигнал с пролетающего советского спутника связи.

Внутри корпуса находился специальный магнитофон. Запись со звукорба переписывалась на него, а затем, на большой скорости, за несколько секунд передавалась на спутник. Вся система работала в автоматическом режиме, включаясь по спутниковому сигналу. Через несколько минут информация через цепочку спутников и ретрансляторов на судах Контрольно-измерительного комплекса ушла в Москву. Агент свернул антенну, закрыл чемоданчик, и фургон уехал.

---

– Какой ужас... – Принцессы Селестия и Луна только что прослушали запись со звукорба, присланного Лирой Хартстрингс.

– Сказочно повезло нам, сестра, что путь в наш мир первыми из людей нашли всё-таки граждане Советского Союза, а не эти... пониеды... Жуть какая! – возмутилась принцесса Ночи. – Они хотят отправить разумных существ на удобрения и корм для собак!

– Это так, но... То, что сделала одна нация, рано или поздно повторит и другая, – задумчиво произнесла принцесса Солнца. – Пожалуй, мне стоит посоветоваться с Первым секретарём. Он всё же лучше разбирается в земной политике. Возможно, это всего лишь слова не вполне адекватного человека – ведь и среди пони встречаются психически неуравновешенные личности, хотя и редко. Но... если это не горячечный бред... тогда я не знаю, что и думать об этих... людях.

– Не стоит спешить с выводами, и, особенно, с решениями, сестра моя, – неожиданно рассудительно произнесла Луна. – Не было у людей тысячелетней Эры Гармонии. Они живут, как жили пони эпохи до объединения народов и Зимы Вендиго. Да ещё помножь их разобщённость на природную агрессию хищников... ну, пусть не хищников, а всеядных, но нам, травоядным, всё равно сложно принять их образ мышления. Там, где мы убегаем или обороняемся, они привыкли нападать.

Думаем МЫ, что все люди – разные, и не стоит судить их по одному шаблону. Понеже союзники наши из СССР не производят впечатления таких же пониедов, как эти...

– Ты права, Луна, – Селестия была приятно удивлена ходом мыслей сестры, а заодно – и её постепенно меняющейся манерой речи. – Хорошо, – решила солнечная принцесса. – Я не стану спешить и принимать решения до разговора с нашими союзниками.

Первый секретарь изрядно удивился, получив запрос о внеплановой встрече от принцессы Селестии. Ничего срочного в двусторонних отношениях стран подобной встречи не требовало. Он с ещё несколькими членами Президиума ЦК встретил поезд принцессы на Ленинградском вокзале. Уже там Никита Сергеевич заметил, что Селестия немного напряжена, хотя и старается не подавать виду. Серьёзную беседу отложили до приезда в Кремль.

Первый же вопрос принцессы заставил Хрущёва удивлённо поднять брови:

– Скажите… а чем в Советском Союзе кормят домашних животных? Ну, там, кошек, собак?

Вопрос был задан непринуждённым тоном, и как бы невзначай, но Никита Сергеевич, как политик, прекрасно понимал, что в политике ничего не бывает просто так.

– Чем кормят? Да что сами едим, тем и кормим… – пожал плечами Первый секретарь. – В семье обычно всегда остаётся немного супа, немного каши… Многие ещё рыбу покупают и варят. В магазинах продаётся такая дешёвая мелкая рыба, мойва называется, специально для домашних животных. Правда, когда её варят, запах довольно неприятный, но собаки её едят нормально, в смеси с какой-нибудь кашей. А почему это вас заинтересовало, Ваше Высочество?

– Уф-ф… – принцесса выдохнула настолько облегчённо и красноречиво, что стало ясно – ответ на этот вопрос был для неё очень важен.

Она достала телекинезом из походного футляра свёрнутый в трубочку свиток и передала его Никите Сергеевичу:

– Кажется, у вас это называется «расшифровка аудиозаписи» или как-то так… Мне передала это посол Лира Хартстрингс. Получено по неофициальным каналам.

– Ого, какие люди… – Хрущёв внимательно прочитал текст. – Гм… Понимаю, что вас обеспокоило…

– Обеспокоило? Не то слово, я была в ужасе! – принцессу заметно передёрнуло от одной лишь мысли о возможном вторжении. – Первым моим желанием было закрыть и навсегда запечатать портал в ваш мир, но сестра меня уговорила не спешить, и я решила сначала посоветоваться с вами. Скажите… в этой… Америке… действительно делают собачий корм из лошадей?

Никита Сергеевич припомнил, что ему рассказывали, и что он видел сам во время визита:

– Гм… собачий корм там действительно продают, специальный. В таких высоких банках. И кошачий тоже. Да, припоминаю, была такая информация, что после второй мировой войны много лошадей в Штатах отправили на убой, и ещё что-то было, насчёт истребления диких лошадей. Но, принцесса, поймите, лошади в нашем мире неразумны, и веками использовались как тягловые животные!

Тем более – сразу после войны, тракторов в МТС не было, а пахать да сеять всё равно надо. Не поверите, не то что на лошадях пахали – люди сами в плуги впрягались, женщины! Мужиков-то полегло несметное количество. По полям подбитые танки стояли, их ремонтировали, снимали башни, чтобы лишнюю тяжесть не возить, и тянули плуги, и прочую сельхозтехнику танками.

Очень тяжело было. Да ещё неурожай сразу после войны случился, – рассказал Первый секретарь. – Лошадка – она ведь и плуг тянуть может, и сеялку, и телегу с сеном или дровами. И сейчас лошади ещё используются, на подсобных работах, в армии как вьючное животное, особенно в пограничных войсках, в горах. Лошадка, она же по любой узкой тропинке пройдёт, не то что техника. Очень многие колхозники и совхозные рабочие в деревнях до сих пор держат лошадей, пашут огороды.

Москва 1964 г. Снимок американского фотографа Дина Конгера, упёрто отсюда

– А… у вас? Тоже отправляли лошадей на убой? – спросила Селестия.

Первый секретарь вздохнул. Он понимал, что от этого разговора зависят все перспективы будущих отношений с новыми, столь необычными партнёрами:

– Скажите, Ваше Высочество, были ли в истории вашей страны такие моменты, о которых вам было бы стыдно вспоминать, и которые хотелось бы поскорее забыть? У нас – были.

– У нас – тоже, – подтвердила принцесса. – Я отправила собственную сестру на Луну. На тысячу лет. Мне до сих пор горько и стыдно, но я была вынуждена так поступить. А что было у вас?

– Голод. Большая часть территории нашей страны, как я уже говорил – зона рискованного земледелия. В среднем 8 раз в столетие то в одной то в другой части страны случалась засуха или неурожай по разным причинам, – пояснил Никита Сергеевич. – Летописи упоминают о голоде примерно с 11 века. Положение усугублялось отвратительной логистикой и нежеланием правителей заниматься какой-либо помощью населению. Даже в прошлом веке были случаи, когда по одному берегу большой реки (Волги) крестьяне вымирали от голода, не имея денег купить хлеба, а на другом берегу амбары ломились от зерна, и его некуда было девать. Только в конце прошлого века правительство начало пытаться принимать хоть какие-то меры помощи голодающим, но этого было совершенно недостаточно. Люди вымирали миллионами, целыми губерниями.

Последний раз голод в стране был 15 лет назад, в 1947 году, через два года после большой войны. Ели от голода лебеду, солому, сено, кошек, собак. Ели и лошадей, да. Даже людей иногда ели, но это не было повсеместно. Были отдельные случаи, за людоедство карали смертью. Голодные люди, бывало, теряли разум. Но не все.

В войну от голода погибли 600 тысяч жителей осаждённого противником Ленинграда. Но массового людоедства в городе не было, были отдельные случаи, виновных сурово наказывали. Убийство разумного существа в мирное время, кроме случаев самообороны, у нас считается тягчайшим преступлением, и карается смертью. Мы считаем, что убийца своим поступком вычёркивает себя из числа разумных. Тут надо понимать, что разумный вид у нас только один, под убийством и поеданием разумных подразумевается преступление против себе подобных. Самым тяжким преступлением считается геноцид, поголовное истребление разумного вида. Последний раз за такое казнили на виселице. Цель самого существования нашей страны, нашего государственного строя – добиться, чтобы голод, нужда и вызываемые ими преступления навсегда остались в прошлом. У нас уже начинает получаться, хоть и не сразу, только сейчас угроза голода начала отступать.

Теперь о лошадях. Я уже сказал, у нас лошадь издавна ценилась, как первая помощница крестьянина. Безлошадный крестьянин был обречён на голодное существование. В связи с этим сложившиеся у большей части нашего населения традиции поедание лошадей тоже не одобряют. Безусловно, среди многих народов нашей страны есть и такие, которые употребляют мясо лошадей в пищу. Но – лошадей неразумных!

Я пойму, если вы после нашего разговора сочтёте невозможным продолжать какие-либо отношения с людьми, – Первый секретарь не старался смягчить ситуацию, подчёркивая своё понимание серьёзности момента для партнёров. – Мы отзовём наше посольство, закроем проход и обязуемся никогда более вас не беспокоить. Но мне представляется, что лучше было честно рассказать обо всём самому, чем если бы вы узнали о тёмных фактах истории человечества со стороны.

Аликорн выслушала его рассказ, не пошевелившись. Никита Сергеевич не представлял, какие мысли блуждали сейчас в голове этого могущественного существа, и рассчитывал только на её тысячелетнюю мудрость.

Первый секретарь умолчал о том, что после установления дипломатических отношений с Эквестрией, в СССР срочным порядком изменили или аннулировали все ГОСТы на колбасу и другие продукты, изготовлявшиеся с применением конины, собрали по организациям весь тираж старых ГОСТов и уничтожили. Рецептуры колбас и других мясопродуктов оперативно изменили, удалив любые упоминания конины. Чтобы не чувствовалось изменение вкуса, Институт элементоорганических соединений под руководством академика Александра Николаевича Несмеянова синтезировал ряд искусственных вкусовых добавок.

Также были внесены изменения в различные документы, касающиеся конного спорта, в частности, в руководства по выездке. Из них исключили упоминания всех жестоких приёмов, используемых для подчинения объезжаемых лошадей. В ответ на протесты спортсменов Первый секретарь заявил:

– Лучше вообще запретить конный спорт, чем мучить животных ради непонятно чего. Отношения с нашими иномировыми партнёрами для нашей страны, для народного хозяйства намного ценнее, чем отдельный вид спорта. Выбирайте спокойных лошадей для ваших соревнований, думайте головой, работайте.

(Информация из д.ф. Александра Невзорова «Лошадь, распятая и воскресшая» 2008 г)

– Я поняла, спасибо, что честно всё рассказали… Тысяча лет периодического голода, столько смертей… Это ужасно. Я невольно сравниваю с тысячелетним благоденствием Эквестрии. В нашей истории был похожий период – Зима Вендиго, но это было более тысячи лет назад, – принцессу явно отпустило, её напряжение немного отступило. – Сам по себе факт, что кто-то ест мясо, нас не особенно шокирует. У нас достаточно хищников, в том числе и разумных. Раньше, ещё до объединения, грифоны регулярно охотились на пони. После объединения мы с грифонами несколько раз воевали. Но, сами понимаете, одно дело, если кто-то вообще ест мясо, согласно своей природе, и совсем другое – ощущать себя потенциальной едой.

В нашей литературе есть даже такой поджанр, в котором героиня – да, обычно кобылка, оказывается во власти разумного хищника, чаще всего – грифона. Дальше сюжет может развиваться по-разному.

О грифонах у Первого секретаря остались самые нелестные впечатления, о чём он и не преминул напомнить:

– А кстати, что там с теми грифонами, что меня чуть не зарезали? И вообще с Орденом?

– Сидят по камерам, следствие по делу Ордена ещё не закончено, – ответила Селестия. – О том, что вы рассказали... Я должна всё это обдумать, но обещаю не принимать поспешных решений. А что вы можете сказать об… этих? – она кивнула на лежащий на столе свиток.

– Капиталисты… Эти – да, если дорвутся до ваших ресурсов – ни перед чем не остановятся, – мрачно подтвердил Первый секретарь. – Не зря же Даннинг писал: «Капитал … избегает шума и брани и отличается боязливой натурой. Это правда, но это ещё не вся правда. Капитал боится отсутствия прибыли или слишком маленькой прибыли, как природа боится пустоты. Но раз имеется в наличии достаточная прибыль, капитал становится смелым. Обеспечьте 10 %, и капитал согласен на всякое применение, при 20 % он становится оживлённым, при 50 % положительно готов сломать себе голову, при 100 % он попирает все человеческие законы, при 300 % нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы. Если шум и брань приносят прибыль, капитал станет способствовать тому и другому. Доказательство: контрабанда и торговля рабами.»

– О, да, у нас тоже встречаются абсолютно беспринципные дельцы, способные на преступление ради прибыли, – согласилась Селестия. – Но одно дело – подлог, подделка документов, или кража, возможно, даже убийство, хотя это у нас невероятная редкость и чрезвычайное происшествие. И совсем другое дело – захват целой страны и уничтожение её населения!

– Никакой разницы для капиталиста, – пожал плечами Никита Сергеевич. – Различие лишь в масштабах. Ещё недавно, лет 10 назад, весь мир был поделён между несколькими державами. Крошечные европейские страны захватили огромные территории в Африке и Азии, превратив их в свои колонии, Население беспощадно эксплуатировалось, добытые в колониях ресурсы вывозили целыми конвоями кораблей в метрополии. Сейчас эта колониальная система рушится. Прямо скажем – не без нашей непосредственной помощи. Это ещё одна причина для ненависти капиталистов к нашей стране.

– Как вы думаете, смогут ли они сделать такой же портал в наш мир, как сделали вы? – спросила принцесса Солнца.

– Это я вам сразу не отвечу, лучше давайте спросим у специалистов, – Первый секретарь нажал кнопку на пульте справа от себя и попросил соединить его по защищённой линии с академиком Келдышем.

Когда академик ответил, Хрущёв включил громкую связь, и попросил принцессу повторить вопрос.

– Не думаю, что американцы смогут сделать такой портал в ближайшие несколько лет, – ответил Мстислав Всеволодович. – Физические принципы, на которых работает установка, весьма нетривиальны, и нигде никогда не публиковались, даже в виде теоретических статей. Даже если к ним каким-либо образом попадёт схема установки, нужно ещё знать параметры настройки для открытия прохода именно в этот мир, а эти параметры хранятся отдельно от документации по установке. И то и другое строго засекречено, доступ имеют только несколько учёных, непосредственно работающих с установкой.

Второй момент – для открытия окна без ограничивающей рамы на другой стороне нужна очень большая пиковая мощность. Фактически, в этот момент задействуются почти все ресурсы Единой Энергосистемы ВЭС, на несколько миллисекунд, а потом мощность снижается до поддерживающего значения. Но для пробоя этой мощности едва хватает. После установки портальных рам на обеих сторонах расход энергии снизился на несколько порядков.

Конечно, в США есть единая энергосистема, и электростанций у них больше, чем у нас. Но владеют всеми электростанциями у них частные компании, и нужно будет договориться со всеми. Такое перенапряжение грозит массовыми веерными отключениями потребителей, которых в Штатах много больше, чем у нас. Энергокомпании исками завалят.

Ещё один момент – все электрические подсети в США объединены между собой через несколько узловых подстанций. Если хотя бы одна или две из них выйдут из строя, открыть проход будет невозможно.

– Спасибо большое, Мстислав Всеволодович, – поблагодарил Первый секретарь, отключая связь. – Ну как, мне удалось вас хоть немного успокоить, Ваше Высочество?

– Немного… Меня, конечно, обрадовало, что открыть проход не так просто, – призналась Селестия. – Но принципиальная возможность существует, и это меня пугает.

Никита Сергеевич поднялся и жестом пригласил принцессу подойти к карте мира:

– Смотрите. Вот США. Вот этими флажками обозначены ключевые подстанции американской энергосистемы. Для нас, в случае войны, они станут приоритетными целями, поэтому наша разведка собирает всю необходимую информацию.

Я дам указание товарищу Серову сотрудничать с вашей разведкой – не сомневаюсь, что она у вас есть, и достаточно эффективная. Он будет держать ваших специалистов в курсе всего, что узнает об обороне Соединённых Штатов. Насколько мне известно, ваше могущество, и возможности вашей сестры вполне достаточны, чтобы при необходимости вывести из строя эти подстанции. Либо, если это вам не подходит, можете подготовить диверсионные меры, с этим мы тоже готовы посодействовать.

– Диверсионные меры?

– Да, попросту заминировать эти подстанции заранее и взорвать их, в случае угрозы, – пояснил Хрущёв. – Поскольку мы тоже находимся под постоянной угрозой американского ядерного удара и вторжения, мы можем объединить усилия и принять совместные оборонительные меры.

– Ох… – Селестия была явно «не в своей тарелке». – Спасибо, мне нужно будет это тщательно обдумать и посоветоваться с сестрой.

Первый секретарь проводил гостью, и дал указание председателю КГБ и начальнику ГРУ подготовить для союзников информационную подборку:

– Интересно дело повернулось… Твоя работа, Иван Александрович? – спросил Хрущёв.

– Скажем так, совместная с демикорнами. Их технологии – просто чудо какое-то. Нам бы десять лет назад такие возможности, – усмехнулся Серов.

Затем Никита Сергеевич ещё раз позвонил Келдышу в Академию наук, по защищённой связи, и на полном серьёзе предупредил:

– Мстислав Всеволодович, если ваши учёные пробьют проход в мир разумных птиц – тихо выходим и закрываем дырку бетонной пробкой. Запрет курятины экономика и народ СССР не выдержат.

Экспедиция

Королёв первым предложил совместно обследовать руины древних комплексов демикорнов.

– Если там сохранилась работающая операционная – надо посмотреть, нельзя ли её либо вывезти в более доступное место, либо отремонтировать часть помещений на месте, – предложил Главный конструктор. – Не факт, что нам удастся достаточно быстро повторить такое сложное оборудование даже с помощью его создателей. Такой госпиталь пригодился бы обеим нашим цивилизациям. Возможно, мы смогли бы построить его совместно?

– Я видел эту аппаратуру в работе. Возможности этой автоматической операционной далеко превосходят всё, что есть сейчас в лучших клиниках мира, а не только Советского Союза, – добавил Якобсон.

– Тогда тем более необходимо выяснить, что там осталось, и можно ли ещё спасти и использовать что-то из оборудования, – решил Королёв. – Может быть, в руинах найдётся и ещё что-то полезное.

Проект экспедиции получил полное одобрение, поддержку и финансирование правительств обоих государств. Принцесса Селестия, ознакомившись с идеей Твайлайт и Королёва, тут же одобрила её и выделила средства на питание и экипировку экспедиции, подобрала специалистов-учёных.

Советское правительство предоставило для экспедиции грузопассажирский полужёсткий дирижабль типа «Киров», поднимающий пятьдесят тонн полезной нагрузки. Через «окно» дирижабль не пролезал, его пришлось везти в разобранном виде. Нижнюю килевую ферму разобрали на две части, сняли гондолу, и уложили на три железнодорожные платформы. Четвёртую платформу заняла свёрнутая оболочка, пятую и шестую – разобранные каркасы носовой и кормовой оконечностей, мотогондолы и снятые стабилизаторы. Ещё одну платформу заняла сложенная оболочка надувного эллинга, вентиляторы, и четыре вагона – баллоны с гелий-водородной смесью.

Сборку дирижабля проводили рядом с грузовым терминалом вблизи Понивилльской ГЭС. Сначала на земле разложили оболочку эллинга и завезли внутрь все части дирижабля. Затем включили вентиляторы, надувной эллинг наполнился воздухом и обрёл расчётную форму. После этого приступили к сборке. Дирижабль собирали специалисты из долгопрудненского «Дирижаблестроя» под руководством заместителя главного конструктора Бориса Арнольдовича Гарфа. Местные строители и просто энтузиасты воздушных кораблей, разумеется, не могли пропустить такой момент. Посмотреть на творение человеческих технологий приехали принц Блублад, и местные авиаконструкторы – Лавендер Флиттер Эппл, Йонаголд Эппл, а с ними управляющая верфью Кэнди Эппл. (см. фанф «Первопроходец»). Из недавно организованного Сталлионградского НИИ авиастроения тоже приехала целая делегация.

Сборка «Кирова» заняла две недели. Потом дирижабль ещё неделю облётывали, проверяя, всё ли в порядке. В паре завершающих испытательных полётов участвовали принц Блублад и Лавендер с Йонаголд, очень заинтересовавшиеся устройством воздушного гиганта.

Ещё два дня грузили в него снаряжение экспедиции, не особо тяжёлое, но многочисленное. Наконец, из оболочки ангара в очередной раз сбросили давление, она раскрылась поверху, выпуская серебристую сигару наружу.

Проводить экспедицию прибыли сами диархи Эквестрии. Принцесса Селестия выступила с короткой напутственной речью:

– Ваша экспедиция может стать началом сотрудничества в области медицины и медицинских технологий, сотрудничества очень важного для обеих наших стран. Помните, что мы всегда готовы оказать вам всю необходимую поддержку. В добрый путь!

Принцесса Луна тоже высказала добрые пожелания учёным:

– Ваша экспедиция – один из первых и потому очень важных примеров сотрудничества трёх великих народов – людей, пони и демикорнов. От её успеха зависит очень многое. Я искренне желаю вам удачи!

Дирижабль медленно и плавно поднялся в воздух и поплыл на север, к Кристальным горам. Его сопровождала эскадрилья «Вондерболтов», прибывшая из Клаудсдэйла в качестве почётного эскорта. Руководство экспедицией было совместным. От Эквестрии её возглавили принцесса Твайлайт Спаркл и присоединившаяся несколько позже археолог Марбл Абакулус, известный специалист, прославившаяся своими находками на раскопках древнего комплекса демикорнов в Кристальной Империи. От демикорнов – доктор Алоэ и инженер Дэйзи, хорошо знакомая с технологиями проекта МОРФ. От СССР – Георгий Михайлович Гречко от ОКБ-1, уже имевший опыт подобных экспедиций, и Яков Савельевич Якобсон, как специалист по протезированию и медицинским технологиям.

(Г.М. Гречко в 1960 г участвовал в экспедиции к месту падения Тунгусского метеорита, организованной по инициативе С.П. Королёва)

---

Первой остановкой маршрута был городок Гринлиф. Невдалеке от него находились руины, которые Алоэ назвала «комплексом Древа». Экспедицию встретила единорожка болотного цвета, с мятно-зелёными глазами, представившаяся как Мосси Бранч, глава Зелёного Крыла Гвардии Селестии. Твайлайт попросила всех подождать, и отправилась на переговоры с Мосси одна. Вернулись они уже вместе. Мосси Бранч подозрительно оглядела людей и демикорнов:

– Что вы хотите там найти?

– Возможно, там остались действующие механизмы. Мы ищем автоматическую операционную, – ответила Алоэ.

– Можете пройти и осмотреть развалины, если хотите. Но там почти всё разрушено. Корни деревьев сильно разрослись.

Подземные коридоры встретили поисковую группу сплошным потоком стекающей со стен грязи. По коридорам извивались корни деревьев, пробившиеся в тоннели сверху.

После трёх часов блуждания по грязи, они вышли в относительно чистые коридоры. Вдоль них тянулись ржавые, деформированные, прохудившиеся во многих местах трубы. Где-то вдалеке размеренно капала вода.

Алоэ прочитала надпись на стене, сделанную угловатыми рунами, сверилась с планом комплекса:

– Нам сюда.

Они прошли ещё немного по коридору, стены которого понизу обросли мхом. Алоэ остановилась около полуоткрытой двери, осторожно пролезла в щель, остальные последовали за ней.

– Вот. Зал диагностики и оперативного лечения.

Здесь не было следов огня или повреждений от взрыва. Якобсон тут же узнал стол со слегка загнутыми вверх краями, и конструкцию над ним. Точно такую же аппаратуру он видел в НИИ спецтехнологий. Только там она выглядела как новая, и работала. Здесь же стекающая с разрушенного пробившимися сверху корнями потолка вода превратила точную технику в груду ржавого железа.

– Не повезло, – констатировала Дэйзи. – Проще снять чертежи с запасного комплекта и заново сделать, чем этот хлам восстанавливать.

Они разделились на две группы и ещё несколько часов обходили мёртвые залы и коридоры. Одну группу вела Алоэ, вторую – Дэйзи. Всё было разрушено корнями деревьев и местами залито грязью. Но им всё же удалось найти кое-что полезное. В одном из тёмных залов, прямо на полу, за полустёртой, но ещё угадывающейся красной чертой, одно на другом, лежали несколько тощих чёрных существ с игольчатыми гривами, похожими на иглы дикобраза. Обнаружившая их Алоэ тут же позвала Дэйзи:

– Мы тут нашли кое-что. Дэйзи, это по твоей части. Сомнаморфы. Несколько штук. Очень старые и не двигаются.

Вторая группа подошла через несколько минут. Дэйзи телекинезом подняла одну из чёрных фигур, не переходя красную черту, и положила на пол перед собой. Достала стилус, провела вдоль хребта сомнаморфа, и долго вглядывалась в развернувшиеся в воздухе столбцы рунического текста.

– Имеет смысл взять их с собой? – спросила Ирис.

– Не надо, – сказала инженер. – Они практически одноразовые. У этих заряд кончился, их уже не получится использовать.

И, кстати... знаете, кто был оператором сомноопыта у этих сомнаморфов? Оранж Дайс, та самая, о которой писала Эйранда и говорил Тенакс. Здесь записано её имя и номер – 22973. Здесь записи... При эвакуации комплекса, когда бой шёл в первом контуре безопасности, она спасала персонал. Сомнаморфы под её управлением помогли выбраться из рушащегося комплекса нескольким сотням пони. А сама Оранж осталась в своей камере. Причём, она даже не здесь, она управляла сомнаморфами из другого комплекса, удалённо.

– Почему она осталась в камере? – спросил Гречко.

– Она не могла сама выбраться из камеры сомноопыта, – пояснила Дэйзи.

– А откуда она управляла? Это можно как-то установить? – спросила Алоэ.

– Сейчас попробую... – Дэйзи снова провела стилусом по сомнаморфу, ища точку подключения.

В воздухе развернулся ещё один текстовый фрагмент – несколько строк данных.

– Ага... Тут сказано, что Оранж Дайс была в небольшом комплексе-сателлите в Дымных горах. Это к западу от Кантерлотской горы, – пояснила Дэйзи для людей.

– Вот тут, – Твайлайт телекинезом развернула в воздухе карту и показала горы почти на западном побережье Эквестрии. – Тут небольшой шахтёрский городок Коалпарадайз. Никогда там не была. Принцесса Селестия переслала письмо от Эйранды. Она сообщила, что артефакты ей установили именно здесь, но это случилось давно, и она не знает, работает ли ещё та аппаратура.

– Тогда летим туда, – предложил Гречко.

– Сначала давайте осмотрим всё здесь, – предложила Дэйзи. – Возможно, удастся найти хотя бы одного-двух ещё не активированных сомнаморфов или какое-нибудь уцелевшее оборудование. Сомнаморфы для нас имеют особую ценность, потому что вырастить новых уже не получится – невозможно получить необходимые компоненты и технологии.

Они несколько часов исследовали руины, и смогли найти двух уцелевших сомнаморфов, спящих в круглых стеклянных контейнерах. Их отнесли на дирижабль, после чего решено было отправиться на поиски комплекса в Дымных горах.

---

Найти вход в хорошо замаскированный комплекс оказалось непросто, даже зная его примерное расположение. Помогла дорога, по которой когда-то подвозили оборудование. Она оказалась частично разрушена, но, проследив с высоты её направление, стало понятно, где искать грузовые ворота. После почти часа возни с управляющей панелью входной двери, Дэйзи удалось подключить аварийный источник питания, открыть дверь и считать из памяти управляющего компьютера схему комплекса.

– Надо найти секцию «МОРФ», камеры там, – сказала демикорн.

Алоэ несколько минут изучала схему комплекса:

– Так... Мы здесь... значит... сюда.

Зал, в который они вошли, выглядел так, будто внутри взорвалось что-то мощное. Не ядерный боеприпас – после него тут всё испарилось бы, но температура была достаточно высокой, чтобы камень пола и стен расплавился и пошёл волнами. На полу валялась сорванная с петель круглая дверь, толщиной с люк подводной лодки. В дальнюю стену был вплавлен скелет, напоминающий ящера с крыльями, когда-то обтянутыми перепонкой.

– Твою ж мать, что ж тут такое @бнуло... – пробормотал Гречко. – Это чудовище, похоже, живьём в стену вплавили.

– Точно, – не оглядываясь, ответила Алоэ, пролезая в деформированный, когда-то круглый проём двери. – Идите за мной. Здесь где-то должен быть кабинет дежурного врача, а рядом с ним – операционная.

Замусоренные, слегка обросшие по низу мхом коридоры привели их в нужную часть подземелья. Комплекс был сравнительно небольшим, и по какой-то причине избежал разрушений.

– Секция «МОРФ», – Алоэ прочитала надпись над дверью.

Эта часть комплекса сохранилась немного лучше. Кабинет они нашли без труда. Здесь даже стояли столы, за которым когда-то сидели дежурный врач и медсестра. На столе лежал слой пыли от рассыпавшихся в прах бумаг.

Здесь тоже сохранилось несколько столов, кресла, шкафы с папками, уже рассыпавшимися в пыль, терминальная консоль компьютера. Рядом со столом валялось опрокинутое кресло, от которого остался лишь стальной каркас. Обивка то ли истлела, то ли была съедена насекомыми, разбегавшимися из-под ног. Твайлайт телекинезом подняла с пола обронённый при эвакуации идентификационный значок-карточку, повертела его и прочитала:

– Доктор Вайтхорн. Видимо, так звали врача, что тут работал.

Дэйзи сразу занялась консолью, она хотела выяснить местоположение центрального сервера проекта МОРФ, но это оказалось непростым делом.

Алоэ прошла в соседнее помещение и позвала:

– Идите сюда.

Все вошли следом за ней.

– Камеры сомноопыта, – прошептала Дэйзи.

В нишах стены стояли несколько капсул, похожих на веретено с отпиленными концами. Верхняя крышка была стеклянной. Одна из капсул лежала на полу, опрокинутая набок, её стекло было разбито, и изнутри высыпались кости пони.

– Кажется, спастись удалось не всем, – произнесла Алоэ.

Якобсон заглянул в одну из целых капсул, стерев со стекла многовековую пыль и подсвечивая фонарём.

– Здесь пусто.

Он перешёл к следующей, стёр пыль и посветил фонариком внутрь:

– Здесь тоже.

Дэйзи прикоснулась стилусом к контрольной панели на стене и прочитала развернувшийся в воздухе текст. Её голос заметно дрогнул, когда она произнесла:

– Это она. Её камера. Номер 22973, Оранж Дайс.

– Её... надо похоронить. Она заслужила покой, – сказал Георгий Михайлович. – Эту камеру можно поднять?

Дэйзи приподняла капсулу телекинезом:

– Я смогу унести её, только помогите поднять на спину.

Пока Якобсон проверял остальные камеры, Гречко и Твайлайт сложили внутрь высыпавшиеся кости. Камеру погрузили на спину Дэйзи.

– Идти сможешь? – спросила Алоэ.

– Угу, только придерживайте камеру, – кивнула инженер.

Находку вынесли из развалин и погрузили в дирижабль. По дороге на север, к руинам остальных комплексов, сделали крюк до Кантерлота, где и выгрузили печальный груз, сопроводив его пояснительным письмом для принцесс, с просьбой почтить память героической единорожки-оператора.

Автоматическая операционная в этом комплексе сохранилась намного лучше. Осмотрев оборудование, Дэйзи сказала, что его даже можно восстановить, или, как минимум, использовать на запчасти. Она связалась с терминалом, вызвала нескольких техников – демикорнов, и поставила им задачу демонтировать и вывезти из комплекса сохранившееся оборудование.

---

В течение месяца группа исследовала ещё несколько древних комплексов, расположенных в Северных горах. По всему было видно, что они были разрушены позже, и здесь не было корней деревьев, поэтому коммуникации и инфраструктура сохранились лучше. Повсюду виднелись следы жестокого боя. В залах и коридорах валялись части брони и шлемы, явно сделанные для единорогов. Из них выпадали кости и черепа. На стенах коридоров, испещрённых подпалинами от попаданий, ещё виднелся символ – половинка чёрной шестерни над горизонтальной линией, как солнце над горизонтом, и, под линией – гаечный ключ.

– Здесь демикорны нашего клана приняли бой против армии Сомбры, – сказала Дейзи, глядя невидящим взглядом в стену. – И те, и другие остались здесь. Бой был последним.

Исследователи прошли многие километры по разрушенным коридорам, периодически перебираясь через завалы и баррикады. В одном из коридоров на стене Дэйзи заметила царапины, похожие на руническую надпись. Их удалось «проявить» и считать при помощи стилуса. Демикорн прочитала руны и перевела надпись:

«Нас осталось четверо. Единороги Сомбры теснят нас к артефакторию. Фолиа Фонс пошла в хранилище боевых артефактов, она подорвёт его, когда враг ворвётся туда. Мы будем стоять до конца в девятом зале, но врагов слишком много. Акри Хастам, Ноктис Нубибус, Плувиа Отумнус. Помните о нас»

Коридор привёл их в очередной зал. В каменном полу виднелись три оплавленных воронки. Их дно было плоским, как будто расплавленный камень стёк в неё и застыл. Над воронками медленно вращались вытянутые алые прозрачные камни. Они висели в воздухе вертикально, острым концом вверх. Грани кристаллов вспыхивали внутренним светом и гасли. Ближние стены зала тоже были оплавлены, видно было, что камень стекал по ним на пол. На почерневшей дальней стене виднелись белые искажённые очертания единорогов.

– Что это? – изумлённо спросил Якобсон.

– Не знаю, – озадаченно ответила Дэйзи.

– Это... сердца... сердца демикорнов. Они... пожертвовали собой, когда их... окружили враги, – прерывающимся голоском ответила Твайлайт. – Селестия показывала мне свои воспоминания... в ночь, когда она изгнала Найтмер Мун. Они были там. Демикорны. Охраняли Селестию во время схватки. Она отправила сестру на Луну, чтобы та не попала под такой же взрыв.

– У нас нет таких способностей! – Дэйзи явно была удивлена.

– Они появились позже... когда вашим народом начала править богиня, Алая Луна. Она вдохнула свою магию в демикорнов, дав им частицу своей силы, – Твайлайт всю передёрнуло. – Эти камни ещё излучают остаточную магию распада. Идёмте отсюда, не стоит тут задерживаться.

– Они радиоактивны? – спросил Гречко.

– Я не знаю, о чём вы, – покачала головой фиолетовая аликорн, – но эта магия опасна, если стоять рядом долго.

Они обогнули воронки и вышли в коридор напротив.

– Невероятно, – пробормотал Георгий Михайлович. – Так вот откуда эти следы оплавления... Самоликвидатор... да ещё, похоже, ядерный...

– У них это называлось «Рубиновый режим». «Это две секунды силы Аликорна... Горящая вечность в вопле своего торжества», – ответила Твайлайт. – Я читала об этом в «Летописях Демикорнов».

По результатам экспедиции был составлен подробный отчёт, его копии получили все три стороны – советское руководство, диархи Эквестрии, и представители демикорнских Кланов. Принцесса Селестия своим указом распорядилась считать все подземные комплексы собственностью народа демикорнов и относиться к ним, как к военному захоронению. Раскопки были продолжены, так как в руинах могли оставаться опасные артефакты, но теперь работами в каждом из комплексов обязательно руководил кто-то из демикорнов Клана Шестерни или Щита. Дирижабль после завершения экспедиции передали Сталлионградскому НИИАС.

Ощущение полёта

Когда начались совместные тренировки, первоначальное снисходительное отношение космонавтов к своим новым необычным партнёрам улетучилось очень быстро.  После того, как Рэйнбоу Дэш и Соарин играючи выдержали 12-кратную перегрузку на центрифуге. Вращение на лопинге пегасы тоже переносили без проблем. В ответ они даже пригласили земных космонавтов в Клаудсдэйл, чтобы те могли «показать класс» коллегам из Эквестрии. Когда Алексея Леонова раскрутили на «диззитроне», причём не просто так, а надев парашют с принудительным раскрытием, люди были вынуждены признать, что «цветные лошадки» не уступают в физической подготовке лучшим из космонавтов.

Твайлайт тоже попробовала свои силы, но срезалась уже на трёх «g» на центрифуге – по физподготовке фиолетовая аликорн, утонувшая в книгах, явно уступала тренированным пегасам.

«Подъём» на высоту в барокамере пегасы выдерживали без проблем. До давления, соответствующего шести тысячам метров они «поднимались» без кислородных масок, с кислородом – тоже не уступали людям. В сурдокамере Рэйнбоу, как обычно принято у пегасов, большую часть времени, в перерывах между выполнением тестов, спокойно дрыхла, и плевать ей было на одиночество. Когда настала очередь «отсидки» для Соарина, у него тоже проблем не возникло.

С теоретической подготовкой было несколько хуже, но тут Твайлайт применила свою фирменную методику «обучения пегасов в полёте», пользуясь их привычкой внимательно подмечать всё, что происходит вокруг. Управление кораблём осваивали на тренажёре. На ручки управления пришлось поставить съёмные резиновые насадки, чтобы их удобнее было двигать копытцами пони.

Гром грянул, когда пегасов повезли на Ту-104 на имитацию невесомости. Перед полётом Марк Лазаревич Галлай проинструктировал их:

– Невесомость будет короткой, не более 30-40 секунд. По ощущению она будет похожа на свободное падение. Не бойтесь, на самом деле вы никуда не падаете.

Пегасы с умным видом покивали головами, показывая всем своим видом: «Мы всё поняли, нам всё нипочём». Однако, на первой же параболе Соарин панически вцепился зубами в кольцо, закрепленное в полу, и все 30 секунд невесомости провисел на нём, отчаянно вертя ногами и хвостом в воздухе. От кольца его отцепляли втроём – Леонов, Хрунов и Галлай. Радужные оболочки глаз у пегаса сжались в точки, он весь трясся, не в силах сказать ни слова.

Видя его реакцию, Леонов обернулся к сидящей в кресле Дэш. Пегаска сидела неподвижно, алые радужки её глаз тоже съёжились в точки. Алексей Архипович подбежал к своей подопечной, помахал рукой перед носом:

– Эй, Дэш, ты как?

Голубая лошадка с трудом разжала стиснутые зубы и прошептала:

– Я смогу... Я выдержу... Я – лучшая... Если я не смогу – не сможет никто... Я должна...

– Как она? – обеспокоенный Галлай подошёл к Леонову.

– Напугана. Но храбрится. Упрямая...

– Отменяем тренировку? – предложил Галлай.

– Нет! Не отменяйте! – тут же едва не крикнула Дэш. – Можно попробовать снова, но сначала несколько раз, пристегнувшись к креслам?

– А это идея, зря мы их сразу, непристёгнутыми, в невесомость отправили, – согласился Хрунов.

– Они же летуны! – догадался Леонов. – Для них свободное падение – сигнал опасности!

– …на уровне инстинктов, – подтвердил пришедший в себя Соарин. – Если пегас чувствует невесомость, значит, сейчас разобьётся... Перестроить инстинкты можно, но очень непросто...

– Я смогу, – упрямо повторила Дэш. – Только постепенно, сначала – в кресле, пристёгнутая. Пожалуйста... Я должна... Я – пегас...

– Соарин, ты как? – обеспокоенно спросил Хрунов.

– Давайте попробуем пристёгнутыми. Я постараюсь...

Соарина тоже пристегнули к креслу, и Ту-104 по команде Галлая ушёл на следующую параболу. Привыкание было долгим и трудным. Однако, к концу полёта Рэйнбоу попросила отстегнуть её и дать попробовать невесомость без кресла.

– Давай, ты над кольцом встанешь, мы тебя к кольцу привяжем, как вертолёт на испытаниях, чтобы ты могла приподняться буквально на пару сантиметров, – предложил Леонов. – А ты маши крыльями, как будто летишь, может, так легче будет?

– Давай попробуем, – согласилась Дэш.

Последнюю параболу она и Соарин провели уже в воздухе, на привязи, взмахивая крыльями над кольцами в полу.

– Ну как, страшно было? Привыкаешь понемногу? – в конце параболы Леонов присел на пол перед вставшей на все четыре ноги пегаской.

– Угу...

Её глаза, всё ещё сжатые в точки, постепенно приходили в норму.

– Я смогу... Спасибо, Алексей... Я выдержу...

Леонов отвязал её страховочную систему от кольца и мягко придержал покачнувшуюся пони:

– Спокойно, спокойно... У тебя получится, Дэш, у тебя всё получится...

Перед следующим полётом пегасам выбрили маленькие участки шкурки и наклеили датчики. Результаты, записанные на самописцы, не радовали. В момент невесомости пульс у крылатых лошадок учащался почти в два раза, давление подскакивало. Взятые после второй параболы анализы крови показали, что уровень адреналина тоже резко повышается.

Обнадёживали лишь признаки постепенного привыкания. После пятой-шестой параболы пульс учащался, но уже не так сильно. К пятнадцатой параболе пегасы лишь проявляли небольшие симптомы беспокойства. Всего за три часа Ту-104 выполнил 60 парабол, и во второй половине тренировки Дэш и Соарин уже более-менее привыкли к невесомости.

---

Протезы крыльев для Аякса проектировали вместе – Якобсон с Кобринским, Старгэзер и Дэйзи. Алоэ консультировала их по анатомии пегасов. Твайлайт через Лиру написала письмо-обращение к Хрущёву и принцессе Селестии, приложила фотографии инженера-изобретателя и список сделанных им разработок. Её письмо подписал и Королёв.

Сергей Павлович по рекомендации Чертока встретился с Ирис. Хотя Борис Евсеевич и предупредил, что демикорны выглядят необычно, Главный конструктор несколько самоуверенно решил, что после беседы с говорящими пони его уже ничем не удивишь. Но, когда в его кабинет вошла почти полноразмерная рогатая лошадь, с хвостом и крыльями дракона, и перепонками за ушами, похожими на крылья летучей мыши, да ещё и обвешанная браслетами, Сергей Павлович в первый момент тихо охренел и даже с заминкой ответил на её вежливое приветствие.

Ещё больше его озадачил… запах. Во время визита эквестрийской делегации он почувствовал, что пони пахнут, как нормальные, чисто вымытые лошади. Запах был едва заметный, его перебивали ароматы душистого мыла и шампуней, но он всё же чувствовался. Впрочем, лошадки тоже инстинктивно поводили носиками, чувствовалось, что запах людей им непривычен. Однако от демикорна пахло не лошадью. От гостьи слегка тянуло едва заметным запахом разогретого металла – не как от живого существа, такой запах, скорее, можно было ожидать от механизма.

Сказать, что Главный был удивлён, было бы слишком мягко. Но уже через пару минут он вполне освоился, почувствовав за необычной внешностью гостьи умного и образованного собеседника. Узнав, что она – инженер, Королёв повёл Ирис в цех, где собирали очередную АМС для полёта к Луне. Демикорн исследовала аппарат стилусом, и Сергей Павлович впервые в жизни увидел развернувшуюся прямо в воздухе голографическую схему:

– Это... это что, простите? Это ваш карандашик всё устройство аппарата сразу показывает? – Королёв в шоке разглядывал медленно вращающуюся в воздухе трёхмерную голографическую копию лунного зонда.

– Да, так работает стилус – показывает устройство изделия в виде объёмной картинки, может показать кинематические, гидравлические и электромагические схемы.

Она произнесла команду на инитиумнарском, и схема АМС приняла «разнесённый» вид со стрелочками, показывающими, куда устанавливается тот или иной агрегат. Ещё команда – и точно так же разделилось на составляющие узлы изображение гиродина, показывая, из чего он состоит.

Главный конструктор тут же созвал нескольких начальников отделов и проектантов. Они вытаращились на необычную гостью – менее всего специалисты ОКБ-1 ожидали увидеть в родном цеху существо, как будто сошедшее со страниц средневекового бестиария. Сергей Павлович начальственным окриком моментально вывел коллег из состояния оху... транса, а затем попросил Ирис ещё раз показать «объёмную картинку».

Увидев развернувшееся в воздухе изображение АМС, проектанты и конструктора офонарели ещё больше. Они ходили вокруг картинки, пытаясь её потрогать, из-за чего по изображению пробегали разноцветные искорки.

– Охренеть... – произнёс Глеб Юрьевич Максимов, разглядывая своё изделие в трёхмёрном изображении. – Это вы любой аппарат можете так... нарисовать?

– Любой. Если бы это был наш артефакт, тут рядом сразу высвечивалось бы описание и документация, – пояснила демикорн. – А с вашими изделиями доступны только трёхмерные картинки.

– Только? – изумился Феоктистов. – Да нам бы такую систему проектирования – мы бы горы свернули! Тут же каждую деталь можно отдельно покрутить, в объёме посмотреть, сразу же массу рассчитать до грамма, и проверить, как деталь с другими стыкуется! Множества конструкторских ошибок можно было бы избежать! А можно как-то сделать похожую систему на наших технологиях?

– Только на ваших – вряд ли, – извиняющимся тоном объяснила Ирис. – У ваших ЭВМ объём памяти и быстродействие слишком маленькие. Вот если ваши и наши технологии попробовать совместить…

– Так это, считай, то, что уже сделала наша фиолетовая коллега вместе с Сергеем Алексеичем Лебедевым и его разработчиками из ИТМиВТ! – тут же сообразил Тихонравов. – Помните, она одноплатную БЦВМ со светящимися кристаллами показывала?

– А можно на неё посмотреть? – спросила Ирис.

Её проводили в отдел систем управления, где, среди прочего, испытывали совместные разработки. Демикорн долго шарила стилусом по плате БЦВМ, внимательно разглядывая раскрывающиеся схемы:

– Не скажу, что я тут всё поняла, я, всё-таки, криотехник… Строберри разобралась бы лучше, она артефактор. Но, думаю, я знаю, кто из моих коллег сможет вам помочь. Поговорю со Строберри, Дэйзи, Анемоном, Кранберри и Мундансер, они в информационных технологиях разбираются.

Разработка даже примитивной трёхмерной системы автоматизированного проектирования (САПР) заняла более 5 лет. ЭВМ для неё, и для решения других подобных ресурсоёмких задач разрабатывали параллельно, совместно в ИТМиВТ и НИИ специальных технологий. Её повсеместное внедрение, от предприятий Министерства общего машиностроения, до автозаводов, сэкономило стране миллиарды рублей.

---

Операцию по вживлению протеза Аяксу делали под общим наркозом почти 10 часов в автоматической операционной НИИ спецтехнологий. На операцию пригласили главного хирурга Министерства обороны Александра Александровича Вишневского. Хирург был потрясён, увидев, как несколько манипуляторов делают сложнейшую операцию в полностью автоматизированном режиме.

Дождавшись окончания операции, Вишневский с восторгом осмотрел операционную:

– Это невероятно! Эти технологии превосходят все мировые достижения на сегодняшний день! Если бы такой техникой оборудовать хотя бы один – два госпиталя, сколько пациентов можно было бы спасти!

– Вот, товарищи Ирис и Алоэ не возражают против передачи технологий и образцов оборудования, для изучения и воспроизведения, – Кобринский кивнул на демикорнов, неслышно вошедших в помещение и тоже наблюдавших через стекло за ходом операции.

Вишневский обернулся и, в первый момент, даже отшатнулся:

– Ох!... Здравствуйте... Никак не привыкну... Впервые встречаю лично представителей другой цивилизации...

– Принцесса Спаркл предложила проект совместного медицинского центра, где можно было бы установить наши автоматические операционные, и использовать эквестрийские биомагические практики для ускоренной послеоперационной реабилитации пациентов, как пони, так и людей, – пояснила Алоэ. – Если мы соединим вместе технологические и фармацевтические достижения трёх наших народов, результат может быть впечатляющим. Насколько я знаю, принцессы Селестия и Луна тоже поддерживают эту идею.

– Со своей стороны, я постараюсь заинтересовать этим проектом наше министерство здравоохранения, а, возможно, и Президиум ЦК, – пообещал Вишневский.

Ухаживать за пациентом после операции Твайлайт попросила медсестру Редхарт из больницы Понивилля. После недели в палате интенсивной терапии, когда стало ясно, что внутренняя часть протеза приживается успешно, Аякса перевезли в Понивилль и там поручили заботам его друзей Вермина и Хоуп. Там он провёл месяц, после чего вернулся на работу.

В это время в НИИ спецтехнологий уже начали вовсю изготавливать протезы новых конструкций – и для людей, и для пони. Делали не только внешние протезы конечностей, но и протезирование суставов. Имплантацию проводили в автоматических операционных демикорнов, под наблюдением хирургов – людей или пони, в зависимости от пациента. После операции или первичной подгонки протеза пациентам приходилось обычно неоднократно посещать госпиталь при НИИ, где проводили окончательную подгонку протезов и наблюдали за приживлением имплантов. Получалась удивительная ситуация, когда в одном коридоре, в ожидании процедур, сидели рядом люди и пони.

В одно из таких посещений рядом с Аяксом грузно присел совсем ещё не старый майор с Золотой Звездой Героя Советского Союза. Пегас уже научился узнавать некоторые принятые у людей знаки отличия и награды, совершенно непривычные для Эквестрии. Видно было, что поездка далась соседу нелегко – майор устало вытянул ноги, поставив рядом со стулом свою трость.

– Принести вам кофе? – спросил Аякс. – Тут в автомате очень хороший кофе.

Майор слегка удивлённо взглянул на него, затем кивнул:

– Если не трудно.

Аякс добежал до автомата, принёс два стаканчика с кофе – себе и майору – на картонном подносе, поставил поднос на свой стул.

– Спасибо, – майор взял один стаканчик.

Аякс взял другой, уселся рядом.

– Ух ты, как это у тебя стакан к копыту прилипает? – удивился человек.

– Это называется копытокинез, – пояснил Аякс. – Не так точно, как человеческие руки, но тоже удобно.

– Ловко придумано... – неожиданно по-доброму улыбнулся майор. – А мне вот, протезы ног новые сделали, подгонять пришёл. Хорошие протезы, удобные, лёгкие, намного лучше старых, – он приподнял штанину, Аякс увидел под ней розовато-жёлтый пластик протеза.

– У вас обеих ног нет? – удивился пегас.

– Да... Война, знаешь ли, дело такое... Не дай бог вам пережить то, что пришлось пережить нам. Спасибо вашим врачам, удивительные они всё-таки создания. Гляжу на неё – вроде лошадка, только с рогом, а доброты и участия в ней побольше, чем у многих людей.

Над дверью процедурной мигнула лампочка, очередной пациент вошёл в комнату. Следующей была очередь Аякса.

– Я вас пропущу, – сказал пегас. – Сейчас как раз моя очередь подойдёт, идите вперёд меня.

– Э... – майор замялся. – Неудобно как-то, ты давно ждёшь?

– Ничего, подожду. У меня хотя бы ноги целы, ходить сам могу. Мне имплант для крыльев поставили, – улыбнулся Аякс.

– Ну, спасибо... А что у тебя с крыльями, при посадке сломал?

– Оторвало, ещё в детстве. Неудачный научный опыт.

– Ох ты ж, сорванец... – майор, улыбаясь, покачал головой. – Научный опыт... Тебя как звать-то, лошадушко?

– Аякс Слайм, – пегас смущённо протянул копытце.

Человек, тоже смутившись от непривычной ситуации, слегка хлопнул его по подкове раскрытой ладонью:

– Ну, будем знакомы. Майор Маресьев, Алексей Петрович.

---

Только через полгода, когда рентген показал, что имплант окончательно прижился, к нему впервые присоединили спроектированные и изготовленные в НИИ спецтехнологий крылья. Для простоты крылья сделали не из искусственных перьев, как у Тенакса, а перепончатые. Технология искусственных перьев была слишком сложной, поэтому демикорны решили не рисковать.

– С перепончатыми крыльями даже проще, они не намокают, – объяснила Аяксу Дэйзи. – Тебе же на них летать, а не только перед кобылками красоваться. Давай, попробуй их раскрыть. Просто представь, что раскрываешь крылья, и они должны сами среагировать.

Аякс, сильно волнуясь, попытался представить, как крылья распахиваются у него за спиной. Артефакт повиновался не сразу. Лишь с четвёртой попытки титановый каркас пришёл в движение, натянув упругие перепонки.

– Вот и молодец, – похвалила Дэйзи. – Теперь попробуем поймать воздушный поток в аэротрубе.

Обучение полёту заняло несколько месяцев. Днём инженер трудился на основной работе, за кульманом, а вечером, после работы, его встречали Вермин и Хоуп, специально ради него выхлопотавшие разрешение на переезд в Подлипки, кормили его, и отправлялись на тренировку. Вермин, будучи пегасом, обучал Аякса полётным премудростям, а Хоуп обеспечивала еду, чай, вкусняшки и моральную поддержку. Некоторые приёмы для перепончатых крыльев отличались от привычных пегасам, поэтому иногда приходилось прибегать к помощи Дэйзи или ещё кого-то из демикорнов.

 Сначала Аякс учился удерживаться в воздушном потоке в аэротрубе НИИ спецтехнологий, для чего пришлось взять отпуск, чтобы не мотаться ежедневно из Подлипок в Каширу. Потом пробовал планировать по прямой – забирался сначала на крышу сарая и спрыгивал вниз. Почувствовав, что крылья его держат, инженер рискнул забраться повыше – на крышу двухэтажного дома. В какой-то мере с протезом летать было даже проще – он не зависел от силы мышц, и тренировки заключались в наработке умений пилотирования.

В какой-то момент он почувствовал, что может управлять крыльями по своему желанию. С этой минуты у него стало получаться всё лучше и лучше. Вермин, видя прогресс в обучении друга, удвоил усилия, и вскоре два красных белогривых пегаса уже прыгали, распахивая крылья, с крыши пятиэтажки.

Очень помогала поддержка друзей и коллег по работе. Каждый день Аякса провожал на тренировку кто-нибудь из инженеров его отдела. Когда он в очередной раз планировал с крыши пятиэтажного дома, пегас заметил внизу знакомую всему ОКБ плотную фигуру в чёрном пальто и шляпе, стоящую возле машины.

– Молодец, я смотрю, у тебя уже неплохо получается, – похвалил инженера Сергей Павлович. – Летать будешь, только не сдавайся!

Маховый полёт и взлёт с ровного места Аяксу долго не давался. Длинные крылья беспомощно хлопали по земле, поднимая пыль, а стартовать в прыжке, как это делали демикорны, у пегаса не получалось – не хватало силы мышц задних ног. Заехавший посмотреть на его тренировку Лев Борисович Вильницкий в шутку предложил:

– Может, твердотопливный ускоритель сзади привяжем?

– Меня тогда по кусочкам собирать придётся, – отшутился Аякс.

Взлёт получился только с разбега, против ветра. Поймав воздушный поток, красный пегас с чёрными перепончатыми крыльями взмыл вверх под восторженные крики Хоуп. Рядом махал крыльями улыбающийся Вермин.

– Получилось! – крикнул Аякс. – Я лечу!

Рабочие моменты сотрудничества

Цокают по асфальту маленькие копытца. Из заводской проходной выходит на улицу подмосковного городка Подлипки молодая пони. Она небольшая, беленькая, свои каштановые от природы гривку и хвост она покрасила краской медно-красного оттенка. Сегодня холодно, но не слишком, зимняя шёрстка достаточно густая, поэтому пони надела только коричневую шапочку, такого же цвета носочки, и накопытники с резиновой подмёткой. Носочки ей связала и прислала мама, из самого Понивилля.

В зубах пони несёт тортик. Очень удобно, когда магазин от профсоюза работает прямо на территории, за проходной завода. Можно в обеденный перерыв забежать и что-нибудь купить.

Она идёт по занесённым снегом улицам, под тёмным ночным небом, с которого падают, медленно кружась, крупные снежинки. Кончился последний перед праздниками рабочий день, впереди Новый Год – так у людей называется праздник, который пони зовут Днём Согревающего Очага. Так забавно – совершенно разные миры, а столько всего похожего, и такие одинаковые праздники.

Автор картинки тов. MadHotaru, взято отсюда

Пони идёт мимо занесённых снегом машин, в свою уютную квартирку, где уже стоит наряженная к празднику ёлочка. Но она не будет встречать праздник одна. Её пригласил знакомый инженер, из конструкторского бюро – Аякс Слайм. К нему на праздник приехали его друзья – единорожка Хоуп и пегас Вермин, и праздновать они будут хоть и далеко от дома, но вчетвером.

Маленькую пони зовут Кволити, и она оказалась здесь благодаря той самой Хоуп и Аяксу. В школе она никак не могла получить свою кьютимарку. Обычная история – в каждом классе находятся один-два жеребёнка, талант которых проявляется чуть позже. Иногда их бывает даже больше, чем один-два, и это уже повод для опасений. Меткоискатели столько раз ставили на уши весь Понивилль, что многие вздохнули с облегчением, когда они, наконец, получили свои метки. Как оказалось – вздохнули рано.

А вот Кволити, хоть и была немного старше отвязной троицы, но со своей кьютимаркой подзадержалась. Глупая вышла ситуация – самые большие «специалисты» уже обзавелись кьютимарками, а более старшая пони всё ещё ходила «с пустым боком». Да ещё ей немного мешала врождённая методичность и аккуратность, переходящая в лёгкий перфекционизм, из-за которого одноклассники считали её занудой. Школу она закончила, но из-за отсутствия кьютимарки никак не могла определиться, что же ей делать дальше?

Помог случай. Летом в Понивилле открыли удивительный магазин, в котором начали продавать товары из другого мира. Да, вот такое чудо, вполне нормальное для Понивилля. Пони привыкли быстро, они заходили в магазин, в первый день только смотрели и дивились, а потом оценили необычные товары и начали покупать.

Кволити очень повезло – магазин оказался через дорогу от её дома, и мама предложила ей устроиться туда продавщицей. Пони отправилась в магазин – и её приняли. Видимо, им очень нужна была продавщица. Разобраться во всех этих человеческих радиоприёмниках, радиолах, и даже телевизорах оказалось не так сложно, как она боялась поначалу. Ведь каждый из них был приспособлен для продажи в Эквестрии, в каждом была инструкция на двух языках, и даже схема. Со схемами ей помог разобраться часовщик Доктор Хувз, он живёт на соседней улице. Его многие считают чудаком, и чуть ли не инопланетянином. Но на самом деле он очень добрый и хороший.

Оказалось, что все телевизоры, приёмники и прочие товары, что присылают на продажу люди, чуть-чуть разные. Какие-то получше, какие-то похуже. Высоченный человек, что привозит товар, объяснил ей, что делают их на разных заводах. Кволити стало интересно, и она стала изучать товары, выписывать марки, разбираться, чем та или другая модель лучше или хуже остальных. Упёртая пони даже сравнительные таблицы составляла – свободного времени у неё за прилавком хватало.

Эти таблицы и помогли ей – по ним она стала моментально подбирать, какая модель лучше подойдёт тому или иному покупателю. Каких стоит заказывать побольше, а от каких и вовсе отказаться. И, когда в магазин зашла лимонного цвета единорожка, представившаяся как Хоуп, маленькая продавщица моментально подобрала ей несколько вариантов радиоприёмников, и посоветовала самый лучший из ассортимента, хоть и недешёвый – «Спидолу». (https://ru.wikipedia.org/wiki/Спидола_(приёмник) ). Да ещё развернула свои таблицы, и аргументированно объяснила, почему именно этот приёмник лучше подойдёт покупательнице. (http://www.rw6ase.narod.ru/00/rp_p2/spidola.html)

Хоуп осталась очень довольна – приёмник оказался не только качественный, но и очень удобный. Его можно было носить, как сумочку, а настраивался он двумя колёсиками, которые удобно крутить даже копытцами. Так и ушла покупательница с новеньким приёмником. А на следующий день пришла снова – но не возвращать приёмник, а познакомить с умной продавщицей своего друга – инженера, белогривого красного пегаса по имени Аякс.

Он поговорил с Кволити, похвалил её, за то, что хорошо разбирается в сложной и непривычной для пони человеческой технике. А через неделю зашёл снова и предложил:

– Кволити, а ты не хотела бы поехать со мной в мир людей? Я там договорился со своим начальством, они хотят с тобой познакомиться, может быть, даже взять тебя на работу.

Маленькой пони было страшно, но она посоветовалась с мамой, и мама сказала:

– Съезди, посмотри. Вдруг именно там найдётся твоё призвание?

И оно нашлось.

Мир людей оказался удивительным. Кволити рассматривала из окна поезда высоченные дома, по пять и даже по девять этажей, необычайные повозки, бегающие по дорогам сами по себе, без запряженных в них пони – Аякс сказал, что они называются «автомобили». Высоко в небе, вместо привычных пегасов, тоже летали машины – самолёты и вертолёты. Увидев в первый раз вертолёт, Кволити сразу вспомнила «летающий велосипед» Пинки Пай. И везде были люди, множество людей. Она даже испугалась, увидев, как их много. Но люди, увидев её, приветливо улыбались, а некоторые даже здоровались и предлагали помощь. Аякс уже освоился здесь, от помощи он вежливо отказывался и уверенно вёл беленькую пони по улицам небольшого городка.

Они пришли на проходную большого завода. Кволити выписали пропуск, и Аякс провёл её через шумный цех, где за большущими железными станками работали сотни людей. Рабочие смотрели на пони уже без удивления – успели привыкнуть к таким необычным коллегам.

Пройдя через цех, поднялись по лестнице на второй этаж. Здесь гостей встретил какой-то человек, которого Аякс называл «Пётр Иванович», и проводил по длинному коридору на тихий уютный участок, где несколько десятков женщин паяли электронные платы. Пётр Иванович выложил перед Кволити с десяток плат, показал, как их надо проверять на стенде, и предложил попробовать самой. Она просмотрела все платы и разложила на две неравные кучки – побольше и поменьше. Потом начала проверять на стенде. Все платы из большой кучки оказались годными. Все три штуки из малой были с тем или иным браком.

Человек, наблюдавший за ней, озадаченно почесал затылок и спросил:

– А как вы это определили? Ну, как рассортировали платы ещё до проверки?

– Так они пропаяны плохо, – ответила беленькая пони. – Смотрите, вот тут всё криво напаяно. Вот на этой вывод болтается. На этой сразу несколько мест непропаяны. Это не сразу заметно, но я знаю, на что смотреть. Хотя всё равно, конечно, проверять надо на стенде.

В этот момент её бедро осветилось, и на нём появился знак – пятиугольник с чёрточками – горизонтальной поперёк из угла в угол, и двумя наклонными, из середины горизонтальной в нижние углы пятиугольника.

– Вау! – Аякс даже рот открыл. – Кволити, смотри, у тебя кьютимарка появилась!

– Что-о? – маленькая пони повернула голову и радостно заулыбалась. – Ой... А что она означает?

Пётр Иванович посмотрел на рисунок у неё на бедре и улыбнулся:

– Етить твою мать, Аякс, так это ж знак качества, что в газетах писали! Ну, принять предлагают такой значок, типа, для маркировки качественной продукции. Погоди-ка... Ты же что-то мне про эти нажопные картинки рассказывал?

– Они определяют наши таланты, – повторил Аякс.

– Это что ж получается... её талант – определять качество?

Так маленькую белую пони приняли на должность контролёра ОТК. А через полгода назначили мастером ОТК, за то, что с её участка ни одной бракованной платы на сборку не попало. Хотя она принимает работу очень строго, её все любят, потому что с таким дотошным контролем качества участок ещё ни разу без премий не оставался.

Живёт Кволити в маленькой однокомнатной квартирке, в обычном пятиэтажном доме, где живут люди. Квартиру ей выделили от работы. Люди строят очень много жилья, и квартиры дают бесплатно, но не в собственность, а как бы в постоянную аренду. Лифтов в доме нет, подниматься и спускаться приходится по довольно крутым для пони лестницам. Подниматься ещё не очень трудно, а вот спускается Кволити обычно бочком, глядя назад, и нащупывая задней ногой ступеньки. «Прямым ходом» по таким лестницам пони ходить опасно – круп оказывается выше головы, можно и кувырком полететь. Обычно пони здесь селят в высоких домах с лифтами, но Кволити не стала ждать, пока появится свободная квартира в девятиэтажном доме, и согласилась на квартиру в пятиэтажке. Зато в квартире есть газовая плита, ванна, тёплый туалет, горячая и холодная вода.

Лето 1962 года по исчислению людей в этой местности, вокруг Москвы, было дождливое, хотя в южных частях страны, говорят, была сильная засуха. Управлять погодой люди ещё не умеют, а командированных из Эквестрии пегасов не хватает. Когда лил дождь, беленькой пони было грустно. Но потом дождь кончался и выглядывало солнце. Тогда Кволити открывала окно, садилась у подоконника и любовалась радугой, светящейся на фоне тёмных дождевых туч.

Автор картинки тов. Ulyanovetz, взято отсюда

Но сейчас дожди кончились, землю укрыл белый пушистый снежок, и скоро-скоро придёт долгожданный праздник. Кволити поднялась по лестнице, вошла в свою уютную, тёплую квартирку, согрела чайник, включила телевизор и устроилась на диванчике, отдохнуть после трудового дня.

---

Твайлайт сидела у телескопа, фотографируя звёздное небо. Свой старый маленький телескоп она подарила понивилльской средней школе, для демонстрации на уроках астрономии. Потому что ей самой от Академии наук СССР подарили новый, на день рождения. Под него даже пришлось пристроить к замку ещё одну башню – обсерваторию.

Рядом с этим зеркально-линзовым чудовищем системы Максутова-Кассегрена, фиолетовая аликорн казалась плюшевой детской игрушкой. Оснащённый фотоаппаратом, электроприводами и программным управлением от настоящей ЭВМ, точнее, БЦВМ, подобной тем, что устанавливались на спутники и космические корабли, он мог автоматически делать серии снимков неба.

Пришлось Спайку осваивать непростые приёмы проявки фотоплёнок и печати фотографий – с его лапками это было проще, чем с копытцами. Да у Твай и не было времени на возню с реактивами, особенно, когда она по уши углубилась в руководство космической программой. Но, приезжая по делам в Понивилль, она старалась выкроить хоть немного времени для астрономических наблюдений.

Сделав серию новых снимков, Твайлайт спустилась в фотолабораторию, чтобы взглянуть на предыдущую серию, которую её чешуйчатый помощник уже проявил. Зарядив высохшую плёнку в проектор, младшая принцесса начала прокручивать кадр за кадром и едва не взвизгнула от радости.

– Спа-айк!

– Чего? – дракончик с мрачным видом высунулся из фотолаборатории.

– Смотри, астероид! Мы нашли астероид! – Твай возбуждённо тыкала копытцем в сторону экрана, на котором, от кадра к кадру, перемещалась по звёздному небу маленькая точка.

– Это вот это пятнышко? – Спайк подошёл к экрану, и несколько секунд подряд сосредоточенно втыкал в него. – И чего?

– Я ещё ни разу не находила астероид, Спайк! Это же так интересно! Надо написать принцессе Луне! И ещё – в Академию наук СССР, может, они что-то подскажут?

Принцесса Луна поздравила Твайлайт с открытием, а от президента Академии наук Келдыша, пришла бандероль с методикой расчёта орбит астероидов и рекомендацией удостовериться, что астероид не угрожает Экви. Фиолетовая аликорн немедленно засела за расчёты. Тут как раз пригодилась ЭВМ телескопа – Твайлайт после нескольких итераций расчёта сообразила, что написать программу и считать в ней будет быстрее и точнее.

Программировать телескоп она уже научилась. Посидев несколько часов, она написала расчётную программу, загрузила в неё данные, заправила в АЦПУ новый рулон бумаги и отправилась пить чай. Через полчаса фиолетовая аликорн вернулась и начала изучать распечатку. Результат ей не понравился. Выходило, что астероид через несколько лет пролетит совсем близко к Экви.

Полученные результаты и фотоснимки Твайлайт отослала в Академию наук СССР, попросив проверить её расчёты. Младшая принцесса вполне допускала, что она, считая орбиту астероида в первый раз в жизни, могла и ошибиться.

---

Пока Твайлайт занималась расчётами, принцесса Селестия лично курировала другую уникальную научную программу. Её очень беспокоило, что новые союзники Эквестрии вынуждены, в силу своей природы, убивать животных ради пропитания. Принцесса прекрасно понимала, что изменить природу людей ей не удастся, и такая попытка лишь вызовет у союзников неприятие и отторжение. Вместо этого она собиралась попытаться решить проблему путём науки.

Селестия написала письмо послу Лире Харстстрингс, попросив её разузнать побольше о человеческих учёных, занимающихся проблемами создания искусственной пищи и селекции растений. Вскоре Лира прислала ответ. В письме упоминались несколько учёных, занимавшихся этими вопросами.

Затем принцесса побывала в Гринлифе, в штаб-квартире Зелёного Крыла своей Старой Гвардии, побеседовала с главой Зелёного Крыла Мосси Бранч, а также встретилась с королём оленей-витрангов Аспеном. Его небольшое королевство Thicket, являлось анклавом внутри Эквестрии, располагавшимся в лесах White Tail Woods на западе страны. Витранги славились своими способностями изменять природу, они были кем-то вроде друидов, управлявших ростом растений. Уговорить короля оленей оказалось непросто, но Селестия умела быть убедительной. Вернувшись в Кантерлот, принцесса Солнца отправила несколько писем дипломатической почтой, поручив Лире Хартстрингс разослать их по адресатам в СССР.

Они встретились на перроне Ленинградского вокзала, у дверей единственного пассажирского вагона поезда, отправлявшегося в Эквестрию. Два академика никогда особенно не дружили, однако часто встречались ранее.

– Александр Николаевич? Здравствуйте... Какими судьбами?

– Гм... Здравствуйте, Трофим Денисович. Да вот, приглашение получил... от этих, гм... лошадок... Подписано самой принцессой Селестией. Говорят, это большая честь, они к себе всех подряд не впускают. А вы?

– Да меня тоже вот пригласили. И тоже принцесса. А зачем именно – не сообщили.

– Ну что ж, приедем – узнаем. Мне сказали, что поездка займёт совсем немного времени.

На перроне трансмирового терминала, уже на эквестрийской стороне, их встретила серая единорожка со строгой причёской:

– Товарищ Несмеянов? Товарищ Лысенко? Меня зовут Рэйвен, я – секретарь Её Высочества принцессы Селестии. Прошу следовать за мной.

Вслед за единорожкой оба академика сели в кажущийся игрушечным вагончик местного поезда. Тем не менее, раскрашенный паровозик шустренько дотащил составчик из пяти вагонов до Центрального вокзала Кантерлота.

Аудиенция в королевском дворце была краткой:

– Здравствуйте, товарищи, – принцесса Селестия за 1111 лет своего правления научилась без труда находить общий язык даже с грифонами, а уж люди, особенно учёные, в её глазах выглядели куда более разумными. – Я пригласила вас, чтобы объединить ваши и наши знания для решения благородных задач избавления человечества от голода, а домашних животных – от смерти. Мой венценосный брат Аспен, король оленей-витрангов, согласился помочь нам. Прошу вас ценить его добрую волю, витранги с большой неохотой идут на контакт с посторонними, даже с пони. Вам предстоит поездка в городок Гринлиф, там вас встретит глава Зелёного Крыла Мосси Бранч.

Глава Зелёного Крыла оказалась единорожкой болотного цвета, с мятно-зелёными глазами. Она была не особенно приветлива, но оба академика тут же забыли обо всём, когда их провели в оранжереи, где витранги, совместно с учёными магами Гринлифа, выращивали удивительные растения. Земные учёные моментально увлеклись беседой, чувствуя, что их новые необычные коллеги по части науки ни в чём не уступают людям, а во многих вопросах – и вовсе превосходят.

В беседе они моментально нашли общие интересы и «точки соприкосновения». Александр Николаевич Несмеянов с детства был вегетарианцем и упорно работал над созданием разных видов искусственной пищи. Пока что она ещё не получалась равноценной натуральной, например, искусственная чёрная икра весьма отдалённо напоминала настоящую. Здесь же витранги вели работу над вполне натуральными растениями и грибами, стараясь придать им новые необычные свойства.

Трофим Денисович Лысенко, тоже работал с растениями, пытаясь их совершенствовать. Получалось у него, впрочем, не слишком хорошо, но академик был упорен и настойчив. Методы витрангов были совершенно непохожи на те, что использовали люди, и очень его заинтересовали, а хозяева оранжереи, видя искренний интерес земных учёных, начали понемногу раскрывать им свои тайные достижения.

Поздно вечером оба академика расположились на отдых в крошечной заштатной гостинице Гринлифа, и ещё более часа обменивались впечатлениями от небывалых технологий, очевидцами которых они оказались:

– Незабываемый опыт, Трофим Денисович! – Несмеянов был в состоянии, близком к восторгу. – Что эти олени с грибами делают – если бы не увидел своими глазами – никогда бы не поверил!

– Да и с растениями тоже, Александр Николаич! Когда этот куст из земли полез, я думал, что умом тронулся, или галлюцинации у меня, – усмехнулся Лысенко. – А с какой скоростью у них всё растёт? Этот олень своим амулетом над грядкой машет, и пшеница прямо на глазах из земли пробивается! Скажи кому – не поверят!

– Я вот тоже об этом думаю, Трофим Денисович, – обеспокоенно кивнул Несмеянов. – Получается, придётся нам эту работу до конца доводить без всяких предварительных публикаций и даже упоминаний. Надо будет предъявить коллегам и руководству страны результат, иначе никто ведь и не поверит.

Бездна, полная звёзд

Твайлайт всё же удалось уговорить Королёва сделать баки боковых блоков первой ступени и удлинённого центрального блока второй ступени гражданского носителя из левиума. Его количество рассчитали так, чтобы после торможения двигателем и решётчатыми аэродинамическими тормозами в верхних слоях атмосферы, блоки ступеней на дозвуковой скорости снижались, тормозя парашютами, и повисали примерно в километре над поверхностью земли. Здесь их брал на буксир дирижабль и тащил обратно на Байконур. Баки из левиума стоили астрономически дорого, однако 10 выведенных на орбиту с помощью многоразовой ступени спутников-фоторазведчиков обошлись заметно дешевле, чем при выводе одноразовыми ракетами. После многократной отработки ступени на беспилотных кораблях, Королёв дал добро на её использование в пилотируемом пуске. Экономисты Главкосмоса долго и усердно чесали репу. Самые недоверчивые пересчитывали результат, выданный ЭВМ, на «железных Феликсах» и логарифмических линейках.

В космическом корабле обычные аккумуляторы заменили на кристальные, добившись более чем двукратного увеличения запаса электроэнергии в том же объёме. Перепроектировать корабль, как и объяснял Королёв, не стали, вместо этого увеличили его автономность.

Основная задержка возникла из-за скафандров. В изготовлении скафандров для пони в ОКБ-918 в качестве одного из консультантов пригласили Рэрити. Как оказалось, единорожка-модельер пригодилась не только как консультант, она ещё и очень помогла с изготовлением скафандров. Вот только первые же эскизы, показанные главным конструктором ОКБ-918 Семёном Алексеевым Сергею Павловичу Королёву, были им безжалостно забракованы:

– Нет, Семён Михалыч, так не годится, – заявил Главный конструктор. – Никаких мягких скафандров быть не должно. Мягкий скафандр в безвоздушном пространстве раздуется, и получится у вас «Сферический понь в вакууме». Делайте сразу жёсткие пластиковые кирасы.

Отдельной проблемой оказался... понячий хвост. Рэйнбоу наотрез отказалась его остричь, тем более, что сама по себе стрижка проблему не решала – хвост, пусть и не такой длинный, всё равно оставался. После бурного обсуждения, сопровождавшегося экспериментами по отгибанию хвостов в разные стороны, решение было найдено – хвост привязали к левой задней ноге, и в таком виде пегаска упаковывалась в скафандр. Крылья в скафандре приходилось держать сложенными и плотно прижатыми к бокам.

Вторую версию скафандров для людей и пони сделали уже жёсткой, в виде пластиковой кирасы. Они были одобрены Королёвым, и с этого момента подготовка вступила в завершающую стадию. Полёт решили отодвинуть на более тёплое время. Наконец, подготовка была закончена, космонавты прилетели на Байконур. Ракету-носитель вывезли из МИКа, установили на стартовый стол и заправили.

– Ключ на старт! – командовал полковник Анатолий Семёнович Кириллов

– Есть ключ на старт! – ответил «стреляющий офицер» Борис Семёнович Чекунов, поворачивая стартовый ключ в замке пускового пульта.

– Зажигание! Отсчёт!

– Десять!

– Девять!

Слова предстартового отсчёта падали в тишине бункера. Под стоящей на стартовом столе ракетой мелькнула первая вспышка. Ещё секунда – и ревущее пламя обрушилось в рукотворный каньон газоотводного канала, мгновенно испаряя тонны охлаждающей воды, срывая с ракеты туманную пелену испарений жидкого кислорода.

– …Два!

– Один! Предварительная!

– Промежуточная!

– Главная, подъём!

Ракета чуть качнулась, приподнимаясь над стартовым столом. Тяжёлый разъём внешних коммуникаций отсоединился, как только она приподнялась на 30 сантиметров.

– Есть контакт подъёма! Ракета ушла! Пульт в исходном! – доложил Чекунов.

Твайлайт нервно переминалась с одного копытца на другое. Никогда ещё ей не приходилось руководить таким ответственным делом. Даже когда она билась с Тиреком, и за её спиной была вся Эквестрия – всё зависело от неё самой. Сейчас же успех общего дела определяла слаженная работа тысяч учёных, инженеров и рабочих – среди которых были и люди, и пони. Удивительное сотрудничество, наконец, дало результат.

В Москве в этот момент напряжённо ожидали доклада с космодрома. Ждал не только Хрущёв – в зале заседаний Президиума, вместе с его членами, в сгустившейся тишине замерли в креслах диархи Эквестрии, специально прибывшие по такому случаю в СССР.

Александр Юльевич Ишлинский, как обычно, составил информационное сообщение для ТАСС. Его передали по фототелеграфу в Москву, в Президиум ЦК, для утверждения. Никита Сергеевич прочитал текст вслух для принцесс, и заметил:

– Как-то не совсем ровно получается, товарищ Беляев у нас – подполковник, товарищ Леонов – майор, а ваша Дэш – всего лишь лейтенант. Для первого космонавта пони маловато будет. Мы вот, товарища Гагарина сразу после старта в майоры произвели, для солидности. Что скажете?

Принцессы переглянулись, Селестия кивнула сестре, и Госпожа Ночи предложила:

– Допишите в тексте после «лейтенант» через дефис – «коммандер».

Через час после старта по телевидению и радио диктор Юрий Борисович Левитан торжественно объявил:

«Говорит и показывает Москва! Работают все радиостанции и Центральное телевидение Советского Союза! Сегодня, в 10.00 в Советском Союзе осуществлён очередной запуск космического корабля по программе «Интеркосмос». Командир корабля – подполковник Беляев Павел Иванович, бортинженер – майор Леонов Алексей Архипович, космонавт-исследователь – лейтенант-коммандер Эквестрийской воздушной кавалерии Рэйнбоу Дэш. В настоящее время экипаж чувствует себя хорошо и приступает к выполнению программы полёта.»

В тесном для троих космонавтов в скафандрах спускаемом аппарате космического корабля Рэйнбоу чувствовала себя далеко не так хорошо, как хотелось бы, но крепилась изо всех сил. Полёт решено было не затягивать – основную программу полёта предстояло выполнить на втором витке.

Павел Иванович Беляев ткнул пальцем в перчатке в висящий перед ними на приборной доске «Klarliste».

– Алексей, Дэш, повторите порядок выполнения задания.

– Выхожу первым, осматриваюсь, произвожу фото и киносъёмку, – доложил Леонов.

– Страхую Алексея из шлюзовой камеры, помогаю вернуться в корабль, – доложила Рэйнбоу. – Затем меняемся местами, я выхожу, веду съёмку.

– Я страхую Дэш из шлюза, – закончил Леонов.

– Проверить скафандры, подачу кислорода, уровень давления. Переходим на дыхание кислородно-гелиевой смесью, ждём час, для вымывания азота из крови, – скомандовал Беляев, поворачивая вентили.

Леонов и Дэш не спеша проверяли свои скафандры, особо тщательно опробовали привязные фалы и карабины, тестировали радиосвязь между собой, с командиром экипажа и с Землёй. В подготовительных мероприятиях незаметно завершился первый виток.

– Начинаем! – скомандовал Беляев.

Ни Беляев, ни Леонов даже не подозревали, какие изменения уже были внесены в программу выхода, и сколько нештатных ситуаций было исключено только за счёт новой конструкции корабля. Приняв решение делать вместо «Востока», с его круглым спускаемым аппаратом, «Север», аналог лунного 7К-Л1 с СА в форме «фары», Сергей Павлович не только избавил космонавтов от перегрузок в 9-10 g при баллистическом спуске. Входной люк был сразу перенесён на передний торец спускаемого аппарата. Это позволило естественным образом установить туда стыковочный шпангоут и уже через год пристроить к кораблю орбитальный отсек, превратив «Север» в аналог полноценного «Союза». (См. события, описанные в серии книг «Цвет Сверхдержавы – красный»). Соответственно, теперь не нужен был мягкий раздвижной шлюз – в качестве шлюзовой камеры использовался орбитальный отсек корабля.

Алексей Архипович открыл переходный люк между спускаемым аппаратом и орбитальным отсеком, оттолкнулся и выплыл туда. Развернувшись, подал руку Дэш. Поймал голубую пегаску за рукав скафандра и осторожно втянул её в люк. Многослойный скафандр ослаблял «копытокинез» пони почти до нуля. Зато появилась возможность установить на концах рукавов скафандра механические захваты. Дэш быстро научилась довольно ловко пользоваться ими. Она уверенно развернулась и задраила за собой люк в спускаемый аппарат.

– Алексей, проверь.

Она не сомневалась, что люди ей вполне доверяют. Но понимала, что протоколы и инструкции должны выполнятся буквально и на 100% – от этого в полёте зависят жизни. Леонов проверил люк.

– Люк закрыт.

– Подтверждаю закрытие люка, – сообщил по внутренней связи Беляев. – Все концевики замкнулись.

– Сбрасываю давление.

Леонов открыл вентиль, выпуская воздух из орбитального отсека. Шипения в скафандре слышно не было, только стрелка манометра, ползущая к нулю, указывала на падение давления.

– Давление в отсеке по манометру – ноль, открываю внешний люк. Командир, включи телекамеры.

Прочный корпус орбитального отсека «Союза» позволял удобно и надёжно установить на нём телекамеры, чтобы снимать выход в открытый космос, транслируя изображение на Землю в режиме реального времени.

– Телекамеры включены, – сообщил Беляев. – Лёша, начинай выход.

«Назвался космонавтом — вылезай в космос», — подумал Леонов.

– — Понял, я пошёл! Дэш, держи фал, поможешь его свернуть. Ты как? В смысле невесомости? Как самочувствие?

Пегаска подёргала страховочный фал, прикреплённый к скафандру человека, и другим концом – к скобе внутри корабля:

– Нормально, выдержу, – маленькой голубой лошадке самой хотелось в это верить. – Фал закреплён, подтверждаю. Можешь выходить.

Леонов осторожно выскользнул в люк. Перчатки на запястьях и сапоги на щиколотках фиксировались ремнями, чтобы от раздутия рукавов и штанин не слезали с рук и ног. Рукава и штанины скафандров были снабжены шнуровкой, плотно утягивающей ткань и прижимающей её к конечностям. Казалось, учли всё, но все – и инженеры, и космонавты – понимали, что открытый космос в любой момент может выкинуть сюрприз любой степени пакостности.

Как только изображение Леонова появилось на экране, показывающем картинку с внешних камер, Беляев передал на Землю по радио:

– Внимание! Человек вышел в космическое пространство! Человек вышел в космическое пространство!

На земле, на Байконуре и в центре управления вблизи Евпатории, в этот момент воцарилось всеобщее ликование. Сергей Павлович Королёв принимал поздравления. Впрочем, он тут же жестом приказал всем замолчать и взял микрофон:

– Алмаз-2, я Заря-1, как меня слышите?

– Слышу вас хорошо, Заря-1

– Как ведёт себя скафандр? Всё в порядке?

Главный конструктор помнил, что скафандр может раздуться, и очень беспокоился. Условия открытого космоса на Земле смоделировать невозможно – никакой вакуумный насос не может создать в барокамере вакуум в 10^-9 степени.

– Скафандр в порядке, Заря-1! Небольшое раздутие на конечностях заметно, но шнуровка и фиксация перчаток помогает.

Леонов взял кинокамеру и снял киносюжет примерно на три минуты – корабль, Землю, потом отплыл в сторону и заснял корабль на фоне Земли. Рэйнбоу Дэш, высунув из люка голову в гермошлеме, следила за человеком и страховала его, постоянно удерживая фал в натянутом состоянии. Леонов заснял и её – потом, на Земле, всем очень понравились кадры, где из люка «Союза» выглядывает глазастенькая пони в скафандре.

Он попытался заснять звёзды, но мощная засветка от Солнца и Земли забивала объектив камеры. Глазами Алексей Архипович мог видеть звёзды, но на плёнке они не получились.

– Алексей, возвращайся! – Рэйнбоу выразительно постучала по часам на рукаве скафандра.

Леонов показал большой палец:

– Понял, возвращаюсь. Помоги смотать фал.

Они вместе собрали страховочный фал, Рэйнбоу подтянула человека к люку. Леонов взялся за протянутые ему навстречу передние ноги пони, и она втащила его внутрь. Входить в корабль теперь можно было как удобнее – хоть головой вперёд, хоть ногами. Просторный орбитальный отсек позволял свободно развернуться внутри даже в громоздком вакуум-скафандре. Космонавт вплыл в отсек, закрепил на стенном зажиме кинокамеру с отснятой плёнкой.

В этот момент в наушниках послышался голос Беляева:

– Алмаз-2, на связи Первый секретарь ЦК КПСС товарищ Хрущёв, соединяю:

– Алмаз-2, товарищ Леонов, как слышите меня? Хрущёв говорит.

– Слышу вас хорошо, товарищ Первый секретарь! – ответил Алексей Архипович.

– Мы с большим волнением и восторгом наблюдали за вашим выходом в открытый космос. Как ваше самочувствие? – в голосе Никиты Сергеевича слышалось беспокойство. – Дыхание и пульс у вас учащённые. Всё в порядке?

– Так точно, товарищ Первый секретарь, самочувствие хорошее, слегка переволновался. Готов выполнить любое задание партии и правительства!

– Не сомневаюсь, Алексей, но только зря не рискуйте. Как там Алмаз-3? Привет ей передавайте

– Она тоже в порядке, готовится к выходу.

– Вот и хорошо. Удачи вам. Заря-1, связь закончил.

– Твоя очередь, Дэш. Готова? Как самочувствие? – Леонов вгляделся в слегка сузившиеся, как обычно в невесомости, радужки глаз своей подопечной.

– Нормально. Сейчас, – пони тщательно проверила прицепленный к поясу карабин страховки, сняла с фиксатора вторую кинокамеру, закрепила её в захвате скафандра. – Лейтенант Рэйнбоу Дэш готова к выходу, командир!

– Выход разрешаю, – послышался в наушниках голос Беляева.

– Как репетировали: выходишь задним ходом, я держу за передние ноги, смотришь только на корабль и на меня, – напомнил Леонов.

– Так точно, смотрю только на тебя и на корабль, – подтвердила Рэйнбоу, опуская солнцезащитный фильтр.

– Ничего не бойся, помни, у тебя такая же скорость, как у корабля, падать тут некуда. Твоя задача – повисеть несколько минут перед камерами, заснять корабль на фоне Земли. К Солнцу не поворачивайся – слепит, даже через фильтры.

– Помню, командир. Всё будет в порядке. Придержи меня.

Рэйнбоу ловко выскользнула из люка, Леонов удерживал её за захваты на передних ногах скафандра. В правом захвате пони держала кинокамеру.

– Готова? Отпускаю.

– Готова, отпускай. Начинаю съёмку.

Рэйнбоу нажала на рычажок кинокамеры. Леонов отпустил её и едва заметно подтолкнул, придерживая фал. Пони отлетела на несколько метров от корабля, пока фал не натянулся. Стараясь не смотреть никуда, кроме корабля, она медленно повела кинокамерой.

Беляев в спускаемом аппарате наблюдал на телеэкране работу экипажа. Увидев, что пегаска висит рядом с кораблём, он объявил по радио:

– Внимание всем! Пони вышла в открытый космос! Пони вышла в открытый космос!

(Картинку нашёл где-то в интернете и в меру сил дорисовал. Кто умеет в фотошоп — дорисуйте получше)

На Байконуре в этот момент раздались аплодисменты. Сергей Павлович, улыбаясь, слегка наклонился к замершей у экрана телевизора Твайлайт и произнёс:

– Поздравляю, коллега…

Фиолетовая аликорн отвлеклась от экрана и смущённо ткнула копытцем в подставленный кулак Главного конструктора:

– Спасибо… Мы работали над этим вместе…

Рэйнбоу потянула на себя фал, возвращаясь к кораблю, уцепилась захватом за скобу, приваренную возле люка. Леонов выбрал слабину фала, удерживая её за ногу. Почувствовав надёжную опору, пегаска приободрилась. Она сняла камерой высунувшегося из люка Леонова, затем повернулась и засняла проплывающую внизу поверхность Земли.

В этот момент в её наушниках послышался очень знакомый голос:

– Алмаз-3, как слышите меня?

– Слышу вас хорошо… – пегаска ответила на автомате. – П-принцесса Луна? Здравия желаю, Ваше Высочество!

– НАС соединили с тобой по радио, дабы могли МЫ лично поздравить тебя с успешным выходом в космос, дорогая Рэйнбоу. Работа твоя важна для Эквестрии, и ты делаешь её очень хорошо.

– Сп-пасибо! Благодарю вас, Ваше Высочество!

– Как понравились тебе звёзды, моя дорогая?

– Они прекрасны, Ваше Высочество, и их очень много. Космос как бездна, полная звёзд. Но они видны только на теневой стороне, здесь очень яркое Солнце, и свет от Земли.

– Здравствуй, моя милая Рэйнбоу. Как ты себя чувствуешь?

– Принцесса Селестия! Здравствуйте… У меня всё хорошо.

– Я очень за тебя рада. Твой успех – это большая победа для всей Эквестрии. Но будь очень осторожна. Для нас очень важно, чтобы ты вернулась целой и невредимой.

– Спасибо, Ваше Высочество! Я буду очень стараться, и делать всё по инструкции.

– Молодец, Рэйнбоу. Береги себя и своих друзей – Павла и Алексея. Вы – единый экипаж. Помни об этом.

– Так точно, Ваше Высочество. Я же – Элемент Верности.

– Ни секунды в тебе не сомневалась. Желаю удачи, конец связи.

– Спасибо, Ваше Высочество! Конец связи, – Рэйнбоу шумно выдохнула, и повернулась к Леонову, глядя на человека через позолоченный светофильтр шлема. – Обалдеть!

– Рад за тебя, Дэш, – усмехнулся Алексей Архипович. – Давай, возвращайся, уже пора. Я тебя держу.

– Поняла, возвращаюсь.

Леонов аккуратно втянул её в люк и закрыл его:

– Дэш, проверь.

Пегаска тщательно проверила люк:

– Люк закрыт.

– Подтверждаю закрытие, транспаранты светятся, – сообщил по внутренней связи Беляев.

– Открываю воздушный вентиль, – сообщил Леонов.

Орбитальный отсек начал наполняться воздухом, стрелка манометра медленно поползла от ноля к зелёной зоне нормального давления.

– Подтверждаю, давление растёт, – сказал Беляев. – Алмаз-3, как самочувствие?

– Было страшно, сейчас нормально. Скафандр сухой… ну… почти. Вспотела только.

– Включи внутренний обдув. Забирайте камеры и возвращайтесь в спускаемый аппарат.

Уравняв давление в отсеках, Леонов открыл внутренний люк. Помог забраться в спускаемый аппарат пегаске, передал ей обе кинокамеры, затем влез сам, развернулся, задраил за собой люк. Вспыхнули транспаранты «Люк закрыт».

На Земле в этот момент по радио и телевидению уже передавали новое сообщение ТАСС, о первом выходе человека и пони в открытый космос.

Перед их полётом в корабле установили новую приборную панель. Все тумблеры на ней были установлены на заглублённых панелях и закрывались прозрачными крышками, чтобы космонавт в громоздком скафандре, поворачиваясь в тесной кабине, что-нибудь случайно не задел.

– Подтверждаю закрытие, – сказал Беляев. – Всем занять места по корабельному расписанию. Хорошая работа, молодцы.

Экипаж расселся по ложементам. Теперь оставалось подождать сутки, чтобы корабль мог приземлиться в расчётном районе территории СССР.

Уже через несколько минут полёта индикатор показал, что внутри орбитального отсека растёт парциальное давление кислорода. Помимо ручного вентиля, корабль был ещё оснащён автоматической системой, которая подавала кислород в отсеки. В спускаемый аппарат избыток кислорода не попадал – люк между отсеками был надёжно закрыт. Но избыток кислорода в орбитальном отсеке оставался поводом для беспокойства. Любая искра могла вызвать взрыв или пожар. К тому же корабль вышел из зоны радиовидимости ЦУП, и оперативно посоветоваться с Землёй не получалось.

Беляев связался с кораблями Контрольно-измерительного комплекса в Тихом океане, а затем – в южной Атлантике, доложил обстановку, но передача сообщения с кораблей в ЦУП и ответа Земли через спутниковую систему связи была далеко не мгновенной. Когда ответ был получен, Беляев с досады едва не хлопнул себя по лбу. Земля сообщила:

– Алмазы, я – Заря-1. Корабль был долго стабилизирован, с одной стороны мог нагреться сильнее, с другой – остыть. Шпангоут люка, возможно, чуть-чуть деформировался, и из-за этого могла образоваться минимальная неплотность. Через неё воздух уходит, давление падает, автоматика пытается его выровнять и наддувает отсек кислородом. Ориентируйте корабль на Солнце и закрутите, следите за парциальным давлением.

(Реальная проблема, случившаяся во время полёта Беляева и Леонова на корабле «Восход-2», см. «Мировая пилотируемая космонавтика» стр. 53)

– Запросто могло быть такое, – согласился Леонов, услышав ответ ЦУП. – Концевики сработали, но микрощель осталась.

Беляев выполнил «закрутку на Солнце», парциальное давление кислорода в ОО ещё некоторое время росло, затем стабилизировалось.

– Заря-1, Похоже, давление прижало крышку люка, – доложил по радио Павел Иванович.

Ситуация перестала ухудшаться, и командир экипажа приказал всем отдыхать. Уже начало сказываться влияние невесомости, ещё немного – и начнёт подступать тошнота. Рэйнбоу Дэш не надо было уговаривать – пегаска провалилась в сон моментально, едва успев закрыть глаза.

– Вот это я понимаю – самодисциплина, – пошутил Леонов. – Раз – и уже спит. Мне бы так.

Впрочем, он и сам быстро отключился. Будильник разбудил космонавтов на 14-м витке – как раз чтобы успеть не спеша перекусить и подготовиться к посадке. Рэйнбоу удивила всех, раздав тюбики, окрашенные во все цвета радуги.

– Командир, Алексей, это вам подарок от моей подруги Эпплджек. Вольт-яблочный джем. Попробуйте, у вас вольт-яблоки не растут, а они очень вкусные.

– Ну-ка, – Леонов выдавил в рот немного джема, и у него округлились глаза:

– Обалдеть... Паша, попробуй! Вкуснейшая штука!

Беляев попробовал джем, его реакция оказалась не менее впечатляющей:

– М-м-м... Вкуснятина! Невероятный вкус! И ты столько времени молчала! Ах ты, лошадка с крылышками! Спасибо!

Довольная, улыбающаяся до ушей Рэйнбоу достала ещё несколько тюбиков:

– А это – настоящий эквестрийский сидр. Тоже от Эпплджек. Предлагаю принять по чуть-чуть, за успешный выход.

– Кто позволил пронести алкоголь на борт? – строго спросил Беляев, привернув громкость радиосвязи.

– Да ладно, командир, не везти же обратно! – Алексей Архипович в этот момент пожалел, что у него глаза не такие большие, как у пони – эти четвероногие прекрасно знали, как действует на людей их умильный взгляд, и периодически им пользовались. – По чуть-чуть можно!

– Но только по чуть-чуть! Нам ещё садиться, – согласился Беляев, открывая тюбик.

– Не волнуйся, командир, сядем, – ухмыльнулся Леонов, отворачивая крышечку тюбика и пробуя содержимое. – Гм... Сидр? Это – сидр? Да итить твою мать, Дэш, у нас кефир продают крепче! Но вообще вкусная штука.

– Ага! Вот я вас и подловила! – проказница, широко улыбаясь, вытащила ещё тюбики с сидром. – Но ведь вкусный же?!

– Натуральный яблочный сок, похоже, – произнёс Беляев, пробуя из тюбика. – Чуть-чуть подзабродивший, язык пощипывает. Да, пожалуй, даже жалко, что безалкогольный. Но очень вкусный. Спасибо, Дэш, передай подруге, что нам очень понравилось.

Несколько тюбиков двум здоровым мужикам и одной молодой, спортивной пони оказались на один зуб. Леонов даже посетовал:

– Как обычно, всё хорошее слишком быстро кончается... Такого бы сидра да бочоночек втроём уговорить – и правда, вкусный очень.

– Так, Алмазы, быстро убираем мусор и готовимся к посадке, – скомандовал Беляев.

Однако, на 17-м витке техника неожиданно взбрыкнула. За время сна космонавтов ориентация корабля немного сбилась, а перед посадкой автоматика неожиданно дала сбой, и не смогла своевременно сделать «закрутку на Солнце», которая требовалась для торможения. Из-за этого тормозная двигательная установка не включилась вовремя. Беляев доложил на Землю. Ругань Королёва через микрофон радиосвязи было слышно даже на орбите. Его можно было понять – казалось, было предусмотрено и сделано всё, чтобы избежать проблем в этом полёте – и всё равно, десятки раз проверенный солнечный датчик, либо ещё какая-то часть системы ориентации, сбойнула в самый неподходящий момент. Возможно, сказался долгий неравномерный нагрев корабля во время выходов в открытый космос.

– Алмазы, я Заря-1. Садитесь вручную на следующем витке. Сообщите район посадки, вышлем туда поисковые группы.

Позже Алексей Архипович Леонов рассказал о том, почему сели именно в тайге:

– Мы шли над Москвой, наклонение 65°. Надо было садиться именно на этом витке, и мы сами выбрали район для посадки – в 150 км от Соликамска с курсовым углом 270°, потому что там была тайга. Никаких предприятий, никаких линий электропередач. Могли сесть в Харькове, в Казани, в Москве, но это было опасно. Версия, что мы туда попали из-за нарушения балансировки – полная ерунда. Мы сами выбрали место посадки, так как это было безопаснее и возможные отклонения в работе двигателя смещали точку посадки тоже в безопасные районы. В результате при скорости 28000 км/ч мы сели всего в 80 км от нами же рассчитанной точки. Это хороший результат. (см. «Мировая пилотируемая космонавтика» стр. 53)

Сигнал радиомаяка спускаемого аппарата поисковая группа слышала, и даже сумела засечь пеленги, приблизительно определив район поиска. Всё усложнила тайга – после посадки маленький, наполненный водородом аэростат, к которому крепилась антенна радиосвязи, запутался в густых ветвях елей, между которыми приземлился спускаемый аппарат. Дату полёта намеренно сместили, чтобы было не так холодно, но в сибирской тайге всё равно погода была далеко не курортная. Хотя мороза уже не было, под деревьями всё ещё лежал снег.

– Командир! Я же пегас. Разрешите, я взлечу и попробую протащить шар между ветками.

– Где ты тут взлетишь? Ну... ладно, попробуй. Очки только надень, глаза береги, – разрешил Беляев.

Рэйнбоу решительно стянула с себя скафандр, надела кожаный лётный шлем и защитные стимпанковские очки-гогглы, расправила крылья. Взлететь между ветками действительно оказалось непросто, но она справилась. Висеть в воздухе для неё было несложно – если бы не те же ветки. При попытке выпутать из них аэростат, лёгкая оболочка порвалась.

– Дискорд его подери! Ладно... попробуем по-другому, – она схватила зубами антенну, поднялась и примотала её к вершине ёлки. Затем расправила повисший на деревьях парашют, чтобы его было видно издалека.

В этот момент она услышала далёкий рокот вертолётов. Связи с космонавтами на земле у неё не было, пришлось спуститься, царапаясь о ветки.

– Командир, я слышала вертолёты! Я могу попробовать полететь на звук и привести их сюда!

– Ты не найдёшь нас, если отлетишь хотя бы на километр, – скептически возразил Беляев.

– Найду! Я там парашют на вершинах разложила – поднимусь повыше и увижу.

– А если ей ракетницу дать? – предложил Леонов.

– Как она из неё стрелять будет, копытом на курок нажмёт, что ли? – осадил его Беляев.

– Не ракетницу! Этот... фальфшейер! То есть фальшфейер! – предложила пегаска. – Я его удержу копытокинезом, а верёвочку дёрну зубами! Вот бы хоть одно дерево повалить, чтобы взлетать было легче...

– Топора нет, пилы нет… Ножом валить, что ли? До ночи провозимся, улетят…

– Стоп! У нас же тротил есть! – Леонов нырнул в люк, вытащил из НАЗ тротиловую шашку и детонаторы, положенные туда на случай нештатной посадки. – Сейчас заложим под корни и повалим одну ёлку...

– Лёха, ты гений! Только не сейчас! Когда вертолёт поближе пролетать будет! – на ходу скорректировал план Беляев. – Если они стартующую из леса ёлку не увидят, то я даже не знаю, чем ещё их привлечь можно.

– Ну, разве что я взлечу и станцую им канкан в воздухе, – пошутила пегаска.

– Хотел бы я на это посмотреть, – ухмыльнулся Леонов. – Так что, минируем ёлку?

– Конечно! А я взлечу в прогалине, когда ёлка упадёт, и зажгу фальшфейер!

Они заложили тротил под ёлкой чуть в стороне от спускаемого аппарата, чтобы случайно не повредить своё единственное убежище. Рэйнбоу взяла несколько фальшфейеров и приготовилась. Вертолёт, похоже, ходил кругами над тайгой, но довольно далеко в стороне. Наконец, рокочущий гул стал приближаться.

– Подрывай! – скомандовал Беляев.

Леонов замкнул контакты, подавая сигнал на детонатор. Бабахнуло смачно, ёлка взлетела вверх над зелёным морем тайги, как ракета, потом упала обратно. Рэйнбоу тут же взмыла вверх в образовавшейся после падения дерева узкой щели. Она увидела вертолёт почти сразу – это был здоровенный Ми-6. Пегаска дёрнула зубами верёвочку фальшфейера. Повалил хорошо заметный красный дым.

Лётчики явно его заметили – вертолёт изменил курс и полетел прямо к кружащей над деревьями Рэйнбоу. Она замахала фальшфейером, подавая сигнал, и тыча другой передней ногой вниз, пытаясь показать, что космонавты там.

Через несколько минут вертолёт уже завис над ней, едва не сбросив её вниз воздушным потоком от винта. Дверь открылась, пегаска собрала все силы и сделала рывок, превозмогая вихрь холодного воздуха, сметающий её с неба. Она ввалилась в вертолёт, едва не сбив с ног успевшего отскочить бортмеханика:

– Лейтенант Рэйнбоу Дэш! – она козырнула, приложив копытце к голове в лётном шлеме. – Помогите, космонавты там, внизу!

– Они целы? – спросил бортмеханик.

– Да, никто не пострадал.

– Сейчас мы попробуем их вытащить. С ёлкой вы лихо придумали, и прогалина как раз пригодится, спустим спасателя в корзине. Спасибо, лейтенант-коммандер... кстати, поздравляю, только недавно передали по радио – ваша принцесса присвоила вам новое звание, – бортмеханик протянул руку, потом сообразил, что у пони не рука, а копытце, поэтому просто взялся за него и слегка потряс.

– Да не так! – засмеялась Рэйнбоу. – Кулак сожми. Вот! – она чуть толкнула копытцем кулак человека. – Это называется «брохув», эквестрийское приветствие. Спасибо, приятная новость.

На помощь космонавтам спустили спасателя Юрия Лагина, затем подняли всех троих в вертолёт – и вовремя, у тяжёлой машины в режиме висения быстро заканчивалось горючее.

---

– Благодаря находчивости и решительным действиям лейтенант-коммандера Эквестрийской воздушной кавалерии Рэйнбоу Дэш, космонавтов удалось быстро отыскать и эвакуировать с места нештатной посадки, – завершил своё выступление с трибуны Мавзолея перед москвичами, собравшимися на Красной площади, Первый секретарь.

Справа от него стояли космонавты, для маленькой по сравнению с людьми пони предусмотрели небольшую подставочку, так, чтобы, стоя на задних ногах и опираясь передними на парапет, её голова была примерно на уровне плеча Леонова. Слева, пустив по ветру развевающиеся гривы, стояли рядом принцессы Селестия и Луна, рядом – принцесса Твайлайт Спаркл.

Хрущёв уступил место у микрофона принцессе Солнца.

– Я очень благодарна Советскому Союзу и нашему другу Никите Сергеевичу за предоставленную возможность участвовать в совместной космической программе «Интеркосмос», – сказала принцесса. – Я также благодарна всем, кто сделал возможным этот полёт – Главному конструктору товарищу Королёву, всем учёным, инженерам, рабочим, что внесли свой вклад в общее дело. Я благодарю мою сестру принцессу Луну и мою ученицу, принцессу Твайлайт Спаркл, без их участия и напряжённой работы этот полёт не мог бы состояться. Спасибо большое вам всем.

Она чуть посторонилась, уступая микрофон сестре.

– Счастливы МЫ в этот замечательный день стоять здесь, с вами, в кругу друзей, приветствуя наших доблестных героев космоса, – сказала в микрофон принцесса Ночи. – Более года шли мы к этой минуте, и ныне с удовольствием великим чествуем наш совместный экипаж, не побоявшийся шагнуть в звёздную пустоту. Давайте же дадим слово героям нашим, и послушаем их рассказ.

Перед собравшимися выступил каждый из трёх космонавтов, но лучше всех свои впечатления выразил Алексей Архипович Леонов:

– Я хочу вам сказать, что картина космической бездны, которую я увидел, своей грандиозностью, необъятностью, яркостью красок и резкостью контрастов чистой темноты с ослепительным сиянием звёзд просто поразила и очаровала меня. В довершение картины представьте себе – на этом фоне я вижу наш советский корабль, озаренный ярким светом солнечных лучей. Когда я выходил из шлюза, то ощутил мощный поток света и тепла, напоминающий электросварку. Надо мной было чёрное небо и яркие немигающие звёзды. Солнце представлялось мне, как раскалённый огненный диск...

Вечером в Кремле, на официальном приёме, космонавтам вручили правительственные награды СССР и Эквестрии. Прикрепив к сине-золотому комбинезону «Вондерболтов» Золотую Звезду Героя Советского Союза, Никита Сергеевич с большим удовольствием поблагодарил Рэйнбоу:

– От всей души поздравляю с успешным полётом. Спасибо, что помогла ребят вытащить. Молодец!

Спортивный комиссар Иван Григорьевич Борисенко, тот самый, что фиксировал для истории рекорды, установленные в полёте Гагариным, вручил пегаске памятный диплом, удостоверяющий официально, что она является первым пегасом, летевшим со скоростью 7,9 километра в секунду.

– Вау! – сказала Рэйнбоу. – Теперь я официально самый быстрый пегас в обоих мирах.

Обманчивая внешность

Ваши религиозные чувства могут быть оскорблены. ВЫ ПРЕДУПРЕЖДЕНЫ. Дальнейшие претензии не принимаются.

Отец Онуфрий не спеша нацепил на вилку кусочек балыка и накатил соточку. Блаженно зажмурился, наслаждаясь ощущением жидкого огня, растекающегося по жилам, одобрительно крякнул, и не торопясь, закусил. За время Великого поста он сбросил пару килограммов, теперь предстояло восстанавливать авторитет.

Матушка Аксинья в скорбном молчании поставила перед супругом блюдо холодца, хлеб и баночку с хреном. Выпивку она не одобряла, тем более – с утра. Батюшка отставил стопку и приступил к трапезе.

Дождавшись, пока холодца в блюде убыло на две трети, а супруг удовлетворённо провёл рукой по авторитету, попадья решила напомнить о неотложных делах:

– Сажать уж скоро надо, а у нас огород не пахан! Сходил бы к соседу, попросил бы, чтоб вспахал.

Отец Онуфрий почувствовал накатывающую тоску и потянулся за четвертинкой. Пилить матушка Аксинья умела, хоть умением и не злоупотребляла. Попадья шлёпнула мужа по руке и отодвинула бутылку подальше.

– Слышь, чего говорю?

– Да слышу, мать, слышу... – батюшка, кряхтя, повернулся, отодвинул тюль и окинул взглядом из окна ожидающий лемеха огород.

Над деревней висела серая апрельская хмарь, хорошо ещё, что дождь кончился. Разглядывая пожухлую прошлогоднюю траву, отец Онуфрий прикидывал, кого из соседей просить. Сам он с детства испытывал непреодолимое отвращение к физическому труду и точным наукам, каковое и привело его в молодости в духовную семинарию.

Большинство сельчан, не мудрствуя лукаво, обращались к ближайшему трактористу. Вспахать огород любой совхозный или колхозный механизатор мог за поллитра. Но у отца Онуфрия огород был немного проблемный. Предыдущий приходской священник вырастил целый сад яблонь и вишен, да ещё поставил на участке баню, курятник, дровяной сарай, и это помимо пристроенного сзади к дому хлева, где держали кабанчика. Матушка Аксинья устроила парник, да не с плёнкой, а стационарный, со стеклянными рамами. Из-за этого трактору на участке было не развернуться.

Приходилось просить или Михалыча, у которого был самодельный минитрактор – мотоблок, или Петровича, который держал лошадь. Проблема заключалась в том, что мотоблоком можно было вспахать огород за пару часов, но Михалыч не пил, и брал оплату только деньгами. Петрович с лошадью мог промаяться и целый день, а если запьёт, то и неделю. Зато ему можно было, не парясь, поставить поллитра мутного самогона, который матушка Аксинья по ночам варила в бане.

Закончив трапезу, отец Онуфрий оделся и отправился сначала к Михалычу. До него он, однако, так и не дошёл. Сидевшие на завалинке словоохотливые бабки сообщили батюшке, что Михалыч «опять свою тарахтелку разобрал и уже второй день в ней ковыряется». Поп озадаченно почесал в затылке, развернулся, и направился к Петровичу.

Уже на подходе к дому соседа он заметил стоящий во дворе двухцветный бежево-вишнёвый 407-й «Москвич» с прицепом-фургончиком.

– К соседу, похоже, Николай на выходные приехал, – вслух подумал отец Онуфрий, открывая калитку и заходя во двор.

Окинув взглядом аккуратный палисадник, где уже были вскопаны маленькие грядки и клумбы под цветы, батюшка, придерживая авторитет, аккуратно протиснулся между «Москвичом» и внутренним забором, отгораживавшим от прогона вольер с курами, мимоходом приласкал лениво ткнувшегося носом в колено рыжего хозяйского кабыздоха и подошёл к крыльцу. Кабыздох гавкнул один раз, исключительно для порядка, давая хозяину знать, что к нему пришли.

Петрович, однако же, вышел не из дома, а из приоткрытых ворот конюшни, где он держал лошадь. Вообще Петрович был мужиком хозяйственным, когда не пил. Кроме лошади, они с женой выкармливали трёх телят, как и многие, сдавая двух из них на мясо в госпотребкооперацию, а также держали молочную корову и даже арендовали сепаратор.

– О, какие люди... Здорово, отче! – Петрович протянул батюшке крепкую, мозолистую, широкую как лопата, ладонь.

– Здрав будь, сын мой, – ответствовал отец Онуфрий, обмениваясь с Петровичем рукопожатием.

– Нешто насчёт пахоты пришёл, отче?

– Угадал, сын мой. Когда у тебя случай подходящий будет?

– И-и-эх! – Петрович с досадой махнул рукой. – Даже и не знаю... Машка ногу повредила.

Машкой звали лошадь Петровича, вокруг которой, собственно, и строилась комбинация.

– Ох ты ж горе-то какое, – озадаченно произнёс поп. – И сильно поранилась? Перелом? Когда случилось-то?

Все его ближайшие планы неожиданно повисли на волоске. Того и гляди, придётся самому за лопату браться.

– Да вроде нет... То ли наступила куда-то неудачно, то ли в железяку какую ногой попала... – Петрович был не на шутку озабочен. – Вчера вечером. Хорошо вот, телефон есть в правлении, сыну позвонил в город, он с лошадиным доктором договорился. Как раз сейчас Машку и смотрят.

– А, Николай ветеринара привёз? Ну, может и вылечат.

– Да не ветеринара... Я ж говорю, лошадиный доктор приехал, – ответил Петрович. – С сыном, говорит, в институте евоном вместях работают. Чудной, однако... я аж струхнул по-первости...

Отец Онуфрий хотел было уточнить насчёт «лошадиного доктора», но тут из дверей конюшни послышался голос Николая:

– Батя, зайди!

Петрович зашёл в конюшню, и батюшка, чисто на автомате, двинулся следом. Ещё не дойдя до двери, он услышал незнакомый, глубокий бас:

– Вот этой мазью мазать два раза в день, каждый раз меняя повязки. Рану держать в чистоте, если загноится – намаемся. Мазь бактерицидная и заживляющая. Кости целы, трещин нет, можно сказать, обошлось. На ногу она наступать не должна, пока рана полностью не заживёт.

– Спасибо, доктор! – услышал отец Онуфрий ответ Петровича. – Николай, скажи матери, пусть стол организует.

Николай бегом проскочил мимо батюшки, устремившись в дом.

– Да какой стол, дело-то ерундовое, – послышался тот же глубокий бас.

Поп мимоходом отметил, что обладатель такого голоса был бы отличным солистом в церковном хоре. Петрович вышел из конюшни, а следом за ним появился и доктор.

Точнее, сначала из-за двери появился рог, длинный, плоский, слегка изогнутый и как будто окованный железом. Во внутреннюю сторону изгиба было как бы вживлено блестящее, слегка зазубренное стальное лезвие. Батюшка опешил и застыл на месте.

Следом за рогом из дверей конюшни высунулась голова. Большая, отдалённо напоминающая лошадиную, но короткая, намного короче обычного лошадиного черепа. Глаза были крупные, больше обычных лошадиных. Позади ушек на костяном каркасе поднимались натянутые перепонки, вроде крыльев летучей мыши. Оказавшись на улице, голова вознеслась ввысь на могучей шее, остановившись где-то на высоте двух с половиной метров. Рог рос изо лба этой головы, вверх и немного вперёд. Отец Онуфрий изумлённо попятился.

Из дверей конюшни, блаженно потягиваясь, вышел здоровенный чёрный жеребец, высотой в холке не менее двух метров, с коротко стриженой красной гривой. Его ноги, и передние, и задние, были увешаны металлическими браслетами, от копыт и дальше вверх. Браслеты были испещрены угловатыми рунами и украшены замысловатыми узорами, в завитках которых были вделаны драгоценные камни такого размера, от которого отца Онуфрия супротив воли начали посещать те же мысли, что и отца Фёдора из «12 стульев».

На левом бедре жеребца был укреплён крупный прибор, то ли будильник, то ли секундомер, с четырьмя стрелками, на циферблате в несколько рядов кольцами светились и мигали руны, похожие на скандинавские. Круп жеребца покинул пределы конюшни, и тут у батюшки сердце окончательно ушло в пятки. Вместо обычного лошадиного хвоста он увидел длинный шипастый хвост, напоминающий драконий, с острой костяной стрелкой на конце, также окованной сверкающей сталью.

Увидев отца Онуфрия, жеребец сверкнул лиловым глазом, и вдруг слегка раскрыл широченные перепончатые крылья, которые батюшка в первый момент принял за кожаную попону. На передних сгибах крыльев были внушительные острые когти, как у летучей мыши. Чудовищный конь вновь сложил крылья, укладывая их поудобнее. Отец Онуфрий в ужасе попятился, отступая к крыльцу. Жеребец остановил взгляд на увесистом золотом распятии, висящем на груди батюшки, внезапно осклабился, обнажив крупные, белые, ровные зубы, и вдруг произнёс человеческим голосом, протягивая правое переднее копыто вперёд, словно для рукопожатия:

– Здрав будь, отче! Будем знакомы. Бафомет.

В этот момент отступающий задним ходом поп наткнулся на кадушку, поставленную у крыльца под водосток. Инерция авторитета продолжала увлекать его дальше, и отец Онуфрий с размаху сел в полную воды кадку, промочив рясу, подрясник и кальсоны. Вода выплеснулась на землю, попав ещё и в ботинки.

Впоследствии док Оук рассказывал, что назвался Бафометом исключительно чтобы беззлобно потроллить человека, в котором он опознал, по его словам, «служителя культа», и лишь потом сообразил, что немного переборщил.

– Ох ты ж, незадача какая... – диавольский конь повернулся, затем вдруг обвил отца Онуфрия подмышками своим длинным, гибким драконьим хвостом, и извлёк из кадушки приподнимая в воздух:

– Ох и тяжёл ты, отче… Не иначе, жрёшь не по чину… – покритиковал его конь. – Смотри, чревоугодие до инфаркта доведёт.

Батюшка схватился за крест, прошептал благословение и прижал распятие к лоснящейся шерсти на крупе демона, подсознательно ожидая, что сейчас шерсть зашипит и повалит дым. Но то ли в семинарии его обманули, то ли пиротехнику завезли некачественную, но ни дыма, ни прочих спецэффектов не получилось. Демонический конь только хихикнул, как от щекотки, и молвил:

– А ты, батюшко, шалун, – после чего аккуратно поставил попа на ноги.

Тут ноги у отца Онуфрия подогнулись, и, не держи его конь хвостом, поп мог бы снова упасть в кадку, теперь уже головой. Как из погреба, до его сознания донёсся вопрос Петровича:

– Да что с ним такое?

И ответ демона:

– Похоже, сомлел с перепугу…

Придя в себя, батюшка обнаружил своё бренное тело в центре настоящего тайфуна народной любви и доброжелательства. Его внесли в дом, переодели в сухое, усадили в кресло и налили полный, до краёв, стакан водки, для скорейшего выхода из полуобморочного состояния. Анна Павловна, супружница Петровича, стояла рядом с флакончиком тёмно-коричневого стекла. В воздухе ещё ощущалась мерзкая нашатырная вонь.

– Очухался никак? Ты как, батюшка? Живой?

– Вроде того… – отец Онуфрий безошибочно схватил стакан и выпил залпом.

Водка прокатилась по организму жгучей волной, согревая и приводя в привычное блаженное состояние.

– На-кось, батюшка, закуси, – Анна Павловна поднесла гостю блюдо с нарезанной колбасой и сыром.

Это, конечно, был не балык, но после пережитой жути попу было не до капризов. Он ловко уцепил кусок колбасы, даже не вилкой, а прямо пальцами, зажевал, и только потом спросил:

– А где этот?...

– Доктор-то? Да на улице, где ж ему быть? В избу-то он и не войдёт, уж больно здоров… Однако, проветрить надоть, нашатырём воняет, – супруга Петровича открыла одну узкую створку окна.

Едва она отошла к печке, как в окне показалась жуткая рогатая голова:

– Эй, отче, ты как там, очухался? Ты, это, не сердись, я ж пошутил…

– Изыди, демон, – слабым голосом произнёс отец Онуфрий.

– А вот это уже грубо, батюшка. Я ж извинился, – укоризненно произнёс диавольский конь.

– Да не демон он, отче, он этот, как его… – Анна Павловна тщетно пыталась вспомнить мудрёное слово, которым назвался доктор.

– Демикорн, – подсказал конь. – Оук меня зовут, на самом деле.

– То есть… ты не Бафомет? – с подозрением спросил поп.

– Нет, конечно! Про Бафомета я в книге прочитал, про рыцарей.

– Уф-ф… – облегчённо выдохнул батюшка. – Откуда ж ты такой взялся? Нешто с этой, как её… Иквестрии, что по телевизеру говорили?

– Ага, оттуда, – кивнул жеребец. – Слышь, отче, а может, давай, я тебе огород вспашу? Раз уж хозяйская лошадка болеет?

С улицы послышался голос Петровича:

– А что, это дело… Тебе это на раз-два, вон здоровый какой. Отче, ты что скажешь?

В голове у отца Онуфрия тут же щёлкнул мысленный храповик и закрутились мозговые шестерёнки. Дело, похоже, налаживалось.

– Пузырь за мной, – тут же ответил батюшка.

Он поднялся и вышел на улицу. История принимала деловой оборот, и инстинкт подсказывал, что нужно быть в гуще событий.

– Так это, а доктору-то тоже налить надо будет? – подсказал Петрович. – Давай, отче, не жмись.

– Я спиртного не употребляю, – ответил конь, поводя носом. – Гм… пахнет вкусно… – он нагнулся к уху Петровича и театральным заговорщицким шёпотом спросил. – Это что там, в сарае, овёс?

– Ага… – кивнул Петрович. – А чего говоришь шёпотом?

– Чтобы лошадь не услыхала… Ей сейчас волноваться вредно.

– Тогда так, отче, ставь поллитра, а я доктору овса отсыплю… – предложил хозяин лошади. – Скажем, ведро? На 12 литров? Не, даже два ведра, огород не малый, да и за Машкино лечение тоже отблагодарю.

– Договорились, – кивнул жеребец. – Давай, это… запрягай. Да объясни, что делать-то надо?

– Ты шо, не пахал никогда? – удивился Петрович.

– Нет, я вообще-то военврач, хирург, – ответил конь.

– Да делать-то несложно, по сигналу или вперёд иди, или стой, или поворачивай, тянуть только надо сильно, – пояснил Петрович. – Ну, тебя господь силушкой не обидел, вон какой здоровый, – надев и закрепив хомут, и привязав оглобли, он по привычке подошёл к жеребцу с уздечкой.

– Ты, Петрович, всерьёз думаешь, что я эту железку в рот возьму? – говорящий конь скептически покосился на упряжь. – Голосом командуй, куда когда поворачивать.

Чтобы выйти, Николаю пришлось вывести «Москвич» с прицепом задним ходом на дорогу. После краткой неразберихи процессия из демонического коня с сохой, Петровича, Николая и отца Онуфрия вышла за ворота и направилась к дому батюшки. Посмотреть на необычное зрелище сбежались дети и молодёжь со всей деревни. Жеребец невозмутимо вышагивал по дороге, не обращая никакого внимания на собравшихся.

– Я пойду вперёд, супругу предупрежу, а то напужается ещё… – батюшка ускорил шаги, обгоняя кавалькаду.

Подойдя к дому, участники действа увидели встречающих их попа с попадьёй. При виде коня матушка Аксинья охнула и истово перекрестилась.

– Здорова будь, матушка! – крикнул из-за коня несущий соху Петрович.

Николай поздоровался следом, конь, будучи в некотором затруднении, замялся, а потом тоже сказал:

– Здравствуйте.

В традиции демикорнов было приветствовать, раскрывая крылья и смыкая их когтями за головой, но доктор Оук инстинктивно почувствовал, что сейчас это будет не лучшим вариантом.

Попадья, услышав, что жеребец здоровается человеческим голосом, в ужасе попятилась. Отец Онуфрий обнял её за плечи и успокоил. Петрович с Николаем провели демона на огород и начали пахать. Поп с попадьёй с суеверным ужасом наблюдали, как диавольский конь тянет соху с мощностью трактора. Соха у Петровича была не простая, она заканчивалась стальной лапой-плоскорезом, отвинченной со сломанного культиватора, вместо которой мог устанавливаться и обычный лемех. На вспашку всего огорода ушло меньше, чем полдня. За это время матушка Аксинья успела успокоиться и даже с интересом наблюдала за работой жуткого вороного жеребца. Под его лоснящейся шерстью бугрились и перекатывались могучие мышцы. Зрелище сие невольно вызывало у матушки греховные мысли.

К тому моменту, как мужики закончили пахать, попадья собрала им традиционный стол. Отец Онуфрий сумел-таки донести до супруги очевидную мысль, что демон вполне разумен, и его тоже надо бы отблагодарить. Стол поставили прямо в прогоне, между домом и дровяным сараем, в углу, образованном стеной сарая и внутренней изгородью. Тем более, что к обеду низкие тучи немного поредели, и даже выглянуло по-весеннему тёплое солнце. Батюшка вынес из дома три табурета, а для коня, чтобы ему не сидеть на холодной земле, положил два бревна, на них уложил настил из коротких досок-вагонки, и постелил сверху сложенное в 4 слоя старое одеяло.

Петрович тем временем выпряг демона из сохи:

– Ох и здоров ты, доктор, полдня пахали, а ты не вспотел даже! – восхищённо похвалил Николай.

– Так с чего потеть, знай себе ходи шагом, – ухмыльнулся диавольский жеребец.

– Коля, сбегай до дома, овса доктору принеси! – распорядился Петрович.

Николай принёс мешок с овсом и ведро:

– Тут, в мешке, два ведра, как договаривались, а это к столу, сейчас, мало ли захочется.

– Угу, ещё как захочется, – кивнул конь.

Жёлтые самоцветы в браслетах на передних ногах коня вдруг засветились, ведро с овсом окуталось солнечным сиянием и внезапно поднялось в воздух. Отец Онуфрий вновь попятился, осеняя себя крестным знамением, пока не упёрся кормовым авторитетом в изгородь. Демон привычно уселся за стол, на подготовленный настил, 12-литровое ведро в его копытах смотрелось как бумажный стакан с кукурузными палочками. Николай усадил за стол батюшку, пока Петрович открывал бутылку водки. Свой стакан он прикрыл ладонью:

– Мне ещё за руль, пить не буду.

– Доктор, ты как, примешь хоть чуть-чуть? – Петрович со значением приподнял поллитру.

– Нет, я так, за компанию посижу. Мне нельзя.

Диавольский конь задорно похрустывал маринованными огурчиками. Огурчики, окутанные золотистым сиянием, прыгали демону в рот сами, «як у Пацюка галушки», к вящему ужасу отца Онуфрия и попадьи.

– Ну, чтоб х..й стоял и винт вертелся! – Петрович служил авиатехником, сначала на транспортниках Ли-2, потом на вертолётах Ми-4, в 1959-м демобилизовался, но первый тост всегда произносил «как в полку».

– Какой винт? – тут же поинтересовался конь.

Петрович начал объяснять, параллельно закусывая. Обычная застольная беседа продолжилась армейскими байками, отец Онуфрий принёс ещё литровую банку самогона. Матушка Аксинья только успевала подносить закусь.

– Ну что, мужики, споём? – предложил всё-таки принявший 50 граммов «для настроения» Николай.

– Д-давай! – поддержал инициативу сына Петрович. – А-а… шо петь-то будем?

Николай зашептал что-то в ухо отцу, затем – попу, и под конец – жеребцу.

– Ну, что, все слова запомнили? Тогда давайте! – и первым затянул: – Выйду ночью в поле с козо-ой!

– Мы с козой пойдём за водо-ой! – подхватил густым, хорошо поставленным басом отец Онуфрий.

– Мы пойдём с козо-ой, типа за водо-ой! – по знаку сына вступил поддатым баритоном Петрович.

– Девок нет в селе, а я – молодо-ой! – громогласно закончил конь, и заржал так, что услышала половина деревни.

– Срам-то какой, прости господи, – схватилась за голову попадья.

Через пару часиков застолья уже изрядно захмелевший Петрович докопался до жеребца:

– С-слышь, д-доктор, а ты п-правда летать умеешь? Или у т-тебя эти к-крылья так, д-для к-красоты?

– Летать умею, – солидно кивнул демонический конь. – Обычно у нас врачи не летают, потому что им в перепонки крыльев вживляют медицинские артефакты, вот такие, – он раскрыл наполовину своё огромное левое крыло.

В его перепонке были вживлены две круглые шайбы, размером немного побольше игральных шашек.

– Обычно у наших медиков таких артефактов в крыльях по несколько десятков, поэтому они летать не могут, – пояснил доктор. – А я – хирург, у меня всего по паре артефактов на крыло, поэтому летать ещё могу.

– Ишь, ты, вон оно как... А что эти к-кругляки делают-то? – заинтересовался Петрович.

– Вот этот – обеззараживает раны, – конь указал копытом на одну из шайб. – Этот, – он ткнул в другую – показывает повреждения костей. На другом крыле – показывает внутренние мягкие органы, у вас это называется УЗИ.

– Ишь ты, м-мудрёно-то как... – пробормотал Петрович.

Отец Онуфрий отключился от беседы, он сидел с блаженной ухмылкой, обнимая рукой полупустой стакан.

Видя, что поп уже дошёл до кондиции, Николай зашептал что-то на ухо жеребцу. Конь дёрнул ухом, выслушал, и расплылся в улыбке.

– Отче, а давай, доктор тебя чуть-чуть покатает? – с заговорщицким видом предложил Николай.

– О-о, кавалерия! – радостно заорал Петрович.

Отец Онуфрий, приналёгший на самогон, уже не особо хорошо соображал. Его подняли, усадили на спину прилёгшему для удобства коню, закатав рясу.

– Ноги ему свяжите, чтоб не упал, – посоветовал жеребец. – И к моей шее привяжите поперёк пуза, ремней безопасности у меня нету.

Почти трезвый Николай сноровисто закрепил попа двумя кусками верёвки. Подумав, сделал из третьего куска подобие подпруги и привязал батюшку за пояс. Конь осторожно поднялся во весь немалый рост. Отец Онуфрий, всё ещё держащий в правой руке стакан, а в левой – солёный огурец, подивился внезапно расширившемуся кругозору.

– Но-о, п-погнали! – пьяным голосом крикнул Петрович, хлопая жеребца по антрацитово-чёрному крупу.

Николай распахнул ворота, и могучий демикорн взял с места в карьер, поворачивая на дорогу и на ходу распахивая длинные перепончатые крылья:

– На взлёт!

Диавольский конь мощным толчком задних ног оттолкнулся от земли и взмыл в воздух. Охренев от изумления, вся деревня, замерев столбиками, наблюдала, как вдоль улицы, поднимаясь всё выше и выше, на спине чёрной драконоподобной лошади мчится отец Онуфрий, в экстазе размахивая солёным огурцом.

Единственный из четверых сохранивший трезвое мышление док Оук быстро сообразил, что покатушки могут кончиться падением и летальным исходом. Сделав на глазах у всей деревни круг над погостом, он вновь приземлился посреди улицы и доставил попа к дому. И вовремя. В ходе полёта батюшка стремительно протрезвел, видимо, от страха. Его бережно сняли со спины коня, усадили за стол и налили ещё стакан, для успокоения.

Через месяц в журнале «Крокодил» вышел новый рассказ Кранберри. Реальные имена и место действия, конечно, были изменены, но жители деревни безошибочно узнали своего отважного односельчанина. С тех пор за отцом Онуфрием закрепилось уважительное прозвище «Кожедуб».

Церковное начальство в Москве, которое о демикорнах никто не оповещал, сочло историю про «демонического коня» обычной глупой байкой, и на рассказ в «Крокодиле» предпочло не реагировать. Никита Сергеевич, которого, как обычно, проинформировал Серов, долго хохотал, а потом через Будённого передал демикорнам просьбу никого больше по пьяни не катать:

– А то ещё разобьются, народ у нас безбашенный, – пояснил Первый секретарь.

После этого приключения док Оук и священник стали хорошими друзьями. Доктор неоднократно прилетал к нему в гости, побеседовать на разные темы, только вот летать верхом на приятеле батюшка больше не рисковал.

Рождённые в СССР

В хлопотах и заботах, неизбежных при «переезде» из одного мира в другой, постепенно прошёл год, и подошёл, наконец, черёд события, которого больше всего ждала Ирис, да и все демикорны. В «железных матках» инкубационных камер были готовы сделать первый шаг в новый мир жеребята. Первые полсотни жеребят, начавших развитие уже после выхода из анабиоза. Их «рождение» было самым долгожданным праздником.

Как и договаривались почти год назад, отметить рождение маленьких демикорнов приехали Первый секретарь Хрущёв и министр здравоохранения Мария Дмитриевна Ковригина – её вновь назначили министром в начале 1960 года. Ирис встречала гостей на проходной НИИ спецтехнологий. Первый секретарь, низенький, толстый, в светлом костюме и в шляпе, выбрался из машины, подошёл, улыбаясь, приветливо поздоровался.

Министр уже бывала в НИИ, когда решались вопросы с передачей технологий автоматизированных операционных и технологий протезирования. Тогда разговор был строго деловым, но сейчас в воздухе чувствовалось радостное напряжение. Все как будто ждали чуда.

– Ну, Ирис, как прошло? Как там наше прибавление? – Никита Сергеевич широко улыбался.

– Новорожденные здоровы? – сразу спросила Ковригина.

Само событие случилось днём раньше. При выемке жеребят из инкубационных камер присутствовали только врачи. Протокол биологической безопасности соблюдался строжайшим образом. Только после того, как жеребят осмотрели, провели полную диагностику и подтвердили, что все они здоровы и развились без патологий, было принято решение допустить к ним посторонних.

– Да, всё в порядке. Идёмте, они в родильном отделении, – демикорн с улыбкой пригласила гостей следовать за собой.

На входе в медчасть гостей попросили принять душ и переодеться в чистые медицинские халаты, белые брюки, тапочки с полиэтиленовыми пакетами поверх ткани, шапочки и дыхательные маски.

– Строго тут у вас! – одобрительно улыбнулся Хрущёв. – Правильно, так и надо.

– Иначе нельзя, – ответила встретившая гостей в родильном отделении Алоэ. – У новорожденных ещё недостаточный иммунитет, они слишком уязвимы к инфекциям.

– А нас вообще не слишком опасно сюда пускать? – с опаской спросил Никита Сергеевич.

– Сейчас уже можно, мы тщательно проверили всю человеческую микрофлору, – успокоила Алоэ. – И мы приняли меры предосторожности.

Жеребят гостям показали не просто в пелёнках, а в закрытых прозрачных контейнерах-колыбельках из оргстекла. Алоэ вручила Никите Сергеевичу контейнер, в котором лежало прелестное беленькое большеглазое существо с едва пробивающимися синими волосиками будущей гривы и хвоста, с соской во рту. Оно было совершенно не похоже на привычных земных жеребят, рождающихся уже похожими на взрослую лошадь и через несколько часов после рождения уже способными стоять. Жеребята пони и демикорнов больше были похожи на человеческих детей – такие же маленькие и беспомощные.

– Вот. Её достали из инкубационной камеры первой.

– Ох... Какая хорошенькая! – Первый секретарь расплылся в улыбке. – Как её зовут?

– Это вам решать, – улыбаясь, ответила Алоэ. – Хотите дать ей имя?

– Ого! – Никита Сергеевич был изрядно удивлён. – Это большая честь... Но я даже не знаю, по какому принципу у вас принято имена давать.

– Мы тут подготовили список, – Ирис, улыбаясь, телекинезом передала Первому секретарю машинописный лист с несколькими колонками имён. – Просто выберите имя, которое вам больше понравится или, на ваш взгляд, больше ей подходит.

– Хорошо... – Хрущёв пробежал глазами по столбиками имён. – Вы решили перейти на русское написание?

– Мы подумали, что так жеребятам будет легче контактировать с людьми, – пояснила Алоэ. – Между собой мы всё равно говорим на инитиумнарском, можем просто перевести их имена.

– Разве у вас имена переводятся? – удивилась Мария Дмитриевна. – У нас принято, что имена используются без перевода.

– У всех народов свои обычаи, иногда они не совпадают, – улыбнулась Ирис. – Но это не повод для разногласий.

– Разумно, – согласился Первый секретарь. – Смотрите, она у нас беленькая, может, назовём её Снежная Лилия? Вот тут есть такой вариант.

– Хороший выбор, – одобрила Ирис. – Мы тоже надеялись, что он вам понравится.

– По-моему, отлично. На инитиумнарском будет Nix Liliа, тоже хорошо звучит, – согласилась Алоэ.

Они вчетвером выбрали имена для первых десяти жеребят.

– Остальных сами назовите, – предложил Никита Сергеевич. – А мы пока выпишем первому десятку новых граждан Советского Союза свидетельства о рождении.

– Это что? – поинтересовалась Алоэ.

– Документ для ребёнка, действующий, пока он не подрастёт и не получит паспорт.

Ковригина присела за стол и начала заполнять бланки:

– А кого записать родителями? – спросила министр.

– Сейчас, минутку.

Алоэ разыскала в компьютере записи о тех, чей генетический материал был использован для каждого из пятидесяти жеребят первой новой партии, и продиктовала Марии Дмитриевне имена. Министр несколько раз переспрашивала, как пишется непривычное имя, врач диктовала ей по буквам.

– А в графе «национальность» для каждого из родителей что писать?

– Пишите «демикорн», – ответила Ирис. – Так будет лучше, «эквиридо» мало кто знает, а «демикорн» легче запоминается.

Никита Сергеевич сам расписался в свидетельствах о рождении.

– Вот у нас и крестники появились, Мария Дмитриевна, – пошутил Первый секретарь.

– Пусть растут здоровыми и умными, – пожелала министр, вручая Ирис заполненные свидетельства о рождении.

– Спасибо, – демикорн с улыбкой взяла документы телекинезом и отдала Алоэ. – Передай Анемону, пусть хранит у себя, пока малыши не подрастут.

– На остальных тоже свидетельства выпишем, я Семёну Михалычу дам поручение организовать, и сам подпишу каждое, – сказал Хрущёв. – Кстати, я думал, он нас тут встретит?

– Он сейчас готовится к церемонии, вместе с остальными. Прошу за мной, – пригласила Ирис.

– Какой церемонии? – удивился Никита Сергеевич.

– Сейчас увидите. Это недолго, мы вас не задержим.

– Да не то что бы я торопился, но предупредили бы, чтобы подготовиться.

– Считайте, что это приятный сюрприз.

Гости переоделись обратно в свою одежду. Инженер провела их длинным подземным коридором, освещённым слегка мерцающими кристаллами, укрепленными в металлических оправах на потолке. Они вышли в большой подземный зал, отделанный красным гранитом и украшенный знамёнами кланов. Никита Сергеевич успел разглядеть уже знакомые символы – похожую на восходящее Солнце половинку шестерёнки с гаечным ключом под ней – Клан Шестерни, цветок синего цвета – символ медиков, их клан так и назывался – Клан Синего Цветка, его изображение было вышито на кармашках медицинских халатов. Меч, Щит и Свиток – символы одноименных кланов. Ещё на одном флаге он разглядел что-то вроде блокнота и толстенькую заострённую палочку, в которой признал стилус. Первый секретарь догадался, что это символ одноимённого клана. На последнем флаге был изображён какой-то незнакомый ему круглый предмет.

Подземный зал был освещён светом кристаллов и наполнен демикорнами. Тут, похоже, собрались все или почти все. В воздухе пахло тёплым металлом. Передняя стена зала была почти вся исписана рунами. Короткие строчки на инитиумнарском складывались в столбцы наподобие списка. На возвышении перед стеной, напоминающем сцену, по левую и правую стороны, стояли два демикорна, густо-красного и тёмно-красного цвета. Рядом с ними Никита Сергеевич заметил Семёна Михайловича Будённого, а на другой стороне «сцены» стоял молодой парнишка, показавшийся ему чем-то знакомым. Первый секретарь явно уже где-то его видел.

Ирис подвела Первого секретаря к сцене:

– Стойте здесь, это не займёт много времени.

Демикорн поднялась на «сцену» и встала в центре. В зале произошло единое множественное движение, все как будто встрепенулись и замерли в ожидании. Ирис раскрыла широченные перепончатые крылья, подав знак начала церемонии.

Тёмно-красный демикорн с чёрной гривой выступила вперёд:

– Я, Кранберри Астерана, Хранитель Клятвы…

– Я, Анемон Вентус Флос, Хранитель Закона… – произнёс второй, красный демикорн с жёлтой гривой.

– Я, Семён Будённый, Свидетель Прошлого… – маршал выглядел абсолютно серьёзным, проникнувшись торжественным духом момента.

– Я, Дмитрий Веденеев, Вестник Грядущего… – объявил молодой парень рядом с Кранберри.

Никита Сергеевич даже вздрогнул – едва ли это было совпадением, тут явно чувствовалась рука Серова.

– В присутствии и по поручению Ханов Клана Меча, Щита, Шестерни, Стилуса, Свитка, Орба и Синего Цветка, и Иль-Хана Индиго Ирис, обращаюсь к Кланам Свободных, – продолжила Кранберри.

В час нужды, когда жизнь нашего народа висела на волоске, в час, определивший судьбу Кланов, мы встретили друга, пригласившего нас в свой мир, давшего Кланам Свободных новый дом. Нас пригласили в этот мир от чистого сердца и приняли как равных. Мы благодарны людям, благодарны народу Советского Союза, его правительству и Первому секретарю Хрущёву за это щедрое приглашение.

В соответствии с традициями Кланов, я обращаюсь к вам с просьбой увековечить нашу благодарность в Зале Славы народа эквиридо, принявшего название демикорнов, и впредь считать Хрущёва Никиту Сергеевича почётным Ханом и советником Иль-Хана, ибо наша история теперь едина с историей этого мира. Согласны ли Кланы Свободных с этим предложением?

Ответом на слова Кранберри был обрушившийся со всех сторон дробный топот сотен копыт и ветер, взметённый сотнями развернувшихся крыльев.

– Есть ли возражения у Ханов? – спросил Анемон.

Ответом было молчание – возражений не было.

– Что скажет Иль-Хан?

– Твоё имя будет выбито в камне на Стене Памяти в Зале Славы Кланов, и залито расплавленным золотом, дабы горело оно в лучах заходящего солнца, как напоминание о твоей щедрости и нашей благодарности, – торжественно провозгласила Ирис, глядя на Первого секретаря. – События Исхода, среди других эпизодов истории Кланов Свободных, будут упомянуты в Предании Кланов, в назидание будущим поколениям.

В этот момент в плоском широком световоде под потолком зала повернулись призмы, направляя солнечный свет с улицы на стену за спиной Ирис. Рунные надписи на стене вспыхнули золотым блеском, и Никита Сергеевич понял, что имела в виду демикорн, которую теперь именовали необычным титулом «Иль-Хан».

– Да будет так! – объявил Анемон под грохот копыт собравшихся.

Участники церемонии спустились со «сцены» и окружили Никиту Сергеевича, поздравляя его.

– Как-то это очень неожиданно, – признался Хрущёв. – Здравствуй, Семён Михалыч! – он пожал руку Будённому. – Я вижу, ты уже с новыми друзьями освоился?

– Так лошадки же, хоть и разумные, – довольно заулыбался Будённый.

– Здравствуй, Дима! Подрос-то как! Какими судьбами? – спросил Первый секретарь.

– Семён Михалыч сам позвонил, ему кто-то рассказал, что я робототехникой увлекаюсь, а здесь работа интересная идёт, по роботам и манипуляторам, – слегка смутившись вниманием Первого секретаря, объяснил Дима. – Я и приехал, интересно же! А тут как раз эта церемония, меня попросили поучаствовать, ну... мне ж не трудно…

– Понятно… Удивили старика… Анемон, Кранберри, очень рад с вами познакомиться. Большую честь мне оказали, даже слишком… – Никита Сергеевич хитро улыбнулся. – А в какой клан-то меня определите? А то я, если что, готов вступить в Клан Солёного Огурца. Могу даже возглавить, опыт у меня большой, – пошутил Первый секретарь. – И солить огурцы умею, а уж употреблять под солёненькие огурчики – в этом я вообще профессионал.

В зале на миг воцарилась мёртвая тишина. В следующую секунду она взорвалась громовым топотом и ржанием сотен глоток. Демикорны покатились со смеху. Ирис так и села на пол, где стояла, удерживая равновесие растопыренными крыльями и держась за живот. Анемон громко фыркнул и заржал, сразу сбросив свой важный вид Хранителя Закона. Кранберри сначала вытаращила глаза, затем расхохоталась вместе со всеми. Будённый тоже заржал, громче стоящего рядом жеребца. Дима Веденеев сдавленно хрюкнул, покраснел, закрыл лицо рукой и отвернулся, пытаясь сдержать смех.

Никита Сергеевич даже удивился – вроде бы он ничего такого особенного не сказал… Демикорны же никак не ожидали от Первого секретаря упоминания очень популярных у них юмористических рассказов, и ухохотались больше от неожиданности.

– Вы разве тоже мои рассказы читали? – с трудом справившись с разбирающим её смехом, спросила Кранберри.

– Это те, что в «Крокодиле» печатают, под псевдонимом «Развесистая Клюква»? И в «Известиях» по выходным? Не только я, их вся страна читает! – ухмыльнулся Хрущёв. – Дорогая моя Кранберри, у вас настоящий юмористический талант! Я очень рад, что у нас такой писатель появился.

Он протянул руку Ирис, она подала копытце, и Первый секретарь, слегка потянув обеими руками, помог ей подняться с пола.

– Ну, раз мы перешли от торжественной части к неофициальной, – сказала инженер, улыбаясь, – я хотела бы отметить, что Никита Сергеич, помимо упомянутой щедрости и находчивости, не раз отличался и немалым личным мужеством. Я, в том числе, была тому свидетелем.

Кстати, я тут, недавно, прочитала про Карибский кризис, и поняла, по какому лезвию меча вам пришлось пройти. Поэтому, товарищ Первый секретарь, позвольте вручить вам маленький памятный подарок, как напоминание о том, что битвы выигрываются устрашением, хоть и завершаются переговорами.

Ирис телекинезом поднесла гостю укреплённый вертикально на небольшой круглой подставке из полированного красного дерева золотой полумесяц высотой сантиметров десять. На верхнем кончике полумесяца было отформовано небольшое колечко. На нём, на коротких цепочках, висели, соприкасаясь друг с другом, два шара из полированной до зеркального блеска стали, напоминающие крупные шарикоподшипники.

Никита Сергеевич с некоторым недоумением принял подарок, несколько секунд разглядывал его, а затем спросил:

– И что эта штука, так сказать, сиво... симо... короче, что это за фиговина-то? – слово «символизирует» для Первого секретаря оказалось сложновато. – Какой-то магический артефакт?

– Не совсем, – демикорн тщетно пыталась задавить рвущийся наружу смех.

– Эта штука, дорогой Никита Сергеич, означает, что у тебя стальные яйца! Без которых мы бы из Карибского кризиса победителями не вышли! – залихватски подкрутив ус, ляпнул Будённый.

– П-ф-ф! – Первый секретарь фыркнул не хуже лошади, едва не уронив стальные шары. – О-отлично! Спасибо, Ирис! Спасибо, моя дорогая! На столе у себя в кабинете поставлю! – он растроганно обнял смеющуюся лошадку и ласково поцеловал в носик, благо что, в отличие от пони, нагибаться было не нужно.

Демикорн смущённо фыркнула от непривычного ощущения. Она ещё не вполне понимала значения подобных жестов, но догадалась, что это – аналог тыкания носиками у пони и демикорнов. Ей было приятно, что её друг оценил столь неоднозначный подарок по достоинству.

– Ирис, а какие обязанности у Иль-Хана? Это у вас верховный правитель, или как? – спросил Первый секретарь.

– Нет, верховного правителя у нас нет. Все решения принимает общее собрание, текущие вопросы решают Ханы кланов. Иль-Хан выполняет, скорее, представительские функции, для взаимодействия с людьми, – ответила Ирис. – Мы с Семёном Михалычем вместе все внешние вопросы решаем.

– Во! Вот это нам как раз подходит! – обрадовался Хрущёв. – Вот что, моя дорогая Ирис, будь готова, на днях я тебя в Москву попрошу приехать. Пора нам обеспечить демикорнам, как полноправным гражданам Советского Союза, представительство в органах управления.

Три сердца и три сомнаморфа

Когда отзвучали поздравительные речи, пришло время выяснения менее приятных вопросов. Например, почему в самый ответственный момент система ориентации не смогла автоматически сориентировать корабль для выдачи тормозного импульса. Тем более, что корабль при подготовке к полёту несколько десятков раз проверили вдоль и поперёк, и всё было нормально. Специалисты Пилюгина и Раушенбаха долго изучали записи телеметрии. Выходило, что сигнал солнечного датчика был считан системой нормально, а вот дальше в электронике возник непонятный сбой.

Ситуация осложнялась тем, что система ориентации сгорела при входе в атмосферу вместе с приборно-агрегатным отсеком. Борис Викторович Раушенбах предположил:

– А может быть, проблема в плате сопряжения с вычислителем? Полупроводниковая техника ещё не всегда достаточно надёжна. Не могла туда попасть, скажем, бракованная плата?

– Так всё по двадцать раз проверяли, всё работало, – возразил Пилюгин.

– И всё же давайте проверим ещё раз, чудес не бывает. Была же какая-то причина отказа!

Когда доложили Королёву, он уже был «на взводе», завёлся с пол-оборота и направился разбираться. По журналу, в котором фиксировались операции сборки космического корабля, установили серийный номер платы, на которую пало подозрение, и отправились в лабораторию датчиков и измерительных систем 5-го научно-исследовательского комплекса Центрального НИИ машиностроения (НИИ-88), где их и собирали. (https://ru.wikipedia.org/wiki/НПО_измерительной_техники)

Такое высокое начальство на сборочные участки электроники заглядывало нечасто. Рабочие, видя маститых академиков в мрачном настроении, притихли и столпились кучкой. Перепуганный начальник участка долго не мог найти нужные номера в своём журнале. Королёв уже потерял терпение и начал ругаться:

– Что за бардак у вас тут с документацией? Почему ничего не найти? Всех премии лишить! Бракоделы! Из-за вас космонавтов чуть не угробили!

Рабочие обиженно зашумели – все знали, что брака на их участке уже давно не было. И вдруг Сергей Павлович почувствовал, что кто-то постучал ему по правому ботинку. Безмерно удивлённый Главный конструктор посмотрел вниз... и увидел небольшую беленькую пони, с медно-красной гривкой, держащую в зубах журнал регистрации, с вложенной в него бумажной закладкой.

– Не кричите! – строго сказала пони, перехватывая журнал копытцем и глядя на Сергея Павловича снизу вверх. – Вас и так все боятся. У нас брака не делают. Я отвечаю. Не надо на нас кричать.

– Пони? – изумился Королёв. – А она что тут делает?

– Работаю я тут, – ответила маленькая пони. – Кволити Сандэнс, мастер ОТК. Я сама каждую плату проверяла. Какой номер, точно?

Николай Алексеевич Пилюгин передал ей листок с записанным номером платы.

– Сейчас всё найду, – Кволити отошла к столу, раскрыла журнал, перелистнула несколько страниц.

В журнале у неё был идеальный порядок, наклеенные ярлычки помогали быстро найти нужный диапазон номеров и дат.

– Вот эта плата, помечена как годная, я её сама проверяла.

– Значит, плохо проверяла! – оборвал её Королёв.

– Неправда, платы из этой серии ставились на другие корабли, и всё было в порядке. Проверяю каждый раз одинаково, на одном и том же стенде, – упрямо возразила беленькая пони. – Если что-то не сработало – не валите на рабочих, а давайте думать, почему не сработало? Может, плата перегрелась, или, наоборот, остыла? Я проверяю платы при температуре 20 градусов. А сколько в отсеке было?

– Сергей Палыч, а ведь она права, корабль был долго ориентирован одним боком к Солнцу, даже люк деформировался, – напомнил Раушенбах.

– Выясните по телеметрии, до какой температуры могла нагреться плата, проверьте при этой температуре, результат доложите, – коротко распорядился Королёв и ушёл.

В конце дня в кабинет к Главному явились с докладом Пилюгин, Раушенбах и всё та же упрямая беленькая пони.

– Садитесь, докладывайте, – Королёв кивнул вошедшим на стулья вдоль длинного стола для совещаний.

– Наша малышка как в воду глядела, Сергей Палыч, – сообщил Пилюгин. – При нормальной температуре всё работает как часы, но при нагреве плывут характеристики некоторых электронных компонентов. Корабль был долго ориентирован бортом к Солнцу, без закрутки, приборно-агрегатный отсек перегрелся, отказал вентилятор системы охлаждения в отсеке, вот этот момент на телеметрии, – он расстелил перед Главным бумажные ленты самописцев. – Тёплый воздух в невесомости стал скапливаться возле приборов, выделяющих тепло. Когда корабль снова закрутили, температура продолжала подниматься. В итоге, к концу полёта воздух вокруг платы нагрелся настолько, что она отказала.

Королёв долго изучал графики, сверяясь со временем. Наконец, широко улыбнулся:

– Молодцы, причину нашли. Теперь давайте, думайте, как её исправить, чтобы больше такого не было.

Он потянулся через стол к оторопевшей беленькой пони и слегка нажал пальцем ей на носик.

– Бип! – произнёс, улыбаясь, Главный конструктор. – А ты – главный молодец. Напомни ещё раз, как тебя зовут?

– Кволити. Кволити Сандэнс. Мастер ОТК, – пони довольно фыркнула и поправила. – Не «бип», а «буп»!

– Что? – удивился Королёв.

– Когда вы нажимаете пони на носик, надо говорить «буп», а не «бип», – пояснила Кволити. – Так положено.

– Гм... Спасибо, буду знать, – донельзя озадаченный Главный повернулся к Пилюгину:

– Николай, выпиши ей премию. Обязательно. Сам проверю, – он снова повернулся к пони. – И прости, что наорал. Не обижайся.

Вот так у Кволити появился новый телевизор.

---

Корпуса нового госпиталя поднялись у подножия Кантерлотской горы. Его строили по тому же проекту, что и НИИ специальных технологий, лишь слегка изменённому для привязки к местности. Это был совместный проект, в котором работали специалисты с всех трёх сторон. На открытие госпиталя приехали Хрущёв и Косыгин. Из Кристальной империи прибыли принцесса Кэйденс и принц Шайнинг Армор, из Сталлионграда – Генеральный секретарь Харитон Бронеус. От демикорнов присутствовала Иль-Хан Индиго Ирис.

Церемонию открытия проводили принцессы Селестия и Луна. Никита Сергеевич заметил, что перед зданием госпиталя установлено что-то, напоминающее памятник. Пока что оно было накрыто магическим куполом, который поддерживали два единорога из Кантерлотской гвардии. Над входом в госпиталь была укреплена вывеска, пока что закрытая длинным куском фиолетовой ткани, усыпанным золотыми звёздами.

– Здравствуйте, друзья! – принцесса Солнца обратилась ко всем присутствующим. – Мы очень рады приветствовать вас здесь, и счастливы, что вы почтили своим присутствием это замечательное событие. Сегодня мы открываем не просто новую больницу. Мы открываем новую эру сотрудничества наших народов, ради общего блага пони, людей и демикорнов.

Этот госпиталь оснащён лучшим оборудованием, разработанным инженерами и техномагами демикорнов, и сделанным на человеческих заводах. Здесь будут работать лучшие врачи-единороги и будут делиться опытом и знаниями лучшие специалисты-медики из мира людей. Здесь будут применяться лучшие лекарства и лучшие методики лечения, разработанные врачами наших народов.

Но ещё я хотела бы исправить одну очень давнюю несправедливость, и отдать дань памяти одной очень доброй и талантливой пони, имя которой едва не осталось забыто. Сейчас я передаю слово моей сестре Луне, и она расскажет вам всё подробнее.

– МЫ приветствуем всех гостей нашего праздника! – объявила принцесса Ночи. – Все вы знаете начальника Королевской Гвардии, генерала Тенакса, – принцесса повернулась в его сторону, и пожилой пегас коротко поклонился.

– От него мы узнали о том, что некая пони, называющая себя Оранж Дайс, неоднократно помогала воинам, пострадавшим в схватках, и исследователям пещер, попавшим под обвалы. Где-то в глубине этих пещер скрывались чудесные артефакты и оборудование, позволявшее вживить их в тело пострадавших пони. Эти случаи были редки, поэтому о них мало кто знал.

В поисках этих оставшихся с давних времён артефактов мы, вместе с нашими партнёрами из Советского Союза и демикорнами, организовали археологическую экспедицию. Факты, что удалось выяснить учёным, удивительны. Я попрошу Иль-Хана демикорнов, Индиго Ирис, рассказать эту историю, чтобы ничего случайно не исказить и не перепутать.

– Здравствуйте, всепони! – приветствовала собравшихся Ирис. – Очень давно, задолго до правления Дискорда, до удара Волны Хаоса, наши собратья, эквиридо, изначально созданные как разумное оружие, обрёли свободу воли и способность самостоятельно размножаться. Это стало неожиданностью для наших создателей. Чтобы облегчить им познание нашего народа, живущего намного дольше, чем обычные пони, под руководством Дайвидеры, главы комплекса «Круг Древних», были разработаны камеры сомноопыта, и автономные модули интерфейса, способные принимать облик пони и общаться с ними. Они были названы «сомнаморфами».

Ирис сделала знак стоявшей чуть в стороне Дэйзи. Толпа гостей ошеломлённо вздохнула. Из группы демикорнов, сопровождавшей Иль-Хана, вышло удивительное чёрное существо на четырёх лапках, словно состоящее из одного позвоночника в чехле, перетянутом десятками стяжек. На плоской мордочке светились две пары маленьких красных глазок – два побольше, и два поменьше. Больше всего бросалась в глаза грива существа, похожая на иглы дикобраза.

(Картинка автора DxD2 «Сомнаморф и его оператор»)

– Не бойтесь, это всего лишь искусственное создание, автономный модуль интерфейса сомноопыта. Оператор управлял ими из камеры сомноопыта, получая знания и навыки, которыми овладевали сомнаморфы. В камере сомноопыта операторы проводили большую часть своей жизни, находясь в состоянии стазиса. Многие из них прожили не одну сотню лет. Этот проект назывался «МОРФ». Секции «МОРФ» были в каждом древнем городе и в каждом подземном комплексе.

Одной из таких операторов была Оранж Дайс. Она провела в камере сомноопыта более семисот лет. Стыдно признаться, но про неё все забыли. Когда комплекс был атакован тварями из Тартара во время Великого катаклизма, сомнаморфы под управлением Оранж Дайс спасали пони, помогая им эвакуироваться. Сама Оранж осталась в камере и умерла, когда отказали системы жизнеобеспечения.

Но группа её сомнаморфов каким-то образом унаследовала её сознание, и продолжила её дело самостоятельно. Мы ещё не разобрались в деталях, но, похоже, у этих сомнаморфов была самообучающаяся программа.

Наша совместная экспедиция нашла в заброшенном комплексе записи, оставленные сомнаморфами Оранж Дайс. Их накопилось очень много, мы только начали их изучать. Но уже сейчас ясно, что эти сомнаморфы в течение тысячелетий продолжали, сменяя друг друга, помогать попавшим в беду пони, лечить их, ставить протезы и адаптационные артефакты, из остававшихся в разных комплексах запасов.

Наши исследователи обнаружили в зале комплекса разбитую камеру сомноопыта Оранж Дайс, и её останки, а также найденных в подземелье повреждённых сомнаморфов и вывезли их, чтобы похоронить.

(События, упоминающиеся в «Летописях демикорнов» гл. 11 и «Наследии богини» гл. 2)

Ирис закончила рассказ и уступила микрофон принцессам.

– Узнав о многолетней благородной деятельности этих удивительных существ, мы с сестрой приняли решение почтить память Оранж Дайс, а также – всех демикорнов, павших в попытках остановить тварей Тартара, и в сражениях с армией Сомбры, – объявила принцесса Луна. – Демикорны сражались до конца, и в последний миг отдавали свою жизнь в ослепительной вспышке, унося с собой жизни врагов. На месте взрыва оставалось лишь алое кристаллическое сердце, вращающееся в воздухе столетиями.

В их честь построен этот мемориал, который мы сегодня открываем. Но лучшим памятником Оранж Дайс будет этот новейший госпиталь, который мы решили назвать её именем.

По знаку принцессы Ночи единороги сняли купол, до поры скрывавший памятник. Взглядам присутствующих предстал цилиндрический постамент, на котором замерла, опираясь на пульт управления, пони-единорог. При взгляде с одной стороны она выглядела как пони, а с другой – как сомнаморф. Вокруг постамента, на плоской круглой плите ниже основной статуи замерли фигуры ещё трёх сомнаморфов. Впереди и по обеим сторонам от памятника, подвешенные в электромагнитных подшипниках, на невысоких колоннах, медленно вращались макеты сердец демикорнов, выполненные из алого стекла. Их подсвечивали снизу лучи красных лазеров, отчего сердца светились, словно наполненные алым светом.

На постаменте была надпись на эквестрийском. Никита Сергеевич не мог её прочитать и попросил перевести стоящую рядом Ирис.

– «Оранж Дайс. Она отдала жизнь ради познания, и даже в посмертии продолжала спасать жизни», – прочитала демикорн. – По-моему, очень хорошо написано.

– Да, лучше не скажешь, – согласился Первый секретарь.

По знаку принцессы Селестии несколько единорогов из Гвардии телекинезом сняли ткань, укрывавшую вывеску. Ирис перевела Никите Сергеевичу надпись:

– «Центр восстановительной травматологии и ортопедии имени Оранж Дайс».

– А протезирование почему не упомянули? – удивился Первый секретарь.

– Оно, вроде как, входит в ортопедию, как часть целого, – пояснила демикорн. – Так мне Алоэ объясняла.

Принцессы тем временем пригласили всех гостей пройти осмотреть вновь открытый медицинский центр. Его персонал уже занял места по штатному расписанию – в окошечках регистратуры сидели две пони в белых халатах и шапочках медсестёр, готовые принять посетителей, на этажах врачи проверяли оборудование и медикаменты.

Войдя в отделанный белым мрамором холл, Никита Сергеевич осмотрелся. В углу холла был выделен Уголок памяти Оранж Дайс. Он подошёл поближе – посмотреть. Здесь установили её камеру сомноопыта, отмытую и почищенную, но всё ещё с разбитым стеклянным колпаком.

– Стекло решили не менять, – пояснила Ирис. – Оставили, как есть, чтобы было видно, что камера подлинная. Только сгладили острые кромки, чтобы уборщицы не поранились.

На стене была укреплена мраморная доска, на ней золотыми буквами была написана история Оранж Дайс.

– О ней пока не так много известно, – сказала Ирис. – Надеюсь, когда мы прочтём записи, собранные её сомнаморфами, мы сумеем узнать о ней больше, и можно будет организовать полноценный небольшой музей. Самое удивительное – где-то в руинах комплексов ещё работает сервер управления сомнаморфами. Мы его пока не нашли, но продолжаем искать.

Рядом с Уголком памяти стоял торговый автомат, наполненный алюминиевыми банками с различными соками. Он напомнил Первому секретарю автоматы, виденные в США, но по конструкции отличался от американских, однако не был похож и на советский. В СССР напитки в алюминиевых банках не выпускали – соки обычно отпускались в розлив, в гранёные стаканы, которые наполняли из высоких конических сосудов с краником на узком нижнем конце.

– Интересный автомат, – Никита Сергеевич разглядывал устройство. – У нас таких не делают, с банками. Откуда он?

– Его сделали по образцу древних автоматов, которые совместная экспедиция находила в разрушенных подземных комплексах, – ответила Ирис. – В руинах одного из комплексов случайно сохранилась автоматическая линия вытяжки этих банок. Ну, как сохранилась... большая часть превратилась в ржавый хлам, но уцелела оснастка, на которой изготавливались банки. Почти уцелела.

Нам удалось привести оснастку в порядок, а сделать под неё новую линию по образцу существующих ваших роторных линий было уже нетрудно. Заодно, в процессе, подготовили всю документацию, можно будет начать выпускать напитки в таких банках и торговые автоматы в СССР.

К автомату вдруг подошла малиновая пони-единорожка. У неё были оранжевые хвост и грива, глаза тоже были чистого морковно-оранжевого цвета. Кьютимарка на бедре изображала два кубика апельсинового цвета – похожих на игральные кости. Единорожка начала нажимать на кнопки автомата, затем бросила в щель монетку. Схватила выкатившуюся банку сока, ловко вскрыла её и припала к отверстию.

– Вкусно! – пискнула пони. – Сладкий сок из банки! Оранж так давно не пробовала сока!

– Оранж?! – переспросила Ирис, не веря своим ушам.

Демикорн смотрела на кьютимарку малиновой единорожки – оранжевые кубики.

– Оранж Дайс? – спросила Ирис.

– Да, я – Оранж Дайс. Сок... сладкий... из банки... Какое счастье!

Никита Сергеевич смотрел на неё, ничего не понимая. Ирис телекинезом достала стилус и провела им по спине пони, глядя на возникшее изображение:

– Это – сомнаморф! Один из сомнаморфов Оранж Дайс! Какая удача! Дэйзи выяснила из записей, что она очень любила сок из таких банок. Поэтому мы и поставили тут этот автомат. У нас было подозрение, что сомнаморфы из группы Оранж Дайс ещё действуют до сих пор. Их специально делали очень долговечными.

– А как они пьют, у них же рта нет? – удивился Хрущёв.

– Они не пьют, но у них есть вкусовые рецепторы, ей достаточно почувствовать вкус.

– Вкусный сок... сладкий... из банки... Капли сока из банки сладки... – улыбаясь, подтвердила малиновая пони.

– Ваши Высочества! – Никита Сергеевич энергичными жестами подозвал принцесс.

Селестия и Луна, обсуждавшие что-то с Фэнси Пэнтсом, подошли к ним, следом за принцессами подтянулись и остальные гости.

– Позвольте представить вам одного из сомнаморфов Оранж Дайс, – произнесла Ирис, указывая на малиновую единорожку, усевшуюся с банкой сока прямо на пол. – Технически, это и есть Оранж. Часть её сознания, сохранившаяся в искусственном интеллекте модуля интерфейса сомноопыта. Правда, небольшая часть...

– Не может быть, – ахнула принцесса Селестия, глядя на оранжевые кубики кьютимарки.

– Оранж что-то сделала не так? – обеспокоенно спросила сидящая на полу малиновая единорожка. – Пожалуйста, не ругайте Оранж... Оранж так давно не пробовала сок из банки...

– Ну что ты, милая... Никто тебя не ругает, – успокоила её принцесса Солнца. – Мы знаем, что ты всю жизнь помогала другим пони. Мы тебе очень благодарны. Ты знаешь, что эту больницу мы назвали твоим именем?

– Нет... Оранж не понимает... Оранж только помогала пони...

– Такие абстрактные концепции для её искусственного интеллекта слишком сложны, – тихо подсказала Ирис.

Принцесса Луна сориентировалась моментально. Она что-то прошептала на ушко сестре. Селестия кивнула, соглашаясь:

– Конечно, сестра, как я могу возражать? Объявишь?

– Да. Всепони и дорогие гости! – принцесса Ночи слегка повысила голос, но лишь слегка, чтобы не пугать сидящую перед ними малиновую кобылку. – Властью, дарованной НАМ тремя народами пони, МЫ, принцесса Луна Эквестрийская, в знак признания заслуг Оранж Дайс и её сомнаморфов, провозглашаем их национальными героями Эквестрии! С этого дня корона выделит средства на выплату регулярной ренты для содержания сих сомнаморфов. Госпиталь сей, названный именем Оранж Дайс, да будет их домом, поелику они того пожелают.

В ознаменование сего даруем мы сомнаморфам, именующим себя Оранж Дайс, право носить собственный герб – три алых сердца в золотом поле, и три золотых сомнаморфа в алом поле. Повелеваем украсить сим гербом госпиталь, халаты персонала, посуду, постельное бельё и прочие предметы обихода.

– Быть по сему, – подтвердила речь сестры принцесса Солнца. – Полагаю, Иль-Хан Индиго Ирис подскажет нам, как организовать содержание сих сомнаморфов, чтобы они жили долго и работали на благо всех пони и всех друзей Эквестрии, из этого и других миров.

– Конечно, Ваши Высочества, медицинские и технические моменты в обслуживании сомнаморфов мы возьмём на себя, – ответила Ирис.

Сидящая на полу малиновая кобылка не понимала, о чём говорят все эти важные пони, собравшиеся вокруг неё. Она только поняла, что ругать её не будут, и она сможет и дальше помогать другим пони. А ещё тут есть другие существа, не похожие на пони. Пусть они ходят на двух ногах, но ведь им тоже, возможно, понадобится её помощь? А ещё тут есть вкусный сок...

– Оранж всегда помогала пони... Оранж хочет помогать пони и дальше... выполнять свое предназначение...

– Конечно, милая, – успокоила её Селестия. – Ты будешь помогать пони. А мы будем помогать тебе.

– Спасибо! – малиновая пони поднялась на ноги. – Я позвала остальных.

В двери холла одна за другой вошли ещё две кобылки и жеребец, разных цветов, но у всех были одинаковые кьютимарки в виде двух оранжевых игральных кубиков. Они подошли к малиновой пони, она передала им банку с соком, и каждый из замаскированных сомнаморфов по очереди припал к отверстию, наслаждаясь вкусом.

– Они все – Оранж Дайс, – прошептала принцесса Селестия, и по её щеке прокатилась слеза.

Сомнаморфы Оранж не замечали ничего вокруг. Они были счастливы. После нескольких тысячелетий, проведённых в холодных пещерах разрушенных комплексов, они, наконец-то, обрели дом. Здесь им рады. Здесь они будут и дальше помогать пони. И здесь есть сок, вкусный, сладкий сок из банки... Они так давно его не пробовали.

Окончание 2й сюжетной арки

Страна Мечты

– Иди за мной и ничего не бойся. Своих ближайших единомышленников я предупредил, а на парочку пердунов из старой гвардии, если будут ворчать – просто не обращай внимания, – предупредил Хрущёв. – Подожди в кабинете, сначала я скажу несколько слов, а потом тебя позову.

Немаленький – 100 квадратных метров – кабинет Первого секретаря, отделанный тёмными панелями натурального дерева, был весь заставлен моделями различных машин, выпускавшихся на предприятиях СССР. Их дарили директора заводов, по случаю запуска новых образцов в серийное производство. Здесь было чем полюбоваться – самолёты, автомобили, трактора, корабли – весь спектр продукции советской промышленности.

Первый секретарь намеренно оставил дверь приоткрытой, и голоса собравшихся были хорошо слышны в кабинете. Никита Сергеевич выступил с коротким предварительным сообщением:

– Товарищи члены Президиума ЦК. Вы уже в курсе, что у нас появились не только необычные союзники из другого мира, но и очень необычное пополнение. Народ демикорнов хоть пока и немногочислен, но очень для нас важен. Они обладают технологиями, которые уже облегчили жизнь сотням советских людей, я имею в виду – инвалидов, получивших новые протезы.

В ответ послышались утвердительные возгласы «научной» части Президиума.

– Не менее важны для нас их технологии робототехники, прежде всего – в сфере жилищного строительства. Николай Константиныч, видели, как новые шагающие манипуляторы жилые дома собирают?

– Видел, Никита Сергеич... Но я думал, это чисто наша продукция.

– К сожалению, без участия наших новых сограждан такую технику мы пока делать не можем. И вряд ли сможем и позже. Но дело, товарищи, даже не в технологиях. Тут вопрос политический.

Они теперь полноправные граждане СССР. Получили паспорта, участвуют в выборах, у них даже есть свой депутат в местном Совете депутатов трудящихся. Работает на совесть, помогает и своим согражданам, и людям. Я считаю, что их народ вполне имеет право иметь постоянное представительство в Президиуме ЦК и в Верховном Совете.

Вон, в тех же США граждане, которые негры, по сути гражданских прав не имеют, хотя они такие же люди, заметьте! А американцы ещё имеют наглость поучать весь мир и заявлять, что у них демократия! Вот тут мы всему миру делом докажем, что у нас в стране настоящая демократия, и даже самый необычный и немногочисленный народ может иметь представителя в высших органах власти!

Короче, товарищи, предлагаю ввести в состав Президиума ЦК КПСС на правах кандидата в члены Президиума товарища Индиго Ирис. Ирис, выйди к нам, пожалуйста!

Она открыла дверь и вошла в зал. В зале заседаний Президиума произошла немая сцена. Уже потом Первый секретарь разобрался, в чём дело. Члены Президиума видели пони на Красной площади, встречались с Лирой на дипломатических мероприятиях, и решили, что Никита Сергеевич, решив приколоться, привёл маленькую хорошенькую лошадку, похожую на плюшевую игрушку. Демикорнов до этого из членов партийного руководства видели только считанные единицы – так как новые граждане СССР общались в основном с учёными и инженерами.

– Йопт... – первым выдохнул Первухин. – Это что, лошадь рогатая?

(В АИ состав Президиума ЦК сильно отличается от того, что было в реале)

– Я не лошадь, я – демикорн, – улыбнулась Ирис.

Половина Президиума была готова вскочить и убежать. Анастас Иванович Микоян, похоже, был в шоке. Академики Келдыш, Лебедев, Королёв, Александров, Глушков, уже встречавшиеся с демикорнами, тихо посмеивались над реакцией коллег. К ним присоединились заранее предупреждённые Хрущёвым Мазуров и Косыгин. Устинов сидел в явном замешательстве.

– Ой, какая прелесть! – вдруг заявила Екатерина Алексеевна Фурцева. – Присаживайтесь рядом со мной, моя дорогая, нам, девочкам, надо держаться вместе. Какие на вас браслетики симпатичные... Это у вас такие делают?

– Ирис, располагайся, мы для тебя пуфик приготовили, – Никита Сергеевич указал на солидный низенький мягкий табурет. – Товарищи, подвиньтесь немного.

Демикорн телекинезом переставила «пуфик» к столу Президиума и уселась рядом с Фурцевой.

– Не, она точно не лошадь, – сказал председатель Госплана Николай Константинович Байбаков.

– М-да, лошади пуфики усилием мысли по воздуху не таскают, – добавил академик Келдыш.

– Я не усилием мысли, у нас браслеты телекинеза, – Ирис подняла переднюю ногу и показала браслет.

– А я бы не отказался от такого браслетика, – улыбнулся Мазуров, он уже был в курсе затеянного Первым секретарём. – Полезная штука. Уважаемая Ирис, а в Верховный Совет вас избрали, или кого-то ещё?

(К.Т. Мазуров в АИ является Председателем Президиума Верховного Совета СССР, вместо Л.И. Брежнева)

– Мы решили избрать в Верховный Совет нашего Хранителя Закона, Анемона Вентуса Флос, – ответила Ирис. – Он в законах хорошо разбирается, даже уже готовит законопроект.

– Какой, если не секрет? – спросил Хрущёв.

– О введении в СССР прямой демократии. У нас есть предложения, как это можно организовать технически.

– О! Это интересно! – заулыбался Первый секретарь. – Расскажешь потом?

– Да хоть сейчас, – ответила Ирис. – Текст принимаемого закона печатаем, раздаём на предприятиях и в организациях. Все обсуждают, вносят поправки, сдают листки. Верховный Совет назначает согласительную комиссию. Исправленный и согласованный в Верховном Совете текст снова печатаем, теперь в виде бюллетеня для голосования, снова раздаём всем. Люди голосуют, ставят пометки. Дальше – как обычно.

Сложнее всего будет учесть поправки, они неминуемо будут повторяться. Листки с поправками желательно сдавать отдельно, чтобы не искать их в основной массе. Тут ещё возможны другие варианты, это требует доработки.

– Сама идея вполне рабочая, – задумчиво произнёс Мазуров. – С поправками подумать надо, их нужно как-то систематизировать, иначе утонем в почти одинаковых вариантах, а голосование на рабочих местах – это правильно. Тем более, люди у нас уже к соцопросам привыкли. В конце концов, как Дмитрий Фёдорович уже говорил, – он кивнул на Устинова, – у нас каждый где-то работает. Но какова тогда становится роль Верховного Совета?

– Верховный Совет остаётся основным законодательным органом, сводящим воедино все поправки к законам, и вырабатывающим окончательную редакцию, – объяснила Ирис. – Депутаты Верховного Совета сохраняют право законодательной инициативы, все граждане тоже получают такое право, через депутатов от своего избирательного округа, и через общественные организации.

– Ирис, ты своему коллеге скажи, чтобы дождался со своим предложением, пока я буду присутствовать на сессии Верховного Совета, я его поддержу, – предложил Никита Сергеевич. – А то товарищи могут с непривычки его инициативу сразу отклонить.

– Поняла, я ему передам, – кивнула Ирис.

– Товарищи, вы хоть понимаете, что напишет об этом западная пресса? – спросил Шепилов. – Представляю заголовки в газетах: «Калигула привёл коня в Сенат, но Хрущёв его переплюнул – привёл лошадь в Президиум ЦК и в Верховный Совет!»

– Дмитрий Трофимыч, а мы их спросим, сколько законопроектов предложил конь Калигулы за время пребывания в Сенате? – усмехнулся Первый секретарь. – У нас уже один-ноль в нашу пользу.

– Никита Сергеич, ну вы представьте групповой портрет членов Президиума! Человек, человек, человек – и вдруг – бах – лошадь! Народ смеяться будет! – не сдавался Шепилов.

– А мы устроим по телевидению передачу с рассказом о демикорнах, – предложил Косыгин. – Эту, как её... «Клуб кинопутешествий» подключим. (Название «Клуб путешественников» появилось значительно позже, в середине 80-х). В конце концов, внешность – всего лишь дело привычки. Да и групповые портреты членов Президиума, в конце концов, можно на каждом шагу не вешать. За нас должны агитировать наши дела, а не наши физиономии. Давайте, товарищи, сделаем перерыв, у вас будет возможность познакомиться немного поближе с нашей Ирис, а после перерыва проголосуем.

– Вы меня на групповом портрете не рисуйте, – предложила Ирис. – Я к популярности не стремлюсь, и вам проблем меньше.

– Нет-нет, тогда задуманного эффекта не получится. Обязательно надо нарисовать, – запротестовал Хрущёв. – Чтобы все иностранные шпионы видели официальные плакаты. Это ж какого ежа мы американцам в штаны запустим! Они у себя негров за людей не считают, а у нас разумные существа совершенного другого биологического вида – так, что ли, это называется, наравне с людьми участвуют в работе органов государственного управления. Вот это и есть настоящая социалистическая демократия!

В перерыве члены Президиума разделились на две «фракции». Более многочисленная «научная» обступила Ирис и вполне благожелательно с ней беседовала. К ним присоединились председатель Госплана Байбаков, Ефремов и председатель ВПК Устинов. Другая, меньшая часть – Первухин, Сабуров, Микоян, Шепилов – пытались прийти в себя.

Никита Сергеевич отвёл в сторону Ефремова.

– Что скажете, Иван Антоныч? Я по поводу вашего мнения о том, что «везде царствует человекоподобный»? Как видите, жизнь бывает сложнее и многообразнее теоретических построений.

– М-да… Установление контакта с цивилизацией пони было для меня неожиданным… – признал Ефремов. – Впрочем, меня не оставляет мысль о том, что их культура либо искусственно создана человекоподобными существами, либо «унаследована» от людей. Слишком много у них предметов, приспособленных, скорее, для захвата рукой с пальцами, чем для копыт. Хотя это спорно, конечно.

– Раса демикорнов совершенно точно была создана искусственно, но не людьми, а пони, – подсказала Ирис. – Но потом наша культура и наука развивалась самостоятельно.

Голосование прошло предсказуемо. Против не голосовал никто, представители «старой гвардии» предпочли «воздержаться». Более продвинутая часть Президиума проголосовала «за».

– Поздравляю, Ирис, теперь ты – кандидат в члены Президиума ЦК, – объявил Первый секретарь.

---

– Здравствуйте, дорогие телезрители, в эфире «Клуб кинопутешествий». Сегодня наша программа посетила, казалось бы, самый обычный подмосковный городок, подобных которому за последнее время было построено множество. Мы с вами познакомимся сегодня с удивительными обитателями этого населённого пункта и узнаем о новых научных открытиях, которые появились в результате этого удивительного эксперимента. Здесь, в специально построенном городке, живут и работают бок о бок с обычными людьми представители другого мира. Добро пожаловать в Страну Мечты!

Передвижная телевизионная студия остановилась перед бетонным въездным знаком, на котором русскими буквами и остроконечными угловатыми рунами была сделана надпись: «Страна Мечты».

– Это не преувеличение, тут действительно сбылись мечты многих и многих, но пусть лучше нам об этом расскажут сами обитатели столь интересного места.

Серо-голубой фургон передвижной студии немного попетлял по улицам и улочкам городка и остановился возле зелёных насаждений, за которыми виднелись высокие строения, напоминавшие современные многоэтажные гаражи. Операторы засуетились, выставляя на тротуар две телевизионные камеры на солидных треногах и длинный «журавль» подвесного микрофона. Режиссер передачи помахал кому-то, глядя вдаль.

– Как видите, друзья, на первый взгляд это обычный небольшой подмосковный городок, – ведущий привычно заполнял паузу дежурной болтовнёй. – Необычны его жители, и с одним из них мы с вами сейчас познакомимся.

Камеры нацелились на крышу «гаража», где появился чей-то тёмный, в свете солнечного дня, крылатый силуэт. Он ринулся вниз и в сторону так стремительно, что операторы не смогли удержать его в кадре. Изображение переключилось на ведущего, пока оператор разворачивал вторую камеру вдоль улицы.

Послышался отчётливый цокот копыт, и в кадр вошла лошадь. Не из тех очень популярных разноцветных лошадок, что устроили недавно настоящее представление на Красной площади. Эта была намного выше, на голове красовался изогнутый рог, поблескивающий металлом. Она степенно сложила покрытые чешуйками перепончатые крылья, похожие на крылья летучей мыши.

– Здравствуйте, я – Владимир Шнейдеров, передача «Клуб кинопутешествий», Центральное телевидение, Первый канал. Скажите, как вас зовут?

– Здравствуйте. Меня зовут Строберри и я демикорн, артефактор из клана Стилуса. Меня попросили быть вашим гидом на сегодня и показать вам наш город. Сразу хочу уточнить: демикорн это раса, а артефактор – моя профессия.

– Спасибо, уважаемая Строберри! Как видите, дорогие телезрители, у нас будет очень необычный гид. Как вы уже поняли, это не лошадь. Демикорны – это представители другой цивилизации, которые переселились сюда совсем недавно, по собственной воле и желанию. Скажите, а как называется ваш город? Мы слышали столько названий, пока добирались сюда…

– Гм... Почтовый адрес у него – Москва с каким-то там номером... Но между собой мы называем его просто «Комплекс «Ковчег» – по названию проекта, в котором мы работаем, а наши коллеги – люди называют его Демикорнград.

– Спасибо! Уважаемая Строберри, я так понимаю, вы имеете какое-то отношение к цивилизации пони установившей дружеские отношения с нашим народом, но совершенно на них не похожи. Не могли бы вы немного рассказать о себе и своей цивилизации?

– Наша культура очень древняя, мы были созданы около девяти тысяч лет назад, как универсальные защитники для проекта «Безопасный мир». Так получилось, что мы постепенно обрели свободу воли, собственную культуру и технологии, образовав новый народ пони, называвший себя Кланами Свободных.

К сожалению, история не пощадила ни нас, ни наших создателей, ни тот мир, который они пытались построить. После удара Волны Хаоса и прорыва тварей из Тартара, на руинах нашей цивилизации сёстры-правительницы Селестия и Луна построили страну, которую вы уже знаете, как Эквестрию.

Мы выжили лишь потому, что ещё до удара Волны Хаоса погрузились в анабиоз в глубоком подземном комплексе, построенном специально для этой цели – так мы пытались сохранить хоть кусочек нашей цивилизации. Впрочем, аппаратура управления анабиозными камерами дала сбой, и мы проспали намного, намного дольше, чем рассчитывали. Выжили почти все, и я считаю, что это самое удивительное достижение наших технологий.

– Простите, вы сказали, что вы «были созданы»? Кем?

– Предыдущей цивилизацией народов пони, существовавшей до прихода Хаоса. Наш народ – результат генетического моделирования, поэтому мы настолько и отличаемся от других пони. Нас специально сделали очень сильными, выносливыми, долгоживущими, добрыми к тем, с кем мы дружим и готовыми защищать их до последнего вздоха.

– И сколько вы живёте?

– Мы точно не знаем, большинство из нас погибли в боях. Есть неподтверждённые сведения, что некоторые из нас прожили по несколько тысяч лет. По-крайней мере, я не знаю никого из наших, кто умер бы от старости.

– Это невероятно! Как такое возможно?

– Насколько я слышала, у нас то ли отключен, то ли удалён ген старения, и что-то там улучшено с клеточной регенерацией и контролем за новообразованиями. Я специализируюсь в другой области, поэтому если вам хочется узнать подробности, то вам стоит поговорить со специалистами из клана Синего цветка – я просто не в курсе. Только не спрашивайте, сколько мне лет, а то я так никогда и не найду себе жеребца, – пошутила демикорн, лучезарно улыбаясь в камеру.

Ведущий в первый момент опешил, потом засмеялся:

– Я думаю, у такой симпатичной кобылки с этим всё будет в полном порядке.

– Спасибо. Давайте теперь прогуляемся по городу, и я вам покажу, как мы тут устроились, а по пути отвечу на ваши вопросы.

Операторы убрали оборудование в фургон, одну камеру выставили на приставную ступеньку. Человек и демикорн пошли рядом по тротуару, мирно беседуя. Телевизионная студия-миниавтобус ехала рядом.

– А чем вы занимаетесь?

– Я артефактор.

– Э-э... нельзя ли немного поподробнее, что конкретно вы делаете?

– Изучаю различные артефакты, приборы, механизмы, разбираюсь в их устройстве, ремонтирую, настраиваю. Видите предметы, которые надеты на мне?

– Да, это очень необычно, на вас столько всего надето... Я думал это что-то вроде национального костюма

– Нет, – рассмеялась Строберри. –Это артефакты. Вот эти браслеты на передних ногах позволяют мне применять телекинез. Поножи на задних копытцах дают возможность ходить по облакам. А вот этот браслет помогает ходить бесшумно – сами понимаете, мы довольно тяжёлые, а кому понравится, когда мы громко топаем. Стилус – мой основной рабочий инструмент, с его помощью я исследую артефакты и механизмы. Есть ещё множество других артефактов, но сегодня я надела минимум, без которого обычно демикорн не выйдет на улицу.

– А что это за часы у вас на бедре?

– Это ограничитель, в основном он показывает время, оставшееся до перезарядки некоторых артефактов, впрочем, у него ещё много разных функций, но дабы не затруднять наших зрителей, мы поговорим об этом в другой раз.

– Очень интересно, спасибо! А вы можете показать, как работает какой-нибудь из ваших артефактов?

Строберри на секунду задумалась, потом телекинезом достала зажатый в держателе браслета стилус и поднесла его к микрофону:

– Гм... Нет, тут слишком яркий свет, телезрители ничего не увидят...

– Давайте подойдём к машине, – предложил Шнейдеров.

Они подошли к передвижной телестудии, оператор включил вторую камеру и развернул её внутрь машины. Демикорн забралась передними ногами в машину, задёрнула телекинезом шторку, и поднесла стилус к микрофону. В воздухе появилось разнесённое подетально изображение микрофона.

– Ничего себе! – изумился Шнейдеров. – Вы так любое изделие разобрать можете?

– В общем, да, даже вас, если в этом возникнет необходимость, – улыбнулась демикорн, давая понять что шутит. – В этом и заключается особый талант артефакторов и магинженеров. Только артефакторы лучше разбираются в магических предметах и артефактах, а магинженеры – в механических и электромеханических.

– А ваш рог даёт вам какие-то необычные возможности?

– Если вы имеете в виду магию единорогов – то нет. Наш рог – это колющее оружие и режущий инструмент, только и всего. Мы можем применять магию, но только через наши артефакты.

– А что такое магия и как она работает? Мы пытались выяснить это у единорогов, но они толком не смогли объяснить.

– Боюсь, и я не смогу. Тут лучше бы спросить тех, кто разрабатывает её теоретические основы, ту же принцессу Твайлайт Спаркл. Я могу лишь так, на бытовом уровне сказать. В общем, магия – это любая энергия или технология, которой можно управлять усилием мысли через рог, как делают единороги и аликорны, или через артефакты, как это делаем мы, демикорны. Видов магии очень много, у вас чаще всего встречается электромагия. Ещё, насколько я знаю, у вас есть звуковая магия, когда ультразвуком можно найти препятствие в темноте.

– Но это же технология, а не магия!

– Любая достаточно сложная технология для тех, кто в ней не разбирается, не отличается от магии.

– Гм, логично... очень интересно, уважаемая Строберри. А у вас есть какие-то увлечения, хобби, что-то, помимо работы? Как вы отдыхаете, как проводите свободное время?

– Мы любим летать, – ответила демикорн. – Я часто летаю вдоль реки, и над лесом. Ещё очень многие любят читать, смотреть кино или телевизор. Я люблю что-нибудь мастерить или чинить какие-нибудь забавные механизмы. Например, детские игрушки, мне нет разницы, заводные или электрические, они все у вас очень любопытные.

– Точно как люди, – заулыбался ведущий. – А можно показать телезрителям, как вы летаете?

– Можно попробовать, не знаю только, успеет ли ваш оператор уследить за полётом?

Шнейдеров сделал знак оператору, тот проворно выставил камеру в люк в крыше фургона. Демикорн немного отошла, присела на задние ноги, затем мощным толчком оттолкнулась ими, оставив на обочине две глубокие вмятины в земле, и взвилась в воздух, широко взмахнув перепончатыми крыльями. Она старалась держаться в поле зрения камеры, немного пролетела вдоль улицы на малой высоте, тяжело развернулась, подлетела обратно к передвижной телестудии и приземлилась.

– Ого! Это было впечатляюще! – ведущий был в восторге, оператор молча показал поднятый большой палец.

– Мы не особо маневренны в воздухе, до пегасов нам ой как далеко, – пояснила демикорн, – зато мы можем подниматься намного выше, и лететь с большим грузом. Перед подъездами и на крышах у нас устроены площадки для взлёта и приземления.

– А вы быстро летаете?

– Не очень, пегасы более лёгкие, они нас обгоняют. Зато мы сильнее, и в воздухе и на земле, и можем подниматься выше пегасов. Вот, кстати, наш детский сад. Мы можем туда заглянуть, но только через забор – не стоит перевозбуждать детей видом незнакомцев, а то они потом не заснут после обеда.

В детском саду было шумно и весело. Целая куча детей в возрасте от года до трёх лет, и маленьких лошадок копошились и галдели на детской площадке во дворе. За ними присматривали две воспитательницы – женщина средних лет, и демикорн коричневого окраса. При этом они не делили воспитанников по принадлежности, подгузники меняли по необходимости и тем и другим, не дожидаясь друг друга.

Некоторые игрушки были знакомы – совочки, ведёрки, но некоторые вызывали недоумение. Что это за ярко-желтая подушка с кучей не то рукавов, не то отростков? Впрочем, дети видимо прекрасно понимали, для чего она нужна, и играли со всем этим богатством ,не делясь людей и демикорнов

– Ого! У вас здесь человеческие дети и ваши... жеребята играют вместе?

– Да, в первый день мы держали их в разных комнатах, но на прогулке они сразу перезнакомились и подружились. Нам только пришлось надеть жеребятам на копытца мягкие тапочки, чтобы они случайно не поранили кого-нибудь. Теперь они постоянно вместе, им очень нравится.

– Я вижу, рога у них ещё не выросли?

– Нет, рога отрастут попозже.

– А в школе они тоже будут учиться вместе?

– Будущее покажет, как у вас говорится. Наши жеребята ещё не доросли до школы. Вообще у нас принято индивидуальное обучение – каждому жеребёнку выделяют наставника. Но сейчас у нас жеребят становится всё больше, возможно, придётся обучать их в школе.

– Так это прекрасно! Очень за вас рад!

– Спасибо.

Они вышли из детского сада и пошли дальше по улице.

– Уважаемая Строберри, а как устроено ваше общество? Как у вас принимаются решения, кто вами руководит?

– Общество устроено очень просто. Вот у вас дети в младших классах объединяются в звёздочки по пять человек, так?

– Ну да, октябрята...

– Нам эта идея понравилась, и мы её развили. Пять жеребят объединяются в звёздочку. Когда они подрастут, звёздочка превратится в звезду. Несколько звёзд составляют созвездие, или кластер. Несколько кластеров объединяются в галактику. Галактик может быть сколько угодно.

– Очень неожиданно...

– Ещё у нас есть кланы, объединения по профессиональному признаку. Изначально было семь кланов. Клан Меча – воины, клан Щита – защитники, фортификаторы – все, кто создаёт безопасную среду обитания. Клан Шестерни – инженеры и учёные, астрономы, геологи, все, кто постигает тайны Вселенной, кто связан с наукой и техникой, строители, дизайнеры. Клан Стилуса – артефакторы, Клан Орб – техномаги. Клан Свитка – все, кто связан с обработкой информации и вычислительной техникой, и клан Синего Цветка – врачи, биологи, химики, то, что у вас называлось «естествоиспытатели». Кланы сохранились и сейчас. Каждым кланом сейчас руководят два Хана. Они решают текущие вопросы. Все важные решения принимаются на общем собрании всех кланов, прямым голосованием.

– Очень необычное устройство общества. А с точки зрения экономики, как у вас всё устроено?

– Экономическое устройство нашего общества в привычных вам терминах ближе всего к военному коммунизму, – ответила Строберри. – Мир, в котором мы жили, был очень враждебным, это было то, что на английском называется «frontier». Редкие островки цивилизации среди хаоса дикой природы. Нас создали, чтобы защищать пони. Вся наша история была почти непрерывной чередой битв против хищников, а затем и против тварей Хаоса.

Мы всегда старались полностью обеспечивать себя сами. Сами производили продовольствие, сами добывали руду, кристаллы, плавили металлы, делали механизмы и артефакты. У нас просто не было необходимости создавать такие институты как кредитные и страховые фонды – ресурсы были общими и направлялись туда, где они нужны сейчас, не разбираясь с тем, где и кем они были произведены. Даже сейчас мы более чем на 90 процентов сами обеспечиваем себя пищей, прежде всего, за счёт грибной фермы и теплиц. Мы взяли в аренду поля вокруг города, сегодня, например, большинство наших на сенокосе.

– На сенокосе?

– Ну да, мы же, всё-таки, в какой-то степени лошади. Сено у вас вкусное, если его правильно хранить и готовить, – улыбнулась демикорн. – За аренду полей и строений мы расплачиваемся использованием наших уникальных умений и технологий.

– А вам платят зарплату за работу? Вы ходите в наши магазины?

– Конечно, хотя для нас возврат к денежному обращению – в определённой степени шаг назад. Внутри нашего общества деньги не использовались. Надеюсь, с нашей посильной помощью советский народ через какое-то время сможет отказаться от этого пережитка капитализма и перейти к справедливому коммунистическому распределению, для всех, кто приносит пользу обществу.

А в магазины… У нас не такие большие потребности и большинство товаров мы производим для себя сами, и они в основном делаются на заказ, поэтому у нас нет необходимости часто ходить по магазинам. Хотя некоторые вещи мы и покупаем, например я купила прекрасный приемник «Киев» и очень им довольна. Что касается питания, то оно у нас бесплатно для всех сотрудников института, чуть позже я покажу вам нашу столовую, и как там организована работа – можно прийти в любое время и быть уверенным, что тебя накормят.

– Хорошо бы и нам сделать такое... А вот это деление на «звёзды», «созвездия», «галактики», Кланы... Вы его сами придумали?

– Не совсем. Кланы существовали очень давно, они образовались вскоре после того, как мы осознали себя и обрели свободу воли. Уже после нашего пробуждения от анабиоза нам передали большую подборку литературы в оцифрованном виде, – объяснила демикорн. – И там было несколько книг, фантастика про битвы роботов из далёкого будущего. Не могу сказать, что нам всё понравилось – там какое-то жуткое, омерзительное общество описано. Но определённые параллели с нашим обществом мы не могли не заметить. И в тех книгах, и у нас жеребята… то есть, дети выращиваются двумя способами – естественным путём и в инкубационных камерах. В обоих случаях используется генетическое программирование. Разница в том, что у нас все, независимо от способа появления на свет, имеют равные права. Какая разница, как ты родился – естественным путём, или с помощью искусственного оплодотворения, в камере вынашивания? Все члены общества должны иметь равные права, разве нет?

Но в целом общество людей, описанное в этих книгах, очень похоже на нас. Они тоже изначально – воины, их общество разделено на кланы, имеет чёткую организационную структуру, и даже их организмы генетически сконструированы для наибольшей эффективности – точно так же, как и наши. Они тоже покинули родной мир, как и мы, в поисках Страны Мечты, где можно было бы жить без постоянной угрозы.

Притом, что написано в целом довольно интересно и увлекательно, у нас почти все прочитали и заинтересовались, в той или иной степени, – продолжила Строберри. – Все согласились, что сама по себе такая структура удобна своей гибкостью и легко масштабируется. А что до книжного описания – мы решили, что от любой системы можно взять только хорошее, и отбросить всё плохое.

Оказавшись в сложной ситуации, когда от всего народа осталась горстка демикорнов, нам пришлось мобилизоваться и перейти на организацию, близкую к военной, хотя из клана Меча у нас всего несколько ветеранов осталось – все остальные имеют исключительно мирные специальности. И тут описанная структура общества оказалась как нельзя кстати.

Ещё у нас есть Иль-Хан, её зовут Индиго Ирис. Конечно, мы описанную схему модифицировали под свои требования. У нас Иль-Хан не обладает абсолютной властью даже в решении текущих вопросов. Она выполняет представительские функции, и заодно представляет нас в Президиуме ЦК КПСС. Также у нас есть представитель в Верховном Совете СССР – наш Хранитель закона Анемон Вентус Флос.

– То есть, ваш народ имеет представительство в высших органах власти?

– Да, мы же такие же граждане Советского Союза, как и вы. У нас есть паспорта, мы ходим на выборы и голосуем, выбираем депутатов.

– А чем вы занимаетесь в СССР?

– Живём, растим жеребят, работаем на общее благо советского народа. У нас есть технологии, которыми люди ещё не овладели. У людей тоже есть много вещей необходимых нам. Мы помогаем людям с освоением технологий, осваиваемся сами. Наши совместные наработки уже помогли улучшить технологию протезов и экзоскелетов для инвалидов, работаем и во многих других областях техники.

– То есть, вот эти новые протезы, что сейчас получают ветераны войны...

– Их получают вон в том здании, это НИИ спецтехнологий, – Строберри указала копытцем на один из корпусов. – Все эти протезы сделаны по образцам, разработанным с нашим участием. У нас есть автоматическая операционная, которая делает операции людям и пони, а потом они отправляются на послеоперационное лечение в Эквестрию, там ими занимаются доктора-единороги, а иногда, в сложных случаях – и сами принцессы-аликорны. Как только ваши технологии будут готовы изготавливать такую технику, эти операционные будут в каждой больнице СССР.

– Очень интересно! А чем ещё занимается ваш НИИ? Какой у него статус?

– НИИ спецтехнологий – это уникальная организация, она занимается проверкой работоспособности эквестрийских технологий в мире Земли, эргономической адаптацией человеческой техники, чтобы её могли удобно использовать пони, а также совмещением технологий демикорнов и людей в устройствах совместной разработки.

НИИ зарегистрирован как юридическая морда одновременно в СССР и Эквестрии, и подчиняется одновременно Академии наук СССР и Королевской Академии наук Эквестрии.

– Простите... Вы хотели сказать «юридическое лицо»? – уточнил Шнейдеров.

– А... нет... это особенность перевода терминологии, – Строберри улыбнулась в камеру. – В Эквестрии нет термина «лицо», когда переводили документы на эквестрийский, заклинание перевода упорно переводило ваш термин «физическое / юридическое лицо» как «физическая / юридическая морда». Ваши юристы тоже долго смеялись, когда оформляли документы. С тех пор термин прижился, так сказать, для внутреннего пользования.

– Очень оригинально! А что вы нам ещё можете показать? Лаборатории НИИ посмотреть можно?

– Вот с этим сложнее, это научные лаборатории – зрелищного там ничего нет, зато те, кому это совершенно не надо, могут увидеть кое-что лишнее. Мы же не хотим, увидеть наши экзоскелеты на солдатах какой-нибудь кровавой хунты? А ведь так оно и будет, если наши технологии попадут к тем, кто жаждет лишь наживы?

– Э-э... нет... такого мы действительно не хотим.

– Тогда в другой раз. Возможно, стоит сделать отдельную программу о жизни учёных и показать их работу чуть более подробно. А ещё мы привезли с собой нашу грибную ферму. Вот, если вы посмотрите между этих двух домов, то увидите плоскую серую крышу. Видите, да? Там растёт очень большая грибница, мы уже организовали несколько филиалов в ближайших совхозах, но большая часть продукции по-прежнему производится в наших теплицах. Пробовали те грибы, что продаются в магазинах?

– Конечно, очень вкусные грибы, кстати. Это ваши?

– Да, из нашей грибницы. Мы ведь подземные горные жители, грибы для нас – один из основных продуктов рациона.

Кстати, сейчас мы как раз добрались до общественной приёмной нашего депутата местного Совета, Кранберри Астерана. День сегодня не приёмный, но она согласилась прийти и поговорить с нами. Кранберри – наша гордость, она не только депутат, она ещё выступает с лекциями от общества «Знание»...

– С лекциями? – изумлённо перебил Шнейдеров. – О чём?

– О вреде пьянства и алкоголизма. В лечебно-трудовых профилакториях, кажется, у вас это так называется

– Неожиданно...

– Да, – с гордостью кивнула демикорн. – А ещё Кранберри пишет юмористические рассказы, вы, возможно, читали их в «Крокодиле».

– Это... про кланы Солёного Огурца и Змеевика? Читал! – догадался Шнейдеров и тут же заулыбался. – Очень смешные рассказы, мне понравилось.

Артефактор постучала по подоконнику кончиком хвоста:

– Кранберри! Мы пришли, выходи!

Клюквенно-красный демикорн с чёрными крыльями вышла на улицу, чтобы съёмочной группе не пришлось вытаскивать тяжёлую телекамеру из передвижной телестудии. Редкие прохожие приветливо здоровались с ней – было видно, что в городе её хорошо знают и люди и демикорны.

– Здравствуйте, Кранберри! Я – Владимир Шнейдеров, ведущий программы «Клуб кинопутешествий». Нас сейчас снимают, – ведущий показал на камеру. – Не могли бы вы сказать несколько слов нашим телезрителям?

– Здравствуйте, меня предупредили, – кивнула демикорн. – Что вы хотели бы узнать?

– Итак, вы – депутат местного Совета? Чем вы занимаетесь?

– Тем же, чем и любой депутат – выполняю наказы избирателей, и людей, и демикорнов, добиваюсь их выполнения у местных руководителей, работаю в комиссиях Совета, периодически отчитываюсь перед избирателями. Всё в соответствии с Конституцией СССР.

– Тяжело приходится?

– Иногда. Я умею быть убедительной. Хотя, сейчас к моей внешности уже попривыкли, иногда уже пытаются спорить, – улыбнулась Кранберри.

– Я умею настоять на своём. Возможно, за это меня и выбрали.

– А если попадется какой твердолобый чиновник?

– Ну... я немного знаю символьную магию... Я знаю что можно сделать с подобным деревом. На меня не стоит кричать, я ведь и ответить могу. Обычно достаточно начать чертить на полу пентаграмму... Особенно, если пол деревянный.

– Гм... а почему именно деревянный пол лучше? – не понял ведущий.

Вместо ответа Кранберри с жутким скрипом провела глубокую черту на досках крыльца острой стрелкой на кончике хвоста. Деревянная стружка завернулась весёлым завитком.

– М-да... действительно, впечатляет... – признал Шнейдеров. – Пожалуй, я бы поопасался говорить с вами грубо. Скажите, а какое из сделанных вами, как депутатом, дел, вы сами считаете самым важным? Или самым успешным?

Демикорн задумалась:

– Пожалуй... Тот случай, когда я добилась отставки председателя местного райисполкома. Он местных очередников на получение жилья отодвигал в очереди и давал квартиры за взятки. А в райкоме партии его покрывали.

– Ого! Это ведь подсудное дело! И как вы этого добились? Обратились в милицию?

– Зашла к нему домой, у него окно было открыто, и он немного выпивши был. Начертила пентаграмму, поговорила по душам. В полночь... В общем, теперь у нас новый председатель райсполкома, да и покровители прежнего подали в отставку «по состоянию здоровья». Больше подобных жалоб я от своих избирателей не слышала, – демикорн хищно улыбнулась.

– М-да... Я, кажется, понимаю. Спасибо вам большое за интересное интервью, уважаемая Кранберри. Успехов в вашем нелёгком труде!

– А где сейчас этот председатель? – спросил Шнейдеров у Строберри, уже не на камеру, пока операторы сворачивали оборудование. – Часто слышу, что номенклатура не несёт наказания, только пересаживается из одного кресла в другое.

– Не в этом случае. Он сейчас на лечении, в дурке, как у вас говорят, – ухмыльнулась артефактор. – Не думаю, что после этого ему дадут руководящую должность.

– Да уж... Она к нему что, через окно «зашла»?

– Ага, – довольно заулыбалась демикорн. – Кранберри, правда, за эту выходку тоже по холке не погладили, но народ её только больше уважать стал после этого.

Показанная по телевидению передача «Клуб кинопутешествий» и сделанное затем в вечерних новостях объявление об избрании нового кандидата в члены Президиума ЦК КПСС, а затем – и об избрании нового члена Верховного Совета вызвали в народе шквал весёлых анекдотов. Вспомнили и коня Калигулы, и Конька-Горбунка. Однако же, когда Анемон выступил в присутствии Первого секретаря на сессии Верховного Совета СССР и внёс предложение ввести прямое всенародное голосование при принятии новых общесоюзных законов, а Хрущёв, Косыгин и Мазуров его инициативу поддержали, смешки и шуточки в народе быстро сменились уважением. Выступление депутата от демикорнов показали по телевидению, все смогли сами убедиться, что это не шутка, и что новые граждане СССР активно участвуют в политической жизни страны.

Западная пресса, поначалу ударившаяся в зубоскальство, быстро затихла – подобного уровня демократии нигде на Западе ещё не было. Теперь обвинять Советский Союз в «имитации демократического процесса» уже не получалось.

Угроза с небес

Твайлайт рысью неслась по кажущимися бесконечными коридорам замка, поглядывая на указатели. С тех пор, как Спайк вместе со Старлайт и Рэрити их развесили, стало намного удобнее, и пони перестали теряться в закоулках.

– Старлайт! Старлайт! – Твай затормозила перед нужной дверью, отдышалась и постучала. – Старлайт, ты здесь?

– Да, Твайлайт, заходи, – послышалось из-за двери.

Фиолетовая аликорн открыла дверь и вошла.

Старлайт Глиммер читала Ленина. Перед ней лежал блокнот, куда она выписывала особенно заинтересовавшие её моменты, и авторучка – сиреневая единорожка решительно перешла с перьев на новые человеческие письменные принадлежности.

– Старлайт! К нам приезжает человек, астроном, насчёт того астероида, что я тебе говорила! Ты не могла бы вместе со мной его встретить?

– Конечно, я как раз собиралась прогуляться, – Старлайт отложила книгу и с удовольствием потянулась. – Сидеть в библиотеке целый день – это не по мне. Он приедет прямо в Понивилль?

– Нет, он первый раз в Эквестрии, нам лучше встретить его на терминале, – фиолетовая пони заглянула в расписание поездов. – И нам лучше поторопиться.

Оставив Спайка «на хозяйстве», они доехали до терминала на местном поезде – «подкидыше». Вдоль железной дороги уже устанавливали опоры для контактного провода. Скоро здесь вместо медленных паровозиков будут бегать быстрые и удобные электрички.

Старлайт взяла томик Ленина с собой в поезд, и продолжала читать по дороге до терминала, слушая вполуха разглагольствования Твайлайт. Фиолетовая принцесса была взволнована предстоящей встречей, беспокоилась о результатах проверки своих расчётов, и потому болтала без умолку, пытаясь разговором приглушить волнение.

Человеческий поезд, огромный и громыхающий, выехал из зелёного сияния терминала и остановился у перрона. Пассажирский вагон был только один, остальные – грузовые и платформы с контейнерами. Из вагона вышли несколько человек, их тоже встречали пони. По взаимной договорённости пони, приезжающих в СССР, сопровождали люди, а людей в Эквестрии встречали и сопровождали пони. Так было легче справляться с опасностями, неизбежными в новом, незнакомом мире.

Высокий, лысый человек вышел из вагона, огляделся и направился к Твайлайт.

– Принцесса Спаркл?

– Просто Твайлайт. Это моя подруга Старлайт Глиммер. А вы – Николай Алексан…– она с трудом попыталась выговорить длиннющее человеческое имя.

– Просто Николай, если вам так проще.

– Оу, спасибо, ваши имена действительно для нас сложноваты. Идёмте, возьмём билеты до Понивилля…

– Э-э… Твайлайт, – человек был чем-то обеспокоен. – Я хотел сразу предупредить. Мы проверили ваши расчёты и уточнили их. Возможно, стоит сразу изменить наши планы.

– Что-то не так с расчётами? – испугалась Твайлайт. – Я что-то напутала?

– Скорее, вы кое-что не предусмотрели. Но, чтобы подтвердить наш расчёт, необходимо уточнить кое-какие данные о вашей планете. Где можно это сделать?

– Основные данные есть у меня в библиотеке, но если вам нужны самые последние, полные и точные данные, то лучше поехать сразу в Королевскую библиотеку Кантерлота.

– Пожалуй, это будет правильнее, – ответил астроном. – Возможно, нам придётся напроситься на приём к вашей принцессе.

– Думаю, я смогу это устроить, – кивнула Твайлайт.

– Неужели всё так плохо? – спросила Старлайт.

– Я смогу сказать точнее, когда уточню расчёт.

Они взяли билеты до Кантерлота. Маленький, словно игрушечный, ярко раскрашенный «Кристальный экспресс» доставил их в столицу. Астроном с интересом оглядывался вокруг, пока они шли по узким улицам к дворцу.

– Красиво у вас тут, – ему явно нравилось в этом новом для него, ярком и гостеприимном мире.

Во дворцовую библиотеку они попали без труда – у Твайлайт был постоянный пропуск во дворец, и её хорошо знала охрана. Человеку тоже выписали временный пропуск. Разыскав нужные данные, они отправились в недавно открывшийся вычислительный центр эквестрийской королевской информационной системы – местного аналога советской ОГАС. Там им выделили машинное время для проведения уточнённого расчёта.

Когда из затрещавшего АЦПУ полезла бумажная лента с цифрами, астроном дождался нужного фрагмента и склонился над ним. Лента ещё продолжала вылезать, но Твайлайт уже прочла на лице человека глубокую обеспокоенность.

– Что-то не так? Я ошиблась?

– Вы – нет, принцесса. А вот наш расчёт после уточнений меня беспокоит, – ответил астроном, обводя карандашом фрагмент с цифрами на распечатке. – Пожалуй, сразу к принцессам мы не пойдём, желательно ещё раз проверить расчёт в нашем, советском ВЦ, и лучше, если это сделает независимая группа. Это может занять несколько дней.

Пони проводили на поезде гостя обратно к терминалу, договорившись поддерживать постоянный контакт. Проверка и перепроверка расчётов заняли почти неделю. С результатом Николай Александрович Козырев обратился сначала к президенту Академии наук Келдышу, а уже он, через Косыгина, связался с Первым секретарём.

– Вы правильно сделали, товарищи, что обратились в правительство, – одобрил их действия Никита Сергеевич. – Ситуация очень серьёзная, и предупредить о ней принцесс нам с вами придётся лично.

Он позвонил в МИД и попросил Андрея Андреевича Громыко согласовать время рабочего визита в Эквестрию.

---

Советская делегация получилась не слишком большой, но довольно представительной – Хрущёв, Косыгин, министр иностранных дел Громыко, академики Келдыш, Королёв, и астроном Николай Александрович Козырев, которому предстояло быть основным докладчиком. Делегацию сопровождала посол Эквестрии в СССР Лира Хартстрингс. На терминале их встречали принцесса Твайлайт Спаркл, Старлайт Глиммер и советский посол в Эквестрии Солдатов. От терминала местный экспресс доставил делегацию в Кантерлот.

По эквестрийскому дипломатическому протоколу принцесса обычно встречала прибывших с визитом глав государств в тронном зале. Но на этот раз обе принцессы прибыли на кантерлотский вокзал для встречи гостей. Встреча вышла торжественная, с почётным караулом, исполнением гимнов, правда, без салюта. На всю Эквестрию нашлась только одна пушка – да и та у Пинки Пай. Для салюта наций в 21 залп этого было явно недостаточно.

Принцессы, Никита Сергеевич и Косыгин обменялись краткими приветственными речами. Визит считался рабочим, поэтому решили обойтись без большой помпы. В королевский дворец делегацию доставили по земле, в роскошно украшенных повозках-кабриолетах, запряжённых пегасами и единорогами в золотой броне. От доставки по воздуху советское руководство попросило воздержаться.

Пони на улицах столицы с интересом смотрели на необычную процессию. Здесь привыкли, что принцессы летают на воздушных повозках, и всем было непривычно видеть их на земле, вместе с двуногими чужаками. Толп встречающих на улицах не было – только обычные прохожие.

Во дворце советскую делегацию немедленно усадили за стол. Под впечатлением оказанного им в СССР тёплого приёма диархи Эквестрии вовсю постарались отблагодарить гостей. Подали даже блюда грифоньей кухни, с рыбой.

Важный разговор решили не откладывать. Из обеденного зала гостей провели в малый зал приёмов. Посторонних не было – даже стражников удалили на внешний периметр.

– Итак, уважаемые гости, что вы хотели нам сообщить? – спросила принцесса Селестия.

– Об этом я попрошу рассказать специалиста, – ответил Первый секретарь. – Прошу, это один из наших ведущих астрономов, Николай Александрович Козырев.

– Некоторое время назад принцесса Твайлайт Спаркл обнаружила в телескоп довольно крупный астероид, – доложил астроном. – Она рассчитала его орбиту, и обнаружила, что через три года он должен пересечь орбиту вашей планеты, пролетев мимо в опасной близости. Принцесса попросила наших учёных проверить её расчёты. Я занимался этой проверкой в числе нескольких специалистов из Пулковской обсерватории.

Мы с принцессой Твайлайт уточнили параметры орбиты вашей планеты по последним данным из Кантерлотской библиотеки. Если эти данные актуальны, то астероид действительно пролетит близко к Экви через три года. При этом притяжение планеты изменит его орбиту. Если астероид через три года пройдёт через вычисленный нами относительно небольшой участок пространства, то его орбита изменится таким образом, что ещё через 7 лет он неминуемо столкнётся с планетой.

Точные цифровые данные по астероиду, математическая модель и результаты расчётов у нас с собой, вы можете поручить ознакомиться с ними кому-либо из ваших астрономов.

В зале повисла напряжённая тишина. Принцессы переглянулись.

– Сестра, ты видела этот астероид? – спросила Селестия.

– Да, Тия, видела, – ответила Луна. – Твайлайт связалась со мной сразу же, но я сама расчётов не проводила. Мы с Твай решили попросить людей проверить её расчёты, потому что ни я, ни она раньше не имели такого опыта, и опасались ошибиться.

– Понятно… Чем может грозить нам падение такого астероида? – спросила принцесса Солнца.

– Астероид движется в плоскости эклиптики. Вероятнее всего, он войдёт в атмосферу не под прямым углом, а по касательной. По нашим расчётам удар астероида такой массы при рассчитанной скорости входа в атмосферу около 12 километров в секунду приведёт к взрыву с тротиловым эквивалентом от 900 до 1700 мегатонн на высоте около 50 километров, – сообщил академик Келдыш.

Он развернул карту Экви, на которой была отмечена траектория возможных мест падения астероида. Видя, что принцессы не особенно осознали опасность, из-за непривычных понятий и единиц измерения, Мстислав Всеволодович пояснил:

– Взрыв такой мощности над южными районами Эквестрии гарантированно сделает весь континент необитаемым. До поверхности планеты астероид, вероятнее всего, не долетит и взорвётся раньше, от перегрева, но это не делает его менее опасным. При взрыве над океаном возникнет волна цунами, которая смоет города на побережье и затопит континент до самого Кантерлота. Обломки после взрыва сохранят скорость, долетят до поверхности и тоже вызовут повторные взрывы и значительные разрушения.

– Вечные звёзды… – пробормотала Селестия. – Что же нам делать?

– Есть три наиболее вероятных сценария, – ответил Сергей Павлович Королёв. – Первый надо выполнять без вариантов – наблюдать за астероидом постоянно, уточнять его орбиту и готовиться к эвакуации населения. Если астероид пролетит мимо – продолжать наблюдения и дальше, отслеживая и прогнозируя изменения орбиты. Если будет подтверждена высокая вероятность столкновения – готовить и проводить эвакуацию – это второй вариант. И есть третий – во время первого пролёта астероида мимо планеты выслать к нему космический корабль и попытаться изменить его траекторию так, чтобы исключить в будущем столкновение с планетой.

– Разве такое возможно? – спросила принцесса Ночи.

– Непросто, но возможно, если удастся довести до рабочего состояния ядерный ракетный двигатель. Тогда можно сделать корабль, который прикрепится к астероиду, стабилизирует его вращение, включит двигатель на некоторое время и выдаст импульс тяги, необходимый для изменения орбиты. Скорее всего, при подобных размерах и массе двигатель будет работать несколько часов.

– Простите… это всё очень неожиданно, – сказала, поднимаясь, принцесса Солнца. – Давайте сделаем небольшой перерыв. Нам необходимо обсудить ситуацию между собой. Старлайт, дорогая, пожалуйста, побудь пока с нашими гостями.

– Конечно, Ваше Высочество, мы понимаем, – согласился Первый секретарь.

Принцесса попросила принести гостям чай, кофе и десерт, после чего вместе с Луной и Твайлайт удалилась в свой кабинет.

---

– Что будем делать? – прямо спросила Селестия. – Можем ли мы доверять этой информации, и не может ли это быть изощрённая хитрость людей, направленная против нас? Что, если они хотят таким образом напугать нас, чтобы поработить и завладеть богатствами нашей страны? Простите, если я впала в паранойю, но после того известия, что у них там, в Америке из лошадей делают собачий корм и удобрения, мне до сих пор не по себе.

– Непохоже на хитрость или враждебные намерения, сестра моя, – ответила Луна. – Я, конечно, ещё раз проверю эти расчёты сама, но мне представляется, что люди полностью честны с нами и хотят предупредить о реальной опасности. Я прислушивалась к их эмоциям и не почувствовала лжи или фальши. Они искренни с нами, действительно беспокоятся за нас и хотят помочь.

– Скажите, принцесса, разве вы не можете сами отвести этот астероид от нашей планеты? – спросила Твайлайт. – Если вы поднимаете Солнце и Луну, то для вас не должно быть проблемой изменить орбиту какого-то камня, пусть даже большого?

Принцессы переглянулись между собой.

– Ох, Твайлайт… – Селестия создала над аликорнами «Купол безмолвия», взглянула на свою ученицу и отвела взгляд в сторону. – Мы должны признаться тебе… На самом деле мы вовсе не поднимаем Солнце или Луну. Да, мы связаны со светилами, они – источник нашей магии. Мы просто измеряем скорость вращения планеты, чтобы вовремя подкорректировать календарь. Это – всего лишь красивая древняя легенда…

– Которую мы не спешим опровергать, чтобы не вносить лишнее брожение в умы подданных. Пропаганда, – объяснила Луна. – Мы лишь выполняем красивый обряд, от которого никому нет вреда. Ты же знакома с «небесным уравнением» Старсвирла, которое у людей называется уравнением Кеплера? Ты использовала его в расчётах, и помнишь, какие массы входят в параметр в знаменателе величины среднего движения? Ни у кого нет таких сил, чтобы управлять подобной тяжестью.

– Когда мне нужно изобразить, что я в неурочный час подняла Солнце, я создаю на орбите плазменный шар, переливая в него часть энергии Солнца, которое в этот момент освещает другую сторону планеты, – пояснила Селестия. – Это не так просто, но удержать такой плазмоид некоторое время я действительно могу.

– Ох… я подозревала, что с этим что-то не так… – Твайлайт была ошарашена этим известием. – Но тогда… Как же вся эта легенда о Найтмэр Мун и вечной ночи?

– О, моя сестра всегда была невероятно изобретательной, – улыбнулась Селестия. – Она всего лишь забросила на орбиту очень большое облако каменноугольной пыли.

Луна хихикнула, прикрывая копытцем мордочку.

– Облако закрыло Солнце, а Луна находилась немного в стороне, и её было видно. Плюс неминуемый испуг… – Селестия смутилась. – Через несколько дней облако пыли рассеялось бы само.

– Я никак не ожидала, что моя выходка приведёт к таким последствиям, – призналась принцесса Ночи. – Но я не сержусь на Тию, потому что я по большей части была сама виновата, надо было сначала думать, а потом уже делать. Вся эта история была непрерывной цепью ошибок…

– Причём с обеих сторон, – закончила Селестия. – Но это признание не решает нашу главную проблему…

– Угу… Что нам всё-таки делать с этим дискордовым булыжником? – буркнула Луна.

– Точно! Дискорд! Мы можем попросить Дискорда! – вскинулась фиолетовая аликорн. – Ему же достаточно только пальцами щёлкнуть, чтобы превратить этот камень в кусок сахарной ваты!

– На такой скорости и кусок сахарной ваты таких дел наделает… – ответила принцесса Ночи. – И не факт, что Дискорд сможет его хотя бы замедлить.

– Не факт, что он вообще захочет что-то делать, – уточнила Селестия. – Слишком уж он своенравен и ненадёжен. Когда речь идёт о спасении Эквестрии, Дискорд – последний, к кому я рискнула бы обратиться.

– Мы не имеем права ставить жизни миллионов пони в зависимость от сиюсекундного настроения чокнутого драконикуса, – согласилась Луна. – Я лучше рискну и поверю людям, хоть они и хищники, чем доверю свою жизнь существу, которое после тысяч лет жизни продолжает вести себя настолько безответственно. Его поведение во время инцидента с Тиреком вообще можно назвать прямым предательством, за которое его стоило бы снова закатать на пару тысячелетий в цемент. Наши гости уже зарекомендовали себя более надёжными партнёрами.

– Да, но… что они могут нам предложить? Их техника не настолько могущественна, чтобы помочь нам, – принцесса Солнца всё ещё сомневалась.

– Думаю, лучше послушать их самих, а не гадать попусту, – ответила синяя аликорн.

– И всё же я предлагаю держать вариант с Дискордом в качестве последнего шанса, – настаивала Твайлайт. – Если ничто другое не поможет…

– Тогда, боюсь, нам ещё и самого Дискорда спасать придётся, – саркастически усмехнулась Луна.

– Идёмте к нашим гостям и выслушаем их предложения, – решила Селестия.

---

Пока принцессы обсуждали ситуацию, гости тоже обсуждали различные стороны проблемы. Предстояло решить массу сложнейших вопросов, в том числе – энергетическое обеспечение возможной эвакуации. Николай Александрович Козырев заодно рассказал о своих теоретических исследованиях высших измерений и возможности подпитки установки от «надпространственной энергии», как он условно назвал это обоснованное им в теории явление. Его рассказ очень заинтересовал Старлайт, сиреневая пони засыпала астронома вопросами. Несмотря на очевидную разницу в терминологии, похоже было, что она разбиралась в теории гиперпространственных перемещений не хуже самого Козырева. В их разговор втянулась и Лира, хотя она мало что понимала из обсуждения в научном плане, но ей было интересно послушать рассуждения человека-астронома о параллельных мирах.

Три аликорна вышли к гостям, терпеливо ожидавшим их возвращения:

– Простите за ожидание, ваши известия нас потрясли, нам нужно было посоветоваться, – извинилась принцесса Солнца.

– Всё понятно, Ваше Высочество, – кивнул Первый секретарь. – К какому решению вы пришли?

– Мы примем любую помощь, которую вы сможете предложить, – ответила Селестия. – В общем и целом ваши предложения нам понятны, и мы готовы работать по ним вместе с вами. Хотелось бы только уточнить, что вы имели в виду под «эвакуацией».

Первый секретарь повернулся к президенту Академии наук:

– Мстислав Всеволодович, изложите ваш план, пожалуйста.

– Мы предлагаем совместно попробовать поискать среди множества миров такой, в который вы могли бы переселиться на случай, если удара астероида не удастся избежать, – пояснил академик. – В любом случае, если будет подтверждён риск столкновения, население придётся куда-то уводить. Пусть даже временно. Либо мы сумеем найти подходящий мир, либо… – он сделал паузу, передавая слово руководителям страны.

– Мы тут посоветовались, – продолжил Косыгин. – Если подходящий для переселения мир найти не удастся, Советский Союз готов принять всё население Эквестрии, выделить вам для проживания необходимые территории и помочь с размещением. Неиспользуемых земель у нас хватает. Само собой, что прокормить всех за счёт только наших запасов мы не сможем, но тут мы рассчитываем, что вы не будете пассивно ждать помощи, а сами будете участвовать в обеспечении самих себя продовольствием. Природа у нас, конечно, суровая, но мы предоставим все наши наработки по технологиям интенсивного земледелия. Насколько нам известно, численность населения Эквестрии не так велика, как стоило бы ожидать, учитывая площадь её территории.

– Как минимум, мы готовы временно принять ваше население перед пролётом астероида, чтобы не рисковать жизнями понапрасну. – добавил Никита Сергеевич. – Если же после удара астероида поверхность вашей планеты останется пригодной для жизни, вы всегда сможете вернуться, и рассчитывать на нашу посильную помощь в восстановлении вашего народного хозяйства. Мы далеко не всесильны, но готовы помочь всем, чем сможем.

– Это… это невероятно щедрое предложение, – произнесла принцесса Солнца. – Спасибо… – она явно была под впечатлением. – Мы, безусловно, согласны. Но сможете ли вы принять столько пони?

– У нас сейчас примерно 12 миллионов населения по всей Эквестрии, – подсказала Луна.

– Это чуть больше пяти процентов населения СССР, – усмехнулся Косыгин. – Отдельную квартиру каждому обещать не будем, сразу предупреждаю, но и по конюшням и сараям распихивать не придётся.

– Если говорить о временном размещении перед пролётом астероида, то тут я вообще проблем не вижу. Ваши пони сейчас у нас очень популярны, – Первый секретарь улыбнулся, вспомнив, как расстроились его маленькие внуки, узнав, что они проспали приезд Лиры в дом на Ленинских горах. – Семейные пары с детьми… то есть, с жеребятами, можно разместить по детским учреждениям и санаториям, а подростков и одиноких взрослых с удовольствием примут на несколько дней многие семьи. Важно только организовать всё заранее.

– Ещё и в очередь стоять будут, за право принять у себя настоящую пони из Эквестрии, – добавил академик Келдыш. – Для нас же это будет невероятное событие – настоящий инопланетянин в доме, да ещё такой хорошенький.

– Тут, скорее, надо опасаться, чтобы дети и взрослые, в приступе умиления, гостящих в семьях пони не затискали, – усмехнулся Королёв.

Аликорны и Старлайт с улыбкой переглянулись. Никита Сергеевич заметил их взгляды и спросил:

– Что такое? Мы что-то не так сказали?

– Нет-нет, – лучезарно улыбнулась принцесса Солнца. – Нас позабавило, как могут быть похожи в своём поведении совершенно разные виды...

– Простите? – уточнил академик Келдыш.

– Наша внешность – это, своего рода природный защитный механизм, – пояснила Старлайт. – Когда-то очень давно грифоны охотились на нас. Тогда и они ещё были совсем дикие, и пони были не лучше. Но пони заметили, что птенцам грифонов нравится играть с нами. И тогда один единорог, его имя, к сожалению, история не сохранила, после долгих опытов создал заклинание, которое наложил на всех пони. С тех пор нам нравится, когда нас гладят, а всем остальным разумным хищникам нравится гладить нас. Но чем более хищная натура у того, кто гладит, тем сложнее ему противостоять искушению и перестать гладить пони.

Удивлению людей не было предела.

– Да, так работает то древнее защитное заклинание, – подтвердила Твайлайт. – Если грифоны захватывали группу пони, одну они съедали сразу, зато у остальных появлялся шанс зачаровать грифонов и сбежать.

Её даже передёрнуло – тема явно была ей не слишком приятна.

– И грифоны до сих пор этого не поняли? – удивился Хрущёв.

– Поняли очень давно, и тщетно пытались противостоять искушению, – ответила принцесса Луна. – Но заклинание работало на уровне самых первобытных инстинктов, а жадность грифонов не поддаётся описанию. Они не могли сопротивляться своим инстинктам, хотя многие пытались. Это и помогло народам пони выжить в те жуткие и тёмные времена, задолго до Катаклизма, и до зарождения предыдущей цивилизации. Помогло и в тёмные века, сразу после Катаклизма, когда усилились гонения на магию единорогов. Простите, мы немного отвлеклись.

– Нет-нет, это очень интересно! – заметил Келдыш.

– Будем работников торговли тестировать на пони, – пошутил Королёв. – Если гладит, не в силах оторваться, значит, в торговлю негоден.

Все засмеялись.

– Ладно, пошутили и будет, – подвёл черту Косыгин. – По эвакуации: почему бы не использовать уже наработанные варианты? У нас с социалистическими странами налажен туризм по обмену, то есть, скажем, студенты из соцстран приезжают и живут в семьях у наших студентов, а наши потом едут в гости к ним. Перед поездками они переписываются, заочно знакомятся друг с другом, с особенностями страны пребывания, совершенствуют знание языка.

Можно заранее начать подготовку, с организации переписки между семьями людей и пони, чтобы к моменту, когда потребуется эвакуация, ваши граждане ехали не в неизвестность, а просто погостить несколько дней у друзей по переписке? С точки зрения психологии это будет для них намного легче. Ну, да, я всё же надеюсь, что астероид пролетит мимо, но мы с вами должны учесть все возможные риски.

– Мне нравится эта идея, – согласилась принцесса Луна. – Что скажешь, сестра?

– Звучит вполне в духе Эквестрии, даже очень, – признала Селестия.

– Можно начать знакомства по переписке с детей и жеребят, им намного проще находить общий язык, чем взрослым, – вставил Хрущёв.

– Да, это хорошая мысль. Но надо учесть один момент, который для людей будет непривычен. Семейные пары у нас характерны для земных пони, славящихся своим традиционализмом, и для традиционно настроенных единорогов, – уточнила Твайлайт. – Притом у земных пони бывают большие семьи. У пегасов обычны полигамные отношения, они часто образуют табун. Иногда он бывает смешанным, с участием наиболее продвинутых единорогов и даже земных пони. Зато пегасы, с определённой помощью единорогов, смогут построить дома из облаков, и, таким образом, решить проблему размещения.

– Мы благодарны за ваше гостеприимство, но как быть с другими нашими разумными народами? – спросила принцесса Луна. – Яки, бизоны, коровы, зебры, грифоны, наконец?

– И чейнджлинги, – добавила Твайлайт.

Люди переглянулись:

– С коровами как-нибудь договоримся, – усмехнулся Хрущёв. – Яков определим в Плейстоценовый парк, они холода не боятся, бизонов и зебр – в степи. Вот против грифонов я категорически возражаю.

Принцесса Луна понимающе кивнула – к грифонам она тоже особой симпатии не испытывала.

– А кто такие чейнджлинги? – уточнил академик Келдыш.

– Очень интересная раса насекомовидных существ, они умеют превращаться в пони и питаются положительными эмоциями, прежде всего – любовью, – подсказала Старлайт. – С ними могут возникнуть сложности, но таких проблем, как с грифонами – не будет.

– С этими «ченжингами» вопрос надо будет обсудить отдельно, – решил Первый секретарь. – Всё будет зависеть от того, могут ли они подменять людей. Рисковать такими подменами мы не можем.

– Я полагаю, вместе мы сумеем преодолеть любые трудности, – мягко завершила обсуждение принцесса Солнца. – Если вы не против, мы хотели бы показать вам одну магическую разработку принцессы Твайлайт, которая может очень помочь нам в поиске новых миров. Твайлайт, дорогая, я имею в виду твой зеркальный портал.

– Оу, да! Он действительно может нам помочь, но мне необходима помощь ваших учёных с точной настройкой на координаты выбранного мира, – фиолетовая аликорн едва не засветилась от приступа энтузиазма.

– Зеркальный портал? – удивился академик Келдыш.

– Да, он не такой мощный, как ваш, через него не получится провести целый поезд, зато у него намного меньше потребление магии… то есть, энергии, – затараторила фиолетовая принцесса. – Пойдёмте, я вам в действии его покажу. В замке есть такой портал, я его сделала для связи с Кристальной империей. Ещё один – в моём замке в Понивилле, и третий в Кристальном замке у Кэйденс. Изначально я ходила через этот портал в мир людей, только не в ваш, а на другую линию времени. Тогда Сансет Шиммер украла мою диадему с Элементом Магии. Позже я продолжила работу по этой теме, и хотела сделать целую сеть порталов для связи со всеми крупными городами Эквестрии. Но тут ваш мир установил связь с нами, и мне пришлось отвлечься от моих исследований.

Принцессы проводили гостей в лабораторию, больше похожую на убежище средневекового алхимика, если бы не новенькая ЭВМ советского производства, занимавшая половину зала. У стены, позади столов, заставленных колбами и ретортами, стояло большое зеркало в раме, напоминающей дверную арку. Твайлайт включила ЭВМ, загрузила с перфоленты управляющую программу для портала, и написала короткую записку. Зеркало засветилось, фиолетовая аликорн подняла свиток телекинезом и бросила его в портал. Едва свёрнутая трубкой бумага коснулась поверхности зеркала, по ней пробежала рябь и концентрические волны от места касания. Свиток канул в светящееся стекло, как в воду, и исчез.

– Я написала записку для Кэйденс и Шайнинга Армора, если они не сильно заняты, сейчас кто-нибудь из них сюда придёт, – пояснила младшая принцесса.

Зеркало погасло, но через несколько минут осветилось снова. По его поверхности вновь пробежали концентрические волны, как по воде от брошенного камня, а затем из сияния появилась розовая аликорн, ростом примерно с принцессу Луну. Увидев людей, она немного смутилась:

– Здра-авствуйте… Твай, ты бы хоть предупредила! Я же не накрашена! Прошу прощения…

– Правящая принцесса Кристальной Империи Ми Аморе Каденза, Первый секретарь Хрущёв, премьер-министр Косыгин… – принцесса Селестия привычно сгладила неожиданную неловкость, представив по очереди всех гостей. – Прости, что пришлось тебя побеспокоить, дорогая Кэйденс, но нам нужно было показать гостям портал.

– О, да, портал – это замечательно! Вместо суток езды на поезде надо всего лишь шагнуть – и ты в Кантерлоте, – мечтательно заулыбалась розовая принцесса. – Наша Твайлайт такая умница...

– Да, портал – это очень удобно, – согласилась Селестия. – Мы хотели бы предложить вам эту магическую технологию, для совместного строительства сети порталов, как у нас, так и у вас в стране. Но сначала нужно проверить, будет ли наша магия порталов работать в вашем мире.

Люди многозначительно переглянулись. До сих пор самым высокотехнологичным предметом эквестрийского экспорта оставались кристаллические аккумуляторы и кристаллы памяти для ЭВМ. Предложение принцессы выглядело сенсационным. Если даже поставить по одному порталу в крупных городах на разных концах страны и в Москве, экономический эффект обещал быть впечатляющим. Не говоря уже о том, если порталы удастся устанавливать хотя бы с частотой станций метро.

– Почему бы вам не установить для начала один портал на нашей стороне и попытаться перебросить через него что-нибудь неживое? Хотя бы письмо? – предложил академик Келдыш.

– Давайте так и сделаем, – согласилась Селестия.

– А, кстати! – тут же сориентировался Первый секретарь. – Если эта штука у нас заработает, было бы можно поставить хотя бы один портал в Москве, тогда мы смогли бы более плотно координировать подготовку к возможной эвакуации.

– Можно с него и начать, – тут же предложила Твайлайт. – Это было бы намного удобнее для всех наших контактов.

– И ещё одна просьба, Ваши Высочества, – добавил Хрущёв. – Наши посольства и консульства в США, Англии и многих других странах уже несколько недель буквально осаждают толпы демонстрантов, требующих установления контактов и дипломатических отношений с Эквестрией. Мы пытаемся им объяснять через публикации в печати, что решения об установлении дипотношений с кем-либо – это внутреннее дело самой Эквестрии, но они не хотят ничего слышать. Обвиняют нас, что мы установили «коммунистическую монополию» на первые в истории человечества отношения с инопланетной цивилизацией. Якобы мы не позволяем вам установить контакты с другими странами.

– Я знаю об этом. Лира пересылала мне сотни писем, которые присылали в наше посольство в Москве. – ответила принцесса Солнца. – Но вы же здесь совершенно ни при чём? Я же ещё на пресс-конференции в Москве совершенно определённо заявила о наших намерениях в отношении контактов с человечеством.

– С того момента уже прошло достаточно много времени по меркам людей, и они считают, что ваша позиция должна была измениться, – подал голос Андрей Андреевич Громыко. – Нельзя ли сделать какое-то официальное заявление по телевидению, или что-нибудь ещё? Скоро в Нью-Йорке откроется очередная Генеральная Ассамблея Организации Объединённых Наций, можно было бы приурочить это заявление к ней.

– Я подумаю над этим, – согласилась Селестия, – но после того, что я узнала об этой вашей Америке, у меня нет ни малейшего желания устанавливать с ними какие-либо контакты.

– Вот и скажите им об этом! – предложил Никита Сергеевич.

Через несколько дней после возвращения советской делегации, в Москву был доставлен зеркальный портал. Его предварительно опробовали на объекте 423, как именовалась секретная лаборатория, а затем установили в посольстве Эквестрии. Выяснилось, что портал имеет ограничения по пересылаемой массе, зато он расходовал намного меньше энергии, чем установка Фока-Лентова. Теперь принцессы могли в любое время посетить СССР, хотя они всё равно каждый раз заранее договаривались о встрече через послов, чтобы согласовать свой график с расписанием Первого секретаря, председателя Совета министров и других официальных лиц.

Выступление в ООН

Официальный представитель СССР при ООН Валериан Александрович Зорин смотрел на улицу из окна представительства. Внизу бесновалась огромная толпа народа. Тысячи американцев размахивали самодельными плакатами, скандировали лозунги или просто выкрикивали: «Красные, не прячьте пони!», «Наши дети хотят дружить с пони!»

Он повернулся к стоящей рядом принцессе Селестии.

– Ваше Высочество, мне нужно ехать в штаб-квартиру ООН. Обязательно дождитесь доклада нашего человека, не спешите, пока всё не будет готово.

– Конечно, господин посол, я и не смогу переместиться, пока в зале не поставят наш маяк, – ответила Селестия.

Зорин слегка поклонился и покинул комнату. Принцесса Солнца и её сестра, скрываясь за белым тюлем, продолжали смотреть на улицу. Они терпеливо ожидали сообщения о готовности маяка.

– Это поддельная демонстрация, – произнесла белая аликорн. – Смотри, Лулу, вон там, в дверях подъезда, человек в бежевом плаще, с мегафоном. Он руководит действиями толпы. Вон, видишь, он показал рукой, и одна группа сменила другую.

– Точно, Тия, – подтвердила принцесса ночи, присмотревшись. – А вон ещё один, раздает деньги демонстрантам. Чувствуешь, какая чёрная у них аура? Чернее самой тёмной ночи. И ты им поверишь?

– Конечно, нет, – покачала головой Селестия.

– Тогда зачем такой риск?

– Так нужно, Лулу. Вот увидишь, так нужно.

– Здравия желаю, Ваши Высочества, – мужчина, вошедший в комнату, был одет в штатское, но его выдавала военная выправка и короткая стрижка. – Ваш маяк размещён в зале Генеральной Ассамблеи как вы и просили.

– Пожелай мне удачи, сестра, – произнесла Селестия.

Её рог засветился золотым светом, и аликорн исчезла в белой вспышке телепортации.

Зал Генеральной Ассамблеи ахнул в едином выдохе, когда в прямо в воздухе над трибуной появилась великолепная крылатая белая лошадь с длинным рогом на лбу. Её грива и хвост, невесомые и разноцветные, плавали в воздухе, словно северное сияние.

Её появление пришлось на момент смены ораторов, и принцесса опустилась рядом с пустующей трибуной.

– Здравствуйте дамы и господа! Я, принцесса Эквестрии Селестия, хочу сказать вам несколько слов. Прежде всего, я приветствую вас от имени всех трёх народов пони. Мы – счастливый и мирный народ, единый в своём стремлении к доброте и дружбе.

Продолжая говорить, принцесса просканировала магией зал. Она без труда различала цвета ауры каждого делегата. У большинства делегатов аура практически не отличалась от уже привычной ей светлой доброжелательной ауры советских граждан. Но у части зала в аурах преобладали тёмные цвета.

Она прочла таблички на столах перед делегатами, чьи ауры были самые темные. United States, Great Britain, German Federation Republic – всё сходилось в точности как предупреждал её Первый секретарь. Селестия одновременно обрадовалась и огорчилась. Обрадовалась тому что союзник был с ней честен, огорчилась тому, что он оказался прав в своей оценке.

– Я знаю, что многие из вас задаются вопросом, почему мы, пони, установили дипломатические отношения только с Советским Союзом, и не хотим поддерживать отношения с другими странами. К сожалению, этому есть причины, – принцесса телекинезом достала из кармашка в нагрудном украшении шарик звукорба, поднесла к микрофону и включила:

– О, my god, да какая разница! Кажется, из конины делают хороший собачий корм… – послышался из приборчика голос Гарольда Ханта. – Или пустить их на консервы, на гуманитарную помощь для негров в Конго. Из мустангов, я слышал, делают удобрения.

Понятно, что для начала придётся втереться к ним в доверие… Выяснить их численность, какими технологиями они там располагают… Выкрасть у красных или изобрести самим технологию портала. И вот тогда ударить по ним всей мощью!

Если где-то в пределах нашей досягаемости есть что-то, что можно безнаказанно захватить и выгодно продать, это что-то должно быть нашим. Вы ведь согласны со мной, джентльмены?

Присутствующие в зале политики были неприятно удивлены. Репортёры, толпившиеся позади, застрочили в блокнотах, засверкали бликами фотовспышек.

– Это – слова американского миллиардера Гарольдсона Лафайетта Ханта, – объявила Селестия. – Не спешите, господа журналисты, потом вам передадут официальную запись.

Полагаю, вы понимаете, что после таких заявлений у меня и моей сестры пропало всякое желание общаться с представителями так называемого «свободного мира».

– Ваше Высочество, это всего лишь личное мнение одного человека, оно не совпадает с официальной позицией нашей администрации, – едва ли не выкрикнул с места американский представитель при ООН Эдлай Стивенсон.

– Я не горю желанием проверять правдивость ваших слов, – холодно ответила принцесса Солнца.

– Коммунисты вас обманули! Они всех обманывают!

Селестия не собиралась вступать в дискуссию:

– Я лишь хочу предостеречь вас от опрометчивых действий и решений, господа…

Рог аликорна засветился золотым светом. Посреди зала Генеральной Ассамблеи вспыхнула в воздухе яркая точка. Она начала быстро расти, превращаясь в пылающий жаром плазменный шар, подобный крохотному Солнцу. Температура в зале быстро повышалась.

Белоснежная аликорн подождала несколько секунд, в течение которых шар вырос до диаметра примерно в три метра, а потом втянула его в себя через рог. Её тело и грива засветились золотым светом, рог снова окутало яркое сияние. Повеяло холодом, принцесса словно втягивала в себя всё тепло окружающей среды. На пюпитрах, стоявших перед делегатами Генеральной Ассамблеи, выпал иней.

Селестия материализовала целую пачку листовок с текстом своего официального заявления, и телекинезом раздала её репортёрам, ещё не отошедшим после невероятного зрелища. Телеоператоры транслировали сессию Генеральной Ассамблеи в прямом эфире.

Принцесса снова засветила рог и исчезла в белой вспышке телепорта. Председательствующий дрожащей рукой нашарил деревянный молоток и объявил перерыв. Эдлай Стивенсон тут же бросился к телефону, звонить президенту.

С Белым Домом его соединили быстро. Сбивающимся голосом, заикаясь и едва не срываясь в истерику, американский представитель в ООН пересказал президенту Соединённых Штатов события последних нескольких минут. На другом конце провода пару минут царила мёртвая тишина.

– Э-э... мистер президент... Я жду ваших распоряжений, – проблеял Стивенсон.

– Минутку... – ответил Кеннеди. – Так... Немедленно поезжайте в советское представительство при ООН. Эта лошадь массового поражения, скорее всего, там. Даже если её там нет – передайте ей через мистера Зорина моё приглашение прибыть в Белый Дом для переговоров. В любое удобное для неё время.

---

Стивенсона принцесса Селестия не приняла. Приглашение президента ей передал Зорин, с которым пришлось разговаривать американцу. Пока принцессы обдумывали ситуацию и размышляли, принимать ли им предложение, Стивенсон нетерпеливо мерил шагами просторный холл советского представительства. Наконец, к нему вышел Валериан Александрович Зорин:

– Принцесса Селестия решила принять предложение вашего президента. Она предлагает встретиться в Белом Доме завтра в полдень. Её Высочество может прибыть непосредственно на лужайку перед Белым Домом при помощи телепортации, – Зорин пододвинул американцу телефонный аппарат. – Можете позвонить президенту прямо отсюда.

Стивенсон тут же созвонился с Белым Домом. С президентом его соединили сразу, похоже, что JFK ждал его звонка у телефона. Дипломат передал Кеннеди ответ принцессы.

– Слава Всевышнему, она согласилась! – выдохнул JFK. – Надеюсь, она не испепелит Вашингтон сразу по прибытии, и потратит хотя бы пять минут, чтобы выслушать мои аргументы.

Принцессы отправились из Нью-Йорка в Вашингтон через установленные в представительстве при ООН и в посольстве СССР зеркальные порталы. Оба устройства ввезли дипломатической почтой. Селестия телепортировалась к Белому Дому одна, как ни уговаривали её Луна и посол Добрынин.

– Если что-то всё же случится, в Эквестрии должен оставаться хотя бы один старший аликорн, – ответила принцесса Солнца. – Я рассчитываю на тебя, Лулу.

Селестия даже не взяла с собой хотя бы пару охранников, сопровождавших принцесс.

– Зачем рисковать их жизнями, если они всё равно не могут противостоять людям, вооружённым современным оружием? – пояснила белая аликорн. – Я могу прикрыться щитом и телепортироваться, но нет гарантии, что я смогу вытащить вместе с собой и стражников. Уж лучше я рискну одна.

Впрочем, опасения оказались напрасными. Телепортировавшись на лужайку перед Белым Домом, принцесса с удивлением обнаружила расстеленную прямо по траве красную ковровую дорожку до самых ступеней крыльца. Сбоку стоял, построившись, духовой оркестр, а у входа в Белый Дом её появления ожидали президент, Жаклин Кеннеди с дочерью Кэролайн, вице-президент Линдон Джонсон, министр юстиции Роберт Кеннеди, госсекретарь Дин Раск, помощник президента по национальной безопасности Макджордж Банди и личный помощник Кеннеди Теодор Соренсен. Кроме них, были ещё какие-то люди, но их принцесса не узнала. Фотографии ключевых лиц американской администрации ей показывали в советском посольстве. Президент в одиночестве вышел вперёд, встретив принцессу на полдороге, пока оркестр играл гимн Эквестрии.

– Добро пожаловать в Вашингтон, Ваше Высочество, – JFK приветствовал Селестию коротким поклоном. – Я очень рад, что вы приняли моё приглашение.

На ступенях Белого Дома президент познакомил принцессу с первой леди и дочерью, со встречавшими её сотрудниками администрации. Переговоры устроили на первом этаже, понимая, что аликорну было бы не слишком удобно затем спускаться по лестницам. После небольшого протокольного вступления JFK пригласил принцессу поговорить наедине.

Президент сразу же извинился за слова Ханта:

– Ваше Высочество, мне очень жаль, что между нами изначально возникло непонимание, вызванное словами всего лишь одного безответственного человека. У нас свободная страна, я не могу запретить кому-либо высказывать своё мнение, каким бы бестактным оно ни было. Мне остаётся лишь надеяться на ваше понимание, что слова мистера Ханта никоим образом не определяют государственную политику Соединённых Штатов.

– Ваше заявление – тоже всего лишь слова, господин президент, – ответила Селестия. – Я рискну вам поверить, хотя понимаю, что проверка истинности ваших слов может обойтись моему мирному народу запредельно дорогой ценой. К счастью, нас пока ещё разделяет барьер миров.

– Как тогда я могу доказать вам наши мирные намерения? – спросил президент. – Поверьте, мы не меньше русских хотели бы видеть ваш народ и вас лично своими друзьями.

– Я думала об этом, – ответила принцесса Солнца. – Анализировала международную ситуацию в вашем мире. Вы хотите доказать свои мирные намерения? Как вам идея провести в Кантерлоте международный саммит по разоружению и мирному урегулированию всех разногласий между НАТО и Организацией Варшавского Договора? Мы с сестрой выступим посредниками. Вы пригласите лидеров Великобритании, Франции, Западной Германии, возможно, ещё других стран. Я уговорю Первого секретаря Хрущёва и председателя Косыгина, они пригласят лидеров Китая, Индии, Индонезии, Восточной Германии, Югославии, Чехословакии, Польши, других социалистических стран. У вас будет возможность обсудить все проблемы на нейтральной, дружественной для всех территории.

Президент понял, что сама судьба делает ему потрясающий подарок. Он немедленно согласился:

– Это замечательная идея! Я, конечно, не могу прямо сейчас гарантировать участие всех наших партнёров по НАТО, но приложу все усилия, чтобы их убедить. Я уже встречался с Первым секретарём Хрущёвым, с ним вполне возможно договориться. Если вы сумеете уговорить его принять участие в этих переговорах, возможно, мы даже сумеем достичь какого-то прогресса в урегулировании наших разногласий. Полагаю, вы понимаете, что противоречия между нашими военными блоками слишком глубоки, чтобы преодолеть их за один раз?

– Пусть так, но, возможно, вам удастся сделать первый шаг к миру? – предположила Селестия. – Я была бы счастлива, если бы мне удалось внести свой вклад в установление прочного мира между народами людей.

– Я, со своей стороны, сделаю для этого всё возможное, – заверил Кеннеди. – Но мне хотелось бы не только вашего участия как посредника. Почему бы нашим странам официально не установить дипломатические отношения, как вы установили их с русскими?

– Это решение я приму по итогам саммита, если он состоится и пройдёт успешно, – ответила принцесса Солнца. – Для организации саммита достаточно будет послов по особым поручениям от всех стран-участниц.

Президент слегка задумался:

– Это осложнит подготовку саммита, но... я вас понимаю. Однако, если вы успешно торгуете с русскими, мы с вами тоже могли бы наладить торговлю, технологический и культурный обмен. Скажите, у вас есть кинематограф?

– Да, есть. И даже телевидение уже работает, – ответила принцесса.

– Видимо, по советско-французскому стандарту… Хорошо, как насчёт возможности устроить фестиваль американского кино в вашей стране?

– Гм… нет, вынуждена отказаться от этого предложения, – покачала головой Селестия.

– Но почему? – удивился JFK.

– Ваше кино примитивно и перенасыщено насилием. Любимый сюжет – люди, одетые в грязные лохмотья, верхом на лошадях гоняются друг за другом посреди пыльной пустыни, стреляя друг в друга. Мои маленькие пони не станут на это смотреть.

(Конец 50-х и начало 60-х в Голливуде – время засилия вестернов. Настоящий расцвет американского кино начался позднее, примерно с середины-конца 60-х)

– М-да… пожалуй… – слегка поразмыслив, согласился Кеннеди. – Едва ли маленьким лошадкам понравится, что люди ездят верхом на существах, похожих на них, да ещё и становятся причиной их смерти.

– Уж лучше тогда начать культурный обмен с музыки, – предложила принцесса.

– У вас есть музыкальная культура? – удивился президент. – Мы могли бы провести музыкальный фестиваль у нас в Штатах.

– И весьма развитая. У наших пони очень красивые голоса, среди них есть исполнители классической и эстрадной музыки, – ответила Селестия. – Я только опасаюсь за безопасность пони, мне не хотелось бы подвергать опасности их жизни.

– Я гарантирую вам их безопасность, – ответил президент.

– Но можно ли доверять вашим гарантиям? – принцесса Солнца не спешила с решениями. – Пока я должна обдумать ваши предложения.

– Безусловно, – согласился Кеннеди. – Мы готовы ждать, сколько нужно. Я сегодня же дам распоряжение госсекретарю Раску начать консультации с нашими партнёрами по НАТО и с русскими относительно проведения саммита. Могу я рассчитывать, что вы, со своей стороны, попытаетесь тоже повлиять на русских?

– Конечно, я поговорю с Первым секретарём Хрущёвым, – подтвердила Селестия. – Я тоже приложу все усилия, чтобы сдвинуть ваш переговорный процесс с мёртвой точки.

Они ещё некоторое время обсуждали различные вопросы, в основном – «прощупывая» и изучая политические позиции друг друга. В конце встречи принцесса сказала:

– Господин президент, я почитала ваши газеты. Считаю необходимым предупредить вас: очень многие недовольны вашей политикой расовой десегрегации и курсом на сотрудничество с СССР в космосе. Как политик с тысячелетним опытом, я бы посоветовала вам быть осторожнее. Ваши оппоненты могут попытаться устранить вас физически. За время своего правления я пережила не одну попытку покушения, государственного переворота, бунты, войны и вторжения. Поверьте, у меня достаточно опыта в таких делах.

Президент удивлённо поднял бровь.

– Благодарю за предупреждение, Ваше Высочество. Это очень неожиданно для меня.

– Важно, чтобы возможное покушение не стало неожиданностью для вашей охраны, – ответила принцесса.

– Но почему вы решили меня предупредить?

– Вы вполне разумны, и с вами можно договориться, – ответила Селестия. – Ваш преемник, вполне возможно, может оказаться не таким разумным и договороспособным. Мне бы не хотелось, чтобы с вами что-то случилось.

Закончив переговоры и попрощавшись с президентом, первой леди и остальными членами администрации, принцесса исчезла в белой вспышке телепорта.

– Э-э-э... что скажете, сэр? – осторожно поинтересовался госсекретарь Раск.

– Она умна... невероятно умна, невероятно опытна и невероятно недоверчива, – рассказал JFK. – Я пробовал зайти и так и этак, предлагал кредиты на покупку наших товаров, обмен технологиями, культурный обмен, туризм... да чего только не предлагал! Но она только отвечала, что обдумает мои предложения. По крайней мере, она явно настроена мирно. Она даже предупредила меня об угрозе покушения или переворота. Я поговорю об этом с Бобби. С ней можно будет договориться, если мы сумеем убедить её в наших добрых намерениях. Этот техасский идиот Хант очень сильно нам подгадил. Если бы я мог вырвать его поганый язык, я бы ни секунды не колебался.

---

Предложения президента Селестия и Луна обсудили с Хрущёвым и Косыгиным.

– Переговоры? – удивился Первый секретарь. – Почему бы и нет?

– Сколько уже было этих переговоров, и всё без толку, – проворчал Косыгин. – Нет, почему же, поговорить можно... Будет ли польза?

– В переговорах, если таковые будут организованы, мы, конечно, участвовать будем, – заверил принцессу Хрущёв. – Если не пытаться договориться – то и не будет никакого прогресса. Другое дело – вы сами-то им верите, Ваше Высочество?

– Ни на секунду, – прямо ответила Селестия. – Но саммит я всё же попробую организовать. Даже политикам с тысячелетним стажем иногда хочется надеяться на чудо.

Магия генетики

Академики Несмеянов и Лысенко, работая в лабораториях эквестрийских оленей-витрангов, более всего изумлялись их возможности ускорять рост растений и увеличивать скорость химических процессов. С этой способностью у них получалось намного быстрее проводить эксперименты и получать удивительные результаты. Особенно поражался этому Лысенко, привыкший к неспешной основательности селекционной работы.

Ещё больше Трофим Денисович был поражён, когда узнал от оленей, что в основе их достижений лежит та самая «менделевская» генетика – у витрангов она, конечно, назвалась иначе, и хромосомная теория наследственности, против которых он всю жизнь боролся с упорством железного идиота. Больше того, витранги нашли способы магической расшифровки кода ДНК растений, и его редактирования с целью придания им необходимых свойств. Магические олени ухитрялись даже соединять свойства, присущие принципиально различным живым организмам, к примеру, придавая растениям свойства животных.

Эта же особенность поразила и Несмеянова. Изначально он собирался создать способ выращивания искусственного мяса внутри какого-либо технического устройства. Однако, познакомившись ближе с технологиями и разработками витрангов, Александр Николаевич изменил свои намерения, поскольку решение буквально лежало, точнее, росло на поверхности.

После периода напряжённой работы в Эквестрии, оба академика вернулись в Москву с небывалыми по значению для народного хозяйства результатами, и теперь записались на приём к Первому секретарю, чтобы наглядно продемонстрировать свои достижения. Первым показывал и рассказывал Несмеянов, которому Лысенко с уважением уступил очередь.

Александр Николаевич молча поставил перед Хрущёвым две полиэтиленовых коробки-контейнера и снял с одной из них крышку. По кабинету распространился сшибающий с ног, аппетитный запах тушёного мяса со специями. Никита Сергеевич смачно потянул носом воздух и осведомился:

– Это вы меня специально перед обедом подразнить решили?

– А вы попробуйте, товарищ Первый секретарь, – предложил академик, подсовывая Хрущёву вилку.

Никита Сергеевич подцепил особенно аппетитный кусочек мяса, положил в рот, не спеша прожевал...

– Восхитительно, Александр Николаич! Очень вкусно! А теперь колитесь, в чём подвох?

– Вот в этом, – Несмеянов открыл вторую крышку.

Первый секретарь едва не поперхнулся. В коробке лежали грибы, по форме похожие на шампиньоны, один – целый, другой – разрезанный, и этот срез гриба подозрительно напоминал по текстуре то самое мясо, которое Никита Сергеевич только что жевал.

– Грибы? – изумился Хрущёв. – Но чёрт возьми, Холмс, как?

– Вы не поверите, Никита Сергеич – генетика!

– Да ну? Нешто «продажная девка империализма» помогла? – хитро спросил Первый секретарь, косясь на Лысенко.

«Большой академик» сидел молча, изобразив «морду кирпичом».

– Она самая, – ухмыльнулся Александр Николаевич, тоже поглядывая на коллегу и наслаждаясь триумфом. – Как видите, Никита Сергеич, получился натуральный мясогриб.

Лысенко сидел спокойно, мысленно предвкушая, как охренеет Первый, увидев его достижения. «Это тебе не грибы со вкусом мяса», – подумал Трофим Денисович.

Хрущёв тем временем взял гриб из коробочки, надев очки для чтения, включил настольную лампу, внимательно рассмотрел срез, понюхал. Выудил из ящика стола лупу в стальной оправе, с чёрной полированной ручкой, поднёс к ней гриб и рассмотрел срез под лупой. Затем взял вилку, подцепил ещё кусочек гриба из первой коробки, сунул в рот, прожевал...

– Нет, вы меня обманываете, Александр Николаич! Это мясо! А это – шампиньоны, только какие-то они у вас серо-коричневые...

– Да, потому и цвет такой, чтобы больше было похоже на мясо, – ответил академик. – Это гриб со вкусом свинины, есть ещё со вкусом говядины и баранины, есть даже курогриб!

(При написании данной главы автор никакие грибы не употреблял)

– Что-то я не пойму... Грибы – это же растения? А мясо – это животные!

– Вообще-то грибы – это грибы. Не совсем растения и совсем не животные, – уточнил Несмеянов. – Но фактура плодового тела гриба напоминает мясную. Достаточно изменить ДНК гриба, заставив его накапливать соли калия, и вырабатывать белки и жиры, характерные для мяса, чтобы на выходе получался мясогриб с заданным вкусом.

– М-да... До чего дошла наука! Помню, вы мне в 1960-м году показывали грибы, приготовленные как мясо (http://samlib.ru/editors/s/simonow_s/05-2.shtml#20). А тут, я смотрю, у вас живой гриб вырастает как будто он из мяса? – Никита Сергеевич всё ещё пытался отойти от шока.

– Точно так, товарищ Первый секретарь. Хочу отметить, что шампиньоны очень легко выращивать на грибных фермах, буквально в каждом подвале, – добавил академик. – При этом затраты намного меньше, чем в случае полноценного мясного животноводства.

– Замечательное достижение, Александр Николаич, – согласился Хрущёв. – Большая экономия для народного хозяйства получится. Тем более, что наши новые сограждане демикорны как раз нам высокопроизводительные грибные фермы организовали.

Но надо не забывать и о том, что все коровы, свиньи, овцы и куры в этом случае могут исчезнуть как виды. Они же без человека теперь выжить не смогут. Ну... свиньи, пожалуй, смогут... Возможно, овцы. Но куры и коровы – точно нет. И если что-то вдруг случится с вашими грибами, какая-нибудь мутация, то этак можно обречь человечество на голодную смерть. Поэтому грибы ваши в дело пустим обязательно, но и от животноводства совсем отказываться не резон.

– Пожалуй, это будет правильно, хотя бы на период освоения выращивания мясогрибов, – вынужденно согласился академик.

– Поздравляю, Александр Николаич! – Первый секретарь поднялся, пожал руку Несмеянову и широко улыбнулся. – Удивили вы меня знатно! Готовьте дырочку для ордена Ленина, и Ленинскую премию вы тоже заслужили.

– Не забудьте только, что я работал совместно с коллегами из Эквестрии, – напомнил академик.

– Вот на весь коллектив представление и пишите, – согласился Хрущёв. – Никого не обойдём, наградим всех.

– Но это ещё не всё, – Несмеянов выложил из портфеля три баночки с зеленоватой жидкостью, и пластиковую коробку. – Вот, например, три штамма бактерий, выведенных на основе сине-зелёных водорослей. Но к ним привиты гены бактерий-экстремофилов...

– Стоп, стоп, давайте сначала объясните, что это за бактерии такие? Слово, вроде, знакомое...

– Экстремофилы – бактерии, способные выживать в самых неприятных условиях, например, при низкой или высокой температуре, или под действием радиации. Вот, например, штамм УН, для очень низких температур и сухого климата, – начал Несмеянов. – Бактерии поглощают углекислый газ и выделяют кислород под действием солнечных лучей. По сути – обычный растительный фотосинтез, только проходящий при малой освещённости, глубоко минусовых температурах и практически без воды. Вода синтезируется бактериями при разложении минералов, добываемых из грунта. Бактерии образуют на поверхности грунта сплошную плёнку, насыщенную извлечёнными питательными веществами.

– Что-то сложновато, – Никита Сергеевич озадаченно почесал лысину. – Для чего это?

– Забрасываете бактериальную культуру ракетой на Марс, через несколько десятков лет получаете Марс с пригодной для жизни атмосферой и почвой. Заодно можно у нас на Крайнем Севере использовать, – объяснил на пальцах академик.

– Йопт!... – Хрущёв так и сел в кресло.

– Дальше, – Александр Николаевич взял в руки вторую баночку. – Штамм УВ – для высоких температур. Точно так же поглощает углекислый газ из атмосферы и разлагает грунтовые породы для высвобождения связанного кислорода. Но, в отличие от фотосинтеза, используется принцип термосинтеза, то есть, приток энергии не от солнечного света, а от высокой температуры, – продолжил Несмеянов. – Здесь механизм намного более сложный.

Он открыл пластиковую коробку и показал Первому секретарю кусок желеобразной субстанции, напоминающий покрытый затвердевшим белым жиром холодец.

– Это можно есть? – спросил Хрущёв.

– Если очень прижмёт – то да, но аккуратно, – ответил академик. – Короче, бактерии забрасываются на Венеру. Они устойчивы к температурам до 600 градусов Цельсия, радиации, кислотам и щелочам. На Венере они начинают работать, поглощая углекислый газ, разлагая гидроксильные и оксидные группы из почвы, и накапливая послойно полученные твёрдые вещества. Внизу скапливаются чистые тяжёлые и лёгкие металлы. Над ними образуется два слоя белков и жиров, в виде геля, насыщенного водой. Сверху всё это покрыто слоем ярко-белого сахара. Он препятствует высыханию геля, а также обладает высокой отражающей способностью. Как только атмосфера очистится от углекислоты и наполнится кислородом, слой сахара будет отражать солнечный свет. К этому времени большая часть поверхности Венеры будет затянута слоем этого студня. Планета начнёт постепенно остывать. Как только температура опустится до 25-30 градусов Цельсия, бактерии начнут растворять сахарный слой, и поверхность снова потемнеет. Они так запрограммированы. Если же температура превысила 40 градусов, сахар на поверхности «студня» снова образуется, и начинает отражать солнечные лучи, регулируя разогрев планеты.

Хрущёв слушал его, раскрыв рот от изумления.

– Но на Венере недостаточно убрать из атмосферы углекислый газ, – продолжил академик. – Я консультировался в Главкосмосе, мне сказали, там ещё присутствуют облака серной кислоты, они тоже дают сильнейший парниковый эффект. Против них распыляем в верхних слоях атмосферы Венеры штамм УСВ, – Несмеянов продемонстрировал Первому секретарю третью баночку. – Он уже работает на основе фотосинтеза, и одновременно разлагает углекислоту и серную кислоту. В результате образуется кислород, водяной пар, а на поверхность планеты выпадает сероуглерод. Не самое полезное вещество, но там его поможет утилизировать штамм УВ, он «заточен» в том числе и на переработку сернистых соединений. Распылённые в атмосфере бактерии будут размножаться в облаках серной кислоты, пока не «сожрут» их полностью. В отсутствие серной кислоты они погибнут.

– Потрясающе... – произнёс, отходя от шока, Первый секретарь. – Не ожидал... Никак не ожидал... Это всё?

– Вообще-то не совсем, есть ещё одна разработка, совместная с товарищем Лысенко и нашей коллегой-пони Мосси Бранч. Но, если не возражаете, мы в самом конце о ней расскажем, – предложил Несмеянов. – А пока дадим слово Трофиму Денисовичу.

– Хорошо, – кивнул Хрущёв. – Так, Трофим Денисович, теперь слушаю вас.

– У меня, Никита Сергеич, две разработки, одна другой важнее.

«Большой академик» встал с кресла, подошёл к двери в приёмную, открыл её и произнёс:

– Заходите.

Он достал из кармана фонарик и включил его. Фонарик светил почему-то синим светом. Лысенко отступил назад, и Хрущёв вдруг замер от изумления, увидев невероятное зрелище. В его кабинет одна за другой вошли... кукуруза и конопля.

(Автор никаких стимуляторов воображения не употреблял.)

Академик медленно пятился, подсвечивая растения синим фонариком, и конопля с кукурузой, медленно переставляя корни по ковровой дорожке, двигались следом. Дойдя до середины кабинета, Лысенко выключил фонарь и повернулся к охреневшему до глубины души Никите Сергеевичу:

– Вот, товарищ Хрущёв... Вырастил для вашей программы терраформирования кукурузу, которая растёт без почвы, без солнца, без воды, при любой низкой температуре, в вакууме. Её корни могут дробить камни. В процессе роста она выделяет много кислорода. По созревании вылезает корнями из того, в чём растёт, и сама приходит на варку и лущение. Достаточно включить синий фонарь, и кукуруза сама идёт на свет.

– Э… это как это? – Первый секретарь, и до того пребывавший в шоковом состоянии, при виде ходячих растений и вовсе выпал в осадок.

– Да вот, как выяснилось, генетика в соединении с эквестрийской магией способны на удивительные вещи…

– Генетика? – перебил Первый секретарь. – Помилуйте, Трофим Денисович, вы же напрочь отрицали генетику и эти, как их там... хромовые... нет...

– Хромосомы. Да, грешен, отрицал, не верил, но сейчас признаю свои заблуждения, – ответил Лысенко. – Более того, готов ответить за все прегрешения по всей строгости, прошу только одного – принять и использовать в народном хозяйстве мои последние разработки, созданные ради блага советского народа.

– Погодите посыпать голову пеплом, об этом потом, – отмахнулся Хрущёв. – Сначала о деле. Так, с кукурузой более-менее понятно, а что конопля?

– Исходная конопля, как вы знаете, растение двудомное, что вызывает дополнительные сложности при уборке. Мужские и женские растения растут вперемешку для опыления, но мужские созревают на месяц раньше…

– А народно-хозяйственное применение имеют, главным образом женские. Поэтому, перед механизированной уборкой приходится вручную убирать мужские растения, – нетерпеливо закончил Никита Сергеевич. – Знаю, знаю… Погодите! Вы хотите сказать…

– ...что эта конопля – однодомная, самоопыляемая, и не требует ручной уборки мужских растений перед применением комбайнов. Собственно, она и комбайнов не требует, – подтвердил академик. – По созревании, точно так же, как с кукурузой, достаточно посветить на неё в сумерках синим фонариком, и конопля сама приходит куда нужно.

– Вот это да! – Первый секретарь был в полном восторге. – Трудозатраты, выходит, резко снижаются!

– Именно! – Трофим Денисович выглядел предельно довольным. – Ещё и экономия на технике и топливе будет.

– Та-ак… А что у неё с наркотическим действием?

– При выращивании севернее определённой широты содержание каннабинола предельно низкое, наркотический эффект полностью отсутствует.

– И до какой широты?

– До широты канадской границы, – ухмыльнулся Лысенко. – Если точнее – севернее определённой изотермы, примерно соответствующей канадской границе. Если перенести её на территорию СССР… – он развернул географическую карту, на которой был отмечен ареал безопасного выращивания.

– Та-ак… а к северу её далеко можно сеять?

– До самого полярного круга, – ответил академик. – Она тоже морозоустойчивая. Единственное, что необходимо сделать – проинформировать население. Если кто-то в сельской местности встретит ночью толпу идущей по дороге конопли, могут быть нежелательные последствия для психики.

– Да уж… это точно, – Никита Сергеевич только головой покрутил. – А её что, обязательно ночью надо убирать?

– Нет, но ночью свет синего фонаря лучше видно. Можно в сумерках, – пояснил Трофим Денисович. – А вот при выращивании южнее безопасной изотермы содержание каннабинола увеличивается, и тут уже нужно быть осторожными.

– М-да, шишки получаются на редкость свирепые, – подтвердил Несмеянов.

– Вы так говорите, будто сами пробовали, – ухмыльнулся Первый секретарь.

– Грешен, пробовал. Но исключительно исполняя долг исследователя. Да и штаммы сине-зелёных водорослей для терраформирования Венеры не просто так появились, – ответил академик.

– Вот… было у меня ощущение, что, иначе как под веществами, такие бактерии не придумать, – едва не хрюкнул от смеха Хрущёв.

– Скажем так, научная мысль иногда движется весьма нетрадиционными путями, – заключил Несмеянов.

– М-да… Ну, важен результат! А результат замечательный, что и говорить! – Первый секретарь пришёл в себя и теперь лучился счастьем. – Да! Вы же ещё какую-то совместную разработку упоминали?

– Точно так, – Несмеянов достал из портфеля ещё одну пластиковую коробочку, открыл её и положил на стол. В коробке лежала завёрнутая в фольгу… палочка дрожжей.

– Это что, дрожжи? – осторожно осведомился Никита Сергеевич.

– Именно, – кивнул Лысенко. – Совместная разработка Александра Николаевича, моя, и нашей эквестрийской коллеги Мосси Бранч.

– Гм… И что они делают?

– Вообще, дрожжи – один из самых удивительных и многообещающих организмов, – с воодушевлением начал Несмеянов. – Мы только начали изучать их возможности по-настоящему. Они могут стать неисчерпаемым источником протеинов и прочих полезных веществ. Однако, конкретно этот штамм имеет немного другие свойства.

– Какие же?

– Если развести их с водой и сахаром в классической пропорции, дать перебродить обычное время, а затем перегнать в дистилляторе, получаемый продукт будет иметь уникальные свойства…

– Э-э… то есть… самогон? – уточнил Первый секретарь. – Вы сделали специальные дрожжи для самогона?

– Именно так, – подтвердил Несмеянов. – В общем-то, не только для самогона, для хлебопечения и пирогов они тоже отлично годятся. Вы же знаете, какой ущерб наносит народному хозяйству пьянство и алкоголизм?

– Ещё как знаю! И вы, что, решили усугубить ситуацию своими дрожжами?

– Усугубляют, в основном, портвейном, – ухмыльнулся Лысенко. – Нашими дрожжами ситуацию можно исправить. Дело в том, что из этих дрожжей получается уникальный самогон с отрицательным градусом.^[1]

– Э… это как? С отрицательным? Пьёшь и трезвеешь, что ли? – ошалело уточнил Никита Сергеевич.

– Именно так. Наши дрожжи при брожении вырабатывают не спирт, а целый набор особых ферментов, которые не просто выводят алкоголь и продукты его распада из организма, а ещё и формируют отвращение к алкоголю, – на полном серьёзе ответил Несмеянов. – При этом употребляющий быстро трезвеет, либо избавляется от мучительного похмелья. Эту идею предложила и помогла реализовать наша уважаемая эквестрийская коллега Мосси Бранч. Мы тут пригласили одну особу, которая может поделиться, так сказать, мнением рядового потребителя…

– Я бы сказал, не рядового, а профессионального потребителя, – вставил Лысенко. – Разрешите пригласить?

– Приглашайте, конечно!

Академик открыл дверь в приёмную:

– Мисс Панч, пройдите пожалуйста.

Он посторонился, и в кабинет Первого секретаря вошла лиловая земная пони.

– Прошу знакомиться. Мисс Берри Панч, Первый секретарь ЦК КПСС товарищ Хрущёв, – представил их Лысенко. – Как я упоминал, у мисс Панч были серьёзные проблемы с алкоголем…

– Можно просто Берри! Вот с алкоголем у меня никогда проблем не было! – весело заявила пони. – Проблемы были, в основном, после…

– Ну, это как обычно, – понимающе кивнул Никита Сергеевич. – Ситуация знакомая. Погодите-ка… А я вас помню! Вы же были на вечеринке в Понивилле?

– Ага, только я тогда перебрала пунша и рано отключилась, – подтвердила Берри.

– Э-э… И как вы попали в компанию двух академиков? – Первый секретарь с подозрением посмотрел на Лысенко и Несмеянова.

– Оказалось, что достать в Эквестрии крепкий алкоголь для эксперимента не так просто, – пояснил Александр Николаевич. – Пони, в основном, ограничиваются сидром, алкогольная зависимость у них – редкость. Мы спросили одного, другого, ну… и нам сказали, что в Понивилле живёт Берри Панч, у которой всегда есть…

– Поня-атно, – ухмыльнулся Никита Сергеевич. – И что вы скажете по поводу этого…. отрицательного самогона?

– Удивительный, гениальный продукт! – с энтузиазмом ответила Берри Панч. – Лучше всего получается, если сначала нажраться в сопли обычным самогоном или чем-то с похожей крепостью, а затем перейти на отрицательный. Тогда опьянение постепенно отступает, голова проясняется, и затем приходит такое счастье и лёгкость…

– Гм… – только и сумел произнести Первый секретарь.

– И голова утром вообще не болит! – радостно подчеркнула пони. – Опохмеляться не нужно! Кстати, если опохмелиться отрицательным самогоном после обычного пойла, эффект тоже замечательный! Все симптомы как рукой снимает. И тяга к выпивке пропадает, не сразу, а постепенно, где-то с третьего приёма. Я вот раньше вообще не просыхала, а теперь мне даже в праздники выпить не хочется. Могу просидеть весь вечер с кружечкой сидра.

– Однако… Очень интересно, э-э… Берри, – промямлил огорошенный в очередной раз Никита Сергеевич. – И привыкания к этому новому самогону тоже не чувствуете?

– Не-а! – весело ответила лиловая пони. – Я теперь вообще намного лучше себя чувствую!

– Ну, это понятно, многолетняя алкогольная интоксикация закончилась, – подсказал Несмеянов.

– Та-ак… А на людях вы это своё зелье проверяли? – поинтересовался Хрущёв. – А то, может, оно только на поней действует?

– Конечно, вот, Трофим Денисович сам первым дегустатором был, – кивнул Несмеянов.

– Ага, ух, и набодались мы с ним! – весело заявила Берри.

Она уже открыла было рот, чтобы живописать всё в деталях, но почему-то донельзя смутившийся Лысенко вдруг замахал руками:

– Мисс Панч, только не надо подробностей!

– Да ладно! Весело же было! – пони улыбалась от ушка до ушка. – Прикольнее всего было утром, когда мы с Трофимом проснулись в обнимку… Ох и мордочка у него была!

– Берри!

– Да что? Я, между прочим, взрослая пони! И не занята! И вообще, подумаешь, большое дело…

Лысенко вскочил, подхватил пони на руки и понёс прочь из кабинета:

– Посиди в приёмной! Прошу прощения, товарищ Первый секретарь…

Несмеянов, вопреки своей фамилии, сидел в кресле, весь красный, закрыв лицо рукой, и молча трясся от смеха. Хрущёв вместе с креслом отодвинулся от стола и ржал в голос. Академик вернулся, донельзя смущённый:

– Товарищ Первый секретарь, не слушайте её, ничего не было! Я, в конце концов, член партии…

– Ага, примерно с два копыта длиной! Ну, может, чуть меньше, – крикнула из приёмной Берри Панч, и тут же послышался громкий хохот Шуйского.

(Григорий Трофимович Шуйский, личный помощник Н.С. Хрущёва. «Копыто» – бытовая эквестрийская мера длины, около 10 см – диаметр копытца средней пони.)

– Так, всё, товарищи! – Никита Сергеевич, не переставая ржать, хлопнул ладонью по столу. – Я ничего этого не слышал. Работу вы провернули потрясающую, тут на три Нобелевки хватит, о Ленинской премии я даже не говорю. Напишу представление на всех! А вам, Трофим Денисович, совет да любовь… – добавил он, ехидно посмеиваясь.

– Никита Сергеич! Ну, да, грешен, мы с Берри тогда слегка перебрали, но, клянусь, ничего не было!

– Было, было, он просто стесняется! – крикнула из приёмной Берри.

– Ладно, ладно, – отмахнулся Первый секретарь. – Чего только по пьяни не бывает… Никто вас за аморалку таскать не будет.

Более всего был впечатлён новыми открытиями учёных Сергей Павлович Королёв. Он не ожидал подобных успехов ни от Несмеянова, ни, тем более, от Лысенко. Как только были накоплены запасы для снаряжения первых АМС, в первые же астрономические окна к Марсу и Венере отправились контейнеры с бактериями для распыления. Этап терраформирования, как предполагалось, мог занять более 100 лет, поэтому его начало решено было не откладывать.

Первым в магазинах появился фарш и полуфабрикаты из мясогрибов. Чтобы народ не пугался и привыкал постепенно, новый продукт пустили в дело в молотом виде, в котором он не отличался от мяса ни на вкус, ни на вид. Кукурузу и коноплю для пробы высадили сначала на опытных делянках. Когда обе культуры созрели, работники, хотя и и были предупреждены заранее, от вида вылезающей из земли конопли и кукурузы впадали в шок. Многих приходилось по первому разу отпаивать водкой.

Ленинские премии Несмеянов и Лысенко получили. Ещё одну Ленинскую премию получила глава Зелёного Крыла Мосси Бранч, став при этом первой пони, получившей эту высокую награду, да ещё и в номинации «прикладная биомагия».

Никита Сергеевич строго предупредил Шуйского никому не говорить о том, что слышал. Григорий Трофимович и без того был допущен к самым важным секретам и абсолютно надёжен. Однако, история всё же как-то выплыла наружу, и к Лысенко прочно приклеилось прозвище «Член партии».

---

Пока Никита Сергеевич знакомился с совместными достижениями советской и эквестрийской генетики, принцессы решали не менее важную проблему. Принцесса Селестия поделилась с сестрой своими опасениями:

– Люди предлагают установить дипломатические отношения не только с СССР, но и с другими странами. Президент Кеннеди был очень настойчив. Но ты сама видела и чувствовала, какая там обстановка. Мэйнхэттен и Балтимэйр в сравнении с Нью-Йорком – средоточие добродетели.

– Да уж, – согласилась Луна. – Такую концентрацию жадности, агрессии и зависти я разве что в Грифонии чувствовала. Да нет, даже грифонам, пожалуй, далеко до этих американцев.

– Вот и я о том… Луняша, я откровенно боюсь посылать к ним наших пони! Даже под защитой дипломатического иммунитета, – ответила Селестия. – Я уже думала, как бы создать какого-то голема, который сошёл бы за пони… Но сама знаешь, сколько труда надо положить на создание качественного голема, а ведь он нужен не один! И даже так голем всё равно не заменит настоящую пони. В него невозможно вложить полноценное сознание никакими магическими средствами. В лучшем случае получится тупая имитация, а то и вообще хаотично дёргающаяся кукла…

– Магическими средствами… – задумчиво повторила следом за ней Луна. – М-да…

Она несколько минут сидела неподвижно, размышляя над проблемой, затем повернулась к сестре:

– Кажется, я кое-что придумала… Но мне надо съездить в СССР, всего на несколько дней? Ты не против, Тия?

– Нисколько, Лулу, но чем они могут нам помочь? Все их успехи с протезами пока сводятся к управлению искусственными конечностями…

– Подожди делать выводы, сестра. Мне нужно проверить одну идею, – улыбнулась принцесса Ночи.

Её не было неделю. На восьмой день Луна вернулась в Кантерлот, в сопровождении демикорна Мундансер. Техномаг с почтением поклонилась Селестии и спокойно уселась ждать рассказа ночной принцессы. Демикорны регулярно посещали Эквестрию, продолжая исследовать руины подземных комплексов. Селестия уже привыкла к их появлениям и реагировала на необычных пони более спокойно, чем раньше.

– Нам поможет уважаемая Мундансер. Сколько тебе нужно направить пони в Америку? – хитро спросила сестру принцесса Ночи. – Десять? Сто? Ну, не тысячу же?

Луна сделала знак демикорну, и та телекинезом передала Селестии браслет, сделанный под переднюю ногу пони. Он был сделан из полированной нержавеющей стали, испещрённой узором из тонких золотых линий и угловатых рун инитиумнарского языка. Принцесса Солнца тут же проверила его своей магией:

– Амулет телепортации?

– Именно. Поставим в безопасном месте зеркальный портал, маяк, и настроим амулеты на него, – пояснила Луна. – В случае угрозы все пони телепортируются к порталу и вернутся в Эквестрию, а портал самоуничтожится.

– Разумно... – кивнула Селестия. – Но не думаю, что демикорны способны обеспечить нужное количество амулетов телепортации.

– А вот тут нам, внезапно, помогут люди, с их мощнейшей промышленностью, – пояснила Мундансер. – Если делать амулеты с нуля, мы, конечно, не справимся. Но если основу сделать промышленным способом, и лишь дополнить магией телепортации, по схеме, рассчитанной мной и Старгейзером... Заложить заклинание в готовый браслет сможет любой достаточно сильный в телепортации единорог, не говоря уже об аликорнах.

– Промышленным способом? – Селестия повернула браслет в облаке золотистого телекинеза и прочла надпись на внутренней поверхности:

– Красносельский ювелирный завод? Неожиданно… Хорошо, допустим, мы с тобой и Твайлайт сможем зачаровать достаточно амулетов. Возможно, нам помогут другие единороги. Да… впечатляет. Гм… Идея с амулетами телепортации… Это сильно, – признала принцесса Солнца. – Хорошо. Будем считать, что на этот раз у нас есть работающее решение.

Выстрелы в Далласе

– Итак, господа, что скажете? – Гарольд Хант был взбешен. – Мне уже кажется, что мир окончательно сошёл с ума. Какого дьявола? Президент встречается в Белом Доме с рогатой летающей лошадью! Госсекретарь готовит международный саммит в другом измерении! Придурочные музыканты устроили свой очередной шабаш совместно с разноцветными поющими тварями! Как, чёрт подери, это понимать?

– Спокойно, спокойно, мистер Хант... – Аллен Даллес вынул изо рта пустую незажжённую трубку и улыбнулся скользящей змеиной ухмылкой. – Мы уже работаем над этой проблемой.

– Над которой из целого букета проблем, мистер Даллес? – поинтересовался Рокфеллер.

– Гм... Скажем так, над наиболее серьёзной.

– На данный момент наиболее серьёзной мне представляется этот международный саммит, – заметил Уильям Мартин. – Мы даже не представляем, какие возможности могут быть у этих инопланетян. Совершенно неважно, что они внешне похожи на игрушечных плюшевых лошадок. Что, если они используют свои сверхспособности для промывания мозгов нашим политикам?

– Вы полагаете, что эта белая лошадь может внушить нам, что мы должны договориться с красными о разоружении? – Линдон Джонсон явно был обеспокоен.

– Именно так, сэр. Её способности для нас остаются загадкой. Что, если она может использовать что-то вроде гипноза? – предположил Даллес.

– Этот саммит не должен состояться во что бы то ни стало, мистер Даллес, – отчеканил Джон Макклой. – Вы прекрасно понимаете, что основные прибыли наши корпорации получают от военных заказов. Разоружение или даже замедление гонки вооружений нам невыгодно.

– Я вас прекрасно понимаю, сэр, – согласился Даллес. – Мои возможности несколько ограничены после отставки с поста директора ЦРУ, но я уже делаю всё, что в моих силах.

– Делайте всё, что необходимо, мистер Даллес, – буркнул Хант. – Я тоже переговорю со своими знакомыми. Возможно, они сумеют внести свой вклад в наше общее дело.

– Нас сейчас даже больше интересует, мистер Хант, каким образом ваши слова с прошлой нашей встречи стали известны этой белой лошади? – ледяным тоном произнёс Рокфеллер.

– Что вы имеете в виду? – вскинулся Хант.

– Например, то, что кто-то записал наш разговор, – заметил Уильям Мартин.

– Вы что, обвиняете меня?

– Как знать… Вы слишком часто делаете излишне громкие заявления для прессы, Гарольд. Ваша открытая поддержка таких одиозных организаций, как Ку-Клукс-Клан, рано или поздно выйдет нам всем боком, – вынув изо рта пустую трубку, произнёс Даллес.

– Видит Бог, я никому не говорил ни слова из того, что мы тут обсуждали! – рявкнул Хант.

– Однако же эта чёртова кобыла в ООН обнародовала запись ваших слов, – заметил Джонсон. – Как вы думаете, Аллен, – он повернулся к Даллесу. – Нас кто-то подслушал? Или слова мистера Ханта записал кто-то из присутствовавших на той встрече?

– Подслушать нас было непросто, мы каждый раз предпринимаем все возможные меры предосторожности, каждую встречу проводим в новом месте… – Даллес задумался. – Скажем так, господа, учитывая, что предыдущая встреча, как и все остальные, проходила в очень надёжном месте, комнаты перед нашим прибытием были проверены на наличие микрофонов, я сомневаюсь, что нас могли подслушать. Но запись, тем не менее, появилась. По-моему, вывод однозначный, господа, один из нас продал информацию с нашей встречи противнику.

– Угу, угу, посол Гарриман тоже сомневался, что его могли подслушать, однако русский микрофон висел в его кабинете несколько лет, – ехидно заметил Хант.

– Посол Гарриман был неосторожен, – словно от зубной боли скривился Даллес. – Уверяю вас, ни в одной из резиденций, где мы встречались, нет ни единого предмета, сделанного в красной России.

– Господа, я не хочу никого обвинять, но этот случай необходимо тщательно расследовать и выяснить, каким образом произошла утечка, – твёрдо произнёс вице-президент Джонсон. – Аллен, займитесь этим.

– Да, сэр, конечно. Мы всё выясним, – заверил Даллес.

---

Советские спецслужбы тоже развернули собственную операцию. После благополучного разрешения Карибского кризиса (АИ) Георгий Никитович Большаков сохранил свои контакты с кланом Кеннеди, прежде всего – с Робертом и Этель, хотя ему приходилось встречаться в неформальной обстановке и с президентом, и с Жаклин.

Большаков связался с Робертом Кеннеди через своего американского знакомого, председателя совета Национального пресс-клуба Фрэнка Хоулмена и попросил о встрече, сообщив, что ему поручено высшим советским руководством передать правительству США конфиденциальную информацию. Генеральный прокурор принял советского «дипломата» в своём рабочем кабинете, где они уже несколько раз встречались ранее, обсуждая пути выхода из ракетного кризиса.

– Мистер Кеннеди, по поручению советского правительства я должен сообщить вам, что на вашего брата, президента Соединённых Штатов, готовится покушение, – не пытаясь ходить вокруг да около, прямо заявил Большаков. – Мне не сообщили источники этой информации, могу лишь предположить, что она была получена либо оперативным способом, либо средствами технической разведки. Покушение планируется осуществить в ходе предстоящего визита президента в Даллас, 22 ноября сего года. В заговоре замешаны представители политической и финансовой элиты США. Непосредственным исполнителем, вероятнее всего, будет снайпер из южных штатов. Он будет стрелять в президента в ходе его поездки из аэропорта в торгово-выставочный комплекс «Трейд-Март».

Роберт Кеннеди, казалось, превратился в статую, только его глаза следили за каждым движением собеседника:

– Насколько ваше руководство уверено в достоверности этой информации? – сухо спросил Генеральный прокурор.

– Не будь у них такой уверенности, они не стали бы вас предупреждать, – ответил Большаков. – Президент своими политическими действиями, особенно усилиями по отмене расовой сегрегации и попытками достижения мирного урегулирования, сумел задеть сферы интересов очень многих весьма влиятельных людей, в том числе и из руководства Федеральной резервной системы. Есть также сведения, что в заговоре принимают участие спецслужбы США, конкретно – отдельные сотрудники ЦРУ и ФБР, как бывшие, так и действующие.

Не сразу поверив, Генеральный прокурор в итоге всё же прислушался к предупреждению. Активные усилия президента по мирному урегулированию ставили под угрозу отмены многие военные заказы. Сверхприбыли корпораций оказались под угрозой, а среди их акционеров было немало представителей крупного финансового капитала. Тема мирного урегулирования была одной из основных в предвыборной программе президента на 1964 год.

– Джон неоднократно упоминал, что убить президента США мог бы любой стрелок, с помощью винтовки с оптическим прицелом, – медленно, словно размышляя, произнёс Роберт Кеннеди. – Более точных данных у вас, как я понимаю, нет?

Предоставить американцам «более точные данные» означало бы раскрыть их источник, что было явно недопустимо, поэтому Большакову сообщили из Центра необходимый минимум сведений.

– Нет, – покачал головой Большаков. – Однако, это не будет существенным препятствием. Маршрут президентского кортежа будет опубликован в газетах. (В начале 60-х такое было в порядке вещей, как ни странно это выглядит сейчас). Просто привлеките профессионалов. Нескольким опытным снайперам достаточно пройтись по нему, чтобы вычислить наиболее вероятные места для засады.

– Джон настаивает на поездке в открытой машине, как мы ни пытались переубедить его, вместе с руководством Секретной службы, – продолжал Роберт. – Крыша на машине могла бы решить проблему, но ему необходимо, чтобы его видели все собравшиеся.

– Просто предотвратить одно покушение – недостаточно, – заметил Большаков. – Заказчики никуда не денутся, и в следующий раз подготовятся лучше. Было бы правильнее найти способ дать им сделать свой ход, обезопасив при этом президента, чтобы затем у властей были все основания для расследования заговора. Пусть они выстрелят, чтобы у вас была возможность прижать их всех.

– И каким образом можно обезопасить президента от выстрела снайпера? – скептически спросил Роберт.

– Очевидно, не подставлять его под выстрел? – пожал плечами Большаков. – Я уполномочен предложить вам один любопытный вариант, если вы готовы его рассмотреть.

– Джорджи, речь идёт о жизни моего брата, – ответил Роберт. – Я готов выслушать любые предложения, даже самые фантастические.

– Никакой фантастики, – ответил Большаков. – Но для этого понадобятся как минимум два одинаковых лимузина.

– Двойники? Джон никогда не согласится подставить другого человека вместо себя, – покачал головой Роберт. – Да и где найти за такое малое время сразу четверых двойников – для Джона, Жаклин, губернатора Конналли и его супруги?

– Нет, не двойники, – Большаков в нескольких фразах изложил план, предложенный руководителями советских спецслужб. – Надо будет только определиться с местом, это можно будет сделать после того, как снайперы определят наиболее вероятное место для засады.

– Звучит неплохо. Настолько изощрённой «подставы» я даже предположить не мог, – Роберт решительно поднялся. –Я немедленно свяжусь с руководителями Секретной службы, и всё организую. Сколько вам понадобится времени, чтобы доставить в США упомянутое оборудование?

– Оно уже прибыло в Вашингтон дипломатической почтой, – ответил Большаков.

Пони тоже хотели помочь в предотвращении покушения. Принцесса Селестия предложила снабдить президента и его лимузин артефактами, создающими телекинетический щит. Машину, оснащённую таким артефактом, на стрелковом полигоне под Москвой два часа обстреливали из снайперских винтовок, автоматов и даже пулемётов. Ни одна пуля не смогла пробить щит, созданный артефактом с аккумулятором, который зарядила сама принцесса. Однако, после оценки всех рисков, этот вариант был отвергнут по техническим причинам. Щит не задерживал пули – на погашение столь большой энергии не хватило бы никакого аккумулятора. Щит лишь отклонял пули в сторону, а в этом случае отклонившаяся пуля могла попасть в кого-то из многочисленных зрителей. Сама Селестия признала такой вариант неприемлемым.

Принцесса Луна предложила отправить на помощь Секретной Службе группу единорогов, хорошо владеющих телепортацией. Один единорог мог бы телепортировать группу захвата прямо на позицию снайпера.

– Мы могли бы отправить на сопровождение президента нескольких демикорнов в экзоскелетах, – предложила Ирис. – Если нужно, я сама полечу над лимузином. «Живой доспех» пуля снайпера не пробьёт, а прицелиться я снайперу помешаю. Ну, прострелят мне перепонку крыла – это неприятно, но не смертельно, врачи заштопают.

– Вряд ли американцы пойдут на такое, – пояснил ей Серов. – Ваши предложения мы им передадим, конечно, но едва ли агенты Секретной Службы согласятся доверить жизнь президента инопланетянам.

Председатель КГБ оказался прав. Роберт Кеннеди личным посланием поблагодарил принцесс Селестию и Луну за заботу о жизни президента, но объяснил, что вмешательство пони выглядело бы нежелательным с политической точки зрения. «Мы благодарны всем за предупреждения и помощь, но это наш президент, и мы должны защитить его сами».

---

Агенты Секретной службы тщательно готовились к визиту. Самолёт президента постоянно охраняли и обыскивали сверху-донизу переда каждым полётом. Перед визитом первого лица государства передовая команда, так и именуемая «Advance Team» или «Team minus four», за 4 суток до визита тщательно проверила маршрут следования кортежа. В этот раз в состав «Advance Team» были включены несколько опытных снайперов. Они пешком проходили по всему маршруту следования в каждом из городов, которые намеревался посетить президент в каждом из пяти городов, намеченных для визита – Сан-Антонио, Хьюстоне, Форт-Уорте, Далласе и Остине – вычисляя наиболее вероятные места для снайперских засад. Все понимали, что «закрыть маршрут» целиком невозможно, но и для снайпера подходило далеко не любое место, с учётом местности, ширины улиц, деревьев, закрывающих обзор, скорости кортежа и наличия толпы людей на улицах.

Стрельба из небоскрёбов была маловероятна, их стеклянные стены обычно не имели открывающихся окон. Опасаться стоило более старой застройки, близко подступающей к улицам, то есть, центра города. Особое беспокойство вызывали многоэтажные жилые кондоминиумы с широкими балконами, защищающими жильцов от южного солнца, а также многоэтажные парковки, где снайпер мог прятаться в любой из сотен машин, припаркованной на любом из этажей, и стрелять сквозь открытые проёмы в стенах.

Только в Далласе снайперы, консультировавшие «Advance Team», насчитали несколько десятков возможных мест для стрельбы. Они же, впрочем, подсказали и решение, позволившее обезопасить большую часть удобных для выстрела мест на центральных улицах – рекламные растяжки, натянутые достаточно часто поперёк улицы, с большими предвыборными плакатами, высотой в несколько этажей, закрывающие обзор возможным снайперам, сидящим на высоте нескольких этажей или на крышах. Плакаты смотрелись вполне естественно, как часть агитации в ходе предвыборной кампании, не мешали встречающей толпе людей приветствовать президента, и, в то же время, не давали злоумышленникам прицелиться. Идея с растяжками позволяла исключить большинство удобных для стрельбы мест, вынудив вероятных убийц действовать по просчитанному спецслужбами сценарию.

В части мест, удобных для засады, Секретная служба посадила своих снайперов, для контрснайперской стрельбы. Участие «специалистов» из ЦРУ и ФБР Роберт Кеннеди запретил категорически.

Практически все привлечённые для консультирования снайперы отметили в качестве одного из наиболее вероятных мест засады площадь Дили-плаза. Это было последнее удобное место перед выездом на проходящую по эстакаде скоростную автостраду Стеммонс, на которой организовать засаду было уже негде. На площади лимузину президента предстояло сделать два последовательных поворота в очень стеснённых условиях. Шести с половиной-метровому «Линкольну» нужно было сбавить скорость до минимума, чтобы вписаться сначала в 90-градусный правый поворот с Мэйн-стрит на Хьюстон-стрит, а затем – в 120-градусный поворот на Элм-стрит.

– Я бы засел или вот тут, на холме, за забором, – один из консультантов указал на поросший травой 10-метровый холм справа от Элм-стрит, – или вон в том крайнем окне шестого этажа того здания. Что там такое вообще?

– Склад школьных учебников, – подсказал сопровождавший снайперов агент Уинстон Лоусон, сверившись с картой города.

– Почти идеальное место для засады. Растяжки на площади не повесишь, слишком широко. Несколько мешает вот этот дуб, зато можно стрелять хоть на встречном курсе, после поворота на Хьюстон-стрит, хоть сзади-справа, после поворота на Элм. При том, что другого шанса уже не будет, сразу после площади машина уходит правым поворотом на эстакаду Стеммонс, – добавил снайпер. – В здании склада наверняка не так много людей, особенно на верхних этажах.

– В общем, из всех мест в Далласе по маршруту кортежа Дили-плаза – самое удобное для покушения. Учитывая, что выездов на эстакаду Стеммонс поблизости всего два, и второй расположен довольно далеко к югу, что сильно затруднит кортежу объезд, – сообщил Роберту Кеннеди специальный агент Рой Келлерман, руководивший группой агентов, непосредственно охранявших президента.

– А что насчёт железнодорожного виадука над Элм-стрит? – спросил Роберт. – Оттуда могут стрелять?

– Снайперы в один голос говорят, что выстрел оттуда не получится, – покачал головой Келлерман. – Стрелять придётся либо через лобовое стекло лимузина, в короткий промежуток, когда президента будет видно между губернатором Конналли и его супругой, либо его фигуру будет закрывать верхний край рамы лобового стекла. Пуля может отклониться, пробивая стекло.

(Реальный вывод эксперта, снайпера Майкла Ярборо, из документального фильма «JFK. In a target car»)

– Идея с большими плакатами на растяжках мне нравится, – одобрил Роберт Кеннеди.

– Да, это поможет закрыть большинство опасных мест в даунтауне Далласа, причём дёшево и эффективно. И эти плакаты можно будет использовать многократно в ходе предвыборной кампании.

– Итак, какой, в итоге, у нас план? – спросил Роберт.

– Вот самая удобная точка, – Рой Келлерман указал карандашом место на карте. – Вторую машину ставим вот в этом проезде. Крыша на ней будет складная, тканевая, при сложенной крыше никто не заметит разницы. Машину уже нашли и перекрасили под цвет президентской. Также нашли второй «кадиллак» для охраны и ещё несколько машин для имитации последующего кортежа. Они проедут параллельно основному кортежу, по Элм-стрит, и повернут на Мэйн вот отсюда. Все будут сосредоточены на президенте и первой леди, едва ли кто-то обратит внимание на машины второго кортежа, особенно, если они поедут не группой, а с интервалами.

Президента проще всего вообще держать в неведении до последнего момента, чтобы он и первая леди могли сосредоточиться на улыбках и рукопожатиях. Нам меньше всего нужно, чтобы они всю поездку нервничали в постоянном ожидании выстрела. Вот сюда посадим вертолёт. Президенту скажем, что из-за незапланированной остановки мы выбились из графика, и вертолётом будет быстрее.

– Годится, мистер Келлерман, – одобрил Роберт Кеннеди. – Хорошая работа.

---

Перед вылетом в Даллас самолёт президента ещё раз обыскали сверху донизу, и нашли в нём три небольших взрывных устройства, прикреплённых к тягам управления рулями высоты. Их удалили, после чего самолёт проверили ещё раз, но больше никаких сюрпризов не нашли. По решению Роберта Кеннеди президенту о находке докладывать пока не стали, чтобы не портить ему настроение перед визитом.

Самолёт вылетел с базы Карсвелл в 11.25. Перелёт из Форт-Уорта в Даллас занял всего 13 минут. В 11.38 президентский самолёт приземлился в аэропорту Лав-филд в Далласе. Ещё до вылета из Форт-Уорта Кеннеди знал, что в Далласе далеко не все рады его видеть. По всему городу были расклеены листовки с портретом президента в фас и профиль, и надписью «Разыскивается за предательство». Местная газета «Даллас Морнинг Ньюс» – опубликовала на выкупленной рекламной площади статью с внешне невинным названием «Welcome to Dallas Mr. Kennedy», в многозначительной чёрной траурной рамке. В аэропорту местные жители из числа недовольных расовой политикой Кеннеди подняли флаг Конфедерации. JFK ещё в самолёте сказал Жаклин: «Дорогая, мы летим в страну сумасшедших».

Тем не менее, в аэропорту президента встретили очень доброжелательно. На встречу пришли, в основном, его сторонники, и именно они пробивались в первые ряды. Из самолёта вначале вышли агенты «Secret Service» и официальный кинооператор Белого Дома Томас Аткинс, который фиксировал на киноплёнку для истории все события президентского визита. Первой из официальных гостей по трапу спустилась Жаклин Кеннеди, следом за ней – JFK, за ним – губернатор Техаса Джон Конналли и его супруга Нелли.

После традиционных рукопожатий президент обратился к избирателям с очень коротким приветствием. Время поджимало, график визита был слишком плотный. Гости расселись по автомобилям и выехали из аэропорта в 11.46. По случаю тёплой погоды президент приказал снять разборную крышу с лимузина:

– Избиратели должны видеть нас с Жаклин и губернатора Конналли. Мы ради этого сюда прилетели.

Кортеж выехал на Вест-Мокинбёрд-Лэйн, проехал по ней немного и свернул на очень длинную Леммон-авеню, вдоль которой по обе стороны стояли встречающие, с флагами и плакатами. Первым шёл «Advance Car» далласской полиции, за ним «пилотный автомобиль», его вёл заместитель начальника полиции Далласа Дж. Лампкин. В 400 метрах за ним следовал «Lead Car», за рулём в нём был начальник Далласской полиции Джесси Карри, в машине с ним ехали шериф округа Даллас Джеймс Деккер и пара агентов Секретной службы. Эту машину сопровождали с обеих сторон 6 мотоциклистов, «отжимавших» толпу в стороны. Четвёртым, в 25-30 метрах позади, в сопровождении ещё 4-х мотоциклистов, ехал тёмно-синий президентский «Линкольн-Континенталь». За рулём был агент Секретной службы Уильям Грир, рядом находился руководитель группы непосредственной охраны президента Рой Келлерман. На среднем ряду кресел, за водителем сидела Нелли Конналли, в розовом костюме, в цвет костюма первой леди. Справа от неё сел губернатор Джон Конналли. Президент сидел позади него, справа, на заднем сиденье, рядом, по левую руку от него, устроилась Жаклин Кеннеди.

Прямо за президентским лимузином, на минимальной дистанции, ехал открытый «кадиллак» с 10-ю охранниками. Шестеро сидели в салоне, и ещё четверо стояли на подножках по бокам. JFK запретил агентам ехать на подножках президентского лимузина, держась за ручки, чтобы они не мешали собравшимся смотреть на президента и первую леди.

За машиной охраны ехал лимузин вице-президента Джонсона. В его салоне, кроме Линдона Джонсона и его супруги леди Бёрд, находился также сенатор-демократ от штата Техас Ральф Ярборо и руководитель группы охраны вице-президента Руфус Янгблад. За этой машиной тоже шла машина охраны, с пятью агентами, за ней – автомобиль мэра Далласа Эрла Кэбелла и далее – автомобили с прочими членами многочисленной делегации и репортёрами. Машины кортежа ехали медленно, пробираясь сквозь толпу людей, приветствующих президента.

Проехав по одноэтажным пригородам по большей части Леммон-авеню, кортеж свернул на бульвар Тёртл-Крик, ведущий в многоэтажный центр Далласа. Здесь начиналась самая опасная часть маршрута. Узкие улицы, стиснутые всё более высокими домами, были заполнены встречающими. Поперёк улиц натянули множество растяжек с предвыборными лозунгами и портретами президента, высотой в несколько этажей. Из разноцветных воздушных шариков, наполненных гелием, собрали своего рода «стены» и тоже повесили их в опасных местах, с расчётом закрыть возможным снайперам обзор. Там, где Секретная служба рассадила своих снайперов, таких преград не было.

(Весь маршрут можно проследить по ссылке http://wikimapia.org/#lang=ru&lat=32.808847&lon=-96.814528&z=14&m=w )

Кортеж выехал на Сидар-Спрингс-Роуд, углубляясь всё дальше в центр города. Людей было очень много. Охрана президента находилась в постоянном напряжении, оно усиливалось с каждой минутой, особенно когда проезжали мимо многоэтажных гаражей, из которых снайперу было бы удобно стрелять. Но на всём протяжении маршрута никаких эксцессов не случилось.

Проехав довольно длинную Сидар-Спрингс, машины кортежа свернули на Норт-Харвуд-стрит, а с неё вывернули на Мэйн-стрит, пересекавшую весь даунтаун Далласа с востока на запад. Рой Келлерман дал команду по радиосвязи, и по проходящим параллельно Элм-стрит и Коммерс-стрит начали движение заранее сосредоточенные там машины подставного кортежа. Они ехали не подряд друг за другом, а в общем потоке, разделённые другими машинами.

На Мэйн-стрит кортеж останавливался дважды, сначала у католической миссии, где президент здоровался с группой монахинь. Вторая остановка случилась возле колледжа «Эль-Центро», где учащиеся почти перекрыли улицу, выставив плакат с надписью: «Мистер президент, остановитесь и пожмите нам руки». (Две эти остановки на маршруте реально были) Эту остановку тщательно спланировали. Расставили на ключевых местах агентов, посадили снайперов на удобные для стрельбы позиции. Входы в колледж находились на боковых улицах – Ламар-стрит и Норт-Маркет-стрит, но на Мэйн выходила небольшая площадка, засаженная деревьями и углом врезавшаяся в огороженную территорию кампуса. Президента с первой леди потянули туда, их окружила восторженная толпа учащихся и преподавателей, закрыв от взглядов возможных наблюдателей. В этот момент вертолёт HH-3, принадлежащий спецназу ВВС, поднялся с аэродрома Лав-филд, где он стоял в режиме ожидания, и полетел на юг, огибая центр Далласа по широкой дуге.

Келлерман выждал несколько минут. Президент и первая леди были надёжно заняты общением с учениками колледжа. Агент дал команду передовым машинам кортежа продолжить движение по маршруту. Как только «Lead Car» c Джесси Карри, шерифом Деккером и агентами проехал перекрёсток Мэйн и Саут-Маркет-стрит, со стоянки севернее Элм-стрит выехал ожидавший там «подставной» президентский лимузин. Это был такой же удлинённый до 6,4 м «Линкольн-Континенталь», покрашенный в тот же тёмно-синий цвет, но со складным тканевым верхом. При движении по Элм-стрит и на стоянке верх был поднят, а перед выездом со стоянки его сложили. Со сложенным верхом машина нисколько не отличалась от настоящего президентского лимузина. В ней сидели два настоящих агента, за рулём и на переднем сиденье, а на креслах среднего ряда и заднем диване специалисты «Secret Service» посадили четыре аниматронных манекена, сделанных на студии «Леннаучфильм». Это и было то «оборудование» и тот план, которые предложил Роберту Кеннеди Георгий Большаков. (АИ)

Манекены соответствовали по размерам фигурам президента, Жаклин Кеннеди, губернатора Конналли и его супруги Нелли, и были одеты в такую же одежду. Их лица были сделаны из силиконового пластика, с практически полным портретным сходством, и даже обладали некоторой мимикой – могли улыбаться, двигать челюстью, закрывать и открывать глаза. Каждым манекеном управляли по радиоканалу два оператора – один отвечал за мимику и повороты головы, другой – за движения рук и повороты торса.

Разумеется, при наблюдении за манекенами в течение нескольких минут можно было заметить некоторую неестественность движений, неподвижность глаз и другие признаки. Но каждый из наблюдателей мог видеть президента и остальных пассажиров лимузина в течение краткого времени, около 30-40 секунд, максимум – не более минуты. Снайпер, если он был, к тому же наблюдал свою цель с достаточно большого расстояния, и тоже в пределах 30-40 секунд. Как объяснил Роберту Кеннеди Георгий Большаков:

– Нашу «подставу», конечно, кто-нибудь да заметит, но, пока сложат два плюс два, мы успеем облапошить снайпера. Если он выстрелит и попадёт в манекен – у вас будут все основания начать полномасштабное расследование и вытряхнуть душу из заговорщиков.

Лимузин проехал чуть-чуть по Элм-стрит, свернул на Норт-Маркет-стрит, проехал по ней несколько десятков метров на юг и вывернул на Mэйн-стрит. Следом за ним ехала машина охраны и другие машины подставного кортежа, такие же, как в составе основного. Президент и первая леди всё ещё общались с учащимися.

Машины «подставного» кортежа одна за другой проехали между двумя небольшими скверами к северу и югу от Мэйн-стрит, затем между зданиями городского суда и музея округа Даллас, и повернули на Норт-Хьюстон-стрит, проходящую по восточному краю Дили-плаза.

На Дили-плаза тоже собралось много людей, многие держали в руках фотоаппараты и любительские кинокамеры. Никто из них в тот момент не видел, что «машина президента» выехала на Мэйн с Норт-Маркет-стрит, это происходило позади здания суда. С севера на Дили-плаза выходит небольшой холм (Grassy Knoll), с которого открывается отличный вид на площадь. Здесь расположились с любительской кинокамерой владелец небольшой компании по пошиву одежды Абрам Запрудер и его секретарша.

Запрудер не был опытным кинолюбителем, он купил камеру накануне, и зарядил в неё свою первую киноплёнку. Плёнка стоила довольно дорого, поэтому он снял короткий кусок в несколько секунд и остановил съёмку в ожидании, когда президентский лимузин повернёт на Элм-стрит и вновь появится в поле зрения.

Президентский лимузин доехал до пересечения Норт-Хьюстон и Элм, сбросил скорость до 15 километров в час и, из-за своей большой длины, с трудом вписался в 120-градусный поворот. В этот момент прозвучал первый выстрел. Большинство людей приняли его за громкий выхлоп мотоциклетного двигателя – лимузин сопровождали мотоциклисты. Момент для выстрела оказался неподходящим – машина президента проезжала мимо светофора, висящего на столбе над Элм-стрит. Пуля пробила светофор и ударилась о бетонный бордюр.

Машина проехала немного вперёд, скрывшись на несколько секунд от снайпера за ветвями деревьев. Дальше Элм-стрит отворачивала чуть влево, огибая тот самый пресловутый холмик, и лимузин вновь оказался в зоне обстрела. Как только он выехал из-за большого дорожного знака, снайпер выстрелил снова, и на этот раз – точно. Пуля (позднее прозванная конспирологами «волшебной») попала в спину и вышла в районе шеи под кадыком. Дорога здесь шла немного под уклон, (около 3 градусов) плюс снайпер стрелял с большой высоты. Средний ряд кресел в лимузине был установлен на 15 см ниже заднего дивана. Пройдя навылет через манекен, изображавший президента, вторая пуля пробила спинку кресла впереди него и попала в манекен губернатора Конналли.

(В реальной истории Джон Конналли в этот момент сидел вполоборота, пуля попала ему в спину, прошла навылет, далее пробила запястье и попала в левое бедро. Конналли выжил. Невероятные траектории пули, рисуемые конспирологами, являются следствием банального незнания ими позы губернатора в момент выстрела, и расположения сидений по высоте.)

Времени у снайпера оставалось всего несколько секунд. Он передёрнул затвор и выстрелил снова. Третья пуля попала манекену президента в голову, с правой стороны, отколов часть черепа над ухом. Манекен, управляемый операторами, повалился влево. Два оператора, управлявшие манекеном Жаклин, также повалили фигуру первой леди, но уже вправо.

Машина увеличила скорость и через несколько секунд скрылась под железнодорожным виадуком. На бетонной тумбе перед травяным холмом, с любительской камерой в руках, стоял потрясённый Абрам Запрудер, ещё не зная, что 16 секунд снятого им фильма скоро превратятся в важнейший исторический документ.

На крыше здания Dallas MEPS расположился контрснайперский расчёт «Secret Service», наблюдавший за окнами склада школьных учебников. Согласно плану операции, они дали убийце отстреляться по манекенам, постоянно держа его на прицеле. Как только он выстрелил в третий раз, поразив цель, снайпер Секретной службы тоже выстрелил, целясь в верхнюю часть торса стрелявшего. Ему была поставлена задача нанести убийце достаточно тяжёлое ранение, чтобы он остался жив, но не смог уйти. Снайпер видел стрелявшего в три четверти. Пуля попала сбоку в левое плечо стрелка, пробила руку и верхнюю часть лёгкого, сломав одно из рёбер. Ранение было серьёзное, но не смертельное.

Сотрудники Секретной службы тут же окружили здание склада учебников. Группа захвата бросилась по лестнице на шестой этаж. Лифт оказался заблокирован наверху. Стрелка они нашли на месте преступления. Он забросил винтовку между коробок с учебниками и попытался скрыться, но с таким ранением не смог уйти сколько-нибудь далеко. Ему зачитали его права, оказали первую медицинскую помощь и вынесли на носилках на улицу, где уже ожидал фургон «Скорой помощи».

JFK и Жаклин в момент стрельбы всё ещё находились в окружении учащихся колледжа «Эль Центро». (АИ) Выстрелы здесь не были слышны, они потерялись в городском шуме. Президент сообразил, что что-то не так, только услышав рокот приближающегося вертолёта. HH-3 «Jolly Green Giant» Сил специального назначения ВВС приземлился на лужайку в сквере, за два квартала от колледжа. Рой Келлерман протолкался к президенту:

– Сэр, можно отвлечь вас на секунду? Есть проблема.

– Дорогая, я отойду на минутку, – президент отошёл от учащихся, его окружили агенты Секретной службы.

– Что такое, мистер Келлерман?

– Сэр, мне жаль, но встречу необходимо прервать. Мы только что предотвратили покушение на вас и первую леди.

– Покушение? Где? Кто? Когда?

– Все вопросы потом, сэр, – твёрдо ответил Келлерман. – Вас и миссис Кеннеди ждёт вертолёт, – он повернулся к личному охраннику Жаклин Клинтону Хиллу. – Клинт, передай первой леди, что нужно немедленно улетать.

Плотно окружённые агентами Секретной службы, закрывавшими их от возможного выстрела, JFK и Жаклин снова сели в машину, которая доставила их к вертолету. Как только президент, Жаклин и губернатор с супругой забрались внутрь, вертолёт тут же взлетел. Келлерман протянул президенту наушники – иначе в салоне вертолёта из-за шума моторов и рокота несущего винта невозможно было разговаривать.

– Так что случилось, мистер Келлерман? – спросил Кеннеди, подключившись к бортовой связи.

– На Дили-плаза вас ждал снайпер, сэр, – доложил глава группы охраны. – Нам удалось его одурачить. Программу визита придётся изменить. Сейчас мы летим в Парклендский госпиталь. Вам нужно это увидеть.

Перелёт до госпиталя занял считанные минуты. Охранники выгрузились первыми, прикрыв президента живым щитом, и проводили JFK и Жаклин внутрь. Губернатора Конналли и его супругу попросили подождать в холле, а президента и первую леди повели дальше. В комнате с манекенами, кроме них и агентов Секретной службы, в момент осмотра был только один врач, тоже из «Secret service», исследовавший «реквизит» и готовивший заключение о повреждениях. Увидев манекены, Жаклин сначала истерически рассмеялась, но, разглядев их повреждения, пришла в ужас. Кеннеди, напротив, был в восторге:

– Потрясающе! Как вы это провернули? Кто это придумал?

– Это идея нашего друга Джорджи, – Роберт Кеннеди вместе с Большаковым добрались до госпиталя на автомобиле. – Манекены сделаны в СССР.

Келлерман коротко, чёткими фразами описал президенту организацию засады и принятые Секретной службой контрмеры:

– Но саму идею с манекенами предложили русские, сэр, – закончил глава группы президентской охраны. – Они же и предупредили нас о готовящемся покушении.

– Великолепно! – Кеннеди всё ещё не мог прийти в себя. – Джорджи, это ты придумал? Похоже, я твой должник...

– Сэр, эти манекены сделаны на киностудии «Леннаучфильм» и официально ввезены в страну как кинематографический реквизит, – подсказал Большаков. – На них оформлены документы об оплате, всё полностью законно. Можно просто придерживаться этой версии.

– Да... но как объяснить прессе, кому и для какой цели пришло в голову заказывать манекены, изображающие президента, первую леди, губернатора штата и его супругу?

– Дорогой, да какая разница, – возразила Жаклин. – Намного важнее, что сейчас на столе патологоанатома лежит простреленный пулей манекен, а не президент Соединённых Штатов.

По предложению Роберта Кеннеди исполняющий обязанности пресс-секретаря Белого Дома Малькольм Килдафф сообщил прессе, что президент серьёзно ранен и находится без сознания, а первая леди дежурит возле него в палате интенсивной терапии.

В Кремле информацию о покушении получили по каналам разведки из советского посольства в Вашингтоне. Сначала в посольстве узнали о факте покушения из сообщения «Associated Press». Вскоре в посольство позвонил из Далласа Георгий Никитович Большаков. (АИ) Он говорил по незащищённой линии, и назвал оперативному дежурному несколько условных фраз. Внешне они были вполне невинными, но, проверив их по присланной из Москвы накануне кодовой таблице, резидент ГРУ в Вашингтоне отправил в Москву шифрованное сообщение:

«В президента стреляли в Далласе. Наш сценарий сработал на «отлично». Президент в полном порядке. Секретная служба временно скрывает информацию о его состоянии, в надежде выявить заказчиков покушения.» (АИ)

Эту информацию Серов и Ивашутин доложили Первому секретарю.

– То есть, ваш план, похоже, удался? – спросил Никита Сергеевич, ознакомившись с донесением Большакова и читая сводку переведённых сообщений американской и мировой прессы.

– Подробностей мы пока не получили, но Большаков видел президента живым и невредимым, в Парклендском госпитале, – ответил Ивашутин.

– Когда, вероятнее всего, администрация объявит, что президент не пострадал? – спросил Хрущёв.

– Сложно сказать, пока никакой информации нет, – покачал головой Серов. – В США настоящий хаос, биржа закрыта с 13.30 22 ноября, чтобы исключить кризис и спекуляции. (Нью-Йоркская биржа действительно приостановила торги и закрылась после получения сообщения о смерти президента). Все спецслужбы поставлены на уши.

– Джонсон принял присягу?

– Нет, ведь президент жив. Джонсон принял бы присягу в случае официального вступления в должность, после подтверждённого сообщения о смерти президента, – пояснил председатель КГБ. – Поскольку официально объявлено, что президент жив, но ранен, Джонсон как вице-президент временно исполняет его обязанности, но в должность президента официально не вступил.

– Понятно, – кивнул Первый секретарь. – Что ж, остаётся ждать, пока американцы сами у себя разберутся.

---

В сложившейся после покушения обстановке проводить запланированный музыкальный фестиваль было бы неуместным. В тот же день организаторы объявили о переносе мероприятия на более поздний срок. Пони, уже находившиеся в США, узнав о покушении на президента, испугались и тут же телепортировались при помощи выданных им артефактов на Кубу, где в советском посольстве для них был установлен постоянно охраняемый зеркальный портал. Через него они благополучно вернулись в Эквестрию.

Кантерлотский саммит

В начале декабря в Москву прибыла представительная делегация из учёных и инженеров NASA. На переговорах в Вене, в июне 1961 года, когда было подписано соглашение о совместной реализации лунной программы, Хрущёв и Кеннеди договорились об обмене научной информацией и совместной разработке отдельных компонентов системы — космических аппаратов, ступеней носителей, двигателей. Как правило, очередные встречи специалистов проходили на «нейтральной территории», в штаб-квартире ООН в Женеве или в ЦЕРН, поэтому визит в Москву выглядел необычным. К тому же на этот раз делегацию официально возглавлял астронавт Джон Гленн, а в её состав входили сенатор Эдвард Кеннеди, заместитель директора NASA доктор Хью Драйден, руководитель проекта «Rover» — ракеты с атомным двигателем инженер Гарольд Фингер, его заместитель, инженер Милтон Клейн, инженер компании «Aerojet» кэптен ВМС США в отставке Роберт Труакс, физик-теоретик доктор Теодор Тэйлор. Научным руководителем делегации был доктор Фриман Дайсон.

В перерыве переговоров Никита Сергеевич отвёл в сторону Эдварда Кеннеди и подозвал своего переводчика, Виктора Михайловича Суходрева:

– Мистер Кеннеди, меня всё же несколько удивляет столь резкая перемена в позиции президента, особенно в части сокращения вооружений, – спросил Первый секретарь.

Эдвард Кеннеди понимающе улыбнулся:

– Мой брат, президент, предполагал, что у вас возникнут подобные сомнения и вопросы. Он просил меня передать вам слово в слово: «Кеннеди всегда оплачивают свои счета». Роберт рассказал мне, что на самом деле произошло в Далласе. Именно поэтому мы все сейчас здесь.

Переговоры проходили за закрытыми дверями, прессе сообщали лишь общие сведения — проводятся технические консультации специалистов. По окончании обмена информацией члены делегации посетили московский завод №23 и и ещё несколько научных и производственных объектов, а затем присутствовали при запуске с Байконура экспериментальной АМС. (подробнее о визите делегации см. ЦС-К т.8 гл.18) Только позднее стало известно, что на этой встрече обсуждались важнейшие соглашения по сокращению вооружений. После посещения завода №23 из московского посольства США в Вашингтон была отправлена срочная телеграмма. Расшифровать её сразу не удалось, но уже на следующий день в Москву «с рабочим визитом» прилетел госсекретарь Дин Раск. Он несколько раз встречался с министром иностранных дел Громыко, явно обсуждая какие-то важные вопросы, но прессе не сообщалось ничего конкретного о содержании этих переговоров. Только сам Первый секретарь и его личный переводчик Виктор Михайлович Суходрев знали настоящую причину этого визита.

---

В это время в Москву уже прибывали делегации, собиравшиеся на международный Кантерлотский саммит, на который их пригласила принцесса Селестия. Делегацию США возглавлял президент Джон Кеннеди, на аэродроме его встречали Первый секретарь Хрущёв и председатель Совета министров Косыгин. На Ленинградском вокзале столицы делегации погрузились в поезд, состоявший из роскошных салон-вагонов, окрашенных в белый и тёмно-синий цвета, разделённые золотой полосой. Локомотив поезда походил на электровоз, но у него не было пантографа-токосъёмника.

Поездка оказалась непродолжительной. Поезд выехал из Москвы, в одном из пригородов свернул на подъездные пути, ведущие куда-то в промзоны, но, не доехав до них, заехал под длинный навес одной из станций и остановился ненадолго. Когда он снова двинулся, за окнами вагонов на мгновение мелькнуло зелёное свечение, а индустриальный пейзаж внезапно сменился бескрайними полями пшеницы, над которыми сияло яркое солнце. Поезд около получаса двигался через поля, а затем начал долгий подъём по пологому уклону. Железная дорога вилась серпантином вокруг высокой горы, поднимаясь на неё с более пологого восточного склона. Через два часа состав прибыл на вокзал, остановился у перрона, и громкий голос объявил на английском:

— Конечная остановка Кантерлот-Центральный.

Вышедших из вагонов глав государств и дипломатов встретило множество разноцветных пони. Выйдя на перрон, прибывшие останавливались в лёгкой панике и с непривычки жмурились от ярких цветов. Всё вокруг было окрашено в спектрально-чистые или в ровные пастельные тона жёлтого, голубого, розового, оранжевого и зелёного, вдоль стен в аккуратных каменных ящиках с землёй росли крупные яркие цветы. Грандиозный вокзал под огромным арочным сводом из стекла отчасти напоминал знаменитый лондонский Хрустальный дворец. Прибывшие люди с удивлением разглядывали окружающие их чудеса, особенно стражников, как на подбор — крупных белых жеребцов в позолоченных доспехах и шлемах, напоминавших снаряжение римских легионеров.

Появившийся перед прибывшими строго одетый понь представился как министр иностранных дел Джет Сет и объявил:

— Господа, следуйте за мной. Принцессы Селестия и Луна ожидают вас во дворце.

Целая вереница ярко раскрашенных, на удивление комфортабельных трамвайчиков, петляя по узким улочкам, застроенным белокаменными домами, доставила делегации в Кантерлотский дворец. Пони из обслуживающего персонала дворца приняли у людей их багаж и вручили ключи от гостевых комнат.

Вблизи дворец принцесс производил грандиозное впечатление своими белоснежными башнями и золотыми куполами крыш. Его башни и башенки возносились ввысь, соединённые на головокружительной высоте почти невесомыми переходами и мостиками.

Гостей провели по застеленному красной ковровой дорожкой длинному коридору, в стенах которого были прорезаны высокие окна в виде стрельчатых арок. Яркие солнечные лучи пробивались сквозь цветные стёкла витражей, окрашивая интерьер разноцветием бликов.

Стражники-пони в позолоченных доспехах распахнули перед делегациями высокие двустворчатые двери тронного зала. Его интерьеры украшали колонны вдоль стен, между колоннами располагались такие же огромные витражные окна. Гости отметили, что в интерьере зала не было заметно кричащей роскоши, всё было оформлено красиво, но сдержанно.

На возвышении в конце зала стояли два трона – бело-золотой, украшенный символом Солнца, и тёмно-синий, отмеченный полумесяцем ночного светила. На тронах восседали в ожидании гостей диархи Эквестрии.

— Мы рады приветствовать гостей с Земли в Кантерлоте, — объявила принцесса Селестия.

— С некоторыми из вас мы уже знакомы, и даже успели подружиться, — добавила принцесса Луна. — С остальными мы надеемся подружиться в будущем.

Принцессы спустились с возвышения и переходили от одной делегации к другой, знакомясь с главами государств, министрами иностранных дел и прочими членами дипломатических миссий. Подойдя к американской делегации, принцессы приветствовали президента Кеннеди:

— Господин президент, мы счастливы видеть вас в добром здравии. Господин государственный секретарь, рады приветствовать вас в Кантерлоте.

Не менее тёплых приветствий удостоились президент Франции де Голль и министр иностранных дел Морис Кув-де-Мюрвиль, премьер Великобритании Алек Дуглас-Хьюм и министр иностранных дел Батлер, а затем и все остальные прибывшие.

— Сейчас позвольте пригласить всех присутствующих в Большой пиршественный зал, ибо не стоит вести серьёзные обсуждения на пустой желудок, — объявила принцесса Луна. — Мы приготовили для вас блюда грифонской кухни, поскольку пони — вегетарианцы. Но если кто-то из вас придерживается вегетарианской диеты — скажите об этом официантам.

Во время торжественного обеда дела не обсуждали. Гости были потрясены качеством и вкусом эквестрийских продуктов. Даже самые простые из них, вроде моркови или яблок, показались людям вкуснее любых земных деликатесов. Многие из присутствующих, распробовав угощения, не могли остановиться, а официанты-пони только подкладывали гостям всё новые и новые порции.

По окончании обеда, больше напоминавшего средневековый пир, принцессы пригласили гостей отдохнуть и прогуляться по саду, окружавшему дворец. На выходе в сад президент де Голль замер от удивления прямо в дверях, на несколько секунд создав небольшой затор.

— Да это же прекраснее, чем Версаль!

Принцесса Селестия с удовольствием сама водила гостей по саду, рассказывая о самых интересных цветах, кустарниках и деревьях, высаженных на клумбах. Среди них были удивительные редкости, а принцесса рассказывала о них с таким знанием дела, что заинтересовались даже те политики, которые никогда ранее не интересовались ничем подобным.

Повестка дня подобных мероприятий, как правило, всегда согласована заранее и поминутно. Вернувшись в тронный зал, где пони уже расставили столы и кресла для ведения переговоров, главы государств и дипломаты заняли свои места. Все уже знали, что на саммите будут сделаны какие-то важные заявления, но никто, кроме членов советской и американской делегаций, точно не знал, чего именно следует ожидать.

Принцесса Селестия, как председательствующая на саммите, объявила о начале переговоров:

— Да начнётся мирный диалог между нациями и главами государств, их представляющими. По просьбе президента США Джона Фитцджеральда Кеннеди и Первого секретаря Никиты Сергеевича Хрущёва слово для важного заявления предоставляется доктору Фриману Дайсону.

Из-за стола американской делегации поднялся человек несколько необычной внешности, у него были глубоко посаженные глаза и забавно оттопыренные уши. Он прошёл к трибуне, постучал по микрофону, позаимствованному у Винил Скрэтч, и из спрятанных динамиков послышался громкий звук.

– Господа! В 1955 году Станислав Улам и Корнелиус Эверетт в Лос-Аламосе предложили концепцию атомно-импульсной ракеты, которая может разгоняться, используя энергию последовательно подрываемых ядерных зарядов небольшой мощности. Суть принципа проста – атомные заряды выбрасываются и подрываются позади корабля, оснащённого массивной амортизированной металлической плитой, волна плазмы бьёт в плиту и разгоняет корабль, – в этот момент перед трибуной соткался из воздуха полупрозрачный экран, на котором появилось анимированное изображение, иллюстрирующее рассказ Дайсона. – Для защиты плиты от перегрева, сквозь каналы в ней на её поверхность наносится графитовая смазка.

Доктор Теодор Тейлор и я занимаемся проектом космического корабля, получившим название «Орион», с апреля 1958 года. В ноябре 1959 года мы запустили модель массой 133 килограмма на высоту около 100 метров, при помощи мортиры, заряженной порохом, и шести зарядов тринитротолуола массой по килограмму каждый. (1,04 кг, если точнее), доказав тем самым работоспособность концепции импульсной ракеты.

Также для исследования прочности тяговой плиты были проведены испытания на атолле Эниветок. Во время ядерных испытаний на этом атолле покрытые графитом стальные сферы были размещены в 9 метрах от эпицентра взрыва. Сферы были после взрыва найдены неповрежденными, тонкий слой графита испарился с их поверхностей. Следует заметить, что взрыв на атолле Эниветок имел мощность 15 мегатонн, и после него образовался кратер диаметром 2 километра. Для «Ориона» доктор Тейлор рассчитал тяговые заряды мощностью всего лишь от одной тонны при старте с поверхности Земли до 10-20 килотонн для взрывов за пределами атмосферы. По предварительным оценкам, стоимость выведения одного килограмма на орбиту при помощи «Ориона» составила бы всего 150 долларов, за счёт его очень высокой полезной нагрузки.

Для тех, кто не в курсе, мой коллега доктор Тейлор разработал для армии США атомный микробоеприпас «Дэви Крокетт» с боевой частью мощностью 10-20 тонн в тротиловом эквиваленте. Боеприпасы испытывались в прошлом году и показали свою боеспособность. Всего их сделано около двух тысяч единиц. Этого уже хватило бы для полёта на Луну и обратно.

С 1959 года проект «Орион» разрабатывался доктором Тейлором и мной, в составе небольшой команды энтузиастов на собственные средства. Как выяснилось, в СССР тоже ведётся работа над подобным кораблём, и наши русские коллеги продвинулись в ней значительно дальше.

Президент Кеннеди, будучи обеспокоен возможным нарушением равновесия сил в результате реализации данного проекта одной из сторон, предложил реализовать проект «Орион» совместно с СССР, высказав ряд важных соображений в его пользу, и восстановил бюджетное финансирование, – Дайсон взглянул на президента, явно ожидая, что тот что-то добавит.

– Подобный корабль, несущий на борту множество ядерных зарядов, может стать серьёзным дестабилизирующим фактором для мировой политики, если будет находиться в руках только одной державы, – пояснил с места президент. – Но как совместный проект, под международным контролем, он даст человечеству возможность начать освоение Солнечной системы уже в текущем столетии. Я предложил Советскому Союзу объединить усилия с Соединёнными Штатами в разработке атомно-импульсного корабля для дальнейшего освоения Луны, Марса, и ресурсов пояса астероидов, – президент взглянул на Дайсона, вновь передавая слово учёному.

– В ходе нашей беседы с президентом я предложил ему план сокращения тактического ядерного оружия путём переделки его запасов в тяговые заряды для «Ориона», – продолжил доктор Дайсон. – Несмотря на ряд высказанных возражений, президент поддержал моё предложение и дал нашей делегации поручение передать его советской стороне в качестве официальной мирной инициативы Соединённых Штатов. Первый секретарь Хрущёв и премьер Косыгин приняли американское предложение. Мы договорились о «нулевом варианте» — поэтапном сокращении тактического ядерного оружия обеими сторонами до нуля к 1968 году. Несмотря на то, что США имеют значительный перевес над СССР в количестве атомных зарядов, президент согласился пойти на невыгодное для США соглашение из соображений высшей политической целесообразности, сохранения мира и дальнейшего освоения космоса.

– Для целей ядерного сдерживания вполне достаточно тех стратегических зарядов, что размещаются на баллистических ракетах наземного и морского базирования, а также на авиационных средствах поражения, – добавил с места президент Кеннеди. – Совместное освоение космоса поможет сблизить позиции США и СССР и даст обеим сторонам больше выгоды, чем сохранение тактического ядерного оружия в Европе. Я назвал эту инициативу «Мир через космос». Кроме того, предложение доктора Дайсона позволит не останавливать налаженное производство атомных зарядов, сохранив тем самым сотни тысяч рабочих мест во многих отраслях и уникальные технологии.

Магический экран перед трибуной погас, доктор Дайсон молча прошёл на своё место за столом. Через секунду зал взорвался аплодисментами. Соглашение действительно выглядело прорывным, до этого все мирные инициативы Советского Союза натыкались на стену неприятия и враждебности со стороны США и подпевавших им натовских сателлитов. Соглашение о территориальном ограничении базирования ракет средней дальности, принятое по итогам Карибского кризиса, в сравнении с достигнутым дипломатическим успехом выглядело лёгкой разминкой.

Лишь британский премьер Алек Дуглас-Хьюм, министр иностранных дел Ричард Остин Батлер и другие члены британской делегации сидели с таким видом, будто съели лимон с кожурой, в то время как французы, индийцы, китайцы, индонезийцы и члены делегаций социалистических стран Европы искренне приветствовали достигнутое соглашение. Даже бельгийский премьер Теодор Лефевр и министр иностранных дел Поль-Анри Спаак выказывали больше энтузиазма, чем англичане. Им точно стало легче при осознании, что на Брюссель и другие города Бельгии не посыплются ядерные боеголовки.

Какое-либо обсуждение после заявления доктора Дайсона стало невозможным. Все были слишком возбуждены этим известием, поэтому принцесса Селестия предложила сделать короткий перерыв.

В ходе подобных встреч наиболее важные вопросы обсуждаются в кулуарных разговорах. В них же намечаются пути решения, которые затем озвучиваются официально во время протокольных выступлений.

Первый секретарь, в сопровождении переводчика Виктора Михайловича Суходрева, протолкнулся к президенту и госсекретарю, принимавшим поздравления собравшихся.

— Кажется, у нас с вами неплохо получилось расшевелить это болото, господин президент, — ухмыльнулся Хрущёв. — Доктор Дайсон, поздравляю, вы только что вошли в историю как величайший миротворец двадцатого века.

— Да, думаю, выступление доктора Дайсона задаст позитивное направление для всего саммита, — согласился JFK.

---

После перерыва обсуждение возобновилось. В повестке дня ещё оставалось немало вопросов, которые требовали обсуждения. После обмена мнениями по положению вокруг Западного Берлина, об окончательном отказе ФРГ от доктрины Хальштайна и ситуации вокруг Южного Йемена, президент де Голль внёс предложение заменить американский воинский контингент в Южном Вьетнаме миротворческими подразделениями ООН:

— Северный Вьетнам ведёт против правительства Республики Вьетнам скоординированную партизанскую войну, — возразил госсекретарь Раск. — Если мы выведем свои войска, через неделю коммунисты займут Сайгон.

— Почему бы вам не предоставить народу Республики Вьетнам возможность самоопределения? — спросил де Голль. — Как только американские войска будут выведены, и их место займут миротворцы ООН, например, из ближайших государств — Индонезии, Камбоджи и Таиланда, необходимо провести в Республике Вьетнам референдум. Если большинство избирателей выскажется против сайгонского режима, будет разумным прислушаться к голосу народа. Вьетнамцы сами должны решать судьбу своей страны.

Кеннеди задумался. Де Голль привёл весомый аргумент. В отличие от большинства европейских стран, демократические традиции в США были куда сильнее. Там привыкли уважать закон и волю избирателей, хотя попытки повлиять на электорат повторялись регулярно и постоянно. Сам президент давно осознал, что политическая линия в отношении Вьетнама, принятая при Эйзенхауэре, ведёт в тупик.

— Вы уверены, что Хо Ши Мин согласится уважать решение граждан Республики Вьетнам, если они выберут свободу? — спросил JFK.

— Полагаю, господин Хрущёв и господин Гао Ган могли бы повлиять на президента Хо в нужном направлении, — ответил де Голль.

— Сначала следует вообще дать вьетнамскому народу возможность сделать выбор, — добавил с места Иосип Броз Тито. — И только потом уже обсуждать итоги этого выбора.

Президент выдержал многозначительную паузу.

— Я обдумаю это предложение. Вы, конечно, понимаете, что подобные решения не принимаются единовременно. Нам нужны гарантии, что после ухода американских войск Республика Вьетнам не будет сметена с карты мира в ходе немедленного коммунистического вторжения.

— Этой гарантией и будут миротворцы ООН, — как само собой разумеющееся, ответил де Голль.

---

Принцесса Селестия снова объявила перерыв в ходе заседания. Никита Сергеевич с интересом наблюдал, как Роберт Кеннеди что-то экспрессивно обсуждал с президентом, энергично размахивая руками.

— Жаль, не слышно, о чём они говорят, — посетовал он. — Дискуссия у них явно жаркая.

Подошедшая к нему с каким-то вопросом Лира, также участвовавшая в работе саммита как посол Эквестрии в СССР, тут же повернула ушки в сторону американской делегации, и через несколько секунд ответила:

— Генеральный прокурор доказывает, что вывод войск из Вьетнама будет равнозначен поражению в «холодной войне», а президент ему отвечает, что ему надоело возиться с этим «чемоданом без ручки», который и тащить неудобно, и бросить жалко.

— Спасибо, дорогая, — Первый секретарь расплылся в улыбке. — А ты их слышишь отсюда и слова понимаешь?

— Да, — кивнула Лира. — Сейчас президент говорит, что Айк ввёл туда войска в совершенно другой геополитической обстановке, и что он, президент, не хочет смотреть в глаза американским матерям, получающим «похоронки». Он говорит, что лучше войдёт в историю как миротворец, чем как человек, втянувший Штаты в долгую и бессмысленную войну.

Хрущёв увидел, что Роберт отошёл от старшего брата с явно недовольным видом. Первый секретарь ответил на вопрос Лиры, и тут к нему подошёл начальник его охраны полковник Никифор Трофимович Литовченко. В руках у него был какой-то документ:

— Товарищ Первый секретарь! — негромко произнёс Литовченко. — Срочное сообщение от товарища Серова.

— Давайте, — Никита Сергеевич взял у полковника документ и прочитал:

«Товарищ Первый секретарь! Только что получена из НИИ Спецтехнологий расшифровка длинной телеграммы, отправленной доктором Дайсоном из американского посольства после посещения завода №23. Текст расшифровки см. ниже. Серов.»

Под короткой «шапкой» шёл непосредственно сам текст:

ЛИЧНО, СТРОГО КОНФИДЕНЦИАЛЬНО

Президенту Соединённых Штатов

Джону Ф. Кеннеди

Белый дом

1600 Пенсильвания-авеню

Вашингтон

Соединённые Штаты Америки

Сэр!

Пока мы в течение 5 лет обсуждали выделение финансирования,этические и прочие столь же «важные» вопросы, русские работали, не покладая рук. В результате, сегодня нам показали почти полностью собранный опытный образец корабля, который мы с вами обсуждали на совещании в Белом доме. Повторяю, я и доктор Тейлор видели почти готовый опытный образец. Мы осматривали его несколько часов. Сэр, это не макет, это реальный корабль, способный летать. Я вполне допускаю, что, как любой опытный образец, он ещё имеет множество недостатков и проблем, подлежащих исправлениям, доработкам и доводке, но, если они его запустят, он полетит и, как минимум, выйдет на орбиту.

Русские объяснили, что запуск задерживается только в связи с отсутствием полного комплекта «горючего». Главный конструктор корабля академик Челомей был осторожен в ответах и не назвал причину явно, но нетрудно предположить, что их военные слишком озабочены имеющимся у Штатов количественным преимуществом, и фактически держат программу на голодном пайке. Если бы не это обстоятельство, корабль мог быть запущен уже в этом году. Нам также повезло, что русские коллеги крайне негативно относятся к самой возможности старта корабля на основной тяге, из соображений защиты окружающей среды, а вспомогательные ракеты, способные поднять корабль такой массы на безопасном химическом топливе, у русских ещё только разрабатываются. Понятно, что в случае политической или военной необходимости все экологические соображения будут отставлены ими в сторону.

Сэр! Обсудив ситуацию с сенатором Кеннеди, доктором Драйденом и остальными членами делегации, мы пришли к выводу, что, если бы по тем или иным причинам Вами не было бы принято смелое политическое решение привлечь русских к совместной разработке проекта, к 1965 или, скорее, к 1967 году – 50-й годовщине их революции – русские запустили бы корабль. При этом они в ту же минуту стали бы хозяевами положения и получили возможность диктовать свою волю всему остальному миру, имея на орбите несбиваемый существующими средствами ПРО первого поколения тяжелобронированный носитель, размером с крейсер Первой мировой войны, с несколькими сотнями ядерных зарядов на борту. В случае внешней угрозы они могли бы запустить его и в 1964-м на основной тяге, если бы их генералы не проявили поразительную политическую близорукость.

Учитывая постоянное недофинансирование нашего проекта, отказ NASA от его реализации ещё в 1959 году, и общий скептический настрой министра Макнамары, мы с доктором Тейлором можем со всей ответственностью утверждать, что имеющимися в нашем распоряжении силами и средствами мы не смогли бы построить подобный корабль до 1968, а ещё вероятнее – до 1970 года, поскольку только ресурсные испытания элементов тягового модуля у русских продолжаются уже около трёх лет. За это время было выявлено и устранено множество различных дефектов и проведено более тысячи доработок.

В то же время русские показали нам достаточно много, чтобы можно было с уверенностью утверждать, что этот проект разрабатывается у них с конца прошлого десятилетия, и на его разработку были выделены весьма значительные ресурсы. По сути дела, сэр, нам удалось удачно запрыгнуть в отходящий поезд.

В сложившейся ситуации сейчас мы считаем необходимым наладить как можно более тесное и плодотворное сотрудничество с русскими, чтобы они согласились на продолжение проекта под международным контролем.

Что касается второго обсуждавшегося проекта, как оказалось, русские прорабатывали и его аналог тоже, но столкнулись с технологическими проблемами, которые, в силу определённого отставания их промышленности, пока не смогли преодолеть. В то же время мистер Труакс заверил, что на нашей верфи эти работы могут быть выполнены без особых затруднений. Это лишь подтверждает мнение, что у русских есть отрасли промышленности, развитые весьма хорошо, на общемировом уровне, но по некоторым направлениям они сильно отстают. Впрочем, об этом проекте мистер Труакс ещё напишет отдельный отчёт.

Искренне Ваши, д-р Фриман Дайсон, д-р Теодор Тэйлор.

---

— Хе-хе, — ухмыльнулся Первый секретарь, вкладывая полученную расшифровку в свою папку с документами. — Теперь понятно, почему наши западные прости господи «партнёры» зашевелились и оказались такими сговорчивыми.

Он поднялся, сделал знак переводчику, и они вместе подошли к столу американской делегации. Президент, внимательно изучавший какие-то документы, поднял голову, и приветливо указал на свободные кресла рядом:

— Слушаю вас, господин Первый секретарь.

— Я тут подумал, господин президент, по поводу первых испытательных полётов нашего совместного корабля, — произнёс Никита Сергеевич. — Прежде, чем отправлять дорогостоящую экспедицию на Луну, можно совершить пробный рейс к одному из астероидов, чтобы геологи могли оценить перспективы разработки полезных ископаемых на небесных телах непосредственно на месте. Для высадки на астероид не нужно разрабатывать сложный посадочный корабль. Туда можно высадиться просто в скафандрах с реактивными ранцами или приспособить для посадки один из уже имеющихся орбитальных кораблей.

Кеннеди задумался на несколько секунд.

— Пожалуй, в этом есть смысл, — согласился президент. — Надо посоветоваться с учёными, чтобы подобрали подходящий астероид, пролетающий недалеко от Земли. Заодно можно будет провести оценку опасности столкновения подобного астероида с Землёй.

— Кстати, о столкновении, — продолжил Первый секретарь. — Эквестрийские астрономы обнаружили астероид, угрожающий столкновением Эквусу. В настоящее время мы совместно с принцессами Селестией и Луной обсуждаем возможность временной эвакуации населения Эквестрии на период, пока астероид может столкнуться с Эквусом. Было бы наиболее правильным предпринять экспедицию к этому астероиду и принять необходимые меры, чтобы предотвратить катастрофу. Мы уже готовим такую экспедицию совместно с эквестрийцами, и приглашаем Соединённые Штаты к участию в миссии по спасению целого мира.

— O, my God! И вы говорите мне об этом только сейчас? — президент поднялся. — Почему вы не сказали этого раньше? Бобби, подойди пожалуйста, ты мне нужен.

Роберт Кеннеди подошёл к ним. Хрущёв и Суходрев тоже поднялись с кресел.

— Первый секретарь Хрущёв только что сообщил мне, что этому прекрасному миру угрожает столкновение с астероидом, — президент решительно выбрался из-за стола. — Мы должны немедленно переговорить с принцессами.

Все четверо быстрыми шагами пересекли зал и остановились перед возвышением с двумя тронами.

— Ваши Высочества! — обратился к принцессам JFK.

— Да, господин президент, — ответила Селестия.

— Господин Первый секретарь только что сообщил мне об опасности, угрожающей вашему миру. Я имею в виду удар астероида. Он предложил провести совместную экспедицию для устранения этой угрозы. Почему раньше никто не сообщил нам об этом?

Принцессы переглянулись.

— Мы не были уверены, что страны, входящие в НАТО, захотят нам помогать.

Президент и Роберт Кеннеди несколько секунд озадаченно молчали. Затем JFK твёрдо произнёс:

— Перед лицом подобной опасности, угрожающей целой планете, любые сиюминутные политические разногласия должны быть решительно отставлены в сторону. Тем более, что в будущем наш собственный мир может также оказаться в аналогичной опасности, и нам понадобится любой опыт, чтобы отвести её уже от самих себя. Прошу вас, Ваше Высочество, объявите о продолжении заседания. Я должен сделать заявление.

— Думаю, что наше заявление будет совместным, — добавил Никита Сергеевич.

— Хорошо.

Принцесса Селестия выпрямилась на троне и, чуть повысив голос, объявила:

— Господа главы государств и дипломаты! Предлагаю продолжить наше обсуждение. Президент США Джон Фитцджеральд Кеннеди и Первый секретарь Хрущёв сейчас выступят с совместным заявлением.

В зале произошло единое одновременное движение, собравшиеся заняли места за столами делегаций.

Президент шагнул к микрофону, подождал ещё несколько секунд, и начал говорить:

– Два года назад я бросил вызов всему американскому народу. Я предложил вам и всем, кто захочет к нам присоединиться, необычайное приключение – в этом десятилетии высадиться на Луне. И что ожидает нас в конце этого пути? Новые знания для всего человечества! Мы должны сделать это, сделать не потому что это легко, а потому, что это трудно.

Наш вызов был обращён ко всем, и он был подхвачен другой великой нацией – Советским Союзом. Мы вместе начали эту работу, и она продвигается настолько успешно, насколько вообще может двигаться реализуемый впервые, столь сложный и амбициозный совместный проект.

Теперь я предлагаю вам пересмотреть эту задачу – задачу освоения новых космических объектов. Освоение Луны будет не финишем, а лишь началом нового штурма неизвестности. Давайте так сформулируем новую задачу: сделать этот мир как можно лучше, вырваться в космос, на другие планеты, и, в перспективе, на другие звёзды, в другие галактики. Это – наша судьба. Судьба не одной нации, а всего человечества, потому что, когда мы выйдем за пределы нашей маленькой планеты, позади останутся и все наши национальные различия.

Мне только что стало известно, что этому прекрасному миру, где мы собрались сегодня, благодаря гостеприимству удивительных принцесс Селестии и Луны, чтобы обсудить на нейтральной территории и решить мирным путём наши разногласия, этому замечательному радостному миру угрожает опасность, пришедшая из космоса — удар астероида, достаточно крупного, чтобы нанести непоправимый вред. Узнав об этом, я принял решение присоединиться к подготовке советско-эквестрийской экспедиции на астероид и обеспечить этот полёт тяговыми зарядами для атомно-импульсного корабля.

У русских есть корабль, но недостаточно тяговых зарядов. У нас корабля нет, но есть много больше зарядов, чем вообще нужно для сдерживания. Получается, что мы нужны друг другу и можем получить из этой ситуации обоюдную пользу. Ради этой благородной цели я призываю объединить усилия всех цивилизованных стран и оказать любую возможную помощь в организации экспедиции.

Сегодня я приглашаю граждан Советского Союза и всех, кто захочет присоединиться к нашим усилиям, вместе с американским народом отправиться в новый крестовый поход, в котором нас и наших детей ожидают приключения и чудеса открытия новых миров. На этой неделе я и мистер Хрущёв подписали несколько новых соглашений. Они станут следующим шагом к тому, чтобы наши страны смогли наконец-то и навсегда уйти от опасности ядерного Холокоста. Мы будем едины перед лицом Вселенной, и мы приглашаем всех, кто захочет присоединиться к нам в походе за эти новые границы!

Президент закончил свою речь и уступил микрофон Хрущёву. Первый секретарь обратился к собравшимся.

— Дамы и господа! Уважаемые товарищи! Переговоры с американской делегацией, проходившие в последние две недели, завершились подписанием пакета двусторонних соглашений и договоров. Мы договорились о поэтапном сокращении тактического ядерного оружия до нулевого уровня к 1968 году. Также мы подписали давно готовившееся соглашение о принципах использования других небесных тел. Мы также внесли ряд поправок в ранее заключённый Договор о запрете ядерных испытаний в трёх средах – в атмосфере, под водой и в космосе. Все подписанные договоры будут опубликованы в прессе, чтобы каждый мог с ними ознакомиться.

Помимо перечисленных, мы также заключили очень важный «рамочный» договор о дальнейшем совместном освоении космического пространства. В рамках этого договора уже заключены и будут заключаться далее дополнительные соглашения по конкретным проектам. В настоящее время мы договорились о совместном освоении Луны, включая постройку долговременной научной базы на её поверхности, и о совместной пилотируемой экспедиции на Марс. На перспективу обсуждались также возможность совместного исследования беспилотными аппаратами Венеры и пояса астероидов.

Мы приветствуем инициативу президента Кеннеди, столь решительно высказавшегося за участие Соединённых Штатов в подготовке спасательной экспедиции, и готовы работать над проблемой вместе со специалистами из обоих миров. Освоение космоса — дело выгодное, но на начальном этапе требующее значительных вложений. Любое объединение усилий в этом направлении, тем более, объединение усилий ради благородной цели, пойдёт на пользу всему человечеству.

В части сотрудничества, не касающегося космоса, мы расширили области нашего взаимодействия в вопросах медицины, прежде всего – в совместной разработке вакцин от различных опасных болезней, а также в программах по сохранению и восстановлению окружающей среды. Обсуждались возможности совместной деятельности по терраформированию пустынь и других малопригодных для хозяйственной деятельности районов.

В результате важного обсуждения с сенатором Эдвардом Кеннеди мы пришли к согласию в вопросе необходимости создания международной программы по борьбе с голодом, как фактором, сдерживающим развитие человечества как вида. Наши конкретные совместные действия в этом направлении ещё обсуждаются. Мы также заключили соглашение о взаимной помощи при ликвидации последствий природных катастроф и стихийных бедствий.

В целом Советское правительство оценивает завершившиеся переговоры как успешные и выражает удовлетворение развитием нашего двустороннего сотрудничества.

---

Вернувшись за стол американской делегации, Роберт Кеннеди негромко, но настойчиво критиковал брата за поспешно принятое решение:

– Джон, зачем отдавать им наши ядерные бомбы? Да ещё ради спасения каких-то разноцветных лошадей? Мы же запасались ими, чтобы остановить русских, когда их танки начнут захватывать Европу!

– И что, они начали? – слегка ехидно спросил президент.

– Нет, но...

– Вот именно, Бобби, вот именно! – JFK криво усмехнулся. – Русским нахрен не нужна Европа, потому что они развернулись в сторону Азии. Европа для них – задний двор, как для нас – Латинская Америка, задворки, на которых нет ничего интересного. Все полезные ископаемые истощены, сельхозугодья давно поделены, и их самим европейцам не хватает. Европа давно уже жила за счёт ограбления колоний. Русские сделали гениальный ход – они отобрали у европейцев колонии, спровоцировав в них борьбу за независимость! Их основные интересы сейчас в Китае, Индии, Индонезии, Индокитае, на Ближнем Востоке и в Африке. А мы всё делаем и храним тысячи ядерных зарядов, тратя на это миллиарды долларов, чтобы «защищать от русских» то, что им даром не нужно! Вот объясни мне, Бобби, зачем? Зачем мы это делаем?

– А ты не боишься, что красные обрушат на нас с орбиты ливень из наших же ядерных бомб? – скептически спросил Роберт.

– Бобби, тебя, случаем, в Пентагоне генералы не покусали? – усмехнулся JFK. – Нет, не боюсь. Потому что весь проект будет осуществляться под международным контролем, и экипаж корабля будет интернациональный. Я проинструктировал Теда, и это условие закладывается в договор с самого начала. Чёрт возьми, я даже соглашусь на участие в проекте третьих стран, скажем, англичан или французов, если это поможет убедить красных в нашей честности и мирных намерениях.

Понимаешь, я всё думал, что русских надо как-то отблагодарить за моё спасение, – пояснил старший Кеннеди. – Но отблагодарить надо было так, чтобы и не было ущерба для нас самих, и чтобы выгода в случае успеха была бы для всех. Поэтому я и выбрал самые безумные проекты от сумасшедших учёных, которые было бы очень дорого реализовать одной стране. Собственно, я и до сих пор считаю, что у них вряд ли что-то выйдет – уж очень экзотичные и амбициозные выбраны решения. Если же они всё же смогут – польза будет для всего человечества. Но видит Бог, Бобби, я не знал, что эти сумасшедшие русские уже бросили на решение этой проблемы десяток конструкторских бюро и сотню НИИ, как они привыкли делать обычно, и уже сделали опытный корабль!

---

Уже вскоре, однако, стало известно, что «General Atomics», «атомное подразделение» корпорации «General Dynamics», получила многолетний контракт на переделку тактических ядерных боеприпасов в тяговые заряды.

— Похоже, президент всё-таки серьёзно настроен перенацелить хотя бы часть военной промышленности на космические заказы, – прокомментировал это сообщение Серов.

Эвакуация

Поиск подходящих миров для возможной эвакуации населения Эквестрии вылился в увлекательное, захватывающее, хотя и опасное приключение. Были сформированы смешанные команды из пони, людей и присоединившихся к ним демикорнов. Каждый из трёх видов привнёс в процесс свои уникальные возможности, умения и технологии.

Даже сама технология перехода была усовершенствована. Принцесса Твайлайт Спаркл разработала специальный зеркальный портал, обе части которого были магически связаны друг с другом. Входное зеркало установили на объекте 423, выходное смонтировали на гусеничном роботе. Второй робот уникальной конструкции представлял собой раскладывающуюся раму для пространственно-временного окна, также установленную на гусеницы.

Вначале на очень короткое время открывалось такое же «безрамное» окно, какие использовались в самом начале, когда устанавливали контакт с Эквестрией. Через него забрасывали робота с рамой, он раскладывался, и с этого момента на открытие следующего окна уже требовалось на порядок меньше энергии. В окно запускали летающий дрон, позволявший осмотреть местность на предмет опасностей. Если мир на «той стороне» выглядел не слишком негостеприимным, в окно отправлялся робот с эквестрийским зеркальным порталом.

Порталы Твайлайт требовали ещё меньше энергии, к тому же черпали её из окружающей среды. Воздух вокруг портала обычно был градусов на 10 холоднее, из-за интенсивного впитывания энергии электромагическими аккумуляторами. Только после этого во вновь открытый мир отправлялась исследовательская группа, тоже оснащённая несколькими дронами, уже более тяжёлыми. Для дальней разведки вообще использовали модифицированный беспилотный разведчик Ту-123. Его выстреливали прямо в окно, зеркальный портал не мог пропускать технику.

В группу обязательно входили представители трёх основных рас Эквестрии – земные пони, единороги и пегасы, особо ценные для проведения разведки. Не менее ценными участниками оказались демикорны с их уникальными технологиями, развитой наукой и впечатляющей физической силой. Также в команду входили один-два сомнаморфа. Люди участвовали в команде как исследователи, инженеры и вместе с демикорнами обеспечивали безопасность.

После пары первых миссий к командам присоединились ещё более удивительные партнёры. Сначала на контакт вышел король «светлых» чейнджлингов Торакс. Затем королева чейнджлингов-«ортодоксов» Кризалис, узнав от разведчиков о грозящей опасности, тоже пошла на мирные переговоры с Эквестрией и установила дипломатические отношения с СССР. Оказалось, что чейнджлингам, как и сомнаморфам, невозможно имитировать двуногие жизненные формы. Мешала их анатомия, изначально приспособленная для имитации пони. Чейнджлинги, как прирождённые разведчики, оказались ещё лучше сомнаморфов. В каждую команду обязательно входил человек-снайпер, для обеспечения безопасности. Чейнджлинги на удивление легко приучились находить общий язык со снайперами и, что ещё более удивительно – охотно делились с людьми своими навыками маскировки на местности. Особенности подобного поведения объяснила на одной из встреч сама королева Кризалис:

– Мы людям не противники. Мы прекрасно понимаем, что с подобной расой выгоднее дружить, а не ссориться. Наш Улей слишком уязвим. Тем более, мы сейчас оказались в одной лодке с пони, и нам лучше работать совместно, на случай, если этот булыжник всё же попадёт в Экви.

Результаты исследований не обнадёживали. В большинстве исследованных миров, пригодных для жизни, уже существовала собственная цивилизация. На контакт шли очень осторожно, сначала исследуя технологический и этический уровень, путём изучения теле- и радиопередач, там, где они были. Большинство цивилизаций вообще оставляли в покое ещё до контакта, как слишком агрессивные. Другая немалая часть исследованных миров вообще была непригодна для жизни по тем или иным причинам.

После примерно полугода поисков очередной экспедиции повезло найти один пригодный для жизни по климатическим условиям и в то же время не занятый цивилизацией мир. Он располагался на временной линии, очень близкой к «линии людей», с которой установила отношения Эквестрия. Даже география была практически идентична. Однако было одно негативное обстоятельство – в этом мире почти отсутствовала необходимая пони свободная рассеянная магия. Пегасы там не могли летать, не говоря уже об управлении облаками. Единороги исследовательской группы моментально лишились внешней магической подпитки и запаниковали. Чейнджлинги чувствовали себя не лучше. Экспедицию пришлось свернуть досрочно и переформировать группу, составив её только из людей и демикорнов, менее чувствительных к отсутствию рассеянной магии. Этот необычный мир продолжили изучать, главным образом, дистанционными средствами. Экспедиции по поиску подходящих миров продолжались постоянно, но подходящего результата пока не было.

---

Одновременно шла подготовка к космической экспедиции на астероид. Задача оказалась намного сложнее запуска обычного пилотируемого корабля и потребовала сосредоточения усилий учёных всех трёх рас. Строить полноценный космодром в Эквестрии сочли слишком дорогим удовольствием. Вместо этого на Байконуре строилась вторая, намного более мощная установка Фока-Лентова. Её энергию предполагалось подать в момент старта на раму пространственно-временного окна, подвешенную над стартом на привязных аэростатах. В Эквестрии, в малонаселённом районе далеко в северных горах, разместили вторую, выходную раму, также укреплённую на привязных аэростатах. Облака для этой цели сочли менее надёжными.

Высокая скорость астероида дополнительно усложняла задачу. Также необходимо было узнать заранее, из чего состоит астероид. Ракетой «Союз-2.3» с дополнительной разгонной ступенью к астероиду была отправлена АМС серии «Зонд». Вместо спускаемого аппарата она несла пенетратор и аппаратуру для спектрального анализа выброшенных из астероида пыли и газов. В зависимости от результатов анализа предстояло выбрать один из нескольких готовившихся вариантов. Большинство учёных сходились на предложении отклонить астероид, изменив его орбиту при помощи длительно работающего ионно-плазменного двигателя (аналог VASIMR). Такой двигатель и атомный реактор для его питания уже несколько лет разрабатывались под руководством академиков Арцимовича и Лейпунского, в расчёте на марсианскую экспедицию. Теперь работы были значительно ускорены, дополнительное финансирование было выделено из казны эквестрийской короны.

В ОКБ-1 группой конструкторов создавался автоматический межпланетный корабль, которому предстояло «забуриться» в астероид и обеспечить долговременную работу двигателя для изменения орбиты. При этом были обоснованные сомнения, что такая сложная операция может быть осуществлена дистанционно, по командам с Земли. Послать к астероиду пилотируемый космический корабль на базе стандартного «Союза» было невозможно. Автономность «Союза» была слишком маленькой, а обычная ракета-носитель не могла разогнать его до необходимой скорости. Недавно появившаяся средняя ракета-носитель «Днепр», после изучения требуемых параметров, тоже была признана недостаточной.

Старлайт Глиммер работала над проблемой в составе международной группы учёных, вместе с астрономом Николаем Александровичем Козыревым.

Козырев строгими математическими расчётами доказал физическую возможность проведения сложнейшей операции, которую ещё недавно никто не мог себе даже вообразить.

Ирис, как кандидат в члены Президиума ЦК, получила допуск достаточно высокого уровня и была осведомлена о некоторых особо секретных разработках. Она и свела Козырева и Старлайт с академиком Челомеем. Владимир Николаевич, выслушав план Старлайт, поначалу тихо ох..ел был потрясён грандиозностью замысла. Затем он запросил разрешения на спецпоказ в Президиуме ЦК и пригласил Козырева, Старлайт и Ирис на завод имени Хруничева. Там гостей провели в особо секретный цех, посреди которого стояло огромное сооружение, похожее на многоэтажную карусель. Вместо игрушечных лошадок на её этажах располагались плотно составленные друг с другом металлические бочонки. «Карусель» громыхала и лязгала, из-под неё раз в пару секунд падал на амортизирующую подушку и выкатывался на транспортёр очередной металлический цилиндр. Рядом рабочие собирали массивную конструкцию из круглой стальной плиты на длинных телескопических амортизаторах.

– Это – атомно-импульсный планетолёт, – пояснил Челомей. – Единственная штука, которая сможет доставить к астероиду примерно десять космонавтов и тот автоматический корабль, что разрабатывает сейчас Сергей Павлович. Мы работаем над ним с 1957 года по заданию Президиума ЦК и Совета министров. В настоящий момент собран первый полностью готовый к полёту корабль, он лежит в соседнем цеху. Практически все системы и механизмы корабля испытаны по отдельности и отлажены, он готов к испытательному полёту, и до последнего времени мы считали, что он никогда и никуда не полетит. Он летает на атомно-импульсном приводе. Десяток ракетных ускорителей на жидкостных или твердотопливных двигателях вытаскивают его на высоту примерно в 50 километров, после чего отстреливаются. Дальше для полёта нужны атомные бомбы.

Он подвёл гостей к разрезному макету тягового заряда – того самого «бочонка», что с грохотом продолжали выпадать из «карусели».

– Вот, в центре этой бочки располагается ядерный заряд малой мощности. Такие тактические заряды у нас изготавливаются серийно, наделано их уже множество. Сверху над зарядом находится плазмообразующее вещество, как один из вариантов – обычная вода. Заряд при взрыве превращает её в плазму, которая бьёт на большой скорости в амортизированную плиту, – Челомей показал в сторону плиты с амортизаторами, которую облепили рабочие, – плита принимает на себя удар и толкает корабль вперёд. (Кто не в теме – https://ru.wikipedia.org/wiki/Орион_(МКА) ) Проблема в том, что для выхода на орбиту нужно взорвать несколько сотен ядерных зарядов с интервалом примерно в 2 секунды. До последнего времени военные не хотели давать столько зарядов, из-за внешней угрозы со стороны США и НАТО, тем более, что по количеству ядерных боеприпасов США нас пока превосходят. Кантерлотский договор сделал этот полёт возможным, хотя взлёт такой ракеты даже из верхних слоёв стратосферы многие считают немыслимым и сравнивают с полноценной ядерной войной.

Обе пони – и единорожка и демикорн, несколько секунд стояли неподвижно.

– Опонеть... – коротко произнесла Старлайт. – Эта штука летает на атомных бомбах... – и молча повалилась боком на Ирис.

Демикорн придержала единорожку телекинезом, пока она не пришла в себя.

– А обязательно использовать именно атомные бомбы? – уточнила Ирис.

– Ничего другого похожей мощности у нас нет.

– Но ведь это – куча тяжеленного железа, которое надо тащить с собой на орбиту. Невыгодно!

– Согласен, но гигантская мощность привода окупает эту неэффективность, – объяснил Челомей. – Есть варианты с атомным двигателем, нагревающим водород, и с плазменно-ионным двигателем, тоже с питанием от реактора, но они и рядом не стояли по мощности в сравнении с этим чудовищем. План вашей коллеги Старлайт открывает возможность для полёта этого корабля.

Демикорн сосредоточенно подсчитывала что-то на встроенном в браслет калькуляторе:

– Всё равно невыгодно, тратится куча зарядов за один разгон, и корабль получается одноразовый – второй комплект зарядов для него можно вытащить на орбиту не менее чем десятком запусков очень мощных обычных ракет. Да ещё надо суметь перегрузить заряды на орбите.

Они прошли в соседний цех, где на ложементах лежал уже состыкованный «Орион». Даже неподвижно лежащий в цеху корабль внушал... Жилой отсек шестиметрового диаметра был сделан из обечайки первой ступени ракеты-носителя «Днепр» и напоминал увеличенную в несколько раз орбитальную станцию.

– Дайте мне несколько дней, чтобы посоветоваться с нашими специалистами, – предложила Ирис. – Жилой отсек корабля можно отстыковать и использовать повторно, если приделать к нему другой привод?

– Конечно, конструкция полностью модульная, – ответил Челомей. – По возвращении её можно использовать как орбитальную станцию. А вы можете предложить что-то другое?

– Я ещё не знаю, мне надо посоветоваться с коллегами, – ответила Ирис. – Кое-какие идеи у меня есть, как только будет что-то конкретное – я вам сразу сообщу.

Пока Ирис обсуждала проблему с техномагами и инженерами демикорнов, Челомей сделал свой собственный политический ход. Дружба и поддержка кандидата в члены Президиума ЦК была для него не лишней, даже если у этого кандидата был рог и перепончатые крылья. Академик обратился к Первому секретарю ЦК с предложением посвятить Иль-Хана демикорнов в главную тайну Советского Союза.

– Я, в общем, не возражаю, – задумчиво произнёс Хрущёв. – Она мне жизнь спасла, да и потом проявила себя исключительно с лучшей стороны.

– Конечно, проверить её так же, как кандидатов-людей, мы не сможем, – заметил Серов. – Однако, моя служба с демикорнами и самой Ирис сотрудничает почти с самого начала, и вполне успешно. Ни одной утечки информации от них не было. Поней я бы не стал посвящать, уж очень они наивные и легкомысленные, ну, разве что, кроме принцесс. А вот демикорны – вполне достойны доверия. Да и их изначально коммунистический настрой внушает оптимизм.

Известие о полученной в октябре 1953 года информационной посылке из 2012 года Ирис восприняла лишь с лёгким удивлением:

– Гм... Учитывая, что ваша установка пробила проход в Эквестрию в ваше недалёкое будущее, чего-то подобного можно было ожидать и с другой стороны, – произнесла демикорн, ознакомившись с письмом Александра Веденеева. – Очень полезное предупреждение, что и говорить... Полагаю, с момента получения уже изменилось слишком много всего, чтобы рассчитывать на точное совпадение тех или иных обстоятельств?

– И да, и нет, – ответил Серов. – Внутри СССР действительно совпадений почти не осталось, но на международной арене, особенно там, куда наше влияние ещё не дотянулось, события чаще всего идут близко к описанным в полученных документах. Во всяком случае, широко известный в фантастике «эффект раздавленной бабочки» если и действует, то лишь на очень отдалённые события. В ближайшей же перспективе от таких мелочей почти ничего не меняется. Приходится прикладывать сильнейшие воздействия, вплоть до прямой поддержки и организации государственных переворотов, чтобы, к примеру, повернуть ту или иную страну на социалистический путь развития. И даже тогда нельзя быть уверенными, что страна продолжит следовать по этому пути и дальше. В конце концов, исторические события обычно обусловлены множеством обстоятельств и требуют выполнения многих условий.

– Понятно, – задумчиво покивала Ирис. – Не хочу лезть глубоко в вашу политику, но теперь мне многое стало более понятно. В том числе – и причины вашего достаточно быстрого прогресса.

– Тебя это беспокоит, Ирис? – спросил Первый секретарь.

– Ничуть, – покачала головой демикорн. – Я желаю лишь успеха нашей новой Родине, и мы будем работать на её благо не менее усердно, чем раньше. Конечно, я сохраню в тайне всё, что узнала. Мне только не совсем понятно, почему вы решили мне всё рассказать. Я ведь даже не человек...

– Товарищ Челомей тебя рекомендовал. Он рассказал о вашей совместной работе по «Ориону», и утверждает, что если ты будешь всё знать, ваша работа будет идти более эффективно, – пояснил Хрущёв. – Сам проект «Орион» – следствие информации Веденеева по аналогичному проекту в США.

– Весь этот проект – та ещё чушь, с учётом множества недостатков... – буркнула демикорн. – Никогда бы не стала в этом участвовать, но другого шанса перехватить этот дискордов астероид, кроме как на этом железном воплощении атомного ужаса, в ближайшее время не предвидится... Я встречалась с товарищем Иевлевым, и с академиком Арцимовичем. Если у Арцимовича VASIMR ещё может созреть к расчётному моменту старта, то у Иевлева его ЯРД ещё пилить и пилить. Поэтому наш единственный шанс – использовать эту груду железа.

---

Стройка на космодроме Байконур была грандиозной. Строились сразу несколько объектов – стартовый стол и монтажно-испытательный комплекс для атомно-импульсного планетолёта «Орион», МГД-генератор для стартового питания установки Фока-Лентова, которой предстояло переместить планетолёт на ту линию времени, где вместо Земли располагался Эквус.

Программисты день и ночь отлаживали управляющую программу для эксперимента. Для управления байконурской установкой был построен мощный вычислительный центр.

Города Эквестрии были подготовлены к эвакуации. Пока в «верхах» составляли планы действий, на муниципальном уровне шла незаметная, но очень большая работа. Эквестрия – аграрная страна, более половины населения проживало в маленьких городках и на отдельных фермах. Вывозить фермеров в период сбора урожая было невозможно, но можно было эвакуировать горожан.

Под руководством Твайлайт Спаркл в каждом городе было установлено несколько зеркальных порталов, чтобы не нагружать и без того работающую в напряжённом ритме установку на объекте 423. Ответные порталы были установлены в городах Советского Союза. Не меньшее внимание было уделено размещению эвакуируемых. Для этого выбирали наиболее подходящие места. Пони из небольших городов размещали в малых городах и пригородах, жителей Мэйнхеттена, Балтимэйра, Ванхувера, Сталлионграда, Лас-Пегасуса готовились принять Москва, Ленинград, Владивосток, Сталинград, Одесса.

В обеих странах была развернута агитационная кампания «Найди себе друга». Начали её выполнение дети – им легче устанавливать новые контакты. Для преодоления языкового барьера Твайлайт Спаркл совместно с демикорнами разработала почтовые артефакты автоматического перевода корреспонденции. Люди и пони писали друг другу письма, находили друзей по интересам. В обоих мирах оказалось немало общего. Когда и те и другие узнали друг друга лучше, им естественным образом захотелось встретиться. Принцессы ради этого заключили договор о безвизовом посещении Эквестрии для граждан СССР, по приглашениям от пони. Аналогичную возможность въезда в СССР по приглашениям от людей получили и пони. Теперь на улицах обеих стран можно было во множестве встретить и тех и других.

Перед началом эвакуации, чтобы не волновать лишний раз и без того пугливых поней, решили организовать для них в СССР Фестиваль дружбы народов, говоря по-простому – одновременно пригласить как можно больше пони, привлечь их праздничными мероприятиями. Ответственной за фестиваль от Эквестрии назначили Пинки Пай – лучше неё никто не справился бы с этой работой.

У порталов прибывающих гостей фестиваля встречали друзья по переписке, как обычно – с именами на картонках. Вот только имена и буквы алфавита на этот раз были уж очень необычные. Чтобы избежать ошибок, пони писали эти таблички с именами сами и посылали в письмах своим новым друзьям-людям. Тем оставалось лишь приклеить их на картон, желательно – не вверх ногами, случалось и такое. В начале августа 1964 года страну заполнили миллионы пони. Идея превратить эвакуацию в праздник встречи друзей оказалась удачной. Никто из пони не был напуган, не впал в депрессию, не было бредущих с пожитками бесконечных унылых верениц беженцев – всех охватило праздничное настроение.
Когда завершился Фестиваль дружбы народов, пони и другие народы Эквестрии и прилегающих стран через зеркальные порталы эвакуировались в СССР. В Эквестрии оставались фермеры, которым ещё предстояло убирать урожай. Чтобы они не понесли потерь, решено было скупить у них всё, что выросло, и продать поням через сеть государственных магазинов. Самих фермеров предстояло эвакуировать непосредственно перед пролётом астероида, до которого оставалось ещё достаточно много времени.

Вместе с городским населением Эквестрии эвакуировали и остальные разумные народы удивительного мира, выделив каждому из них территорию сообразно их привычным местам обитания.

Когда была обнаружена линия времени без населения, очень похожая географически и геологически на мир людей, от идеи переселить туда пони, которым угрожала катастрофа, с большим сожалением пришлось отказаться. На этой линии почти полностью отсутствовала «рассеянная магия», благодаря которой пони могли реализовывать свои магические способности. В мире людей эта магия была, хотя и слабее, чем в Эквестрии.

Старлайт убедила принцесс поддержать предложение Хрущева и Косыгина временно переселить пони в мир людей, пока астероид не пролетит мимо, или не ударит. Принцессы Селестия и Луна продолжали оставаться в Эквестрии. Координацию действий эвакуированных в СССР пони Селестия поручила принцессе Твайлайт Спаркл, но по своему характеру Твайлайт больше интересовалась наукой, чем управлением обществом. Поэтому принцесса решила провести социальный эксперимент и привлекла к процессу Старлайт Глиммер. Сиреневая единорожка, изучив труды Маркса и Ленина, подошла к делу со всей ответственностью – она собрала друзей и организовала коммунистическую партию – пока немногочисленную, но Старлайт надеялась, что её численность постепенно вырастет. К тому же единорожка неплохо разбиралась в экономике.

Верхом на атомной бомбе

Новые внешнеполитические договорённости благотворно сказались на народном хозяйстве, прежде всего – за счёт сокращения военных расходов. Численность армии дополнительно сократили, часть военной техники поставили на базы хранения. Высвободившиеся средства пустили на жилищное строительство и производство товаров народного потребления. Изрядное количество средств, предназначавшихся для военного бюджета, было отпущено на развитие науки, прежде всего – на электронику, разработки новых материалов и на космос.

Подготовка к перехвату астероида была существенно ускорена. Генералы дали добро на использование части ядерного оружия для переделки в тяговые заряды, но основное количество расщепляющегося материала для них предоставила американская сторона. Готовые заряды, согласно договору, хранились под постоянным ежедневным контролем инспекторов МАГАТЭ и охраной войск ООН. План дальнейшего освоения космоса предусматривал использование постоянно накапливающегося оружейного плутония.

Параллельная работа по лунной программе не прекращалась. Принцесса Луна консультировала учёных и инженеров, рассказывая им всё, что успела выяснить во время своего пребывания на Луне. Именно она первой подняла тревогу, почувствовав проблемы со здоровьем у Главного конструктора. На очередной встрече с руководством страны принцесса отвела Никиту Сергеевича в сторону и негромко сообщила:

– Сергей Павлович болен. Серьёзно. У него опухоль в кишечнике, пока небольшая. Ещё можно всё исправить, но он очень упрямый. Я пыталась поговорить с ним, но он отмахнулся и не стал слушать, заявил, что сейчас некогда. Может быть, хоть вас послушает.

– Я подозревал что-то подобное, – на самом деле Хрущёв не подозревал, он знал, что так и будет, и потому обеспокоенно посмотрел на принцессу. – А как вы узнали?

– Он плохо выглядел в последнее время, я заметила признаки болезни в ауре. Просканировала его организм диагностическим заклинанием, – ответила синий аликорн. – Конечно, я не дипломированный врач, но опыт магической диагностики и лечения у меня большой. Безусловно, его должны обследовать ваши врачи, хотя бы потому, что для них диагноз, поставленный синей рогатой лошадью, вряд ли будет убедительным.

– Возможно, имеет смысл обследовать его совместно, – задумчиво произнёс Первый секретарь. – Это и для обмена медицинским опытом будет полезно.

Он подозвал Ирис, что-то обсуждавшую с Келдышем и Лебедевым:

– Ирис, дорогая, нужна ваша помощь.

– Всем, чем могу, – приветливо откликнулась демикорн.

– Надо обследовать Сергея Павловича, принцесса Луна обнаружила у него опухоль. Ваши врачи могут помочь?

– Конечно, но я бы ещё рекомендовала привлечь кого-то из наших артефакторов, например, Строберри. Она сможет настроить стилус на обнаружение изменённых клеток и обнаружить все метастазы, если они есть.

– Ничего себе! Вы и такое умеете?

– Стилус вообще довольно многофункциональный прибор, и его программную часть постоянно совершенствуют наши техномаги, – пояснила Ирис.

– Что ж вы раньше-то не сказали? Это ж сколько людей с онкологией можно было бы спасти!

– Так уже и спасли, в нашем НИИ Спецтехнологий более двухсот онкологических операций уже сделано, – ответила демикорн. – Если только человек обращается не на терминальной стадии, с помощью стилуса удаётся найти метастазы и удалить. Так что, пусть Сергей Павлович приезжает на обследование, я всё организую.

– Осталось только этого упрямца уговорить, – проворчала принцесса Луна.

---

Уговорить Королёва оказалось действительно непросто, но в итоге он всё же приехал на обследование. Для осмотра и исследований собрали целый консилиум из лучших специалистов трёх народов. Первый секретарь предупредил, что жизнь Главного конструктора слишком ценна, чтобы рисковать потерять его из-за врачебной ошибки или несчастливой случайности.

Артефактор Строберри провела стилусом над телом лежащего человека. Более двух десятков человек и пони с изумлением разглядывали возникшую прямо в воздухе трёхмерную голографическую картинку, на которой ярким красным цветом было выделено небольшое новообразование в кишечнике.

– Потрясающе... Вот бы нам такую диагностику! – Александр Александрович Вишневский склонился пониже, изучая картинку. – Здесь все новообразования подсвечиваются, или только основное?

– Должны подсвечиваться все, я именно так настраивала стилус, – ответила демикорн.

Обступившие изображение врачи негромко обменивались мнениями:

– Похоже, что метастазов ещё нет, и вообще новообразование напоминает, скорее, полип.

– Однако же пациент жаловался на кровотечения из прямой кишки, и любое подобное новообразование в организме в итоге может оказаться злокачественным. Лучше не рисковать и удалить.

Министр здравоохранения Мария Дмитриевна Ковригина, вместе с Ирис, как допущенные к «Тайне», вместе изучили по присланным документам всё, что касалось состояния здоровья Королёва, и теперь подсказывали Строберри, на что ещё нужно обратить внимание:

– Строберри, покажи теперь шею и нижнюю челюсть.

Артефактор переместила стилус к голове пациента, меняя висящее в воздухе изображение.

– Смотрите, на челюсти следы старого перелома, и, похоже, пациент не сможет открыть рот достаточно широко. Могут возникнуть проблемы с анестезией.

– Думаю, с этим я могу помочь, – в смотровую, изящно цокая копытцами, вошла принцесса Ночи, облачённая в белый медицинский халат, белую шапочку и маску. – Я, всё-таки, управляю сновидениями и умею усыплять пони. Полагаю, что смогу усыпить и человека.

– Мы будем очень признательны за любую помощь, Ваше Высочество, – ответила Ковригина.

– А что с опухолью? Я могу взглянуть? – спросила принцесса.

– Строберри, покажи ещё раз.

Артефактор переместила стилус, показывая изображение опухоли.

– Метастазов не видно, опухоль небольшая, может быть, нам её просто телепортировать? – предложила принцесса Луна. – Это будет намного быстрее и минимум повреждений для организма.

– А что, так можно? – Вишневский тут же заинтересовался. – Это совершенно новая и незнакомая для нас техника...

– Можно, но надо убедиться, что стенки кишки достаточно прочные. Резать и зашивать стенку кишки всё равно придётся, – пояснила Алоэ.

– Строберри, протестируй прочность стенок кишечника в районе опухоли, – подсказала Ирис. – Сергей Павлович много возился с ракетными топливами, а это не самые полезные для здоровья вещества.

Артефактор что-то поднастроила в стилусе, и изображение окрасилось плавно переходящими друг в друга цветами, от синего до красного. Причём красного было как-то подозрительно много.

– Видите? Стенки кишечника потеряли прочность. У меня есть опасения, что если вы удалите опухоль из стенки кишки, не важно каким способом, на её месте останется, по-простому говоря, дырка, которую не удастся зашить. Потому что стенки кишки будут расползаться, как сопревшая тряпка, – пояснила Ирис. – Я, конечно, не врач, а всего лишь инженер... но я бы эту кишку целиком заменила. Алоэ говорила, что это возможно. (реальная проблема, с которой столкнулись врачи, оперируя С.П. Королёва)

– Интересно, чем и как? – с сомнением спросил Вишневский.

– У нас разработана технология протезирования участков кишечника, – ответила Алоэ. – Хирургическое лечение таких заболеваний как диффузный полипоз толстой кишки, неспецифический язвенный колит, болезнь Крона, как у вас её называют, и некоторых других приводит в ряде случаев к необходимости удаления всей толстой кишки. У нас практикуется способ, позволяющий упростить операцию при восстановлении естественной кишечной непрерывности после удаления всей толстой кишки. Часть толстой кишки замещают сосудистым протезом. Его пропитывают собственной кровью оперируемого. При этом сшивают протез проксимальным концом с подвздошной кишкой, а дистальным концом с анальным каналом. Полагаю, прямую кишку можно будет протезировать сходным способом.

Материалом для создания служит неоректум-сосудистый протез для аорты. После герметизации протеза коллагеновым каркасом, на его внутреннюю поверхность трансплантируется культивированный тонкокишечный эпителий, взятый с дистальных отделов подвздошной кишки во время первого этапа операции. После осмотра я могу рассказать и показать подробнее.(реальный патент http://www.findpatent.ru/patent/212/2121303.html)

– Это было бы очень интересно, – Вишневский почувствовал, что может научиться чему-то новому, и тут же заинтересовался.

– Вы долго ещё будете обсуждать мою задницу? – поинтересовался лежащий на смотровом столе лицом вниз Королёв.

– Сколько понадобится, столько и будем обсуждать, – строго ответила Ирис. – В данный момент мы обсуждаем, как её спасти, поэтому, Сергей Палыч, лежите смирно и не вякайте. Вам, между прочим, сама принцесса Луна собирается помочь с анестезией.

Живо представив себе консилиум из людей и разноцветных лошадок, собравшийся вокруг него, Королёв только хмыкнул.

– Так его, так, – засмеялся Вишневский. – Никакого уважения к авторитетам, понимаешь... Тут Первый секретарь, принцессы и Иль-Хан о его здоровье беспокоятся, а он капризничает...

Подготовка к операции заняла несколько недель, но, благодаря тщательности этой подготовки сама операция прошла успешно. Её провели в автоматической операционной НИИ Спецтехнологий, программу составляли док Оук вместе с Вишневским, который проводил на оборудовании демикорнов уже не первую и даже не сотую операцию. Протез участка кишечника подготовили вместе Алоэ и техномаг Мундансер.

Принцесса Луна погрузила пациента в магический наркоз. Это было намного безопаснее обычного наркоза, учитывая проблемы с нижней челюстью, из-за которых СП не мог открыть рот достаточно широко, чтобы просунуть трубку. (Приёмы анестезии середины 60-х были менее совершенны, чем современные). Вся хирургическая часть операции была сделана автоматически, включая установку протеза. Принцесса Ночи постоянно следила за работой сердца больного, поддерживая его своей магией – проще говоря, электрическими импульсами. Разница с обычным кардиомонитором была в том, что аликорн чутко ощущала малейшие изменения сердечного ритма и тут же корректировала их.

Через несколько часов прооперированного больного увезли обратно в палату. Объединёнными усилиями операция закончилась удачно. У постели Сергея Павловича дежурила медсестра Редхарт – её рекомендовала Твайлайт Спаркл, назвав лучшей медсестрой в Эквестрии. Когда Главный проснулся от сна, наведённого принцессой Луной, он увидел на стуле рядом с его кроватью задремавшую беленькую земную пони, с розовой гривкой и меткой в виде красного креста с сердечками, в белой шапочке медперсонала. Едва он пошевелился, она проснулась и тут же спросила:

– Здравствуйте. Как вы себя чувствуете?

Сергей Павлович прислушался к ощущениям:

– На удивление неплохо, только слабость во всём теле... от наркоза, наверное. А вы кто?

– Медсестра Редхарт. Меня попросили поухаживать за вами. В первый день после операции вам нельзя ни есть, ни пить, извините...

– Понимаю... Да я, вроде, и не хочу... Почему-то...

– Вы сейчас на парентеральном питании, питательные вещества подаются из капельницы прямо в кровь, – беленькая пони показала на стоящую рядом капельницу.

– А, вон оно что... Один вопрос: почему за мной ухаживает пони? – удивился Главный конструктор. – Не подумайте, что я что-то имею против, просто непонятно...

– Потому что у вас сложный характер, – обезоруживающе улыбнулась Редхарт. – Медсестру-человека вы бы загоняли. Принцесса Твайлайт решила, что пони вы пожалеете и не станете сильно придираться, – она по-понячьи округлила глазки и посмотрела на него умоляющим взглядом, как её проинструктировали.

Королёв даже смутился и покраснел – ему ещё ни разу так прямо не говорили ничего подобного.

– Если хотите, я могу почитать вам вслух, или привезу телевизор, – предложила медсестра. – Ещё в палате есть радио, могу включить. Но вообще вам лучше сейчас поспать, для восстановления сил.

– Спасибо, может быть позже... сейчас посплю. Вы очень хорошая медсестра, – Сергей Павлович улыбнулся. – Одна немного личная просьба... только никому не говорите...

– Ну... если это не что-то неприличное...

– Нет-нет... Я... могу сделать вам «буп»?

Редхарт от неожиданности порозовела и смущённо хихикнула, потом придвинулась мордочкой к его руке. Королёв поднял руку и слегка коснулся пальцем её мягкого носика.

– Буп!

Медсестра расплылась в улыбке – благоприятный первоначальный контакт с пациентом в её работе значил очень многое, и был важен для выздоровления.

---

В декабре 1964 года ушёл в отставку с поста Первого секретаря ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущёв. Первым секретарем был избран Кирилл Трофимович Мазуров, ранее занимавший пост Председателя Президиума Верховного Совета СССР. (АИ, в реальной истории Председателем Президиума Верховного Совета был Л.И. Брежнев). Политическая линия советского руководства сохранялась неизменной, направленной на дружбу и сотрудничество со всеми партнёрами.

Пока Главный конструктор восстанавливался после операции, подготовка к космическому полёту не прекращалась ни на минуту. Экипаж корабля был определён ещё год назад, его возглавил Юрий Алексеевич Гагарин. Командиром запасного экипажа был Владимир Комаров. Экипажи были смешанные – в них входили и люди и пони. Поскольку теперь проект стал международным, в экипаж вошли два советских космонавта – Гагарин и Попович, два американских астронавта и трое пони. От США в составе основного экипажа были астронавты Вирджил Гриссом и Эдвард Уайт. Вторым пилотом в основном экипаже у Гагарина был Соарин, Рэйнбоу Дэш на этот раз попала в запасной состав.

За подготовку основного корабля на этот раз отвечал Владимир Николаевич Челомей, на стартовой площадке и в МИКе работали, в основном, его люди. Специалисты ОКБ-1 подготовили автоматический корабль, который должен был углубиться в астероид. В качестве спускаемого и высадочного аппарата был использован 8-местный корабль «Заря», в этой реальности также разработанный Челомеем. (http://www.buran.ru/htm/gud%2034.htm)

Ключевым отличием от предыдущих стартов были твердотопливные ускорители, составлявшие первую ступень. Над ними работали несколько лет, доводя до требуемых параметров рецептуру топлива и углерод-углеродный композит для критического сечения сопла. Все понимали, что управлять шестнадцатью жидкостными ракетами, на каждой из которых стояло по 7 двигателей, так, чтобы весь этот жуткий «оркестр» работал надёжно и безотказно, не получится. Но зажечь одновременно 16 гигантских твердотопливных ускорителей было намного проще, а дальше физика горения твёрдого топлива сама обо всём позаботится.

Было проведено множество наземных испытаний, несколько раз ускорители взрывались, когда в огромной топливной шашке из алюминизированного полибутадиена и перхлората аммония при отверждении или перевозке возникали трещины. Пришлось разработать систему диагностики для их обнаружения. Каждый ускоритель сам по себе развивал тягу, большую, чем у самой мощной советской ракеты-носителя – 1202 тонны на старте и 1415 тонн на 20-й секунде полёта. Каждый весил 583 тонны. Их делали в расчёте на модульность сборки, серийное производство и с перспективой многоразового использования. Цепляя по 2, 4, 6 таких ускорителей к различным центральным ступеням, можно было сделать целую линейку модульных ракет-носителей большой грузоподъёмности.

Работая вместе, 16 ускорителей были способны оторвать от стартового стола чудовищный груз в 19 тысяч тонн, включая 9328 тонн собственной массы. Их задачей было вытащить корабль на высоту 43 километра. Там ускорители отделялись, поднимаясь по инерции на высоту в 76 километров, а затем опускались на парашютах, спрятанных в их конических носовых обтекателях, для перезарядки и повторного использования. Сбросив ускорители, дальше корабль должен был лететь на основном приводе.

(ничего фантастического, описан реальный твердотопливный ускоритель системы «Space Shuttle»)

Первый атомно-импульсный планетолёт собрали из отдельных модулей в монтажно-испытательном комплексе к концу 1964 года. После продолжительных обсуждений и перебора различных вариантов названий, с учётом специфики предстоящего полётного задания, кораблю дали имя «Надежда».

После трёх месяцев тщательных проверок, в апреле 1965-го его вывезли на старт. Ещё месяц заняла загрузка корабля тяговыми зарядами и установка твердотопливных ускорителей. Последние проверки прошли успешно. Несколько раз в огромной стальной раме, укреплённой над стартом на высоких решётчатых мачтах, открывали пространственно-временное окно. Наконец, в начале июня, Челомей и Королёв вместе доложили председателю Государственной комиссии о готовности к старту.

Экипаж поднялся на лифте, встроенном в башню обслуживания, и по переходному мостику прошёл в кабину корабля. Всё, связанное с экипажем, многократно отрабатывалось на тренажёрах, и сейчас люди и пони молча заняли свои ложементы по стартовому расписанию. Юрий Алексеевич окинул быстрым взглядом товарищей по полёту. В кресле слева Вирджил Гриссом сосредоточенно щёлкал тумблерами, вводя в действие бортовые системы согласно контрольному списку предполётной подготовки. Справа – слегка напуганный, но сосредоточенный Соарин зачитывал по пунктам список предстартовой проверки. Позади и чуть выше заняли свои места Павел Попович и Эд Уайт, рядом с двумя кобылками – смущённой белогривой Флитфут, ещё одной участницей пилотажной группы «Вондерболты», и невозмутимой серой Мод Пай – геолога экспедиции, от которой зависело очень многое.

Пока шли последние предстартовые проверки, экипаж негромко переговаривался между собой и с Землёй:

– Я – «Заря-1», как самочувствие, «Кедры»?

– «Заря-1», я «Кедр-1». Самочувствие нормальное, ждём старта. Лёгкий мандраж есть, конечно, но справляемся.

– Пока всё нормально, старт через тридцать минут, ждите.

Полчаса прошли в проверках оборудования корабля по чек-листам, больше для того, чтобы занять экипаж делом.

– «Кедры», я – «Заря-1», начинаю отсчёт.

Слова отсчёта размеренно падали в наступившей тишине. Не было ставшего привычным при стартах жидкостных ракет доклада «Продувка», и его отсутствие воспринималось странно.

– Контакт!

– Есть контакт.

– Зажигание!

Махина «Надежды» содрогнулась, несмотря на все 19 тысяч тонн полной массы. В кольцевом газоотводном канале забилось ревущее дымное пламя.

– Предварительная!

Колосс качнулся, когда 16 твердотопливных ускорителей с разницей в считанные доли секунды вышли на режим.

– Промежуточная! Открыть окно!

– Окно открыто, счастливого пути, «Кедры»!

– Главная, подъём!

– Есть контакт подъёма!

– Корабль со старта ушёл, пульт в исходном!

– Входит в окно, связь с экипажем прервана.

Влетев в пространственно-временное окно сразу после отрыва от стартового стола, корабль перенёсся на другую линию времени. Здесь, над ледяными пиками Северных гор, раму окна держали за углы четыре привязных аэростата. Корабль проскользнул сквозь зеленое светящееся марево. Аэростаты смяло и разбросало в стороны, как только огненные факелы ускорителей прошли плоскость окна, оказавшись в Эквестрии.

Экипаж в спускаемом аппарате вжало в противоперегрузочные кресла.

– Вот это мощь! – Попович указал на камеры заднего обзора, где в клубах дыма бушевало чудовищное пламя.

– «Кедры», говорит «Аврора»! Видим вас в телескоп, как меня слышите? – из динамиков донёсся взволнованный голос принцессы Кэйденс.

– Слышим вас хорошо, «Аврора», связь устойчивая.

«Телескоп» на самом деле был кинотеодолитом, установленным вместе с антенной на площадке в шпиле Кристального замка. «Надежда» с нарастающей скоростью продолжала свой подъём, с рёвом разрывая холодное, затянутое низкими серыми облаками небо.

– «Кедры», я – «Аврора», говорит Шайнинг Армор. Больше не видим вас, мешает облачность.

– Это хорошо, «Аврора», скоро переходим на импульсный привод, берегите глаза на всякий случай.

Скорость подъёма слегка замедлилась, чтобы снизить аэродинамическую нагрузку.

– Так, есть зелёные, – индикаторы амортизаторов показали, что ускорение упало, и можно запускать ядерно-импульсный привод.

– Ждём отделения ускорителей. Высота – 40.... 41... 42... 43! Есть разделение!

16 ускорителей отделились и разошлись в стороны дымящим цветком, продолжая по инерции подниматься всё выше и выше.

– Ну, дальше на своих, – Юрий Алексеевич вдавил рифленую клавишу активации привода.

Далеко внизу, в титаническом чреве корабля, в первый раз лязгнула карусель. Разгонный заряд выбросил бочонок тягового заряда сквозь центральное отверстие в плите. Клапан тут же заткнул его, не давая продуктам взрыва пройти внутрь.

Вспыхнуло. Мощный толчок в спину бросил всех вперёд. Ещё удар снизу. И ещё. Это не было похоже на постоянную вибрацию при старте ракеты. Каждые две секунды в сотне метров под опорной плитой вспыхивал огненный шар маломощного ядерного взрыва. Волна раскалённой плазмы била в плиту, испаряя охладитель и заставляя амортизаторы сжиматься, плавно передавая ускорение громаде корабля. Взрывы разорвали облака и блокировали радиосвязь с Кристальной Империей.

Ускорение опять вжало всех в кресла, стрелки расхода охлаждающей жидкости щита выползли из нулевого положения и задрожали в зелёной зоне номинального режима.

– Температура в норме. Уровень радиации – норма. Расход зарядов – норма. Первая, вторая и третья ветви запуска зарядов – норма. Летим! Летим на этой чёртовой бочке!

В зависимости от фазы полёта силу взрывов можно было варьировать, укладывая в карусель заряды нужной мощности в нужном порядке. Во время полёта в атмосфере взрывали маломощные заряды по 1 килотонне, но более часто, выйдя на высоту около 100 километров, перешли на всё более редкие взрывы зарядов, сначала по 5 килотонн, затем по 10, 20 килотонн. Такая схема позволяла экономить заряды.

(реально просчитанная схема разгона атомно-импульсного корабля «Орион» http://www.projectrho.com/public_html/rocket/supplement/GA-5009vIII.pdf)

Корабль поднимался над Северными горами, в достаточно высоких широтах, чтобы затем сразу обойти по периферии область наиболее опасной радиации внутреннего радиационного пояса, летя по траектории, похожей на траекторию АМС «Луна-3» или «Аполлонов». Астероид обращался вокруг Солнца по вытянутой эллиптической орбите. При старте с Земли проще всего было догнать его, когда он замедлялся на восходящей ветви орбиты, чтобы затем, в апогее, дать импульс для изменения траектории астероида.

10 тысяч тонн дружбы

– Командир, «Аврора» передала результаты спектрального анализа вещества астероида после его столкновения с зондом-пенетратором.

Мод Пай передала Гагарину бланк радиограммы. Юрий Алексеевич пробежал глазами текст:

– Я не геолог... Короче, Мод, из чего состоит этот булыжник?

– Из булыжника и состоит. Это каменный астероид, вероятнее всего – базальтовый. Для нас это лучше, чем железно-никелевый, но хуже, чем рыхлое ледяное ядро типа кометного. Использовать вещество самого астероида в качестве рабочего тела не получится.

– Ясно. Из этого и будем исходить.

Экспедиция была рассчитана на несколько месяцев, поэтому жилой отсек планетолёта был сделан достаточно просторным и напоминал орбитальную станцию. После прекращения разгона корабль летел по инерции, повернувшись плитой к Солнцу, для защиты от радиации на случай солнечных вспышек. Один из обитаемых блоков занимала оранжерея, где выращивались свежие овощи.

В ходе полёта экипаж проводил многочисленные научные эксперименты и астрофизические наблюдения. Особенно тщательно контролировали радиационную обстановку. Немало времени приходилось уделять тренировкам на беговой дорожке, велоэргометре и в нагрузочных костюмах, чтобы уменьшить влияние невесомости. Эта опасность была далеко не очевидной, особенно для пони, поначалу воспринимавших ежедневные тренировки как скучную рутину.

«Надежда» постепенно сближалась с астероидом. Сначала его было вообще не видно, затем его удалось разглядеть в телескоп, и с этого момента за целью велось постоянное наблюдение. Через несколько месяцев, когда корабль и цель достаточно сблизились, отметка астероида появилась на радаре. С этого момента экипаж начал плановую подготовку к выполнению основного полётного задания.

К астероиду была запущена ещё одна ракета с зондом-пенетратором, для подтверждения уже полученных данных. Повторный спектральный анализ выброшенного вещества в основном подтвердил уже имевшиеся данные. Заодно удалось установить скорость и направление вращения астероида, уточнить его массу и параметры орбиты. Параллельно готовили второй, самый важный компонент миссии – беспилотный аппарат, получивший название «Алексей Стаханов». По первоначальному плану он должен был закрепиться на астероиде и тягой своего двигателя увести камень на безопасную траекторию.

Результаты замеров несколько обескураживали и вынудили скорректировать первоначальные планы. Прежде всего, уточнённая масса астероида оказалась изрядно больше, чем считали вначале. Скорость его вращения вокруг оси была не слишком большой, но при такой массе уже не получалось в нужной степени изменить орбиту одним импульсом ядерного ракетного двигателя, установленного на «Стаханове», даже если подать импульс в апогее. За время импульса астероид успевал провернуться на несколько градусов. Тем более, из-за вращения не получалось организовать длительное воздействие на астероид ионными двигателями.

Результаты измерений экипаж передал во временный центр управления полётом, развёрнутый вблизи Балтимэйра. На следующие сутки ЦУП прислал скорректированный план изменения орбиты. На корабле имелись ядерные и термоядерные заряды различной мощности, вплоть до нескольких мегатонн, именно на случай, если первоначальный план окажется невыполнимым. Специалисты-баллистики в ЦУПе рассчитали необходимую мощность взрыва и глубину закладки заряда, чтобы вырвать из астероида массу, достаточную для изменения его орбиты. Раздробленная и частично испарившаяся порода не представляла опасности, она всё равно сгорит в атмосфере, даже если столкнётся с планетой. Теперь необходимо было выбрать место закладки, с учётом скорости вращения астероида, чтобы в момент взрыва выброс породы был направлен в нужную сторону.

Многотонная громада планетолёта затрудняла маневренность. Для высадки экипаж готовил к запуску восьмиместный корабль, закреплённый на носу «Надежды».

Наконец, планетолёт сблизился с астероидом. Гагарин сел за пульт и включениями маневровых химических ракетных двигателей уравнял скорости и направление полёта корабля. Теперь планетолёт висел почти неподвижно, еле заметно смещаясь. К астероиду на высадочном корабле «Заря» отправились Попович, Соарин и Мод Пай. Гагарин, Гриссом, Уайт и Флитфут готовили к старту «Стаханова», проводя последние проверки его систем.

Изучение астероида проходило в несколько этапов. Сначала Попович подвёл «Зарю» на расстояние около 10 километров и сделал несколько витков вокруг астероида. Мод Пай и Соарин провели тщательную фотосъёмку и лазерное сканирование. По этим данным на Земле потом создадут трёхмерную модель небесного тела – не сразу после возвращения, а намного позже, когда мощность компьютеров позволит это сделать.

Астероид фотографировали в оптическом и инфракрасном спектре, чтобы заодно определить температурный диапазон на его поверхности. Мод Пай искала в заданной части астероида участок с большой разницей температур в затенённых и освещённых местах, что могло указать на наличие более рыхлого или мелкодисперсного грунта. Это позволило бы посадить туда «Стаханов» и забуриться на нужную глубину. (https://nplus1.ru/material/2018/06/27/hayabusa-2-and-Ryugu)

Затем «Заря» снизилась до высоты около двух километров над поверхностью. Было проведено ещё одно подробное фотографирование. Астероид снимали на цветную обращаемую киноплёнку, тут же проявляли её в фотоустановке и просматривали кадры через проектор. Фотографирование дало необычный результат – на поверхности астероида обнаружились полупогруженные в грунт образования, напоминающие земные валуны. (аналогично обнаруженным на астероиде Рюгу https://nplus1.ru/news/2018/07/26/Ryugu-from-6-km)

Это могло осложнить выполнение миссии и потребовало дополнительного времени для выбора места посадки. Мод была заинтригована и очень обрадована, получив такую уникальную информацию. Внешне это выразилось в том, что она стала чаще произносить больше трёх слов подряд. К счастью, Пинки Пай передала экипажу подробную «инструкцию по общению с Мод». Этот документ, разрисованный цветочками и розовыми сердечками, оказался неоценимым для толкования настроения Мод, поскольку какие-либо признаки эмоций на её мордочке обычно отсутствовали.

По результатам анализа фотографий было выбрано несколько мест для посадки. Экипаж «Зари» занял места по посадочному расписанию. Попович повёл корабль на снижение. В 45 метрах над поверхностью Павел Романович притормозил, и дальше вёл спускаемый аппарат очень медленно. На высоте около 10 метров корабль раскрыл посадочные опоры. Касание было плавным, прижимные двигатели тут же «придавили» аппарат к грунту, не давая ему отскочить от поверхности. Гравитация на астероиде почти не ощущалась, поэтому существовала реальная возможность при малейшем толчке улететь в открытый космос.

Выход на поверхность проводили в скафандрах, оборудованных реактивными ранцами. Все члены экипажа «Зари» были привязаны страховочными фалами к скобам на корпусе корабля. Пока Мод собирала образцы грунта и камней, Попович и Соарин расставляли и крепили на грунте различные приборы и радиомаяк-ответчик. Сбор образцов оказался непростым делом. Чтобы отбить молотком образец, Мод приходилось сначала завинчивать в грунт винтовые стержни-якоря и закрепляться на них, чтобы не улететь после первого же удара.

Соарин, уже довольно ловко управляя реактивным ранцем, подплыл на небольшой высоте к Поповичу и доложил:

– Командир, приборы расставлены и закреплены.

– Помоги Мод с образцами, я подготовлю для них контейнеры.

После нескольких часов работы отсеки для образцов были почти заполнены. Каждый камень фотографировали перед тем, как упаковать в полиэтиленовый пакет с номером. Космонавты вернулись в корабль, заняли места. Павел Романович поднял «Зарю» на несколько метров и перелетел на вторую выбранную площадку. Здесь Мод тоже взяла несколько образцов грунта, а Соарин с Поповичем расставили приводные радиомаяки, по которым предстояло наводить «Стаханова».

Вернувшись в корабль, космонавты отлетели от астероида на безопасное расстояние.

– «Кедр-1», я «Кедр-3». Площадка для приёма «Стаханова» готова.

– Понял вас, «Кедр-3», – послышался из динамика голос Гагарина. – Мы готовы к запуску.

Автоматический корабль был выполнен по модульному принципу. При подготовке к старту его пришлось перекомпоновать, установив дополнительный отсек с термоядерным зарядом.

Манипулятор вытащил длинное заострённое тело автоматического корабля из грузового отсека планетолёта и направил его на астероид. Расстояние и время полёта были тщательно рассчитаны, чтобы «Стаханов» подлетел к астероиду именно в районе намеченной площадки. Попович включил обратный отсчёт, по команде «Пуск» Гагарин запустил химические двигатели.

Ориентируясь по радиомаякам, «Стаханов» вышел точно на место посадки. Грунт здесь был достаточно рыхлым, во всяком случае – не сплошной камень. Растопырив опоры, корабль упёрся острым носом в грунт. Ракетные двигатели сзади продолжали работать. Спереди из небольших сопел тоже ударило пламя, дробя и выбрасывая грунт. «Стаханов» бурил астероид по принципу «подземной ракеты» инженера Циферова. (http://statehistory.ru/5488/Podzemnyy-reaktivnyy-snaryad-dlya-bureniya-sudba-izobreteniya-inzhenera-Mikhaila-TSiferova/). Гравитация на астероиде была почти нулевая. Чтобы корабль не выбросило из скважины давлением газов, он «вдавливал» себя в астероид маршевыми двигателями. Опоры за ненадобностью отстрелились – пробуренная скважина сама хорошо удерживала корпус.

Огненный факел маршевого двигателя скрылся в глубине скважины, из которой продолжал вылетать поток грунта. «Стаханов» достиг требуемой глубины за несколько минут бурения. («крейсерская скорость» подземной ракеты Циферова составляла 100 м/мин в обычных грунтах и 5 м/мин — в скалистых, см. там же)

– Командир, аппарат на нужной глубине, – коротко доложила Мод Пай.

Гагарин радиосигналом выключил двигатели. Выброс грунта несколько изменил орбиту астероида, но недостаточно, чтобы сильно на неё повлиять. До апогея орбиты астероиду ещё предстояло лететь несколько суток.

– «Кедр-3», возвращайтесь на борт.

«Заря» пристыковалась к основному кораблю, экипаж собрался в отсеке управления. «Надежда» отошла от астероида подальше, чтобы ещё раз измерить параметры орбиты астероида. Данные передали в ЦУП чтобы убедиться, что в результате выброса породы при бурении орбита не слишком изменилась. Подтверждение получили на следующие сутки.

Получив скорректированные данные, Гагарин ввёл их в БЦВМ корабля. Момент подрыва нужно было выдержать с высокой точностью, поэтому всё управление было возложено на ЭВМ. В неё вводились уточнённые параметры орбиты, масса астероида и скорость вращения, после чего программа сама вычисляла момент подрыва и устанавливала радиосигналом таймер заряда.

За несколько дней орбиты планетолёта и астероида разошлись на достаточно большое расстояние. Таймер был уже взведён, и весь экипаж то и дело поглядывал на цифровые часы БЦВМ, показывающие обратный отсчёт. За полчаса до взрыва все заняли места по расписанию эксперимента. Наблюдение оптическими средствами исключалось, но объективы кинокамер и телекамер были направлены на астероид.

Далеко в пустоте сверкнула вспышка. От астероида отделился целый пласт поверхности. Вспышка угасла, теперь уже можно было использовать оптику. Флитфут и Мод Пай припали к объективам телескопов.

– Командир, у нас получилось. Скорость разлёта обломков соответствует расчётной, – сообщила Мод. – Теперь надо бы подлететь ближе, измерить объём кратера, чтобы вычислить массу выброшенного вещества.

– Лучше пару суток подождать, – посоветовал Гриссом. – Радиация после взрыва спадает по экспоненте, за 48 часов она уменьшится в сто раз.

– Подходим ближе, ждём 48 часов, высылаем «Зарю», – решил Гагарин. – С безопасного расстояния измеряем фон от воронки, если он не опасен – подходим ближе, фотографируем, передаём снимки в ЦУП, чтобы там вычислили объём кратера и параметры изменённой орбиты.

Двое суток прошли в расчётах и манёврах для нового уравнивания орбит и сближения. Подойдя к астероиду на 20 километров, экипаж «Надежды» осмотрел астероид в телескопы. В боку прежде относительно ровного «булыжника» теперь зиял всё ещё слегка фонящий радиацией кратер. Его тщательно сфотографировали и измерили лазерным локатором глубину. Все данные снова передали в ЦУП.

Затем Попович и Уайт вместе с Соарином и Мод Пай вновь заняли места в высадочном корабле, отстыковались и подлетели к астероиду. Мод и Соарин ещё раз подробно всё сфотографировали. Ранее размещённые радиомаяк и приборы пережили встряску и работали нормально. Мод загрузила по радиосигналу информацию с сейсмометров. Её изучение могло помочь разобраться во внутреннем строении астероида. Не исключено, что подобные экспедиции придётся ещё предпринимать в дальнейшем к другим небесным телам, угрожающим Земле или Экви.

По возвращении все собранные данные были оцифрованы и переданы в ЦУП. Вскоре пришёл ответ от академика Келдыша и поздравления от принцесс.

– Так, ребята, и понята, – Гагарин прочитал радиограмму, улыбнулся и обвёл экипаж довольным взглядом. – Всё в порядке. ЦУП сообщает, что, по предварительным расчётам, выброшенной массы астероида должно хватить, чтобы этот булыжник не просто разминулся с Экви, а влетел прямиком в хромосферу Солнца и навсегда перестал нам докучать. Академики, профессора и прочие доценты с кандидатами очень довольны, собранные нами данные оцениваются как уникальные и очень важные для понимания процессов формирования небесных тел из протопланетного облака.

– То есть... мы справились? – спросила Флитфут.

– Именно, – улыбнулся Юрий Алексеевич. – Теперь всем занять места по расписанию для маневра коррекции орбиты. Летим домой.

---

Обратный путь также тянулся несколько месяцев и был таким же однообразным и заполненным рутинными исследованиями. Счастлива была лишь Мод Пай – в её распоряжении была корабельная лаборатория и сотни килограммов собранных на астероиде образцов. Остальные, в меру возможности, помогали ей, главным образом, чтобы не умереть от скуки.

Планетолёт летел, развернувшись плитой к Солнцу, используя её как теневую защиту от солнечной радиации. На подлёте к Экви планетолёт развернулся плитой вперёд и снова привёл в действие атомно-импульсный привод, на этот раз – для торможения до 1-й космической скорости. Гасить скорость пришлось в несколько приёмов, двигаясь по всё уменьшающимся эллиптическим орбитам. Наконец, корабль вышел на низкую круговую орбиту. По радио бесконечным потоком шли приветствия и поздравления. Убедившись, что орбита стабильна, экипаж надел скафандры и занял места в высадочном корабле. «Заря» отстыковалась от «Надежды», отошла на безопасное расстояние. Гагарин сориентировал аппарат и включил тормозные двигатели.

Навалилась перегрузка, в иллюминаторах билась алым пламенем плазма, плавилась и улетала огненными каплями теплозащита. «Заря» тормозилась в верхних слоях атмосферы, скользя «блинчиком» для уменьшения перегрузок.

– Скорость упала до расчётной! Входим в плотные слои. Приготовиться к выходу тормозного парашюта!

Корпус аппарата вздрогнул – отстрелилась крышка парашютного отсека. Затем последовал рывок – тормозной парашют вышел в поток. Скорость быстро уменьшилась.

– Приготовиться к включению двигателей! Отстрел парашюта через три… две… одну…

Наверху хлопнул пиропатрон, на долю секунды вернулось противное ощущение падения, и тут же из посадочных двигателей по бокам корабля ударили огненные струи. В отличие от «Союза» «Заря» садилась, используя тягу двигателей. На высоте нескольких десятков метров над поверхностью раскрылись посадочные опоры. Гагарин немного увеличил тягу двигателей, погасив скорость почти до нуля. Корабль мягко приземлился в расчётном районе, в полупустыне, в нескольких десятках километров от Эпплузы.

Первыми его обнаружили пегасы из местной погодной команды. Они следили за входом корабля в атмосферу и видели посадку почти от начала до конца. К этому времени все погодные команды уже получили радиосвязь, с аппаратурой советского производства. Сообщение о посадке корабля и его координаты были переданы в ЦУП и в Кантерлот. Принцессы вместе с группой встречающих немедленно телепортировались к месту приземления.

Открыв люк изнутри, Гагарин высунул голову и огляделся. Вокруг корабля уже стояли несколько десятков пони, среди них, возвышаясь над толпой, довольно улыбались принцессы Селестия и Луна, а издалека доносился рокот подлетающих вертолётов. Юрий Алексеевич вывесил верёвочный трап и помог выбраться остальным. Экипаж выстроился в шеренгу перед принцессами. После долгой невесомости стоять было трудно, тренировки в полёте лишь частично помогали поддерживать форму.

– Ваши Высочества принцессы Эквестрии! Рад доложить вам, что задание Эквестрийской короны, Центрального Комитета Коммунистической партии и Советского правительства выполнено. Орбита астероида успешно изменена, и он больше не угрожает вашей прекрасной стране. Самочувствие космонавтов хорошее, все системы корабля работали без замечаний. Командир экипажа полковник Гагарин!

– Насколько я знаю – уже генерал-майор Гагарин, – принцесса Селестия распахнула огромные белоснежные крылья и обняла ими сразу весь экипаж. – Поздравляю с успешным выполнением задания. Всепони очень вам благодарны.

– Спасибо вам всем от всех пони Эквестрии, – принцесса Луна присоединилась к объятиям.

Гулко бабахнула Пинки-пушка, обсыпав всех дождём конфетти.

– Оу! Обнимашки!

Пинки Пай прыгнула в гущу событий, врезавшись в Поповича. Космонавт после долгого полёта не устоял на ногах, и строгая официальная церемония тут же превратилась в хохочущую кучу, барахтающуюся на песке.

---

Экипажу потребовалось несколько дней отдыха под наблюдением врачей, чтобы прийти в себя и привыкнуть к нормальной гравитации. Только после этого был устроен официальный приём в Королевском дворце Кантерлота. Звучали благодарственные речи, космонавтам вручали награды. Итоги полёта подвела руководитель Эквестрийской космической программы Твайлайт Спаркл:

– Когда мы познакомились с людьми и начали наше сотрудничество, у нас было много сомнений и опасений. Нас пугала ваша история, полная насилия и войн, ваша агрессивность и страсть к оружию. Но оказалось, что даже самое страшное человеческое оружие можно использовать во благо и для защиты жизни. Лучший пример этому – полёт вашего корабля, десять тысяч тонн дружбы, что вращаются сейчас на орбите вокруг Экви. Мы рады обрести новых друзей, пусть даже они совсем непохожи на нас внешне. Но у людей и пони одинаковый дух – стремление дружить, сотрудничать и вместе познавать новое. Спасибо вам!

Первая звёздочка (Эпилог)

– Я жду объяснений.

Первая звёздочка – трое жеребят-демикорнов, и двое человеческих детей лет восьми-девяти, девочка и мальчик, стояли перед наставницей, смущённо опустив головы. Процесс взросления жеребят у демикорнов резко отличался от взросления человека. Жеребята начинали ходить уже через пару месяцев после рождения. Одновременно пробуждалась генетическая память, жеребята «вспоминали» язык и начинали говорить. Примерно через полгода после рождения или выемки из искусственной матки у жеребёнка прорезывался костяной рог. Он рос относительно медленно, до подросткового возраста.

Как только жеребята начинали уверенно ходить, их учили летать, на это уходило от нескольких месяцев до года и более. В это же время им вручали первый артефакт – браслет для связи с наставницей. Он одновременно служил маячком, на случай, если жеребёнок заблудится. Вторым артефактом обычно были браслеты телекинеза, третьим – выбираемый жеребёнком по интересам артефакт одного из кланов. У артефакторов и инженеров это был стилус, у медиков – диагностические артефакты. Обычно одновременно с выбором артефакта клана жеребята получали кьютимарки и начинали обучаться по специальности. Этот процесс был небыстрым и мог занимать до ста лет, далеко после совершеннолетия. Взрослыми жеребята считались с того момента, как обретали возможность носить и использовать все основные артефакты, количество которых иногда доходило до десятка, не испытывая при этом магического истощения.

Маленький демикорн с наставницей. Иллюстрация автора DxD2

Когда появилась идея формировать смешанные звёздочки из детей обоих народов, эти различия в темпах взросления приходилось учитывать. Обычно человеческие дети в составе звёздочки были на 2-3 года старше жеребят, поскольку на раннем этапе жеребята развивались быстрее и уверенно догоняли человеческих сверстников. Совместное обучение улучшало социализацию и учило детей с обеих сторон повседневному взаимодействию.

Сейчас «нарушители спокойствия» ждали разбирательства. Цепь событий, начавшаяся с обычной игры, привела к событиям, которых они вовсе не планировали.

– Откуда у вас артефакт телепортации?

– В-взяли у Строберри...

– Замечательно... Ещё и воровство? Лилия, от тебя я такого никак не ожидала!

– Нет!

Белоснежная демикорн протестующе вскинула голову, увенчанную ещё не металлизированным рогом, тряхнув гривкой пронзительно-синего цвета «электрик». Сейчас к рогам жеребят с обеих сторон были прилеплены куски упаковочного пенопласта, стянутые синей изолентой. Из-за этого вид у них был совсем дурацкий.

– Наставница Ирис, мы не воровали! Строберри сама нам его дала! Мы сказали, что артефакт нам для школьного проекта нужен! И обещали сразу же вернуть.

– Вернёте обязательно, но только вместе со мной.

– Ирис, пусть они всё по порядку расскажут, – негромко подсказал Иван Александрович Серов. – Давайте, расскажите, с чего всё началось.

– Ну... Мы половину уроков сделали ещё в школе, на перемене, остальные закончили раньше, и решили поиграть в доктора...

Кирилл Трофимович Мазуров, не сдержавшись, хмыкнул, переглянувшись с Косыгиным и Серовым. Ирис в отчаянии прикрыла копытцем мордочку:

– А зачем вы стащили химический туалет?

– Ну... он синий... а нам была нужна синяя будка... И мы оставили записку, что не украли, а вернём на место.

Косыгин, Серов и Мазуров покатились со смеху.

– Кажется, они играли не в того Доктора...

Ирис едва не выругалась:

– М-да, если вы хотели сделать TARDIS, то у вас почти получилось... Но туалет! Он же грязный!

– Нет! Мы же не дураки, мы чистый взяли! Мы посмотрели график, когда у них баки меняют, – ответил Пашка. – И взяли сразу после замены, когда туда ещё никто не заходил.

– Всё равно, в эти будки тысячи посетителей заходят! Вам самим-то не противно было?

– Мы его помыли, – на нижнем пределе громкости пропищала девочка.

– Помыли? Где?

– На автомойке у дяди Арсена.

– Гм... Но ведь автомойка платная? И что сказал дядя Арсен?

– Почти ничего... он ржал.

– Когда мы ему сказали, что собираемся сделать TARDIS, дядя Арсен сказал, что сам нам заплатит за такой цирк. И дал денег на мороженое и шарики.

– Какие ещё шарики?

– Воздушные, резиновые. Такие, длинные, которые можно скручивать и фигурки из них делать. Они недавно появились, нам хотелось попробовать...

– Дети... – вздохнул Косыгин.

– А потом Пашка сказал, что знает, где можно взять карбид...

– М-мать... – сквозь зубы всё-таки ругнулась Ирис. – На какого Дискорда вам понадобился карбид?

– Гм, для него можно столько применений придумать... – заметил Мазуров.

– Мы хотели посмотреть, как шарики будут сами надуваться... Клали карбид в бутылки, наливали воды, а потом надевали шарик... Они так прикольно удлиняются...

– Понятно... Но зачем вы телепортировались в Кремль?

– Ну... у нас осталось ещё много карбида, и тут Лена вспомнила, что Царь-пушка в Кремле ни разу не стреляла. Порохом современным её заряжать нельзя, разорвать может, а карбид всё-таки послабее будет, – на полном серьёзе пояснила Лилия.

– Вы собрались стрелять из Царь-пушки? – изумились все собравшиеся.

– Ага... Ну, надо же хоть раз попробовать из неё выстрелить... Хотя бы конфетти.

– Вы её с Пинки-пушкой не перепутали? И что у вас после приземления случилось, почему вы с такими воплями выбежали?

– Мы налили воды в бак туалета, ну, чтобы в Кремле воду не искать. Потом залезли в туалет и телепортировались...

– Как вы в нём впятером поместились? – изумилась Ирис.

– Ну... посол Хартстрингс, когда приезжала, рассказывала, что TARDIS внутри больше, чем снаружи. Было тесно, конечно, но мы ещё над этим работаем, – пояснила Лилия.

– Вы же пораниться могли! У вас же рога уже острые!

– Мы их специально пенопластом закрыли, – ответил синегривый жеребчик аквамаринового окраса, очень похожий на Ирис.

– А я-то думаю, зачем у них пенопласт на головах... – улыбнулся Косыгин. – А у них, оказывается, всё продумано...

– Мы немного просчитались с высотой, когда телепортировались, и упали. Я уронила карбид в туалет, и он провалился в бак с водой, – пропищала девочка.

– Вы не просчитались, в Кремле установлена техномагическая защита от неразрешённой телепортации, – пояснила Ирис. – Хорошо ещё, что система обнаружила, что в будке только дети. Будь там взрослые или что-то опасное – пришлось бы их из кокона свёрнутого пространства выковыривать. Защиту делали принцесса Селестия и доктор Хувз, вместе со Старгейзером и Мундансер. Так, ну, карбид провалился в бак, дальше что?

– В баке зашипело, мы испугались, что он сейчас взорвётся, потому и выскочили с криками...

– Двойка вам по физике! Если у вас карбид провалился в бак, значит, бак у вас негерметичен! С чего тогда он взорвётся? – укоризненно посмотрела на подопечных Ирис.

– Ну... мы не подумали...

– А орали зачем?

– Так веселее...

– А теперь представьте, как это выглядело со стороны. Японская делегация осматривает Кремль, подходит к Царь-пушке, и вдруг позади них из ниоткуда выпадает биотуалет, из него с воплями выскакивают дети и жеребята с крыльями, а следом за ними из двери лезет куча пены и тентакли... Хорошо, ни у кого из японцев инфаркт не случился! Они же теперь, гуляя по Москве, будут бояться в туалет зайти!

– Пена, наверное, потому, что в баке немного мыла оставалось, а шарики к тому времени уже очень длинные надулись...

– Вы хотя бы чуть-чуть думайте, что делаете! – Ирис поднялась, недовольно ударив хвостом по паркету, к счастью, плашмя. – В какое положение вы свою наставницу ставите? Я же член Президиума ЦК! А мои ученики телепортируются в Кремль в туалете! Лилия! Ты – первый демикорн, рождённый в СССР! Тебе сам Никита Сергеич имя выбрал, тебе не стыдно его позорить? Хорошо, что он сейчас на даче, и не видел всего этого безобразия. Кузя! Тебе не стыдно будет, если про меня скажут, что я со своими жеребятами справиться не могу? Фолиа, ну хоть ты не могла отговорить этих безобразников? Вы же – первая звёздочка!

– Мы больше не бу-удем! – дружным хором протянули все пятеро.

– Будут. Гарантирую, – спокойно констатировал Серов. – Пока шило из задниц не выпадет. Все дети такие.

– Так... Сейчас я позвоню в гараж, домой вас отвезут на машине, – Ирис набрала телекинезом номер гаража и заказала микроавтобус. – Я сообщу Строберри, чтобы она вас встретила. Артефакт телепортации останется пока у меня, передайте Строберри, что я ей сама его верну. Как приедете – садитесь учить физику. Темы я вам продиктую по телефону. Вернусь – устрою зачёт. Всё понятно?

– Да, наставница Ирис!

– Иван Александрович, можете попросить охрану проводить этих бездельников до машины?

– Конечно.

Серов поднёс левую руку с радиобраслетом к лицу и тихо отдал распоряжение. Вошедший лейтенант кремлёвской охраны пригласил детей и жеребят следовать за ним к машине. Когда дверь закрылась, взрослые переглянулись, и Мазуров заговорщицким тоном произнёс:

– Иван Александрович, вы ведь всё знаете... Как думаете, где в Москве можно достать карбид?

– Да на любой стройке...

---

Сотня километров – не расстояние для пегаса или демикорна. Ирис почти каждый день летала в Москву и обратно, преодолевая это расстояние менее чем за час. Сегодня вечером вся страна ожидала большого события, и ей хотелось в этот момент быть рядом со своими учениками.

Жеребята встретили её радостными возгласами. Они уже выучили дополнительные темы по физике, что задала им строгая наставница, и готовы были хоть прямо сейчас рассказать всё, что узнали. Ирис решительно отложила проверку знаний на утро — сейчас она слишком устала, внимание рассеивалось. Тем более, Пашка с Леной уже ушли домой. Обычно они проводили впятером большую часть дня, после школы вместе делали уроки, играли и проказничали. На ночь человеческие дети расходились по домам, а жеребята демикорнов возвращались с улиц в их полуподземный жилой комплекс.

– Наставница Ирис, мы ужин приготовили! – доложила Лилия.

– А сами ели?

– Нет, чуть-чуть салата только, мы вас ждали!

– Сколько раз вам говорить – не ждите, ужинайте сами, я могу задержаться, работа такая, – привычно выговорила им Ирис. – Всегда можете зайти к Строберри, Дэйзи или Алоэ...

– Да что мы, маленькие? Сами приготовить можем, – Лилия деловито выложила на низкий столик салаты трёх видов, свежескошенный гидропонный зелёный корм (пророщенные 9-дневные стебли пшеницы), помидоры, грибную запеканку с яйцом, телекинезом поставила на плиту чайник. – Кузя, зажги газ.

Аквамаринового цвета жеребёнок щёлкнул электрозажигалкой, тоже удерживая её телекинезом. Телекинетические артефакты жеребята получили не так давно, и ещё продолжали с ними осваиваться.

После ужина, все собрались у телевизора, послушать свежие новости. День был особенный, диктор Анна Шатилова в «Последних известиях» сообщила, что после ночного выпуска новостей будет тот самый, долгожданный репортаж. За полгода до этого дня на орбиту Луны была выведена орбитальная станция, а три дня назад стартовала Первая лунная экспедиция. Первая разведка, первая высадка на спутнике Земли, не на астероиде, а на полноценном небесном теле.

Жеребята, как обычно, были жутко любопытны, и, в ожидании прямого включения с Луны, забросали Ирис вопросами:

– Наставница Ирис, а почему никого из демикорнов на Луну не взяли?

– Потому что мы большие и тяжёлые, по сравнению с людьми, – пояснила Ирис. – Техника людей пока ещё несовершенная и имеет много ограничений. А у нас, к тому же, рог сильно мешает. Длинный очень. Если сделать шлем, чтобы закрывал рог, для герметичности, в таком шлеме в человеческий космический аппарат не влезешь.

– Даже в «Надежду»?

– Ага. Я пробовала, ещё до запуска. Внутри там просторно, но люки узкие. А в спускаемый аппарат и вовсе не залезть, я только снаружи в люк заглядывала.

– А почему к Луне полетели на обычной ракете? «Надежда» же больше увезти может.

– Верно. Но «Надежда» летает на атомных бомбах, и на планеты не садится. Атомные бомбы мало того что стоят дорого, сейчас весь выделенный для полёта запас израсходован, – пояснила Ирис. – Теперь надо ждать, пока в реакторах накопится достаточно урана-233 или плутония, чтобы сделать из них ядерные устройства для тяговых зарядов «Надежды». После этого она повезёт на Луну оборудование для лунной базы. Сейчас его испытывают и скоро начнут запускать на орбиту, твердотопливными ускорителями и разгонными блоками. Кстати, сегодня ясно, мы можем её увидеть с балкона.

– А мы высадку не пропустим?

– Нет, сегодня все смотреть будут, услышим.

Они вышли на балкон. Жеребята задрали мордочки вверх, вглядываясь в чистое ночное небо. Фолиа первой разглядела яркую точку, плывущую среди неподвижных звёзд.

– Вот она! Наставница Ирис, это она? Это «Надежда»?

– Да, она.

– Такая большая, что её с земли видно... А её с эквестрийской линии времени тоже через «окно» перенесли?

– Да. Здесь она нужнее.

Жеребята проводили взглядами медленно плывущую по орбите звёздочку, пока она не скрылась за горизонтом.

– Пойдёмте смотреть, а то вдруг пропустим!

Они снова уселись у телевизора и терпеливо ждали ночного выпуска «Последних известий». Появившаяся на экране диктор объявила:

– Дорогие телезрители, сейчас в нашей программе будет прямое включение из Центра управления полётом.

Диктор посмотрела в сторону, на технический монитор, ожидая, когда появится изображение ЦУПа. Картинка на экране сменилась, появился зал управления с огромным проекционным экраном, на который было выведено изображение Луны с орбиты. Тот же сигнал переключили на телецентр, и картинка развернулась на полный экран.

– Итак, дорогие телезрители, вы видите, как выглядит Луна с низкой орбиты. Вчера к лунной орбитальной станции пристыковались сразу два корабля – советский «Союз» и американский «Аполлон». Экипажи совместно подготовили оба лунных модуля, заранее пристыкованные к станции, к первой в истории высадке разумных существ на естественный спутник Земли. Репортаж с американского лунного модуля будет показан сразу после прямого репортажа с борта советского лунного корабля. Сейчас нас переключат на сигнал с лунного корабля...

Картинка на экране сменилась, теперь камера смотрела вертикально вниз, на поверхность Луны, усеянную крупными и мелкими кратерами. Стали слышны переговоры космонавтов, поверхность постепенно приближалась. Женский голос отсчитывал высоту над поверхностью:

– Двадцать метров. Пятнадцать... осторожно, большие камни внизу!

– Вижу, перетянем...

– Десять... смотри, вон ровная площадка!

– Вижу, тяну туда.

– Восемь... шесть... пять... четыре...

– Садимся! Держись!

Внизу под кораблём секундным пыльным облаком разлетелся в стороны потревоженный струёй двигателя реголит.

– Три... два... один... Есть касание!

– Заря-1! Говорит Море Спокойствия, – послышался из динамика голос Владимира Комарова. – «Звезда» прилунилась!

– Поздравляю, Рубины! Отличная посадка!

В трансляции послышался голос Гагарина, поддерживавшего связь из ЦУПа. Его слова заглушили громкие аплодисменты и крики «Ура»! Люди в ЦУПе не могли сдержать своего восторга.

– Заря-1, это Рубин-1, докладываю. Лунный корабль «Звезда» находится на поверхности Луны, примерно в четырёх километрах от расчётной точки приземления, – официально доложил Комаров. – Корабль в порядке. Сейчас надеваем комплекты СЖО и выходим. (СЖО – ранец системы жизнеобеспечения)

– Понял, Рубины, лунные сапоги надеть не забудьте, – напомнил Гагарин. – Чтобы реголит с подмёток потом на станцию не попал.

– Не забудем, не маленькие...

– Где мой левый передний? А, вот... не толкайся! Флаги взял?

– Взял... Извини, тут тесно... Заря-1! К выходу готовы! Разрешите выход на поверхность.

– Рубины, выход на поверхность Луны разрешаю!

– Внимание, проверить герметизацию скафандров.

– Рубин-2, скафандр герметичен.

– Рубин-1, скафандр герметичен. Открываю люк! Включи внешние камеры, чтобы нас видно было в трансляции.

– Камеры включены. Переключаю изображение на внешнюю камеру номер два.

– Ну, пошли.

На экране появилось изображение части лунного корабля и лестница. По ней спускалась фигура космонавта в скафандре, следом за ней вторая, поменьше. Первая фигура спустилась на нижнюю ступеньку лестницы и остановилась на ней, посторонившись и стоя на одной ноге, чтобы дать второму космонавту спуститься. На поверхность Луны они оба хотели ступить одновременно. Из динамика снова послышался слегка искажённый помехами голос Комарова:

– Ну, давай, скажи, что собиралась? Самое время.

– Уф-ф... Это маленький шаг для пони, и гигантский прыжок для обоих наших народов!

Две фигуры в скафандрах одновременно спрыгнули на поверхность Луны.

– Заря-1, это Рубин-1. Слой реголита где-то сантиметра два, под ним твёрдый камень... – фигура в скафандре попыталась наклониться, но без особого успеха, затем зацепила обломок камня совком для сбора образцов и поднесла к стеклу шлема. – Кажется, пористый, что-то типа пемзы...

– Ладно, ладно, ставьте камеру и установите флаги, только подальше от корабля, чтобы при взлёте не сдуло.

Трансляция переключилась на другую камеру, которую Комаров поставил возле корабля на треноге. Фигуры в скафандрах отошли на пару десятков метров и воткнули в грунт по флагштоку.

– Забавно, я тут на задних ногах ходить могу...

– Смотри, не упади, не рискуй лучше. А то ещё стекло шлема разобьёшь.

Комаров рукой в перчатке попытался расправить оба флага, но они всё равно висели неровно. Ткань в условиях лунной гравитации была слишком лёгкой, чтобы висеть ровно, горизонтальная палочка сверху флагштока немного пружинила, и оба флага – красный с золотым серпом и молотом флаг СССР и фиолетово-звёздный флаг Эквестрии с Солнцем, Луной и фигурами двух аликорнов слегка дёргались, как будто развеваясь на лёгком ветерке.

– Заря-1, докладываю. Космонавты Владимир Комаров и Черри Берри первую задачу высадки выполнили. Приступаем к сбору образцов лунного грунта...

Телетрансляция продолжалась около двух часов, пока космонавты, собравшие образцы, не вернулись обратно в лунный корабль. С улицы донеслись громкие крики «Ура!». Картинка телетрансляции с Луны сменилась включением с улиц Москвы, где толпы совершенно незнакомых людей радостно поздравляли друг друга. Кто-то даже уже разливал шампанское. Над городом вспыхивали разноцветные залпы салюта,

Диктору Шатиловой вдруг передали записку, она прочла её с удивлённым выражением, и снова посмотрела в камеру:

– Дорогие телезрители, необычное сообщение из Кремля. По случаю знаменательного события только что, во время салюта, в Кремле впервые в истории выстрелила Царь-пушка! Детали уточняются, пока известно только, что орудие было заряжено конфетти.

– Ох, – Ирис закрыла мордочку копытцем. – Жеребцы...

– Наставница Ирис! Это кто из Царь-пушки выстрелил? – обиженно спросил Кузя. – И почему без нас?

– Слышали поговорку: «Жеребцы – до старости жеребята»? Оказывается, у людей то же самое, – усмехнулась Ирис.

Затем по телевидению начали передавать официальные поздравления – советского правительства народу Эквестрии, принцесс Селестии, Луны и Кэйденс – советскому народу, объявили, что завтра после вечернего выпуска «Последних известий» покажут пресс-конференцию руководителей совместной космической программы – С.П. Королёва и Твайлайт Спаркл.

Жеребята, выбившиеся из привычного графика, уже отчаянно зевали, и Ирис решительно отправила их спать, собираясь сама последовать за ними. Форточка в её спальне была открыта, и через неё издалека донёсся конец песни, которую исполняли дуэтом Анна Герман и Сапфир Шорс:

…Снова незнакомая звезда
Светит, словно памятник надежде...

Надежда – мой компас земной,
А удача – награда за смелость...

(PMV «Надежда»)