Мифы и наследия

Глава 1: Последний спокойный день

Традиционно утро в библиотеке “Золотой дуб” начиналось поздно. На самом деле, утро начиналось настолько поздно, что у него едва хватало времени встать с постели и потянуться, прежде чем оно превращалось в полдень. В немалой степени причиной этого являлась библиотекарь − ученица магии из Кантерлота, героиня Эквестрии, графиня Вечнодиколесская и признанная сова − Твайлайт Спаркл.

Не то чтобы она спала больше других пони. Как хвасталась единорожка, сна ей требовалось меньше, чем среднестатистической пони, а если быть точной − шести часов и сорока двух минут в сутки.

Бессонницей она также не страдала. Как только голова Твайлайт касалась подушки, она обычно засыпала в течение пары минут, погружаясь в сновидения, даже если мысли терзала неотложная проблема. Этот навык был отточен под тщательным руководством Селестии и всегда хорошо помогал единорожке. Она обнаружила, что большинство проблем, как правило, могло решить ее подсознание, пока она спала. Еженощные грезы раньше немного беспокоили Твайлайт. По иронии судьбы, единственный раз, когда подобный способ не сработал, был когда Твайлайт переживала о том, чтобы не разочаровать и не подвести Селестию.

Проблема с поздним подъемом заключалась в том, что единорожка ложилась спать почти под утро. Твайлайт была страстной любительницей звезд и чтения при свечах. Она обнаружила, что мерцающий свет усиливает впечатление, создавая мягкое, мистическое ощущение, и единорожка чувствовала себя своим героем − Старсвирлом Бородатым.

По какой-то странной причуде все лучшие идеи Твайлайт имели обыкновение воплощаться в жизнь в районе полуночи. Чаще всего они возникали, когда она смотрела в окно на бархатное покрывало ночи. У нее вспыхивало вдохновение, за которым следовал головокружительный прорыв, который оставалось лишь записать. Звезды в такие моменты всегда казались чуть ярче.

Поэтому Твайлайт была потрясена, когда около семи утра почувствовала прикосновение маленькой когтистой лапки к своей спине, прямо над левой почкой. Застонав, единорожка перевернулась на другой бок, подушка соскользнула с ее лица на пол, а солнечные лучи, пробравшись сквозь щель в занавесках, ударили по нежным глазам.

− Спа-а-а-айк, что там?

− Письмо от принцессы, − ответил помощник номер один и усмехнулся, когда покрасневшие глаза Твайлайт распахнулись и уставились на свиток, который он держал в когтистых лапках.

− Ч-что? Когда оно пришло? Она злится на меня?

Твайлайт выбралась из постели, в голосе звучало напряжение, грива была еще более взъерошена, чем обычно после сна. За последние несколько месяцев Спайк начал просыпаться раньше Твайлайт, что полностью изменило его старые привычки. Это позволило юному дракончику посвятить себе целый час, а точнее, все оставшееся утро, прежде чем Твайлайт в конце концов вылезала из постели.

Со своей стороны, Совелий и Пиви закатили глаза и взъерошили перышки. Сову и феникса происходящее весьма забавляло. Пока Совелий пытался снова заснуть, Пиви прыгал с жердочки на жердочку, щебеча и хлопая еще растущими крылышками. Совершив неуклюжее контролируемое падение, молодой феникс приземлился Спайку на голову, где изобразил самодовольную ухмылку и гордый наклон головы дракончика.

С натянутой улыбкой и легким поклоном Спайк вручил свернутый пергамент своей приемной сестре. Та слегка приподняла бровь, заметив, что на нем была не красно-золотая печать Селестии и не темно-синяя печать Луны. Облегченно вздохнув, Твайлайт узнала нежно-розовую печать Кейденс, которой было запечатано послание.

В тот момент, когда Твайлайт дочитала вступительные слова, из ее гривы выбился волосок.

− Твайлайт, что-то случилось? − Спайк не смог скрыть беспокойства в голосе.

− Моя семья... Они все приедут навестить меня на завтрашнем Празднике Жизни, − ответила Твайлайт с недоверием в голосе.

− Прям все-все? − Спайк покачал головой и озадаченно посмотрел на Твайлайт.

− Ну, не все, − единорожка махнула письмом в сторону дракончика. − Только мама, папа, Шайни и Кейденс.

− Значит, всего пара дополнительных пони, − проворчал Спайк, забирая свиток. − Ничего страшного. Пинки все равно планировала устроить вечеринку в твою честь, ведь завтра твой двадцать первый день рождения и все такое. Тут ничего особо не поменяется, просто она добавит еще несколько имен в список приглашенных, − для пущей убедительности Спайк достал вышеупомянутый список.

− Ну да, только я ожидала всего с десяток гостей. У меня не хватит ни пунша, ни закусок для большего количества пони. И я уже обустроила гостевую спальню для принцессы Луны. У нас не хватит места, чтобы все могли здесь остаться, а это значит, что мне нужно забронировать комнаты в гостинице, − Твайлайт начала расхаживать по спальне, бегая глазами, что, как знал Спайк, означало какие-то подсчеты и перебор возможных решений. − К тому же, тут приписка от родителей, в которой говорится, что теперь, когда я юридически стану совершеннолетней, они хотят сообщить мне нечто очень важное. Что это может быть? Что они могут сказать мне завтра такого, чего не могут сказать сейчас, или не могли на прошлой неделе, или в прошлом году?

Единорожка прервала изложение своих мыслей, когда Спайк ее громко окликнул. Слегка дернув уголком глаза, она посмотрела на дракончика.

− Твайлайт, у тебя приступ паники, − констатировал Спайк, медленно подходя к единорожке и кладя лапу ей на холку.

Твайлайт быстро составила список своих симптомов. Учащенное сердцебиение − есть. Ощущение мурашек на коже − есть. Негативные мысли − есть. Желание убежать − есть. Тошнота − есть. О, и еще ощущение нереальности происходящего − даже оно есть!

Дернув левым ухом и еще быстрее задергав глазом, Твайлайт мысленно потянулась к своему самому важному контрольному списку.

Она потратила недели, заучивая его наизусть, просто на всякий случай. Нельзя быть уверенной, что всегда рядом будет физическая копия − Твайлайт пыталась это устроить, но у нее ничего не вышло.

Быстро сев, она сделала долгий глубокий вдох через нос и выдохнула через рот. Повторив это несколько раз, Твайлайт начала произносить короткую мантру.

− Я спокойна, я собрана, я могу справиться с этим. Я спокойна, я собрана, я могу справиться с этим. Это не чрезвычайная ситуация, у меня есть время все обдумать. Это не чрезвычайная ситуация, у меня есть время все обдумать.

После нескольких минут дыхательных упражнений и повторения мантр Твайлайт открыла глаза и улыбнулась Спайку.

− Спасибо, что бы я делала без моего помощника номер один? − она игриво потрепала Спайка по мягким шипам, вызвав у дракона смешок и легкое раздражение.

− Ты, наверное, бегала бы вокруг, пытаясь навести порядок в библиотеке, может быть, спряталась в уголке, жуя собственный хвост, или...

− Да, Спайк, я понимаю, что иногда веду себя как ненормальная, − единорожка бросила на Спайка невозмутимый взгляд и направилась на кухню. − Пойдем, нам нужно сходить на рынок и купить еще еды, а затем заглянуть в “Сахарный уголок” и сообщить Пинки, что на вечеринке будут еще пони. Поскольку она организатор, было бы как минимум вежливо сообщить ей об этом. Зная Пинки, можно предположить, что она захочет устроить небольшую предварительную вечеринку в честь моей семьи. Но сначала давай позавтракаем.

При упоминании о завтраке маленький дракончик побежал за ней со счастливой улыбкой на губах.

---

“Экспресс Дружбы” медленно остановился, и пронзительный свисток возвестил о его прибытии на железнодорожный вокзал Понивилля. Семьи выстроились в очередь у выхода из поезда, друзья и любимые со слезами на глазах прощались или радостно приветствовали друг друга по всей платформе.

Вздохнув про себя, Флёр де Лис встала и поправила единственную седельную сумку, которую она взяла с собой. Обычно единорожка путешествовала бы с десятком чемоданов. А еще обычно она путешествовала в вагоне первого класса вместе с другими аристократами, богатыми бизнесменами, знаменитостями и представителями высшего класса. Но эта поездка не была обычной, ни в каком смысле этого слова.

Остановившись и осмотревшись, Флёр заметила пару пони, которых сразу узнала − двух кобыл из Элементов Гармонии. Героини, они сделали больше, чем она могла надеяться сделать за две жизни.

Первой была Твайлайт Спаркл, лидер группы, личная ученица принцессы Селестии, графиня Вечнодиколесская и одна из самых скромных и недооцененных кобыл из ныне живущих. Элита Кантерлота прилагала все усилия, чтобы выказать свое презрение Твайлайт Спаркл с подругами и смотреть на них свысока. Флёр никогда не понимала их склонности давить тех, кого они считали нежелательными. Хотя это не имело значения.

По дворцу ходили слухи, что Твайлайт Спаркл пророчат должность Верховного мага, и в сочетании с другими ее титулами, положением ее Дома, а также собственными способностями, Твайлайт вскоре должна была стать кобылой, обладающей значительной властью и влиянием.

Тогда они начнут суетиться и умолять ее о благосклонности. Флёр уже видела, как подобное происходило ранее.

Другой знакомой кобылой была розовая земная пони, которая подпрыгивала на месте словно мячик. На голове у нее красовался торт с зажженными свечами, а на лице сияла широчайшая улыбка.

− Пинки Пай, − пробормотала себе под нос Флёр, вспомнив как ее зовут. Элемент Смеха и придворная дама. Ни о чем на свете не заботясь, Пинки Пай напевала веселую, жизнерадостную мелодию, пока подруги стояли на платформе.

Флёр не стала ждать, чтобы узнать, кого они встречают. Шпионаж был ниже ее достоинства, и она никогда не позволяла себе подобного. По крайней мере на публике. С некоторыми шпионами она была знакома на профессиональном уровне. С другой стороны, какой иностранный посол не знал хотя бы нескольких шпионов?

Выйдя из здания вокзала, Флёр достала небольшую карту города и быстро нашла нужное ей место. Пустившись в путь быстрой рысью, единорожка старалась не думать о событиях, которые привели ее в Понивилль, вместо этого сосредоточившись на будущем. Будущем, связанным с ярко раскрашенным круглым зданием недалеко от центра города и рынка.

Напевая песню, ставшую популярной после свадьбы принцессы Кейденс и сэра Шайнинга Армора прошлой весной, Флёр впервые за день почувствовала, как у нее поднимается настроение.

“Да, будущее будет светлым”, − пообещала она себе. В конце концов, разве оно может быть хуже, чем недавнее прошлое?

Когда песня приближалась к неизбежному финалу, в поле зрения появился пункт назначения − бутик “Карусель”. Перейдя на шаг, Флёр тут же начала сомневаться в своих решениях.

Покидая Кантерлот утром, она была уверена, что поступает правильно. Из всех кобыл в Эквестрии, Рэрити Белль была единственной, кого Флёр могла бы назвать настоящим другом. Высшее общество Кантерлота не располагало к тому, чтобы искать и сохранять друзей. Во всяком случае, не для Флёр, на которую, как на посла  далекой Пранции, часто смотрели с презрением и терпели как неизбежное зло. Отношения между Эквестрией и Пранцией оставались прохладными на протяжении уже многих поколений. Флёр сделала больше для сокращения разрыва между двумя нациями, чем кто-либо из ее предшественников, но все равно подвергалась остракизму со стороны знати и элит Эквестрии. И сейчас больше всего на свете она нуждалась в друге.

Собравшись с духом, Флёр подошла к двери, толкнула ее и вошла внутрь под звон колокольчика.

− Заходите, и добро пожаловать в “Карусель” бутик, где все шарм, блеск и шик! − произнес приветливый певучий голос, который Флёр очень хорошо знала.

Из-за угла, по-видимому, со своего рабочего места, вышла хозяйка магазина. Она выглядела будничнее, чем при их последней с Флёр встрече. Несколько волосков в фиолетовой гриве белой единорожки выбились, а под глазами залегли едва заметные мешки. Увидев Флёр, Рэрити тихонько ахнула, сняла красные очки, сидевшие у нее на носу, и широко искренне улыбнулась.

− Флёр, дорогуша, что это ты делаешь в нашем маленьком старом Понивилле? Заходи, пожалуйста, − добавила Рэрити, жестом приглашая подругу следовать за ней в заднюю комнату, которая, как быстро обнаружилось, служила просторной кухней и обеденной зоной. − Могу я тебе что-нибудь предложить? Чай? Печенье? Еще что-нибудь?

− Oui, mon amie, немного чая было бы просто восхитительно, − ответила Флёр с усталой улыбкой, оставив седельные сумки у двери, прежде чем сесть за стол.

− Не ожидала увидеть тебя раньше зимнего показа мод в Кантерлоте, дорогуша, − заметила Рэрити, поддерживая непринужденную беседу, пока ставила чайник на плиту и доставала из буфета коробку с печеньем. − Расскажи мне, как у тебя дела и как поживает Фэнси Пэнтс?

Флёр вздрогнула при упоминании о муже и опустила взгляд на скатерть в красно-белую клетку. В домах кантерлотской знати никогда не могло быть ничего столь простого и домашнего. Почти наверняка у этой скатерти была своя история, из-за которой она и оказалась в доме Рэрити. Модница слишком гордилась своим чувством стиля, чтобы могло быть иначе. Понимая, что не сможет молчать и размышлять об узоре на скатерти, Флёр медленно подняла глаза и произнесла слова, которых боялась, но хотела произнести весь день.

− Мы с Фэнси поссорились. Это... было неприятно.

− Ох, − это было все, что ответила Рэрити, и ее поведение изменилось: теперь это была не возбужденная подруга, жаждущая поделиться сплетнями, а кобыла, готовая утешить и оказать поддержку. Несколько минут прошло в молчании, пока готовился чай. Наконец, когда он был разлит по кружкам, единорожка продолжила: − Раз ты здесь, значит, это было просто ужасно, иначе и не скажешь.

− Да, так и есть, − пробормотала Флёр. Подняв чашку дрожащим облачком магии, чтобы сделать быстрый глоток, она добавила: − И виновата во всем я!

Сделав паузу, чтобы отхлебнуть чаю, Рэрити ожидала продолжения с выдержкой, которой позавидовала бы сама Селестия. Когда их чаепитие близилось к завершению, единорожка наконец спросила:

− Ты хочешь поговорить об этом? Я пойму, если не хочешь.

− Oui, я думаю, выговорится − это хорошо, − вздохнула Флёр, закрывая глаза.

Еще несколько минут она пыталась высказать то, что было у нее на уме, но каждый раз слова застревали в горле. После четвертой попытки она решила попробовать сменить тему, в надежде, что за это время соберется с духом.

− Почему ты не пыталась приударить за Фэнси Пэнтсом?

Флёр сама вздрогнула, когда вопрос сорвался с ее губ. Кристально-голубые глаза Рэрити расширились на почти незаметное мгновение, прежде чем взгляд стал мягким и отсутствующим. Это была щекотливая тема для двух подруг.

За те два года, что они были знакомы, Флёр начала получать удовольствие от общества Рэрити и уважать единорожку за то, что та ставит дружбу превыше всего остального. Флёр намекала, что если Рэрити захочет приударить за Фэнси Пэнтсом и присоединится к их процветающему табуну, она не будет возражать. Как у первой кобылы, у нее было право и прерогатива отбирать других кобыл в табун, и Флёр не могла представить себе никого другого, кого она была бы готова принять.

Рэрити, со своей стороны, всегда избегала таких разговоров или быстро меняла тему.

− Наверное, потому, что я всегда мечтала о собственном очаровательном и эффектном принце. Жеребце, который снес бы меня с копыт в головокружительном вихре романтики. Не пойми меня неправильно, дорогуша, Фэнси Пэнтс − это все, о чем только может мечтать кобыла, и даже больше. Но я хочу сильного, галантного и нежного принца-воина, как в моих книгах.

Слегка наклонив голову, Флёр озадаченно посмотрела на единорожку.

Звучало так, словно Рэрити намекала, что она моногамна. Исключить подобное было нельзя, хотя в обществе пони, среди которых преобладали кобылы, подобное было чрезвычайно редким явлением. На каждого жеребчика рождалось почти три кобылки. Словно почувствовав, куда свернули мысли Флёр, Рэрити взволновано продолжила:

− Это не... Я имела в виду... Ох, проклятье!

Сделав несколько глубоких вдохов, Рэрити собралась с мыслями, прежде чем снова заговорить.

− Я знаю, что подобное невозможно и не более чем сказка. Возможно, это просто жеребячья мечта. Тот же принц Блюблад проделал огромную работу, втаптывая ее в грязь. Но я хотела, чтобы у меня было что-то похожее на то, что есть у вас с Фэнси. Полагаю, это эгоистично, и, возможно, Элементу Щедрости не дóлжно испытывать подобного, но что есть, то есть. Кроме того, последние несколько лет я была сосредоточена на работе и друзьях. Я больше не тороплюсь найти жеребца.

Флёр медленно кивнула, все, что сказала Рэрити, четко укладывалось в то, что она о ней знала. То, как единорожка съежилась при слове “жеребячья”, говорило больше, чем сами слова. В глазах Рэрити читалось одиночество, но также и непреклонность. Флёр поняла, что ей сказали только половину правды.

Хотя она сразу пожалела о своем глупом вопросе, но не смогла удержаться и не копнуть поглубже.

− А как насчет жеребят?

− А что с ними, дорогуша?

− Ты когда-нибудь думала о них? Как бы они выглядели? Как бы они бегали у тебя под копытами или устраивали всевозможные шалости?

Флёр замолчала, ее голос оборвался, так что она пропустила первую часть ответа Рэрити. Кобыла потерялась в море бурлящих мыслей и воспоминаний, начиная с ухаживания за Фэнси и заканчивая событиями и спором того утра.

− Да, я думала о жеребятах. А какая кобыла не думала? − ответила Рэрити с почти капризной полуулыбкой, когда ее собственные мысли перескочили на старые фантазии. Обе кобылы вернулись в настоящее, когда Рэрити продолжила: − Но для меня все это еще далекое будущее. Может быть, через несколько лет, когда дела наладятся и я найду подходящего жеребца, кем бы он ни был, у меня будет жеребенок, а может, и целых три. Но сейчас? Нет, я откладываю это на неопределенное будущее.

Мечты и воспоминания о мечтах продолжали кружить в голове Флёр, пока она пила чай.

− Раньше я мечтала о том, как выглядели бы наши с Фэнси жеребята. Будут у них его глаза или мои? Будут они добрыми и ласковыми, как он, или неуемными сорванцами, как когда-то была я? Я могла закрыть глаза и почувствовать аромат благовоний Храма Имен, почувствовать тепло свечей на лице. Я пыталась представить, каким на вкус был бы жреческий эликсир и какими были бы имена моих жеребят. Это были хорошие мечты.

− Были?

− Oui.

В бутике снова воцарилась тишина, и Флёр уставилась на остатки своего чая. Через несколько минут слезы начали медленно стекать по ее мордочке. Сейчас, в отличие от поездки на поезде, единорожка не пыталась их сдержать и просто позволила капать на скатерть. Копыто протянулось через стол и обхватило ее ногу, нежно и ободряюще.

− Что произошло?

− Не произошло, а не может произойти, mon amie, − ответила Флёр, наконец вытирая слезы с глаз. − Мы с Фэнси последние несколько лет безуспешно пытались завести жеребенка. Сезон уже почти наступил, и я решила обратиться к врачу. Не раз слышала о кобылах, которым нужна была помощь или толчок, чтобы забеременеть, и думала, что с этим будет все просто. Может быть, зелье или какая-нибудь ужасная на вкус трава, которую мне придется жевать. Я... Я не ожидала...

Флёр снова замолчала, когда эмоции вскипели в груди, передавив горло. Со всем терпением и грацией, которых можно было ожидать от королевской особы, Рэрити ждала, не отрывая копыта от ноги подруги.

Слова казались бессмысленными. По блеску слез, навернувшихся на глаза Рэрити, Флёр поняла, что ее подруга, по крайней мере, догадывалась о том, что она собиралась сказать. Но она также знала, что если не скажет этого, то возненавидит себя еще больше.

− У меня не может быть жеребят. Никогда.

− Ох, Флёр, − прошептала Рэрити, соскальзывая со стула, чтобы крепко обнять подругу. Ей показалось, что прошли часы, прежде чем она прижала к себе Флёр, а рослая кобыла разрыдалась у нее на плече. Время от времени Рэрити бормотала нежные слова утешения, поглаживая длинную розовую гриву подруги. В конце концов, с оттенком страха Рэрити спросила:

− Что сказал Фэнси?

− Он сказал, что все еще любит меня. Даже если я не могу подарить ему жеребят, он сказал, что все еще любит меня. Ох, doux Селестия, что я наделала? Что я ему наговорила! Я ужасная пони, раз бросила его в таком состоянии. Я была так травмирована, напугана и зла.

Флёр медленно покачала головой, высвобождаясь из объятий Рэрити.

− Мне больно просить, но не могла бы я переночевать у тебя, Рэрити, если, конечно, для меня найдется комната?

− Что? Разумеется! Я бы и не подумала, что ты останешься где-то еще, − тут же ответила единорожка. Поднявшись, она направилась к маленькой двери, ведущей в подвал. Спустя пару минут Рэрити появилась с бутылкой вина в магической хватке. На лице Флёр появилась улыбка, когда единорожка произнесла: − Чай − это, конечно, замечательно, но для таких ужасных новостей единственный выход − это бутылочка гренаша. Она поможет смыть горечь, ты согласна, дорогуша?

---

На Йоку опустилась ночь, окутав диск бархатным туманом, в то время как древняя черепаха плыла сквозь бесконечную пустоту. Самые крупные существа, из когда-либо существовавших, могучие мировые черепахи были также самыми древними, родившись в тот миг, когда первая крупица времени упала в бездонные песочные часы. Они появились на свет в великом горниле забытого Далекого Царства, рожденные из безграничных потоков энергий, извергнутых в процессе формирования и разрушения миров и реальностей.

Йока была одним из созданий средних миров − моложе некоторых, но старше многих. У нее было бесчисленное множество братьев и сестер, и все они были связаны нитями первых снов. Ее слоны − так смертные расы, жившие на диске, назвали горные отроги, растущие из панциря черепахи, − все еще были острыми и зазубренными. Их было восемь, и они сжимали диск как тиски.

На диске, в самом сердце Эквестрии, холодный ветер дул над всей землей, устремляясь вниз по склонам гор, прежде чем подняться по дну долины и нежно погладить верхушки древних платанов. Очень скоро ветер достиг Кантерлота, обвиваясь вокруг вершины горы Кантерхорн, на которой древний город примостился подобно могучему крылу-полумесяцу. По мощеным улицам ветер танцевал и веселился, проскакивая между зданиями, окружавшими дворец Солнца и Луны, проскальзывая в открытые окна, чтобы пощипать пони, уютно устроившихся в своих кроватях, прежде чем снова раствориться в ночи.

Единороги, сонно моргая глазами, проснулись от тупой боли, пробежавшей по рогу и вонзившейся в череп. Вздрогнув от внезапного холода, большинство из них поглубже закутались в одеяла, некоторые, пошатываясь, встали, чтобы захлопнуть окна. Крылья пегасов дергались и расправлялись, их владельцы улыбались во сне, испытывая прилив блаженства, лишь так на них повлияло легкое касание ветра.

В своих покоях принцесса Селестия подняла голову от пышных алых с золотом простыней. Высоко в небе луна плыла сквозь море мерцающих звезд. Нахмурившись, Селестия медленно встала с кровати и вышла на балкон. Подняв голову, она осторожно вдохнула ветер. Аромат лакрицы и радуги наполнил воздух, почти раня обоняние своей объединенной силой.

− Тиа, ты тоже это чувствуешь? − раздался сильный, вкрадчивый голос Луны.

− Конечно. Подозреваю, что половина единорогов чуют, − ответила Селестия, когда сестра присоединилась к ней на балконе. Когда Луна оказалась рядом, старшая сестра, не отрывая взгляда от ночного неба, добавила: − Прошла целая вечность с тех пор, как я ощущала подобную магию. Но это не может быть она...

Приподняв бровь в ответ на слова сестры, Луна прочистила горло, прежде чем уточнить:

− Ты уже ощущала эту магию раньше?

Одарив сестру лукавой улыбкой, которую Луна давно привыкла связывать с тайнами, Селестия медленно покачала головой. Зная, что лучше не пытаться выведывать информацию у сестры − это приведет только к дурным чувствам и отсутствию ответов, ночная принцесса продолжила:

− Магия стара, как время и сами звезды, но она не моя.

Постучав копытом по подбородку, Луна озвучила, о чем они обе думали.

− Ты же не думаешь, что Твайлайт сотворила это? Не первый случай, когда она случайно использует свои способности.

− Нет, это определенно не она. По крайней мере, не в этот раз, − ответила Селестия, слегка покачав головой.

Ветер начал стихать, но затем взметнулся в небо над древним городом, где начал формировать вихрь. Из самого сердца надвигающейся бури донесся звук, похожий на щелчок хлыста. Семь вспышек прорезали ночь, каждая отсекала часть силы ветра. В мерцающей ночи возникли клубы магического дыма. Но это были всего лишь предвестники.

Сестры взглянули друг на друга с явным беспокойством.

Низкий рокот, похожий на раскаты грома или стук барабанов, эхом разнесся в ночи, а затем из-за бури прорвались три звезды. Луна в шоке открыла рот, когда три ярких линии прочертили на бархатном полотне ночи розовую, голубую и серебряную полосы. Падающие звезды ушли к горизонту на западе, юго-востоке и северо-востоке соответственно. После короткой золотистой вспышки тьма ночи вновь окутала небо чернильными объятиями, но лишь для того, чтобы на мгновение осветиться, когда на землю приземлилась звезда, летевшая на запад.

С золотой вспышкой пришла вторая волна магии, хотя и не похожая на ту, что принес ветер. Селестия и Луна широко распахнули глаза, мгновенно распознав эту магию.

− Этого не может быть, − прошептала Луна, поднося копыто к губам, потрясенная страхом, прозвучавшим в ее собственном голосе. Расправив крылья, принцесса обернулась к сестре: − Тиа, эти три “звезды” − то, чего я боюсь?

Ответом было молчание, поскольку древний разум Селестии начал быстро переваривать неожиданную информацию.

− Ближайшая из них приземлилась где-то возле Понивилля, − заметила она, вытягивая шею, чтобы взглянуть туда, где упала звезда, игнорируя вопрос сестры. Он был просто жеребячьим. Они обе точно знали, что это были за звезды. − Нам нужно подготовиться. Остается лишь надеяться, что они дружелюбны.

− То, что мы только что почувствовали в ветре, может быть связано с ними, − предположила Луна, возвращаясь в покои Селестии, следуя по пятам за старшей сестрой.

− Я бы удивилась, будь это не так, − согласилась Селестия, потянувшись за пером и пергаментом.

Оглянувшись через плечо на ночное небо, Луна вздрогнула, беспокойство скрутило внутренности, в голове клубились вопросы, какие еще знамения таит в себе эта ночь.

− А как же Твайлайт и ее завтрашний день рождения? Может, нам стоит изменить наши планы?

Обмакнув перо в чернильницу, Селестия долго обдумывала, что ответить. На это потребовалось больше времени, чем нужно, а это означало, что старшая сестра была особенно осторожна. Без сомнения, она уже начала раскладывать все по полочкам в своей голове, идеи начинали складываться в планы.

− Нет, − наконец произнесла Селестия, к большому облегчению Луны. − Она и так будет сбита с толку, напугана и травмирована. Мы не можем добавить еще и это к ее тревогам. Пока будем действовать как планировали. Просто будь осторожна, когда будешь в Понивилле, сестра. Один из них приземлился недалеко от города, и не удивлюсь, если они там появятся. Такой выбор времени с их стороны не может быть простым совпадением.

− Возможно, и нет, − Луна озорно улыбнулась. − Но я буду держать ухо востро. Может, мне на всякий случай взять с собой Элементы?

Коснувшись подбородка, Селестия покачала головой.

− Не думаю, что потребуются такие меры. Но будь осторожна.

Все еще улыбаясь, Луна направилась к двери. Когда она выскользнула из покоев, Селестии оставалось только лихорадочно царапать пером, готовясь отправить пони, необходимых для реакции на потенциальные угрозы.

---

Широко распахнув глаза, Флёр попыталась вскочить, но запуталась ногами в одеяле. Упав на спину, она лежала на полу, тяжело дыша. На губах чувствовалась прохлада и покалывание, оставленные... чем-то. Кобыла нахмурила брови, пытаясь вспомнить, что же ее разбудило. Ей приснился сон, нет, скорее ночной кошмар, но он ускользал из памяти как вода сквозь решето.

Там было... что-то ужасное. Возможно, драка? У нее слегка саднило в горле, как будто она кричала во сне.

− Флёр, дорогуша, с тобой все в порядке? − донесся из-за двери сонный голос Рэрити.

Флёр медленно выпуталась из постельного белья, не совсем понимая, что произошло.

− Да, все в порядке, мне просто приснился плохой сон. Возвращайся в кровать.

− Ты кричала, − голос единорожки дрогнул, в нем слышались беспокойство и любопытство. − Ты уверена, что все в порядке?

Открыв дверь, Флёр кивнула, добавив для пущей убедительности ободряющую улыбку. У нее очень хорошо получалось улыбаться ободряюще. Единорожка была уверена в качестве улыбки, несмотря на то, что ее сердце сильно бились и копыта дрожали. Дрожь усиливалась с каждой секундой, пока она смотрела на другую пони.

Рэрити стояла на маленькой лестничной площадке второго этажа между своей спальней и комнатой для гостей, маска для сна висела над рогом. Флёр охватило замешательство, пока она смотрела на свою подругу. В ней было что-то необычное. Похоже на образ, мелькнувший в уголке глаза, но стоило повернуться, чтобы рассмотреть его получше, как он исчезал. Чье-то имя вертелось на кончике языка, но произнести его не удавалось. Этого было почти достаточно, чтобы Флёр натянуто улыбнулась.

Склонив голову набок, некоторое время Рэрити странно смотрела на подругу, словно пыталась решить сложную задачу. Через мгновение единорожка кивнула.

Повернувшись к своей спальне, она медленно произнесла:

− Что ж, если я могу как-то помочь или если ты хочешь поговорить... − Рэрити одарила Флёр неуверенной улыбкой, прежде чем закрыть дверь в комнату.

Сама не желая возвращаться ко сну, длинноногая кобыла тихонько вышла из спальни и направилась вниз, на кухню.

“Может быть, немного чая поможет унять дрожь в копытах”, − подумала она.

Сердце все еще бешено колотилось в груди после сна. Солнце начало выглядывать из-за горизонта, и Флёр надеялась, что пройдет некоторое время, прежде чем Рэрити снова встанет. Стараясь ступать как можно тише, Флёр вошла в кухню, все еще размышляя о произошедшем наверху.

Было ли это просто одним из эффектов сна? Как бы то ни было, оно, безусловно, взбаламутило обычно упорядоченные и практичные мысли единорожки. Она слышала о других пони, чьи сны могли вызывать подобное беспокойство, но никогда не испытывала этого сама. Как и все единороги, она такого никогда не испытывала. Обычно ее сны были приятными и милыми, оставляя после себя приятное теплое ощущение.

Потянувшись к буфету за чайником, Флёр была выведена из задумчивости звуком разбившегося фарфора. Подняв глаза, она увидела, что раздавила чайник телекинезом. Проклиная себя, единорожка отправила осколки в мусорное ведро. Прошли годы с тех пор, как она была настолько беспечна, что могла повредить что-либо магией. Она потянулась за другим чайником, и он снова разбился вдребезги.

Теперь Флёр поняла, что что-то не так.

Хотя ее никогда не превозносили за способности к магии, однако и в обратном обвинить ее было затруднительно. Можно было с уверенностью сказать, что ее навыки были выше среднего и достаточно хороши, чтобы не приходилось часто задумываться о контроле. У Флёр определенно не было сил великих единорогов: Старсвирла Бородатого, Марелин Великой, Кловер Смышленной или Твайлайт Спаркл.

Когда она подумала о последней, в груди Флёр, прямо за грудиной, начало зарождаться теплое, неясное чувство. Когда она представила образ графини перед собой, это чувство усилилось, пока на ее губах не появилась глупая улыбка. После нескольких секунд сидения на кухне Рэрити со странной улыбкой, единорог стряхнула ее в смущении.

Она едва знала графиню. Они встречались всего один раз, очень кратко, на небольшом официальном ужине много лет назад, когда Твайлайт была всего лишь ученицей принцессы. Начитанная юная кобылка, едва достигшая подросткового возраста, путалась в словах, пытаясь заговорить с кем-либо из знати, и ушла, как только Селестия намекнула, что Твайлайт можно возвращаться к учебе.

Гадая, чем вызвано подобное чувство, Флёр заворчала себе под нос и потянулась за третьим чайником, на этот раз копытами.

“Слава Селестии, что у Рэрити чуть ли не полдюжины чайников на кухне”, − с усмешкой подумала Флёр.

Поставив чайник с чаем на плиту и намазав булочку джемом, единорожка воспользовалась моментом, чтобы попытаться разобраться в клубке мыслей и чувств, что роились у нее в голове.

Ей хотелось вспомнить сон. Должно быть, он и был причиной всех путаных мыслей и образов. Но сон исчез, как и чайники в мусорном ведре. Флёр осознала, что там, за гранью яви, было что-то еще. Она начала расхаживать взад-вперед перед плитой. Она крайне редко ходила туда-сюда, и только когда возникало что-то очень серьезное.

В последний раз она так делала предыдущим утром в кабинете врача.

Флёр тут же остановилась, и собственное копыто легонько ударило по лбу.

Она слишком старалась анализировала происходящее. Вино, смешанное с ее собственными бурными эмоциями, испортило сон. Удовлетворенная такими выводами, единорожка быстро допила чай и вернулась в постель. Когда она встанет, ей придется придумать, что сказать Фэнси Пэнтсу, когда вернется домой. Удивляясь, как такая ужасная пони, как она, смогла выйти замуж за такого милого жеребца, как Фэнси, Флёр забралась обратно в постель и быстро заснула.

Как только ее дыхание выровнялось, кобыла начала ворочаться, простонав одно-единственное слово.

Арес.

---

Далеко на северо-востоке, за рекой, вдали от взметнувшихся ввысь башен Мэйнхэттена, одинокая фигура тянула свою повозку прочь от сверкающего мегаполиса. Мешочки с битами радостно позвякивали в фургончике, вызывая широкую улыбку на лице пони.

Это были несколько приятных месяцев в Городе, который никогда не спит. Шоу шло за шоу, и даже с аншлагами, но Трикси начала скучать. Пришло время сменить обстановку. Может быть, сверкающие огни Лас-Пегасуса позволят ей ослепить новые толпы своим великолепием. Или, возможно, широкие бульвары и сцены Ванхуфера обеспечат ей ту известность, которой она так жаждет. Хотя будет трудно превзойти все игорные дома и ненасытных пони Мэйнхэттена в их желании по-настоящему развлечься.

Трикси с трудом могла поверить, что прошла всего пара лет с тех пор, как она была на самом дне. Стала посмешищем для большей части Эквестрии. Без дома, без фургона, без денег, без надежды. То были самые тяжелые осень и зима в ее жизни. Долгими, холодными ночами единорожка часто подумывала о том, чтобы вернуться к своей семье в Балтимэйр. Но она справилась, Трикси пробилась обратно на вершину и сияла еще ярче, чем раньше.

Воистину, Трикси Великая и Могучая!

Голубая единорожка была настолько погружена в счастливые мысли и планы, идеи для новых шоу роились в голове, когда она вдыхала чудесные цветочные ароматы весны, что даже не услышала низкого грохота, эхом разносившегося в ночи.

Камни под копытами начали подпрыгивать, заставив Трикси остановиться и уставиться на дрожащую дорогу. Нахмурив брови, единорожка настороженно огляделась по сторонам. Луна сияла высоко над головой, как и несколько небольших облачков, которые пегасы оставили дрейфовать над сельскими просторами, окружающими большой город. Действуя как не слишком качественные зеркала, облака усиливали сияние луны, делая тьму менее угрожающей и будто бы далекой.

Это не было паническим бегством бизонов, Трикси упрекнула себя, что вообще могла такое предположить. Или толпой несущихся в ужасе пони, что было куда более вероятно.

Не было никаких признаков того, что же вызывало усиливающиеся толчки. Слева от Трикси виднелась полоса деревьев, а вдалеке мерцали огни фермерского дома, но в остальном она была совершенно одна.

Слегка прикусив нижнюю губу, фокусница засветила свой рог, пока ее мысли перебирали все более и более невероятные причины шума. Обычно Трикси нравилось путешествовать ночью. Дороги Эквестрии были самыми безопасными во всех известных землях, а луна всегда светила так ярко, что никаких проблем с тьмой не было. Однако по мере того, как единорожку одолевали все новые и новые тревоги, каждая из которых была экзотичнее и фантастичнее предыдущей, Трикси начала сожалеть о своем решении путешествовать ночью.

Как раз в тот момент, когда ее страхи и озабоченности достигли такой степени, что она почти решила бросить фургончик и помчаться обратно в относительную безопасность Мэйнхэттена, позади раздался оглушительный грохот. Трикси изогнулась всем телом, но поводья удержали ее, мешая увидеть, что там произошло. Сразу после этого серебристый огненный шар проскочил над головой единорожки, а за шаром тянулся шлейф маленьких горящих обломков, похожих на капли дождя, падающие с ветвей дерева.

Открыв рот, Трикси смотрела вслед шару, который рухнул во второй раз, приземлившись прямо за дорогой в широкую канаву.

Долгое время единорожка не знала, что делать, просто стояла, замерев перед фургончиком. Ее разум, наконец, снова заработал, когда она уловила запах горящего дерева. Мотнув головой в сторону фургона, фокусница выругалась, за чем последовал отчаянный крик.

Одним взмахом рога Трикси освободилась от упряжи, удерживающей ее у фургончика. Бросившись вперед, она быстро сотворила простое заклинание призыва воды. Ничего необычного, что можно было бы использовать в ее шоу, простой шар из жидкости, который плюхнулся на танцующие языки пламени, поселившиеся на крыше ее самой ценной собственности.

Тяжело дыша, чувствуя, как сердце колотится где-то в районе горла, единорожка потратила еще несколько минут, дабы убедиться, что ее фургончик в безопасности. Довольная своей быстрой, хотя и несколько небрежной работой с заклинаниями, она обратила внимание на то, что едва не уничтожило ее дом.

Засветив рог, Трикси очень осторожно приблизилась к канаве.

Ее глаза стали большими, как блюдца, когда она увидела, что же там было.

В канаве, окруженная маленькими мерцающими язычками пламени, лежала юная кобылка. В свете, отбрасываемом собственным рогом, фокусница увидела, что шерстка кобылки была серебристого цвета, а грива и хвост похожи на мерцающие куски обсидиана, с полосой чистого белого цвета, прорезающей середину, словно луч лунного света в ночи.

Застонав, кобылка села, подняла копыто и потерла голову чуть ниже короткого рога, в то время как маленькие крылышки взволнованно затрепетали у нее на спине. Трикси моргнула, затем еще раз, протирая глаза, не веря им.

Кобылка что-то пробормотала, встала, но тут же упала на бок с тихим стоном, слабо трепеща крылышками.

Трикси, хотя и стыдилась признаться в подобном, была сбита с толку и не знала, что делать. Сказать, что она была не самой доброй или альтруистичной пони в округе, было бы преуменьшением. Пожалуй, она была одной из самых эгоцентричных и высокомерных пони, которых только можно было встретить. Но единорожка не была бессердечной, и только настоящий монстр мог бросить кобылку посреди ночи на холодной и пустынной дороге. Вдобавок ко всему, кобылка явно принадлежала к аликорнам, расе, представителей которой было крайне мало. Если только одна из них не омолодилась и не перекрасилась, то эта кобылка явно была новым аликорном.

Трикси не упустила из виду как последствия, так и возможности.

Как и тот факт, что кобылка, казалось, не замечала света, исходящего от рога Трикси.

Перебирая копытцами, единорожка с тоской оглянулась на свой фургончик. Может, ей просто пойти дальше и сделать вид, что она никогда не встречала эту кобылку? Селестия или Луна, без сомнения, отправят королевскую гвардию на разведку, если не заявятся сами. Трикси слышала о связях принцесс с захолустным городком Понивилль, и, учитывая события, которые произошли во время ее визита туда, единорожка была уверена, что принцессы вряд ли отнесутся к ней благосклонно. Эта выскочка Твайлайт Спаркл, которая, к сожалению, была личной ученицей принцессы, наверняка наврала своей наставнице о Трикси и о том, как та привела Урсу в город.

Да, уйти, вероятно, было самой лучшей идеей. Но небольшая врожденная доброта продолжала мучить единорожку. К тому же, в том, чтобы заботиться о живой богине, были свои преимущества.

Прежде чем эта мысль позволила Трикси слегка улыбнуться, кобылка резко повернула голову в сторону единорожки.

− Кто там? Покажись, или я... э-э-э... взорву тебя! Или еще что-нибудь, − кобылка направила свой рог в сторону Трикси, сузив глаза и приняв боевую стойку.

− В этом нет необходимости, малышка! − закричала единорожка, съежившись от собственных слов.

“Малышка? О чем Трикси только думала?”

Угроза кобылки “взорвать” могла быть вполне реальной, если, как и у жеребят-единорогов, ее магия порой срабатывала случайно до тех пор, пока она не подрастет.

Не желая рисковать быть уничтоженной, пусть даже юным аликорном, Трикси ждала.

Склонив голову набок, кобылка прищурила поразительные голубые глаза и отвела взгляд. Затаив дыхание, Трикси соскользнула с насыпи в канаву.

Она была удивлена, насколько крупной была кобылка-аликорн, поскольку ее телосложение, казалось, указывало на возраст в шесть или семь весен, но размер был раза в полтора больше. С другой стороны, кобылка была аликорном. Все аликорны были высокими и впечатляющими.

С улыбкой, чтобы скрыть волнение, как будто она выступала с шоу для важного дворянина, Трикси подошла к кобылке.

Когда она добралась до нее, серебристая аликорн резко покачнулась, прислонившись к единорожке.

− Это хорошо... Мне бы не хотелось тебя взрывать, − кобылка зевнула, ее глаза закрылись, а дыхание замедлилось.

Трикси осторожно подняла малышку и отнесла к задней дверце фургона. После того, как она нажала на ручку, фургончик распахнулся. Интерьер был оформлен в теплых желтых и красных тонах, а складки зеленого и нежно-голубого шелка свисали, словно портьеры. Одна сторона была заставлена ящиками и шкафчиками, а другая оставалась пустой. Наверху была задвижка, которая, если ее потянуть, превращала фургон в сцену. Когда Трикси укладывала кобылку на единственную кровать в фургончике, глаза той снова приоткрылись.

− Спасибо, − пробормотала она, вцепившись в одеяло. Повторив это слово еще несколько раз, кобылка погрузилась в более глубокий сон.

Трикси покачала головой, захлопнула дверцу и начала пристраивать упряжь. Улыбаясь и думая о новых возможностях, единорожка снова потянула повозку, мягкое покачивание и хруст гравия на дороге убаюкивали ее нового пассажира.