Бессмертные

Саммер Солэйс встретилась взглядом с бесстрастной, словно статуя из разноцветного камня, Принцессой Солнца и внезапно осознала, что никогда в жизни не была так далеко от дома.

«Мама наверняка уже заметила, что я куда-то пропала», — нервно сглотнув, подумала юная аликорна.

Пики башен её родного Элизиума были едва заметными мазками над туманным горизонтом. Летающий мегалóполис, построенный из облаков, кристаллов и магии, в котором она провела большую часть жизни, остался далеко позади. Ну и ладно — если она преуспеет здесь и сейчас, ей не нужно будет возвращаться.

Саммер Солэйс склонилась в глубоком поклоне, пряди перламутровой гривы коснулись пыльной каменистой почвы, на которую наступали её нежно-голубые копыта. Рядом стояли стражники в сверкающей золотой броне — те самые, к которым она вышла, стоило ей пересечь границу Эквестрии. Первые встреченные ею взрослые — и при этом смертные — пони.

— Зачем ты здесь? — тон принцессы, лично прилетевшей к границе, был твёрдым, но не враждебным. Аликорну, похоже, не считали врагом, её просто удержали от приближения к одному из немногих оставшихся эквестрийских городов.

Собравшись с духом, она выпрямилась и ответила:

— Я Саммер Солэйс, и я хотела бы поселиться в Эквестрии.

Выражение лица принцессы ничуть не изменилось.

— Ты знаешь закон: покинувшие Эквестрию лишаются права вернуться!

— Но я же не делала этого! Не покидала, в смысле. Я родилась в Элизиуме!

Селестия лишь чуть наклонила голову набок. Саммер Солэйс ощутила, как её охватывает отчаяние; даже ветерок, чуть шевеливший её гриву, внезапно стих. Ещё раз сглотнув, на остатках решительности она с отчаянием в голосе произнесла:

— Я… я понимаю, зачем потребовался этот закон. И я с ним согласна! Когда пони покидали Эквестрию, чтобы по своим эгоистичным мотивам стать аликорнами, они отказались от права жить в обычном мире. Они отвернулись от Эквестрии, и поэтому лишились права вернуться. Но я… Принцесса, я не отворачивалась от Эквестрии, я не решала, чем мне стать!

Селестия слегка нахмурилась:

— Я помню, как становилась аликорном, и знаю — невозможно подвергнуть превращению того, кто этого не желает. Само заклинание требует активного содействия превращаемого.

— Но я была ребёнком, — взмолилась Саммер Солэйс, — мне и тридцати тогда не исполнилось, я просто выполнила то, что потребовала мама!

— А теперь ты хочешь покинуть её навсегда.

— Да, — решительно кивнула беглянка, — она больше не распоряжается моей жизнью.

Принцесса чуть-чуть, может быть на сантиметр, приподняла голову:

— Ты уверена?

— Да! — твёрдо ответила Саммер Солэйс. — Мне уже почти пятьдесят, и я сама могу принимать важные решения. И знаете, Принцесса, Элизиум просто… ужасен. Там никогда ничего не меняется; всё замерло, словно в застойном болоте, и для нас, молодых пони, просто нет ни одного важного дела, которому можно было бы посвятить себя. Вы же писали об этом!

Аликорна повела головой, и из её седельной сумки вылетела окружённая магическим ореолом книга. Каких-то десять месяцев назад она нашла эту книгу в библиотеке матери, и прочитанное объяснило ей сразу всё, разрешило все её сомнения. Для Саммер вся её жизнь, весь окружающий её мир казались душными и застывшими, и теперь она поняла — почему.

— Пожалуйста, Принцесса! Я хочу жить в настоящем, реальном мире!

Селестия молча смотрела на неё, и аликорна нервно переступила на месте. Стоящей перед ней правительнице, как она прочитала в книге, было почти две тысячи лет, и вся мудрость этой бесконечной жизни сейчас сфокусировалась на ней, словно солнечный луч, прошедший сквозь линзу.

— Я не могу отменить того, что было сделано с тобой, — через некоторое время произнесла принцесса.

— Я понимаю. Но когда-нибудь мне захочется иметь собственных детей, и они заслуживают шанс жить в Эквестрии.

— Да, это так, — медленно кивнула снежно-белая аликорна, — мы решим, что с тобой делать, а пока что я попрошу Кейденс присмотреть за тобой.

Селестии снился сон.

Она парила над опустевшими фермами и городами, над тем, что когда-то было Эквестрией. Поля заросли сорняками, заброшенные здания рассыпались обломками, по пустым улицам ветер гонял опавшие листья.

В последнем живом городе, Кантерлоте, последние пони изо всех сил пытались изобразить подобие настоящей жизни, но все их празднества и пышные наряды были лишь отчаянной и жалобной попыткой обратить на себя внимание. А вокруг были лишь развалины и заброшенная, неухоженная земля… вплоть до мерцающей магией вертикальной облачной стены, которой слившиеся в единое целое волшебные города аликорнов окружили остатки её страны, и это кольцо с каждым днём становилось всё уже, всё теснее…

— …принцесса! — Селестия очень давно не слыхала этого, такого привычного в своё время, голоса. Рядом с ней, крыло к крылу, летела Твайлайт Спаркл, как много-много раз бывало раньше. Потом сиреневая аликорна заговорила, и счастливые воспоминания разом угасли. — Принцесса, я хочу, чтобы вы вернули мою пони.

И Селестия разом вспомнила всё.

— Нет, — ответила она, — ты и так забрала у меня чересчур многих.

— Думаешь, что сумеешь удержать её? — со скепсисом в голосе произнесла Твайлайт. — Знаешь, все они раньше или позже приходят ко мне с одними и теми же вопросами… И как ты поступишь, если я просто приду и заберу её?

— Я остановлю тебя, — рог Селестии вспыхнул готовой вырваться магией; она опустилась на скалистый утёс — привычное место, которое множество раз посещала в своих снах, и лишь один раз побывала наяву. Вокруг была тёмная ночь, луна висела прямо над головой — всё как обычно. — Не смей угрожать моим пони. Я сделаю всё, чтобы защитить их, и если потребуется — даже от тебя.

Твайлайт Спаркл шагнула вперёд, облачённая в сверкающий голубыми отблесками стальной доспех цвета закатного неба.

— В тот раз это чуть не убило тебя. Ты не решишься повторить!

Внезапно весь мир замер, словно превратившись в чрезвычайно искусную картину. Удивлённая Селестия завертела головой, оглядываясь по сторонам.

— Гм… привет! — снова зазвучал голос Твайлайт, исходящий, кажется, со всех сторон одновременно. — Прости, я не очень хорошо умею это делать… — и возле замерших друг перед другом бывших наставницы и ученицы возникла из ничего ещё одна Твайлайт Спаркл, гораздо более отчётливая, чем окружающий мир.

Селестия отступила на шаг — до сих пор лишь Луна была способна вот так появляться в её снах.

— Ты способна к сноходчеству… и к тому, чтобы влиять на мой сон!

Твайлайт кивнула.

— Мне требуется поговорить с тобой, а в Эквестрии ты не желаешь меня видать, так что остаётся… погоди-ка… — аликорна с удивлением посмотрела на свой замерший образ, облачённый в доспехи Найтмэр Мун. — Серьёзно? Ты думаешь, что я тебе завидую?

Стыд в душе принцессы тут же переродился в гнев.

— Я не желаю извиняться за то, что мне приснится! — Селестия с силой опустила копыто на кафедру. — Не перед тобой! — они теперь стояли в той самой комнате, уставленной столами и книжными шкафами, где столетия назад Селестия давала уроки своей юной ученице. Уже сотни лет как этой комнаты не стало, обстановка и функции заменены на что-то более нужное для современности, но память принцессы сохранила её в первозданном виде. — Как ты вообще попала сюда? Сноходчество — это уникальный талант Луны!

— Я столетиями изучала магию аликорнов, — Твайлайт повела ногой вдоль висящей на стене таблицы, изображающей взаимодействие различных видов волшебства, — магия снов — просто один из её вариантов.

— Мне не следовало удивляться, с твоим-то талантом… — Селестия, словно не решаясь продолжить фразу, огляделась — вот кусок скорлупы драконьего яйца, вот обёрточная бумага с отпечатком маленького копытца, измазанного в краске и блёстках, конспект по «Медитациям» Старсвирла, перевязанная ленточкой стопка писем… Печально вздохнув, она произнесла: — Зачем ты пришла, Твайлайт? Из-за Саммер Солэйс?

— Так она у тебя? — поза Твайлайт тут же стала заметно менее напряжённой.

— Ты не знала? — удивлённо моргнула Селестия.

— Нет, разумеется. Она никогда ничего мне не рассказывает.

— Ясно, — Селестия сдержала не то смешок, не то всхлип. — То есть, она твоя дочь.

— Младшая, — кивнула Твайлайт. — Она всё время была такой… ну, в общем, я совершенно не удивлена произошедшим. Прости, что побеспокоила тебя. Просто… мне нужно было узнать, куда она делась.

— Что ж, теперь ты знаешь, как я чувствовала себя, когда ты ушла, — Селестия пожалела о том, что произнесла эти слова, чуть ли не раньше, чем они сорвались с её губ.

Лицо Твайлайт помрачнело.

— Позаботься о ней! — произнесла она и исчезла.

— Разумеется, — ответила Селестия, — я забочусь обо всех моих пони…

Но услышать её уже было некому.

Саммер Солэйс мчалась в небе над Кантерлотом, наслаждаясь бьющим в лицо ветром, лавируя среди тяжёлых облаков и собирая самые выдающиеся в общую тёмно-серую кучу. Украдкой она бросила взгляд на Кейденс, летевшую чуть выше, и решилась. Она сдерживала своё желание расспросить обо всём розовую принцессу, но сейчас, когда поблизости совсем никого нет…

— Ты же хорошо знала мою маму. Какой она была… тогда?

— Ох, это было так давно… — ответила Кейденс. — Она была доброй. Потом сбилась с пути, но до того она была очень добра ко мне, когда я в этом нуждалась.

— Это когда ты ушла на луну?

— Да, — помолчав, не сразу ответила принцесса, — и я совсем этим не горжусь. На самом деле это был отнюдь не лучший способ, чтобы решить мои проблемы. Твоя мама помогла мне осознать, от чего я отказывалась. Даже совсем маленькая из-за расстояния, Эквестрия — драгоценное место.

— Здесь всё совершенно по-другому, — соглашаясь, кивнула Саммер Солэйс.

— Ты первая жительница Элизиума, пожелавшая посетить нас, и это удивительно.

— Я первая, кто смогла это сделать. Пограничные заклятья были созданы, чтобы удерживать нас вне Эквестрии, но именно моя мама создала их и показала мне, как они устроены, когда я обучалась владению магией. Вот я и нашла лазейку.

— И я рада, что ты смогла это сделать.

Саммер Солэйс, не зная, что ответить на слова Кейденс, отвернулась было, но голос принцессы снова привлёк её внимание.

— Тебе явно очень нравится здесь.

— Ну да, — ответила аликорна, — и это удивительно! Я всегда ненавидела работу погодного патруля!

Разумеется, как любая крылатая пони, она в своё время играла с облаками, но сейчас всё ощущалось совсем по-другому: казалось, сами крылья радовались, загребая влажный воздух Эквестрии. Сейчас Саммер ощущала себя более… живой.

— А здесь — настоящая работа, нужная другим пони, это так… — она резко развернулась и пролетела насквозь одно из облаков. — Я никогда не делала ничего подобного!

— Никогда? Серьёзно? — удивлённо переспросила принцесса.

— Никогда! Там, дома, старшие пони уже давно заняли все рабочие места, и для нас не осталось ничего! Так что я очень благодарна, что ты позволяешь мне заниматься дождём. Я ведь видела, этот ваш сенешаль был недоволен, что мы это устроили.

Кейденс слегка содрогнулась на лету.

— Ну, это Фи Симпл, он всегда такой. Не думай о нём!

— Кстати, вот не могу не думать… что у него за странные линзы на носу?

— Ты про очки? — удивилась Кейденс. — Его глаза не очень хорошо видят. Линзы изменяют ход световых лучей, корректируя недостатки его зрения.

— Гм… что, не нашлось лекаря, который помог бы ему, они что, всё время заняты?

— Это не болезнь. Глаза пони с возрастом начинают работать хуже, и наши доктора, к сожалению, почти ничего не могут с этим поделать.

Саммер Солэйс замерла в воздухе, инстинктивно слегка шевеля крыльями, чтобы не начать падать; она была поражена абсурдностью прозвучавшего.

— Подожди… его глаза не могут нормально видеть, и никто ничего не делает?

— К сожалению, да. Магия единорогов не способна на лечение старческих болезней.

— Но ты… ты же не единорог, а аликорн!

— Нас всего трое. Мне бы очень хотелось, чтобы мы могли помочь всем нуждающимся, но наши обязанности…

Саммер Солэйс решительно вскинула голову:

— У меня нет никаких обязанностей!

— Да, — улыбнулась Кейденс, — я спрошу Селестию о…

Но юная аликорна не стала дожидаться, пока старшая подруга завершит фразу, — она уже пикировала в сторону дворца, и принцессе пришлось догонять её. Всё более сильный ветер дёргал за пряди её развевающейся гривы.

Они были ещё достаточно высоко над Кантерлотом, когда это произошло. Над одной из далёких башен Элизиума внезапно вспыхнули яркие потоки колдовского пламени. Поражённые аликорны зависли в воздухе, чтобы посмотреть. Какой же мощи были заклинания, если их столь хорошо было видно на таком огромном расстоянии?

— Что там происходит? — вскричала Саммер Солэйс. — Это Замок Ночного Серебра, что они творят?!

— Очень похоже, — тихо произнесла Кейденс, присмотревшись, — что там идёт сражение.

— Не понимаю! Сражение — с кем? Кому может захотеться сражаться? — аликорна резко взмахнула крыльями, увеличивая высоту своего полёта. — Там моя мама! Я должна вернуться!

— Подожди, стой! — Кейденс, в отличие от неё, осталась на месте. — Закон не позволит тебе…

Ослепительно-алая вспышка на горизонте затмила солнечный свет. Когда через полминуты Саммер смогла проморгаться, замка больше не существовало, лишь обломки размером с дом обманчиво медленно валились на далёкую землю. Юная аликорна беззвучно закричала, наблюдая, как магические огни вспыхивают всё реже… ещё реже… и, наконец, исчезают насовсем.

Когда погасла вспышка телепортационного заклинания, вокруг Селестии сомкнулись стены приёмной посольства. Стекловидный материал с погружёнными в него странно изогнутыми кристаллами; источников света не видно, но нет ни единой тени, и что самое странное, одна эта комната явно была куда больше, чем всё здание Посольства Элизиума, если смотреть на него с улиц Кантерлота. В этом доме, в единственном месте, где она разрешила ушедшим вслед за Твайлайт Спаркл ренегатам встречаться с оставленными позади семьями, Селестия не бывала более восьмидесяти лет.

Сама Твайлайт за все сотни лет, прошедшие с момента основания Элизиума, не появлялась здесь ни разу и, за исключением того единственного сна, не общалась с Селестией. Но после вчерашних событий сама Принцесса Солнца потребовала немедленной встречи. Она была напугана. Нечто разрушило строение размером с небольшую гору, а Селестия не знала, что произошло и чем это грозит Эквестрии.

Долго ожидать ей не пришлось — Твайлайт Спаркл просто возникла рядом, даже без вспышки из-за обычного для телепортации рассеивания избыточной энергии.

— Что с твоим крылом?! — Селестия замерла, разрываемая между желанием отшатнуться в ужасе и стремлением немедленно устремиться на помощь.

— А, это? — Твайлайт бросила равнодушный взгляд на замотанный бинтами почерневший обрубок. Весь её бок был опалён, а большей части крыла просто не было. — Ерунда. Бризи Балм вечером регенерирует мне крыло, как только завершит лечение серьёзно пострадавших.

— Так что же произошло?

— Ничего, имеющего отношение к Эквестрии, Принцесса, — ответила сиреневая аликорна, перейдя на абсолютно ровный, официальный тон. — Отец Саммер Солэйс последнее время создавал немало проблем; когда он узнал, где сейчас находится его дочь, он потребовал отправки экспедиции, чтобы вернуть её домой силой. Я возразила, но он не пожелал принимать моё мнение во внимание. Вы, несомненно, видели, как наш спор перешёл в сражение. Он выдающийся маг с немалым количеством последователей, но я одержала верх, и теперь ситуация полностью под контролем.

Селестия нахмурилась, сохраняя при этом столь же официальный вид, как и её бывшая ученица.

— «Под контролем»? — она на собственном опыте убедилась, что такие враги имеют свойство возвращаться.

— Да, абсолютно. Он теперь в Изоляторе, и останется под замком, пока не пройдёт лечение и не вернётся в здравое стояние ума.

— Там достаточно надёжные замки?

— Да, — пожала плечами аликорна, — а если я не права и ему удастся сбежать, я просто снова доставлю его туда.

Селестия, поражённая равнодушным тоном Твайлайт, указала на обрубок, оставшийся от крыла её собеседницы:

— Он пытался тебя… убить.

Помолчав несколько секунд, Твайлайт тихо, словно сама себе, ответила:

— Ты не понимаешь…

— Да, не понимаю! Твайлайт, этот пони пытался убить тебя, он планировал вторгнуться в Эквестрию и силой увести ту, что находится под моей защитой, а ты… словно не принимаешь это всерьёз!

— При всём моём уважении, Принцесса, не вам определять, как должно работать правосудие Элизиума!

— Разумеется, ваше правосудие — ваше внутреннее дело, но меня беспокоит безопасность Элизиума для окружающего мира. Этот пони представляет собой опасность для Эквестрии, и у меня есть право убедиться, что ты удержишь его от нападения.

— Что же… Если хочешь, пойдём убедимся, прямо сейчас.

— Завтра. Мне надо дать поручения сестре, — да, есть и немало других планов. Она никогда не бывала в Элизиуме, и не собиралась упускать возможности, которые сулило это путешествие.

— Завтра, значит завтра, — кивнула Твайлайт.

Когда Твайлайт возвратилась, её встретила ожидавшая Рэрити. Солнце уже садилось, и эктоплазменные стены дома бывшей модельерши были пронизаны клубничного цвета отблесками. Крыло Твайлайт уже было исцелено, как и всё остальное тело, но сама бывшая принцесса явно была столь усталой, что едва держалась на копытах.

— Ох, во имя звёзд, — воскликнула Рэрити, торопливо подбегая к подруге и, обняв крылом, помогая ей зайти внутрь, — ты же от усталости падаешь! Приляг, а я принесу тебе что-нибудь выпить!

— Спасибо! — пробормотала Твайлайт, обрушиваясь на одну из любимых козеток Рэрити. — Я очень ценю, что ты позволяешь мне пожить у тебя…

— Даже не задумывайся об этом, — отмела Рэрити её слова. Твайлайт была далеко не единственной пони, оставшейся без крыши над головой из-за сражения у Замка Ночного Серебра, но точно самой последней, кто нуждался в дополнительном стрессе из-за поиска временного жилья. — Насколько там всё плохо?

— Приемлемо, — зевнув, ответила аликорна, и опустила подбородок на вытянутые передние ноги. — Все раненые исцелены… ну, за исключением тех, кто получил пару царапин и решил не заморачиваться. Разбор обломков практически завершён. Кейстоун заявил, что на восстановление зданий до такой степени, чтобы в них снова можно было бы жить, потребуется пара месяцев. Все последователи Блэйза под арестом. В общем, всё в порядке, не считая ситуации с Селестией.

— Ох, так значит слухи правдивы? — движением рога Рэрити призвала к себе свой любимый кубок, состоящий словно из орихалковой паутинки, тут и там украшенной крошечными сверкающими изумрудами, и вторым движением наполнила его крепким хересом. — Тебе, несомненно, тяжко из-за этого.

— Знаешь… это так странно… Ну, то есть да, пару сотен лет я была от неё без ума, но вроде бы вполне пережила это и оставила в прошлом. И тут вдруг она снова рядом, а я… просто не знаю. Она же тогда была мне практически как мать, — бывшая принцесса приняла поднесённый магией подруги кубок и отпила из него. — Впрочем, ладно. Больше у неё не получится сломать мою жизнь.

— И как ты с этим справляешься?

— Даже не знаю. Как-то… с одной стороны, мне приходится иметь с ней дело, с другой стороны — не особенно хочется. Когда я думаю о ней, мне вспоминается масса всяческих событий, о которых на самом деле совсем не хочется вспоминать, — Твайлайт усталым движением потёрла висок и снова зевнула. — Но мне надо быть с ней вежливой. Дипломатия и всё такое. Знаешь… давай поговорим о чём-нибудь другом? Как продвигается твоя работа с грифонами?

— Сложно и медленно. Их души сильно отличаются от наших, — Рэрити бросила рассеянный взгляд в сторону окна, не присматриваясь ни к чему конкретному. — Придётся ещё очень многое выяснить, прежде чем мы сможем разработать для них трансформирующее заклинание.

— У тебя получилось дать бессмертие якам, ламам и ослам, я абсолютно уверена, что раньше или позже ты выяснишь, как достичь этого и для грифонов.

— Да, раньше или позже — я в этом не сомневаюсь. Но пока я не сделала этого, они продолжают умирать — год за годом.

В отличие от большинства жителей Элизиума, Рэрити завела себе множество друзей среди смертных. Пусть граница с Эквестрией была закрыта, другие народы привечали аликорнов и их надежду на всеобщее бессмертие.

— Ты делаешь всё, что можешь! — ободряюще произнесла Твайлайт.

— Я знаю. И благодарна тебе за возможность делать это, — ответила Рэрити и, кашлянув, спросила. — Были известия о твоей дочери?

— Ничего нового, — произнесла Твайлайт сквозь стиснутые зубы, — она ушла, потому что решила идти собственным путём. Я пытаюсь уважать её решение.

— Но при этом беспокоишься.

Твайлайт издала звук, который, наверное, планировался как смешок.

— Разумеется.

Твайлайт Спаркл вела Селестию вдоль подножия внешней стены Изолятора. Строение было размером с небольшую гору и площадью больше всего Понивилля, а огромные двустворчатые ворота, к которым сейчас приближались две аликорны, были всего лишь одним из многих входов.

Это здание уже давным-давно перестало пугать Твайлайт, и отнюдь не вздымающиеся вверх глухие стены сейчас заставляли её нервничать. Она снова оглянулась на Селестию, в очередной раз пытаясь прочитать выражение её лица — и в очередной раз безуспешно.

Когда они пересекли порог, младшая аликорна ощутила привычную волну магии, прокатившуюся по телу. Идущая следом Селестия слегка вздрогнула:

— То, что я сейчас ощутила — это была защита от телепортации?

— Да, здесь действует комплекс подавляющих заклинаний, не дающий использовать телепортацию, боевую магию, внушение… Да и все прочие заклинания тоже становятся сложнее в применении. Разумеется, это не действует на охранников, которые надзирают за находящимися здесь пони напрямую и с помощью наблюдательных чар. Изолятор, пожалуй, самое хорошо защищённое здание в мире — часть его обитателей реально опасны.

Мимо прошагала группа из четырёх аликорнов, облачённых в доспехи из непривычно выглядящего металла.

— Это скрит, — прокомментировала Твайлайт, отреагировав на взгляд принцессы, — искусственный металл, практически неразрушимый, который мы получаем в лабораториях. Когда-нибудь мы станем использовать его в строительстве, но пока что он слишком сложен в производстве.

Селестия же обратила внимание, насколько мрачно и неодобрительно глядели на неё охранники; выждав, пока они удалятся за пределы слышимости, она спросила:

— Они смотрели на меня словно на врага. Почему?

— Ну, слухи здесь расходятся быстро, о том, что ты прибудешь, знают уже почти всепони. И да, ты тут непопулярна.

— О, это неудивительно.

Твайлайт не могла с уверенностью сказать, прозвучали ли в голосе белой аликорны нотки обвинения. Появление местных слухов и историй о Селестии не было, разумеется, её виной, и Селестия должна понять, что… Нет. Ничего она не должна, пусть думает, что хочет. Твайлайт больше не нуждается в её одобрении. Селестия пришла, чтобы убедиться в том, что преступников содержат надлежаще надёжным образом — она ей это продемонстрирует, а всё остальное — не её дело.

Мимо прошла ещё пара охранников.

— Это место похоже на тюрьму, — произнесла принцесса, — ты же рассказывала о нём как о больнице.

— Изолятор — и то, и другое одновременно. Пони, которых доставляют сюда, получают лечение, чтобы вернуться в общество, но в процессе лечения их приходится удерживать здесь, пока они не станут безопасными для окружающих. Большинство подчиняются, некоторые… гм… не желают. Так что нам приходится быть предусмотрительными.

Твайлайт привела Селестию к грандиозной лестнице из мягко светящегося мрамора, изукрашенной фресками, на которых изображались звёзды и растения. Они спустились на один этаж, затем на следующий, ещё и ещё, минуя множество отделанных полированным деревом коридоров.

— Это место просто огромно, — сказала Селестия, — сколько же здесь содержится пони?

Твайлайт передёрнула плечами:

— Практически каждый из нас периодически оказывается здесь, раньше или позже. Быть бессмертным — тяжело.

— И тем не менее ты пытаешься распространить такой образ жизни на весь мир?!

— Те, кто оказываются здесь — исцеляются, — ответила сиреневая аликорна, — да, каждый из нас периодически ломается — но затем восстанавливается и живёт дальше. Никто ещё не пробыл здесь дольше, чем сто — сто пятьдесят лет подряд.

Селестия споткнулась, не попав копытом на ступеньку.

— Сто пятьдесят лет… это же жуткая судьба…

— Но куда лучшая, чем смерть! От неё точно не выздоровеешь ни за сто, ни за сто пятьдесят лет! — Твайлайт прервалась, с видимым усилием восстанавливая контроль над эмоциями. — Я видела отчёты — в среднем пони проводят здесь не более трёх процентов своей жизни. Да, это не очень хорошо — но намного лучше бесконечности смерти. И кроме того, наши методы лечения совершенствуются.

Твайлайт сошла с лестницы, продолжающейся настолько глубоко вниз, что глаз не видел её завершения, и повернула в коридор, проходя мимо периодически встречающихся в стенах дверей из полупрозрачного голубоватого хрусталя.

— Я бы хотела пообщаться со здешними пони, — произнесла Селестия.

— Зачем? — резко ответила Твайлайт. О звёзды, последнее, о чём она мечтала — чтобы этот визит продлился хотя бы одну дополнительную минуту.

— Я хочу знать, что они из себя представляют. Если ты говоришь, что все они периодически сходят с ума, одному из них когда-нибудь может прийти в голову что-нибудь опасное.

— Да, такое случается, но мы умеем с этим справляться. Знаешь, Рэрити уже трижды превращалась в Найтмэр и пыталась захватить мир… но когда вокруг толпы аликорнов, как ты думаешь, сколько проходило времени до того, как она оказывалась здесь?

Селестия изумлённо моргнула:

— Одна из твоих подруг оказалась здесь? Надеюсь, с ней всё в порядке…

— С ней всё в порядке, не беспокойся, последние пару веков прошли абсолютно без проблем.

— Гм… И тем не менее, я хотела бы убедиться лично, — Селестия остановилась возле ближайшей двери, — погоди-ка секундочку… — направив рог на дверь, аликорна напряглась, явно пытаясь применить магию. — Понячьи перья, это подавляющее поле действительно очень мешает…

— Эй, ты что делаешь? — в обычной обстановке Твайлайт с лёгкостью распознала бы заклинание, но сейчас её восприятие было замутнено той самой защитой, что мешала Селестии колдовать.

— Волшебное зрение, — прошипела Селестия сквозь зубы, — я хочу увидеть, что происходит за этой две…

Дверь внезапно распахнулась, аликорна шарахнулась назад, чудом спасая свой рог от удара краем хрустальной пластины. Из проёма выскочил аликорн с серебристой шёрсткой, мимоходом с радостным воплем «Эй, не загораживай дорогу!» отпихнул с дороги принцессу и помчался вдаль по коридору.

Твайлайт с видимым усилием удержала на лице нейтральное выражение.

— Ты могла бы просто постучать. Здесь не заперто.

— Уже вижу, — ответила Селестия, восстанавливая равновесие, и повернулась вслед убегавшему пони, — следует ли нам остановить его?

— Нет необходимости, пациентов запирают в комнатах только тогда, когда для этого есть серьёзные причины. Квиксильвер, конечно, буйный… но отнюдь не опасный. Он не сможет зайти, куда не следует, а если он попытается — стражники его остановят.

— И многие из здешних пони… такие?

— Большинство. Но тот, к кому ты пришла, изменился в другом стиле. Пойдём, закончим уже с этим делом.

Пройдя дальше по коридору, Твайлайт открыла одну из дверей. Сразу за ней стояли три охранника, облачённых в местные доспехи.

— Мы пришли, чтобы поговорить с Блэйзом, — заявила им Твайлайт.

Одна из охранников указала кончиком крыла в сторону Селестии.

— У нас указания от доктора Виллоу — пропустить одного посетителя, — хмурясь, заявила она, — про вас, мисс Спаркл, речь не шла. Извините, пациент всё ещё считается опасным, и инструкции…

— Я знаю всё об этих инструкциях, — терпеливо ответила Твайлайт, — поскольку я их и написала. Он точно не упоминал меня?

— Гм… он упоминал, что пациент с вами в ссоре. Возможно, вы всё же воздержитесь…

Твайлайт шагнула вперёд.

— Доктор Виллоу запретил для меня посещение этого пациента?

Охранница моргнула.

— Конкретно для вас? Нет, но инструкции…

— Вот именно, — ответила сиреневая аликорна, проходя в комнату.

— Эй, эй! — облачённая в броню кобыла заступила ей путь. — Так нельзя!

— Я не стала бы нарушать указания врача, — заявила Твайлайт, пригвождая охранницу к месту тяжёлым взглядом, — но ты сейчас слепо следуешь инструкциям, которые написала я — а я знаю, когда их надо соблюдать, а когда — нет необходимости. Пожалуйста, уйди с дороги.

Охранница громко сглотнула — и освободила проход.

— Да послушай же ты меня! — настойчиво сказала Кейденс. — С тебя достаточно на сегодня!

— Ещё одного, и всё… — мир расплывался перед глазами Саммер Солэйс, основание рога горело огнём, но она всё равно потянулась за магией, чтобы активировать лечебное заклинание.

Лежавший перед ней на койке пони спал и не слышал их спора. Он вообще ничего не слышал уже много лет — и что значила какая-то боль в голове по сравнению с таким ужасом? Она уже исцелила его опухшие суставы, и его лёгкие, слабые, словно у жеребёнка. В предыдущей палате она исцелила пони, у которого отказывала печень. Саммер помнила его перекошенное от боли лицо — которое разгладилось, когда она применила целебную магию. А в предыдущей палате она помогла пони, у которой не переставали трястись ноги. А ещё раньше… она уже не помнила. Множество лиц, искажённых мучениями, сливались в её разуме в одно расплывчатое пятно.

Кейденс помогала ей поначалу, а теперь — спорила и мешала.

Лечебное заклинание заработало. Саммер Солэйс зашаталась. Пони продолжал спать.

— Вот, всё, ему стало лучше, — сказала Кейденс, — теперь тебе пора отдохнуть. Пожалуйста!

— Не сейчас, — на подгибающихся ногах юная аликорна вышла из палаты в коридор. Работы оставалось так много… Дома она читала о том, что такое болезни, но почему-то… каким-то образом не понимала… не позволяла себе понять, что же прочитанное означает. Да, она знала, что такое смерть, но вот что такое страдания — этого у неё дома не случалось никогда. Просто не существовало. Их жизнь не допускала существования страданий.

— Пожалуйста, отдохни немного! — это Кейденс, она идёт где-то позади и опять мешает. — Ты чересчур вымоталась, чтобы кому-либо помогать!

Саммер Солэйс толкнула плечом дверь палаты.

— Ещё одного.

Даже сидя, Блэйз, на взгляд Селестии, казался весьма внушительным. Крупный и мускулистый, с алой шёрсткой и ярко-голубой гривой, на бёдрах — кьютимарки в форме летящего огненного шара. Его комната была богато обставлена — мягкие диваны, пышные ковры — но хозяин почему-то сидел просто на голом деревянном полу. Твайлайт едва успела представить Блэйза с гостьей друг другу, когда он заговорил:

— Как дела у моей дочери? — его тон был спокойным, но Селестии почему-то показалось, что слова прозвучали угрожающе.

— Она была поражена, когда её дом распался на куски, — подняв бровь, ответила принцесса.

— Стены легко восстановить. Она сама — как?

— Селестия пришла не для того, чтобы говорить о Саммер Солэйс, — вступила в разговор Твайлайт Спаркл.

Блэйз лишь слегка повернул голову в её сторону.

— Она и твоя дочь, вспомни об этом, — он говорил столь тихо, что Селестии пришлось прислушиваться, чтобы хоть что-то услышать.

— Она ушла не просто так, — тщательно подбирая слова, ответила Твайлайт, — ей хотелось свободы от нашего влияния, и я пытаюсь уважать её желание.

— А ещё она хотела смертного ребёнка. Это ты тоже собираешься уважать?

Твайлайт покачала головой.

— Я объяснила ей, что в Элизиуме такое невозможно. Если же она желает этого столь сильно, что готова уйти… ну, таково было её решение.

— Она ещё чересчур молода, чтобы принимать решения.

— Но ей сорок восемь лет! — воскликнула Селестия, поражённая высказыванием Блэйза.

Тот перевёл свой взгляд на принцессу, и ей на секунду показалось, что она в упор смотрит на прожектор.

— Вы ведь общались с ней, — столь же ровным тоном произнёс жеребец, — она как, производит впечатление взрослой?

— Нет, — ответила принцесса, — она по всем признакам подросток, хотя давно должна была бы повзрослеть! То, как вы задержали её развитие, непростительно!

— Разве? — возразила Твайлайт. — А куда ей было торопиться? Здесь пони растут с той скоростью, которая им комфортна. Одним требуется больше времени, другие и в пятнадцать лет становятся полноценными членами общества.

— Полноценными? — на лице Блэйза появилась гримаса, которую невнимательный наблюдатель мог бы принять за улыбку. — По твоим меркам даже я недостаточно взрослый для этого. Любая полезная работа, важная работа… авторитетная работа — твой ближний круг заграбастал всё это для себя, и не собирается отдавать — никогда.

— Ну вот опять… — Твайлайт с расстроенным видом закатила глаза. — Не обращай внимания, Селестия, у нас здесь истинная меритократия. Старшие пони занимают более важные позиции, потому что у них больше опыта — но даже и тут случаются исключения.

— Самому «молодому» пони в твоём правительстве, — безрадостно улыбнулся Блэйз, — больше четырёх сотен лет.

— Ты даже и не пытаешься судить справедливо! — возвысила голос Твайлайт. — Правительство — это ничтожная группа по численности, нормальная выборка должна быть больше! Нельзя считать, что возраст членов правительства соответствует общей тенденции, я могу привести цифры…

— Твайлайт… — успокаивающе произнесла Селестия.

— Знаю-знаю! Но он всегда начинает разговоры на эту тему, и никогда…

— Твайлайт… — повторила принцесса.

Сиреневая аликорна несколько раз глубоко вдохнула, успокаиваясь.

— Да, прав был доктор Виллоу, зря я это затеяла, — она поднялась на ноги, — я подожду вас за дверью, принцесса! — и выскользнула из комнаты.

— Моя дочь, — произнёс Блэйз в ту же секунду, как Твайлайт исчезла из вида, — как у неё дела?

— Твайлайт Спаркл сказала мне, что вы планировали вторгнуться в Эквестрию и силой забрать её домой.

— Она моя дочь. Если ей будет угрожать опасность, я сожгу любое препятствие на своём пути, чтобы оказаться рядом с ней, — он слегка, на несколько сантиметров, не более, наклонился в сторону Селестии — но принцесса почувствовала, что ей угрожают. — Итак, она счастлива у вас?

Селестия почувствовала благодарность к Твайлайт за то, что она вовремя заперла этого аликорна в сумасшедшем доме, прежде чем он сумел добраться до Эквестрии.

— Кейденс рассказывала мне, что Саммер была очень рада почувствовать себя нужной. По её словам, в Элизиуме нет осмысленного варианта быть хоть сколько-то полезным для других.

— Для юного пони — нет. Вы сами видели, как Твайлайт Спаркл отреагировала на простое предложение поделиться ответственным делом.

Селестия кивнула.

— И поэтому вы с ней ссоритесь.

— Да. Когда-то раньше она была лучшим, что случилось в моей жизни. Но прошло полсотни лет, и я понял, что не могу игнорировать то, как она руководит жизнью Элизиума. Если мы это позволим, она и её клика останутся вечными правителями. Сейчас самые старые пони руководят политикой, искусством, спортом, наукой — абсолютно всем!

— И поэтому вы восстали?

— Нет. Мы вели споры десятилетиями, даже не задумываясь о применении насилия, — его лицо помрачнело, — но потом она попыталась не допустить меня к моей дочери.

— Ну, сейчас Саммер Солэйс в Эквестрии, у неё не будет проблем с тем, чтобы найти для себя полезное дело.

— Да, я помню. Похоже, просто убить всех старых пони — более простой вариант, чем придумать справедливый путь разделения ответственности.

— И это, — Селестия подняла бровь, — сказал пони, который пытался убить Твайлайт Спаркл?

В ответ жеребец расхохотался, запрокинув голову, и его оглушительный смех поразил Селестию, привыкшую к тому, насколько тихо он произносил слова.

— Убить?! Ох, дорогая моя, вы знаете, большинство пони, сражавшихся на моей стороне, даже не знают, что это такое — убийство! Мы пытались победить Твайлайт и её прислужников, и да, какая-то часть меня желала причинить ей боль, но убийство? Даже оставайся я жителем Эквестрии, мне не пришло бы это в голову. И прежде чем обвинять меня, задумайтесь вот о чём: все мои политические противники живы. Сколько из ваших умерли, за все столетия?

— Вы жили в Эквестрии? — принцессе тяжело было представить, что такой пони мог оказаться одним из её подданных.

— О, это было давно. Но я достаточно хорошо помню то, как всё устроено в вашем игрушечном королевстве, чтобы сравнивать с местными делами. Ваша верная ученица очень многое переняла у вас.

Селестия удержалась от того, чтобы показать, как больно резануло её упоминание о былом звании Твайлайт; она лишь вздохнула.

— Да, моя ученица многому научилась; жаль, не смогла понять самый главный урок.

Блэйз снова наклонился вперёд:

— Зачем вы пришли сюда?

— Я привыкла выяснять всё об опасностях, угрожающих Эквестрии, — принцесса позволила лёгкой улыбке появиться на её губах. — Посмотрев на эту тюрьму, я убедилась, что вас можно уже не бояться.

— Меня, возможно, действительно не стоит, — покачал головой Блэйз, — но я не единственный противник режима Твайлайт Спаркл, да и вашего. Скажите, принцесса Селестия, насколько хорошо вы знаете пони, живущих здесь? Насколько вы им доверяете?

— Итак, — спросила Твайлайт Спаркл, — к какому выводу ты пришла?

Селестия, цокающая копытами рядом с Твайлайт по бесконечной лестнице Изолятора, на этот раз по дороге вверх, ответила:

— Ну, Блэйз несдержан и опасен, но, похоже, это место охраняется достаточно надёжно, чтобы он никому не смог повредить, — она сделала паузу и продолжила, несколько другим тоном. — Ты вышла за такого пони замуж?

— Раньше он был другим, — ответила Твайлайт, глядя в сторону, — столь же ярким, но без горечи. И ещё…

Охранник в сверкающей броне вышел из ниши и заступил им путь.

— Ты — принцесса Селестия, — произнёс он.

— Да, — ответила белоснежная аликорна, разглядывая его.

— Убийца! — в глазах жеребца пылал пламень.

Твайлайт сделала движение вперёд, произнося:

— Эй, а ну потише, здесь не… — охранник отпихнул её в сторону и подошёл вплотную к Селестии, настолько близко, что она ощутила его горячее дыхание на своём лице.

— Из-за тебя, — произнёс он скрежещущим голосом, — умер мой брат!

Селестия гордо выпрямилась.

— Твой брат сделал свой выбор.

С бессловесным рычанием охранник рванулся вперёд, его рог вспыхнул магией; Селестия попыталась создать защитное заклинание, но подавитель магии замедлил это действие — и с рога озверевшего жеребца сорвалось сияющее копьё из чистой силы, вдребезги разбившее недосформированный щит и со страшной силой ударившее в грудь аликорны.

Удара об пол она не почувствовала…

…и открыла глаза. Невероятное ощущение — она чувствовала, как её рёбра сдвигаются, соединяются и становятся на свои места. Как ни странно, но больно при этом не было — зато можно было с абсолютной уверенностью утверждать, что это самое странное пробуждение за всю её долгую, долгую жизнь.

— А, вот ты и проснулась! — произнесла пони, стоящая возле её кровати. — Но не шевелись пока, мы ещё не закончили.

Подчиняясь, Селестия замерла и лишь движением глаз попыталась охватить окружающую обстановку. Заговорившая с ней целительница была лимонно-жёлтой аликорной, голос её был подобен перезвону ручейка в весенний день, рог был охвачен белоснежным волшебным пламенем, и движение этого пламени принцесса ощущала у себя в груди. Рядом, нервно переминаясь с копыта на копыто, стояла Твайлайт Спаркл.

Через несколько секунд магия угасла.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила целительница.

— Гораздо лучше, спасибо, — ответила Селестия и, переведя взгляд на Твайлайт, спросила: — Сколько прошло времени?

— Немного, — ответила её бывшая ученица, шагнув вперёд, — два-три часа.

Селестия кивнула — это было хорошо, её подданные ещё не начали беспокоиться.

— Пони, который напал на меня?

— Мы заперли его, разумеется. Я не ожидала, что один из наших охранников может сломаться вот так, прямо на рабочем месте. И он ведь всего девять лет как иммигрировал к нам.

— Обычного пони такой удар убил бы, — сказала принцесса.

— Нет ничего обычного, — возмущённо ответила целительница, — в смерти из-за такого случая!

— Вы ведь не из Эквестрии, — обернулась к ней Селестия, — вы родились здесь, так ведь?

— Да, мэм.

Селестия откинулась на подушку.

— Я бы хотела полежать и подумать; у меня сегодня выдался очень напряжённый день.

— Конечно! — сказала Твайлайт, и две аликорны вышли из комнаты.

Принцесса лежала неподвижно, но разум её активно работал. Только что она пережила попытку убийства и осталась в живых только благодаря тому, что рядом нашлась целительница-аликорна. Похоже, Блэйз был прав, когда говорил о существовании недовольных, которые могли бы стать угрозой для Эквестрии. С другой стороны, Блэйз же утверждал, что сама идея убийства для аликорнов чужеродна, и значит это не было действием, организованным некоей группой местных заговорщиков… да кому она верит, сумасшедшему, запертому в психушке? Вполне возможно, что все слова бывшего мужа Твайлайт были бредом, а нападение — просто внезапным порывом обезумевшего от горя одиночки.

Надо разбираться. Добывать информацию.

Спросить Твайлайт? Так она давно уже не её ученица, она выросла в правительницу, с собственным народом и собственной ответственностью за тех, над кем властвует. Она, несомненно, расскажет Селестии лишь то, что будет на пользу Элизиуму. Возможно, это даже не будет ложью… но, несомненно, и не всей правдой — настоящий правитель никогда не выскажет посторонним то, что может повредить его народу.

Селестия внезапно ощутила прилив гордости. Её ученица, правитель собственной страны…

Какие ещё есть варианты? Можно расспросить Саммер Солэйс. Но эта пони — абсолютно, безнадёжно наивна, примерно как Твайлайт до того, как первый раз покинула Кантерлот. Даже если здесь происходит нечто опасное, Саммер просто не поймёт, что именно видела.

Надо узнать, что именно думают обычные жители Элизиума, и нет ни одного пони, которому можно было бы доверить получение такой информации. Что же, решение абсолютно очевидно.

Селестия встала с постели; благодаря усилиям целительницы, она чувствовала себя великолепно. Применив заклинание преображения, она превратилась в светло-розовую аликорну с ярко-оранжевыми глазами и гривой. Скрыть её ауру такое заклинание неспособно, но в городе, где обитает миллион аликорнов, найти её по ауре будет не проще, чем иголку в стогу… иголок, да.

Следующее заклинание телепортировало её на то место, где она впервые появилась в Элизиуме, на дорогу из столь плотного облачного материала, что вполне можно было принять его за мрамор. Вокруг вздымались к небесам огромные здания из стали и бриллиантов, многочисленные переходы и подвесные улицы, состоящие из энергии, драгоценных камней и ещё непонятно чего, пересекали небо над её головой.

— Так-так, — раздался рядом с Селестией голос, — дайте я догадаюсь! Вы только что иммигрировали из Эквестрии и ошеломлены нашим городом!

Селестии пришлось приложить усилие, чтобы оторвать взгляд от вершин небоскрёбов и перевести его на землю рядом с собой. Да, она увлеклась разглядыванием местных чудес, это было бесспорно.

Рядом с ней обнаружилась светло-зелёная аликорна с серебристо-голубыми гривой и хвостом, завязанными в вычурные косички.

— Что, так заметно?

— Когда вы замерли лицом к небу на несколько минут? Ну да, трудно не заметить. Но не беспокойтесь, это всё поражает при первом взгляде, но потом быстро привыкаешь. Ну… по нашим стандартам быстроты. В любом случае здесь многие когда-то были иммигрантами.

Селестия кивнула — слова незнакомки не удивили её. Очень многие пони покидали Эквестрию каждый год; постепенно это число уменьшалось — но только из-за того, что уменьшалось население самой Эквестрии.

— И вы — тоже?

— Не-а, рождена и выросла уже здесь. Кстати, я — Эхо!

— Зовите меня Санрайз, — да, не чрезмерно изобретательный псевдоним, но и маскировка у неё не особенно продуманная. Так что — сойдёт.

— Добро пожаловать в настоящую жизнь, Санрайз! — радостно воскликнула Эхо. — Могу я вам чем-нибудь помочь?

— Пока не знаю, — ответила Селестия, — я всё ещё пытаюсь понять, как здесь жить. Покажете мне что-нибудь интересное?

— Ага, пойдёмте! Я как раз направлялась в Погодную Галерею, это место очень интересное — по крайней мере для меня.

Эхо взлетела, Селестия последовала за ней, размышляя, принесёт ли ей разговор с первым встречным нужную информацию. В любом случае это лучше, чем ходить по улицам с отвисшей челюстью и вытаращенными от восхищения глазами, словно турист.

Через некоторое время они оказались возле огромного серебристого купола, прошли через небольшой шлюз — едва хватило места, чтобы Эхо, развернувшись, закрыла за ней дверь — на несколько секунд стало темно, потом стена раздвинулась — и открылась картина, подобной которой Селестия не видала никогда.

Первое, что поразило её — свет. Тысячи тысяч прозрачных граней отбрасывали во все стороны мириады оранжевых, красных и золотых лучей всех возможных оттенков, отражавшихся или поглощаемых тысячами небольших облаков. Игра цвета и света завораживала, невиданные узоры возникали и исчезали, словно отблески костра в холодную осеннюю ночь.

Селестия замерла, глядя во все глаза, снова забыв про маску бесстрастной благожелательности, которую столетиями носила в Эквестрии.

Огромный зал был куда больше, чем зал приёмов в её кантерлотском дворце. Дальние стены состояли из облаков, сияющих разными цветами от множества лучей, которые отражались в драгоценных кристаллах мозаик, растянувшихся во всю ширь и высоту стен. Прозрачный потолок высоко над головой пропускал в зал лучи заходящего солнца, под ним вели хоровод множество облачков — одни маленькие, словно подушка, другие — крупнее, размерами с двуспальную кровать. В движении облаков была какая-то последовательность, какая-то сложная закономерность, которую Селестия пыталась осознать и всё никак не могла…

— Здорово, правда? — произнесла Эхо.

— Что? — тихо, как того несомненно требовало окружение, произнесла Селестия. — Что это?

— Это Погодная Галерея. Спустя сотню лет после основания Элизиума пони решили сделать самую прекрасную вещь на свете. Разумеется, было несколько таких проектов, но этот — самый первый. И лучший. Пони присоединялись к созданию Галереи и уходили, приходили другие, но работа не останавливалась. Она продолжается столетиями, и ещё не завершена.

— Не завершена? — моргнула от удивления Селестия. — Но зачем здесь нужно что-то менять?

— Ну, например, не всё здесь стабильно работает. Вот, — Эхо указала кончиком крыла, — видите это облако? Оно летит заметно ниже, чем должно было бы. Скорее всего, более плотное, чем надо. Сейчас исправлю! — и она взлетела, Селестия последовала за ней.

Вблизи облако оказалось небольшим, им двоим едва хватило места, чтобы встать на него. Рог Эхо засветился, и тонкий луч света погладил облачную поверхность.

Селестия оглянулась, рассматривая Галерею с новой точки обзора, пытаясь уследить за ритмом переплетающихся лучей.

— Ты, несомненно, гордишься причастностью к столь важной вещи.

— Ну… В общем-то да, но я бы хотела делать что-нибудь… типа более творческое.

— Творческое?

— Ох, знаете… старые пони делают всё самое интересное. Меняют рисунок мозаики, составляют новые дифракционные картины и так далее. Молодым вроде меня остаётся лишь техническая работа, и да, она тоже важна, да, именно занимаясь ею, мы учимся более сложным вещам, но… всё равно… — Эхо прищурилась, и луч её магии стал ярче.

— Получается, — нахмурилась Селестия, — всё, что тебе остаётся — монотонная работа по обслуживанию? Почему так получилось?

— Да всё просто. Есть пони, которые занимаются этим делом уже столетия, и они великолепно справляются со своей работой — вот они её и делают. Я же… мне и восьмидесяти ещё нет, а моя мама уже создавала погоду тогда, когда Элизиум ещё Элизиумом-то не назывался. Как вы думаете, у кого из нас лучше получается?

— Ты могла бы начать собственный проект.

— Да, я могла бы, — покачала головой Эхо, — некоторые молодые пони так и поступают. Но я хочу быть частью самого лучшего, что есть на свете. И это важнее, чем желание командовать.

— Благородное желание, — вздохнула Селестия, — но как-то печально звучит.

— Что, проблемы? — раздался невероятно знакомый голос, и сверху на широко расправленных крыльях плавно слетела Рэйнбоу Дэш. Селестия не могла оторвать взгляда от рога у неё на лбу — это было чрезвычайно непривычно.

— Да всё в порядке, мам, — ответила Эхо, не отвлекаясь от работы с облаком, — сейчас, дисперсию немного подправлю…

— Не-а, не в этом проблема, здесь неравномерность прохождения лей-линий. Попытки изменить дисперсию саму по себе лишь ещё больше искажают их.

— Что? Но я…

— Ты, малышка, замечательно изменила плотность. Дальше уж лучше я — тут требуется аккуратная работа.

— Ладно… — хмуро ответила Эхо и, раскрыв крылья, спрыгнула вниз.

Рэйнбоу Дэш облетела облако по кругу, рассматривая верхнюю и нижнюю его стороны.

— В первый раз здесь?

— Да, — ответила Селестия. Это, явно, была важная встреча. Рэйнбоу, несомненно, является одним из местных лидеров и вряд ли станет беспокоиться из-за какого-то новичка. — Только сегодня из Эквестрии.

— Сегодня? — бросила на неё взгляд светло-синяя аликорна, после чего вернулась к работе над облаком, прикасаясь к нему то копытом, то рогом, производя действия, чересчур тонкие для восприятия даже самой Селестии. — Ну, поздравляю с тем, что выбралась из того паршивого места.

— Я слышала, — осторожно подбирая слова, произнесла Селестия, — что некоторые пони обсуждают возможность спуститься туда и… исправить.

— Ага, обсуждают. В смысле, я помню, каково это, когда пони стареют и умирают; я знаю, что там ещё остались пони, которым это предстоит… — она втянула воздух сквозь зубы и продолжила. — Да, я хотела бы это изменить. Но, — она снова подняла взгляд на Селестию, — мы пони, а не драконы, мы так не поступаем. Мы не станем говорить эквестрийцам, что им следует, а что не следует делать, даже если они… ну, ты понимаешь, — она сглотнула. — Мы даём им выбор — прийти к нам или нет, но мы не делаем этот выбор за них. Так что когда ты услышишь, что пони обсуждают такие вещи, помни — это просто разговоры.

— А Блэйз?

Рэйнбоу Дэш фыркнула.

— Блэйз просто любит устраивать шум. Он всегда был завистливым, ну и слегка сумасшедшим. Я и не ожидала, что он решится на такое… так что пускай отдохнёт в Изоляторе, это точно пойдёт ему на пользу!

Ну что же, подумала Селестия, если уж сама Рэйнбоу Дэш не желает, чтобы аликорны предпринимали какие-либо активные действия, значит никто серьёзно не планирует такое.

— Спасибо, — произнесла она, — я узнала много интересного, — и, взмахнув крыльями, последовала за Эхо.

Через минуту она нашла юную аликорну, полускрытую одним из облаков, наблюдающей за работой Рэйнбоу Дэш.

— Ну, ты видела? — сказала та, не поворачиваясь к своей гостье. — Она делает всё самое сложное, но потому, что она способна сделать это лучше меня, так что мне и обижаться не на что.

— Не на что? — подняла бровь Селестия.

— Ладно-ладно, я не должна.

— Знаешь, я и с этим, кажется, не согласна.

— Но ты же поняла, что я имею в виду.

— И что ты станешь делать?

— Не знаю пока. Некоторые пони, которым совсем не нравится постоянно быть за спиной у старших, изобретают что-то новое, своё, в чём могут достигнуть мастерства. Когда я была совсем малышкой, так поступил Эфербал. Но, — она прикусила губу, — мне очень нравится Погодная Галерея, и мне не хочется уходить отсюда.

Рядом с ними внезапно возникла Твайлайт Спаркл. На её лице было то самое выражение, за которым она в присутствии Селестии пыталась скрыть, насколько сильно злится. Эхо практически не отреагировала на появление ещё одного пони, пока не осознала, кто именно их посетил — и вот тогда удивилась настолько, что аж челюсть отвесила.

— Вот ты где! — воскликнула Твайлайт, приближаясь к Селестии. — Я весь город обыскала! Ты хоть представляешь себе, как трудно здесь найти ауру одного-единственного нужного аликорна?

Селестия моргнула.

— Я думала, это вообще невозможно.

— Да, ты всегда думаешь, что если не можешь что-нибудь сделать, значит это не сможет сделать никто. Несомненно, тебе сейчас очень неприятно — видеть вокруг столько невозможных вещей. Вполне возможно, я сейчас даже испортила какой-нибудь из твоих планов! — Твайлайт произнесла это, словно проклятие.

— Ты рассержена.

Улыбка Твайлайт была ломкой, словно высохшая глина.

— Рассержена? С чего мне сердиться? Самый важный дипломатический гость, посетивший мой город с момента его основания, подвергся нападению, а потом исчез с больничной койки. Но выяснилось, что она в полном порядке! И рассматривает красоты Погодной Галереи! Так что да, мне совершенно не из-за чего сердиться!

— Э-э-э-э? — произнесла Эхо. — Дипломатический гость? Это как?

Селестия обернулась к ней:

— Прости, я была не вполне откровенна с тобой. Моё имя на самом деле не Санерайз, и это — не моя настоящая внешность.

— Я… я не понимаю…

Селестия отключила преображающее заклинание, короткое головокружение — и её тело приняло изначальную форму; она заранее готова была увидеть во взгляде Эхо боль и обиду… но там было лишь непонимание.

— Извини, я должна была бы узнать тебя?

— Это принцесса Селестия, — произнесла Твайлайт, — правительница Эквестрии.

— Ох, — глаза Эхо широко распахнулись. — Но ты же не… в смысле… то, что о тебе рассказывают, это же не может быть правдой!

— Рассказывают? — переспросила Селестия

— Тебе не стоит знать об этом, — сказала Твайлайт, делая шаг вперёд.

— Нет, — тихо ответила Селестия. — Думаю, стоит.

Твайлайт фыркнула.

— Ладно. Расскажи.

— Ну… — Эхо громко сглотнула. — Говорят, что пони в Эквестрии умирают из-за того, что ты говоришь им, что умирать правильно. Что ты хочешь, чтобы они умирали. И я всегда думала, каким же жутким существом надо быть, чтобы желать другим смерти. Но я встретила тебя, и ты совсем не жуткая. Может быть, ты в чём-то меня обманула, но я представить себе не могу, чтобы ты хотела моей смерти!

Селестия смотрела на юную аликорну — нет, разумеется, не всё так просто, как кажется Эхо, но сейчас, глядя в её удивлённые глаза, принцесса могла лишь мечтать. Отбросить всю ответственность за Эквестрию, выбрать простой и лёгкий путь: стать именно такой пони, какой она сейчас кажется этой восьмидесятилетней малышке — чистой и не отягощённой моральным выбором… Мечта. Ах, какая красивая мечта.

Селестии нечего было сказать.

— Мне кажется, — осторожно произнесла Твайлайт Спаркл, — тебе пора возвращаться в Эквестрию.

— Я не закончила здесь, — вздохнула принцесса.

— Нет, — Твайлайт не повышала голоса, но говорила с железной уверенностью, не допускающей возражений. — Ты однажды приказала мне покинуть Эквестрию, покинуть мой дом — и я сделала это. И я не была дома так долго, что почти уже и не помню, как жила там. Теперь мой черёд сказать тебе «Уходи», и я делаю это. Ты задолжала мне это право.

Кейденс стояла у постели Саммер Солэйс, словно охраняя её сон, когда дверь спальни скрипнула, отворяясь, и вошла, осторожно ступая, Селестия.

— Как она?

— Очень устала, — шёпотом ответила Кейденс, — она потеряла сознание на середине лечебного заклинания, и мне пришлось принести её сюда, — сделав паузу, Кейденс продолжила: — Её мучают сомнения… и она страдает. Ей, похоже, ни разу в жизни не приходилось видеть чужую боль, и тем более столько, сколько она встретила сегодня в больнице.

Селестия протянула ногу… и остановилась, не прикоснувшись копытом к гриве спящей аликорны.

— Как ты думаешь, она выдержит?

Вместо ответа Кейденс приподняла одеяло, открывая фланк спящей пони — та даже не пошевелилась, настолько крепок был её сон — и демонстрируя волшебный рисунок на светло-голубой шёрстке: силуэт дерева, стройного и высокого, с широкими, тенистыми ветвями. Саммер Солэйс была настолько погружена в свою работу, что не заметила появления кьютимарки.

— Хорошо, — произнесла Селестия. — Это очень хорошо, — её взгляд устремился куда-то вдаль, сквозь стену комнаты. — Я побывала в её мире и теперь, пожалуй, лучше понимаю её.

Кейденс нежно прикрыла спящую аликорну одеялом.

— Ты о чём?

— Я видела то, что она считает само собой разумеющимся и что, несомненно, рассчитывала увидеть и здесь. Элизиум оказался… не таким плохим, как я опасалась. Да, там есть проблемы. Серьёзные проблемы. Но живущие там пони уверены, что смогут их преодолеть. Думаю, большинство молодых пони просто не понимают, чего им не хватает. Не позволяют себе осознать это, потому что такое осознание может разрушить их мир. А мир они себе создали вполне приятный.

— Не все, — кивнула на лежащую пони Кейденс, — она оставила всё позади, лишь бы выбраться из этого мира. И я рада за неё. Я лишь боюсь, что она продолжит так загонять себя, пока что-нибудь не сломает.

— Разумеется, она продолжит, — улыбка Селестии была чуть заметной, но твёрдой, словно сталь, — она настоящая дочь своей матери.