Талассофобия

Погода была пасмурной, а небо уныло-голубым. Несколько долгих, скорбных криков далёких птиц донеслись из глубин Вечнодикого леса, но в остальном воздух был спокоен и тих. Две пони, одна земная, другая единорожка, трусили бок о бок по заросшей от старости тропинке.

Эпплджек бросила на свою подругу обеспокоенный взгляд.

— Рэрити, нам не обязательно это делать.

— Напротив; я верю, что мы должны это сделать. — Взгляд единорожки был решительным, но добрым. — Ты моя самая дорогая подруга, Эпплджек. Что же я тогда за подруга такая, если хотя бы не попытаюсь помочь тебе преодолеть  твой нелепый страх? Ту загадочную та... тала... — модельер запнулась на незнакомом термине.

— Талассофобию, — слово слетело с уст фермерши с привычной лёгкостью. — Так это называли врачи, когда мама и папа пытались помочь мне с этим недугом. Проще говоря — я боюсь глубокой воды. Воды, дна которой я не могу разглядеть.

— Я бы никогда не догадалась, — Рэрити покачала головой. — Ведь я не видела ни намёка на это, когда мы с тобой и с Пинки отправились в то злосчастное маленькое плавание. Или когда мы нанесли наш первый визит гиппогрифам.

— Ну, меня тогда больше беспокоила мысль как бы не утонуть, говоря о путешествии к горе Айрис. А что касается первого? Ну, я всё ещё не могу толком восстановить всей картинки. Думаю, я просто заблокировала большую часть воспоминаний.

Рэрити взглянула на еле видную тропинку, заросшую сорняками и ежевикой за годы заброшенности.

— И корни всей это проблемы исходят... от этого пруда?

Эпплджек кивнула, мысленно лягая себя в сотый раз за последние несколько дней за то, что проговорилась Рэрити о природе своего страха и его происхождении. Фермерша пообещала себе, что это был последний раз, когда она так небрежно налегала на крепкий сидр.

Они ещё некоторое время молча шли по тропе, наблюдая, как деревья по обе стороны дорожки становятся всё выше и заросшее. Стволы были увиты виноградными лозами, когда старыми и ломкими, а когда зелёными и полными жизни. А тропа между тем изгибалась и уводила их всё глубже и глубже под полог дикого леса, всё дальше и дальше от границ Сладкого Яблока. И тут нежданно негаданно налетел туман и воздух начал ощущаться не по сезону холодным, что две пони вздрогнули от столь внезапной перемены.

— Погода чего-то чудит, — пробормотала Эпплджек.

— Действительно. Всё дело в этом лесу. Всё в нём как-то... странно.

Эпплджек увидела, как единорожка снова вздрогнула, и подгадала возможность для манёвра.

— Может быть, нам стоит вернуться. Придём сюда в другой раз лучше подготовленными, что скажешь? — Рэрити остановилась как вкопанная и Эпплджек приготовилась к ещё одному увещеванию.

Вместо этого единорожка указала ей вниз по тропе.

— Это он?

Против своей воли глаза Эпплджек проследили за вытянутым копытом и увидели место, откуда произрастали все её кошмары.

— А-а-агась, — пробормотала фермерша, её зубы внезапно начали стучать, и это было вовсе не от холода. — Да, он самый.

Прямо впереди, окутанная туманом, виднелась небольшая полянка среди деревьев. А в центре поляны располагался пруд. Маленький. Практически незаметный. Едва ли достигавший пятнадцати метров в диаметре. Деревья располагались на небольшом расстоянии по всему периметру воды, и тропа обходила его по кругу, прежде чем вернуться в исходную точку. Поверхность пруда была усеяна листьями лилий и водорослями, вода была чёрной от недостатка солнечного света... и глубокой. Непонятно насколько.

Но несмотря на окружение — это был обычный пруд, но Эпплджек потребовалась вся внутренняя сила, чтобы не убежать с криком при виде его.

Рэрити встала перед своей подругой с искренней улыбкой.

— Ты в порядке, дорогуша?

Эпплджек заставила себя кивнуть.

Единорожка положила переднее копыто на плечо Эпплджек и крепче обняла подругу.

— Я только хочу помочь тебе, Эпплджек. То, как ты говорила обо всём этом на днях, о том, через что это место заставило тебя пройти... это резало меня по живому. И мне невыносимо видеть как кто-то, о ком я так сильно пекусь, был скован столь нелепым страхом. Богини, да это всё равно, как если бы ты мне призналась, что боишься яблок! — Она начала смеяться своей шутке, но выражение абсолютного ужаса на лице подруги заглушил смех в её горле. — Пожалуйста, дорогуша. Прошу, скажи мне, что такого в этом месте, что оно вводит тебя в ступор?

Эпплджек сделала долгий, глубокий, успокаивающий вдох. Она протянула копыто, схватила свою шляпу и словно щит прижала ту к своему сердцу.

— Я тогда была кобылкой. И правда, это одно из первых моих воспоминаний. Мне было не больше двух лет. В те дни этой тропой пользовались гораздо чаще. В основном подростки. Они приходили сюда, чтобы переспать и всё такое прочее. Я помню, что у мамы была подруга с фермы, что располагалась ниже по дороге, и однажды она привела с собой свою собственную маленькую кобылку. Мы сразу поладили, как это происходит между жеребятами. Мы бегали, играли и изучали окрестности. Каким-то образом мы нашли дорогу вниз по тропе и спустились сюда, к пруду. Помню, она хотела пойти и поплавать, но я тогда ещё не знала, как это делать. Она сказала, что покажет мне, и сразу же прыгнула в воду. Начала смеяться и пускать в меня брызги. Она беззаботно плавала, достигнув центра пруда. Я как раз собиралась присоединиться к ней, когда она внезапно исчезла.

Копыто Рэрити припало к губам.

— Бедняжка! Она утонула?

— Нет. — Глаза Эпплджек были застеклены осознанием пережитого ужаса, давно похороненные образы в этот момент прокручивались перед её мысленным взором, как кадры кинохроники. — Там было что-то, что схватило её и потянуло вниз. — Она с трудом сглотнула, внезапно почувствовав, как во рту пересохло. — Я не видела, что это было. Должно быть, было темно, и это позволило той твари слиться с водой. Оно просто потянулось вверх и схватило её. Затем, и ни секундой позже, она снова всплыла. Она не закричала, когда оно схватило её в первый раз, но помню, тогда она точно кричала. Всё, что она могла делать, это кричать. Она била копытами по воде и гребла изо всех сил, но просто не могла вырваться оттуда! Что бы это ни было, оно слишком сильно держало её. Я помню, как она потянулась ко мне, и вода забурлила у неё за спиной, и я увидела... увидела...

— Что? Что ты увидела?

Но образ не появлялся. В голове Эпплджек всё ещё было пусто.

— Я кое-что увидела, а потом она исчезла. И больше не всплывала. — Теперь фермерша плакала. — И я убежала. Я побежала прямо домой, в копыта мамы... но я не стала рассказывать ей о пруде. — Она в отчаянии посмотрела на Рэрити. — Я сказала ей и её подруге, что мы с её дочерью играли на другой стороне фермы. Я сказала им, что мы играли в прятки в лесу, и что потом я не смогла её найти. Я солгала им, потому что знала, что если моя мама пойдёт к тому пруду, то эта тварь... эта тварь заберёт и её тоже! — Не в силах более сдерживаться, Эпплджек рухнула на плечо Рэрити и горько заплакала.

Рэрити прижимала её к себе, пока рыдания не превратились во всхлипывания, затем единорожка осторожно приподняла голову подруги и вытерла глаза краем шляпы.

— Эпплджек, мне так жаль, что всё это случилось на твоих глазах, — единорожка улыбнулась ей так ободряюще и нежно, как только могла. — Ничто не утаскивало твою подругу в тот день. Наверное, у неё начались судороги и она утонула. Такое случается.

— Но я...

— Или, она зацепилась ногой за какую-то корягу прямо под поверхностью и не смогла освободится. А ты была ещё малышкой и могла себе навоображать...

Эпплджек быстро покачала головой.

— Нет. Я знаю, что я видела. Я видела...

— Ты ничего не видела. Ты только что сама мне об этом сказала. — Рэрити надела шляпу обратно на голову фермерши. — Потому что там совсем ничего нет. Смотри.

И, к ужасу Эпплджек, единорожка направилась к пруду.

Эпплджек отчаянно ломала голову в поисках недостающего фрагмента своей памяти, какой-нибудь зацепки, которую она упустила, которая бы убедила Рэрити в том, что глаза в тот день её не обманули, что, как ей казалось, она видела. Но там ничего не было. На ум приходила только одна мысль, одно слово: жёлтый.

Теперь Рэрити была прямо у пруда. Она оглянулась и поманила земную пони копытом.

— Эпплджек, ну же. Ты увидишь, что это просто пруд, и тебе станет намного лучше, обещаю.

Копыта Эпплджек чувствовали себя такими же укоренёнными, как одно из её любимых деревьев.

— Если... если я подойду к краю, мы уйдём отсюда? — Она прикусила губу, чтобы подавить желание застучать зубами. — И отправимся домой?

Рэрити широко улыбнулась и кивнула.

— Конечно.

Медленно, как будто её копыта были сделаны из камня, Эпплджек направилась к кромке воды. Она измеряла каждый вдох, отчаянно пытаясь не задыхаться, в тот момент, когда перед ней замаячила тёмная вода. Ей казалось, что она может упасть в неё даже издалека, после чего она просто провалиться в темноту... где что-то ждало всё эти годы. Она остановилась в нескольких шагах от Рэрити и встала как вкопанная.

— Я думаю, так достаточно.

— Хорошо. — Рэрити вздохнула. — Тогда, я полагаю, тебе придётся просто смотреть, как я касаюсь его.

— ...Что?

— Ага, я собираюсь опустить копыто в воду и доказать тебе, что это всего лишь глупый старый пруд. Ни больше, не меньше. Просто смотри. — И прежде чем Эпплджек успела возразить, единорожка демонстративно подняла копыто и с плеском опустила его на стеклянную поверхность. Рябь и волны начали распространяться от места удара, а подушечки и водоросли начали слегка колебаться.

У Эпплджек перехватило дыхание, когда она глядела на рябь воды, на каждое небольшое колебание поверхности. Она наблюдала, уверенная, что то, что преследовало её всё это время, уже на пути к завершению своей зловещей работы. И простое, идиотское слово продолжало отбивать ритм в в её голове, словно какая-то насмешливая птичья трель: жёлтый, жёлтый, жёлтый!

Но ничего не появлялось.

Рябь исчезла, волны улеглись, и через несколько секунд поверхность пруда стала такой же чистой и тёмной, какой она была до этого.

Эпплджек снова начала дышать. Фермерша расслабилась и посмотрела на Рэрити, которая смотрела на неё с довольной ухмылкой. Она почувствовала, как и на её губах заиграла слабая тень улыбки.

— Вот видишь, я же говорила тебе...

Оно двигалось быстро. Быстрее, чем должно двигаться что-то настолько большое. На мгновение показалось, что тёмная вода действительно ожила и поднялась, чтобы нанести ответный удар пони, посмевшей нарушить её покой. Затем огромная голова, размером с тележку, вынырнула из тёмных глубин. Клюв твари, такой же пятнисто-чёрный, как и вся окружающая поверхность, раскрылся, и девственно-белая шёрстка Рэрити внезапно окрасилась пятнисто-розовым полем. Эпплджек увидела что-то скользкое и извивающееся в клюве и поняла, что это язык твари. Казалось, он манил её, но взгляд пони скользнул к боковинке головы твари. В этот момент узкие глаза существа широко раскрылись... и они были жёлтыми. Такими же точно, как и в первый раз, когда она их увидела.

И Эпплджек побежала.

Она не оглянулась, когда слишком короткий крик Рэрити внезапно оборвался. Эпплджек не оглянулась на всплеск, который раздался, когда существо отступило обратно в своё водянистое логово. Пони не замедлила бег, когда ежевика вцепилась в её шёрстку, а виноградные лозы обвились вокруг её ног. Фермерша не переставала плакать, пока не добралась до безопасного семейного амбара. И она оставалась там, дрожа и всхлипывая, пока не опустилось солнце.

Затем она привела себя в порядок, поправила шляпу и вошла в дом, чтобы приготовить ужин.

В последующие дни она, как и все остальные, была обеспокоена таинственным исчезновением Рэрити. Она клялась и божилась, что понятия не имеет, куда делась единорожка. Эпплджек даже провела несколько поисковых отрядов через лес на границе фермы... стараясь увести других пони подальше от одной заросшей тропинки.

Ведь это не было ложью, если это обеспечивало безопасность тех, кто тебе дорог.

После произошедшего Эпплджек хранила молчание и держалась подальше от любого водоёма, дна которого нельзя было разглядеть. И со временем она убедила себя, что понятия не имеет, почему иногда просыпается с криком посреди ночи. Вскоре она не имела ни малейшего представления, почему единственное, что она могла вспомнить из этих кошмаров, был какой-то зловещий жёлтый цвет.

Жёлтый цвет, что затаился в глубине тёмного и неподвижного зеркала.

Жёлтый цвет, который был невероятно терпелив, и всё ещё рос...

...и был невероятно голодным.