Если бы желания были понями. Книга II

Глава 01. Летние каникулы

Профессор Люпин — лучший друг Сириуса Блэка — обладал бледным, покрытым преждевременными морщинами, обрамлённым светло-каштановыми волосами лицом. Сам профессор был довольно высоким и худощавым, вымахав как бы не за метр девяносто. И если Сириус вместе с Гарри и его сотабунниками сразу по завершении учебного года в Школе чародейства и волшебства Хогвартс отправились в Эквестрию, Римус был вынужден остаться, чтобы разбираться с незакончеными делами — ему всё ещё было необходимо выставить оценки, составить расписание, распланировать занятия учебного курса на следующий семестр и всё прочее в таком духе. Помимо этого Люпину пришлось что-то решать по поводу своего дома, в котором он не появится не только большую часть летних каникул, но и весь следующий учебный год.

В результате маг задержался в школе почти до середины июля — то есть практически до самого полнолуния. И вот это самое полнолуние было для Римуса Люпина немалой такой проблемой: из-за некоторых, так скажем, «обстоятельств» ему в эти дни жилось ой, как непросто. Несколько дней накануне он всегда был раздражительным и обижался по поводу и без, что бы там ни говорили или делали люди, его окружавшие. После полнолуния он если и появлялся на людях, то обычно несколько дней выглядел очень уставшим и подавленным. Но всё это не шло ни в какое сравнения непосредственно с самой ночью полнолуния, способной обернуться (какая ирония) огромной проблемой как для самого обернувшегося Римуса, так и для окружающих, если он заранее не проявит крайнюю осторожность и предусмотрительность.

Собственно, его жизнь мало чем отличалась от того, через что проходит большинство женщин раз в месяц… разве что «пик» этого процесса был намного, намного хуже.

К счастью, когда он, наконец, получил доступ к новому препарату, сводившему последствия его «болезни» к минимуму — аконитовому зелью, жить стало легче. Немного. У снадобья оказался просто ужасный вкус, вдобавок его требовалось употреблять строго по расписанию — ежедневная доза в течение целой недели до полнолуния. Пропустишь хоть один приём — считай, что выкинул все свои усилия на помойку.

Одним словом, Римус, к своему несчастью, был оборотнем.

Но даже так профессора вместе с остальными пригласили в Понивилль на летние каникулы — в основном для того, чтобы они с Сириусом могли уладить некоторые свои разногласия на нейтральной территории.

Сириус провёл почти десять лет в Азкабане — ужасной тюрьме Министерства магии, куда его бросили без суда и следствия, бездоказательно обвинив в предательстве лучшего друга и его жены и в служении Тёмному Лорду. Римус, как и все остальные, убеждённый громкими заголовками газет в вине своего вроде как лучшего друга, в итоге даже не стал пытаться искать правду о тех событиях. Сириус же, несмотря на то, что ещё недавно дружил с Римусом, всё то время, что сидел в тюрьме, считал его самого служителем Тёмного Лорда лишь в силу природы проклятья последнего и винил себя, что «не придушил этого блохастого раньше».

Их первая после долгой разлуки встреча состоялась ещё несколько месяцев назад в магическом мире и началась с неловкого молчания, потом перешла в крики и взаимные обвинения, а закончилась рыданиями на плечах друг друга. Единственная причина, по которой они в первые же секунды не попытались проклясть друг друга чем-нибудь непростительным — у их друзей хватило ума заранее отобрать у обоих палочки. Кое-кто даже предлагал на всякий случай привязать обоих к стульям, однако остальные посчитали это предложение явным излишеством.

Меж тем Сириусу постоянно приходилось посещать целителей разума, или, как он выражался, «мозгоправов». Увы, длительное заключение в Азкабане — магической тюрьме, где надзирателями служили существа, внушающие заключённым лишь отчаяние и безысходность и буквально выпивающие из них все хорошие эмоции — нанесло его психике непомерный ущерб. И теперь понадобится не один год терапии, прежде чем можно будет сказать, что он выздоровел. И то есть подозрение, что Блэк никогда так до конца и не оправится, и некоторые последствия судебного произвола будут преследовать его всю оставшуюся жизнь. Кто бы что ни говорил, длительное заключение по ложному обвинению скажется на ком угодно, а уж заключение в Азкабане — особенно.

С той встречи всё лишь усложнилось из-за того, что Римусу весь учебный год приходилось неотлучно жить в замке — возложенные на него как на профессора обязанности сильно ограничивали ему возможность встретиться со старым другом. Да и сам Сириус не слишком-то рвался в стены древнего замка, где мог нос к носу столкнуться с одним довольно неприятным ему профессором зельеварения. Именно поэтому они хотели провести вместе хотя бы лето.

Римус, как мог, подготовился к путешествию в Эквестрию. Он знал, что с одеждой у него проблем не возникнет, как и у большинства остальных пони в Эквестрии — зачем вообще беспокоиться о том, что им не особо-то и требуется? У них же от природы есть шерсть! Поэтому оборотень взял с собой зубную щётку, фотоаппарат и ещё кое-что по мелочи — и на этом, собственно, всё! В итоге его довольно скудный багаж прекрасно поместился в небольшой сумке, а сама сумка, уменьшённая магией — в кармане.

Путешествие через эквестрийское посольство и три контрольно-пропускных пункта оказалось для него довольно интересным. Большинство разумных, встреченных им в посольстве, были пони — некоторые даже были в человеческом обличье, тогда как люди — посетители и служащие — составляли явное меньшинство. Однако у каждого контрольно-пропускного пункта, ведущего к Порталу, было по шесть хорошо вооружённых охранников — три в людской форме и три пони.

И охрана там выглядела очень даже грозно, тем более что все пони были вооружены установленными на сёдлах доработанными маггловскими… ружьями. Или пулемётами, если судить по свисавшим из них лентам с патронами? Что бы это ни было, он своей звериной натурой чуял, что эти штуки могут понаделать в нём дыр (Да каких дыр?! Скорее уж просто разорвёт на части — в любой из смотрящих на него стволов оборотень мог легко засунуть палец, а пули больше походили на разноцветные огурцы!) быстрее, чем он сможет вырвать кому-то глотку.¹ Удивительно, однако охранники довольно придирчиво, но при этом шустро проверяли любого путешественника меж мирами, будь то хоть маг, хоть маггл, на предмет иллюзий, оборотного зелья, анимагического облика и прочих магических методов, заставляющих окружающих думать, что вы не тот, кем являетесь на самом деле. Их чёткая, слаженная работа и суровые морды лица (даже если при этом они и выглядели по-понячьи мило) буквально кричали: «Никто не прокрадётся незаметно в Эквестрию и не вырвется из неё!» Проверка также распространялась на одежду и вещи путешественников, причём некоторые чары, ими использованные, Римус раньше не то, что не видел — даже не слышал о существовании чего-то подобного.

И мало того, непосредственно перед порталом даже была оборудована проходная с вращающимися дверями! И всё было сделано и оформлено так, что не знающие на что именно смотреть магглы даже и не замечали творящейся вокруг магии.

Что ж, судя по тому, что видел оборотень, план эквестрийцев по сокрытию всего магического под маской «высокоразвитых технологий» окупался на все сто: немагические существа именно так и истолковывали всю ту магию, которая творилась прямо у них на глазах, притом не задавая никаких вопросов. Чтобы обмануть магглов вокруг было множество фальшивых технических устройств, которыми размахивали охранники или перед которыми люди должны были встать на проверку, и Римус был вынужден признать, что организовано всё это было довольно умно — по всей видимости, некоторые устройства и правда что-то делали помимо магии.

Однако, к всеобщему ужасу, прибытие профессора Люпина в Эквестрию оказалось довольно болезненным для него и драматичным для окружающих: едва оказавшись по ту сторону портала, он рухнул на землю и несколько минут бился в конвульсиях, после чего просто потерял сознание. Поскольку теперь он, как и все другие маги и ведьмы, проходящие через портал, сменил облик и стал единорогом, никто не мог понять, в чём проблема.

Врачи сделали всё возможное, чтобы стабилизировать состояние новоприбывшего, и быстро поместили его на карантин в припортальной больнице. Римус ненадолго очнулся в своей палате — и буквально через несколько мгновений вновь забился в конвульсиях, после чего, прежде чем пони-будь успел попасть внутрь изолированного карантинного бокса, снова потерял сознание.

К этому времени в больницу успели прибыть как именитые доктора из Эквестрии (каминное соединение великое дело!), так и целители из магического мира, и теперь они все пытались определить, что произошло и чем это грозит пациенту. Собственно, именно один из прибывших целителей и заметил, что вторая серия судорог совпала с моментом восхода луны. В принципе, когда целители узнали, что их пациент — оборотень, и вспомнили, что в их родном мире сегодня должна была подняться полная луна, сложить два и два уже было несложно. Тем более, что принцесса Луна уже давно решила синхронизировать фазы своей луны с фазой луны земной, отчего и в Эквестрии сегодня наступило полнолуние.

Как только была обнаружена связь между полнолунием и одержимостью Римуса, в Кантерлот было отправлено срочное сообщение. Луна среагировала без промедления — впервые за многие столетия в Эквестрии, как и в остальном мире Эквуса, воцарилась безлунная ночь. Конечно, уже буквально завтра из соседних стран снова посыплются жалобы и протесты из-за того, что сёстры «Снова принялись играть с небесными светилами»².

Лишь только через час после экстренного заката луны Римус погрузился в глубокий сон, уже не казавшийся целителям обмороком и более похожий на естественный. Видя такие изменения, врачи даже стали обсуждать возможность его разбудить, но в итоге пришли к выводу, что лучше дать оборотню очнуться естественным путём. Ну, это если он вообще проснётся.

И всё это время Сириус, Гарри, его сотабунники и их друзья сидели в зале ожидания, с нетерпением дожидаясь новостей о маге, что был одному другом, а для остальных — профессором.

Меж тем маги-целители накладывали на спящего одни за другими диагностические чары, результаты работы которых раз за разом вызывали всё большее недоумение. Все без исключения использованные ими чары утверждали, что Римус — самый заурядный маг, отчего целители даже начали сомневаться в том, правильно ли те работают в магической среде Эквестрии. В принципе, их недоумение можно понять — с их точки зрения луна, которая поднимается и опускается в небе словно йо-йо, которое дёргают за верёвочку — это ни разу не нормально, и кто знает, как подобные манипуляции с ночным светилом могут отразиться на всех их чарах, с ним связанных?

Лишь на следующий день Римус вяло зашевелился и слабо спросил:

— Где я? Что случилось?

Маг в теле единорога непонимающе оглядывался, рассматривая врачей, целителей, медсестёр, друзей, студентов и принцесс… Что, принцессы?! И правда — они смотрели с другой стороны усиленного окна, отделяющего карантинную палату от комнаты наблюдения.

Последнее, что Римус мог вспомнить — как коснулся портала, потом солнце над горизонтом, а затем внезапную боль во всём теле, от которой он рухнул на настил под копытами. Ещё он вспомнил, как на мгновение открыл глаза, но почти сразу же его снова охватила боль, и он отключился. Вот, собственно, и всё, что Римус смог рассказать всем присутствующим, после того как проснулся и потратил пару минут, чтобы напиться и собраться с мыслями.

Следом уже врачи рассказали Люпину о том, что произошло и что они предприняли. Едва заслышав, что у него начались судороги, как только Луна подняла полную луну, Римус испуганно округлил глаза, поражённый догадкой. Он же должен был немедля превратиться в волка-оборотня, а не оставаться пони! Он ничего не помнил! Видимо, он кого-то порвал, раз вокруг столько пони и даже сами принцессы смотрят на него. Римус зажмурил глаза и нахмурился, пытаясь понять, что произошло.

— Погодите, но я не чувствую в себе волка! — внезапно воскликнул он. — Он пропал! Там, внутри, ничего нет!

Поражённые его словами, Сириус и школяры уставились на… бывшего оборотня?

— Вы точно уверены? — сказал один из целителей почти одновременно с Сириусом. — Вообще никаких признаков? Может, он глубоко заснул?

Целители тут же принялись по второму кругу накладывать свои диагностические чары, но получали всё тот же ответ: Римус — не оборотень.

Услышав обнадёживающие и немного обескураживающие новости, все гости, за исключением Сириуса, отправились домой — ночь выдалась долгой и бессонной, и все были измотаны. Сам Римус же, напротив, выспался весьма недурно — во всяком случае гораздо лучше, чем ему удавалось выспаться в ночь полнолуния в обернувшемся образе, это уж точно! Остаток дня он так и провёл в палате на карантине, исследуя свой разум в попытках понять, не ошибся ли ранее со своей оценкой, и болтая с Сириусом. Кроме того какое-то время было потрачено на адаптацию к ходьбе на четвереньках — оборотень хоть и существовал после превращения в волчьем теле, но всё равно большую часть времени проводил на двух ногах, а не на четырёх.

Под конец дня к Люпину зашли целители и врачи и рассказали, что произошло — по крайней мере они сошлись на том, что эта версия выглядит наиболее правдоподобной. Первопричиной всему этому стала его «пушистая проблема», как любил называть его недуг Сириус — именно из-за этого он упал в обморок, едва преодолел портал. Его новое тело — единорог — сразу же попыталось приспособиться к проблеме необходимости магического превращения в не-пони. Только вот анимагия — магическая способность превращаться в другое животное — для пони недоступна.

О, у эквестрийцев, конечно же, есть заклинания, с помощью которых можно превратиться в других животных аналогично тому, как у магов и ведьм имеются чары, делающие то же самое. Но оборотничество — совсем другое дело: с тех пор как Римус стал оборотнем, его «внутренний волк», как выражался он сам, стал неотъемлемой частью анимагии Римуса. Именно «испорченная оборотнем» анимагия и стала причиной его первого обморока — давно устоявшаяся в его теле магия и новообретённое тело единорога злобно вцепились друг в друга, норовя то ли изгнать противника вон, то ли подчинить его себе — этого никто не мог сказать точно.

И словно этого было мало, восход полной луны, что должен был превратить мага в оборотня на той стороне портала, только усугубил ситуацию — магия оборотней в его теле тут же попыталась, как обычно, превратить его в волка, чем немедленно вступила в конфликт с исконной природой единорогов, которые изначально не имели анимагической формы и не могли трансформироваться подобным образом — у них просто не было этой врождённой способности. Но поскольку у проклятья нет даже подобия разума или хотя бы сколь-нибудь сложной логической системы, если не считать примитивного «взошла полная луна — превращайся», оно раз за разом продолжало пытаться использовать отсутствующую в теле единорога способность, направляя часть собственного запаса магии на выполнение этой функции, тогда как магия единорожьего тела по-прежнему пыталась изгнать это чуждое для него проклятье.

Если бы не полнолуние этой ночью, неизвестно, чем бы закончилось это противостояние. Может, магия единорога смогла бы просто приспособиться, подавить проблему, «запечатать» её и в результате счесть, что незачем тратить силы на проклятие, которое больше не в состоянии активироваться? Увы, полнолуние в разгар конфликта потребовало поставить окончательную точку.

Многие маги и ведьмы обладают способностью превращаться в определённых животных — это часть их природы, и животное, в которое они превращаются, напрямую зависит от их собственного «я». Однако у магов и ведьм, поражённых проклятием, анимагический облик принудительно заменяется обликом оборотня. Будь это не так, у этих магов и ведьм мог быть и дополнительный анимагический облик в придачу к оборотню — но такого никогда не случалось. Даже более того, маги, у которых уже был анимагический облик, который они могли использовать по своему желанию, после становления оборотнем полностью теряли способность превращаться в изначальное животное, как и контроль над самим превращением — теперь могли превратиться только в волка-оборотня, да и то лишь раз в месяц — под полной луной.

Самое неприятное в этом проклятии то, что в ночь полнолуния оно использует способность магов к анимагическому превращению, заставляя мага или ведьму обернуться огромным кровожадным волком, притом запирая их до восхода солнца в их же собственном теле как в ловушке, подавляя мыслительные способности и наполняя разум гневом на людей, внушая, что это именно они сделали их такими. В результате ослеплённые вызванными проклятьем яростью и ненавистью, теряющие собственное «я» оборотни распространяют своё проклятье, заражая и других людей, до кого им удаётся добраться, если только не сумеют заранее изолировать себя от окружающих.

У пони же анимагических способностей нет. Пусть у них и имеются заклинания для превращения в других существ, но это именно заклинания, а не врождённая способность организма. И в случае Римуса тупость проклятья сыграла с ним злую шутку: оно раз за разом пыталось заставить пони применить способность, которой тот попросту не обладал, и в результате истощило собственные запасы и угробило само себя бесполезной борьбой с магией эквестрийского единорога.

Уже следующей ночью было подтверждено, что проклятие исчезло — Луна для пробы снова подняла полную луну, но Римус вообще никак не отреагировал на это. Охрана даже рискнула выпустить его из палаты на лужайку перед больницей (в тот момент больше напоминавшую лужайку в дремучем лесу оружейных стволов), и теперь уже точно бывший оборотень несколько часов таращился на луну и звёзды — а те не произвели на него никакого эффекта.

На следующее утро Римус в сопровождении Сириуса вернулся через портал и прямиком направился в Департамент регулирования магических популяций и контроля над ними. Оказавшись там, они пошли в Канцелярию по регистрации оборотней Подразделения зверей, чтобы произвести официальную проверку его статуса оборотня. После трёх попыток, последняя из которых была предпринята срочно вызванным для этого Невыразимцем, глава департамента был вынужден признать, что Римус Люпин больше оборотнем не является, правда, с оговоркой, что окончательным и неопровержимым доказательством того что он больше не зверь, станет полнолуние, которое он через несколько недель — в августе — должен будет провести на этой стороне портала под присмотром представителя департамента.

Сириус убедил Лайелла Люпина, члена совета, отвечающего за данный департамент, согласиться с тем, что в Ежедневном пророке будет опубликовано официальное заявление об этом, а также будет выпущено официальное письмо, постоянно закрепляющее статус Римуса как «не оборотня».

После всего случившегося с ним за эти несколько дней у Римуса забрезжила надежда. Неужели он случайно обнаружил лекарство от проклятия? Оно, конечно, оказалось довольно болезненным, но это не шло ни в какое сравнение с ежемесячным обращением в оборотня. И потом, ради избавления от этой заразы раз и навсегда можно и потерпеть немножко.

Оставшиеся недели июля Римус Люпин провёл в магическом мире, пытаясь связаться с несколькими наиболее доверчивыми оборотнями и лично рассказывая отозвавшимся на его приглашение обо всём, что с ним произошло. Поскольку все они прекрасно знали, что Люпин — оборотень, точнее, судя по отрицательным результатам работы диагностических чар, был оборотнем, приглашённые им бедолаги согласились попробовать.

^-_-^

Как оказалось, Невыразимцы появились в комнате как минимум за час до прибытия Гарри, занимаясь какими-то «приготовлениями», суть которых они не озвучили. Сам же мальчик и его сопровождающие прибыли всего пару минут назад — как ещё месяц назад спланировали взрослые, директор Дамблдор с Твайлайт проводили Гарри прямо из дома Уизли в так называемую «Комнату смерти», где они и встретили Невыразимцев, главу Департамента магического правопорядка и её авроров.

Тот-Кого-Нельзя-Называть, также известный как Волан-де-Морт, на самом деле наречённый при рождении Томом Марволо Реддлом, несколькими неделями ранее в ужасающей битве был захвачен Дамблдором и Твайлайт. Они сохранили его дух — одержимый им маг умер — в специальной «ловушке для духов», всё это время хранившейся в столе директора. Так долго они ждали ради того, чтобы убедиться, что уничтожили все крестражи, созданные Томом Реддлом в его стремлении выжить любой ценой даже после кончины бренного тела — то есть обрести бессмертие. Созданные им темномагические артефакты — крестражи — привязали его дух к этому плану бытия, и пока хоть один из них существует, Том Реддл не покинет этот мир.

Охота за крестражами была трудной, но они решили, что сумели уничтожить все якоря души монстра: фамильное кольцо Гонтов, тиару Равенкло, медальон Слизерина и чашу Хаффлпафф, предположив, что Лорд Волан-де-Морт разделил свою душу на пять частей, считая это число магическим.

Отчаявшиеся родители Гарри, зная, что злой тёмный маг жаждет убить их сына из-за пророчества, использовали пришедшее из глубин веков заклинание — настолько древнее, что его почти никто уже и не помнил, чтобы создать защиту для Гарри. Когда в ту роковую ночь на Хэллоуин злодей попытался убить беспомощного младенца, заклинание сумело отразить смертоносное проклятье в самого заклинателя. К сожалению, отражённое заклятье каким-то образом в очередной раз раскололо душу Тома, и один из осколков его души, видимо, меньший и более слабый, чтобы не рассеяться, вцепился в ближайшее живое существо, оказавшееся рядом с ним — в Гарри. Ослабленная предыдущей атакой защитна его родителей не смогла отразить ещё и это нападение, но всё же сумела словно «окуклить» частицу души супостата, не давая ей причинить Гарри вред.

По иронии судьбы, этот осколок души был случайно уничтожен чуть более года назад пытавшимся сожрать всю магию в Эквестрии кентавром Тиреком.

Теперь, когда все якоря Тома в этом мире были разрушены, Дамблдор с Твайлайт сочли, что могут безопасно кинуть коробку с духом Лорда Волан-де-Морта в Арку смерти. Невыразимцы их поддержали, считая, что Арка ведёт прямо в мир мёртвых, и что тот, кто прошёл через Завесу, навсегда останется в ловушке мира смерти. По крайней мере, до сих пор никто и ничто, прошедшее сквозь Завесу, не возвращалось назад.

Некоторые люди, как до того рассказывали Гарри, слышали голоса из-за Завесы. Невыразимцы утверждали, что это — шёпот мёртвых, пытающихся поговорить со своими всё ещё живыми близкими. И, похоже, Гарри и сам относился к их числу: едва мальчик вошёл в помещение, у него возникло сильное желание подойти как можно ближе, чтобы расслышать, что хотят сказать ему родители. Гарри уже, казалось, почти мог разобрать в этом шёпоте слова, однако стоящая рядом Твайлайт, его приёмная мать, приобняла его за плечи, помогая справиться с искушением.

Как и планировалось, Гарри с коробочкой в руках подошёл к Завесе и, немного неуверенно оглянувшись на маму, которая кивнула ему подбадривая, бросил коробку в занавес в арке, уверенный, что тёмный лорд Волан-де-Морт на этом исчезнет.

И едва коробочка коснулась нематериальной занавеси, произошёл взрыв, заставший всех присутствующих врасплох. Впрочем, Невыразимцы не оплошали, мгновенно выставив магические щиты — как и директор Дамблдор, принцесса Твайлайт, глава Департамента магического правопорядка Амелия Боунс и три её аврора, которые были с ними. К счастью для Гарри, щит Твайлайт прикрыл их обоих. Тем не менее яркая вспышка на мгновение ослепила всех, кто находился в комнате.

Ошеломлённый Гарри поднялся со своего нового места — в результате взрыва он оказался сидящим на полу — и яростно заморгал, пытаясь понять, что произошло. В ушах всё ещё звенело, когда его глаза начали отходить от яркого всполоха ослепительного света. Комната медленно появлялась из белого тумана, который, казалось, окружал его словно молоко. Гарри быстро огляделся, проверяя, что никто не пострадал и ничто не разрушено.

К счастью, комната не изменилась — она так и осталась большой, прямоугольной и тускло освещённой, с полом, плавно спускавшимся от стен к большой круглой каменной площадке по центру, расположенной на глубине пары метров. Эта яма подобно амфитеатру была выложена каменными скамьями и ведущими вниз крутыми ступенями, заканчивающимися у чуть приподнятого над площадкой каменного помоста, над которым возвышалась древняя арка из крошащегося от старости камня. Интересно, но арка стояла сама по себе, не подпираемая ничем, а её проём всё так же прикрывала рваная чёрная занавеска, слегка колыхавшаяся, будто её касался лёгкий ветерок. Взрыв абсолютно не потревожил завесу, а воздух в комнате оставался недвижимым и прохладным.

Что ж, по крайней мере их не закинуло куда-то ещё — что вполне могло бы произойти с ними в Эквестрии. Собственно, однажды ему с мамой так дома и повезло.

Когда глаза Гарри пришли в норму и он начал различать больше деталей, всё в комнате выглядело в точности так же, как и раньше, если не считать того, что почти все люди сидели на полу и тёрли глаза, пытаясь проморгаться. Разве что коробки, которую он только что бросил в Завесу, нигде не было видно.

— Что случилось? — нерешительно спросил мальчик, поднимаясь и всё ещё пытаясь проморгаться, потирая глаза.

— Сама не понимаю, — призналась Твайлайт так же нерешительно и тоже поднимаясь на ноги. Затем подозрительно огляделась. — Обломков ни самой коробки, ни её содержимого я не вижу, значит, они либо были полностью уничтожены, либо всё же прошли за Завесу.

Превращённая аликорна, словно копируя Невыразимцев и директора, тоже принялась накладывать заклинания, пытаясь определить, что произошло. Через несколько минут она вздохнула и посмотрела директору в глаза.

— Что ж, заклинания, запечатывающие стены от духов, кажутся нетронутыми. А мои заклинания обнаружения призраков лишь заставляют светиться Арку в точности так же, как и тогда, когда мы только сюда пришли.

Один из Невыразимцев кивнул соглашаясь.

— Полагаю, взрыв стал результатом того, что заклинания на коробке вступили в конфликт с природой Завесы, — продолжила Твайлайт и на мгновение задумчиво прикусила губу. — Возможно, заклинания не могут пересечь границу. Или, по крайней мере, конкретно эти заклинания. Однако я не могу обнаружить в комнате никаких признаков души Тома Реддла, — покачав головой и обеспокоенно нахмурившись, добавила она, затем вздохнула и уставилась на арку. — Эта штука настолько ярко светится в магическом диапазоне, что забивает все поисковые заклинания.

И снова один из Невыразимцев кивнул в знак согласия.

— В этой комнате установлены стационарные чары обнаружения призраков, — сказал он настолько унылым тоном, словно был разочарован этим фактом. — Даже если он сумел избежать попадания в Завесу и скрыться от наших поисковых чар, что мы сейчас непрерывно накладываем, мы узнаем об этом в тот же миг, едва он попытается покинуть своё укрытие.

— Также существует немалая вероятность того, что при отсутствии крестражей, если Том Реддл не сможет в ближайшее время овладеть хоть чьим-то телом, его душа просто развеется, — кивнула Твайлайт.

— Вполне вероятно, — в третий раз кивнул Невыразимец. — Что ж, я считаю, что Тома Марволо Реддла, известного также как Тёмный лорд и лорд Волан-де-Морт, больше нет.

Настала очередь превращённой аликорны кивнуть соглашаясь. Её кивок подтвердил и директор.

— Согласен с вашими выводами, — сказал он и улыбнулся Гарри. — Хорошая работа, мой мальчик. Пророчество исполнилось. Том Реддл, самопровозглашённый лорд Волан-де-Морт, пал от твоей руки.

Гарри, правда, не был столь уж уверен в его словах, но позволил себе расслабиться и улыбнулся маме — та всё ещё, прикусив губу, с прищуром осматривала комнату. Судя по её лицу и действиям, она была далеко не так уверена в себе как директор. Наконец она медленно повернулась и направилась к выходу. Гарри, до того всё ещё стоявший на помосте, последовал за ней.

Невыразимцы так и остались бродить по комнате, разбрасываясь во все стороны чарами.

— Принцесса Твайлайт, мистер Поттер, — сказала мисс Боунс, когда они вышли. — Не думаю, что кто-то из вас бывал в Министерстве раньше. Хотите, я устрою для вас экскурсию?

— Отличная идея! — поддержал её Дамблдор. — Правда, Твайлайт уже ненадолго заходила сюда, когда мы разбирались с делом мистера Сириуса, но она не успела здесь ничего увидеть, ограничившись лишь беглым взглядом.

Гарри тяжело вздохнул. «Ох, уж эти маги… Жить с ними просто невозможно, впрочем, без них жить тоже нельзя… Ну вообще-то я смог бы прожить и без них, и пусть мне сейчас очень хочется их всех проклясть, и желательно позаковыристее… Но я — хороший пони и так поступать не буду». Гарри взглянул на маму и улыбнулся.

На экскурсию ушёл весь остаток утра. Первоначально экскурсия показалась интересной, но уже после четвёртого департамента, который выглядел в точности так же, как и предыдущие, Гарри уже хотелось побыстрее сбежать домой. К сожалению, как его предупредила Твайлайт перед тем как они покинули Эквестрию, значительной частью их задач на сегодня была демонстрация всем того, что Гарри не покидает магический мир. В результате он был вынужден перезнакомиться с начальниками всех департаментов, и каждый начальник непременно здоровкался за ручку и вызывался лично провести ему экскурсию по своему отделу, а поскольку где-то по дороге к первому департаменту в их компании возник фотограф, в результате у каждого начальника отдела и у любого «самого важного сотрудника», который мог запугать или уломать своего начальника, появилась собственная фотография, где тот позировал с директором Дамблдором, Твайлайт и Гарри.

Единственным светлым пятном во всём этом кошмаре была встреча с мистером Уизли. Однако маг оказался слишком занят — он всё ещё осваивался после повышения с начальника Департамента по борьбе с незаконным использованием изобретений маглов до начальника Департамента по борьбе с неправомерным использованием магии. Когда на сцене возникли эквестрийцы, эдикты о разумном ограничении колдовства несовершеннолетних и Статут тайны Международной конфедерации магов в значительной мере устарели и сейчас находились в процессе пересмотра. В результате в отделе не только разросся штат, но и был значительно увеличен бюджет.

К сожалению, мистер Уизли оказался настолько бесхребетным начальником, что даже уборщику удалось уговорить Артура дать ему разрешение сфотографироваться со знаменитым Мальчиком-Который-Выжил.

Где-то к середине, когда они не успели обойти и половины отделов, Гарри поймал себя на том, что его рука уже не первый раз непроизвольно дёрнулась выхватить палочку из кобуры. Когда они подходили к следующему департаменту, у мальчика разболелась голова от того, насколько сильно он сопротивлялся этому искушению. Лицо от непрерывных улыбок у него разболелось гораздо раньше.

С другой стороны, сотрудники рангом пониже были всегда так благодарны Гарри, что он чувствовал себя каким-то обманщиком — ведь он на самом деле ничего такого не сделал! Это были его родители! Гарри даже начал немного обижаться на все эти восхваления. Тупые маги.

Министр Фадж и его заместитель — «розовая лепёха», как про себя назвал её Гарри — были недовольны тем, что визит к ним оставили напоследок. Однако миссис Боунс отметила, что рабочее время дородного мага настолько ценное, что не стоит его тратить на роль обычного гида, а окончательно министр успокоился, когда она пообещала ему, что его фотография с Гарри Поттером, директором Дамблдором и принцессой Спаркл будет на первой странице «Ежедневного пророка».

Гарри ненавидел быть политической марионеткой. Принцессы хотя бы создали иллюзию выбора, что он может сказать «нет», и что в таком случае они больше не поднимут эту тему. Ага, аж два раза, держи карман шире.

Под конец этой дурацкой, нахуфиг ему не нужной экскурсии у Гарри создалось стойкое ощущение, что он успел увидеть всех без исключения работников Министерства вплоть до последнего уборщика. С другой стороны, ему больше никогда не придётся через это проходить.

۸-~-۸

Когда Твайлайт с Гарри вернулись в резиденцию Уизли, та встретила их непривычной тишиной. Молли на кухне готовила обед для своего выводка, она же и объяснила, что близнецы торчат в своей новой лаборатории, выстроенной напротив сарая Артура.

И действительно, Фред с Джорджем теперь большую часть времени проводили там, работая, исследуя и приглядывая за двумя сотрудниками. О да, близнецам пришлось нанять помощников, чтобы хоть как-то выполнить гору заказов на свою продукцию, валящихся на них со всех уголков колдовского мира, и при этом иметь возможность работать над доведением до массового производства других инновационных «открытий» Свити Белль.

Перси заперся в своей комнате, и судя по его запачканным чернилами пальцам, он, очевидно, писал следующий роман-бестселлер. Джинни разминала крылья где-то в районе семейного квиддичного поля, а Рон скрылся в саду, исследуя свои новые способности к озеленению.

Поприветствовав миссис Уизли, Твайлайт отклонила её приглашение на обед и телепортировалась в посольство. Хотя в её графике и было выделено достаточно времени для посещения Министерства, это не помешало появлению на её столе кучи новых бумаг, требующих немедленного рассмотрения.

Гарри оглядел гостиную дома, в котором не был уже несколько месяцев — последние несколько недель он провёл со своей семьёй в Эквестрии, а у Уизли не был с самой Пасхи. Что ж, стоит признать, что комната теперь выглядела довольно стильно. Откровенно ветхую и изношенную мебель заменили на новую, стены, потолок и пол также свидетельствовали о недавнем ремонте, благодаря новым обоям и коврикам комната выглядела посветлевшей и посвежевшей, и даже камин довольно поблескивал свежим камнем. С первого взгляда становилось очевидно, что доход близнецов во многом изменил жизнь их семейства к лучшему, и теперь Рону больше не придётся довольствоваться обносками братьев. И это он ещё не учитывал те драгоценные камни, что выводок Уизли собрал под руководством жеребёнок в Эквестрии этим летом, так что теперь и у самого Рона водилась кругленькая сумма.

Что ж, Гарри решил выйти на улицу и разыскать Джинни, которую не видел уже несколько дней. Собственно, его подруга и была одной из причин, по которой Твайлайт предложила посетить Уизли. Другая же, как выразилась мама, «чтоб он не вертелся под копытами», пока они готовят вечеринку в честь его дня рождения. Гарри до сих пор казалась довольно странной мысль, что кто-то вообще решил хоть чем-то заморочиться в честь его дня рождения.

Именно когда он направлялся к полю для квиддича, перед ним и выскочил домовой эльф. Какое-то мгновение они молча смотрели друг на друга. Существо ростом едва доставало Гарри до талии, у него были большие уши, похожие на крылья летучей мыши, и выпученные зелёные глаза размером с теннисный мяч. Домовик резко поклонился, причём так низко, что кончик его длинного тонкого носа коснулся травяного ковра, покрывавшего землю. Гарри заметил, что на нем было что-то вроде старой наволочки с неровными дырками для рук и ног.