Я Цеппелин

Настоятельно рекомендую включить воспроизведение этой песни (YouTube)

Трутень №319 моргнул в недоумении от своего положения. Трутень №319 был лучшим разведчиком царицы Хризалиды в Пониграде, и его ещё никогда не ловили. Это может показаться впечатляющим, но не учитывает того, чему Трутень №319 был непосредственным свидетелем: насколько невероятно невежественными и глупыми были жители Пониграда. Дело в том, что однажды он стоял возле Бон-Бон, замаскированный под Лиру. Бон-Бон болтала без умолку, когда мимо прошла настоящая Лира. Бон-Бон посмотрела на настоящую Лиру, потом на Трутня №319 и ушла вместе с настоящей Лирой, которая бормотала что-то о том, что больше не будет пить особую настойку Берри Панч ^[1]. 

В другой раз Эпплджек ^[1], пони-фермер, Элемент Честности, поймала его спящим на одной из её яблонь. Трутень №319 знал, что его поймали, но превратился в друга Эпплджек, Радужную Порывку, перед тем, как как упал на землю, жалуясь на грубое пробуждение. Только после того, как фермерша ушла, он понял, что его радужная грива была развёрнута задом наперёд, что было совершенно очевидно для любого пони, и всё же его не поймали. 

Это, однако, было новой странностью, которая, казалось, поколебала даже его мнение об идиотизме. Трутень №319 парил в трехстах футах над фестивалем сидра на большом красном воздушном шаре, привязанный к нему верёвкой. В голове Трутня №319 пронеслось множество вопросов, на которые должны были существовать очевидные ответы, но их почему-то не было.

Как он здесь оказался? Почему он привязан к воздушному шару? Почему он позволил пони привязать себя к воздушному шару? Почему он в форме подменыша? Почему он не может превращаться? Почему у него такое чувство, будто он лизал песчаник? На самом ли деле его мать любила его? Вопрос за вопросом крутились в его голове. 

Примерно в это время к нему подлетела жёлтая пегаска, которую он опознал как Голубу. Вот оно. Он обречён. Она, очевидно, видела, что он подменыш, и теперь он не мог этого скрыть.

— Простите, — сказала она, зависнув в трёх футах от него, — но, эм, что Вы здесь делаете? 

Трутень №319 медленно моргнул в ответ. Мысль о том, что сказать, не приходила ему в голову, и разум улья, к которому все трутни могли обратиться в трудную минуту, был странно молчалив, оставляя ему только один ответ.

— Я Цеппелин. 

Голуба выглядела очень смущённой. 

— Цип… Цеппелин? 

— Да. — Сказал Трутень №319. — Цеппелин. 

— Простите, что я так говорю, — Голуба выглядела неуверенной, но продолжала настаивать, — но Вы не похожи на Цеппелин.

Трутень №319 склонил голову набок, любопытствуя, сколько времени потребуется этой пони, чтобы выяснить правду. Она не казалась уверенной в себе, а у него было много практики манипулирования разговорами.

— Вы когда-нибудь видели Цеппелин?

— Я видела их в книгах, —  ответила желтая пегаска.

— Так мы выглядим, когда вырастаем, —  Трутень №319 кивнул. — Я маленький Цеппелин. 

Глаза Голубы расширились. 

— Маленький Цеппелин? Я не знала, что у Цеппелинов есть дети.

— Как ты думаешь, откуда берутся Цеппелины? — С любопытством спросил Трутень №319, слегка подергивая ушами.

— Ну… — Голуба задумалась на несколько долгих мгновений. — Разве они не сделаны? Из дерева и больших воздушных шаров?

Трутень №319 кивнул. 

— У меня есть воздушный шар, — он указал на большой красный шар, привязанный к его поясу, — а сам я явно сделан из дерева.

Голуба несколько раз моргнула. 

— Ты деревянный?

Трутень №319 поднял переднюю ногу. 

— Я полый. Дерево полое. Вот почему я плаваю.

Глаза Голубы расширились. 

— Ты маленький дирижабль!

“Клянусь зубами Монарха, она идиотка!” — подумал малыш-Цеппелин. Кобылка суетилась вокруг него, а он думал о том, как, должно быть, скучают его Мама Цеппелина и Папа Цеппелин.

Трутень №319 собирался попросить, чтобы его немного подтолкнули, чтобы он мог "плыть к Маме и Папе", когда к ним присоединилась другая пегаска. С внутренним стоном Трутень №319 опознал в пришельце Радужную Порывку. Это должно было стать интересным. Ну, ЕЩЁ интереснее, чем это уже было.

— Эй, Голубка, — поприветствовала подругу Радужная Порывка. Она посмотрела на Трутня №319, приподняв бровь. — Ты ведь знаешь, что разговариваешь с подменышем?

Прежде чем Трутень №319 успел среагировать, зная, что его поймали, Голуба заговорила:

— Он не подменыш. Он Цеппелин. 

Желание ударить себя по лицу копытом было сильным.

— Э-э, я почти уверена, что это подменыш, — ответила Порывка, немного откинувшись назад и указывая копытом.

— Он маленький Цеппелин, — ответила Голуба, — и он скучает по своей Маме Цеппелине.

Радужная Порывка почесала голову копытом, выглядя совершенно сбитой с толку. Она посмотрела на Трутня №319, который медленно моргнул, затем снова на подругу.

— Я не знала, что у Цеппелинов есть дети.

— Так и есть, — ответила Голуба, и голос её звучал очень похоже на голос эксперта, — а иногда эти бедные, бедные маленькие Цеппелины уносятся каким-нибудь противным ветром, оставаясь беспомощными и беззащитными перед дикой природой.

Голубая пегаска оглянулась на Трутня №319, который действительно выглядел довольно беспомощным, просто паря там.

— Голубка, — Радужная Порывка поднесла копыто к подбородку, щурясь на Трутня №319, — Я… думаю, ты права.

Если бы на карту не была поставлена жизнь и миссия Трутня №319, он бы так сильно ударил себя копытом по лицу, что сломал бы свой хитиновый экзоскелет. Как пони могут быть такими глупыми?

— Что же нам делать? — спросила Голуба с озабоченным видом. —  Мы не можем просто оставить его здесь. Птицы могут добраться до него.

Именно тогда у Трутня №319 появилась идея. 

— Если можно, я знаю, где мои родители.

Обе пони внимательно слушали его. 

— Где? — в унисон спросили они.

— Намного выше горы Кантерлот, — ответил он. — Я могу полететь, но, как видите, я стою на месте. Если кто-нибудь из вас подтолкнет меня, я смогу улететь и успеть домой к ужину, — уши у него слегка поникли. — Я все еще думаю, что меня отшлепают за то, что я отсутствовал весь день и не занимался своими делами.

Конечно, это был не самый изящный приём, но Трутень №319 решил, что если он собирается получить их помощь, чтобы выбраться из столь затруднительного небесного положения, ему лучше продать себя подороже. Прежде чем он успел сказать что-то еще, Радужная Порывка встала позади него и начала хлопать крыльями так сильно, как только могла. В течение нескольких секунд Трутень №319 разогнался до 80 миль в час, потом пегаска бросила его вперед, подталкивая малыша-Цеппелина к таким скоростям, что он почти сломал звуковой барьер.

— Пока! Передавай привет маме и папе! — Порывка помахала ногой. Она шмыгнула носом и вытерла слезу. — Я буду скучать по этому маленькому Цеппелину.

Трутень №319 мягко опустился на землю, сумев прокусить веревку, которая удерживала его крылья закрытыми. Он глубоко вздохнул и покачал головой. К нему галопом подбежал его друг, Трутень №772.

— Я увидел, как ты приближаешься, и решил последовать за тобой, — сказал Трутень №772. — Не мог бы ты объяснить, почему ты летел на воздушном шаре?

Трутень №319 медленно моргнул в ответ. 

— Я Цеппелин.