Исповеди

Драгомира

Не воспринимайте это всерьёз, просто немножко наркомании.

Искорка расправила всё ещё непривычные ей крылья, когда устроилась поудобнее на своей пурпурной “подушке для чтения”. Лучи полуденного солнца пробивались сквозь окна её библиотеки на дереве. Когда она переворачивала страницы, с её губ срывалась мелодия. Да. Это был отличный способ провести день. Она была рада, что за прошедший с коронации месяц мало что поменялось. Она не очень любила сильные, неожиданные перемены. 

Тем не менее, стать Царевной было великой честью. Она лишь называлась царевной — Селена и Гелиоса делали за неё всю работу — и потому ей пока не приходилось заботиться о своих обязанностях. Да, жизнь для Её Безмятежного Величества Царевны Сумеречной Искорки Авроры была хороша. Она перелистнула очередную страницу. Конечно, друзья сделают этот день ещё лучше. 

Внезапный стук в дверь заставил нашу царственную героиню оторвать взгляд от книги. Странно. Дверь в библиотеку никогда не запиралась. Все её друзья знали это. Весь город знал об этом. 

Кто стучал?

Желая докопаться до решения этой загадки, она слезла с удобной подушки, и зашагала по деревянным половицам, дабы открыть дверь. Рог Искорки засиял, когда она сделала это. Её хорошая подруга Драгомира, потупив взгляд, стояла на пороге. Искорка подняла брови.

— Драгомира? Ты в порядке? 

Драгомира кивнула:

— Могу я войти? 

— Конечно? 

Драгомира так и сделала, по-прежнему пряча взгляд.  Искорка похлопала её по холке.

— Эй, что случилось? 

В ответ она шаркнула по полу. А затем распростёрлась ниц. Искорка ахнула и отступила. 

— Драгомира, тебе действительно не нужно так делать! 

Драгомире удалось поднять взгляд. 

— Прости меня, Матушка, ибо я согрешила. 

Искорка моргнула и хлопнула своими новыми крыльями. Точно. Аликорн. Все аликорны были жрицами. Жрецы и жрицы выслушивали исповеди и отпускали грехи. Она сделала ещё один шажок назад. 

— Д-Драгомира? — она запнулась, — я правда не знаю, как это делается. 

Драгомира так выпятила губы, что это можно было бы описать не иначе, как “мило”, “обиженно” или “старательно”. 

— Отец Косолапенко обычно выслушивает мои исповеди, но он велел мне уйти и никогда не возвращаться. 

Искорка потрясла головой. 

— Ну, это звучит не очень хорошо. 

Драгомира закатила глаза. 

— Я знаю! Честно! Он сказал, что мои грехи можно простить, только если я действительно изменюсь и стану лучшей пони! Можешь в это поверить?

— Ммммм… 

— Я имею ввиду, конечно, я исповедовалась ему в одном и том же грехе каждое воскресенье в час ночи с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать, но чёрт! 

— Ммммм… — Искорка сделала лицо рыбкой, бесшумно шевеля челюстями, — ну, э-э, может быть, тебе стоит попробовать измениться?

Драгомира надулась. 

— Ты слишком строго судишь.

— Ладно, ладно. Как ты согрешила? — Она похлопала Драгомиру по копыту, — я уверена, это было не так уж плохо.

Она покраснела. 

— Блуд. 

— Ну, это не так уж и плохо. Может быть, ты должна рассказать мне, что случилось? — она изобразила тёплый, терпеливый, материнский тон Царевны Гелиосы, продолжая поглаживать копыто Драгомиры. 

Блудница поскребла пол копытом. 

— Это случилось, когда я прибыла в Кантерлот, и слишком много выпила. Потом я забрела в казармы стражей. 

Искорка моргнула. 

— Казармы закрыты для гражданских. 

— Там знают меня, дорогуша. Очень хорошо знают, — румянец стал ещё ярче, — эта история связана с другой историей, но давайте не будем отвлекаться. Ладно, я увидела стража, задрала хвост, и он меня покрыл. 

— Это было неожиданно.

— И после того, как он закончил, я, типа, осталась там. Около часа после того, как крикнула “Чипок открыт, ребята!”. Не уверена, почему я это сказала. Но я всегда так делаю. 

— Ты… ты всегда так делаешь. Драгомира, насколько часто происходит это “всегда”? 

— Каждую субботу, дорогуша. В любом случае, каждый потный, мускулистый страж имел меня, как хотел, грубо проникая в мою любовную дырочку, пока остальные смотрели. Я лежала на животе, мой подтянутый и элегантный круп был высоко поднят, пока все они наполняли меня своими массивными жеребцовыми удами…

Едва начав рассказ, она вспотела. Через несколько секунд описания каждого мускулистого стража, Искорка заметила, что начала задыхаться. Пот стекал с её лба, пока Драгомира вдавалась в подробности. Это заставляло Искорку чувствовать себя неудобно в таких местах, где она обычно ничего не чувствовала. 

— Драгомира, достаточно, — жрице было очень неудобно слушать такое. 

— И затем Железное Копыто использовал свою особую технику… 

— Драгомира, пожалуйста…— её лицо покраснело, а другие места стало покалывать.  

—…пока Серебряная Подкова имел меня в зад. Обычно я не люблю анал, но он был так нежен… 

Искорка вдохнула полной грудью, и крикнула: 

— ВО ИМЯ ВСЕГО СВЯТОГО, ДРАГОМИРА, ЗАМОЛЧИ!

Драгомира подчинилась, легко всхлипнув. Кричащая полу-богиня — это подействует на большинство смертных. 

Искорка вздохнула и обняла её. 

— Мне не следовало кричать на тебя, но это было уже неудобно.

Драгомира уткнулась в неё носом. 

— Прости. Кажется, я зашла слишком далеко. 

Искорка глубоко вздохнула, и прижалась щекой к её щеке. 

— Почему ты это делаешь? 

— Исповедуюсь? 

— Нет. Ладно, да, но нет. Почему ты хочешь каждую неделю бывать у стражей в казармах, позволяя им делать с тобой всё это? 

— Потому что это похоже на Рай? 

Искорка нахмурилась. 

— Ну же, должна ведь быть более глубокая причина. Это заставляет тебя чувствовать себя молодой? Хорошенькой? 

Драгомира покачала головой. 

— Дорогуша, я великолепна, и не нуждаюсь в жеребцах, чтобы так себя чувствовать. 

— Ты боишься привязанности? — она почесала подбородок, — какие отношения у тебя были с отцом? 

Драгомира прищурилась. 

— Мой отец — святоша, Сумеречная Искорка. 

— Ладно, почему ещё? — Искорка вновь почесала подбородок, — ты думаешь, что это единственный способ заставить жеребцов любить тебя? 

— Если бы я была жеребцом, ты бы задала тот же вопрос?

Искорка промолчала. 

— Эх. Справедливо. Я отпускаю твои грехи. 

Драгомира улыбнулась. 

— Спасибо, дорогуша! 

— С одним условием. 

Ушки Драгомиры поникли. 

— Да? 

— В следующий раз мы пойдём грешить вместе.